Текст книги "Неандертальский мальчик в школе и дома"

Вы столкнулись с мамонтом и расшибли себе лоб?

Березка смешает корень горечавки с другими целебными травами, и вы скоро поправитесь. Не говоря уже о том, что Березка умеет готовить из трав и плодов, которые сама собирает, изысканные и лакомые блюда.

Вот они, выстроены в ряд на большой каменной плите перед очагом.

– Чего тебе дать? – спрашивает подруга.

– Не… знаю, – нерешительно отвечаю я.

– Паштет из червей или пюре из улиток?

– Па-паштет из червей. Хватит, спасибо…

– У меня всего вдоволь. Ну же, бери побольше. Сажусь, начинаю есть.

Ого: вкусно-то как! Облизываю камешек со всех сторон.

– Попробуй-ка гусениц с мятой, – угощает меня Березка. – Или тебе больше нравятся протертые жуки с жимолостью? А на десерт у меня чудесный мармелад из тараканов…

С завистью смотрю на старейшин, которые обгладывают последние косточки мускусного быка. Охота или собирательство?

Что важнее – опасное занятие мужчин или повседневный, упорный труд женщин?

Тетушка Бурундучиха как раз выступает по этому поводу:

– Мяса недостаточно для правильного питания. Разве вы не замечаете, что человек, который ест одно только мясо, часто болеет и рано теряет зубы?

Дедушка Пузан подходит ближе, угрожающе сжимая в руке огромную голень бизона.

– А почему тогда я ем одно только мясо и зубы у меня все целы? – вставляет он.

– Ты – исключение, – громыхает папа Большая Рука. – Ты без зубов пропадешь. Вы можете себе представить, чтобы дедушка Пузан день-деньской ел одну только тюрю из ивы или паштет из мха?

Все хохочут.

– Смейтесь, смейтесь, – вступает тетушка Бурундучиха, но помните, что паштет из мха зимой придает нам силы. Да и тюря из ивы тоже!

Я, по правде говоря, ни того ни другого не люблю, но мама Тигра время от времени заставляет это есть, говорит, что так нужно, и я скрепя сердце подчиняюсь.

Вы, разумеется, не должны думать, будто зимой, когда все сковано льдом, мы ходим выкапывать мох. Мы бы его переварить не смогли! Нет, нет, за нас это делают олени. Когда охотники убивают оленя, его желудок обычно набит всякой подобной пищей; мы его сохраняем, закапываем в снег, и когда еды не хватает, берем оттуда понемножку.

Не ахти что, зато витаминов много, как и в тюре из листьев ивы, которую мы летом заготовляем впрок, на зиму, когда деревья стоят голые.

Набив животы, мы садимся вокруг костра и наблюдаем, как шаман готовится к магическому обряду. Завтра начнется охота на бизона, и необходимо заручиться поддержкой Духов-Покровителей.

Первая часть церемонии довольно скучная: пока Полная Луна читает молитвы, Счастливая Рука, наш специалист по магическому рисунку, велит Угольку приготовить смесь из жира и толченого угля, макает туда палец и рисует на коре сначала здоровенного бизона, потом наши копья, направленные на него.

Теперь все племя выстраивается перед рисунком, испуская устрашающие вопли: так Дух-Покровитель, испугавшись, оставит бизона, и нам будет легче его убить.

Уже стоит глухая ночь, а праздник в самом разгаре: начинается самое интересное.

В глубине Большой пещеры, рядом с черепом Медведя, который является для Колдуна объектом особого почитания, стоит массивный камень, имеющий форму Бизона.

Нам, детям, поручено кидать в него комки глины, дразнить его: пусть знает, что мы его не боимся.

Глины мы заготовили вдоволь и, едва Полная Луна дает сигнал, начинаем стрельбу по мишени.

Старики и женщины хлопают в ладоши, смеются, приветствуют наши достижения.

Папа Щеголька, Рука Загребущая, никогда не упустит случая делать кремни (деньги, по-нашему) – и вовсю бьется об заклад.

