Текст книги "Наследники испанского пирата"

Матросы еще немного поворчали и занялись повседневными делами. Это заявление капитана очень расстроило Курвеля, он уже представлял, как наймется на судно, следующее в Лондон. Он очень беспокоился за матушку, в последнее время старушка часто являлась ему во сне. В черством сердце пирата жило одно светлое чувтсво – любовь к матери. Мысли о ее судьбе не давали Ксавье покоя.

– Бедная Сара! Жива ли ты? Свидимся ли мы на этом свете? Я был плохим сыном тебе, матушка. Клянусь тебе, Сара, если удастся добраться живым до дому, я больше никогда тебя не оставлю. Будем доживать век вместе, запасов золота, припрятанных в твоем доме, хватит нам до конца жизни, – шептал Курвель, оставаясь в одиночестве.

Долгое плавание не входило в планы француза. Ему нужно было домой.

С момента побега взгляды Ксавье на жизнь начали меняться. Закоренелый преступник и злодей вдруг почувствовал усталость и апатию, отвращение к своей прежней жизни. Его больше не увлекали кровавые приключения, куда-то исчезла алчность. Даже потеря сокровищ, припрятанных в Барселоне, ему больше не казалась трагедией. Курвелю теперь хотелось тишины и покоя, простой и размеренной жизни.

«Как видно, приближается старость, – думал пират, – нужно менять жизнь, если впереди у меня еще что-то осталось».

Еще в юности, пройдя через нищету, несправедливость и жестокие унижения, Ксавье сделал для себя вывод, что все люди делятся на жертв и хищников. Себя и свою матушку, бедную, замученную непосильным трудом, прачку, он причислял к жертвам. Всеми силами Курвель стремился вырваться из этого положения. Став на путь преступлений, юноша почувствовал себя настоящим хищникам, и такая жизнь пришлась ему по вкусу. Было приятно чувствовать свою власть над людьми и совершать самые дерзкие преступления – убийства и грабежи на море и на суше. Ничто не могло поколебать тогда его уверенности в своей правоте.

Но теперь, встречи с несколькими людьми на пути из Сарагосы до Барселоны, во многом изменили представления пирата о человеческих отношениях.

«Так, значит, не все люди делятся на жертв и хищников? – с удивлением думал он. – Встречаются другие, не похожие не на тех, ни на других? Эти люди заняты самыми обычными делами, они не стремятся ни к власти, ни к наживе. Вот, например, бескорыстный добродушный лесник, приютивший нас с Хэтчем в своей избушке. Или простой крестьянин щедро заплативший мне за пустяковую помощь. А старый цыган, принявший и обогревший бедного странника. Он дал мне новую одежду и заговоренный амулет. Чего ждали эти люди от меня? Да ничего! Они ничего не требовали взамен, помогли из простого человеческого сочувствия. Раньше я не замечал таких людей и не понимал их. Поэтому, столкнувшись с благородным доктором Шелтоном, я люто возненавидел его, не понимая, что движет этим человеком? Что заставляет его помогать людям? Лечить их, спасать рискую своей жизнью при извержении вулкана. Только теперь мне все стало ясно, что на свете есть просто хорошие люди, – так размышлял Курвель, занимаясь обычными делами: драя палубу, поправляя паруса.

Глава 52. Джон и Луиза

Корабли продолжили путь. Впереди шла «Британия», за ней – «Квин Элизабет». Дети не вернулись в свои каюты, они предпочли остаться с вновь обретенными родителями.

Доктору стало грустно, ему очень захотелось увидеть дочь, малютку Изабеллу. Она встретила отца радостными криками.

«Какое счастье, что ты у меня есть!» – думал Ник, лаская ребенка.

После кормления девочка заснула. Шелтон осторожно уложил ее в кроватку и вышел на палубу.

Капитан Мелвилл уже ждал его. Доктор изложил другу свою гипотезу о том, где пропадала все эти годы «Квин Элизабет» вместе с экипажем и пассажирами.

Мелвилл внимательно выслушал его и признался, что все равно ничего не понял.

На палубу вышла Луиза. Она вся дрожала и куталась в теплую шаль. – Что с вами, мисс Томпсон, на вас лица нет? – удивился Шелтон.

– Ах, доктор, что-то я неважно себя чувствую, – ответила сестра милосердия.

– Спускайтесь немедленно в каюту, я должен вас осмотреть, – приказал Ник.

