Текст книги "Месть Темного Бога"

– Злые чары от той деревянной штуки. Серегил заболел, но Нисандер его вылечил. Я только не могу нарадоваться, что мы добрались сюда вовремя. Я еще мало понимаю во всем этом, но Нисандер и Серегил тебе все расскажут.

– Что ж, давай найдем их. Мне нужно кое-что рассказать вам всем, и я не хотел бы повторять одно и то же много раз.

Микам почувствовал большое облегчение, когда Нисандер открыл им дверь башни. Ему хотелось как можно скорее разделить ту тяжесть, какой являлся его отчет как наблюдателя.

– Наконец-то ты прибыл! – воскликнул Нисандер.

– Уж не Микам ли это? – Серегил оторвался от того, чем был занят, и поспешил ему навстречу. – Потроха Билайри, до чего же ты выглядишь изможденным, дружище!

– Да и ты тоже. – Микам озабоченно посмотрел на друга, следы колдовства, о которых говорил Алек, все еще были заметны, Серегил стал еще более худым, чем раньше, и выглядел усталым, несмотря на свою обычную усмешку – Твой парень сказал мне, что по дороге у вас были неприятности?

– Мне кажется, будет лучше, если мы сначала выслушаем тебя, – вмешался Нисандер. – Пойдемте-ка в гостиную.

Это приглашение не распространялось на Теро, заметил Микам, глядя, как Нисандер закрывает за ними дверь.

– Серегил, налей всем вина, – сказал Нисандер, усаживаясь у огня. – Ну, Микам, каковы же твои новости?

Микам устало опустился в другое кресло и с благодарностью взял у Серегила кружку.

– Они довольно плохие.

– Ты нашел то место в топях? – заинтересованно спросил Серегил.

– Да Из Боерсби я добрался до южного края болот. Из твоих слов я заключил, что пленимарцы, должно быть, поднялись вверх по течению Оска. Я скоро напал на их, след: в деревнях их хорошо запомнили. Мардус и его отряд прошли там меньше месяца назад.

– Путешествовать по Черным топям – трудное дело, – покачал головой Алек. – Шаг в сторону от твердой земли – и ты по пояс в жидкой грязи.

– Это верно. Если бы зима не подморозила болота, я бы давно потерял лошадь и не смог выбраться оттуда быстро, – ответил ему Микам. – Мардус же отправился в самое сердце топей – в жуткие пустынные непроходимые места. Деревни остались во многих милях позади, и я уже собрался поворачивать обратно, когда набрел на небольшое поселение на пригорке.

Это оказалась обычная для тех мест деревушка – кучка грязных хижин вокруг утоптанной площадки. Ко входу в селение через болото вела деревянная мостовая, и я уже наполовину прошел ее, когда почувствовал неладное: не было видно ни души. Вы ведь знаете, как обычно бывает в таких глухих деревушках: стоит показаться чужаку, и собаки поднимают лай, а дети выбегают посмотреть, кто явился. Только вокруг никого не было, не было дыма от очагов, голосов, шума работы, хотя у дверей лежали корзины собирателей и сети охотников, как если бы хозяева только на минуту их отложили. Сначала я подумал, что они прячутся, но потом услышал, как где-то поблизости орут вороны.

Я огляделся и начал догадываться, что за зрелище меня ждет. На противоположном склоне холма, на котором расположена деревушка, я нашел останки трех человек; их совсем обглодали животные, а кости вмерзли в грязь. Двое были взрослыми. По тому, как они лежали, я понял, что люди пытались бежать, но их догнали. Голова мужчины отлетела на двадцать футов в сторону, а женщина была разрублена чуть ли не пополам. Чуть дальше, наполовину в воде, лежал мальчик со стрелой в спине.

Разобраться в следах труда не составило. Десятки отпечатков вели к яме на склоне холма, а ведущих обратно оказалось совсем мало. По тому, как земля была разбросана вокруг, я понял, что без колдуна там не обошлось. Я подошел поближе, чтобы все разглядеть, и неожиданно провалился в землю выше чем по колено: нога оказалась в пустоте, я еле отполз.

В склоне холма было прикрытое сверху дерном углубление вроде канавы; оно вело к маленькому низкому склепу с укрепленными досками стенами.

