Текст книги "Лунный свет и дочь охотника за жемчугом"

Глава 11

Насчёт рыбы миссионер оказался прав. Они развешаны по всем стенам, и их глаза следят за Элизой, куда бы она ни шагнула. Внизу на поддонах тушки разложены, как мраморные плиты, каждая покрыта идеальной мозаикой чешуи. Посередине всего этого сидит человек, такой же старый и иссохший, как табурет под ним. На мужчине штаны, поблескивающие от чешуи, и тонкая майка, под которой виднеется дряблая кожа.

– Извините, сэр, – говорит Элиза.

Мужчина медленно, как дым, поворачивается лицом к ней. Она с удивлением замечает, что зрачки у него молочно-белого цвета.

– Вы случайно не знаете…

– Мы бы хотели рыбу, пожалуйста! – перебивает Аксель, неуклюже взмахнув руками. Он бросает многозначительный взгляд на Элизу. – Большую рыбу. Самого свежего… окуня?

Аксель задерживает дыхание, когда мужчина медленно поворачивается на звук его голоса. Вокруг царит тишина, нарушаемая отдаленной руганью мужчин возле «Звезды». Торговец поднимается и медленно подходит к рыбе, начинает ее ощупывать, скользя ладонями по перламутровой шкуре. Наконец, когда его пальцы останавливаются на особи с застывшим на морде выражением ужаса, он поднимает ее и медленно подходит к Акселю.

– Пенни! – рявкает торговец.

– Ну и ну! Что ж, ладно. Резонно. Конечно. – Порывшись в кармане, Аксель выуживает монету. – Хорошего дня, сэр. – Он забирает и сует себе под мышку рыбу. Та обвиняюще смотрит на Элизу, а мужчина так же медленно отправляется обратно на своё место.

– Зачем вы купили рыбу? – шепотом спрашивает Элиза.

– Затем, что это вызовет подозрения, если мы сразу пойдём туда. – Окунь у него под мышкой подрагивает.

Они заходят в переулок, берущий своё начало возле рыбной лавки. Здесь темно и прохладно, под ногами хрустят колючки, разбросанные муравьями. Сам дом – двухэтажный, ничем не примечательный. На веранде валяются пустые бутылки и висит посеревшее белье. Рядом с дверью сложены горкой три больших камня.

– Три камня, – шепчет Элиза и подходит к двери.

– Подождите! Вы уверены, что это хорошая идея? – Аксель хватает ее за плечо, оглядываясь на переулок, по которому они только что шли. – Мы не знаем, кого можем встретить в этом доме и какими делами тут занимаются, – шепотом произносит он. – Может, лучше нам просто… остановиться и немного подумать? – Он потихоньку кладет на землю рыбу и вытирает руки о свои колени.

Тяжело вздохнув, Элиза поворачивается к нему.

– Аксель, позвольте вас спросить кое-что. Где сейчас ваш отец?

Он молчит. Хмурится.

– Ах, даже не знаю. Скорее всего, в это время года он в Гамбурге. У него там много дел. Покупает и про… – Его голос обрывается на полуслове.

– Мой отец и мой брат – все что у меня здесь есть, – произносит она. – И мой отец, – она мгновение колеблется, – он действительно порядочный человек. Я верю, что он хороший, что бы ни произошло. Он не заслуживает того, чтобы о нем забыли или отказались от него. Если бы я куда-то пропала, неважно, билось бы мое сердце или нет, я знаю, что он сделал бы абсолютно все возможное, чтобы меня найти. – Она опускает голову. – Я сделаю то же самое ради него. А вы, если не желаете помогать мне, можете возвращаться на свой берег. Вы мне ничего не должны, это вполне справедливо. Ну а я собираюсь постучать в эту две… – Она еще не успевает договорить, а он уже проходит мимо неё и поднимается на крыльцо. – Нет! Подождите! – Она поворачивается и кидается за ним. – Я сама это сделаю. Элиза поднимает руку, собираясь постучать, но ошеломленно замирает. На деревянном полотне вырезан маленький полумесяц. Она замечает, что дверь немного приоткрыта и прохладный воздух вырывается наружу, сражаясь с пеклом. Она кладет руку на полотно двери и толкает. С протяжным скрипом дверь распахивается.

