Текст книги "Девушка из бара"

Бобби сдвинул брови; он начал заводиться, и Лейси отвернулась. От него. От этого мира. Затем она подошла к краю бассейна с глубокой его стороны.

– Лейси! – резко окликнул ее Бобби.

Она стояла на краю и вглядывалась в глубину, ощущая такое знакомое чувство всепоглощающего страха. Но стремление к свободе все больше овладевало ею, подталкивало ее; сила притяжения исчезла, а может, Лейси оставил страх, улетучился под воздействием шампанского, уступив место желанию ощутить свободный полет.

– Лейси, не надо.

Но было слишком поздно. Она прыгнула, вода тут же приняла ее и словно окутала теплым удобным коконом, в котором Лейси почувствовала себя в безопасности, подвешенной где-то вне окружающего мира. Ее тело погружалось все глубже, из волос выпадали заколки и шпильки.

Лейси показалось, что она услышала свое имя, но оно прозвучало приглушенно, издалека. И она подумала о Бобби. Бобби, которого она любила.

Эта мысль так поразила ее, что она забыла о безопасности, которую ей обещала вода. Она любила Бобби. Она не хотела видеть в нем просто друга. Не хотела, чтобы он уехал из-за неопределенности в их отношениях. Лейси хотела пробиться сквозь защитную стену, которой он окружил себя. Она хотела, чтобы он тоже любил ее.

У Лейси смешались мысли, и вода вдруг стала казаться уже не коконом, а ловушкой. Она ощутила жжение в легких, и ей нестерпимо захотелось глотнуть воздуха. Ее ноги коснулись дна, и как раз в тот момент, когда она решила оттолкнуться и всплыть, Лейси почувствовала, как вода взорвалась, ее качнуло, а потом чья-то рука схватила ее за запястье и потянула вверх, все выше, пока не вытянула на поверхность.

Сильная рука Бобби тащила Лейси по воде в сторону от глубины, на мелководную сторону бассейна. Когда он отпустил ее, она наконец взглянула в его лицо. Хмурое, злое.

– Ты до смерти напугала меня! – взъярился Бобби. Его голос эхом отдавался от стеклянных стен и потолка.

Но сейчас гнев Бобби не задевал Лейси. Она вцепилась пальцами в намокшую рубашку Бобби и притянула его к себе. Лейси поддалась тому, что так долго подавляла в себе. Она хотела быть свободной. И ее влекло к этому человеку. Бобби сопротивлялся какую-то секунду – и сдался. Он схватил ее и, жадно впившись ртом в ее губы, повлек по мелкой воде.

Они прилипли друг к другу, с жадностью смакуя губы, слизывая смешанные с хлоркой слезы. Задохнувшись, оторвались друг от друга, и только тогда Лейси поняла, что это были его слезы.

Ей казалось, что сейчас разорвется сердце. Растянутые в жалкой улыбке губы дрожали.

– Эй, – сказала Лейси едва слышно, – это единственный способ научиться плавать.

– Черт тебя возьми, – сказал Бобби, то ли ругая ее, то ли восхищаясь ею, и снова притянул ее к себе.

Они целовались жадно, и его руки ощупывали ее тело, будто он хотел убедиться, что Лейси не пострадала. Но она хотела другого. Она хотела его.

Лейси нетерпеливо рванула его рубашку, и в воду посыпались ониксовые пуговицы. Они падали на дно, как маленькие камешки. Однако Бобби все еще сопротивлялся ей.

– Почему? Ну почему ты подавляешь в себе чувства?

– Я чувствую.

Он выпрямился, но она продолжала цепляться за него.

– Нет, не чувствуешь. Ты делаешь так, чтобы другие чувствовали. Но не ты.

Бобби без особых усилий высвободился из сплетенных на его шее рук и побрел к ведущим из воды ступенькам.

– Бобби, остановись, пожалуйста. Тебе не кажется, что я все понимаю?

