Текст книги "Супруг-незнакомец"

Глава 9

Адан проснулся незадолго до рассвета и потянулся к женщине, лежавшей рядом. Она сразу же обняла его, и Адан вновь вошел в нее, забывая, кто он, где находится, теряя себя в ее чувственности.

Она была такой милой и наивной, когда он женился на ней. Тогда он не мог бы и подумать, что сможет любить ее так, самозабвенно овладевая ее вожделеющим телом, упиваться тем, как оно отвечает ему. Изабелла привела его в это состояние, заставляя желать снова и снова.

Он не собирался спать с ней. Он вышел в сад больше из любопытства. Но это случилось. Потом он думал, что отнесет и оставит Изабеллу в ее комнате.

Но вместо этого он отнес ее прямиком в свою. Она обняла его и дала понять, что хочет его. В этот раз он лежал на спине, а она осыпала его поцелуями.

Ее хриплые стоны сводили его с ума. Он прижимался к ее губам, ловя эти стоны ртом, и вскоре возвратил их ей.

Адан снова заснул, обняв еще трепещущую, вздыхающую от наслаждения женщину. Когда позже он проснулся, из окон лился дневной свет и он был один.

Он сел на кровати, спрашивая себя, не было ли это сном. Но его тело свидетельствовало, что нет. Он принял душ, оделся и вышел из комнаты в поисках Изабеллы.

Он нашел ее на кухне, вместе с Рафиком и Калилой. Она держала Рафика на одной руке и хлопотала на кухне, переходя от холодильника к кастрюлям и сковородкам, развешенным на стене. Она была очень красива и вся лучилась тем особенным светом, который исходит от счастливой женщины.

Она улыбнулась, увидев его:

– Смотри, Рафи, твой папа. Скажи ему «привет!».

– Папа! – воскликнул Рафик.

У Адана сжалось сердце. Он так любил Рафика, но все же почувствовал укол ревности при виде Изабеллы, держащей сына. Ему следовало бы радоваться, что она нравится мальчику, но что-то в нем противилось этой радости.

Адан подошел довольный, что Рафик сразу потянулся к нему. Он понимал, что это было мелко. Но все же он был рад, что мальчик предпочел пойти к нему на руки, а не остаться с Изабеллой.

Когда он встретился с ней взглядом, то был удивлен, что она не выглядела разочарованной. Она улыбалась ему, словно у них был общий секрет.

Который, конечно, у них был. Изабелла подняла бровь, и он обнаружил, что снова думает о прошлой ночи. Он вспомнил ее губы, стоны, дыхание и то чувство, которое он испытывал, погружаясь в ее удивительное тело.

Он отвел глаза и поцеловал сына. Ему нужно было перестать думать об Изабелле, пока это не стало заметно. Пока он не отдал Рафика Калиле и не утащил свою жену (свою жену!) обратно в постель на весь остаток утра.

– Хорошо ли вы спали, ваше величество? – поддразнила его Изабелла.

– Не так хорошо, как хотелось бы.

– Печально слышать это. Может быть, вам нужно сменить матрас или что-то еще?

– Матрас у меня прекрасный, – ответил он. – Просто немного жестковат. Но он станет мягче, если его хорошенько размять.

Глаза Изабеллы расширились, когда она услышала это. Она взглянула на Калилу, но та, похоже, не обратила внимания, увлеченная кроссвордом в журнале. Адан ухмыльнулся.

Рафик завертелся у него на руках.

– Белл! – воскликнул он. – Белл! Белл! Белл! «Он словно колокольчик», – подумал Адан.

– Что, малыш? – спросила Изабелла.

– Белл!

Изабелла рассмеялась звонко и весело, словно весенний ручеек.

– Очень жаль, что вы плохо выспались, ваше величество. Может быть, вам вернуться в постель и отдохнуть еще немного? Мы бы не хотели, чтобы силы покинули вас и… Вы бы не могли продолжать…

– Ничего, я как-нибудь справлюсь, – ответил он, усмехаясь. – Особенно если мне дадут позавтракать. Кто у нас отвечает за стряпню?

Изабелла улыбнулась:

– Повар уехал на рынок за кое-какими припасами. Я готовлю завтрак.

– Ты умеешь готовить?

Ее зеленые глаза светились лукавством.