В комнате царит полумрак, разрезаемый тонкими мечами солнечного света. Из обстановки только большой деревянный стол почти на всю правую стену. Рядом стоит небольшой табурет. За ним ещё один дверной проем с приоткрытой дверью, через которую проникает свет из дальней комнаты. Сквозь щель Элизе удаётся разглядеть большие полки с демиджонами[22]22
  Большая пузатая бутыль из толстого стекла.


[Закрыть], наполненными застоявшейся жидкостью. На двери прикреплена небольшая табличка, должно быть, с именем, но Элиза не может его разобрать. На спине она чувствует руку Акселя, подталкивающего ее вперёд.

– Эй? – зовёт она в темноту. В доме царит звенящая тишина. – Здесь есть кто-нибудь?

Не дождавшись ответа, они переходят к осмотру длинного стола, прикрытого скатертью. Элиза делает шаг вперёд и осторожно приподнимает уголок ткани. Дыхание застревает в горле. Она опускает ткань и собирается с силами. Элиза прекрасно знает, что ей предстоит увидеть. Успокоив нервы, она медленно стягивает ткань как можно дальше, и перед ними открывается мерцающее море жемчуга. Оба молчат, ошеломлённые количеством сокровищ, разложенных перед ними на столе. От камней исходит странное сияние, похожее на туман, который витал дома над Темзой. Должно быть, здесь сотни жемчужин, переливающихся от цвета зелёной мурены до голубой стрекозы и нежно-розовой гвоздики. Некоторые из камней барочной формы[23]23
  Неправильная, несферическая форма.


[Закрыть], маленькие и не круглые, но самый большой – размером почти с ее глазное яблоко. Она осторожно берет его в руки и поворачивает, любуясь танцующими переливами в тусклом освещении. Кажется, будто внутри жемчуга целая метеосистема – сиреневые грозовые облака и пенистые белые кучевые облака, кремнисто-серый цвет океана перед первыми лучами солнца. Она сглатывает. Элиза знает, что среди всех раковин, привезённых на люггерах, шансы найти жемчужину один к десяти тысячам. Если повезёт, в день владелец жемчужного промысла может заработать сотни, а то и тысячи фунтов за день. Но подобная жемчужина обеспечит ее владельца на всю жизнь. Сколько принесёт такая коллекция, она даже представить себе не может.

– Должно быть, это ворованное, – мрачно шепчет она Акселю, убирая жемчужину обратно под ткань. От страха ее голос звучит глухо. – Те, что крадут открыватели раковин, продаются на чёрном рынке. За такое могут убить.

Ни для кого не секрет, что члены команды иногда крадут жемчуг, пробираясь ночью тайком на палубу. Под покровом темноты они просовывают деревянную щепку между створками раковины, не давая им закрыться, и буквально через несколько секунд вор вонзает крючок из проволоки в плоть устрицы, нащупывая жемчужину, если она есть внутри. Следов не остаётся, и утром раковины выглядят нетронутыми.

– Одному Богу известно, как им все это удалось заполучить. Сколько крови было пролито.

– Быть такого не может, – шепчет Аксель, в то время как сам не до конца уверен в этом. – Должно быть какое-то объясне…

За спиной раздается скрип двери, а вслед за ним тишину нарушает щелчок револьвера. Они замирают. Элиза замечает, что дыхание у Акселя учащается.

– Думаю, нам следует поднять руки, – шепчет она, и они вместе поворачиваются к оружию.

Глава 12

1888

Они почти два года прожили в Баннине, когда Элиза стала замечать изменения в своей матери. Вместо былой живости она стала замкнутой и слабой, словно погасшая свеча. Всякий раз, когда Элиза на неё смотрела, она видела вместо лица с проницательными голубыми глазами бледную кожу с крупными каплями пота. Если раньше днём ее мать обычно отправлялась в город или приглашала гостей на чашку чая, сейчас она уходила в свою спальню и до вечера не вылезала из постели. Элизе строго-настрого было велено не будить ее, но она торчала под дверью, прислушиваясь к дыханию матери. Иногда приходила тетя Марта, и крикливые филемоны[24]24
  Певчие воробьиные семейства медососов.