Он приостановился в нерешительности и, обернувшись, посмотрел на нее. У него снова был вид помещенного в клетку затравленного животного.

– Взгляни на этот дом, на этот бассейн, – потребовала она, направляясь к нему по воде. – Тебе не кажется, что я понимаю, зачем тебе все это?

– Это только то, что ты видишь, и ничего более.

– Нет. Ты пытаешься изменить прошлое, приобретая все то, что прежде было для тебя недосягаемым. Машины, женщины, псевдосемья у барной стойки. Этот дом и бассейн.

Бобби отвернулся и снова побрел к ступенькам.

– О, Бобби! – последовав за ним, прошептала Лейси. Пытаясь остановить его, она вцепилась в мокрую рубашку. – Неужели ты не понимаешь? Достаточно начать обманывать себя, чтобы потом с легкостью обманывать других. Не знаю, как кому, а мне это известно слишком хорошо.

Он вскипел:

– Я никого не обманывал!

– Намеренно, может быть, и нет. Но у тебя есть дом, в котором ты не живешь, и бассейн, хотя ты не умеешь даже плавать. Пусти меня к себе, Бобби, не отталкивай меня. Я ведь, как никто, понимаю твое желание стереть прошлое.

Тело Бобби напряглось, будто он вцепился в спасательный трос. Лейси приблизилась к нему и встала сзади, обхватив его за талию и прижавшись грудью к его спине.

– Позволь мне касаться тебя, Бобби, – сказала она, приподнимая его рубашку.

Бобби вздрогнул, когда она коснулась пальцами его голой кожи. С благоговейным трепетом Лейси исследовала каждый выступ мускулистой спины. Затем она обошла Бобби и, встав на первую выложенную изразцовой плиткой ступеньку, оказалась с ним лицом к лицу.

Играя желваками, Бобби сверлил ее глазами.

– Ты заслуживал лучшее детство, чем то, которое у тебя было, – сказала она, словно произнося тост.

И тут Бобби сломался. Издав какой-то утробный звук, он притянул Лейси к себе и сжал в объятиях.

– Позволь мне любить тебя, Бобби, – прошептала она. – Вместе со всеми шрамами из твоего прошлого.

И когда Лейси опустила руку в воду и начала расстегивать его ремень, он стал помогать ей. Скоро и его, и ее одежда плавала в воде.

Бобби собрал ее, положил на ступеньки и вцепился руками в гладкую кромку бассейна.

Глава 24

– Моя мама и отчим уехали.

Кайл тронул пикап с места, и, пока они ехали по центральным пустынным улицам, Робин ощущала трепет в предвкушении чего-то необычного.

– Я люблю тебя, – прошептал он. – И хочу быть с тобой.

Робин знала, что это так, чувствовала по его взгляду. И когда они подъехали к его дому, позволила ему провести себя внутрь.

В доме было темно, и Кайл по пути зажег пару светильников, так что теперь кухня и небольшая комната были тускло освещены. Потом он включил проигрыватель дисков, зазвучали чувственные ритмы медленного хард-рока. Взятый напрокат смокинг был уже как бы не к месту в этой причудливо декорированной комнате.

Робин подошла к окну, выходившему на залитое лунным светом поле для гольфа. Длинная лощина была белой от снега. Кайл подошел сзади и обнял ее.

– Ты такая приятная, – пробормотал он, затем медленно повернул ее к себе.

Они начали двигаться в такт музыке. Кайл нежно поцеловал ее, потом его руки скользнули по спине Робин вниз, и их тела соприкоснулись. А когда Робин обхватила его руками, нежность превратилась в потребность. Поцелуй стал более жарким, их языки сплелись. Кайл обхватил ее круглую попку, подтянул Робин повыше на себя и со стоном задвигал бедрами, чтобы она почувствовала, как он возбужден.

– Позволь мне заняться с тобой любовью, Робин.

