Текст книги "Дьявол по имени Любовь"

Мрачная мексиканка внесла ленч – салат, на вид постный и невкусный, и суп с рогаликами.

– Благодарю, Мария. – Харли сверил поданные блюда с карманной картой калорий. – Вы не забыли о жидкой добавке из морских водорослей?

Мария покачала головой. Судя по выражению лица служанки, она подозревала, что ее хозяин спятил.

– Это третья экономка, сменившая двух предыдущих всего за шесть месяцев, – сказал Харли, когда она вышла. – Вы не представляете, насколько трудно убедить этих людей в том, как важно правильно сбалансировать питательные вещества.

Пока мы ели, Харли рассказывал о доме, но я почти не слушала его. Что-то все ощутимее беспокоило меня. Он охотно показывал мне все свои владения и имущество, начиная от плавательного бассейна и кончая запонками, украшенными эмблемой «Лапиник», но о себе не поведал ничего. Какой человек Харли? Что таится у него внутри?

Каждый раз, когда я задавала ему вопросы о нем самом, он, казалось, терялся и не знал, что ответить.

– Должно быть, вы прочли все статьи в журналах, – смущенно предположил Харли, ерзая как школьник, застигнутый за кражей яблок. – И вероятно, все интервью Ларри Кинга?

Я покачала головой.

– Дело в том, что… по-моему, они гораздо лучше описывают меня, чем я сам способен это сделать. – Лицо Харли приняло глуповатое выражение. – По правде говоря, я самый обыкновенный, заурядный человек. У меня нет никаких серьезных интересов, никаких хобби – ничего такого. Просто случилось так, что я богат.

О своей семье он сообщил мне немного, но я поняла, что Харли вырос в роскоши и пользовался всеми привилегиями людей своего класса. Своим состоянием он был обязан компании по производству косметики «Лапиник», основанной его покойной матерью, и это огромное состояние позволит до конца его дней не думать о заработке ради хлеба насущного.

«"Лапиник" – для женщины, которая хочет немного больше». Этот девиз компании был для меня постоянным источником раздражения в моей прежней жизни. Он подчеркивал мою неспособность получить то, что почти все женщины принимали как должное.

– Это не так легко, как кажется, – я о том, что весьма трудно быть богатым, – ворвался голос Харли в мои размышления. – Чтобы управлять таким домом, приходится прилагать много усилий. Я должен быть в постоянном контакте с бухгалтерами и юристами, принимать решения о капиталовложениях, подписывать чеки, посещать благотворительные собрания, а в сутках не так уж много часов…

– А как компания? Как «Лапиник»? Я полагала, что дела компании отнимают все ваше время.

– «Лапиник»? – просиял он. – Да, «Лапиник». – Харли поднялся. – Идемте, я покажу вам свой офис. – Взяв меня за руку, он направился к двери. – У меня есть для вас сюрприз.

Харли привел меня в комнату в синих тонах, убранную и меблированную в стиле «Лапиник», теперь уже знакомом мне. Ряды плакатов в рамках, рекламирующих продукцию компании «Лапиник», были развешаны на стенах. Все это я не раз видела, поскольку объявления, рекламирующие изделия этой фирмы, неизменно появлялись на глянцевых страницах воскресной газеты «Санди». На всех объявлениях такого рода были изображены светловолосые манекенщицы с нежными кукольными личиками и широко раскрытыми глазами, свидетельствующими о невинности. Вглядевшись в них внимательнее, я была потрясена так, будто встретила кого-то близко знакомого. Такое выражение лица я созерцала каждый раз, когда смотрелась в зеркало, потому что до сих пор не привыкла к своей новой внешности. Она резко контрастировала с моим прежним обликом, и вместе с тем эта безмятежная маска ничуть не совпадала с тем, что творилось в моей душе.

– Добро пожаловать в сердце империи «Лапиник», – сказал Харли с усмешкой. Он стоял возле огромного письменного стола, окруженного такими же столами поменьше.

Все они были заставлены телефонами, компьютерами и другими непременными атрибутами большого бизнеса. Я чувствовала себя как претендентка на вакантную должность, явившаяся на собеседование.