Выше всех котируется Молния, но и Рысь стреляет будь здоров.

А на бедного Кротика ставят один к ста, потому что, когда у него в руке комок глины, может случиться все, что угодно.

Вот и его очередь.

Первый комок попадает прямо в лоб Полной Луне со всего размаха. Шаман шатается, едва не падает.

Второй летит в глаз папе Большая Рука, который бросился на помощь шаману.

Третий бьет по носу тетушку Жердь.

Четвертый падает в огонь: искры и угольки разлетаются во все стороны.

Но последний… ах, последний, будто направляемый рукой божества, совершает безупречную траекторию и шлепается прямо о морду нашей каменной мишени.

Бабушка Хворостина ликует: она поставила один кремешок на Кротика и теперь бежит к папе Щеголька требовать выигрыш.

Рука Загребущая воет от огорчения, но вынужден заплатить долг чести – сто обточенных кремней как на подбор.

Наконец все вздыхают с облегчением: Кротик закончил броски.

Мы поднимаем его на руки и качаем как победителя.

ОБЖИГАЮЩИЙ КРЕМЕНЬ

Сегодня в нашем пещерном классе гнетущая атмосфера.

Дедушка Пузан проводит для нас, мальчиков, длинный и скучный урок по обработке кремней, а девочки тем временем скребут и вычищают шкуры.

– Повторяем пройденное. Какими материалами располагает ледниковый человек для того, чтобы изготавливать орудия? Отвечай, Щеголек.

Но тот даже не слышит, уставился на Неандерталочку, выпучив глаза, как вареная рыба: сразу видно, влюблен.

Дедушка Пузан хватает его за ухо и тащит в первый ряд.

– Повторяю вопрос: какие породы камня мы можем использовать?

– Кварцит! – кричит с места Молния.

– Молодец. Но ты, наверное, заметил, что кварцит плохо отслаивается. Еще?

– Яшму, – говорит Мячик.

– Да, верно. Но яшма не слишком прочная.

– Халцедон, – припоминает Медвежонок.

– Конечно, халцедон очень хорош, однако он редко встречается. Но, к нашему счастью, ребята, в природе существует кремень, наш верный друг кремень. Нет материала лучше кремня, уж поверьте мне. Я всегда советую выбирать светло-коричневый, того же цвета, что и кожа тетушки Жерди, когда та не моется несколько лун.

Мы хохочем.

– Кремень, – продолжает дедушка Пузан, – самая твердая вещь на земле, за исключением, разумеется, башки Разъяренного Бизона.

Снова смех.

– Без кремня не было бы и ледниковых людей. Скажите, как бы мы обходились без наконечников копий, без скребков, которыми счищаем жир со шкур, без осколков, которыми режем по дереву? Мы бы ходили в чем мать родила и вскорости замерзли бы насмерть. Да, милые мои ребятишки, если не считать огня, то кремень – самое лучшее, что Мать-Луна подарила ледниковым людям.

Мы почтительно кланяемся Тотему-Луне, который виднеется внизу, в центре летнего стойбища. Белый шар сверкает под бледными солнечными лучами; темное пятно на нем – это шаман Полная Луна, который забрался туда, чтобы вздремнуть. Березка окликает его: – Папа!!!

Колдун резко вскакивает и катится вниз. Поднимается, ошарашенный, весь в пыли, сердито смотрит на нас. Потом снова карабкается на свой ненаглядный тотем.

Урок продолжается.

Свисток и Мячик затаились в глубине грота и играют в вышибалу кремневыми шариками; Морж клюет носом, прикрыв лицо кусочком шкуры; Буйволенок спит.

Вонючка, вместо того чтобы вычищать шкуру, готовит записочку для Щеголька…

В нашей школе передать записочку – целая проблема. Не можем же мы использовать таблички из известняка: больно они тяжелые, да и учитель заметит.

И мы придумали обходиться легонькими кусочками коры.

Вонючка рисует на гладкой стороне дерево (предполагается, что это береза), облако, медведя и пещеру.