Ей хотелось быть как можно ближе к нему, хотелось чувствовать, что он любит ее и лелеет, но она плохо понимала, как этого достичь. Кусая губы, Робин взглянула на него.

– Я не знаю, Кайл.

Он погладил ее по руке.

– Мы будем делать только то, что ты сама захочешь. Как только ты мне скажешь «стоп», я прекращу.

Они стояли лицом к лицу, и Робин молчала, не зная, как сказать «да», но понимая, что она этого хочет. Каждый раз, когда Робин возвращалась домой после их возни в его грузовичке, она неизбежно ощущала неудовлетворенность. Он доводил ее до такого состояния, что ей все время хотелось большего, хотелось зайти дальше. И уже не один раз, сказав маме, что едут в гриль-бар, они уезжали к реке и парковались в каком-нибудь уединенном месте.

В позапрошлую субботу Кайл полез рукой в ее трусики, а потом засунул палец глубоко в нее, и Робин хотя и хотелось еще, но в то же время она не могла сдержать слез.

И когда Кайл заметил эти слезы, он обнял Робин и сказал, что не будет ее торопить. Ведь у них впереди море времени. Но сегодня, когда он повел ее на бал, хотя ему совсем не хотелось туда идти, Робин должна была каким-то образом показать ему свою любовь.

Как будто догадываясь о ее мыслях, Кайл придвинулся к ней, положил руку ей на талию, а потом его ладонь скользнула под лиф ее платья и поползла вверх.

Робин затаила дыхание, затем закрыла глаза, не останавливая Кайла, пока его ладонь продвигалась все выше и, наконец, легла на ее грудь. Она ощутила судорожный выдох Кайла, почувствовала, как он встрепенулся, когда и другая его рука проникла под бархат и поползла вверх, собирая на запястье складки ткани.

– Подними руки, Роб, – пробормотал он, щекоча губами ее шею.

Она сделала, как он просил. Правильно она поступала или нет, но Робин подняла руки, позволив ему стащить верхнюю часть наряда через голову. Ткань была отброшена в сторону, и теперь Кайл благоговейно взирал на Робин. Может быть, он и привык к близкому общению с девушками, но у Робин не было сомнений, что ее вид восхитил его. Она прониклась незнакомым ощущением силы, которое быстро сменилось удивлением, когда он стянул с себя смокинг и рубашку.

У него была широкая атлетическая грудь с хорошо развитой мускулатурой. Ей хотелось прикоснуться к нему, но она не могла решиться, пока он сам не обнял и не прижал ее к себе. Кайл расстегнул ее бюстгальтер, и Робин в панике приникла к нему, вцепившись в его руки и испытывая слишком сильное смущение, чтобы отступить от него.

– Шшш, – прошептал он, отстраняя Робин от себя. Бюстгальтер упал на его согнутые руки. – Все в порядке.

Плавным движением руки Кайл отбросил черные кружевные чашечки. Его глаза были прикованы к телу Робин, и грудь его начала вздыматься. Потом Робин почувствовала его ладони. Кайл едва касался ее кожи, когда они заскользили по ее соскам. Те сразу напряглись, превратившись в твердые бутончики, и Робин ощутила, как вспыхнули ее щеки.

Кайл зачарованно следил за ней и вдруг большими пальцами начал выводить круги вокруг сосков, и смущение Робин прошло, вытесненное чем-то горячим и толкающим изнутри. Она хотела, чтобы он трогал ее. И когда он протянул руки ей за спину, чтобы расстегнуть юбку, она сама помогла ему.

Несколько минут они стояли там, в комнате, он – в брюках, она – в тонких узеньких трусиках, остальная одежда беспорядочной кучей валялась на полу. А за окном была темная ночь. Взяв ее за руку, Кайл попятился назад, пока не уперся в огромный кожаный диван. Он сел, и его голова оказалась на уровне ее груди.

