Текст книги "Рождественская история"

8

Перелет заполнен был заучиванием имен родственников, названий, биографии Патриции и «любовной легенды».

Выходило, что Патриция встретила Дитриха четыре месяца назад на одной из выставок современной живописи. Это была любовь с первого взгляда. С тех пор они встречаются, но не афишировали свои отношения до последнего момента, потому что Дитрих начал бракоразводный процесс, чтобы соединиться со своей дорогой Пат, а их связь могла ему только повредить.

Дитрих – исполнительный директор одного из немецких банков, который полностью своими силами поднял вашингтонский филиал. Патриция косилась на него и думала: а не представить ли его как звезду модельного бизнеса? Но, увы, это слишком несерьезно. К тому же, как выяснилось, у Дитриха диплом бакалавра по банковскому делу, поэтому на этом пункте они не прогорят.

Денег у него, разумеется, ровно столько, сколько хочет Патриция. Он тоже любит лошадей, потому что детство провел у своего деда в Германии на конезаводе. Они с Патрицией очень счастливы, потому что теперь свободно могут появляться в общественных местах вместе, и переживают некое подобие медового месяца.

О деталях лучше не распространяться. В случае допросов придумывать что угодно и подтверждать слова друг друга.

Соседка Дитриха слева, со стороны иллюминатора, пожилая домохозяйка, которой бог весть зачем понадобилось сегодня лететь в Большое Яблоко, слушала с большим интересом – наверное, ей это напоминало мыльную оперу, даже если она и не все понимала в происходящем.

– Пат, можно нескромный вопрос? – Дитрих откинулся на спинку кресла.

Патриция абсолютно без всякого чувства, кроме эстетического удовольствия, отметила, какая красивая у него линия шеи.

– Давай. Чем больше подробностей ты будешь обо мне знать, тем достовернее получится.

– А почему ты… обратилась в наше агентство?

– Я же говорила: мне нужен был исполнитель роли пылкого любовника.

– Как правило, под этими словами кроется кое-что другое, – усмехнулся Дитрих. – У тебя вправду нет мужчины?

– Вот это не твое дело.

– Понял… Есть, но с ним проблемы?

– Нет, по-моему, не понял… – Патриция угрожающе прищурилась.

– Ладно. Молчу. Извини. А почему ты не захотела, чтобы я…

– Не захотела. И все.

– Мм… Твоя воля, конечно, закон… Но если ты передумаешь – я только за. Мне нечасто встречаются такие красивые женщины.

Патрицию передернуло от такого цинизма и простоты в выражении своего отношения. Она не знала, благодарить за комплимент или дать ему пощечину за непристойное предложение. В конце концов она решила, что это его профессиональная деформация личности и не за что на парня обижаться. Он гораздо лучше, чем мог оказаться.

– Дитрих, дорогой, скажи мне вот что. Ты где-нибудь когда-нибудь читал книжки по этикету? – подозрительно ласково поинтересовалась Патриция.

– Разумеется. Это часть моей работы.

– Так вот. Считай, что спектакль уже начался. Порази меня своей любезностью. Я прошу тебя больше таких вольностей себе не позволять.

В Дитрихе в мгновение ока произошла перемена. Если до этого он казался Патриции красивым, то теперь превратился прямо-таки в какого-то полубога. Она увидела, какие понимающие и одновременно игривые у него глаза. Он мягко взял ее за руку и поднес к губам. Поцелуй длился на мгновение дольше, чем полагалось, но лишь на мгновение.

– Как скажешь, любовь моя, – проговорил он бархатным голосом и опустил ее руку обратно на подлокотник. Накрыл своей.

И это – единственно возможный для меня вариант любовных отношений?! – ужаснулась Патриция. Сглотнула неприятный комок в горле.

– Я же просила хороших манер, а не искусства соблазнения! – сказала она.

– Почти одно и то же. – Дитрих не менял тона. – Только второе интереснее. Обещаю, ты будешь довольна.

Более довольна будет только мама. А счастливее мамы – только Эрик. Ха-ха, злорадно подумала Патриция.

Она не звонила родителям насчет того, когда приезжает. Как в старые добрые времена, когда она жила у них и уезжала на пару дней к друзьям. Отлучилась совсем ненадолго.

Они взяли одно из легендарных желтых нью-йоркских такси. Глаза Дитриха блестели: он впервые был в этом городе, но, как и просила Патриция, держался сдержанно и с достоинством. Было в нем что-то рыцарственное. Иногда проскальзывало, по крайней мере.

