Текст книги "Исповедь души"

Глава 18

Остаток пятницы мы с Крисом предаемся любви, прерываясь только чтобы поесть и поговорить. Суббота начинается так же чудесно. Мы с Крисом вместе просыпаемся, вместе едим, вместе смеемся. Потом одеваемся в повседневную одежду и планируем днем посетить несколько музеев.

В середине утра Крис отправляется в студию порисовать, а я устраиваюсь в своем любимом кресле у нас в спальне поболтать с обеспокоенной Шанталь, глядя на нескончаемо моросящий дождь за окном. Потом разговариваю с поверенным о своей затее. И хотя это Крис договорился об этом, он знает, как важна для меня моя самостоятельность, и больше не вмешивается. За это я еще больше люблю его.

Покончив со звонками, я бегу в галерею к Крису поделиться своей радостью от того, как легко будет мне начать свой бизнес. Для этого понадобится имя, и у меня уже есть несколько идей.

Я слышу его бормотание где-то в глубине справа от галереи и, идя на звук, выхожу на короткую, огороженную лестничную площадку, ведущую в еще одну комнату. Направляюсь туда и вижу Криса, сидящего за серебристо-серым письменным столом. Позади него на стене огромная фреска дракона, и я с изумлением глазею на его потрясающую работу. Не могу поверить, что не попросила показать мне нарисованных им ранее драконов. Он же рассказывал, что они у него здесь, в Париже.

– Плевать мне, как это случилось, раз она не подозреваемая, – говорит Крис в телефон, вскидывает глаза и жестом подзывает меня к себе. – Просто сделай ей паспорт.

Крис замолкает, слушая своего собеседника на другом конце линии, а я обхожу стол и прислоняюсь к краю рядом с ним.

– Разумеется, мы съездим в посольство и заполним все бумаги, – продолжает он. – Только скажешь нам когда. – Он берет меня за руку и улыбается, я улыбаюсь в ответ и осмысливаю то, что услышала. Меня не подозревают в убийстве Ребекки, и ситуация с паспортом, похоже, в процессе разрешения. Если прибавить к этому, что мой бизнес начинает обретать форму, то можно сказать, что сегодняшний день пока что намного лучше вчерашнего.

– У меня звонок на второй линии, Стивен, – говорит Крис. – Я тебе перезвоню… или лучше позвони мне сам, когда утрясешь с Сариными бумагами.

Он заканчивает звонок и смотрит на меня.

– Еще одну минутку. Я быстро.

Я киваю, и он нажимает кнопку на телефоне, чтобы ответить на входящий звонок. И сразу же говорит:

– Я слышал, Гарнер Невилл появляется у тебя в выходные.

Я навостряю уши.

Женский голос отвечает:

– Возможно.

От этого голоса во мне зарождается какая-то тревожность.

– Это означает «да», – раздраженно отзывается Крис.

– Пока еще не «да», но если ты хорошо попросишь… – слышу я ответ женщины, и мне совсем не нравится этот ее намек.

Крис сжимает мою руку, заставляя посмотреть на него.

– Я не в настроении играть в твои игры, Изабель. – Такого язвительного тона я у него никогда не слышала. – Позвони мне, когда он появится. И не рассказывай об этом ему. – Он целует мою руку.

– Он уже давно не заходил, Крис. – Теперь она говорит отрывисто.

– Значит, скоро зайдет, – отвечает Крис и отключается, потом подтягивает меня к себе. – Она просто знакомая, через которую я пытаюсь выйти на Невилла. Не хочу, чтоб он заранее знал, что я ищу его, а то еще откажется говорить со мной. У нас есть общие приятели. И я задействую их, чтобы встретиться с ним один на один.

Я киваю и глажу его ладонью по лицу.

– Да, я понимаю и ценю то, что ты делаешь. – Я веду пальцами вниз, по однодневной щетине, чуть царапающей мне пальцы.

Он прищуривается.

– Но?

– Я не ревную, если ты это подумал. Просто… ее фамильярный тон вызвал у меня какое-то беспокойство. Сама не знаю почему.

Рука его ложится мне на бедро.

– Ты в чужой стране, и у тебя была адски тяжелая неделя. Я бы сказал, что это более чем веская причина.

Я наклоняюсь и целую его, недоумевая, почему меня это тревожит.