– Кайл? – спросила Робин дрожащим голосом и ахнула, когда его губы сомкнулись на одном из ее сосков.

Ее пальцы инстинктивно вцепились в его волосы. Одним быстрым движением он стянул с подушек меховое покрывало и бросил его на пол. Затем лег на спину и потянул на себя Робин. Она лежала на его груди, а он обнимал ее и гладил по спине. Кайл согнул ноги в коленях и обхватил бедра Робин, бормоча ей в волосы нежные слова.

Они поцеловались, потом перекатились на бок. Он провел рукой по ее груди, затем опустил руку вниз, скользнув ладонью в тепло меж ее ног. Робин инстинктивно затаила дыхание, но он начал кругообразно гладить ее, распаляя в ней желание.

Их объятия стали еще более пылкими, и Кайл стянул свои великолепные шерстяные брюки. На нем были белые боксерские трусы, которые бугрились от его возбужденного члена.

Крепко держа Робин, он снова перекатился и оказался на ней. Их ноги переплелись, руки Кайла оказались между мехом и ее спиной. Он крепко прижимал ее к себе, выгибая свое сильное тело, двигаясь в ритме, от которого у Робин гудело все тело. Вскоре они стали задыхаться.

– Я хочу тебя, Роб. Хочу ощутить тебя на вкус. Впитать тебя всю. Забыться в тебе.

Кайл легко снял с нее трусики, потом свои. И они снова легли, их обнаженные тела сплелись. Он приподнял ее колени и улегся между ее бедер. Робин чувствовала себя одновременно и юной, и взрослой, разрываясь между этими двумя ощущениями. Потребность прижиматься к Кайлу была неудержимой, а когда она чувствовала, как он прижимается своим возбужденным естеством к ее сокровенному месту, то понимала, что ее жизнь может измениться навсегда.

Память услужливо раскрутилась назад.

«Лишь одно мгновение способно навсегда изменить твою жизнь. Мгновение, которое нельзя потом стереть».

Слова ее мамы.

– Кайл? Ты действительно любишь меня?

Время остановилось, замерло, застыло для нее, пока он приподнимался над ней.

– Ты же знаешь, что люблю, Робин. Люблю, как никого в своей жизни никогда не любил. – Он наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. – И буду всегда любить тебя.

Глава 25

– Люби меня, – прошептала она.

С широко раскинутыми руками, вцепившимися в бортики бассейна, Бобби, словно орел в бреющем полете, парил над лежавшей на пологих ступеньках Лейси. Все ее тело было под водой, вода доходила ей до подбородка. Он никак не мог добраться до нее своей страждущей плотью и только вздрагивал от бесплодных усилий.

– Лейси, – хрипло пробормотал Бобби и поднялся, приняв вертикальное положение.

Его движения в воде были замедленными, как во сне. Он провел руками по ее голеням и, придвинувшись ближе, согнул ее ноги в коленях, приподняв их повыше. Лейси ощущала на себе его горящий взгляд, когда он повел ладонью по нежной коже внутренней части ее бедра вниз и его пальцы нащупали потайные складки, прикрывавшие вход в ее самое сокровенное место. Бобби осторожно раскрыл их жесткими подушечками больших пальцев.

Протяжный глухой стон вырвался из груди Лейси от прикосновения его шершавых пальцев и проникновения водной прохлады в разгоряченное открытое лоно. Ее кожа, казалось, трепетала от ласкового движения воды, вызванного перемещением рук Бобби под водой. Лейси оперлась локтями о вторую ступеньку, край которой заставлял ее выгибать спину.

Сильной рукой Бобби обхватил Лейси за талию, приподнял ее и, как только ее груди вынырнули на поверхность, наклонился вперед и взял один из сосков в рот, поглаживая пальцем другой руки скрытые меж ее бедер складки.

Он жадно поцеловал ее. Их языки переплелись, вызвав в теле Лейси огненную вспышку. Она никогда так остро не ощущала жизнь. И никогда не испытывала такого острого желания.