Факс на одном из столов очнулся от спячки, заурчал и изрыгнул несколько листов бумаги с печатным текстом.

– Мы связаны с головным офисом «Лапиник» в Лос-Анджелесе. – Харли с гордостью похлопывал рукой по машине. – А тот, в свою очередь, связан с другими офисами «Лапиник» во всем мире – в Лондоне, Париже и Риме… – Харли просмотрел один из листов бумаги. – Вот это пришло из Нью-Йорка.

– Что – это? – поинтересовалась я. Он почесал голову.

– Судя по всему, это цифры продаж. Признаться, это не моя епархия. Всем этим занимается Дэвид. – Харли бросил листок в большую плетеную корзинку для бумаг, уже почти заполненную. – Хотя я знаю, что поддерживать контакты с другими отделениями компании выгодно. Это окупается. Можно предвидеть, как будут развиваться события дальше.

– Кто такой Дэвид?

– Мой брат. – Харли улыбнулся. – Он ведает делами компании. Вы скоро познакомитесь с ним.

Взяв ключ из выдвижного ящика письменного стола, Харли открыл шкаф и извлек большой прямоугольный предмет, завернутый в бархат.

– А вот это сюрприз. – Харли знаком пригласил меня сесть за стол и очень осторожно поставил непонятный предмет на стол передо мной. – Это вам, Синди. Особенный подарок.

Я осторожно сняла бархатную обертку и обнаружила под ней блестящую голубую коробочку с эмблемой «Лапиник» на крышке.

– Ну же, открывайте! – возбужденно сказал Харли.

Я расстегнула пару миниатюрных медных замочков и подняла крышку. Внутри помещалось несколько рядов покрытых голубым бархатом уступов, похожих на упаковку шоколадных конфет. На каждом из уступов, разделенных на секции, стояли крошечные горшочки, флакончики и лежали тюбики.

– Это полный набор продукции «Лапиник», – пояснил он, раскладывая на столешнице эти соблазнительные штучки, чтобы я могла получше рассмотреть их. – Мы производим их в ограниченном количестве и только для особых случаев, и это самый последний набор. Я хранил его долго в ожидании женщины, которая заслуживает такого подарка. – Харли застенчиво улыбнулся – Позвольте мне показать вам, – сказал он, перебирая вещицы одну за другой. – Вот это для снятия грима, увлажняющий крем и тон в одной упаковке. Это называется полным набором для ухода за кожей. Вот здесь фон, пудра и румяна. В этом отделении губная помада – видите, несколько оттенков. Вот тени для век и тушь для ресниц… – Он продолжал перечислять предметы из нескончаемого списка, любовно поглаживая каждую баночку, флакон или тюбик. Потом перегнулся через стол и слегка дотронулся до моего подбородка, приподнял мое лицо и повернул его к свету. – Я хочу показать вам, Синди, что может для вас сделать «Лапиник». – Открыв ящик письменного стола, Харли вытащил коробочку с набором кисточек, губок и ватных тампонов. – Позволите? – спросил он, выбрав флакончик из набора.

Я кивнула.

Он вытащил зеркало из другого ящика и поставил на стол передо мной. Осторожно удалив с моего лица остатки косметики, которую я торопливо наложила сегодня утром, Харли взялся за дело. По мере того как он углублялся в работу, застенчивое выражение сменилось задумчивым и по-детски сосредоточенным, как у маленького мальчика, экспериментирующего с новой коробкой красок. Прикосновения Харли, нежные и деликатные, доставляли мне удовольствие.

– Ну вот. – Он отступил, чтобы полюбоваться плодами своих трудов. – И вид вполне естественный.

– Разве для того, чтобы выглядеть естественной, нужна косметика? – удивилась я.

– Чтобы выглядеть естественной и при этом красивой, нужно приложить усилия, – уверенно возразил он. – Даже самое прекрасное лицо заиграет новыми красками, если наложить косметику. А без нее внешность кажется незаконченной, как картина без рамы. Поглядитесь в зеркало и увидите разницу.