Патриция полюбовалась бы его носом с благородной горбинкой, да было не до того. Она включилась в игру, и ее уже несло по течению, и события, казалось, уже следовали одно за другим без участия ее воли. Но если на мгновение задуматься, становилось страшно – все равно что плавать в океане вокруг яхты и вспомнить, сколько тысяч тонн воды под тобою и как ничтожно ты мал по сравнению с этой темной, холодной бесконечностью.

Снова – Эрик. Мой прекрасный лжец, подумала Патриция, и эта мысль походила на название романа или на строчку из стихотворения. Снова – Кэтрин. Новые переживания. Для Алекса грядет трагедия. Это точно. Его пыточная машина едет в желтом авто. Для Эрика… Черт его знает. Позор. И, если повезет, немножко боли.

Как ужасно мучить тех, кого любишь! – током пронзила ее простая мысль, и Патриция вздрогнула, как от настоящего и сильного электрического удара.

Любишь?! При чем здесь любовь?! Была влюбленность, была тысячу лет назад, и все! – орала она себе.

Внутренний голос красноречиво молчал, и Патриция знала о чем. И семена сомнения и страха были посеяны в ее душе.

Нью-йоркская погода радовала. Воздух здесь был мягче, чем в Вашингтоне, и пах морем. Линию горизонта заменяли зубчатые силуэты небоскребов. Мосты, соединявшие острова, были переброшены будто через полмира. Патриция страстно любила этот сумасшедший город. Походить бы по Манхэттену, смешаться с хмурой даже в эти дни толпой, затеряться в человеческом потоке, отдаться ему… Глазеть на здания высотой в несколько сот метров и покупать на бегу пончики в дешевых забегаловках, слышать многоязычную речь и ломаный английский…

Человек может испытывать потребность в самом невероятном.

– Поведешь меня гулять по городу, – объявила Патриция Дитриху.

Тот блеснул улыбкой:

– С радостью, дорогая.

– Как всегда, дорогой, – ответила она в тон ему. – Ведь стремление сделать друг другу что-то приятное – главный стимул утром встать с постели и прожить еще один день. Помни, что в этом все должны быть просто уверены.

Такси высадило их перед домом семейства Дин. Уже смеркалось. Патриция почувствовала себя подавленной, увидев, что в гостиной горит свет. Дитрих расплатился с таксистом и забрал из багажника свои вещи. Патриция была все так же налегке.

– Уф! – Она взбила рукой волосы. – Ну, удачи тебе!

– И тебе! – Он подмигнул ей озорно, как мальчишка.

Патриция бодрым шагом дошла до парадного, поднялась на крыльцо и нажала на кнопку звонка. Сердце колотилось, как у нерадивого студента перед экзаменом.

Дверь открыла экономка Эмма.

– Здравствуй, Эмма!

– О, мисс Патриция! Здравствуйте! Ах, как чудесно, что вы приехали! – Она расплылась в широкой приветливой улыбке. – Да вы, я вижу, не одна! Проходите-проходите!

– Эмма, это Дитрих, Дитрих, это Эмма…

Традиционное приветствие. Дитрих очень любезно кивнул Эмме.

– А где все?

– Наверху, мисс Патриция. Я сейчас скажу, что вы дома. – Эмма удалилась.

Дитрих привлек ее к себе за талию:

– А у твоих родителей классный дом! – И Дитрих наклонился, чтобы поцеловать ее.

– Это еще зачем?! – шепотом возмутилась она.

– Представь, как будет здорово, если они войдут и увидят наш поцелуй! – так же шепотом ответил он и прикоснулся к ее губам. От Дитриха пахло мятными леденцами и хорошим кремом для бритья. Губы у него были холодные, но мягкие.

– Ах! – раздалось со стороны лестницы.

Патриция вздрогнула и отстранилась от Дитриха. Мама, папа и тетя Кэт замерли у входа в столовую. Патриция пожалела, что их нельзя сфотографировать: такого смешения изумления, смущения и восторга она не видела никогда.

– Привет! Наконец-то я… мы дома!

Остолбеневшие родственники немного – совсем немного! – пришли в себя и поспешили обнять Патрицию.

– Здравствуй, мамочка! Папуля! Тетя… – Патриция улыбалась так, что щеки уже начинали неметь. – Я хочу вас кое с кем познакомить.