– Мне нравится, что я могу сказать тебе все.

Он заправляет прядь мне за ухо, и голос его источает тепло, когда он говорит:

– А мне нравится, что ты говоришь все, что у тебя на душе, вместо того, чтобы расстраиваться. Как твой звонок?

Я слегка откидываюсь назад.

– Хорошо. Просто замечательно. Я расскажу тебе, но неужели об Элле так ничего и нет?

– Пока нет. Я работаю во всех возможных направлениях. Мои люди проверяют все, от изменений в портфеле ценных бумаг Невилла до его выездов из страны. Кстати говоря, ситуация с твоим паспортом разрешится в ближайшие дни. Стивена заверили, что это была административная ошибка.

– И однако же в посольстве допрашивали меня и знали о Ребекке?

– Я сказал то же самое, но главное то, что ты не подозреваемая и твоим паспортом уже занимаются. – Он кладет руки мне на бедра. – Расскажи мне о своем разговоре с поверенным.

Я расслабляюсь и пересказываю все подробности, а когда заканчиваю, он встает и сплетает наши пальцы.

– Хочу тебе кое-что показать.

Он приводит меня в пустую комнату на одном этаже с его галереей.

– Ты можешь использовать ее в качестве своего кабинета.

– Она же огромная. – Размером с три угловых кабинета, со своим арочным окном.

– Ты сможешь выставлять здесь картины, которые будут предназначены для продажи, – предлагает он.

Эта идея приводит меня в полный восторг.

– Только если ты пообещаешь нарисовать мне моего собственного дракона. Тот, что у тебя в кабинете, просто изумителен. А когда ты покажешь мне коллекцию, которая, ты говорил, хранится здесь?

Он привлекает меня к себе.

– В следующие выходные. Хочу, чтобы мы поехали в загородный дом, который оставили мне родители. Она там.

Я тут же вспоминаю, как он начал говорить про следующую неделю, но осекся, когда речь зашла о его прошлом. Эта поездка связана с тем, что он вчера чуть не сказал мне, я чувствую это нутром. Эта поездка раскроет один из его секретов, которых он так страшится.

Я подхожу вплотную и обвиваю его руками.

– В следующие так в следующие, – говорю я и замечаю мелькнувшую в его глазах тень, прежде чем он целует меня.

В субботу около семи вечера мы с Крисом наконец отделываемся от одного из служащих, взахлеб разглагольствующего о своей работе в Лувре. Я поплотнее закутываюсь в куртку и беру Криса под руку, когда мы входим в лифт, ведущий в подземный гараж.

– До сих пор не могу поверить, что видела «Мону Лизу», – признаюсь я с блаженным вздохом. – Она намного меньше, чем я себе представляла.

– Слишком уж ее превозносят, – комментирует Крис, обнимает меня за плечи и поворачивает к себе.

– Это же «Мона Лиза».

– Да-да, – безразлично бормочет он. – Куда ты хочешь пойти завтра?

Двери лифта открываются, и наши руки бессознательно сплетаются, как было весь день.

– Сюда же, – говорю я. – Мне здесь жутко нравится. И я еще столького не видела, что, наверное, и недели будет мало.

– Это особенное место, и если хочешь снова прийти сюда, мы придем.

Я бросаю на него взгляд, и в животе у меня все трепещет. Этот мужчина совершенно очаровал меня сегодня своим желанием быть простым туристом, а не прославленным художником, каковым является. Разумеется, ничего из этого не вышло. Слишком хорошо он известен в парижских художественных кругах.

В поле зрения показывается «порше-911», и только Крис щелкает пультом, открывая замки, когда звонит его мобильный. Он останавливается и выуживает телефон из кармана, взглядывает на номер, и черты его лица напрягаются.

Крис отвечает на звонок.

– Он там? – спрашивает без предисловий, слушает, потом говорит: – Я буду через пятнадцать минут. Сделай так, чтобы он не ушел. – Он морщится на то, что ему говорят, и добавляет: – Ты же находчивая. Придумай что-нибудь. – Отключившись, он прячет телефон в карман.

– Невилл? – тут же спрашиваю я.

– Да. Поезжай домой, я подъеду через час. – Он хочет всучить мне ключи.

Я не беру их.