– Оказалось, что у Луизы сильная простуда. Шелтон дал ей микстуру и уложил в постель.

Капитан Мелвилл очень встревожился.

– Что с мисс Томпсон? – спросил он Шелтона, как только тот вернулся на палубу.

– Сдается мне, приятель, что ты неравнодушен к нашей Луизе, – добродушно рассмеялся доктор. – У нее обычная простуда. Можешь не волноваться, она скоро поправится.

– Я давно присматриваюсь к этой славной девушке, – густо покраснев, ответил капитан. – Она такая заботливая и ласковая. Вот бы мне такую жену!

– Не узнаю тебя, Джон, ты же закоренелый холостяк! С каких пор ты переменил свои взгляды? – спросил Шелтон.

– А вот с тех самых пор, как встретил мисс Томпсон, еще на Большом острове, – смущенно ответил Мелвилл. – Я давно хотел рассказать ей о своих чувствах, но никак не осмеливался. Как ты думаешь, она не откажет, если я предложу ей руку и сердце?

– Ты серьезно? – удивился Ник. – Тогда иди прямо сейчас и попытай счастья! Ей так нужна забота и внимание!

Мелвилл радостно помчался в каюту мисс Томпсон.

Луиза лежала в постели, накрытая тремя одеялами, с мокрым полотенцем на лбу. Ее прекрасные золотистые локоны, обычно уложенные в строгую прическу, теперь свободно разметались по подушке. Большие серые глаза горели лихорадочным блеском.

Сейчас эта незаметная женщина, серая мышка, показалась Мелвиллу настоящей красавицей.

– Мисс Луиза, как вы себя чувствуете? Могу я чем-нибудь помочь? – деликатно присаживаясь на краешек табурета, спросил капитан.

– Ах, это вы, Джон? Рада вас видеть. Спасибо, мне уже лучше, – слабым голосом ответила Луиза и ласково улыбнулась мужчине.

Ободренный приветливостью девушки, Мелвилл схватил ее горячую руку и принялся покрывать поцелуями. Мисс Томпсон смутилась, но руки не отняла.

– Я хотел бы знать, мисс Луиза, как вы ко мне относитесь? – робко спросил капитан.

– Я отношусь к вам очень хорошо, – с чувством ответила Луиза. – Вы прекрасный человек и опытный мореход.

– А вы знаете, жизнь под парусами, мне ужасно наскучила. Хочется домашнего тепла и покоя. У меня есть уютный дом с яблоневым садом в предместьях Лондона, за ним сейчас присматривает престарелая тетушка. Она не может дождаться, когда же я выйду в отставку! Старушке уже тяжеловато справляться с хозяйством, – многозначительно глядя на Луизу, сказал Мелвилл.

– И что же вы решили, дорогой Джон? – поинтересовалась мисс Томпсон.

– Я выхожу в отставку и женюсь, – гордо ответил капитан.

– И кто же эта счастливица? – нервно отдергивая руку, спросила сестра милосердия.

– Вы, милая Луиза, кто же еще? – снова беря ее ладонь в свою, ответил капитан.

– Но, Джон! – слабым голосом возразила она. – Зачем вам некрасивая, не первой молодости девушка, когда вокруг столько замечательных юных красавиц? Любая из них с радостью согласится стать вашей женой! Вы ведь такой замечательный человек!

– Луиза, милая! Меня не интересуют молодые девушки. Я по уши влюблен в вас! Мне нужна заботливая жена и хозяйка. Давно приглядываюсь к вам, лучшей пары мне не найти! И не правда, что вы некрасивы! Для меня вы самая очаровательная женщина в мире! Мы заживем с вами на славу, если конечно, я вам не безразличен! – горячо воскликнул капитан.

– О, Джон! Я так счастлива! Согласна стать вашей супругой, о большем счастье и не мечтала! Вы мне давно нравитесь, я тоже люблю вас, – ответила Луиза.

– Будем считать, что мы помолвлены, дорогая? – спросил Мелвилл.

– Конечно, милый! – согласилась сестра милосердия.

– Тогда прямо с корабля я заберу тебя к себе домой! А сейчас давай скрепим поцелуем наш союз! – предложил Джон, склоняясь над больной.

– Нет, милый, – отстранилась она и приложила руку к его губам. – Ты можешь подцепить от меня простуду, подождем до моего выздоровления! Иди, дорогой, у тебя много дел! А я тут одна, в тишине, стану мечтать о нашем будущем.