[Закрыть] наблюдали за ними. Она приносила свежесрезанные лилии или хлеб на завтрак. Несмотря на то что их мнения не всегда совпадали, она часами сидела у постели матери и они разговаривали тихим шепотом.

– Мы помолимся за тебя в Круге, – однажды услышала Элиза свою тетю. – Благословен плод чрева твоего… – Элиза знала, что в Дамском Круге собираются самые набожные и порядочные женщины Баннина, в том числе жена доктора, почтмейстера и сама Айрис Стэнтон, жена президента Септимуса Стэнсона. Каждый четверг женщины встречались в городе, засиживаясь допоздна. Им было о чем поговорить, и они обсуждали безобразия, царящие в Баннин-Бей: содомию, похоть, прелюбодеяния, межрасовые связи и непристойность игорных домов и борделей. Ее мать так и не вступила в Клуб, и Марта постоянно предупреждала, что Господь не простит ее за это…

По ночам Элизу будило шарканье домашних туфель, разносившееся по всему дому. Она напрягала слух, ожидая услышать щелчок замка, когда мать выходила в прохладный воздух ночи. Возвращалась она всегда нескоро. Наутро Элиза спрашивала Томаса, что, по его мнению, могла делать их мать, выходя так поздно из дома. Может, у неё проблемы с кем-то в городе? Знает ли отец о том, что происходит, пока он в море?

– Мы должны рассказать ему!

Томас лишь закатил глаза на это.

– Ты безмозглая идиотка! – проворчал он, оставляя ее наедине со своими переживаниями.

В одну из ночей Элиза последовала за матерью, а затем через щель в дверном проеме наблюдала, как та прогуливается по залитому лунным светом саду. Элиза широко распахнула глаза, увидев, как мать нагнулась, подобрала с земли камешек, обтерла его о свою ночнушку, а затем сунула в рот и принялась сосать.

Элиза пришла в смятение. Потом испугалась. Томас казался таким беспечным. Почему его не беспокоило, что их мать больна? Возможно, она заразилась чем-то от какой-нибудь женщины из города. Или сошла с ума. Перед глазами у неё встала картина, как ее мать угасает, запертая в хижине возле илистых отмелей, как заражённый какой-нибудь болезнью ныряльщик.

Конечно, вскоре выяснилось, что ее матери ничего не угрожает. Мало того, она начала распухать. Сначала ее грудь, потом пальцы и ноги, всё, что было костлявое, округлилось. Изгибы превратились в выпуклости. Вырос гигантский живот. Кожа натянулась и стала блестящей, как мясо, которое они ели на ужин.

В глазах матери вновь разгорелся огонь, и к ней стали возвращаться силы. Ночные вылазки становились все реже, пока не прекратились вовсе. Щелчков замка по ночам больше не было слышно. Щеки ее порозовели, она заулыбалась, начала смеяться, и однажды со слезами на глазах и с гордостью в голосе сказала Элизе, что у неё скоро будет братик или сестричка, а затем замерла в ожидании и в предвкушении.

– Что скажешь?

Элиза помолчала.

– Это замечательно, мама, – наконец ответила она, в то время как ядовитая дрожь ревности обожгла ее сердце.

Глава 13

1896

Совершенно очевидны два факта. На них направлено оружие. Держит это оружие ребёнок. По виду ему всего лет восемь-девять, он одет в майку, которая ему велика, и грязные шорты. Ноги у него босые и грязные, а голова обрита наголо, так что глаза на черепе кажутся огромными. Он что-то кричит на языке, который ни Элиза, ни Аксель не понимают. Они быстро переглядываются, все еще стоя с поднятыми руками.

– Мы не хотим неприятностей, – торопливо произносит Аксель. – Мы просто ищем ее отца. – Он кивает на Элизу, но его иностранный язык разозлил ребёнка, и тот разражается длинной тирадой, переводя дуло пистолета между ними. Элиза неотрывно смотрит на тонкий ствол и маленькие пальцы, сжимающие рукоять револьвера. Никогда прежде ей не приходилось находиться под дулом оружия, и сейчас она пугает его близость.

– Может, нам следует встать на колени? – шепчет Аксель. – Продемонстрировать повиновение?