– Я поеду с тобой.

– И думать забудь, Сара.

– Я не могу ездить по парижским улицам. Но даже если бы могла, не хочу я сидеть дома и ждать, – возражаю я, прижимая ладонь к его груди. – Я сойду с ума, ты же знаешь. Кроме того, я знаю Эллу гораздо лучше, чем ты, поэтому и ложь распознаю лучше.

Его губы вытягиваются в тонкую линию.

– Сара…

– Ты не можешь сказать, что я попаду в поле его зрения, потому что я уже в него попала. Я буду с тобой. Мне ничего не грозит.

Он с бесстрастным лицом смотрит на меня несколько напряженных секунд, а я, затаив дыхание, жду его ответа. Наконец он потирает ладонью лицо и поднимает глаза к потолку.

– Ты будешь слушаться меня беспрекословно, это приказ.

Я облегченно выдыхаю.

– Обещаю.

Он буравит меня суровым взглядом, в котором блестит металл.

– Ты никогда меня не слушаешься.

– В этот раз буду слушаться. – И я, правда, намерена постараться.

Мы въезжаем на платную стоянку недалеко от Лувра на улице, похожей на все остальные улицы, которые я видела в Париже. Те же белые оштукатуренные дома, стоящие впритык друг к другу, те же уютные тротуары по обе стороны узких двухполосных дорог с высокими бордюрами.

Я не вижу ни магазинов, ни ресторанов, но через улицу от нас, у какого-то дома служащий, кажется, паркует машины.

– Куда нам?

– В закрытый обеденный клуб, – объясняет Крис. – Мы припарковались сами, потому что нам надо поговорить, прежде чем туда войдем.

У меня начинает сосать под ложечкой.

– О чем?

– В прошлом нас с Изабель кое-что связывало.

Несмотря на то что я ожидала чего-то подобного, его слова потрясают меня.

– Что именно?

– Плетка, с которой она хорошо умеет управляться, а я в определенный период своей жизни слишком… гм… ценил это мастерство. – Тон его ровный, ничего не выражающий.

Я чувствую, что бледнею. Именно это я почувствовала, когда он говорил с ней по телефону. Меня беспокоит не само существование Изабель, но что-то в реакции Криса на нее. Я отчаянно пытаюсь прорваться сквозь тени, прочесть выражение его лица, но у меня ничего не выходит. Наконец я говорю:

– Что значит «слишком ценил»?

– То, что это было зависимостью, а она была моим наркодилером.

Желчь обжигает мне горло, и я вспоминаю, как он однажды рассказывал, что было время, когда порка – единственное, что помогало ему жить день за днем.

– Ты говоришь об этом так небрежно.

– Потому что это не имеет значения, Сара, как и она. Она была просто человеком, держащим хлыст.

– И часто ты виделся с ней? Часто она избивала тебя?

– Это прошлое.

Нет, не прошлое, иначе после смерти Дилана он не пришел бы к Марку в клуб за очередной порцией боли.

– Часто?

– Слишком часто, и в течение почти пяти лет. После этого я совершил ошибку, вернувшись к ней в тяжелый период своей жизни. – Он наклоняется ко мне, и лицо его смягчается, а голос делается нежным. – Сара. – Он гладит меня ладонью по щеке и роняет руку. – Она не делала со мной ничего такого, о чем я сам не просил ее.

И все же он назвал ее своим наркодилером. Не думаю, что он так же назвал бы случайную женщину, которая стегала его хлыстом в клубе Марка.

– Нам надо войти, пока Невилл еще там. Изабель будет пытаться уколоть тебя. Мне надо знать, что ты ей этого не позволишь.

– С чего бы ей это делать?

– С того, что у меня была любовная связь с хлыстом, а не с ней. Когда отпала надобность в хлысте, отпала надобность и в ней.

Я стараюсь контролировать свою реакцию, опасаясь, что Крис воспримет ее неправильно. Опасаюсь, что он пожалеет, что, вопреки своему обыкновению, поделился со мной этой частью себя, но гнев так и бурлит во мне. Эта женщина, словно стервятник падалью, питалась его потребностью в наказании, подогревая ее. Эта сука использовала единственную слабость Криса, порожденную болью потерь, против него.