– Да вот, пришлось недавно выучиться кое-чему. И в том числе готовить.

Он был озадачен, но она стала жарить яичницу и готовить тосты. Прежде чем он опомнился, Изабелла поставила по тарелке с едой перед ним и Калилой. Калила с сомнением осматривала подгоревшие тосты.

– Это по-американски, – пришел на выручку Адан.

Калила выразительно посмотрела на Адана, пока Изабелла отвернулась. Адан пожал плечами, затем взял вилку и принялся за яичницу. Калила последовала его примеру, хотя и с опаской.

Изабелла посадила Рафика на стульчик и тоже поставила перед ним тарелку с едой.

Адан отправил кусок яичницы в рот. Он бы выплюнул ее обратно, но Изабелла с надеждой смотрела на него.

– Вкусно?

– Э… Да, – ответил он. Яичница была пережарена.

– Тост немножко подгорел, но я его подскоблила, – сказала она. – Это совсем незаметно, честное слово!

Калила положила вилку, когда Рафик выплюнул яичницу и начал стучать по подносу.

– Он хочет свою обычную еду, ваше высочество, – объяснила она.

– Я могу приготовить ее, – сказала Изабелла упавшим голосом. – Что он хочет?

– Ничего, я сделаю, – сказала Калила, быстро подходя к буфету и доставая хлопья, которые нравились Рафику. Она поставила перед ним тарелку с кашей и протянула ложку. Калила нашла способ занять себя и не возвращаться к еде.

Адан положил в рот еще кусок. Изабелла улыбнулась и взяла свою тарелку. Подцепив кусок яичницы и попробовав, она нахмурилась.

– Я ее пережарила, – сказала она, опуская вилку и поставив тарелку на стойку.

– Она хорошая, – ответил Адан, – просто суховата.

Она обошла вокруг стола и сжала его запястье:

– Не надо, прошу тебя. Если ты это съешь, у тебя заболит желудок. А потом твои стражники, или как там они называются, заберут меня в тюрьму за попытку убийства.

Адан положил вилку.

– Ты просто не привыкла к этой плите, – нашелся он. – И к тостеру.

Она вздохнула.

– Да. А может быть, я просто не так хорошо умею готовить, как мне казалось. Я нечасто этим занималась. В основном я покупала готовую еду.

Адан встал.

– Пойдем выйдем пока на террасу. Калила что-нибудь смастерит в мгновение ока.

Изабелла разочарованно вздохнула.

– Я могу тебе чем-то помочь, Калила? – спросила она.

Калила покачала головой.

– Ступайте, ваше высочество. Я сделаю все за десять минут. Это просто. Потом я буду рада научить вас, если вы захотите.

– Спасибо, – сказала Изабелла и прошла на террасу вслед за Аданом. Он подставил ей стул, и она тяжело опустилась на него.

– Я ничего не могу сделать как следует, – сказала она.

Адан ухмыльнулся, садясь напротив нее.

– Ну, не знаю. Я могу вспомнить пару вещей, которые ты делаешь исключительно хорошо.

Ее это не успокоило.

– Так неприятно думать, что Калиле теперь приходится готовить завтрак. У нее и так дел хватает.

– Да, – сказал Адан, и его сердце отозвалось привычной болью и нежностью к своей старой няне. – Но, впрочем, для нее это не ново. Все будет хорошо.

Она внимательно посмотрела на него своими зелеными глазами:

– Ты ее очень любишь, да? Я подумала, что она уже стара, чтобы нянчить Рафика, но она, наверное, была еще твоей няней.

– Она заменила мне мать, – признался он, сам поражаясь своему признанию.

– Твоя мама рано умерла?

Адан невесело рассмеялся.

– Нет. Она до сих пор в полном порядке. У нее великолепный дом и при нем целый двор. Она рассказывает всем своим друзьям, как гордится тем, что ее сын – король. Если бы она могла привести меня к ним и потрепать за щеку, гордилась бы еще больше.

– Сочувствую, Адан, – тихо сказала она, нахмурившись.

Он неловко пожал плечами:

– Для моей матери дети были словно трофеи. Ценные приобретения, которые можно показывать другим. Дети ее раздражали, поэтому она предпочитала видеть нас только при параде. И отсылать прочь, как только мы произвели нужное впечатление.