Микам помолчал и отхлебнул вина, прежде чем продолжать.

– Там и оказались все жители деревни. Они были перебиты и снесены внутрь. Вонь стояла ужасная – мне даже странно, что вы не ощущаете исходящего от меня до сих пор запаха. Когда я просунул внутрь факел, огонь стал голубым. Тела лежали везде вокруг…

Встретив спокойный взгляд Серегила, Микам покачал головой:

– Мы с тобой повидали кое-что, но клянусь Сакором, ничего подобного нам не встречалось. Кого-то просто убили, у других грудная клетка была разрублена и растянута в стороны, у третьих были взрезаны животы.

Посередине склепа находился большой плоский камень, похожий на стол. Должно быть, на нем эти мясники и работали – камень был весь черен от крови. На камне еще лежали маленькая девочка и старик с позеленевшими лицами. Я насчитал там двадцать три трупа, да еще те трое снаружи. Должно быть, все, кто жил в деревне., Микам вздохнул и прикрыл глаза.

– Но странно еще вот что: под телами жителей деревни я нашел другие, более древние кости.

Нисандер на протяжении всего рассказа Микама бесстрастно смотрел в огонь. Не поднимая глаз, он спросил:

– Ты рассмотрел камень?

– Да. И нашел вот это. – Микам вытащил из кошеля на поясе сгнившие остатки кожаного мешочка. Нисандер взял их у него и внимательно осмотрел, потом, ни слова не говоря, бросил в огонь.

Микам был слишком изумлен, чтобы действовать, но Серегил кинулся к очагу и начал выуживать кожаный мешочек кочергой.

– Оставь! – резко приказал Нисандер.

– Это ведь имеет какое-то отношение к диску, верно? – сердито спросил Серегил, все еще сжимая кочергу.

Микам физически ощутил, как накалилась атмосфера в комнате. Судя по напряженному лицу Алека, юноша тоже это почувствовал. Маг никак не проявлял своего гнева, но свет лампы на мгновение стал тусклым, а огонь перестал давать тепло.

– Я сказал тебе об этом все, что мог. – Хотя Нисандер говорил тихо, его голос прозвучал как раскат грома. – Еще раз повторяю: не пришло время, чтобы ты узнал остальное.

Серегил гневно бросил кочергу рядом с очагом.

– Сколько лет я храню твои секреты? – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – В скольких интригах участвовал, сколько грязной работы переделал? Теперь речь идет о моей жизни – жизни Алека и Микама тоже, – а ты не хочешь сказать и слова. К черту все клятвы, Нисандер! Если я не заслуживаю твоего доверия, мне нечего делать под твоим кровом! Я переселяюсь в «Петух» – сегодня же! – Бросив на волшебника разъяренный взгляд. Серегил вышел из комнаты, хлопнув дверью.

– В чем, черт возьми, дело? – спросил Микам; они оба с Алеком поднялись, готовые последовать за Серегилом. Нисандер знаком предложил им снова сесть.

– Дайте ему время успокоиться. Сложившаяся ситуация тяжела для всех вас, я понимаю, но особенно для Серегила. Он от любопытства– то сошел бы с ума, но к этому добавляется еще и чувство оскорбленной гордости.

– Уж не хочешь ли ты сказать, – спросил Микам, которому все это не особенно нравилось, – что тебе известно что-то про случившееся в топях, о чем ты нам не говоришь?

– Пожалуйста, Микам! Мне сейчас нужна твоя помощь, чтобы успокоить Серегила. Как только возникнет необходимость действовать, уверяю тебя, что я сразу обращусь к вам двоим… – Его взгляд упал на Алека, прямо и напряженно сидящего в кресле. – Прости меня, милый мальчик, – к вам троим, чтобы справиться с этим. А пока не смогли бы вы помешать ему в ярости убежать отсюда? Есть еще вещи, которые мне необходимо обсудить с Серегилом, прежде чем он покинет Ореску.

– Хотелось бы мне, чтобы его гнев прошел быстро, – поморщился Микам. – Мне не особенно хоЧется торчать в Римини, когда я так близко от дома. Я уже четыре месяца не видел жену!