Вот что хочет она передать Щегольку: «Березка и Умник спрятали зверя в пещере Без Дна». Умника она изобразила в виде облака, потому что наш друг вечно витает в облаках.

После долгих перемещений записка попадает к Щегольку, и тот читает: «Когда идет дождь, лесные медведи прячутся по берлогам».

Вытаращив глаза, он глядит на Вонючку, а та корчит рожи и показывает на Березку и Умника. Она что, спятила? Каждому ясно, что когда идет дождь, медведи прячутся по берлогам. Куда им еще деваться?

Вся эта суматоха не укрылась от дедушки Пузана, который вскакивает как ужаленный.

– А, записка! Ну, ну… Щеголек, живо подай ее сюда!

Щеголек хочет ее проглотить, чтобы уничтожить состав преступления, точно так, как делаете вы, если вас застукают с запиской в руке. Но проглотить кусок толстой коры не так-то просто! К счастью, дедушка Пузан вовремя вырывает кору изо рта у Щеголька, пока тот не подавился.

– Ну-ка, дай взглянуть! – Читает. – Ах вот как! Гнусные разгильдяи, никакого уважения! Писать такие вещи!

Щеголек чешет бороду, ошарашенный: записка вовсе не кажется ему обидной. Глупой – да, но кого она может обидеть?

– Послушайте, что нацарапал этот писака, – негодует учитель. – «Дедушка Пузан – медведь. Когда он пойдет в лес, пусть как следует вымокнет и свалится в яму!»

– Но дедушка, протестует Щеголек. – Читай как следует. Там написано: «Когда идет дождь, лесные медведи прячутся по берлогам!»

– Да нет же, Щеголек, – ярится Вонючка. Ты сам не умеешь читать. Там написано: «Березка и Умник спрятали зверя в пещере Без Дна».

Мертвая тишина воцарилась в пещере. Даже муха не пролетит (к тому же все они перемерзли!).

Дедушка Пузан на какой-то момент теряется, не знает, что сказать. Потом приходит в себя и спрашивает:

– В пещере Без Дна? Спрятали зверя? Скажите, что это неправда!

Березка и Умник молчат, опустив головы. Вонючка встает и указывает на меня пальцем.

– Неандертальчик там тоже был, и эта воображала, которая всегда с ним ходит. Я их видела. У них было мясо…

Неандерталочка начинает плакать.

– Все это вы мне объясните после обеда, – рычит дедушка Пузан. – Пещера Без Дна – табу, держать животных запрещено. Счастье ваше, что на сегодня у нас назначено посещение мастерской Обжигающего Кремня, иначе…

Из грота мы выходим совсем убитые.

Врезать бы как следует ябеде Вонючке, но что это изменит? К тому же Морж, Свисток и Мячик изводят нас всю дорогу.

– Так вам и надо!

– Теперь на своей шкуре узнаете, как дерется Рука-на-расправу-легка.

– Наконец-то получите по заслугам!

Березка не отвечает, глядит в пространство. Переживает, поди, за своего Лизунчика.

Голос дедушки Пузана пробуждает нас к реальности:

– Сейчас мы направимся в яму за стойбищем искать кремни. Недавно сошла лавина, и земля рыхлая.

Кремни гладкие и круглые, самые маленькие величиной с ноготь, самые большие – с голову дедушки Пузана.

Мячик, у которого завидная коллекция кремневых шариков, не слушает объяснений и роется в земле, выискивая микроскопические кусочки. Он трудится самозабвенно, погруженный в мечтания о том, как выгодно променяет свои находки, но дедушка Пузан внезапно возникает у него за спиной и кричит ему прямо в ухо:

– Мячик! Чертенок ты этакий! Ничего хорошего из тебя не выйдет! Ты только и думаешь об игре, ты не слушаешь, не следишь за уроком! Теряешь время, собираешь всякую дрянь; но скажи, пожалуйста, что ты будешь обрабатывать, какие камни?