Я внимательно всмотрелась в свое отражение. Косметика была едва заметна, но лицо мое преобразилось – это было странно и непостижимо. Такого результата я никогда не достигла бы, пользуясь крикливыми вульгарными тенями и помадой из косметички Сирии. Я улыбнулась, наслаждаясь новым для меня ощущением – уверенностью в себе.

– Вы самая красивая женщина, какую я когда-либо видел, Синди, – сказал Харли. – Я в этом разбираюсь. Более того, я эксперт по части женской красоты. Такова моя работа. Люди говорят, что красота расположена не глубже кожи, но в вашем лице есть что-то совсем особенное, и инстинкт подсказывает мне, что ваша красота идет изнутри, из глубины вашего существа.

Я повернулась к нему, с предвкушением облизнув пересохшие губы. Вот и наступил момент, когда он заключит меня в объятия и поцелует.

Харли протянул руку, чтобы помочь мне подняться, но не поцеловал, а подвел меня к двери в другом конце офиса. Может, это спальня? По телу моему пробежала дрожь, предвещая, что давно подавляемое желание сейчас вырвется на свободу.

Он отворил дверь.

– Ну как вам? – Харли пропустил меня в комнату, обставленную как фотостудия – с задниками, боковыми рефлекторами и дорогой камерой с огромными линзами, установленной на треножнике. – Ее обставил для меня друг Дэвида Бейли.

Стараясь скрыть разочарование, я издала восклицание, долженствующее выразить мое восхищение.

– Мне хотелось бы сделать несколько ваших фотографий, Синди, – робко сказал он. – Можно?

Я колебалась, памятуя о том, что некоторые африканские племена считают, будто камера способна украсть вашу душу. Между тем моя душа уже находилась в надежных руках, во власти Мефисто, но вдруг фотографии покажут, что я вовсе не юная Синди, а пятидесятилетняя Хариэт?

Приняв мое молчание за согласие, Харли вывел меня на середину комнаты. Вокруг замигал свет, слепя мне глаза, и я отступила назад, заслонившись рукой от нестерпимого блеска.

Вспышка ослепила меня.

– Потрясающе, Синди! – воскликнул Харли, включая камеру. – Отклонитесь еще немного назад. Не возражаете, если я сделаю еще один снимок?

Камера зажужжала, и последовало несколько вспышек. Мое тело покорно следовало его инструкциям, будто точно знало, что именно ему понравится. Возможно ли, что Синди за свою короткую жизнь научилась позировать, как это делают манекенщицы?

– Удивительно! – воскликнул Харли, не отрываясь от объектива камеры. – Не останавливайтесь, двигайтесь!

Я потягивалась и извивалась гибкими, как у змеи, движениями, мысленно убеждая его оставить камеру и приблизиться ко мне в пьянящем тепле, исходившем от подсветки. Я чувствовала себя юной, прекрасной и сексуальной. Я желала Харли, мечтала снова почувствовать нежные прикосновения его рук на своей коже, мечтала, чтобы он раздел меня и занялся со мной любовью прямо на полу студии, как это показывают в фильмах.

– Харли! – выдохнула я, приоткрыв рот и глядя в линзы камеры полузакрытыми глазами. Мне ответили стремительные вспышки камеры, лавина вспышек и, наконец, громкий хлопок.

– Черт возьми, – пробормотал Харли, глядя на тонкую струйку дыма, поднимавшуюся от камеры. – Полетел привод мотора.

Я стояла с глупым видом посреди комнаты, наблюдая, как Харли пытается спасти отснятый фильм. В конце концов, с помощью большой отвертки, он извлек пленку из камеры.

– Теперь вам лучше отправиться домой. – Он посмотрел на часы и открыл дверь офиса. – Хочу отнести снимки в фотолабораторию, пока она не закрылась.

Я неохотно оправила одежду.

– Хорошо. – Я была крайне разочарована. Почему это те, к кому начинаешь питать интерес и находить их привлекательными, становятся загадочно скользкими, увертливыми и недостижимыми?

– О! А я не сказал вам? – непринужденно добавил Харли. – Завтра вечером у нас прием. Днем я заеду за вами, и мы пройдемся по магазинам. – Он оглядел мой туалет с легким неодобрением. – Полагаю, вам надо купить что-нибудь новое.