– Я справлюсь с Изабель, – отвечаю я, и мне как-то удается не выдать голосом ярости, которая стремительно подрывает мое спокойствие.

Криса, похоже, не обманывает моя напускная невозмутимость, он бросает взгляд на часы и говорит:

– Нам пора.

Он привлекает меня к себе и таким знакомым, ласковым жестом гладит меня по волосам.

– Просто помни: мы здесь ради Эллы. Изабель не имеет никакого значения.

– Я знаю. – И я правда знаю это. – Я справлюсь.

И он, разумеется, прав. Плевать мне на Изабель. Главное для меня – он и Элла.

Вход в обеденный клуб – маленький холл с гардеробом и швейцаром – дюжим детиной в смокинге.

Он кивает Крису:

– Мистер Мерит. – Потом смотрит на меня из-под тяжелых сталлоновских век. – И гостья, как я понимаю. – Он оглядывает мои джинсы, потом Криса. – Вижу, она соблюдает ваш дресс-код, не наш.

Крис снимает свое пальто и пристраивает его на стойку необслуживаемого гардероба, потом протягивает руку за моим.

– Ни я, ни мисс Макмиллан не останемся на обед. Изабель нас ждет.

– Тогда Бога ради.

Он отступает в сторону и указывает нам на длинный лестничный пролет, такой узкий, что по нему не поднимешься иначе как по одному. Крис жестом предлагает мне идти первой. Потрясающе. В дикий мир Изабель без своего хлыста.

Поднявшись почти на самый верх, я замечаю женщину, которая и есть Изабель, я уверена. Она великолепна. У нее длинные темно-каштановые волосы, бледная кожа и короткое облегающее платье из изумрудно-зеленого шелка. На ее коже нет отметин от хлыста. Как нет и татуировок. По моим предположениям ей как минимум лет тридцать пять, и она вся какая-то словно бы неземная. Эмбер с ней не сравнится, у нее никогда не было ни малейшего шанса против этой женщины, готова поспорить. Меня удивляет, что я совсем не ощущаю ее превосходства, как соперницы, как было в случае с Эмбер. Может, это благодаря тому, что я окрепла духом, или оттого, что близость между мною и Крисом за эти дни сильно возросла. Или, может, все дело в том, что я сразу же возненавидела ее за то, что она вытворяла с Крисом.

Я ступаю в обеденный зал и оказываюсь прямо перед ней.

– Вы, должно быть, Сара, – мурлычет она по-английски, и акцент у нее недвусмысленно сексуальный.

Я не спрашиваю, как она меня узнала, мне абсолютно все равно.

– А вы, должно быть, Изабель.

– Да, – подтверждает она. – Добро пожаловать в мое заведение.

Она владелица клуба? Я и без того чувствовала себя как на вражеской территории, теперь же чувствую себя на минном поле.

Крис встает со мной рядом, обнимает меня за талию и интимно прижимается ко мне бедром. Это заявка, и Изабель это понимает. Взгляд ее голубых глаз заостряется, а алые губы поджимаются, прежде чем она переводит внимание на Криса.

Раздражение исчезает, уступая место безошибочному женскому восхищению. Она желает его, и очень сильно.

– S’il vous plait, Крис.

– Где он? – спрашивает Крис, не обращая внимания на ее теплое приветствие. Он вообще ни на что не обращает внимания.

Она снова поджимает губы.

– Сразу к делу. Вижу, ничего не изменилось. Сюда.

Пальцы Криса стискивают мою талию, призывая сохранять хладнокровие. Я не смотрю на него, опасаясь, что он решит выпроводить меня отсюда. Что, возможно, и разумно, потому что я жутко зла.

Мы следуем за Изабель через элегантный обеденный зал с белыми скатертями, мягкими красными стульями и множеством картин на стенах. В нескольких работах я с легкостью узнаю руку Криса. Может, у Криса и был роман с плеткой, но Изабель определенно желает романа с Крисом. И ее можно понять.

Изабель останавливается у лестницы, которая змеится вверх на следующий этаж.

– Вы найдете его в узкой компании.

Я, конечно, понимаю, что город, в котором почти двенадцать миллионов жителей, должен быть многоэтажным, но чувствовала бы себя куда лучше, если бы Невилл находился на этом этаже. Мне совсем не улыбается первой приветствовать Невилла, особенно учитывая, что я в незнакомой обстановке.