Ее рот был открыт, а тело взывало к нему. Пусть это будет хотя бы минута. Все другое не имело значения, только потребность ощутить его в себе.

Но, несмотря на поцелуи и на то, что его руки творили чудеса с ее телом, сам Бобби по-прежнему оставался недосягаемым. Лейси чувствовала, что грядет повторение той ночи в его квартире, когда он столько давал ей, но ничего не брал себе.

Разраставшийся внутри комок неудовлетворенности испугал Лейси, и она сфокусировала взгляд на Бобби.

– Что случилось, Бобби? Ты не хочешь меня?

Тронутый сверх ожидания явным проявлением ее участия, Бобби почувствовал себя молодым и уязвимым, и это ощущение ему не понравилось. Лейси вынуждала его действовать и думать непривычным для него образом, возбуждая в нем привязанность, в то время как он давно уяснил, что сильная привязанность причиняет только боль.

Ему трудно было сейчас. Он прошелся пятерней, словно гребнем, по мокрым волосам.

– Нет, я хочу тебя. Так сильно, что, когда ты рядом, я не могу нормально мыслить. Когда ты уходишь, я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. Я думаю о тебе, мечтаю о тебе. – Бобби схватил ее за руки. – Я испытываю желание к тебе постоянно, каждую секунду. В этом-то и заключается проблема. Я хочу тебя, я слишком тебя хочу.

Бобби не ждал ответа Лейси, не хотел ждать. Он притянул ее к себе и крепко прижал к груди. Потом наклонился и впился ртом в ее губы. Его поцелуй становился все более требовательным и глубоким. Бобби провел рукой вниз по спине Лейси и прижался к ней всем телом.

Лейси незамедлительно ответила на его объятия. Это было одно из качеств, которые он в ней ценил. Дерзость, смешанная с поразительной невинностью.

Бобби провел губами по ее шее, а затем жадно припал к выглядывавшей из-под воды груди.

Лейси вздрогнула, когда он вернулся к ее шее и провел языком по пульсировавшей жилке. Затем очень медленно он снова нашел ее рот и принялся целовать ее, чувственный танец его губ и языка дразнил и возбуждал ее.

Глубоко внутри себя Бобби ощутил ее ответный стон. Вода всколыхнулась, когда Лейси схватила его за плечи и прижалась к нему с поразившей его исступленностью. Их губы снова с отчаянием впились друг в друга. Открыв рот, Лейси начала покусывать его нижнюю губу, явно желая его так же безудержно, как и он ее.

Господи, он чувствовал это всей душой, понимал это лучше, чем когда бы то ни было. Еще никто не был к нему так добр, и ни с кем в жизни ему не было так хорошо. Еще не бывало случая, чтобы кто-то испытывал к нему такие чувства вовсе не потому, что он знаменит. Лейси же знала, что его оставила мать, знала, что Хартли вернули его в приют, знала даже о его тщательно скрываемых ночных криках. И тем не менее она тянулась к нему.

Осознав это, Бобби судорожно вздохнул. Затем он поднялся на ступеньку, намереваясь вывести Лейси из бассейна. Но прежде чем ему удалось взять ее за руку, она трепетно прошептала:

– Ты очень красив.

Бобби действительно был красив. Лейси и прежде знала, что у него превосходная фигура и что он привлекательнее всех других мужчин. Но сейчас, стоя с твердым, возбужденным членом, с подрагивавшими от едва сдерживаемого порыва мышцами на груди и животе, он был просто великолепен.

Лейси хотелось коснуться его. И она отважилась на это. Протянув руки, провела ладонями по мокрым завиткам волос на его бедрах, скользнула по его тазу и свела ладони на животе, восхищаясь его идеально вылепленной мускулатурой. Затем она поднялась и начала гладить его грудь. Они стояли лицом к лицу, и ее голова была чуть откинута назад, чтобы удобнее было смотреть ему в глаза. Они смотрели друг на друга, и Лейси, не отводя взгляда, заскользила ладонями вниз.