– Так не хочется расставаться с тобой! Но мне, и, правда, пора! Скорее поправляйся, любимая! – вдохновленный и радостный Джон отправился отдыхать в свою каюту.

Глава 53. Цыганский амулет

Шхуна шла вперед полным ходом, попутный ветер раздувал паруса, цель путешествия становилась все ближе и ближе. Судно двигалось вдоль западного берега Африки.

– Пожалуй, теперь нам следует зайти в ближайший порт, – однажды утром высказал свои соображения капитан Пол, в разговоре с Курвелем.

– Продукты и пресная вода почти на исходе, нам не дотянуть до конца пути.

– Что ж? Вы правы, капитан, – обрадовался Курвель. – Не мешало бы пополнить запасы. Всего несколько часов – и мы достигнем Конакри, там и отоваримся, а про себя подумал: «Вот он мой шанс! В порту я пересяду на Британское судно и отправлюсь домой».

Весть о решении капитана пополнить запасы продовольствия в Конакри вызвала радостный ажиотаж среди экипажа. Матросы предвкушали удовольствия, которые они смогут получить на берегу. Слышались их веселые голоса и радостный смех. Утомленные долгим плаванием люди жаждали отдыха и развлечений. Рыжий боцман Леонидас, смачно причмокивая толстыми губами, подзадоривал матросов рассказами о прелестях африканских девушек.

– Еще каких-то пять часов, ребята, и вы вволю натешитесь вином и красавицами. К вечеру войдем в порт, загрузимся, а потом – свобода на всю ночь. Гуляй – не хочу! Но, к рассвету, чтобы все были на месте! Я не собираюсь вылавливать вас по одиночке. Кто опоздает – останется на берегу! – весело посмеиваясь, Леонидас пошел по своим делам.

С мостика спустился молодой помощник капитана Костас, он был взволнован.

– Что-то мутно на горизонте! Боюсь, что надвигается шторм, все должны быть наготове! – сказал он.

– Да ладно тебе, Костас! Не паникуй! Все обойдется, – ответил один из матросов.

– Шторм пройдет стороной, – подтвердил другой. – Видишь, ветер относит облака к югу! Авось, пронесет!

Между тем погода все ухудшалась. Поднялся резкий порывистый ветер. Он нагнал черные зловещие тучи, которые повисли над судном и закрыли солнце. Стало темно, как ночью. Внезапно сверкнула ослепительная молния, казалось, что небо разорвется от раскатов грома. Из черных туч хлынули потоки дождя.

По команде капитана матросы принялись спешно убирать паруса. Чудовищные порывы ветра сотрясали судно, бросали его из стороны в сторону. Матросам никак не удавалось справиться с парусами. На помощь им кинулись Курвель и капитан. Огромные волны перекатывались через шхуну. В один миг океан превратился во взбесившегося зверя. На судне началась паника. Громкий голос капитана не смог перекричать грохот и шум бури. Было невозможно добиться слаженных действий команды. Каждый. Стараясь спасти свою шкуру, хватался за все, чтобы удержаться на скользкой от воды палубе. Нескольких матросов уже смыло за борт. «Одиссей» трещал по швам. Мачты ломались, как соломинки. Обломками одной из них убило боцмана. Курвель и капитан всеми силами старались выпрямить судно, давшее крен. Тут гигантская волна, накрывшая шхуну, довершила страшное дело. «Одиссей» перевернулся вверх килем, накрыв собой находившихся на борту людей.

Курвель не помнил, как ему удалось выбраться из-под корабля. Только когда он отдышался, то понял, что держится за обломок кормы. Осмотревшись, пират не поверил глазам: на поверхности не было ни судна, ни обломков, ни одного спасшегося человека. Крепко держась за кусок дерева, Ксавье боролся с волнами, которые захлестывали его, стараясь вырвать из рук спасительный обломок. Захлебываясь и почти теряя сознание, пират не выпускал его из рук.

Борьба с океаном продолжалась всю ночь, в полной темноте. Курвель чувствовал, что течение уносит его от африканского берега. Шансов на спасение не оставалось – чем дальше от морского пути – тем меньше шансов встретить какое-нибудь судно, это Ксавье понимал очень хорошо.

Когда начало светать, океан успокоился. Волны прекратили борьбу с человеком. Курвель понял, что остался жив наперекор стихии.