– Кого? – изумленно повернулся к нему Алек. Микам хитро подмигнул ему:

– Нам так много пришлось удирать и сражаться, что эта тема как– то не возникла в наших разговорах. Однажды, когда мы только еще познакомились с Серегилом, мы с ним раскрыли заговор против царицы. Главаря казнили, и Идрилейн в награду отдала нам часть его владений. Серегил особенно не интересовался землями, так что они достались мне. Правда, управляется там в основном Кари – я-то все время в разъездах. Вот она с девчонками и хозяйничает.

– Девчонками?

Микам заметил, как Нисандер игриво подмигнул Алеку:

– Этот головорез обзавелся тремя дочерьми.

– А внуки есть? – спросил Алек сухо.

– Надеюсь, что нет! Старшая, Бека, всего на год или на два старше тебя; она собирается служить в армии. Серегил обещал похлопотать, чтобы ее взяли в царскую конную гвардию. Две другие, Элсбет и Иллия, еще слишком молоды, чтобы думать о замужестве. – Неожиданно зевнув, Микам так потянулся, что его камзол затрещал по швам. – Клянусь Пламенем, ну и устал же я! После такой скачки уснешь посреди Морского рынка и не заметишь! Пойду-ка я к Серегилу, пока еще держусь на ногах. Но только сначала скажи мне одну вещь, Нисандер.

– Он серьезно посмотрел на волшебника: – На данный момент я готов согласиться с тем, чтобы ты держал все в секрете. Ты ведь знаешь, что всегда можешь на меня положиться, – как, впрочем, и на Серегила, несмотря на все его фокусы. Но если дело хотя бы наполовину так серьезно, как это следует из твоих слов, то разве нам не грозит опасность? С тех пор, как я побывал в Черных топях, я не нахожу себе места. Все время, пока я добирался сюда, я видел перед собой Серегила и Алека, распростертых на том камне. А теперь ты еще сказал, что он пострадал от злых чар. Не мог ли Мардус проследить за нами – от Вольда до Римини? И не отправится ли он по моим следам, когда завтра я двинусь к дому? Нисандер глубоко вздохнул.

– Пока я не вижу признаков такой погони. Но как ни хотелось бы мне заверить тебя, что опасности нет, что Серегил и Алек ускользнули от своих преследователей, я не могу быть в этом уверенным. Но в одном ты можешь на меня положиться: я никогда – каковы бы там ни были мои клятвы – не стану давать вам ложных заверений. Я буду присматривать за вами со всем доступным мне вниманием, но и вы сами не должны терять бдительности.

Микам нахмурился и потеребил усы.

– Мне это не нравится, Нисандер. Мне это совсем не нравится, однако я доверяю тебе. Пойдем, Алек, поищем Серегила. Если он еще не остыл, ты поможешь мне окунуть его в конскую поилку.

Сначала они решили проверить, нет ли Серегила в спальне. Его мешок лежал на полу, рядом оказалась неряшливая груда карт и пергаментных свитков. На кресло был брошен дорожный плащ, тут же валялись несколько туник и скомканная шляпа. Из-под кровати выглядывал, как собачий нос, старый сапог. Расчески, моток бечевки, стакан, кусочки кремня были разложены на подоконнике, словно приготовленные для какой-то церемонии.

– Он еще не отбыл, – заметил Микам, оглядывая беспорядок в комнате. – Но прежде чем мы пойдем его искать, я хотел бы услышать, что случилось с вами в пути.

Алек снова перечислил свои приключения и описал странную болезнь Серегила. Когда он закончил, Микам глубоко вздохнул и провел рукой по рыжей щетине на подбородке.

– Это не такая история, чтобы человек спокойно мог выбросить ее из головы, согласен. Но все-таки должен же Серегил понимать, что Нисандер не будет ничего от него скрывать без очень веской причины. Клянусь, нет человека хитрее и смелее Серегила, но он становится сущим ребенком, стоит ему столкнуться с чем-то, что не удается повернуть на свой лад. – Микам снова широко зевнул. – Ладно, давай кончать с этим делом.

– Где будем искать? – спросил Алек, следом за Микамом выходя из комнаты. – Он может быть где угодно.

– Ну, я знаю, с чего начать. – Микам повел юношу в сторону конюшни. Серегил оказался в одном из стойл: он чистил скребницей измученного коня Микама.