– Значит, Калила вырастила тебя?

– Да. Она всегда была рядом, лечила наши ссадины и обнимала, когда мы в этом нуждались. – Он вздохнул. – Она должна была бы спокойно жить на пенсии, но больше было некому…

Он осекся. Изабелла отвела взгляд и прижала руку ко рту. Когда она повернулась к нему, ее глаза блестели, но она не плакала. Улыбка вздрагивала на ее губах.

– Я же говорила, что ничего не могу сделать как следует, – сказала она. – Может, было бы лучше, если бы ты вообще меня не нашел.

Недавно он и сам так думал, но не хотел ей об этом говорить.

– Почему бы нам не подумать о настоящем, хабибти? Прошлого не изменишь.

– Ты и вправду такой всепрощающий? – спросила она, приподняв бровь. – Или просто наслаждаешься создавшимся положением?

Несмотря на нежелание сердиться, клубок гнева снова зашевелился у него внутри. А еще вины, потому что он действительно наслаждался сексом. Может быть, даже слишком.

– Мы провели вместе одну ночь, Изабелла, – сказал он. – Не начинай строить планы на этом зыбком основании.

Изабелла сама не знала, зачем поддела его. Почему она просто не плыла по течению, наслаждаясь завтраком и чудесным послевкусием ночи?

Потому что была испугана. Испугана тем, что происходило между ними, своими чувствами к нему и сыну. Она уже сейчас понимала, что, если ей придется уйти, она не вынесет этого. И она пыталась вернуть себе чувство реальности.

А в реальности у них был секс. Умопомрачительный секс, но не более. Одной ночи наслаждения, даже если до этого он три года хранил целомудрие, было недостаточно, чтобы он захотел оставить ее навсегда.

Она понимала это и сама, но хотела услышать от него, чтобы очнуться. Ей нужно было увидеть его осуждение вместо тепла, чтобы оставаться на земле. Этот мужчина не собирается влюбляться в нее, не был влюблен и раньше.

Если бы секс был волшебным зельем, то оно сработало бы три года назад. Кроме того, она теперь была другим человеком. Сейчас ей не нужна его любовь. Все, что ей нужно, – это оставаться в жизни своего сына. Она знала, каково это – расти без матери, и не хотела, чтобы ее сын пережил подобное. И еще она не хотела, чтобы он разрывался между родителями, которые используют его как пешку в своих разногласиях.

– Я не строю планы на этом основании, – резко сказала она. – Я…

Тут появилась Калила с подносом, и Адан вскочил, чтобы помочь ей. Он взял поднос из ее узловатых рук, укоряя за то, что она не послала горничную.

– Они все были заняты, ваше величество, – сказала она. – И это было нетрудно.

– Называй меня Адан, – твердо сказал он, – ты же обещала.

Пожилая женщина взглянула на Изабеллу, потом кивнула.

– Да, обещала. А теперь, Адан, будь хорошим мужем и накорми свою жену, – сказала она перед тем, как уйти в дом.

Изабелла прикусила губу, когда он отвернулся. Знал ли он, сколько эмоций отражается на его лице, когда он говорит с Калилой. Любовь, вина, боль, огорчение.

Ей захотелось встать и крепко обнять его, сказать, что все будет хорошо. Он был обременен столькими обязанностями, и она чувствовала себя виноватой, что добавляет ему хлопот.

Еда была простая, но сытная. Изабелла налила им по чашке горячего кофе. Они ели в молчании. Изабелла рассматривала сад. При солнечном свете лабиринт казался совсем другим, не таким волшебным.

Она подумала, что их одежда, должно быть, все еще лежит там, и покраснела от воспоминаний. По коже пробежали мурашки.

Она пыталась не думать о случившемся и все же не могла думать о другом. В ее голове с утра крутились воспоминания.

Каждое погружение в ее тело, каждый поцелуй, каждый вздох, каждая ласка были для нее откровением. Как она раньше могла жить, не зная этого наслаждения, такого простого и такого изысканного?

И как она могла допустить такую чудовищную ошибку и позволить этой ночи случиться? Но когда она прикоснулась к нему в лабиринте, то не в силах была удержаться. Она должна была понять, куда ее приведут чувства.