Бобби охватила дрожь, он втянул в себя воздух и закрыл глаза. Когда же ее опускавшаяся все ниже рука достигла цели и охватила пальцами его возбужденный орган, Бобби не смог сдержать стон.

Открыв рот, Бобби запрокинул голову и сжал ее плечи. Власть, которую Лейси обрела над этим неукротимым человеком, то забавляла, то страшила ее.

Лейси поглаживала его и ладонью, и пальцами, опускаясь все ниже и погружаясь в принимавшую ее с ласковым плеском воду, и, наконец, взяла его в рот. Она ощущала конвульсивную дрожь тела Бобби, рвущийся наружу и едва сдерживаемый стон, с которым он, положив руку ей на голову, мягко направлял ее движения. Лейси никогда не делала ничего подобного, раньше она не могла себе даже представить этого. Но сейчас она была готова на все. Ее тело горело от потребности дать Бобби то, от чего он отказывался.

У Бобби дрожали мышцы, дыхание вырывалось с хрипом. Но, когда Лейси почувствовала, что у него вот-вот произойдет взрыв, он вдруг резко высвободился и отпрянул от нее, а затем прижал ее к себе с отчаянной силой и начал страстно целовать.

Лейси отвечала на его порыв, с такой же страстью прижимаясь к нему в безотчетной надежде добиться желаемого.

Бобби поднял ее на руки и понес. Лейси не успела опомниться, как они оказались на большом плоту, который был на мелководной стороне бассейна. Она села, широко расставив ноги. Ее руки обнимали плечи Бобби, а его мужское естество, твердое и упрямое, находилось меж ее ног.

Лейси посмотрела вверх, увидела черное небо, которое прорезали белые снежинки, и на какой-то миг заколебалась. Ведь он завтра уезжает.

Но влечение к нему одержало верх. Своими коленями Бобби шире раздвинул ноги Лейси, и ее бедра опустились, приблизились к нему.

Когда Лейси ощутила, что потайные складки ее лона коснулись его скользкой твердой плоти, у нее перехватило дыхание, и, задрожав всем телом, она вскрикнула.

Но когда Бобби осторожно посадил ее на себя, размеры его плоти вызвали у нее трепетную дрожь. Помогая себе руками, он начал двигать Лейси, показывая, как она должна вращать бедрами, дразня ее, пока она не почувствовала, что ее лоно полностью открыто для его плоти. Лейси откинула назад голову, забыв обо всех тревогах. Сейчас она могла думать только о том наслаждении, которое уже когда-то испытала с Бобби, на этот раз ожидая чего-то еще более впечатляющего. Инстинкт подсказывал ей, что она страстно хотела ощущать его глубоко внутри себя.

В стремлении получить это ее тело начало двигаться уже без всякой подсказки. Лейси чувствовала, как Бобби переставал дышать, когда она старалась сильнее прижаться к нему, чтобы глубже вобрать его в себя.

– Господи!.. – прошептал Бобби, задыхаясь.

С коротким выдохом он схватил Лейси за бедра и приподнял вверх так, что едва полностью не вышел из нее. Но тут же притянул ее назад. И так еще, и еще раз замедленными движениями, и это было так приятно, что Лейси сама начала двигаться таким образом. Вверх и вниз в поисках наслаждения.

Она посмотрела на Бобби. Его челюсти были сжаты, тело казалось твердым как камень.