Мама порозовела от удовольствия. Она и тетя Кэт смотрели на Дитриха во все глаза.

– Это мой жених, Дитрих Райм. Наконец-то я могу вас друг другу представить. Подробности позже! – Наверное, никто не заметил, что Патриция говорит слишком быстро. Или списали на важность момента. – Это моя мама Аманда Дин, мой отец Роберт Дин, тетя Кэт…

Дитрих поцеловал дамам руки и обменялся рукопожатием с Робертом. Аманда прослезилась от счастья. Они с тетей Кэт стали суетиться, предлагая ему отдохнуть с дороги, пообедать или что-нибудь еще…

Дитрих вежливо поблагодарил и даже слегка поклонился, и Патриция в очередной раз удивилась, насколько он может быть галантен, если захочет. Ни дать ни взять – внук немецкого барона с полутысячелетним гербом…

– А где младшее поколение? – как бы вскользь поинтересовалась Патриция.

– Они поехали в гости к Кречмерам. Помнишь?

– Конечно, я же тоже росла с Никки и Джейн.

– Обещали вернуться к ужину.

– Отлично, мы тогда с Дитрихом отдохнем с дороги, а потом расскажем свою удивительную историю.

– Да-да, не торопитесь, восстанавливайте силы, ужин в семь…

– Но если нужно, мы подождем…

Аманда и Роберт говорили, перебивая друг друга. Тетя Кэт еще не завершила осмотр объекта. Патриция наклонилась к ней и прошептала в самое ухо:

– Тетя Кэт, это не претендент, это утвержденная кандидатура. Расслабься, пожалуйста.

– Так у вас серьезные намерения относительно нашей девочки? – строго поинтересовалась тетя Кэт у Дитриха.

Патриция зажала зубами палец, чтобы не рассмеяться. Более серьезных отношений, чем отношения по контракту, не придумаешь!

– Разумеется, – кивнул Дитрих.

– Пойдем, дорогой. – Патриция взяла его за руку и потащила наверх.

Она точно знала, о чем будут разговаривать в гостиной, когда они с Дитрихом уйдут.

– Вот моя комната. Я бы с радостью отселила тебя в отдельную, но это против правил игры. Так что располагайся, но не забывай, что ты в гостях. Вещи можешь повесить в шкаф, там хватит места. Кровать достаточно широкая, чтобы мы на ней не встретились. Я в душ, – выпалила Патриция.

Подавленность сменилась азартом. Ее снова несло течением по реке (она надеялась, что не к водопаду), она гнала на двухстах милях в час по шоссе и не знала, прямая ли это дорога… Но это было весело. И сама Патриция чувствовала себя снова веселой и злой.

Она приняла душ и переоделась, пока Дитрих был в ванной. Красный костюм подходил для торжественного появления, но для домашнего ужина нужно было что-то другое. Она выбрала черное вязаное платье с высоким горлом и рукавами-перчатками.

Дожидаться ужина в спальне в компании Дитриха ей не очень хотелось, поэтому она спустилась вниз.

– Доченька! Ну расскажи нам! Что это за парень? – Роберт и Аманда, наверное, дожидались ее в гостиной и тут же набросились с вопросами.

– О, он замечательный. – Патриция поначалу собиралась говорить о Дитрихе, томно прикрывая глаза и улыбаясь, что свойственно страстно влюбленным женщинам, но потом передумала: это было бы для нее слишком неестественно. Поэтому она говорила со своими обычными, немного даже небрежными интонациями.

Далее последовало изложение сочиненной в самолете легенды.

Ей верили.

– Так вы собираетесь пожениться? – не веря своему счастью, уточнила Аманда. Неужели и ее дочку заметили боги любви и брака?

– А-а… Да. – Патриция кивнула. – Точнее, пока только очень хотим, и рано говорить о конкретной дате…

Ее поздравляли. В глазах Аманды блестели слезы радости, и Патриция подумала, что, возможно, и стоило так солгать, чтобы осчастливить родного человека…

Патриция услышала звук проворачиваемого в замке входной двери ключа, и этот звук был для нее подобен трубам архангелов. Она агрессивно улыбнулась: теперь посмотрим, кто кого!

– Пат! – Первой вошла Кэтрин. – Привет! Как здорово, что ты вернулась!

– Ого! – Алекс обрадовался не меньше.

– Приветствую. – Эрик едва улыбнулся.