Они медленно наклоняются и оказываются на коленях перед мальчиком, который опускать «Уэбли»[25]25
  Британский револьвер.


[Закрыть] не собирается. Пока они смотрят друг на друга, в дверном проеме материализуется фигура, на фоне ослепляющего солнца четко вырисовывается силуэт. Элиза моргает. Человек держит их рыбу.

– Черт побери, что здесь происходит? – произносит мужчина на беглом английском, но с акцентом.

Он переступает через порог и оглядывает двух незнакомцев, стоящих на коленях. Затем бормочет под нос ругательства, и мальчик, вздохнув, опускает оружие. Взмахом руки мужчина отпускает мальчика и кладет рыбу на пол. Ребёнок швыряет револьвер на табурет и скрывается в жарком воздухе за дверью. У мужчины, расхаживающим перед ними взад и вперёд, за пояс заткнут нож Боуи[26]26
  Крупный нож с характерной формой клинка.


[Закрыть]. Элизе видно, как он поблескивает всякий раз, как мужчина проходит через солнечные лучи.

– Даю вам пять секунд, чтобы объяснить мне, что вы делаете в этом доме, или я перережу вам глотки. – Угроза слетает с его языка так же легко, как выдох. Он кладет руку на костяную рукоять и медленно вынимает нож из-за пояса.

– Мы не хотели ничего плохого, – заикаясь, мямлит Аксель. – Мы не знали, что в этом доме лежат камни. Мы пришли не за этим. Даю вам слово.

– Ваше слово? – На лице мужчины расплывается коварная ухмылка. – Премного благодарен вам, сэр, за то, что дали мне своё слово, – выплёвывает он. Глаза его гневно сверкают. – Вы знали, что они здесь, вот поэтому и пришли. Чтобы украсть у нас.

Элиза бросает взгляд на Акселя, бледного от ужаса. Она слышит, как шумно тот сглатывает.

– Сэр, у меня есть деньги, – спокойно говорит она. – Я могу заплатить вам, чтобы вы просто отпустили нас.

Мужчина молча размышляет, пока нож свободно болтается у него в руке. Он обращается с ним слишком небрежно, очевидно, не видя в них угрозу. Элиза останавливает взгляд на оружии, лежащем на табурете.

– Ну-ка, покажи.

Она медленно поднимается на ноги.

– Я встаю. – Поднявшись, суёт руку в вырез блузки. Мужчина дергается, а она достает из лифа пачку банкнот. Он с опаской смотрит на деньги, прежде чем поманить ее к себе. Помедлив, она делает шаг вперёд, но как только он протягивает руку, она отводит свою за спину.

– Сэр, я отдам вам эти деньги в обмен на любую информацию о моем отце. – За ее спиной Аксель издаёт какой-то натужный булькающий звук. – Я знаю, что он был здесь, и только поэтому мы пришли. Нас не интересует ни ваш жемчуг, ни другие дела, которыми здесь занимаются. – Она обводит жестом комнату. – Хотите – проверьте и убедитесь, что мы не трогали ваши камни. Времени, чтобы забрать их, у нас было предостаточно, но мы этого не сделали. Странно, что вы оставили их без присмотра. – Панический стон Акселя становится громче. – Мы никому о них не расскажем. Нам нужны не они, а информация о моем отце.

Мужчина приподнимает брови, и желваки на щеках дергаются. Он машет рукой с ножом и рявкает:

– Отойдите назад! Назад!

Они пятятся на другой конец комнаты, до тех пор, пока не упираются спиной в стену. Мужчина возвращает нож за пояс и подходит к табурету, чтобы забрать револьвер. Затем идет к столу и осматривает жемчуг. Воспользовавшись моментом, Элиза поворачивает голову и читает табличку на двери. Там написано «С. Чжоу». Так и знала. Когда проходит несколько минут и кажется, что мужчина удовлетворён осмотром, он снова накрывает камни тканью.

– Выверните свои карманы, отдайте мне деньги, и я не стану вас убивать.

Аксель, стоя на коленях, делает то, что ему велят. Элиза неохотно отдаёт деньги, не отрывая взгляда от оружия, которое мужчина сжимает в руке.