Быть может, именно это она сделала два года назад в доме своего отца? Последовала за своими чувствами в мрачное, ужасное место, которое разлучило ее с мужем и ребенком? Узнает ли она когда-нибудь, что случилось?

– Ты говорила, что твоя мать вздохнула с облегчением, когда ты покинула ее дом после выздоровления, – внезапно сказал Адан, выводя ее из задумчивости. – Почему?

Ей всегда было тяжело думать об их отношениях с матерью. Но если он был откровенен, ей следовало отплатить той же монетой.

– Мои родители развелись, когда мне было одиннадцать, – сказала она. – После этого я очень редко виделась с матерью. Отец не отпускал меня в Штаты, а мама не приезжала в Джафар. Сначала она часто звонила мне, но постепенно звонки прекратились. В конце концов, она стала для меня чем-то вроде друга по переписке.

– Ты чувствовала неловкость, остановившись у нее?

– Да. Мы были разными. Думаю, я привела ее в ужас.

– Почему ты так думаешь?

– Она очень независимая. Я думаю, ей не понравилось, как меня воспитал отец. – Первые дни в доме матери Изабелла привычно ждала указаний. Она вспоминала об этом с отвращением.

– Ты не любишь об этом рассказывать, – сказал он.

Она покачала головой:

– Да, но, может быть, это нужно сделать. Может быть, я вспомню больше, если не буду прятаться от тяжелых воспоминаний.

Он нахмурил брови:

– В каком смысле тяжелых?

Изабелла пожала плечами:

– Я была всего лишь ребенком, ты же знаешь. И я всегда чувствовала, что разочаровываю моих родителей. Отец хотел мальчика. Мать хотела угодить отцу. Они развелись из-за меня.

– Люди никогда не разводятся из-за ребенка. Ты не виновата.

Она с недоверием посмотрела на него:

– Разве нет? Почему же ты тогда хочешь развестись со мной?

Его лицо приняло недовольное и обеспокоенное выражение.

– Это другое дело, Изабелла.

– Но ты хочешь развестись со мной, – настаивала она. – В этом отношении ничего не изменилось.

Он бросил салфетку на стол.

– Тебе не кажется, что несколько преждевременно обсуждать наше будущее после всего лишь одной ночи?

Сердце Изабеллы дрогнуло.

– У тебя была масса времени, чтобы обдумать свое будущее.

– Чего ты хочешь от меня, Изабелла? – Его глаза сверкали. – Я дал тебе провести это время с нами. Это все, что я могу обещать сейчас.

Зачем она его задирала? Она чувствовала себя такой уязвленной, потерянной, одинокой, что не могла удержаться. Захотелось, чтобы кто-нибудь сказал ей, что все будет хорошо.

Впрочем, она понимала, что этого не произойдет. Адану, может быть, нравилось ее тело, но в его планы не входило лечить ее израненную душу.

Из-за кома, подступившего к горлу, она не могла больше есть.

– Мне совершенно не нравится проходить испытания на пригодность к присутствию в твоей жизни. – Она поднялась, крепко сжав кулаки. – И я не за этим сюда приехала. Ты прав, дело действительно в Рафике. Так что я обращу свое внимание к нему.

– Что ты хочешь этим сказать? – угрожающе спросил он.

Она подняла голову:

– Я хочу сказать, что прошлая ночь была ошибкой, которую я не повторю. А если ты хочешь разделить со мной постель, тебе придется принять меня в свою жизнь.

– Ты угрожаешь мне, хабибти?

Она зло рассмеялась.

– Как будто я могу это сделать. Нет. Я говорю, что не буду спать с мужчиной, который не дает мне ничего, кроме невнятных обещаний. Нам не обязательно оставаться вместе, Адан, но я останусь матерью Рафику до своей смерти.

Следующую неделю можно было бы назвать идиллической, если бы не напряжение между ней и Аданом. Он проводил много времени в своем кабинете, занимаясь делами. Но часто приходил туда, где она играла с Рафиком. Вид у него был подчеркнуто нейтральным, когда он встречался с Изабеллой глазами. Но когда он смотрел на Рафика, любовь озаряла его лицо.

Он ни разу не попытался дотронуться до нее или поцеловать с момента их разговора.