– Ты чуть не загнал несчастное животное. – Серегил даже не потрудился взглянуть на вошедших; его сапоги были в навозе, одежда в пыли и конской шерсти. С плеча свисала пропитанная конским потом тряпка, а полоса грязи на щеке придавала ему весьма печальный вид.

Микам прислонился к коновязи у входа.

– Ты вел себя как дурак, знаешь ли. Я-то думал, ты не станешь подавать плохой пример Алеку.

Серегил кисло посмотрел на него и снова взялся за скребницу.

Микам некоторое время молча следил за ее движениями.

– Ты поговоришь с Нисандером до своего отъезда? Серегил мрачно уставился на грязный лошадиный бок.

– Как только закончу.

– Похоже, нам все-таки не придется окунать его в поилку, э? – улыбнулся Алеку Микам. – А я так предвкушал это удовольствие!

– А когда ты отправляешься?

Микам уловил нотку вызова в голосе друга.

– Как только рассветет. Кари спустит с меня шкуру, если я задержусь. Почему бы вам двоим не отправиться со мной вместе? Сейчас охота должна быть хороша, да и заняться обучением Алека не помешало бы. Бека будет для него подходящей противницей.

– Сначала я хочу устроиться в «Петухе», – ответил Серегил.

– Как хочешь. Когда ты в таком настроении, от тебя никакой пользы.

Микам снова зевнул и стиснул руку Серегила. Он смотрел ему в глаза до тех пор, пока не заставил того против воли улыбнуться. Довольный результатом, Микам хлопнул Алека по плечу.

– Я усну прежде, чем вы дойдете до башни, поэтому прощаюсь с вами сейчас. Да сопутствует вам удача в сумерках!

– Тебе тоже. – ответил ему Алек.

Перевернув ведро, Алек уселся на него и стал смотреть, как Серегил заканчивает чистить коня.

– Он ведь здесь обычно не задерживается, верно? Серегил пожал плечами:

– Микам? Иногда задерживается, хотя и не так часто, как раньше.

Что-то в голосе Серегила сказало Алеку, что развивать эту тему не стоит.

– А что это за «Петух», куда мы с тобой отправляемся?

– Мой дом, Алек. Мы с тобой сегодня поедем домой. – Серегил повесил скребницу на гвоздь. – Дай мне минутку поговорить с Нисандером, а потом заходи попрощаться с ним.

Дверь Серегилу открыл Теро. Обменявшись, как обычно, угрюмыми кивками, они прошли мимо полок с книгами и рукописями в рабочую комнату. Следуя за молодым магом, Серегил заметил, как тот напряжен, и улыбнулся про себя. Для их сильной взаимной неприязни никогда не было особой причины, но они невзлюбили друг друга с первого взгляда. Чтобы не обижать Нисандера, они поддерживали перемирие, но тем не менее никогда не чувствовали себя свободно друг с другом, хотя ни за что и не признались бы в этом.

Серегил считал, что он выше таких мелочей, как ревность или зависть. Что из того, что Теро занял его место при Нисандере и оказался в некоторых отношениях более подходящим учеником, чем он сам? У Серегила не было оснований сомневаться в добром к нему отношении Нисандера, как и в важности их совместной работы. Поэтому нелюбовь к Теро, решил он, – вещь чисто инстинктивная, непреодолимая и, возможно, оправданная.

– Он в гостиной, – сообщил Теро Серегилу, возвращаясь к своим занятиям за одним из столов.

Нисандер сидел у очага, все еще печально глядя в огонь. Серегил прислонился к притолоке двери и откашлялся.

– Я вел себя как идиот. Нисандер отмахнулся от извинений.

– Входи и садись. Знаешь, я как раз думал: много времени прошло с тех пор, как ты проводил под этой крышей столько же времени, как сейчас.

– Слишком много, боюсь.

Нисандер посмотрел на него с грустной улыбкой:

– Действительно, слишком много, раз ты подумал, будто я могу что-то скрывать от тебя из недоверия. Серегил смущенно поерзал в кресле.

– Я знаю, это не так, но не рассчитывай, что я просто кивну и с улыбкой приму твое решение.

– На самом деле ты воспринял все не так уж плохо. Ты все еще намерен сегодня уехать?