Когда на светском приеме сталкиваются старые враги, они улыбаются, наверное, так же. Он мельком посмотрел ей в глаза, видимо, прочел там ответ на какой-то свой вопрос и отвел взгляд.

У Патриции в груди что-то сжалось. Теперь ей хватало сил, чтобы смотреть Эрику в лицо. Безмолвный вызов. Он же вел себя так, будто на ее месте – черная дыра.

– Патриция приехала не одна, – распираемая гордостью, сообщила Аманда.

– А с кем? – Алекс отвлекся от того, что строил сестренке веселые рожи: старая традиция.

– С любимым мужчиной. – Губы Патриции сложились в улыбку, а глаза неотрывно следили за мимикой Эрика. Он слегка вздрогнул и, кажется, нарушая какое-то свое правило, поднял на нее растерянный взгляд. Она продолжала улыбаться. Она заметила легкое движение уголка его рта – горькое – и как он повел бровью. – Я вас представлю, когда он спустится.

– Вот это да… – протянул Алекс. – Это не шутка?

– Ни в коем случае. Это мой бывший романтический секрет.

– Возможно, не последний, который нам приготовила Патриция, – вырвалось у Эрика. Он попытался подать это как шутку, а не как насмешку.

– Тогда нам нужно подготовиться к важному моменту. Пошли, Кэтти.

– Да, милый…

Так. Ему не все равно… Джессика, я тебя обожаю! Патриция поняла, что, по предварительным данным, одержала победу в этом маленьком сражении. Но впереди целая война.

Эрик ушел вслед за Кэтрин и Алексом. Ужин напоминал театральное представление. По сути он и был театральным представлением. Патриция чувствовала себя режиссером-гением, который заставляет людей играть нужные роли, не ставя их в известность о своих намерениях.

Дитрих блистал. Рубашка цвета графита и узкие джинсы подчеркивали все достоинства его фигуры. Выглядел он, как принц из современной сказки или романтической комедии. Он шутил, с восторгом рассказывал о том, как ему повезло встретить Патрицию, которая вернула ему веру в простое человеческое счастье… Он говорил:

– Солнышко, передай, пожалуйста, соль.

И нежно гладил ее по руке, когда она выполняла просьбу.

Аманда и тетя Кэт смотрели на него влюбленными глазами. Алекс – с интересом и одобрением. Кэтрин – просто доброжелательно, и это было странно, ведь его появление должно спутать ей и ее любовнику все карты.

Эрик, который уступил место рядом с Патрицией ее обнаружившемуся жениху и сидел теперь напротив, избегал встречаться взглядом с Патрицией, но пристально следил за Дитрихом. На лице его застыло холодное, враждебное выражение, однако никто не обращал на это внимания.

На тетю Кэт снизошло вдохновение, и она рассказывала, как представляет себе идеальную свадьбу:

– И вот – танец молодых. Голубки танцуют, а сад весь украшен белыми гирляндами…

– Из цветов, банкнот и банковских чеков – не правда ли, было бы оригинально? – Эрик изогнул бровь.

– Зачем чеков? – не поняла тетя Кэт.

– Цветы – это же не просто украшение, а пожелание красивой жизни и долгого цветения чувств. Нужно же пожелать новобрачным еще и много денег. – Эрик немного исподлобья смотрел на Дитриха.

– Ну, не-е-ет, чтобы жили богато, нужно…

И дальше в том же духе. Выходя из столовой после ужина Патриция заметила, как Алекс похлопал Эрика по плечу, но ничего не сказал. Не просто дружеский жест – выражение сочувствия.

– Алекс, как тебе мой выбор? – Она догнала их и взяла брата под руку. Ведьма, которая живет в каждой женщине, внутри нее хохотала, носилась зигзагами и кувыркалась на метле.

– Хочешь услышать мнение старшего братца? – Он взъерошил ей волосы, чем, впрочем, не сильно повредил прическе в стиле «ну не было у меня времени причесаться, не было!».

– Ага!

– По-моему, отличный парень. Главное, чтобы он сделал тебя счастливой. Похоже, у него есть все шансы…

– А ты что думаешь, Эрик?

– А я ничего не думаю, у меня голова болит. Да и не мое это дело. Кроме того, я не сужу о малознакомых людях.

Алекс с удивлением воззрился на друга, который едва сумел смягчить резкость первой фразы. Патриция внутренне ликовала. А еще глубже в душе – плакала, сама не зная отчего.