– Но я все равно должен убедиться, что вы не спрятали мои камни ещё где-нибудь. – Мужчина наклоняется так близко, что она чувствует запах песка, въевшегося в его морщины, и видит на носу расширенные поры с чёрными точками.

– Коли уж вы додумались спрятать сюда свои деньги, мне надобно поискать там и жемчуг. – Он опускает взгляд на ее грудь. И это его первая ошибка: это сигнал для неё, что он отвлёкся. Вторая – то, как небрежно он держит оружие – подсказывает, как ошибочно он их недооценил. Она со всего маху бьет рукой по его запястью. Мужчина вскрикивает, револьвер с грохотом падает на пол. На мгновение они замирают, уставившись друг на друга. Неожиданно для неё моментально среагировавший Аксель подхватывает револьвер с пола и поднимается, беря незнакомца на мушку. Элиза бросается к Акселю. На всё про всё уходят какие-то мгновения, но перевес сил так уплотняет воздух, что его можно нарезать и есть.

– Вы даже не умеете с ним обращаться, – злорадствует мужчина.

– Сэр, – произносит Элиза, не обращая внимания на трясущуюся руку Акселя с револьвером. Незнакомец тщетно замахивается на них ножом, потому что все понимают, какое оружие быстрей и беспощадней. – Поверьте, мы действительно не брали вашего жемчуга. А сейчас я была бы очень признательна, если бы вы ответили на мои вопросы. – Незнакомец никак не реагирует. – Мой отец, – продолжает Элиза на удивление спокойно, – его зовут Чарльз Брайтвелл. Он капитан люггера «Белый скворец». Думаю, у него были с вами какие-то дела. Так вот, он пропал.

Мужчина свирепо уставился на неё.

– Вы считаете, что я убил какого-то белого торговца жемчугом? За дурака меня держите?

– Мы этого не говорили, – возражает Аксель писклявым голосом. – Моя подруга расстроена из-за исчезновения отца. Уверен, будучи семейным человеком, вы должны ее понять. – Мужчина по очереди смотрит на них.

– У нас есть вот это. – Элиза вынимает из кармана клочок бумаги. – Адрес этого дома. Мой отец оставил записку. В ней есть и имя. Чжоу А. – Мужчина неохотно переводит взгляд на записку. – Мой отец среднего телосложения, ростом, пожалуй, немного выше вас. У него темные волосы, густые усы, и он носит очки. Может, вы заметили на его указательном пальце кольцо. Две морские змеи. Оно всегда с ним.

Мужчина молчит, глядя на Элизу и Акселя, но выражение его лица не меняется. Если уж на то пошло, он выглядит скучающим.

– Такого человека здесь не было, – наконец сухо изрекает он. – Мужчины с причудливыми украшениями в этих краях не бывают. Им не рады здесь. Так же, как нам не рады там, – кивает он на дверь. – Вас, белых, интересуют только наши лекари или наши бордели. Вы хотите вылечить свои болезни или получить от наших женщин то, что желаете. Так что если ваш отец не из таких мужчин, тогда нет, его здесь не было.

Она замечает на его шее пульсирующую вену и задается вопросом, каково это – вдавить в неё кончик ножа.

– Не стоит говорить в таком тоне о ее отце, – выступает вперёд Аксель. Теперь он держит револьвер увереннее. Элиза отмечает, как на лице мужчины мелькает тень страха.

– Ладно, ладно. – Он возвращает нож за пояс и в знак капитуляции неохотно поднимает вверх руки. – Был здесь один человек, – признаётся он. – Сказал, что он с «Белого Скворца». – Элиза затаила дыхание. Как все же до смешного просто – угрожая человеку пролить кровь, заставить говорить правду. – Но тот мужчина – это был японец. Симпатичный парень. Шикарная униформа. – Элиза вспоминает Сюдзо с его медалями водолаза на груди.

– Зачем он приходил?

– Я ответил на ваши вопросы, – раздраженно бросает мужчина.

Элиза выдерживает его сердитый взгляд, а затем подаёт сигнал Акселю. Мужчина отходит в сторону, чтобы пропустить их.

Выйдя на улицу, Элиза забирает у Акселя револьвер и взвешивает, перекладывая из одной руки в другую. Оружие нервирует и восхищает одновременно. Заставляет сердце бешено стучать, и она сама себе поражается.