И приходилось признать, что она скучает по его прикосновениям. Они были волнующими, страстными и пугающими в одно и то же время. Она думала, что была бы спокойнее, если бы они остались чужими.

Но это было не так.

Она страстно тосковала по нему, по его жару, аромату его тела, его пылкости. Та ночь была огромной ошибкой, потому что все остальные ночи воспоминания преследовали ее, не давая уснуть.

Изабелла выбросила из головы Адана, одевшись и приготовившись к новому дню с Калилой и Рафиком. Сегодня они собирались съездить в город и побывать на базаре. Это был их первый совместный выход, и она очень ждала его.

Она встретилась с Калилой и Рафиком в холле, и они пошли к ожидавшим их машинам. Вскоре они были уже на месте, и Изабелла везла Рафика в коляске по базару.

Спереди и сзади их сопровождали сотрудники службы безопасности. Сначала это смущало Изабеллу, но потом она перестала обращать на них внимание, наслаждаясь прогулкой. Базар был пестрым и красочным. Палатки были как попало соединены друг с другом в торговые ряды с проходом посередине. Здесь были торговцы пряностями, тканями, золотом, коврами, медью, одеждой и сотнями других вещей. Изабелла счастливо вздохнула. В детстве ей не разрешали часто посещать базар. Отец говорил, что это слишком опасно, а на самом деле ему просто было некогда с ней поехать.

Рафик глазел на суету и пестроту вокруг. Изабелла купила ему медовый пирог, и Рафик с наслаждением принялся уплетать сладость.

– Его отец тоже любил такой пирог в этом возрасте, – сказала Калила. – Я пекла ему такой на день рождения.

Изабелла улыбнулась. За несколько дней, что она провела в обществе Калилы, няня всегда была сдержанной, обращаясь к ней очень официально. В первый раз она заговорила с ней о чем-то личном.

– Он был озорником в детстве? – спросила Изабелла.

Калила рассмеялась.

– Да, он был озорником, – ответила она. – Но и очень любящим мальчиком. Он всегда печалился, если причинял беспокойство. Я знала, что он делал это ради внимания.

– Внимания матери?

Калила нахмурилась:

– И отца тоже. В основном внимание отца, я думаю. Он рано понял, что матери неинтересен.

– Он часто с ней видится теперь?

Калила покачала головой:

– Редко. Он не отвечает на ее звонки. Я думаю, что он мстит ей.

Изабелла взглянула на темную головку Рафика. Она не могла себе представить, чтобы Рафик мог чувствовать из-за нее то же самое. На нее нахлынула волна любви и грусти. Если только ей дадут такую возможность, он никогда не испытает подобного.

– Он – хороший человек, – продолжила Калила. – Тебе нужно набраться терпения, он поймет, как будет лучше.

Изабелла прерывисто вздохнула:

– Я надеюсь, что ты права, Калила.

Пожилая женщина погладила ее по руке, и они продолжили свой путь по базару. Было жарко, и ближе к полудню воздух стал влажным и неподвижным.

– Пожалуй, пора возвращаться, – решила Изабелла, когда они прогуляли уже около часа. Ее абайя намокла от пота и липла к телу, а платок уже не спасал от солнца. Она уже давно опустила капюшон коляски, чтобы Рафик был в тени.

Взглянув на Калилу, она увидела, как покраснело ее лицо. Пожилая женщина была одета в черное. Ей, должно быть, было очень жарко, но она не выглядела утомленной.

– Да, пора уходить, – сказала Калила.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Изабелла, когда они пошли к машинам.

Калила махнула рукой. Она шла медленно, но твердо.

– Все в порядке. Изабелла протянула ей бутылку с водой:

– Вот, выпей воды.

– Нет, лучше ты попей. Я могу подождать.

– Я настаиваю, – сказала Изабелла, отвинчивая крышку и протягивая бутылку Калиле. – У меня есть еще.

Не прошло и десяти минут, когда, уже сидя в машине под струей прохладного воздуха, Калила вскрикнула и стала заваливаться на бок.

Глава 10

«Сердечный приступ». Эти слова он услышал, когда Изабелла позвонила и сообщила, что Калилу увезли в больницу. Адан выбежал на улицу, прыгнул в «лендровер» и помчался по шоссе, выжимая из двигателя все возможное. Он добрался до больницы за рекордно короткое время и тотчас помчался в пустую приемную. Там он потребовал, чтобы ему показали палату Калилы.