– Иди за мной, – приказывает Крис, ступая по лестнице впереди.

Изабель скрещивает руки на груди, губы ее подергиваются, как будто она знает что-то такое, чего не знаем мы. Я хмурюсь и быстро следую за Крисом, побаиваясь того, что может ожидать его там.

Он уже наверху, и я слышу, как он говорит:

– Сюрприз! Впрочем, подозреваю, тебе уже доложил о нас тот тип, который, по его словам, работает на тебя.

– О нас? – вопрошает глубокий мужской голос. – Ты, а кто еще?

Я встаю рядом с Крисом, и глазам моим представляется официальная гостиная. Очередная картина известного художника на стене и ореховый стол посреди комнаты, достаточно большой, чтобы вместить дюжину человек. За столом только двое. Блондинка лет двадцати с чем-то, которая была бы довольно недурна собой, если бы не сидела рядом с убийственно красивым Гарнером Невиллом.

Он бросает на меня быстрый взгляд и снова переводит глаза на Криса, который говорит:

– Уверен, ты знаешь Сару, потому что приставил за ней «хвост».

Удерживая пристальный взгляд Криса, Невилл не реагирует. Он продолжает сидеть, спокойный и невозмутимый. На нем хорошо отглаженная светло-голубая рубашка, а гладкие иссиня-черные волосы зачесаны волосок к воску.

– Оставь нас, Стефани, – наконец роняет он, не глядя на свою спутницу.

Она встает и идет к лестнице прямо на меня, а я поневоле задаюсь вопросом, не является ли Невилл ее Господином. Не в этих ли кругах они с Крисом вместе вращались? Ведь они же оба знакомы с Изабель, в конце концов.

– Не желаем ли мы присесть? – спрашивает Крис, как будто Невилл предложил. – С удовольствием.

Я с трудом сдерживаю усмешку, когда ладонь Криса ложится мне на спину, подводя к столу, где он усаживается напротив Невилла. Я сажусь слева от Криса.

Крис с Невиллом меряются взглядами, и атмосфера постепенно сгущается, пока они готовятся помериться силами.

Глава 19

– Где Элла?

Я бледнею, когда обнаруживаю, что пронизывающий взгляд Невилла, нацеленный на Криса, внезапно устремляется на меня.

– Зачем ты ее ищешь? – спрашивает Крис раньше, чем я успеваю ответить.

– У нас с Эллой, – он делает эффектную паузу, – были отношения. Ей показалось, что я слишком тороплю события, и она испугалась. Она исчезла, и с тех пор я ее не видел.

Слово «отношения» можно истолковать по-разному, и это еще больше взвинчивает мне нервы. Мне совсем не нравится мысль, что этот человек мог играть роль хозяина Эллы.

– Что вы имели в виду, когда сказали, что слишком торопили события?

Он с самодовольным видом выгибает бровь.

– Желаете услышать все подробности?

«Да! – мысленно кричу я, потом так же мысленно поправляясь: – Нет! Я могу выйти из себя, если услышу подробности».

– Я просто хочу знать, где Элла. – Я даже не пытаюсь скрыть свою язвительность.

– Значит, у нас с вами есть нечто общее, мисс Макмиллан, – говорит он, растягивая слова.

– Что-то ты быстр со своими ответами, – замечает Крис. – Можно подумать, что ты подготовил их заранее.

– А кто-то просто сказал бы, что я говорю правду, – отвечает Невилл.

Крис не теряется:

– Полагаю, это зависит от того, насколько хорошо этот человек тебя знает.

Невилл вновь вскидывает бровь:

– И насколько же хорошо, как тебе думается, ты меня знаешь?

– Лучше, чем тебе хотелось бы, – отвечает Крис. – Когда ты в последний раз видел Эллу?

– Неделю назад, – говорит Невилл как ни в чем не бывало. – С тех пор я ищу ее, и, естественно, когда узнал, что в Париж приехала ее лучшая подруга, то предположил, что это как-то связано с ней, но должен был знать наверняка.

– Почему было не спросить Сару через меня, вместо того, чтобы устраивать за ней слежку? – удивленно смотрит на него Крис.

– Я не знал, что она с тобой, пока не решил за ней понаблюдать, – парирует Невилл.