– Мне пора вернуться к делам, да и Алек чувствует себя не в своей тарелке. Чем скорее мы начнем действовать, тем лучше будет для нас обоих.

– Не перескакивай через этапы в его обучении, – предостерег Нисандер. – Мне не хотелось бы, чтобы кто-то из вас попал в руки палача за воровство.

Серегил задумчиво посмотрел на старого друга:

– Он тебе нравится.

– Конечно, – ответил Нисандер. – У мальчика острый ум и благородное сердце.

– Это тебя удивляет?

– Только в том отношении, что ты взял на себя ответственность за другого человека. Ты всегда был одиночкой.

– Я ничего такого не планировал, поверь. Но по мере того, как я узнавал его лучше… Не знаю, в чем дело. Пожалуй, я просто привык к его компании.

Несколько секунд Нисандер внимательно всматривался в лицо друга, потом мягко сказал:

– Он очень молод, Серегил, и явно глубоко уважает и любит тебя. Надеюсь, ты это понимаешь?

– Мои намерения в отношении Алека вполне благородны! – вспыхнул Серегил. – Уж ты-то должен бы…

– Я хотел сказать совсем не это, – спокойно прервал его маг. – Тебе следует иметь в виду не только его обучение. Ты должен стать ему другом, а не просто учителем. Приходит время, когда мастер признает своего ученика равным себе.

– В этом-то все и дело, не правда ли?

– Рад, что ты это понимаешь. И ты должен быть с ним честен. – Нисандер посмотрел на Серегила с глубокой серьезностью. – Мне известно, что есть вещь, о которой он не подозревает. Почему ты не сказал ему о его истинном…

– Я обязательно это сделаю! – быстро ответил Серегил, услышав за дверью шаги Алека. – Сначала я не был уверен, а потом начались неприятности. Я просто не нашел еще подходящего момента. Ему и так изрядно досталось за последние недели.

– Может быть, это и так, хотя, должен признаться, я не понимаю твоей медлительности. Я все гадаю: как он это воспримет?

– Я тоже, – пробормотал Серегил. – Я тоже.

ГЛАВА 20. Домой

Пока Серегил и Алек добирались до «Петуха», рваные облака то и дело закрывали луну. Холодный ветер с моря гнул деревья вдоль улицы Золотого Шлема, и фонари скрипели и раскачивались, заставляя тени танцевать.

Желая в полной мере насладиться свободой в эту первую ночь в Римини, Серегил отказался от предложенных Нисандером лошадей, хотя и смирился с тем, что мешок его несет Алек. Ежась под пронизывающим ветром, Серегил чувствовал себя бодрым и жизнерадостным.

Ночной город скрывал за своими стенами тысячи опасностей, но и тысячи радостей. Когда путники проходили освещенные места, Серегил заметил в глазах Алека прежний блеск. Может быть, все-таки его решение было верным?

Однако к тому времени, когда они достигли колоннады Астеллуса, Серегилу пришлось признать, что его тело в отличие от духа силы еще не восстановило.

– Что-то мне пить хочется, – сказал он, сворачивая к фонтану. Капители мраморных колонн, высеченные в форме лилий, поддерживали резной фриз и купол. Внутри концентрические круги ступеней сходились к бассейну с чистой водой, поступающей из глубокой расщелины в скале.

Серегил и Алек опустились на колени и, сняв перчатки, зачерпнули свежую ледяную воду.

– Тебя трясет, – озабоченно сказал Алек. – Все таки нам следовало взять лошадей.

– Пешая прогулка – самое для меня лучшее. – Серегил уселся на ступени и завернулся в плащ. – Запомни эту ночь, Алек. Впивай ее. замечай каждую мелочь. Твоя первая ночь на улицах Римини!

Опустившись с ним рядом, Алек бросил взгляд на окружающую их красоту и радостно вздохнул.

– У меня такое чувство, словно что-то начинается, хотя мы здесь уже больше недели.

Юноша умолк, и Серегил заметил, что он смотрит в сторону улицы Огней. На противоположной стороне площади темная арка и мерцающие за ней огни, казалось, манили к себе.

– Я еще раньше хотел спросить тебя кое о чем, но до сих пор забывал, – сказал Алек. Серегил ухмыльнулся в темноте.