«Теперь мне остается надеяться на чудо», – думал Ксавье, внимательно вглядываясь в водную гладь.

До самого горизонта поверхность океана была пустынна: ни одного суденышка. В небе не летали птицы, значит, суша была далеко.

«Вскоре я окончательно выбьюсь из сил, окоченею и утону. Но не мне роптать, лучше такая смерть в океане, чем позорный конец на виселице».

Пирату стало легче от этой мысли, и он перестал думать о смерти. Некоторое время Курвель находился в забытье, но вдруг, прямо под ним проплыла светлая длинная тень.

– Акула! – в ужасе воскликнул Курвель, приходя в себя.

Хищная рыба описывала вокруг него круги, постепенно уменьшая радиус, подплывая все ближе и ближе.

«Это конец! Мне не справиться с этой тварью! Она в своей стихии, сильная, быстрая, с острыми, как бритвы зубами, а у меня даже ножа нет, чтобы защититься! Много людей я отправил на корм акулам, а теперь пришел и мой черед», – странно, но Курвель не испытывал страха. Была только лютая ненависть к отвратительному кровожадному чудовищу. Он сжался в комок, ожидая нападения и собираясь дорого отдать свою шкуру.

Акула продолжала наматывать круги вокруг жертвы, приноравливаясь, как бы удобнее ухватить ее. Затем хищница стремительно бросилась в атаку.

Курвель яростно заработал ногами, стараясь создать побольше брызг и шуму. Так он надеялся отпугнуть акулу. Но это лишь раззадорило чудовище. Оно кинулось на Ксавье и вцепилось в голень правой ноги. Адская боль пронзила все тело Курвеля, из его горла вырвался страшный крик отчаяния и боли. Собрав все силы, пират с размаха начал бить кулаками акулу по голове. Пронзительный звук его голоса, в котором слышалась боль и ненависть, отразился от поверхности воды, и, многократно усиленный, разнесся над океаном. Акула, оглушенная резкими ударами, разжала зубы и выпустила ногу жертвы. Курвель усиленно заработал здоровой ногой, стараясь подальше отплыть от чудовища. Кровавый след тянулся за ним, еще больше возбуждая хищную рыбу. Акула готовилась к очередной атаке.

Курвель вдруг вспомнил про подарок старого цыгана. На ум пришли слова, сказанные стариком на прощание: «Этот амулет поможет тебе в минуту смертельной опасности».

Схватившись за талисман, пират прошептал:

– Спаси меня, мой амулет, избавь от страшной смерти в зубах чудовища! – произнеся эти слова, он сжал кулак и протянул его вперед, готовый встретить акулу.

Но чудовище почему-то передумало на него нападать. Акула вдруг резко свернула в сторону и поплыла прочь. Тут Ксавье увидел, что его окружает стайка дельфинов. Двое из них, кинулись в погоню за хищницей, остальные образовали плотное кольцо вокруг человека, попавшего в беду. Курвель понял, что его спасают, и опять впал в полузабытье, продолжая крепко держаться за обломок кормы.

Сквозь дремоту он чувствовал, как его куда-то тащат эти добрые существа.

Семья дельфинихи Эй на рассвете возвращалась после ночной охоты. Вдруг чуткая дельфиниха замерла на месте и прислушалась. До нее донесся полный ужаса крик.

– Это голос человека, – сказала Эя остальным дельфинам. – Он в опасности и нуждается в нашей помощи. Все за мной!

Дельфины помчались на звук. Так они оказались на месте трагедии.

Прошло какое-то время, и Ксавье почувствовал, что находится на суше и тут же потерял сознание. Очнулся он, лишь когда солнце клонилось к закату. Страшная жажда мучила Ксавье, рот и горло пересохли до такой степени, что невозможно было пошевелить языком. Пират с трудом сел на песке и огляделся: место для него было незнакомым. Песчаный желтый пляж, обрамленный острыми скалами, чуть поодаль – холмы, покрытые густым тропическим лесом. Курвель осмотрел раненую ногу: кость осталась цела, кровотечение прекратилось, видимо жаркое солнце подсушило рану. Из голени был выдран большой кусок плоти. Каждое движение причиняло нестерпимую боль.

«Что же делать? – думал Ксавье. – Нужно найти пресную воду, иначе я умру от жажды!»

Вдруг у скалы он заметил постройку, это был примитивный навес от дождя и солнца.