Изабелла сидела на скамье в холле. Она поднялась ему навстречу, бледная, расстроенная. Ярость и страх прорвались наружу из всего спектра его эмоций.

– Где Рафик? – набросился он на нее, прежде чем Изабелла успела заговорить. О чем вообще думает эта женщина?

Ее руки были сжаты у груди.

– Здесь рядом есть игровая комната. Он там, с сиделкой. И с ним телохранитель, не волнуйся.

Адан почувствовал себя виноватым. Он повернулся к двери палаты, где лежала Калила.

– Прежде, чем ты войдешь, – сказала Изабелла.

Он обернулся, вопросительно подняв бровь.

– Там врач, но он не скажет тебе этого при ней. Она больше не сможет работать, Адан. У нее слабое сердце. Лекарства ей помогут, но ничего не смогут сделать с ее преклонным возрастом.

– Это прекрасно тебе подходит, не так ли? – бросил он. – Если ты думаешь, что это удача, Изабелла, то ошибаешься.

Она посмотрела на него так, словно он ее ударил. Чувство вины захлестнуло его.

– Я прощаю тебе это, потому что знаю, как ты любишь ее, – тихо сказала она. – Тебе страшно, и поэтому ты набросился на меня. Я понимаю. Но не смей думать, что я способна радоваться чужому горю.

Он заскрипел зубами.

– Ты права. – Он повернулся и вошел к Калиле.

Спустя два часа Изабелла отвезла Рафика домой. Ему пора было ужинать. Калилу поместили в особую палату, обеспечили самый лучший уход. Адан был с ней. Она была очень слаба, но врачи считали, что она поправится.

Однако ей нельзя будет работать. Ей нужен будет отдых, покой и уход. Ее муж умер несколько лет назад, и своих детей у нее не было. До того как Адан вернул ее во дворец, она жила с семьей сестры. Изабелла предполагала, что она теперь вернется туда же.

Ей было грустно, что Калиле придется оставить ее сына. Рафик был к ней привязан. И что бы ни думал Адан, Изабелла совсем не радовалась, что забота о Рафике ляжет на нее, раз это вызвано такой печальной необходимостью.

Хуже того, у нее было чувство, что приступ Калилы случился по ее вине. Если бы она не захотела поехать на базар, если бы Калила не настояла на том, чтобы поехать с ней, если, если, если…

Было слишком много «если», и она знала, что винить себя бесполезно. Врач сказал, что у Калилы было слабое сердце, и приступ был неизбежен.

Изабелла стряхнула с себя оцепенение. Она велела повару приготовить ужин для себя и Рафика, потом ушла играть с ним, прежде чем искупать и уложить в постель. Он был беспокойным без Калилы, но она стояла возле его кроватки и пела, пока он не задремал. Когда он уснул, она поцеловала сына и удалилась к себе в комнату. Солнце уже садилось, когда она услышала звук подъехавшей машины. Двери хлопнули, Адан вошел во дворец. Она подождала несколько минут, прежде чем пойти на его поиски. Его долго не было, и она волновалась, не стало ли Калиле хуже.

Он нашла его в кабинете. Он сидел в сгущающихся сумерках и смотрел в окно. Его компьютер был выключен, так что она поняла, что он не занят работой.

– Адан! Как Калила?

Он не обернулся.

– Она поправится, – сказал он. – Но она очень устала сегодня.

– Да, я могу себе представить. – Изабелла закусила губу. – Тебе что-нибудь нужно?

Он вздохнул и провел рукой по волосам.

– Это все из-за меня, – сказал он.

Сердце Изабеллы разрывалось.

– Нет, Адан. – Она подошла и сжала его плечо. – Ты не виноват. Никто не виноват. – Она проглотила слезы. – И если ты хочешь обвинить кого-то, то вини меня. Это я взяла ее в город, и из-за меня она так долго была на жаре…

Она всхлипнула и поднесла руку ко рту, чтобы не расплакаться. Изабелла переживала за него. Почему она не может просто успокоить его и не принимать его чувства так близко к сердцу?