Поздно вечером от Алекса поступило предложение поехать куда-нибудь потанцевать. Патриция была в кураже, поэтому не замечала усталости и с радостью согласилась. Дитрих, соответственно, тоже выразил величайшее удовольствие по этому поводу.

– Знаешь, что я тебе скажу? – Патриция осматривала гардероб в поисках подходящего к случаю и настроению наряда.

– Что? – отозвался Дитрих, который лежал на кровати, заложив руки за голову.

– Что я была бы рада сама поверить в ту сказку, которую мы с тобой разыгрываем. Идеальные отношения, – задумчиво пробормотала Патриция, вертя в руках черную блузку-сетку с вышивкой.

– Я же говорил, что ты будешь довольна. Кстати, этот парень, Эрик, похоже, сильно на тебя запал.

– С чего ты взял? – Патриция постаралась, чтобы ее голос звучал как можно более безразлично.

– Он ненавидит меня.

– Громко сказано.

– Да брось. Ты же сама все слышала. И видела, как он на меня смотрит.

– Может, у него голова болит?

– Ой, не шути так, это не смешно. Правда, он злился ужасно. И это было заметно. Он, часом, не твой бывший?

– Нет… – Патриция задумалась, но пришла к выводу, что их отношения вовсе не подходят под такое определение.

– Ну, значит, считал, что у него есть шансы. – Дитрих перевернулся на бок.

– Он спит с Кэтрин.

– Что?! Она же помолвлена…

– Да. С его другом. И все равно.

– Я бы ни за что не догадался.

– Я тоже, пока не застала их.

– Прямо в постели?! А почему она до сих пор тут с твоим братом?

Патриция коротко обрисовала ему ситуацию.

– Вот это да! – Дитрих присвистнул. – А я было решил, что попал в рай, в идеальную семью, где меня заждались, а тут…

– Не обольщайся. К тому же ты на работе.

– Да, любовь моя.

Патриция пошла переодеваться в ванную.

Клуб назывался «Тантра» – стильное место, даже с некоторой претензией, Патриции понравилось. Она предполагала, что Эрик откажется ехать, но ожидания ее были обмануты.

От ритмичной музыки подрагивали пол под ногами и стены, даже кровь, казалось, пульсирует в жилах в такт этим звукам. В такой обстановке хорошо искать себе партнера на одну ночь, напиваться с горя и просто не думать.

Они отлично провели ночь – с шампанским и танцами. Патриция, разумеется, танцевала с Дитрихом. Двигался он отменно. Алекс и Кэтрин много целовались, Эрик… Непонятно, зачем он с ними поехал. Разве что пообщаться с барменшей. Он провел за стойкой бара три часа. Барменша, красотка с поджарым телом и оливковой кожей (наверное, бразильянка или пуэрториканка), много ему улыбалась и то и дело перебрасывалась парой фраз.

Патрицию сильно раздражало, что девица строит ему глазки, и от этого она только откровеннее и откровеннее прижималась к Дитриху.

Домой собрались ехать часа в два ночи. Патриция пошла в дамскую комнату. Когда она вышла из кабинки, напротив умывальников, прислонившись к стене, стоял Эрик. В искусственном ярко-белом свете его лицо на фоне перламутрово-черной плитки казалось слишком бледным.

– А что ты забыл в женском туалете? – осведомилась Патриция.

– В женском – ничего. Здесь общие умывальники.

Патриция увидела справа дверь в мужской.

– Может, дашь мне пройти?

– А я что, мешаю? – Он смотрел на нее, запрокинув голову, из-под полуопущенных век.

Патриция протиснулась между ним и рядом умывальников и включила сильную струю холодной воды.

– Ты пьян?

– Нет.

В воздухе висело напряжение, будто Эрик чего-то от нее ждал, но она еще не знала чего.

– Тогда почему ты меня преследуешь? – Патриции не хватило времени и трезвости сознания, чтобы сформулировать вопрос получше. Она ополоснула руки и приложила холодные мокрые ладони к ушам и шее, пытаясь немного прийти в себя.

– Кто он тебе?

– Дитрих?

– Ага.

– Любовник.

– Правда? – с непередаваемой интонацией переспросил Эрик.

– Ага. – Патриция передразнила его интонацию.

– У меня такое чувство, что ты мне кое-что должна.

Патриция заметила, как напряглись его плечи.

– Ого! И что же это может быть? – едко спросила она.