«Там я могу найти пристанище» – решил Курвель и, преодолевая боль, пополз к навесу. Внутри жилища были деревянные нары, грубо сколоченный стол, кухонная утварь и посуда. В углу были свалены инструменты, среди них он отыскал ровную и толстую палку, на которую было можно опереться.

Теперь нужно было бы отдохнуть, но жажда настолько усилилась, что пришлось идти искать воду. Ксавье, тяжело опираясь на палку, превозмогая сильную боль, поплелся вдоль пляжа в поисках воды. Вскоре он набрел на ручей, впадающий в лагуну, и жадно припал к чистой прозрачной воде.

Утолив жажду, он упал на песок и забылся тяжелым сном. Проснулся Курвель так же внезапно, как и уснул. Острый голод дал о себе знать. Пират принялся осматриваться вокруг, в поисках съедобного. Вдоль ручья росли банановые деревья, в их кронах, высоко над землей, аппетитно желтели спелые плоды. Ксавье легко сбил палкой несколько гроздей и насытился питательной мякотью фруктов. Пират сразу же почувствовал себя намного лучше, к нему вернулась способность размышлять.

– Значит, я на острове! – сказал он вслух. – Так это же тот самый остров дельфинов, про который я так много слышал, но ни разу не бывал на нем! А дельфины, спасшие меня – это семья дельфиненка Бобби. Вот так штука! Как оно все обернулось! Я ненавидел Бобби и его дельфинов, а эти добрые существа спасли меня от акулы, да еще и поселили на своем острове! Мне век не искупить своей вины перед мальчишкой и его дельфиньей семьей! За мои тяжкие грехи посланы мне эти испытания!

С трудом поднявшись, Ксавье прихватил небольшую гроздь бананов и побрел в свое новое жилище.

«Вот так, здесь мне придется пожить некоторое время, пока не заживет нога, а там видно будет», – думал он по дороге.

Ксавье повалился на нары, и силы вновь покинули его. Сквозь сон он чувствовал, что нога все тяжелеет и тяжелеет, а боль становится сильнее. Он проспал тревожным сном до самого утра.

На рассвете пирата разбудили веселые голоса дельфинов, они громко стрекотали и свистели, будто вызывали его на берег. С трудом приподняв отяжелевшие веки, Ксавье увидел, что дельфины выбрасывают на берег трепещущих серебристых рыбок.

«Это они мне принесли, добрые существа!» – преодолевая сильную боль в ноге, опираясь на палку, пират поковылял к морю.

При виде спасенного ими человека, дельфины защебетали еще веселее и начали выпрыгивать из воды. Ксавье приветствовал новых друзей словами и жестами, а дельфины радостно отвечали на своем языке. Ксавье поднял с песка угощение и тут же начал есть рыбок прямо сырыми, это ему было не впервой. Дельфины одобрительно кивали головами и смотрели, как он насыщается. А потом криками и жестами начали приглашать гостя в море, поплавать с ними. Но пират не принял их приглашение, показывая на больную израненную ногу. Дельфины все поняли и уплыли в океан.

Между тем, островитянину становилось все хуже и хуже. Голова горела, его бросало то в жар, то в холод, нога пухла и раздувалась. Рана сильно воспалилась и загноилась. По опыту Курвель знал, как это опасно. За долгие годы пиратства на его глазах от заражения крови погибли несколько матросов.

«Видимо, и мне не избежать этой жалкой участи», – подумал пират и горько усмехнулся. Добравшись до нар, он, как сноп, свалился, и засыпая, думал: «Как глупо все получилось. Стоило преодолеть столько трудностей, пройти через весь этот ужас, чтобы умереть на этом острове в полном одиночестве. Смерть, недостойная мужчины».

И, положив руку на амулет, Ксавье забылся сном. Он метался в бреду несколько часов, как вдруг явилось видение: старый цыган, грозил пирату пальцем и говорил:

– Питер, не вздумай умирать! Ты еще можешь спастись. Вставай и иди в лес! Разыщи цветок жизни. Его легко узнать среди других. Это высокая трава, а на ее верхушке сидит большой красный цветок, под названием «Сингабера». Он таит в себе великие целительные свойства и огромную жизненную силу, ты узнаешь его по аромату лимона, исходящему от листьев. Собери двенадцать соцветий, шесть из них съешь, а остальные шесть разжуй в кашицу и приложи к ране. Сингабера вольет в тебя свою силу, рана затянется, и ты исцелишься! Сделай это до заката солнца, завтра будет поздно! Вставай! Иди за Сингаберой!