– Насчет того, что находится за той аркой, как я понимаю? Улица называется улицей Огней. Думаю, ты догадываешься почему.

Алек кивнул:

– Мне еще раньше сказали ее название. И тот человек, которого я спрашивал, еще посмеялся, когда я спросил, что означают разные цвета.

– Он сказал тебе, что раз ты спрашиваешь, то слишком молод, чтобы знать?

– Что-то в этом роде. Что он имел в виду?

– За этими стенами, Алек, находятся самые роскошные публичные и игорные дома Римини.

– Ох. – Света было достаточно, чтобы заметить, как расширились глаза юноши при виде многочисленных всадников и экипажей, сворачивающих в арку.

– Вот тебе и «ох».

– Но почему все-таки огни разных цветов? Я не могу уловить никакого порядка в их расположении.

– Они не просто украшение. Цвет фонарей у каждой двери говорит о том, какие развлечения предоставляет данное заведение. Если тебе нужна женщина, выбирай дом с розовым фонарем, если желательна мужская компания – то с зеленым. То же самое и для женщин: желтый фонарь означает услуги мужчины, белый – женщины.

– Правда? – Алек поднялся и прошел к другому концу колоннады, чтобы лучше видеть. Когда он вернулся к Серегилу, на его лице было озадаченное выражение. – Зеленых и белых огней почти так же много, как розовых и желтых.

– И что?

– Ну, просто… – Алек умолк. – Я хочу сказать, что слышал о таких вещах, но не знал, что они… настолько распространены. Здесь все не так, как в северных краях.

– Различий меньше, чем ты думаешь, – ответил Серегил, поднимаясь и направляясь в сторону улицы Ножен. – С другой стороны, ваши жрецы Далны осуждают такие отношения, как я слышал, поскольку они не продуктивны.

Алек смущенно пожал плечами:

– Это и в самом деле так.

– Это зависит от того, что ты хочешь произвести, – заметил Серегил с загадочной улыбкой. – Иллиор учит нас находить выход в любой ситуации. И я много раз убеждался в том, что такая философия в высшей степени продуктивна.

Поскольку Алек по-прежнему выглядел смущенным, Серегил хлопнул его по плечу:

– Разве ты никогда не слышал пословицы: «Не отказывайся от блюда, не попробовав его»? А ты еще даже не почуял запахов с кухни! Нам с тобой стоит побывать там, и не откладывая.

Алек только перебросил мешок на другое плечо, но Серегил заметил, что тот несколько раз оглядывался, пока улица Огней не скрылась из вида.

Город, казалось, окружал их теснее и теснее, по мере того как они продвигались вперед. Хотя капюшоны их плащей были опущены, Алек сумел заметить на лице Серегила выражение наслаждения: тот снова был в своей стихии.

Дойдя до Жатвенного рынка, Серегил заглянул в посудную лавку. Через секунду он вышел оттуда и, ничего не объясняя, повел Алека на северную сторону площади, где теснились маленькие магазинчики и таверны. Они несколько раз поворачивали, пока не оказались на узкой улочке, название которой обозначалось изображением какой-то рыбы.

– Вот она, – прошептал Серегил, показывая на большую гостиницу на противоположной стороне улицы. – Теперь нам нужно соблюдать осторожность.

Небольшой двор гостиницы окружала низкая стена; с обеих сторон ворот красовались бронзовые фигурки петухов – в соответствии с названием заведения. Каждый петух держал в поднятой лапе фонарь.

«Петух» был уютной и чистой гостиницей; помещался он в квадратном трехэтажном здании из камня и дерева. Маленькие окошки на верхних этажах были закрыты ставнями, но два больших окна первого этажа, выходящие во дворик, бросали веселый приветливый свет сквозь мелкие стекла в свинцовых рамах.

– Похоже, сегодня здесь много посетителей, – тихо заметил Серегил, держась в тени и направляясь к конюшне с левой стороны двора.

Парень с растрепанной ярко-рыжей шевелюрой поднял на них глаза от сбруи, которую чинил, и с улыбкой приветственно помахал Серегилу. Тот ответил ему таким же жестом и пошел вдоль стойл.

– Кто это? – спросил Алек, удивленный тем, что парень промолчал.