Харли отвез меня домой на своем «феррари». Большая часть нашего путешествия прошла в молчании Харли казался озабоченным, а я спрашивала себя: что именно сделала не так? Почему он не попытался сблизиться со мной? Может, я не в его вкусе, но если так, то почему Харли восторгался моей красотой и так старался развлечь меня? В чем дело? Как относиться ко всем вчерашним признаниям в любви?

Украдкой взглянув на него, я напомнила себе, что Харли Брайтмен, судя по тому, что пишут о нем журналисты, – самый завидный жених в Калифорнии. Может, я слишком высоко оцениваю свою привлекательность и свои шансы? Но ведь я сама не пыталась завязать с ним знакомство. Инициатива исходила от него. Он сделал первый шаг к сближению.

Харли ничуть не походил на плейбоя, о котором я читала в газетах и журналах. Он был гораздо добрее и внимательнее и уж совсем не походил на распутника, каким его выставляли в статьях. Сегодня утром, пока Харли задумчиво держал во рту кисточку для макияжа, выбирая оттенок теней для моих век, я размышляла о том, что он собой представляет. Харли походил на художника, погруженного в свою работу и мало интересующегося мирскими делами. Может, мне довелось увидеть на миг настоящего Харли Брайтмена, то, что он скрывает от других? Я с трепетом спрашивала себя, могла ли взволновать его Хариэт, та душа, что живет в прекрасном теле Синди? Возможно ли, что Харли – тот рыцарь на бледно-голубом коне, о котором Хариэт мечтала все эти годы?

Мы подъехали к дому Триш.

– Увидимся завтра, солнышко. – Харли клюнул меня в щеку и открыл мне дверцу. Я помедлила, но он и не попытался удержать меня.

– Увидимся. – Опечаленная, я направилась к мрачному подъезду. Снова воображение сыграло со мной скверную шутку: ведь такому, как Харли Брайтмен, доступна любая женщина. С какой же стати я возомнила, что он влюбился в меня?

Глава 9

На следующий день Триш сказала Марти, что меня снова вызвали на кинопробу. В обеденное время Харли подъехал за мной на своем бледно-голубом «мерседесе». На этот раз на шоферском месте сидел Жозе. Местные головорезы, собравшись возле фонарного столба на соседней улице, с интересом наблюдали, как мы приближаемся к машине.

– Обычно, когда я отправляюсь за покупками, машину ведет Джордж, – сообщил Харли, устраиваясь рядом со мной на заднем сиденье. – Но сегодня он неважно себя чувствует. Прошлой ночью случайно захлопнул дверь винного погреба и остался там. Ума не приложу, как это случилось.

Тихий смех с переднего сиденья убедил меня в том, что Жозе мог бы просветить Харли на этот счет. Когда машина тронулась, головорезы у фонарного столба испустили громкий вопль, и, оглянувшись, я увидела, как перемазанный в грязи малый поднимается с земли и отвешивает зрителям преувеличенно учтивый поклон. В одной руке он держал отвертку, а в другой табличку с номерами машины, которой размахивал в воздухе. Я различила на ней номерной знак Харли.

Жозе привез нас на Родео-драйв, и мы прошествовали мимо нескольких роскошно оформленных витрин. Имена многих модельеров были мне знакомы – Гуччи, Армани, Шанель и другие. Прежде я презирала эти имена, потому что они символизировали образ жизни, недоступный для меня. Вкрадчивые, подчеркнуто любезные помощники продавцов охраняли двери, а вооруженная охрана старалась быть незаметной, не слишком успешно скрываясь на тротуаре за растениями в горшках и кадках. Пальцы стражей лежали на спусковых крючках, и они были готовы в любой момент пустить в ход оружие.

– Давайте-ка заглянем сюда. – Харли предложил мне войти в большой и скудно меблированный магазин. Внутри я не заметила ни стендов с одеждой, ни банкеток, где можно было бы присесть. Кое-где скромно стояли манекены, и только это давало представление о предназначении этого помещения.

Я замешкалась у входа, опасаясь поцарапать полированный деревянный пол своими каблуками-шпильками. Помощник продавца окинул меня равнодушным взглядом и, решив, что я недостойна его внимания, обратился к Харли:

– Чем могу быть вам полезен, сэр? Харли выжидательно посмотрел на меня.

– Примерьте что-нибудь, – предложил он. – Не стесняйтесь! Выберите то, что вам понравится.

– Я покажу вам весеннюю коллекцию, мэм. – Помощник продавца повел меня в глубь магазина.

В то утро я оделась тщательно, понимая, что Харли находит туалеты Синди не слишком элегантными. Однако когда мы прошли мимо большого зеркала и я увидела в нем свое отражение на фоне сдержанно-изысканной обстановки, я осознала, как дешево и вульгарно выгляжу. «Синди пора приобрести лоск», – подумала я.

Я ожидала увидеть одежду, которую, по моим представлениям, должна была бы носить богатая женщина, – элегантную, хорошо сшитую, с легким намеком на обольстительность, но весенняя коллекция разочаровала меня. Передо мной предстало множество туалетов весьма странного стиля: среди грязновато-пастельных тонов лишь изредка попадалось глинисто-коричневое или серое пятно.

– Нет ли у вас чего-нибудь поярче? – спросила я, надевая платье, словно сшитое из мешковины.

– Таковы цвета этого сезона, мадам, – снисходительно ответила помощница продавца.

Я взяла жакет с четырьмя рукавами. – А чего-нибудь более привычного?

– В этом магазине, мадам, – высокомерно отозвалась помощница, – продается одежда, созданная известными модельерами. – Оглядевшись, она добавила ледяным шепотом: – Если тебе не нравится эта одежда, детка, отцепись от меня и отправляйся в магазин Сирса, куда ходит публика попроще.

Я не слышала о Сирсе, но внезапно ощутила тоску по уютной знакомой атмосфере универмага «Маркс и Спенсер». И почему следить за модой оказалось таким трудным делом?

В конце концов я сделала выбор и предстала перед Харли в золотистом костюме, будто сошедшем со страниц «Стар трэк».

– О, очень стильно! – с энтузиазмом воскликнул Харли, вскочив при моем появлении. – Следовало бы выбрать что-то совсем непохожее на вашу одежду.

Бросив взгляд на ярлычок с ценой, я почувствовала острое желание уйти отсюда.

Конечно, даже Харли отпугнет цена и он не захочет тратить столько денег. Однако он настоял на том, чтобы я примерила еще несколько костюмов и платьев, каждое из которых было ужаснее предыдущего. Но в теле Синди таилась какая-то загадка. Что бы я ни надела, на мне это выглядело великолепно. Облачись я в мешок для мусора, вероятно, и тогда продавщица всучила бы его Харли по непомерной цене.

– Мы возьмем все. – Он дал продавщице свою кредитную карточку. – Я знал, что надо привести вас именно сюда. – Харли радостно улыбнулся мне. – Одежда подчеркивает достоинства и индивидуальные особенности женщины! Поэтому так важно уметь выбрать ее.

Мы зашли еще в несколько магазинов, где меня экипировали по всем статьям – там мы купили туфли, сумки и прочие аксессуары. Я просила его не проявлять такой расточительности, но Харли не слушал меня.

– На что мне такая куча денег, – возразил он, – если я не могу тратить их как хочу?

Под конец мы посетили такой шикарный магазин, что там приходилось заранее договариваться о времени посещения.

– Надеюсь, вы не станете возражать, – прошептал Харли. – Здесь есть совершенно потрясающее платье. Цвет и покрой идеально подходят вам. Оно мне понравилось, как только я увидел его, и я попросил отложить этот наряд для меня. Оставалось лишь найти женщину, которой я мог бы полюбоваться, когда она облачится в него.

Мне показали изделие из полупрозрачного бледно-голубого шелка. Когда Харли увидел меня в нем, глаза его затуманились.

– Вы наденете его ради меня сегодня вечером, Синди? – спросил он. – Я хочу познакомить вас со своими друзьями.