Этот ответ, похоже, не производит на Криса впечатления.

– Однако ты не позвонил мне, когда узнал.

Я хочу спросить про свой украденный кошелек и паспорт, но сдерживаюсь. Документ скорее всего уже недействителен, а Невилл раздраженно барабанит пальцами по столу.

– По той же причине, по которой и ты просто не позвонил мне сегодня по телефону. Ты не хотел, чтобы я сбежал, прежде чем выслушаю тебя. То же самое применимо и ко мне с Эллой.

Этот ответ привлекает мое внимание. Мне не нравится, что он использует слово «сбежать», и не нравится то, что я вспоминаю: как увлек Эллу дневник Ребекки и идея Господина. Если этот мужчина ввел ее в мир БДСМ, не может ли она сейчас быть с кем-то другим, потенциально опасным?

Я открываю рот, чтобы заговорить, но Крис опережает меня:

– А куда девался Эллин жених?

Невилл презрительно фыркает:

– Если ты имеешь в виду того придурка, который расстроил ее в тот день, когда мы с ней встретились, то я представления не имею.

– А где вы встретились с Эллой? – быстро спрашиваю я.

Невилл бросает на меня взгляд.

– Я был в ее гостинице по делам.

Крис хватается за эту подробность:

– В какой гостинице?

И вновь Невилл отвечает без малейших колебаний:

– Отель «Лютеция».

Крис хмурится:

– Этот ее жених, доктор, мог позволить себе «Лютецию»?

Невилл пожимает плечами:

– Я не в курсе материального положения этого субъекта. Я был в холле, когда Элла в слезах выбежала из лифта и врезалась в меня. Она была расстроена, и я предложил угостить ее обедом в ближайшем ресторане. Когда мы вернулись в гостиницу, ее жених выписался и оставил ее без денег и без паспорта.

У меня отвисает челюсть.

– Что? Он оставил ее без паспорта?

– Именно, – подтверждает Невилл. – Как вы понимаете, она была просто убита всем этим. Я предложил ей пожить у меня, и она согласилась.

Это совсем не похоже на ту Эллу, которую я знаю, но, с другой стороны, та Элла, которую я знаю, уже давным-давно позвонила бы мне.

– Она вот так запросто согласилась жить с незнакомцем?

– Не думаю, что она видела во мне незнакомца, мисс Макмиллан. – Его губы подергиваются.

Что-то в выражении его лица выводит меня из себя. Я подаюсь вперед, опираясь одной рукой о стол, и давление у меня, наверное, зашкаливает.

– Вы говорите, она спала с вами, и в то же время полагала, что Дэвид ждет ее в гостинице?

– Не помню, чтобы говорил, что она спала со мной, – отвечает он. – Просто мы быстро подружились.

– Вы подразумевали большее. – Мой тон язвительный.

– Вам показалось. – Его тон резкий.

Крис вновь берет разговор в свои руки:

– Сколько времени она была с тобой?

– Три недели, – ответствует Невилл.

Я, прищурившись, гляжу на этого человека, который хочет, чтобы я поверила, что Элла совсем не та девушка, которую я знала, что она совсем другая. У меня это как-то не укладывается в голове. Почему его не возмущают наши расспросы? Может, Крис прав? Он тренировался. Он ждал нас. Готовился.

– Я смогу найти свидетелей, которые видели ее с тобой, – заявляет Крис. – Если таковых нет…

– Да ради Бога, – прерывает его Невилл.

Он слишком уверен. Не знаю, почему я чувствую это, ведь уверенность порождается честностью, но все в этом деле кажется каким-то не таким, извращенным, что ли.

– А Элла получила новый паспорт?

– Пока была со мной – нет.

Я озадаченно хмурюсь:

– Ерунда какая-то. Она должна была вернуться в школу.

Он откидывается на спинку стула, положив длинные пальцы одной руки на стол.

– Она не спешила вернуться в Штаты.

Разочарование охватывает меня, когда надежда найти Эллу через этого человека гаснет.

– Вы правда не представляете, где она?

– Это вопрос дня, не так ли? – тихо замечает Крис, и глаза Невилла сужаются. Мужчины сверлят друг друга взглядами, я буравлю взглядом Невилла, и проходит несколько напряженных секунд, прежде чем Крис говорит: – Сара, оставь нас на пару минут одних. Встретимся в баре.