– Это Рири. Он глухонемой и абсолютно преданный. Самый лучший слуга, какой только у меня когда-либо был. – Остановившись у стойла в глубине конюшни, Серегил осмотрел одну из лошадей – гнедого коня с белым пятном на шее.

– Привет, Лохматый! – Серегил похлопал животное по мохнатому боку. Конь тихо заржал, выгнул шею и ткнулся носом в грудь Серегила.

– Где же это оно? – поддразнил его Серегил, распахивая плащ. Лохматый начал принюхиваться к его карманам и ткнулся в правый. Серегил с довольным видом достал угощение – яблоко, – и не менее довольная лошадь захрустела им и потерлась головой о плечо хозяина. Из соседнего стойла раздалось беспокойное шевеление.

– Я тебя не забыл, Цинрил, – сказал Серегил, вытаскивая из кармана еще одно яблоко. Крупная гнедая кобыла вскинула голову и прижала плечом Серегила к стене, как только он вошел в стойло.

– Пусти, озорница! – пропыхтел тот, отталкивая лошадь. – Она наполовину ауренфэйская, но по ее поведению этого не скажешь. – Несмотря на ворчливый тон, Серегил ласково потрепал кобылу по шее. В глубине конюшни оказалась еще одна дверь, выходящая в другой, более просторный двор. В небольшом флигеле находилась кухня, откуда -на плиты, которыми был вымощен двор, падал яркий свет. Алек ощутил аппетитные запахи и услышал звон посуды. Слева от окна располагалась широкая дверь, предназначенная для доставки бочек пива и провизии. Больше ни на первом этаже, ни на остальных окон не было. Под навесом во дворе виднелись колодец и поленница. Стены здесь были гораздо выше, чем в первом дворе, и попасть в него можно было только через ворота, сейчас надежно запертые.

Проскользнув на кухню, Серегил показал Алеку на сгорбленную старуху, сидевшую, опираясь на палку, перед огромным очагом.

– Это Триис, здешняя хозяйка, – сообщил он Алеку на ухо.

Лицо Триис покрывали глубокие морщины, седина придавала волосам цвет стали. Несмотря на жар очага, она была в теплой вышитой шали поверх шерстяного платья. Расторопность, с какой она распоряжалась всем на кухне, странно противоречила ее виду древней старухи. Ее голос перекрывал звон посуды, и подавальщицы, повара и судомойки сновали, подгоняемые ее резкими окриками.

Внешность Триис показалась Алеку странно знакомой; после минуты озадаченного разглядывания юноша догадался, что Серегил, когда заказывал для них каюту в Боерсби, подражал ее манере одеваться и держать себя.

– Сколько лука ты положила в похлебку, Силла? – спрашивала она у дородной молодой женщины, помешивающей варево. – Пахнет так, как будто его мало. Еще не поздно добавить. И пожалуй, щепотку соли. Кир, ленивый щенок, сейчас же отнеси то блюдо! Извозчики надерут тебе уши, если ты еще заставишь их ждать, а я добавлю! Купцам в отдельной комнате отнесли вино? Силла, отнесли?

Все на кухне, казалось, привыкли к резкому тону хозяйки и весело занимались своими делами, не обращая на нее внимания. Силла, явно второе лицо в заведении, спокойно командовала слугами, иногда останавливаясь около стоящей рядом с очагом колыбели.

Поманив Алека за собой, Серегил обошел вокруг длинного стола так тихо, что ни Триис, ни Силла его не заметили. Подкравшись сзади к старой хозяйке, он быстро поцеловал ее в щеку.

– Клянусь Пламенем! – воскликнула Триис, поднося руку к щеке. – Вот и ты наконец!

– Мы не виделись всего полгода, – улыбаясь ей, ответил Серегил.

– Если бы ты предупредил, я бы приготовила тебе что-нибудь особенное! Сегодня у нас только жаренная на углях говядина и похлебка из барашка. Хлеб зато только что из печи, и Силла испекла лепешки с тмином. Силла, ну-ка подай ему для начала блюдо лепешек, а я тем временем найду что-нибудь еще.

– Это все может подождать. Пойдемте со мной, вы обе. В этот момент Триис заметила Алека и принялась пристально его рассматривать.

– Кто это?