Я кивнула, любуясь собой в зеркале. Стиль платья, простой и женственный, совсем не соответствовал тому, что могла бы выбрать Синди. Я выглядела как символ невинной красоты. Кто бы заподозрил, что я продала душу дьяволу?

Мы приехали к Харли и провели остаток дня возле бассейна. Я отказалась войти в воду, но он не отступил от привычного распорядка и проплыл несколько десятков раз. Расположившись на удобном стуле, я пила свежевыжатый апельсиновый сок и наслаждалась необычным и приятным ощущением расслабленности. Я подумала, что, пожалуй, привыкла бы к такому образу жизни, если бы только добралась до настоящей выпивки.

Позже, введя в компьютер данные о своих водных процедурах, Харли отвел меня в комнату для гостей, чтобы я переоделась к вечернему приему. Голубое платье, стоившее примерно столько, сколько оплата моей квартиры в Гилдфорде за несколько месяцев, Мария разложила на кровати. Едва она вышла, я облачилась в него, а потом аккуратно сложила на стуле дешевую одежду Синди.

Причесавшись и наложив косметику, я выглядела так, как, по моим представлениям, выглядят те, кто имеет все, – обольстительной, утонченной, томной. Да, так должны выглядеть женщины, не занимающиеся ежедневно тяжким, почти рабским трудом. Любуясь своим отражением в зеркале, я надеялась, что все это не сон. Теперь ресторан «У Марта» отошел куда-то на задний план.

– Надеюсь, ты видишь меня теперь, Мефисто, – пробормотала я. – Кажется, дела мои налаживаются.

В моих ушах зазвенел чуть слышный, призрачный смех: «Не забывай о том, что красота способна развращать…»

– Мефисто! – воскликнула я, но не получила ответа. Может, мне это пригрезилось?

– Я вовсе не развращена, – возмущенно бормотала я, вспомнив, что он сказал мне во время нашей последней встречи. – Почему бы для разнообразия мне и в самом деле не получить удовольствие?

– Синди!

Услышав этот голос, я вздрогнула, обернулась и увидела Харли, ослепительного в смокинге и галстуке-бабочке.

– Прошу прощения. – Он оглядел комнату. – Мне послышались голоса. Я подумал, что вы зовете меня. – Харли широко улыбнулся: – Вы выглядите потрясающе.

– Благодарю вас. – Покраснев, я ощутила то, что испытывала в те времена, когда была еще Хариэт. Я распознала это чувство – горечь невостребованной любви, омрачавшую мою жизнь, лишавшую меня ясности суждений и подтачивавшую веру в себя в обществе Эндрю.

– Готовы?

Харли предложил мне руку.

Я последовала за ним, трепеща от его прикосновений. Наши пальцы переплелись. «На этот раз, – твердо сказала я себе – все будет иначе. Разве он не говорил о любви в первую нашу встречу? А если это не так, почему Харли так нежен со мной?»

«Я люблю вас, Харли», – мысленно шептала я. Может, сегодня вечером я улучу момент и скажу ему это, может, решусь произнести слова, которые никогда не осмеливалась сказать Эндрю?

Между тем я пообещала себе, что никогда больше не попаду в ловушку, не допущу, чтобы мою радость омрачали мысли о дальнейшем развитии отношений, то есть о том, в чем прежде жизнь отказывала мне. Теперь я буду жить одной минутой и постараюсь использовать все свои возможности. Разве Мефисто не обещал, что я вкушу лучшей жизни? Я была более чем готова к этому.

Джордж, помятый, с мутными глазами, будто с перепоя, ждал нас у парадного входа, стоя возле бледно-голубого лимузина. В такой огромной машине могла бы пообедать небольшая компания – в ней поместились бы не только люди, но даже столы и стулья.

– Сколько у вас машин? – спросила я Харли, когда мы отъехали от дома по подъездной аллее. – Вы каждый раз приезжаете на новой.

– О, всего пять. – Он почесал голову. – Если считать «роллс-ройс». Или все-таки шесть? – Харли подался вперед. – Джордж, мы избавились от «порше»? Я его что-то не вижу.

– Я тоже, сэр, – сухо ответил Джордж. – С тех самых пор, как вы оставили его на Нор-Родео-драйв вместе с ключами зажигания внутри. Припоминаете?

Мы свернули на другую подъездную аллею, провели переговоры с многочисленными стражами, миновали множество ворот и подъехали к длинной веренице машин, ожидавших, когда придет очередь высадить пассажиров у входа в большой белый дом. Судя по расстоянию, которое мы делали, дом принадлежал ближайшему из соседей Харли. К тому моменту, когда мы вошли в вестибюль и ступили на красный ковер, миновало не менее получаса.

Этот дом очень отличался от особняка Харли. Похоже, архитектора раздражала эклектичность соседнего особняка, потому он решил проявить строгость и сдержанность. Здесь преобладал белый цвет, а помещения, казалось, переходили одно в другое. Поэтому трудно было понять, где находишься в данную минуту.

В том из них, которое я приняла за главную жилую комнату, зеркальные панели, покрывавшие стены с пола до потолка, доходили до стеклянных дверей, открывавшихся на веранду, похожую на палубу и расположенную вокруг плавательного бассейна, освещенного плавающими белыми свечами в форме водяных лилий. В одном конце комнаты маленький человечек, поразительно напоминавший Дадли Мура, наигрывал на белом рояле – его руки неторопливо скользили по клавишам. Здесь царила атмосфера вечеров, которые я видела только в голливудских фильмах.

Элегантно одетые люди стояли вокруг бассейна, отбрасывая неверные трепетные тени, а их голоса негромко журчали. Я вцепилась в руку Харли, ибо внезапно меня охватила робость. Все гости казались такими уверенными в себе. Что они подумают обо мне?

– Харли, дорогой! – Высокая дама с угловатыми чертами лица устремилась к нам, капризно надув губы. – Я так рада, что ты здесь!

Я уставилась на нее, разинув рот и не сразу осознав, что н аша хозяйка – знаменитая актриса Кристал Келли. В дни ее славы, в конце шестидесятых, она была одной из любимых кинозвезд Хариэт.

Харли улыбнулся, заметив мое изумление.

– Вы могли бы предупредить меня, – прошептала я.

– Простите, – пробормотал он. – Вы слишком молоды, чтобы узнать ее… м-м-м!

Кристал Келли прервала Харли, поцеловав его сначала в губы, а потом по нескольку раз в каждую щеку.

Она выглядела намного старше, чем я помнила ее по фильмам. Ее легкое платье с глубоким декольте больше открывало, нежели скрывало то, что лучше было бы не показывать.

– Я знаю, что в наше время немодно обмениваться такими приветствиями, дорогая моя, – обратилась она ко мне и чмокнула воздух по обе стороны от моих щек, – но Харликинс и я – старые приятели.

Кристал шутливо погрозила мне пальцем.

– Я очень дружила с его матерью, – добавила Кристал Келли и расхохоталась так, будто сказала что-то необычайное и остроумное.

– Едва ли вы знакомы с Синди, – сказал Харли. – Позвольте вас познакомить.

– Ну, привет, моя дорогая. – Кристал, положив руку мне на плечо, оглядела меня все с тем же шутливым выражением лица. – Где это Харликинс скрывал вас? Нам надо посидеть и посплетничать, как делают подружки. Вы должны мне все рассказать о себе. А для начала о том, как встретились с Харли.

– Я… гм… это долгая история. – Я взглянула на спутника, надеясь на его поддержку. – Мы… дело в том, что наши машины столкнулись.

Харли ободряюще кивнул, но, подняв взгляд на Кристал, я заметила, что она смотрит на что-то позади меня остекленевшими глазами.

– Я так люблю вечеринки, – сказала она мечтательно. – А вы? – Тут в ее глазах сверкнуло узнавание, и она очнулась. – Смотрите, вон Ларри! – Кристал мягко отстранила меня, пошла навстречу новому гостю и раскрыла ему объятия: – Ларрикинс, дорогой!

– Какая прелесть эта Кристал, правда? – спросил Харли. – Она такая естественная. Трудно представить себе, что она актриса.