Глава 14

Когда патруль Паркера пробирается сквозь заросли, раздается крик невидимого животного. Впереди едет верхом на гнедом мерине проводник. Паркер впился взглядом в его худую спину, туда, где сходятся лопатки и проступил пот сквозь изношенную хлопковую ткань. Солнце палит беспощадно. Донимают мухи, лезут на каждый дюйм кожи, оставшийся непокрытым. Ползут по затылку, за ушами, по рукам. Другие крылатые твари тоже не отстают. Такие, которые кусаются и жалят. Существа с длинными конечностями и твёрдыми, покрытыми панцирем телами. Он наблюдает из-под шляпы за тем, как они кружатся вокруг, а затем вспышка ярости обжигает его вены. Он без труда прихлопывает тварей и бросает на землю. Проклятые насекомые не отвлекут его от цели.

Когда они добираются до лесной чащи, длинные тени окрашивают красную землю в густой чёрный цвет. Мужчины останавливаются в тени переговорить. Паркер хочет знать маршрут. Он должен быть уверен, что они прочешут всю территорию. Когда они двигаются дальше, местность перед ними превращается в нечто необъятное. Яркий оранжевый цвет выжигает Паркеру глаза. Но он подавляет тревогу. Он будет заниматься этим столько, сколько понадобится. Только бы найти этого человека, чего бы это ни стоило.

Глава 15

– Мэм, вы заблудились? – окликает ее с веранды человек, беззубо скалясь. Медленно покачиваясь, он развалился в плетёном кресле, которое качается как будто благодаря его собственному сердцебиению. На шее у мужчины татуировка в виде маленького якоря, свидетельствующая о его прошлом. На коленях лежит мёртвый валлаби[27]27
  Сумчатое млекопитающее, меньше кенгуру.


[Закрыть]. С него содрали шкуру, обнажив синюшный, поблескивающий влагой живот.

– Нет, не заблудилась, но я ищу кое-что, вернее, кое-кого. – Элиза оглядывает ухоженный палисадник перед домом. По цветущим гортензиям ползают ленивые жирные пчёлы. Рядом стрелиции повернули причудливые головки своих райских цветов к солнцу.

Прошедшей ночью Аксель запаниковал из-за оружия. Хотел избавиться от него и выбросить в мангровые заросли, но она его отговорила. Оно ещё понадобится: скорее всего, люди из братства придут за ним на берег. Спать она еще не ложилась, не дала себе такой поблажки и теперь чувствует тяжесть и боль в конечностях. Несмотря на усталость, она должна выяснить, что ныряльщик с люггера ее отца делал в доме «Три камня» и может ли это иметь какое-то отношение к его исчезновению.

– Сюдзо Сайондзи. Вы не знаете, где он живет? Мне кажется, в этой части города его многие должны знать. – Ни для кого не секрет, что лучших водолазов, возвращающихся с моря в конце сезона, чествуют как королей. Но мужчина не реагирует так, как она ожидала. Он остается невозмутим, лишь приподнимает бровь.

– Он главный водолаз с «Белого скворца». Очень удачливый, если верить цифрам. Одевается элегантно. – Она жестом показывает на свою блузку с расстегнутыми рукавами. Некогда белоснежная, сейчас она приобрела странный персиковый оттенок. – Он ходит в пиджаке с медалями.

Наконец выражение лица мужчины смягчается, и он кивает.

– Ах, Сюдзо, – произносит он, наклоняясь вперёд так, что внутренности валлаби вываливаются на пол. – Этот парень не слишком общителен. Сегодня они у воды околачиваются. На вашем месте я начал бы оттуда.

Он показывает ей дорогу по улице, окружённой розовыми деревьями. Элиза вдыхает их аромат, замирает, чувствуя ласковое прикосновение их теней. Ее захлёстывают воспоминания – она одна в лесу в Англии. Томас завёл ее в чащу и оставил одну, объяснив это тем, что ей будет полезно самой найти дорогу домой. Ей было всего четыре или пять, и пока она ждала возвращения брата, деревья казались ей ведьмами, тянущими к ней свои ветки. Каждый шелест листьев был незваным духом, каждое дуновение ветра – призраком пролетающей мимо старухи. Она сдалась, просто легла среди мокриц, свернувшись калачиком, пока ее не нашла мать. Томас считал, что не заслуживает наказания, ведь он просто пытался научить ее быть сильной. Ей это было необходимо. Позже тем же вечером мать отхлестала его ремнём по спине.

С пляжа до неё доносится шум голосов, несколько взрывов и плеск воды. Она приближается, и ее взору открывается опрокинутый на мелководье люггер без парусов и собравшиеся перед ним мужчины. Многие без рубашек с закатанными до колен брюками. В руках у них миски и тарелки, у некоторых на плечах висят сумки. Похоже, все они чего-то ждут.

Она всегда знала, что Сюдзо тихий и замкнутый, как устрица в своей раковине, потому не удивилась, что он стоит в сторонке. Она видит, что стремительно наступает прилив, вода заполняет судно и начинает хлестать изо всех отверстий. Прищурившись, Элиза делает шаг вперёд. Крысы в панике бегут с люггера, ныряя на мелководье и присоединяясь к утонувшим тараканам. Мужчины с мётлами сбивают паразитов с такелажа, те падают на поверхность воды, как крупные капли дождя. Кто-то из толпы бросает ещё один заряд. Он взрывается, вода бурлит, заставляя людей отпрыгнуть подальше. Воцаряется тишина, пока один за другим не всплывают призраки. Элиза моргает, обнаружив, что это кефаль, нацелившаяся полакомиться тараканами. Мужчины с криками бросаются в воду, орудуя локтями и коленями в сражении за рыбу. Элиза наблюдает за Сюдзо, тот плетется позади остальных, терпеливо ожидая, пока прилив не принесёт ближе к нему большую кефаль.

Ее удивляет его присутствие здесь. Главный ныряльщик обычно зарабатывает достаточно, чтобы позволить себе свежую рыбу из ловушек, и ему нет нужды побираться. Он наклоняется за кефалью, осторожно укладывает ее в посудину и, повернув к берегу, замирает, замечая Элизу.

Определенно, он очень красив, ещё больше раздался в плечах, чем она помнила. Чёрные как смоль волосы тщательно зачёсаны набок. На носу очки в тонкой проволочной оправе. Он одет в костюм с высоким воротничком и золотыми пуговицами, а подвернутые брюки открывают оливковую кожу голеней.

– Думаю, вы догадались, что я пришла сюда спросить о моем отце. – Нет смысла ходить вокруг да около.

Он выглядит смущенным, если не сказать удивленным.

– У него в вещах я нашла кое-что. Адрес дома «Три камня». – Ныряльщик быстро озирается вокруг и подходит к ней ближе. – Я пошла туда, – продолжает она. – Сюдзо с тревогой смотрит на неё широко распахнутыми глазами, эффект только усиливается из-за очков.

– Мисс Брайтвелл, это место, неподобающее для женщины. Они ничего вам не сделали? – сбивчиво говорит он.

– Не сделали, но не потому, что не пытались. Но я должна была пойти туда. Констебли. Паркер. – От его имени на ее губах появляется мерзкий привкус. – Они не воспринимают его исчезновение всерьёз. Баларри ничего не сделал, однако если его поймают, повесят. – Опустив глаза, словно боясь встретиться с ее пристальным взглядом, Сюдзо медленно кивает. Помолчав, она произносит слова, заготовленные ранее. Не доверяя себе настолько, чтобы медлить. – В «Трёх камнях» я встретила мужчину. Он сказал мне, что вы там были. – Он устремляет свой взгляд на неё. – Зачем? – спрашивает она. – И почему этот адрес записан в дневнике отца?

Сюдзо молчит, и Элиза замечает, что он задержал дыхание. Наконец, вздохнув, он начинает говорить, и в голосе слышится сожаление.

– Ваш отец – один из немногих в этом городе порядочных торговцев жемчугов. – Он перекладывает посудину из одной руки в другую. – Этот адрес у него из-за меня. Я признаю это. – На какое-то мгновение, кроме жужжания комаров, над илистыми отмелями не раздается ни звука. – Но я не могу сказать вам причину. Простите. Это может навредить близкому мне человеку.