Я резко перевожу глаза на Криса, но они с Невиллом продолжают мериться взглядами, и я с трудом удерживаюсь от возражения. Заставляю себя обуздать свое желание пытаться контролировать то, что контролировать мне явно не под силу. Я доверяю Крису. Если он считает, что сможет добиться от Невилла чего-то наедине, пусть попытается.

Я встаю и ухожу без единого слова. Не сомневаюсь, что это удивляет Криса ничуть не меньше, чем меня саму.

У подножия лестницы стоит официант. Я подношу к губам воображаемый стакан, и он указывает в сторону нижнего этажа, где расположен бар. Я обнаруживаю просторный подвальный уровень с шестью столами, где довольно многолюдно. Люди сидят, люди стоят, женщины в дорогих платьях, мужчины в сшитых на заказ костюмах. Я в своих джинсах вдруг ощущаю себя здесь не к месту. Впрочем, это началось еще раньше. Я чувствую себя неловко с того самого момента, как переступила порог этого заведения.

Я устремляюсь к бару в форме подковы и делаю знак бармену.

– Туалет? – спрашиваю я, кажется, уже заделавшись мастером этого односложного вопроса.

Бармен показывает, и я иду по коридору направо. Я начинаю высоко ценить искусство жестов и его способность преодолевать языковой барьер.

В ванной комнате я нахожу две раковины слева от меня, и ноздри мои раздуваются от запаха коричной свечи, горящей посреди мраморной стойки. В глубине комнаты три резные деревянные двери, и, прислушавшись, я прихожу к выводу, что кабинки пусты. Слава Богу.

Я прислоняюсь к раковине и смотрю на себя в зеркале, но мое отражение сразу же расплывается, когда я проигрываю в голове все, что сказал нам Невилл, пытаясь сообразить, что больше всего беспокоило меня в нем и в разговоре. Он сказал, что Элла пробыла с ним три недели. Три недели. Гм. Что-то тут не так. Элла уехала из Сан-Франциско в конце августа. Сейчас октябрь. Стало быть, Невилл, возможно, не врет, когда говорит, что ищет ее уже неделю, но это значит, что Элла порвала со своим женихом почти сразу же по приезде в Париж. Еще это означает, что если Элла намеревалась вернуться к началу учебного года 1 октября, то тянула с заменой паспорта до последней минуты. Но разве Блейк не выяснил бы, что она получила новый паспорт, когда проводил расследование?

Мои мысли прерываются, когда дверь ванной комнаты открывается, и кожу начинает предостерегающе покалывать еще до того, как я вижу в зеркале Изабель. Сразу же одеревенев, я поворачиваюсь к ней, готовясь к тому, что сейчас произойдет. А в том, что что-то будет, нет никаких сомнений. Воздух потрескивает от напряжения.

Она закрывает дверь и с самодовольным видом складывает руки на груди, как и тогда, когда мы поднимались по лестнице. Я уже начинаю думать, что это ее постоянный прием.

– Ты всерьез думаешь, что он твой, да? – мурлычет она, словно это ее забавляет.

– Вот это деловой разговор, – говорю я. – По крайней мере мы не собираемся изображать любезность. Он мой.

Она делает ко мне шаг. И еще один. Я стискиваю руки, но не двигаюсь. У нее нет при себе хлыста, поэтому ей меня не запугать.

– Пока ему не потребуется больше, – обещает она. – То, что только я одна могу ему дать.

Злость вспыхивает во мне как огонь, и я впиваюсь ногтями в ладони.

– Если ты имеешь в виду физическую боль, то она ему уже не потребуется.

Она придвигается еще ближе, грубо вторгаясь в мое личное пространство. Мы теперь нос к носу, и я слышу ее цветочный запах, перебивающий аромат свечи. Меня от него тошнит.

– Ему потребуется боль, – заверяет она меня. – Всегда требовалась и всегда будет требоваться. Уж такой он человек.

– Ты хочешь, чтобы он так думал, потому что в твоем понимании это означает, что ему нужна ты. Только ты никогда не была ему нужна. Ему нужен был лишь тот предмет, который ты держала в руке. А хлыст может держать и любая другая сука.