Адан повернулся и обнял ее за талию, что вызвало у нее бурю эмоций. Он уткнулся головой ей в живот, часто дыша. Его дрожь передалась ей, и она крепко обняла его в ответ.

Изабелла не знала, как долго они стояли так, но солнце уже окончательно село, когда они наконец разомкнули объятия. Она гладила его голову, без конца наклоняясь и целуя его в лоб.

Его руки спустились к ее ягодицам, и по ее телу побежали мурашки. Она запустила руки в его волосы, наклонилась и поцеловала.

Они молчали, потому что слова были им не нужны. Оба знали, чего хочет каждый из них.

Они быстро раздели друг друга. Вскоре их тела оказались прижаты друг к другу, их кожа горела, руки блуждали. Он посадил ее на стол, а сам встал между ее ног. И вот он уже был глубоко внутри ее, и оба вскрикивали и стонали от невероятного наслаждения. Какие-то бумаги посыпались со стола, когда он усилил напор, но ему было наплевать.

Изабелла обхватила его ногами, крепко прижавшись, и откинула голову назад, позволяя ему вознести себя на вершины удовольствия, о чем она мечтала всю прошедшую неделю.

Это было так хорошо!

Слезы струились по ее щекам. Она радовалась, что в комнате темно, потому что боялась, что он увидит ее плачущей. Поймет ли он, что он забрал себе ее сердце? Что она, против своей воли, влюбилась в него? Что она увидела душу человека под оболочкой сурового повелителя пустыни?

А еще она оплакивала себя. Ту наивную, глупую девочку, которой она, верно, была. И себя теперешнюю, ту женщину, чье сердце будет разбито, если этот человек прогонит ее спустя две недели.

Она приехала в Джафар, чтобы узнать правду. Она нашла здесь нечто большее.

Она не помнила, что произошло между ними два года назад, почему она ушла в пустыню и затерялась в ней. Но она точно знала, что сейчас она любит этого человека. Она так сильно любит его и сына, что готова на все ради них.

Но вскоре слезы высохли, потому что ее тело изнемогало от наслаждения.

– Да, Адан! О да! – вздыхала она, когда он поднял ее бедра от стола, доводя ее до вершины блаженства. Перед глазами у нее все плыло. Он продолжал двигаться и вскоре тоже достиг разрядки, простонав ее имя.

Потом он привлек ее к себе и нежно поцеловал. Несколько минут они сидели обнявшись, молча, все еще тяжело дыша.

– Останься со мной на ночь, – прошептал он ей на ухо.

Холодок пробежал по ее спине.

– Да, – просто ответила она.

Изабелла проснулась посреди ночи от плача Рафика. Она так быстро вскочила, что простыня соскользнула со спящего Адана, во всем великолепии обнажив его красоту. Он лежал на спине, согнув одну ногу, закинув руку за голову. Он пошевелился, а потом проснулся, словно внутри его сработал выключатель.

– Куда ты, хабибти? – спросил он.

– Рафик, – сказала она, – он плачет.

Она поторопилась в детскую и нашла сына стоящим в кроватке. Ей понадобилось немного времени, чтобы разобраться, что дело в мокрой пеленке, но она поменяла ее без особых проблем. Потом она усыпила его пением. Когда она повернулась, чтобы уйти, увидела, что Адан стоит в дверях и смотрит на нее. Он был в шортах, его тело блестело при свете ночника, волосы были растрепаны.

– Он уснул, – прошептала Изабелла, подойдя к нему.

– Ты здорово с ним управилась, – прошептал Адан в ответ. – Ему с тобой хорошо.

Ей была до смешного приятна его похвала.

– Я учусь. Но он со мной очень терпелив.

Адан улыбнулся:

– Терпелив? Никогда бы не назвал нашего сына терпеливым. Он весь в меня.

Изабелла не пропустила слова «нашего». В ее сердце расцвела надежда. «Это ничего не значит. Просто он устал и перенервничал».

Он обнял ее одной рукой, и они в молчании вернулись в его комнату. Там он снял с нее халат и стал неторопливо покрывать поцелуями. Он был с нею нежен, казалось, что в мире были только они двое. Изабелла снова рассыпалась на миллион сверкающих искр и потом снова вернулась в свое тело.