Она чувствует, как сердце болезненно сжимается.

– Нет. – Элиза качает головой. – Мне нужно знать. – Она пытается заглянуть ему в глаза, продолжая говорить с нажимом: – Это может быть связано с его исчезновением. Мне нужна ваша помощь, Сюдзо. Пожалуйста.

Он выглядит взволнованным и растерянно моргает.

– Уверяю вас, это никак не связано.

– Если деньги могут заставить вас передумать, я могла бы предложить сколько-то…

Нахмурив брови, он смотрит на неё с отвращением.

– В этом нет необходимости.

Ее шею медленно опаляет жаром.

– Почему вы так уверены, что к исчезновению отца это не имеет отношения? Как я могу быть уверена, если вы мне не скажете? Я знаю, что бывает в таких местах. Я видела их украденный жемчуг. Они, не колеблясь, приставили к моей голове револьвер.

Сюдзо ошарашен. Он судорожно сглатывает.

– Ноги вашего отца никогда не было в доме «Трёх камней», – торопливо говорит он. – Просто он узнал, что мы в беде и…

– Что значит «мы»? – Во всем этом нет никакого смысла, это никак не поможет в поисках отца.

– Я не могу сказать. Мисс Брайтвелл, прошу, просто поверьте мне.

Она вдыхает через нос и сжимает переносицу.

– Чарльз помог мне, дав этот адрес, – наконец признаётся Сюдзо. – На этом его участие в этом деле заканчивается. Это все, что вам нужно знать. Ваш отец был очень хорошим человеком. Я не знаю, что с ним случилось. Хотел бы это выяснить, правда. Но я знаю, что он никак не связан с «Тремя камнями». В этом совершенно уверен.

Она изучает выражение его лица, ища в нем малейшие признаки того, что он лжёт. Сюдзо отводит взгляд, и она сжимает кулаки. Как он может быть уверен в том, что связи нет? Она замечает, что мышцы его челюсти подергиваются, как будто он хочет сказать больше, но что-то его сдерживает. Они молчат, дожидаясь пока мимо пройдут мужчины, пошатываясь под тяжестью оглушённой кефали.

– Есть ли еще что-нибудь, что вы можете мне рассказать? – спрашивает она. – Что-нибудь о той ночи, когда он пропал?

Он прикусывает губу. Мышцы его шеи напрягаются.

– Сюдзо, мне нужна любая информация. Все что угодно.

– Вы сочтете меня глупым. – Он нехотя качает головой.

– Не сочту, уверяю вас.

Он опускает плечи, смотрит на неё сквозь стекла очков.

– Я уверен, что вы знаете о суевериях, которые бытуют у нас, ныряльщиков и моряков, у всех, кто выходит в море.

Она кивает, вспоминая виденные ею амулеты, которые носят на шее члены команды: скрученный клочок волос, кусочек рисовой бумаги, маленькая русалка, которую в ящике стола спрятал для неё отец.

– Многие из команды верят в морских призраков, демонов, видения. Некоторые перед отплытием целуют палубу или вырезают на мачтах обереги.

– Да, так и есть…

– В ночь, когда пропал ваш отец, я видел нечто, что объяснить не могу.

Она судорожно сглатывает. Сюдзо украдкой бросает взгляд вдоль берега.

– Было около полуночи, я спал в каюте. Весь день стоял мёртвый штиль, неподходящий для поиска раковин. Но ночью поднялся сильный вечер, он меня и разбудил. – В небе над ними пронзительно кричит птица, но Элиза сосредоточена только на его рассказе. – Я встал, поднялся по трапу и немного, всего на дюйм, приоткрыл люк. Я увидел два огонька на воде. Они выглядели… как светящиеся глаза демона. И не похожи ни на один люггер, которые я видел раньше. – При этом воспоминании его передёргивает. – Я остолбенел. Не знал, что делать. Подумал, что это приближается, чтобы захватить наш люггер. Что-то плохое. Я закрыл поскорее люк и потёр свой защитный амулет. Чтобы защитить нас всех. – Он выдергивает амулет из-за воротничка и показывает ей. – Я зажмурился и просто надеялся. Когда снова приподнял люк и посмотрел, огней уже не было.