По мере того как прибывали новые гости, я начала понимать тайный смысл сдержанной и строгой обстановки дома и сочетания цветов – белого и бежевого. Должно быть, их подбирали тщательно, как декорации для съемок фильма. Ведь декорации не должны затмевать настоящих звезд – людей Голливуда.

Мужчины здесь выглядели так, как и подобает выглядеть мужчинам, – в хорошо сшитых смокингах и униформах они походили на одинаково благопристойных пингвинов. Женщины же расхаживали по сцене, как павлины, в ослепительно ярких туалетах, а румяна на их щеках напоминали воинственную раскраску индейцев. Зачарованная, я любовалась ослепительными призраками, наводнившими комнату. Мышцы на их икрах выпирали от усилий, прилагаемых ими для того, чтобы гордо выступать на пятидюймовых каблуках. Все они, одинаково худые, казалось, находятся на грани истощения и вот-вот согнутся под тяжестью драгоценностей. Одну из женщин, увешанную золотом, можно было бы принять за фараона Тутанхамона.

Покидая в этот вечер комнату для гостей в доме Харли, я думала, что умудрена опытом, но по сравнению с этими созданиями казалась беспорочной весталкой. С легким беспокойством я спросила себя: «Уж не для того ли Харли купил мне такое платье, чтобы подчеркнуть контраст?»

– Харли, братец, как ты? – обратился к моему спутнику мужчина средних лет. Его лицо походило на старый кожаный кошелек. Он неотвратимо надвигался на нас, таща за собой увешанную драгоценностями жену. – А кто эта маленькая леди? – Джентльмен ослепил меня улыбкой и показал два ряда безупречных зубов, слишком совершенных для того, чтобы быть настоящими.

Потом, отвернувшись от меня, он начал обсуждать с Харли какие-то деловые проблемы. Потому я сочла его вопрос риторическим.

Должно быть, этот человек считает себя слишком важной персоной, чтобы расточать время на разговоры со мной.

Жена его оглядела меня с головы до ног, и взгляд ее выражал отнюдь не дружелюбие.

– Полагаю, вы новая модель Харли. – В голосе дамы прозвучала брезгливость. – Вы давно с ним знакомы?

– Не слишком, – улыбнулась я. – И я вовсе не его модель.

– Ах вот как! – Ее брови взметнулись. – А чем же вы занимаетесь?

– Я официантка. А чем занимаетесь вы? Она взмахнула рукой.

– Мне не надо ничем заниматься, моя дорогая. Разве вам не известно, кто мой муж?

Я покачала головой.

– Увы! Кажется никому не пришло в голову представить нас друг другу. – Она бросила на меня взгляд, от которого завяли бы все цветы в цветочной лавке. – Думаю, дорогая, кое-что вам следует усвоить, особенно если вы только что прибыли из Хиксвила автобусом «Грейхаунд». Первое: мой муж Аарон – один из самых богатых и влиятельных людей в Голливуде, а второе – моя дочь Джессика практически помолвлена с Харли. – Она кивком указала на стоявшую чуть поодаль молодую женщину, ее точную копию, только помоложе. – На вашем месте я не стала бы зря терять время.

Дама демонстративно повернулась ко мне спиной, чтобы поздороваться с кем-то из вновь прибывших гостей. Оглядевшись в поисках Харли, я заметила, что кто-то увлек его в сторону, чтобы познакомить с новым гостем. Мимо протиснулись люди, отделив меня от него, и я осталась одна среди чужих.

Поблизости от меня беседовали люди, видимо, хорошо знакомые друг с другом. Одни сплетничали о том, что Кристал Келли сделала пластическую операцию. Другие обсуждали новый способ промывания толстой кишки. Третьи спорили на философские темы.

Мне хотелось выпить. Схватив стакан с подноса проходившего мимо лакея, я сделала глоток сверкающей пузырьками жидкости, оказавшейся минеральной водой. Минеральная вода? «Это зашло слишком далеко», – с горечью подумала я. Неужели все они так заняты своими проблемами, что забыли приготовить спиртные напитки?

– Эй, моя прелесть! – Мужчина с остроконечной бородкой схватил меня за руку и увлек к группе своих собеседников. – Мы составляем китайские гороскопы. Когда ты родилась?