Когда они позже лежали вместе, ею овладела меланхолия. Она по-прежнему не могла вспомнить свою жизнь с ним. Изабелла вспоминала отдельные фрагменты, но по-прежнему не помнила ничего о своем ребенке.

Она хотела поговорить с отцом. Хотела знать, что произошло и почему он солгал ей. Страшные догадки беспокоили ее. Она боялась, что узнает такую правду, от которой не сможет оправиться.

Но ей необходимо было узнать. Адан ничего не сказал ей, но то, как он прикасался к ней, как обнимал ее, конечно, говорило о его решении не расставаться.

Он не мог быть таким жестоким, чтобы дать ей ложную надежду. Если бы он собирался прогнать ее, разве стал бы просить остаться на ночь? Тогда речь была не о сексе. Они легли в постель и спали, обнявшись, пока Рафик не разбудил ее плачем.

Пальцы Адана медленно скользили вверх и вниз по ее руке.

– Прости меня за то, что я тебе сказал. О Калиле.

Его голос потряс Изабеллу, и она повернулась на бок, чтобы увидеть его лицо. Она вытянула руку и провела по его груди, наслаждаясь прикосновением к горячему, крепкому телу.

– Я понимаю, Адан. Ты боялся за нее. Мы оба боялись.

– Мне не следовало снова загружать ее работой, – сказал он. – Но я больше никому не мог довериться.

Изабелла задумчиво вздохнула.

– Она не взялась бы за это, если бы не хотела.

– Да. Но мне не надо было вообще ее просить. Можно было лучше искать. Можно было жениться раньше.

Изабелла почувствовала раздражение. Но что еще он мог сказать? Тогда он не знал, что она жива.

– Наверное, так и надо было сделать, – сказала она. – И все же я рада, что ты этого не сделал.

Он повернул голову:

– Ты усложнила мою жизнь, хабибти. Но я не жалею об этом. Ты очень любишь Рафика, и это делает меня счастливым.

Ей захотелось сказать: «Я очень люблю и тебя тоже». Но было еще не время. Чувство было слишком новым, оно все еще пугало ее. Когда Изабелла жила на Гавайях, она знала, что в ее жизни чего-то не хватает, но не знала чего. Теперь мысль о возможной потере пугала ее.

Но ведь она уже теряла и не помнит, как это произошло.

– Он удивительный, – сказала она. – Он так похож на тебя, и все же себя я в нем тоже вижу.

– Я должен найти ему няню, – со вздохом сказал Адан.

Ее словно схватили за горло, но потом она подумала, что не стоит слишком много вкладывать в эти его слова. Ведь няня – это нечто обычное для королевского сына.

– Калила сможет кого-то посоветовать? – спросила она.

Он медленно кивнул.

– Я спрошу ее, когда ей станет получше.

– Как ты скажешь ей, что она больше не сможет работать?

Он улыбнулся:

– Калила никогда не ослушается своего короля. Я собираюсь купить для нее дом в Порт-Джафаре, на побережье, и нанять ей слуг. Мне сразу следовало так поступить. Когда она оставила службу у моих родителей, я был подростком. Хотя я виделся с ней время от времени, это было нечасто. Я не знал, как она живет на покое.

Ее сердце сжалось.

– Ты очень добр к ней, Адан. Ей повезло с тобой.

– Нет, – ответил он. – Это мне с ней повезло. И я хочу, чтобы она это чувствовала, пока жива. Ей не будет одиноко со мной и моими братьями.

– Мы будем ее навещать, а во дворце она будет, если выздоровеет, – сказала Изабелла. Она вспомнила, как Калила потеряла сознание в машине. У нее закатились глаза, и Изабелла подумала, что она умерла.

Он пожал ее руку, лежащую на его груди.

– Ты не должна себя винить. Врач сказал: хорошо, что с ней был кто-то рядом в тот момент. Если бы она была у себя, то умерла бы раньше, чем мы ее нашли. Духота в городе обострила ее состояние, но не она его вызвала.

Изабелла снова поежилась.

– Тогда хорошо, что все случилось именно так, хотя я испугалась до полусмерти. Я была уверена, что, если с ней что-то случится, ты меня не простишь. Да и я себе не простила бы, – заметила она. – Калила была ко мне добра. Она ни разу не дала мне понять, что мне здесь не место.