– Сейчас объясню. – Серегил взял с полки у очага маленькую лампу и открыл перед Алеком и двумя женщинами дверь. Они попали в помещение, куда вела со двора широкая дверь для разгрузки; в другом углу находилась лестница на второй этаж.

– Триис и Силла, это Алек, – сказал Серегил после того, как закрыл дверь на кухню. – Он будет жить здесь наверху.

– Добро пожаловать в «Петух», благородный Алек, – с ласковой улыбкой сказала Силла.

– Просто Алек. – быстро поправил он ее; юноше с первого взгляда понравилось ее доброе лицо.

– Правда? – переспросила Триис, бросая на него острый взгляд; Алек не мог понять, что вызывает подозрение старой женщины.

– Алек – Друг, – сказал ей Серегил. – Все здесь должны относиться к нему с таким же почтением, как и ко мне, – хотя ты меня им не особенно балуешь. Он будет уходить и приходить, когда захочет, а вы не должны никому отвечать ни на какие вопросы про него. Предупреди об этом Диомиса и остальных.

– Как пожелаешь, господин. – Триис бросила на Алека еще один подозрительный взгляд. – Твои комнаты в том же порядке, как ты их оставил. Прислать тебе туда вина?

– Да. и чего-нибудь на ужин. – Повернувшись к Силле, Серегил обнял ее за талию, заставив женщину покраснеть. – Как я посмотрю, у тебя опять совсем девичья фигура. Как малыш?

– С маленьким Лутасом все хорошо. Он такой милый, с ним совсем нет хлопот.

– А как дела в гостинице? Триис поморщилась:

– Сейчас мало посетителей, но празднества не за горами. Утром я представлю тебе все счета.

– Не беспокойся. – Серегил повернулся к лестнице, потом помедлил. – А где Руета?

– Это животное! – Триис закатила глаза. – Сгинула сразу же, стоило тебе уехать, – как всегда. Я ей сливок налила, но неблагодарная тварь даже усом не повела. Теперь, раз ты вернулся, небось к завтраку явится.

– Триис все такая же, – с нежностью пробормотал Серегил, поднимаясь вместе с Алеком по лестнице. – Сколько бы я ни отсутствовал – два дня или шесть месяцев, она всегда говорит мне, что нужно было предупредить о возвращении. Я этого, понятно, никогда не делаю, а она сразу начинает извиняться за бедность угощения, чего на самом деле никогда не бывает, обещает показать счета, на которые я никогда не смотрю, и ругает мою кошку.

На втором этаже лестница круто поворачивала и вела дальше – по– видимому, на чердак. В направлении главного здания отходил короткий, слабо освещенный коридор, в котором виднелось несколько закрытых дверей.

– Та дверь в конце прохода ведет в гостиницу, – показал Серегил. – Она всегда заперта. Ближняя к нам дверь – кладовка, дальше комнаты Диомиса и женщин. Диомис – сын Триис, а Силла его дочь.

– А как насчет мужа Силлы? – поинтересовался Алек. Серегил пожал плечами:

– Женщине совсем не обязательно иметь мужа, чтобы обзавестись младенцем. В прошлом году пошли разговоры о призыве в армию, и Силла просто позаботилась о том, чтобы ее не взяли. Она даже предлагала честь стать отцом ребенка мне, но я вежливо отказался. Через некоторое время у нее появился живот. Триис в молодости была сержантом гвардии, и поведение внучки ей не очень-то понравилось, но дело было уже сделано, так сказать. Теперь иди за мной и не зевай. Я должен тебе кое-что показать.

Лестница на чердак была крутой. Подняв маленькую лампу, Серегил дошел до середины пролета и показал Алеку на голую оштукатуренную стену.

– Слушай и смотри на стену, – сказал он тихо. – Этуис миара кориатуан кирис.

На долю секунды на стене засветились магические символы, вроде тех, что Алек видел в Доме Орески. Они исчезли прежде, чем он смог разглядеть их или даже понять, сколько всего символов было, но тут же узкая секция стены повернулась, как дверь. Серегил знаком предложил Алеку войти, потом плотно закрыл дверь за ними. Впереди оказались еще более крутые ступени, упирающиеся в глухую стену. Дойдя до нее, Серегил остановился и сказал: