Текст книги "Лунный свет и дочь охотника за жемчугом"

Дневник Чарльза Дж. Г. Брайтвелла, торговца жемчугом. Угроза от китов

Я должен составить письменный отчёт о том, что сегодня произошло, ибо боюсь, те, кто не видели собственными глазами, этому не поверят.

Я потерял человека, старательного, трудолюбивого работника, при самых невероятных, ужасающих обстоятельствах.

Ниже я постараюсь описать как можно точнее все, что случилось.

В этом дневнике я уже подробно останавливался на том, какую опасность представляют акулы для торговца жемчугом и его команды. Нам приходится сталкиваться с самыми разными морскими существами, от гигантских груперов[40]40
  Крупная морская рыба, достигает длины 2,5 метра, обитает на мелководье и в коралловых рифах.


[Закрыть] до скатов манта[41]41
  Другое название – морской дьявол. Имеет три функционирующих конечности в отличие от остальных скатов.


[Закрыть] – эти последние до того любопытны, что часто цепляются за воздушные шланги водолаза большими, сросшимися с головой плавниками. Однако самый большой ущерб, без сомнения, наносят частые гости в этих водах – киты. Эти левиафаны с кротким нравом, с легкостью бороздящие океанские просторы. Киты с любопытством относятся к водолазам, необъяснимый интерес у них вызывают пузырьки воздуха, поднимающиеся на поверхность воды из воздушного шланга. Иногда кто-то из них даже может принять люггер за своего собрата и подплыть к судну, чтобы рассмотреть получше. Бывает, кит очень близко выныривает из воды и отряхивается всем телом, как мокрая псина, и тогда с его шкуры отрывается рыба-прилипала и прилетает к нам на палубу. Мне уже доводилось видеть китов, трущихся о киль, чтобы соскрести балянусы[42]42
  Род усоногих раков из подотряда морским желудей, поселяются на морских обитателях, в том числе и на китах.


[Закрыть] (когда это происходит, удержать люггер в вертикальном положении – та ещё задачка), и по собственному опыту могу сказать, что ночью плач отставшего детёныша кита в нескольких дюймах от вашего уха – весьма зловещая и пугающая штука.

Всякий раз, завидев китов на горизонте, мы пытаемся их отпугнуть и колотим по всем кастрюлям и жестянкам, какие только подвернутся под руку. Часто бывает так, что они все равно приближаются и кружат рядом, но, как правило, к их появлению мы успеваем оттащить наших водолазов на безопасное место.

Сегодня я приказал встать пораньше. Мы направлялись на рыбалку к острову Какаду, когда к люггеру подплыла парочка горбачей. Мы видели их каменные глаза на облепленных балянусом головах. Пока они не уплыли, на палубе с сигарами в руках отдыхал Кураями вместе с моим вторым водолазом, Нишиокой. Когда позже вечером опасность миновала, два водолаза спустились, как и планировалось, на глубину 16 саженей. Как позже рассказал Ниши, его внезапно свалила с ног невидимая сила. Затем за сигнальный конец его сильно дернуло в воде вверх. Сквозь стигийский мрак[43]43
  Относящийся к Стиксу, иными словами загробный. Стикс, дочь Океана и Тефиды, в древнегреческой мифологии олицетворявшая ужас и мрак, из которых возникли живые существа.


[Закрыть] он уловил бледный сполох на брюхе кита и с ужасом увидел, что спасательный конец обмотался вокруг правого хвостового плавника. Тендер наверху шипел от боли, когда спасательный конец тянуло через его пальцы. Хвост горбача трепыхался и бился в судорогах, пока наконец канат не выскользнул, и Ниши, махая руками и ногами, упал на дно.

Тем временем обезумевший кит развернулся и бросился на воздушный шланг Кураями. С каждым ударом его исполинского хвоста дыхательная трубка запутывалась все сильнее и сильнее. В конце концов Кураями тоже сорвало со дна. Горбач изгибался и резко дёргался – а это 45 тонн мышц и подкожного жира, пробивающих воду, и огромным хвостом швырял водолаза в разные стороны. Мы увидели, как забурлили волны и на мгновение сверкнул солнечный свет на огромной чёрной туше. Ниши бешено задергал сигнальный конец, захлопнул воздушный клапан и как пробка вылетел на поверхность. Но Кураями тащило за хвост по воде с пугающей скоростью. Какой ужас он, должно быть, испытывал, эта бедная, бедная душа. Внезапно мы почувствовали чертовски мощный удар, когда воздушный шланг достиг предела. Наверное, он оторвался от шлема. Кит ретировался, а океан поглотил Кураями. Он камнем пошёл ко дну, а мы отчаянно тянули его за веревку. Когда его вытащили, было уже слишком поздно. Моего хорошего, дорогого Кураями не стало.

Глава 29

Теперь воздух ещё тяжелее; густой как суп он кипит и бурлит. Крачки с протяжными резкими криками пролетают над самой поверхностью воды. Вал за валом на берег набегают волны и с шипением разбиваются, оставляя после себя пену.

– Это было пару месяцев назад, в одну из ночей, – отстранённо говорит Томас. – На берегу, возле лодочных сараев. Вероятно, нас кто-то видел.

Она хмурится, пытаясь поймать его взгляд. С непроницаемым лицом Томас отворачивается от неё.

– Мы встречались там всякий раз, когда ее муж уезжал из города. Она всегда говорила, что если он узнает, перережет глотки нам обоим.

Элиза качает головой. То, что он сказал, повисло в воздухе и никак не поддаётся пониманию.

– Мужчины без зазрения совести шляются по борделям Баннина. Или же берут силой то, что заслуживают, как они считают. Но нет более тяжкого преступления, чем связаться с женой самого могущественного человека в городе. – Он говорит это, передразнивая начальственный тон офицера, но внезапно голос его срывается.

– О, Томас, нет!

– Что, хочешь отречься от меня? Давай, не удивлюсь. Пуританство, моногамия, христианство. Это то, о чем говорят в Круге. Разве нет?

– Томас, я… я не понимаю. Это ведь точно не жена Паркера? – Она представила себе грузную полную женщину на кулоне сержанта.

– Стэнсон, – просто отвечает он. – Септимус Стэнсон. Вот уже много месяцев нам приходится от него скрываться.

Все встает на свои места, кусочки головоломки бесшумно собираются в голове в единое целое.

– Эта женщина – Айрис Стэнсон? Боже правый! – Сердце Элизы ухает в пятки. Септимус Стэнсон – не тот, с кем можно шутить. Она вспомнила, что говорила Мин о торговцах жемчугом: Пойди против них, и они набросятся, словно змеи. Она задается вопросом, как давно ее брат встречается с женой этого человека. Конечно, она его постарше, но несомненно, красива. Она всегда казалась неподходящей парой для своего мелочного жестокого мужа. Затем Элиза вспоминает, как Айрис Стэнсон наблюдала за ней во время званого ужина. Неужели она тогда решала, как многое известно Элизе?

– Но какое отношение это может иметь к исчезновению отца? Где он?

Томас вздыхает, делает большой глоток рома и стискивает зубы.

– Мы всегда были осторожны и не знали, что нас кто-то видел, пока отец не получил письмо. Конечно, оно было от анонимного отправителя – водяные знаки оторваны, а почерк, должно быть, искажен, мы не узнали, чья это была рука. – Он вытирает ладонью рот. – Там говорилось, что они видели, как в упаковочном сарае Томас Брайтвелл напал на Айрис Стэнсон. Они обозначили точную дату и время, когда произошло преступление. Угрожали, что сообщат ее мужу, констеблям да и всему заливу в случае, если отец не бросит флотилию и немедленно не покинет Баннин.

Элиза никак не может справиться с чувством, что она падает.

– Я тоже вынужден был уехать. Если бы остался, люди ожидали бы, что я возьму под своё командование флотилию. Они хотели, чтобы уехали мы оба. С выходом отца из игры путь к разграблению дна будет свободен. На кону огромные деньги.

– Но… ты на нее не нападал? – спрашивает Элиза. – Ведь так?

– Элиза, за кого ты меня принимаешь? Ради всего святого! – шипит он. Она торопливо кивает, стараясь не думать о том, что совсем недавно он хватал ее за горло.

– Мы… встречались некоторое время. Я влюблён в неё. Это так жалко, да?

– Тогда она могла бы объяснить все своему мужу. В глазах закона ты не сделал ничего плохого. Они не могут посадить тебя в тюрьму за прелюбодеяние…

Томас шумно выдыхает.

– Элиза, твоя наивность сводит с ума. Воистину. – Он резко поворачивается к ней. Как ты думаешь, что предпочёл бы Стэнсон – предстать трусливым рогоносцем или мужем, жаждущим крови мужчины, который осквернил его жену? – Что-то горячее медленно ползёт вверх по ее шее. – У него определенная репутация, которую нужно поддерживать, и к нему прислушивается каждый офицер и судья на много миль в округе. Как скажет Септимус Стэнсон, так и будет.

«Это правда, – думает Элиза, – так и есть».

Он изгнал того мужчину из Ассоциации лишь за косой взгляд на его жену.

– Меня бы посадили в тюрьму, а отца исключили из Ассоциации. Семье пришёл бы конец. Всему. Всему, что мы здесь создали, после всего, что было.

– Но она обязательно поддержала бы тебя! – вырывается у Элизы. – Она подтвердила бы, что никакого нападения не было.

– Это ты так думаешь, – говорит он и прихлебывает из бутылки. – Но, похоже, это не тот случай. Она прекратила отношения, как только я рассказал ей о письме. Сказала, что если что-то станет известно, она встанет на сторону мужа. Видимо, у неё тоже есть репутация, которую нужно поддерживать.

Элиза с удивлением чувствует, как у неё в животе закручивается спираль злости.

– Как ты мог сделать такое? Поставить под удар столько людей, включая себя самого? Как можно было быть настолько безрассудным?

Томас пристально смотрит на неё. Во взгляде вызов.

– Что ж, Элиза, тебе не понять. Ведь ты никогда не страдала из-за страсти.

Его слова попадают в цель, и Элиза, отпрянув, замолкает. Перед ними неторопливо ползёт по маленьким дюнам рак-отшельник.

– Так значит, отец просто уехал? – нарушает она тишину.

– Он был в отчаянии, – помедлив, негромко произносит Томас. – Не хотел покидать тебя. Но он понимал, что если не сделает этого, по крайней мере на какое-то время, они выполнят свою угрозу. Я говорил ему, что это неважно, что я готов понести наказание, даже если невиновен. Мы спорили с ним на люггере каждую ночь. Но ты же его знаешь, Элиза. Он считал своим долгом защитить свою семью и исчезнуть.

Перед ее мысленным взором встает жестокое лицо Паркера. Тяжелые брови. Она воскрешает в памяти газетную вырезку, которую нашла в кабинете отца. Паркер использует любую возможность, чтобы одержать верх над Чарльзом Брайтвеллом. Посадить его сына за решетку – лучше не придумаешь.

После долгой паузы она задаёт вопрос, который медленно приобретает форму:

– Почему тогда ты мне солгал? – Томас прикрывает глаза. Над головой буревестники сражаются с ветром. – Ты мог бы мне все рассказать. Я бы тебе помогла. Вам обоим, но ты предпочёл солгать.

– Ты знаешь, почему, Элиза, – резко бросает он. – Это не то, о чем станешь распевать на каждом углу. Чем меньше людей знают, включая тебя, тем меньше риска, что поползут слухи. Прости, но вот так. – Его слова обжигают. – А отец – он хотел защитить тебя от всего этого. – Он сменяет тон, голос звучит настойчивее. – Знание сделало бы тебя уязвимой. Ты могла бы совершить что-нибудь необдуманное. Отправилась бы пожаловаться на шантаж констеблям. Как всегда, попыталась бы спасти положение.

– Как ты мог позволить мне думать, что он мёртв? А что насчёт Баларри? Его повесят, если Паркер его найдёт.

Томас тяжело вздыхает. Когда начинает отвечать, из его слов исчезает тяжесть.

– У нас был план. Он собирался вернуться в Баннин, когда все кончится.

Нахмурившись, она качает головой.

– Если бы мы могли представить все так, как будто отец был ранен или упал пьяным за борт, виновных бы не было. Это был бы просто несчастный случай, верно? И он бы не появился в Баннин-Бей, мы выполнили бы их требования. – Сердце Элизы – барабан, бьющий не в такт. – Нам нужен был кто-то, кто помог бы незаметно снять его с корабля и встретить на шлюпке. Мы не могли использовать шлюпку «Скворца». Уинтерс согласился помочь. – Он утыкается взглядом в песок.

– Уинтерс, – шепчет Элиза. Так вот как исчезнувший матрос Хардкасла замешан во всем этом.