В глазах ее вспыхивает ярость, нервы не выдерживают. Я вижу, как перекашивается от злости ее красивое лицо, и она набрасывается на меня, с силой отталкивая к стене. Я охаю от удара, чувствуя резкую боль в левом плече. Она продолжает удерживать меня, вцепившись руками.

– Ах ты сука, – шипит она. – Ты ничто, просто одна из его многих попыток отказаться от того, что ему на самом деле нужно. И в этот раз, как всегда, ничего у него не выйдет. А когда он вернется ко мне, я отделаю его с особым усердием специально в твою честь, милочка. Может, даже воспользуюсь парочкой лишних хлыстов с твоим именем на них.

Мой шок от ее нападения перерастает в гнев, и адреналин выплескивается в кровь. Не думая, я отпихиваю ее и толкаю до тех пор, пока она не ударяется о противоположную стенку. Воздух со свистом вырывается из нее, и я держу ее за плечи точно так же, как только что она держала меня. Руки мои дрожат от силы раскаленной добела злости.

– Нет, – выдавливаю я сквозь зубы, – он к тебе не вернется. И знаешь почему? Потому что я больше никому и никогда не позволю причинить ему боль. И уж точно не позволю сделать это тебе. Поняла?

Дверь резко распахивается, и мне незачем смотреть, чтобы понять, что это Крис. Я не свожу взгляда с Изабель и не могу его отвести.

– Проблемы? – насмешливо осведомляется он.

– Никаких проблем, – спокойно отвечаю я, продолжая сверлить взглядом эту злую ведьму плетей и хлыстов. Она не смотрит ни на меня, ни на Криса. Ресницы ее опущены, и я ощущаю, что ее злость трансформировалась во что-то еще. Не знаю во что, и мне плевать. Я просто хочу, чтобы она исчезла из жизни Криса.

Я отпускаю ее и поворачиваюсь к Крису.

– Мы уже можем уйти?

Он вскидывает бровь. Насмешливость, которую я слышала в его голосе, теперь светится в глазах.

– А ты готова уйти?

– Я сделала здесь все, что должна была. Больше не в моих силах.

– Тогда, разумеется. Пошли отсюда. – Он берет меня за руку, и мы вместе идем по коридору, оставляя Изабель там, где ей самое место: в прошлом Криса. Крис считает, что она уже там, но я хочу, чтобы он понял, насколько это правда.

Мы минуем бар и обеденный зал, потом гардероб. Как только выходим на улицу и направляемся к своей машине, я задаю вопрос, который не дает мне покоя:

– Что вы делали с Невиллом?

– Мы, как обычно, скрестили с ним шпаги, если можно так выразиться, и, как обычно, схватка оказалась непродуктивной. Рей ждет нас дома для получения инструкций, чтобы они с братом могли начать проверку слов Невилла. А что произошло между тобой и Изабель?

– А мы поцапались как кошки, только наша схватка была полезной.

Он выгибает бровь:

– В самом деле?

«Может, я даже воспользуюсь парочкой лишних хлыстов с твоим именем на них». Я вспоминаю эти слова, и вихрь эмоций распирает мне грудь. Я оглядываюсь вокруг, отчаянно ища уединения, и нахожу идеальное место. Я удивляю Криса тем, что толкаю его в альков в стене перед дверью, где мы одни и тени окутывают нас.

Я смотрю на него, давая глазам привыкнуть к темноте.

– Ты помнишь, как втолкнул меня в похожий угол и предупредил, чтобы держалась подальше от галереи и от тебя?

– Очень хорошо помню.

– Ты тогда не отпугнул меня и сейчас не отпугнешь. Но я солгала нам обоим, когда сказала, что буду смотреть на твою боль, если это то, что тебе нужно. Я не буду смотреть. Я больше никому не позволю причинить тебе боль. Я не допущу, чтобы ты в ней нуждался. Мы нужны друг другу. Мы есть друг у друга. Я люблю…

Он целует меня глубоким, горячим, страстным поцелуем, и я таю, растворяюсь в нем. Как я могла когда-то сомневаться в своем решении поехать с ним в Париж? Он – мой дом. Моя душа.

– Я тоже люблю тебя, – говорит он низким осипшим голосом. – Я уже говорил тебе. Мне нужна только ты.