Голос старца звучал жестко и властно, Ксавье очнулся и не мог понять, сон это был и ли явь. Понял только, что должен повиноваться цыгану, только так спасет себе жизнь.

Преодолевая слабость, обливаясь холодным потом, Курвель побрел в гору, повторяя лишь одно слово: «Сингабера».

Так пират добрался до лесной поляны, на которой росла высокая трава с красными соцветиями. Приятный лимонный аромат, подсказал Ксавье, что это и есть Сингабера. Он сорвал двенадцать соцветий. Спустившись к пляжу, сделал все так, как велел старец.

Утром Ксавье проснулся с ясной головой, рана начала затягиваться, а опухоль спала. Наступать на ногу стало почти не больно. Настроение у Курвеля было превосходное.

– Ай да цыган! – радостно воскликнул пират. – Великий волшебник! Откуда он только узнал мое настоящее имя? Все так странно, необычно! Жизнь научила меня доверять только самому себе, а не надеяться на силу волшебства! Но я исцелился – а это главное! Значит, магический амулет работает! В самый страшный момент появляются дельфины, старый цыган подсказывает лечебный цветок – все это действия древнего амулета. Но за что мне такая милость? Ведь я злодей и душегуб! А может быть, это знак свыше, чтобы я изменил свою жизнь и добрыми поступками искупил то зло, что творил всю жизнь?

Так, полный сил и надежд, немолодой пират Курвель, готов был начать новую жизнь. В первую очередь занялся устройством быта. Найденные под навесом инструменты очень пригодились. Кое-какая одежда, оставленная прежними жильцами тоже пришлась кстати, у Ксавье не было ничего, кроме истрепанной матросской формы.

С дельфинами новоявленный островитянин очень подружился, он целыми днями плавал и играл с ними в лагуне. Вскоре Ксавье начал немного понимать их язык.

Ах, если бы только Эя и ее семья знали, кого они спасли и поселили на острове, то ни за что бы, не стали общаться с пиратом, пленившим и чуть не погубившим их любимого братца Сиу. Но они никогда раньше не встречали Ксавье и не знали его в лицо. А Сиу, став взрослым покинул семью и примкнул к стайке одиноких холостяков. Теперь он виделся с родственниками только во время «большой охоты».

Там же, на «большой охоте» самцы-дельфины находили себе невест, таковы были законы их жизни. И как бы Эя не тосковала по любимому сыну, она не имела права принимать его у себя в лагуне. Итак, семья дельфинов, на счастье Курвеля, не узнала в нем человека, которого считала заклятым врагом.

Прошло время, нога Ксавье окончательно зажила. Бывшему пирату, как ни странно, нравилась его новая жизнь на острове. Спокойная, размеренная, без хлопот и тревог.

Дельфины каждое утро приносили ему свежую рыбу, которая вместе с фруктами и составляла его каждодневную пищу.

Среди найденных вещей оказалось огниво, оставленное прежними хозяевами хижины. Ксавье мог разводить костер, чтобы варить или жарить рыбу. Пират делал это осторожно, стараясь готовить на углях. Он опасался привлечь внимание проходящего судна или рыбаков. Курвель знал, что рифовые барьеры вокруг острова дельфинов почти не проходимы, и не многим лоцманам под силу было их преодолеть. Но все-таки лучше было перестраховаться и не привлекать к своей персоне ненужного внимания. Быть пойманным означала для него виселицу.

На случай опасности, Курвель подготовил для себя убежище. Он вырыл землянку недалеко от навеса, на холме, под густым кустарником. Оттуда открывался хороший обзор на пляж, лагуну и океан. В тайную нору он принес все необходимое: сушеную рыбу, фрукты и воду в глиняном кувшине. Так можно было продержаться несколько дней, оставаясь незаметным для случайных гостей.

Каждодневные прогулки убедили Ксавье, что его остров совсем маленький, не более трех миль в длину, а в ширину – и того меньше. Кроме птиц и пресмыкающихся, других животных в лесу не водилось. Зато пернатых было великое множество. Изобретательный островитянин вскоре приспособился ловить птиц силками, так его меню стало разнообразнее.

Поначалу, без соли, вся пища казалась ему пресной. Но, вскоре он привык к новому вкусу и перестал это замечать.