– Этот мальчик… он смотрит мне в рот. – Элиза вспоминает дневник отца. Бедняга ходит за Томасом по пятам, как влюблённый щенок. – Под строжайшим секретом я поделился с ним подробностями письма. Он сказал, что сделает все, что в его силах. Он искренне хотел помочь, правда. – Ей стыдно за то, что мальчика не по его вине втянули в столь сомнительные дела. – У них были фонари, – продолжает Томас. – Вокруг на много миль не было других люггеров. По прогнозам шторма не должно было быть. Предполагалось, что это будет подходящая ночь для того, чтобы плыть в шлюпке. – В ушах у неё звучат слова Сюдзо. О том, что он видел «два огонька на воде, как светящиеся глаза демона». – Мы сговорились, что они пойдут прямиком к Розеллам. Это небольшие острова недалеко от Люсетты, всего несколько часов ходу на лодке, если они возьмут верное направление. Он знал, что воды там хватит, чтобы продержаться им двоим какое-то время. Они могли построить шалаш, ловить баррамунду на леску и собирать в тине крабов. Мне нужна была всего лишь неделя, от силы две, а потом я бы сходил за ними на «Скворце».

– Неделя? Ты думал, хватит какой-то недели, чтобы сделать их счастливыми? Тогда как они хотели, чтобы вы с отцом навсегда исчезли? – Она не может скрыть своего разочарования. – Что же, ради всего святого, ты здесь делаешь? Просто спрятался и ждёшь?

– Конечно, нет. – Он бросил на неё колючий взгляд. – Судя по штемпелю, письмо отправлено из Коссака. У этого идиота, похоже, не хватило ума это скрыть. Поэтому я первым делом отправился сюда навести кое-какие справки, разумеется, со всеми предосторожностями. В стенах игорных домов можно выведать множество секретов. Мы договорились, что я попытаюсь продать под чужим именем один или парочку люггеров. Мы надеялись, что как только я раскрою личность шантажиста, они на этом угомонятся. Эти деньги обеспечили бы их на всю жизнь. Взять такую сумму нам больше негде – отец до сих пор не расплатился с долгами, но если бы у нас получилось, мы смогли бы вернуться так, что никто в Баннине об этом не узнал бы.

У Элизы голова идёт кругом. Как они даже на секунду могли подумать, что это хорошая идея? Как же глупо они поступили.

– Так что произошло? – с нажимом спрашивает она. – Ты нашёл шантажиста? Где сейчас находится отец?

Томас опускает голову.

– Мои вопросы натыкались на запертые на замок двери и рты. – На его скулах желваки ходят ходуном. – Попытки продать люггеры оказались безуспешными. У меня получилось подзаработать в игорных домах. Но однажды ночью за мной проследили и отобрали весь мой выигрыш.

– Томас, но ты же все равно отправился за ними? Да? Отец и Уинтерс, где они сейчас?

– Конечно, конечно, я вернулся за ними, – торопливо кивает он. – Но их и след простыл. Я обошёл все Розеллы, сходил на берег, обшарил каждый дюйм земли. Их там не было.

У Элизы отвисает челюсть. Она вскакивает с песка.

– Ты недостаточно старался! – шипит она. Ее трясет от ярости. – Ты от них отказался, как делал всегда.

– Что это должно значить?

– Почему ты не стал искать дальше? А что, если они сбились с курса из-за ветра?

– Элиза, не будь смешной. Океан огромен – если бы они сбились с курса, они бы пошли ко дну. Я не мог рисковать, тем более на кону была сохранность люггера из-за приближающегося шторма.

– Шторма? – Она замолкает. Осознание ударяет ее, как тяжёлый камень. Как это раньше не пришло ей в голову! – Ты не пытался, потому что знал, что если он на самом деле исчезнет, то флотилия будет твоей. Ты сговорился с ней, с женой Стэнсона, верно?

– Элиза, нет. Это неправда, – медленно произносит он.

– Ты всегда мечтал об этом, – выплёвывает обвинения она. – Ты всегда считал его слишком мягким. – Отвращение заставляет ее мерять шагами песок. – Как ты мог?!

– ЭЛИЗА! – Он вскакивает на ноги. Его голос превращается в рёв. – Все не так. Я обыскал каждый из этих островов. Дальше идти было небезопасно и не имело смысла. Их больше нет. Я бы хотел ошибаться, но сейчас мы ничего не можем с этим поделать.

– Значит, я сама найду его, – твёрдо заявляет она.

– Элиза.

– Если у тебя не хватает мужества, чтобы пойти и найти собственного отца, который все сделал, чтобы спасти тебя…

– Спасти семейный бизнес.

– Из-за безрассудной ошибки, которую ты допустил. – В голове у неё полный хаос. Она пытается привести в порядок мысли, найти выход. – Другого выбора у меня нет, я должна это сделать.

– Я с тобой, – вздыхает он.

– Нет, я не хочу брать тебя с собой. Я не могу тебе доверять.

– Элиза, это же просто нелепо. Ты не сможешь выйти в море. Ты потерпишь крушение. И ради чего? Просто чтобы… отыскать труп.

– Он. Не. Мёртв.

Томас молча смотрит на неё, как будто она помешалась.

– Кое-кто в Баннине, кто может видеть такое, сказал мне. Он не умер.

– И кто тебе такое сказал?

– Одна знакомая Мин, но это не имеет значения.

– Не та ли шлюха-медиум? – На его лице написано отвращение. – Что за абсурд, Элиза.

– Она сказала, что он жив и что вокруг него птицы. Она повсюду видела птиц. – Ей уже все равно, даже если ее слова звучат нелепо.

– Боже правый! – выплёвывает Томас. – Ты заблуждаешься даже больше, чем я думал. Элиза, оглянись вокруг! – кричит он и широко раскидывает руки. – Здесь повсюду чертовы птицы. Любая истасканная старая шлюха что угодно скажет за деньги.

– Все было не так.

– Если пойдёшь, ты рискуешь своей жизнью и подвергаешь нас риску разорения и потери активов.

Она останавливается и складывает руки на груди.

– Знаешь, в этом и проблема, – сквозь зубы цедит она. – Ты рассматриваешь жизнь только с точки зрения активов. Окружающие для тебя – пешки: ты использовал привязанность Уинтерса, чтобы поставить его в опасное положение, и теперь он тоже пропал. – Она поворачивается и шагает обратно в сторону городских зданий.

На затенённых верандах горят спиртовые лампы, а из игорных домов раздаются мужские голоса.

– Я пойду туда! – кричит она ему. – И я его найду!

Глава 30

Лиши мангровое дерево воды, и в нем все равно будет теплиться жизнь. Когда наступает отлив, утаскивая за собой раковины, камни и крабов, обнажая переплетенные корни, скользкие и блестящие, как органы, во влажной жаре его брюха продолжается жизнь. Потрогай плоть мангрового дерева, возьми в руки большие комья земли, и ты увидишь, что в конце концов она выплеснет все свои секреты.

* * *

Когда они вернулись в Баннин – промучив лошадей два дня и ночь, казалось, что весь город задрал головы вверх. Наверняка вот-вот пойдёт дождь, но пока он ждёт в нависших яростных тучах.

Томас провожал их, наблюдая с пристани, как они отправились в путь с первыми лучами солнца. Элиза оглянулась назад и подумала, что может больше никогда не увидеть брата, если после поисков отца она не вернётся или Томас опять упадёт на дно бутылки.

Первым делом она отправилась в тюрьму, примчавшись в облаке пыли и пота. Слышно ли что-то о Баларри? Может, она найдёт его в одной из камер? Однако когда приехала, там никого не было. Она спросила у помощника о новостях, о местонахождении Паркера. Он посмотрел на неё выцветшими серыми глазами и махнул вдаль, в сторону леса:

– Там. До сих пор гоняется.

Ссутулившийся коттедж Мин стоит на своих пеньках, наглухо закрытые ставни как зашитые веки. Вокруг обломки домов, до которых никому нет дела после того, как последний норд-вест сравнял их с землей. Деревья поглаживают кончиками листьев старую крышу, а какаду гала, кроваво-красные от валяния в пиндане в поисках насекомых перескакивают на железо. Несмотря на зловещую тишину, царящую вокруг, Элиза с нетерпением стучит в дверь. Ответа нет. Она пробует снова. На крыше началась потасовка, слетевшиеся птицы устроили гвалт, громко хлопая крыльями. В коттедже раздаются медленное шарканье и протяжный металлический скрежет. Элиза отступает, когда Мин – с всклокоченными волосами и опухшими спросонья глазами – открывает одну из ставень.

– Брайтвелл, что ты тут делаешь? Зачем будить меня в такой час? – Мин убирает волосы с лица, щурясь от яркого полуденного солнца.

Элиза жестом подзывает ее, и Мин, опять скрывшись в доме, наконец выходит и закрывает дверь за собой. Кожа у неё стала бледнее, чем была, и, несмотря на жару, она туже запахивает шаль на плечах. Элизе бросается в глаза мерцание золотой нити. Они присаживаются на дырявые плетёные шезлонги.

– Я тебя искала, – говорит Мин. – Несколько часов проторчала у бунгало, в конце концов плюнула. – Она прикрывает глаза ладонью. – Ты где пропадала? – В ее тоне сквозит раздражение.

– Пришлось срочно уехать. Прости.

Она рассказала Мин о поездке в Коссак. О том, в каком состоянии нашла Томаса, и негромким шепотом – на случай, если у ветра есть уши, – о секретах, которыми он с ней поделился. Мин тихонько присвистывает.

– Поразительно. Но ты правильно осторожничаешь, если в этом замешан Стэнсон.

– Только никому не рассказывай.

– Ты за кого меня принимаешь? Я же не Джейн Рисли, – напряжённо улыбается она, но в глазах теплота. – Так что твой отец, – она хмурится, – взял и бросил тебя? Вот так просто?

Элиза неловко ёрзает.

– Что ты будешь делать? – спрашивает Мин.

– Я потому и пришла. Попрощаться.

Мин оглядывается вокруг, как будто ожидая объяснения от деревьев.

– Я собираюсь найти отца. Найти их обоих – и отца, и Уинтерса, если, конечно, смогу.

У Мин отвисает челюсть. Элиза сжимает ее ладони.

– Мин, он жив, я нутром чую, что он жив. Клементина сказала то же самое, ведь так? А если он жив, если сбился с курса? Сюдзо говорил, что той ночью дул сильный ветер. А это означает, что ужасным образом все пошло не по плану.

Мин шевелит губами, но не в силах вымолвить ни слова, а Элиза продолжает:

– Баларри все ещё в бегах. Паркер с проводником преследуют его. Если я найду отца и верну его домой, Паркер будет вынужден прекратить поиски. Я уверена в этом.

– И куда именно ты собираешься отправиться? – с недоверием в голосе спрашивает Мин. Для Элизы это становится неожиданностью. – Ты можешь несколько месяцев провести в его поисках, но так и не найти. Это совсем не геройство, если ты так думаешь. Океан гораздо больше, чем мы даже можем представить себе. Элиза, ты можешь погибнуть, скоро начнутся штормы!

Элиза смотрит на облака. По небу словно разлили горшок с темно-синей, серой и желтой краской, а после кто-то размазал ее большим пальцем.

– Знаю, звучит абсурдно, но если мы доберемся до Розелл, разобьём там базу, с которой можно будет обыскивать близлежащие островки. Их два – Невермор и Де Виттс. В зависимости от того, в какую сторону дул ветер, они могли оказаться на любом из них. Мы с Акселем уже отметили их на карте. Нам просто нужно как можно скорее добраться до них.

Мин глубоко вздохнула.

– Это же самоубийство, черт возьми. Элиза, ты и люггером-то не умеешь управлять. Я думаю, это совершенно нелепо.

– Аксель умеет.

Мин бросает на неё косой взгляд, затем слегка потягивается и достает сигарету.

– Похоже, ничего из того, что я могла бы сказать, не остановит тебя?

Элиза качает головой, и Мин снова откидывается на спинку. Они сидят в тишине, солнце ласкает тёплыми лучами кожу. Немного погодя Элиза замечает, как Мин беспокойно ерзает, как будто хочет что-то сказать.

– Говори.

Мин докуривает сигарету и бросает окурок на пол. Расстроенно хмыкнув, выпаливает:

– Я должна тебе кое-что рассказать, если ты из-за этого хочешь отправиться туда. – Элиза ждёт продолжения. – Я не собиралась ничего говорить, потому что не знала, что ты собираешься сделать… это. – Она машет рукой в воздухе.

Элизе хочется, чтобы она побыстрее выкладывала.

– Правда в том, что, – лицо Мин странно искажается, – Клементина – мошенница. Она аферистка. Эти зубы – просто шоу для клиентов.

У Элизы перехватывается дыхание.

– Она так много знала о твоём отце, потому что я ей рассказала.

– Но… птицы… – Голос Элизы полон отчаяния. – Она сказала, что он видит птиц.

– Элиза, твой отец только и делал, что говорил о птицах. В дневниках и записях. Это не доказательство того, что он жив. Совсем нет.

Элиза пытается выбросить слова подруги из головы.

– Прости. Я очень хотела тебе помочь. Я знаю, каково это – потерять отца, и я подумала, что это может тебя утешить…

Элиза встает, выпрямляет спину. Давление в груди нарастает. Смотрит на Мин – в глазах подруги застыла боль.

– Элиза, пожалуйста.

– Я все равно поеду.

Мин меняется в лице.

– Элиза, прекрати. Возьми себя в руки.

– Я все ещё нужна ему. Он сейчас где-то там. Я иду за ним в любом случае.