– Это.

Он неуловимо быстрым движением сжал ее в объятиях и впился ей в губы агрессивным и пылким поцелуем. Патриция рванулась, но это было бесполезно. Эрик держал ее крепко.

Самое ужасное, что поцелуй ей нравился. Жгучий и яростный, даже немного болезненный… Она не представляла, что Эрик, этот спокойный, уравновешенный мужчина с иронической улыбкой и мудрыми глазами, способен на такое. У нее подкашивались колени, сердце стучало, как молот по наковальне, страшно хотелось его ударить, убить – и одновременно Патриция страстно жаждала, чтобы это не кончалось.

Это должно было произойти. Еще тогда, когда он пришел к ней в спальню. Так должно было быть. Патриция еще посопротивлялась, но постепенно это сопротивление стало ненастоящим. Ее тело немного расслабилось, губы стали мягче…

В тот же момент Эрик отстранился от нее. Посмотрел ей в глаза взглядом, полным какого-то нечеловеческого страдания.

– Теперь все.

Он вышел хлопнув дверью, а Патриция едва удержалась, чтобы не сползти по стене на пол и не забиться в угол, сжавшись в комок.

Какой кошмар. То, что творится, иначе не назовешь. Но об этом можно подумать позже. Или не думать никогда. Нужно его убить. И Патриции хотелось сделать это не фигурально, а в самом прямом смысле.

Она никому ничего не сказала. Когда спустя четыре или пять минут она вышла в зал, то макияж на ней был в полном порядке, губы – аккуратно накрашены, походка хищницы исключала всякую возможность неуважительного обхождения.

Одна только Патриция знала, чего ей это стоило. Но это не важно. По дороге домой она внимательно смотрела в окно. Алекс вел машину. Эрик сидел рядом с ним с закрытыми глазами.

Ночью она лежала без сна в своей постели, которая показалась маленькой из-за присутствия в ней чужого человека, и думала.

Дитрих не волновал ее чувств совершенно. Да, он красив, сексуален и умеет быть обходительным. Пожалуй, даже не глуп. Странно, что он все-таки не стал финансистом, из их разговоров с Алексом Патриция сделала вывод, что Дитрих на самом деле неплохо разбирается в экономической системе.

По крайней мере, у Алекса не возникло никаких подозрений относительно его занятия.

Наверное, ему просто нравится его работа. Бывает же любовь и к этому искусству… – рассудила Патриция. Он был ей любопытен, но не более того. Гораздо больше ее волновал Эрик.

Волновал во всех смыслах.

У Патриции с каждой минутой усиливалось чувство, что она запуталась. Он ей нравился. Нравится до сих пор, если быть с собой честной. Потому что… Он не похож на пустых обывателей и денежных мешков, с которыми она общается постоянно. В нем есть… что-то больше и выше этого. Отражается в глазах… Он удивителен в своей вкрадчивой манере поведения, в неожиданных поступках и силе. Он умен.

Но, все, что между ними есть сейчас – игра и ложь. Он солгал. Она его за это наказала своей ложью и накажет еще – правдой.

Но кто она такая, по сути, чтобы устанавливать ему меру вины?

Физическое притяжение между ними… Факт. Ее никогда так сильно не тянуло к мужчине. В прошлый раз и сегодня… Разве могла Патриция представить, что человек, обманувший ее и предающий ее любимого брата, вызовет у нее такую страсть? От этих мыслей она морщилась, как от боли. Они действительно рождали в ней отвращение к себе и ко всему роду человеческому.

И все же есть большая разница между Эриком и Дитрихом, который демонстрирует, по сути дела, те же достоинства… Наверное, Эрик все-таки такой и есть. Хотя и лжец.

Кэтрин – дрянь и шлюха. И все же… Есть какие-то причины, которые заставляют ее спать с двумя мужчинами. И на шлюху-то она, сказать по правде, не очень похожа.

Сознание подбрасывало Патриции такие мысли, от которых у нее голова шла кругом, и она признавалась себе, что не понимает уже ничего, ни-че-го!

Зачем он сделал это сегодня? Зачем поцеловал? Хотел показать свою власть над ней? За это Патриция готова растерзать кого угодно. И растерзает, если понадобится…

Ей снились неприятные сны про дом с серыми стенами и странными пейзажами за окнами, из которого она не может выбраться, потому что на самом деле за дверью ничего нет, одна только белесая пустота.