Не в силах сдержаться, Лейси наклонилась к нему, закрыв их лица своими волосами. Туда и назад, как делал он. Какое-то мгновение, пока он наслаждался лаской Лейси, его руки все еще продолжали просто держать ее. Но затем Бобби без предупреждения легко поднял Лейси и опрокинул на спину, вызвав громкий плеск воды под плотом. Он навалился на нее. Их взгляды встретились, и он, опираясь на локти, ладонями обнял ее лицо. Не отводя от нее взгляда, Бобби устроился между коленями Лейси и стал медленно, чуть ли не благоговейно опускаться, пока набухший конец его плоти не коснулся ее складок. Лейси подняла колени, чтобы ему было удобнее. Сейчас ее уже не беспокоило, что он слишком большой. Не думала она теперь и о том, что Бобби уезжает. Она хотела его – и все.

– Лейси, ты сводишь меня с ума, – укорил ее Бобби.

– А ты вынуждаешь меня любить тебя, – ответила она.

И тут он выкрикнул ее имя, эхом отразившееся от стекол, и глубоко вошел в нее. Их тела тесно прижались друг к другу, как будто слились воедино. В течение нескольких секунд Бобби оставался неподвижным, и Лейси знала, что это время нужно ему, чтобы восстановить контроль над своими эмоциями, контроль над реакцией на нее своего тела. Бобби сдавался, но сдавался постепенно. Лейси взяла инициативу на себя и, задвигав бедрами, выгнулась всем телом, пытаясь вобрать в себя как можно больше. Она ощутила дрожь, прокатившуюся по мышцам Бобби, заметила, как потемнели его глаза. Она прочертила пальцем линию на его груди.

– Расслабься, Бобби. Впусти меня в свое сердце. Я обещаю, что никогда не причиню тебе боли.

Лейси почувствовала, как содрогнулось его тело. Уткнувшись лицом в ее шею, он медленно, с одержимостью двигался глубоко внутри ее, как будто таким образом хотел избавиться От демонов прошлого. Она изо всех сил прижималась к нему, и их тела никак не могли насладиться друг другом. Их движения становились все более страстными, он вонзался в нее все сильнее и сильнее, раскачивая плот. Они были горячими, влажными и восхитительно необузданными.

Бобби приподнялся на вытянутых руках и, изогнув спину, прижался к Лейси бедрами, стараясь как можно глубже проникнуть в нее. Он никогда еще не проникал так глубоко в женщину – полностью, на всю длину своего орудия. Никто еще так полно не вбирал его в себя. У него никогда не было более удивительного ощущения, однако когда он сместил вес немного в сторону, плот вздыбился.

Прежде чем они свалились в воду, время на какое-то мгновение остановилось, и оба с искренним удивлением наблюдали, как вставший на дыбы плот опрокидывается вверх дном. Они не разжимали объятий, и их тела были все еще соединены, когда они погрузились на дно мелководья. Все происходило, как в чудесной замедленной съемке. Все ощущения казались преувеличенными. И наконец, тяжело дыша, они вырвались на поверхность.

Забыв о прежней отстраненности, Бобби прижал Лейси к груди и так быстро зашагал к ступенькам, что через бортик бассейна стали перехлестывать поднятые им волны. Поддерживая Лейси за ягодицы, он без особых усилий поднялся по ступенькам и отнес Лейси к единственному достаточно большому шезлонгу, который мог бы выдержать их двоих. Он усадил ее, и их тела разъединились на несколько секунд, чтобы тут же вновь слиться воедино. Бобби не без труда удалось снова войти в нее. Он двигался медленно, не желая причинять ей боль.

Лейси двигалась активно, но бестолково. Бобби засмеялся, потом подстроился под ее движения, и они задвигались уже в общем ритме. Обхватив ее бедра, он подталкивал тело Лейси навстречу своим мощным нетерпеливым толчкам.

Задыхаясь от желания, она хватала его за плечи. И тогда это произошло. Бобби ощутил, как тело Лейси вдруг дернулось и напряглось, и его чувства обострились до предела. Только тогда он позволил себе с содроганием взорваться вслед за ней. Выкрикнув ее имя, он прижал Лейси к груди, уткнув лицо в ее волосы.