Учителю невдомек, но «всякая дрянь» имеет огромную ценность для нас, ледниковых детей.

Две горсти кремневых шариков можно обменять на шкуру зайца-беляка, а цена за цветные камешки, которые Рысь нашла в ручье далеко от стойбища, была просто головокружительной (говорят, что за такие раритеты Щеголек ей предложил свой чудесный скребок из халцедона!)

Собственно, не только Мячику достается от нашего строгого учителя.

– Свисток! Сколько раз нужно повторять – слушай внимательно, не путай кремень с другими породами. Это песчаник: разве ты не видишь крупинки? Ударишь по этому камню, и он рассыплется на тысячу кусков.

Мы стараемся сосредоточиться.

Рысь уже собрала с десяток отличных кремней, и Молния не отстает. У меня поменьше, но некоторые очень даже недурны.

Рядом со мной – Неандерталочка, она еще ничего не нашла. Я подхожу поближе и тайком предлагало ей великолепный розовый кварцит, почти прозрачный.

Неандерталочка улыбается и показывает камень дедушке Пузану.

Солнце уже стоит высоко, когда мы добираемся до мастерской Обжигающего Кремня, небольшой пещеры, расположенной высоко на скалах. Склон весь усеян обломками: это отходы производства, которые Человек Ремесла выбрасывал за долгие годы тяжелой работы. Такая гора отходов часто вызывает праведный гаев тетушки Бурундучихи: на собраниях она всегда твердит, что нельзя пренебрегать окружающей средой, опасно загрязнять ее.

После папы Большая Рука и колдуна Полная Луна Обжигающий Кремень – самый важный человек в деревне.

Кто из нас, ребят, не мечтает занять его место, стать его подручным, сопровождать его в таинственных путешествиях, которые он совершает каждое лето, чтобы не отстать от жизни и быть в курсе самых современных технологий?

Он получил свое имя благодаря удивительной скорости, с которой бьет по камню, откалывая от него пластины. Жутко смотреть на него в сумерках, когда он трудится допоздна перед входом в пещеру, заканчивая какую-нибудь поделку.

ТУК! ТОК! ТУК-ТОК-ТУК! ТУК-ТОК! ТОК-ТУК-ТОК!

Искры так и сыплются из кремня, разлетаясь в разные стороны; все вокруг Обжигающего Кремня пылает, светится, дрожит, пока наш Человек Ремесла не завершит работу.

Только тогда он встает, подсаживается к костру и с удовлетворением разглядывает свое произведение. В его лаборатории страшный беспорядок.

По одну сторону – большие камни, которые служат наковальнями; по другую – все его инструменты (молотки, внушительные топоры с рукоятками и камни помельче, с которыми будем работать мы, школьники).

На шкуре в центре пещеры разложены образцы, которым мы должны подражать.

– Начнем с самого-самого легкого, – говорит Человек Ремесла. – Вы должны сделать скребки с изогнутой тыльной стороной, которыми мы обтачиваем шесты. Ваши скребки должны быть подобны этому, внимательно посмотрите на него.

Мы передаем скребок из рук в руки.

– Ничего себе самое легкое… – произносит Молния.

– Мать-Луна! Эти штрихи по краям трудно воспроизвести… – бормочет Умник, весьма озабоченный.

Обжигающий Кремень раздает нам молотки.

– Прежде чем начинать, вглядитесь внимательно, – предупреждает он.

Кладет кусочек кремня на камень-наковальню, крепко прижимает его, поднимает молот.

ТУК! ТУК! ТУК!

Камень расслаивается как по волшебству, пластинка за пластинкой. Кажется, здесь действует не сила, а магия.

– Теперь вы. Ну, ребята, кто самый храбрый?

Мы поднимаем молотки и принимаемся стучать как одержимые; вскоре мастерскую наполняет оглушительный шум, в котором выделяется визг девчонок, которые болеют то за одного, то за другого из мальчишек; радостные крики тех, у кого получилось, и время от времени – душераздирающие вопли.

УАУУУ!!!

(Не волк то воет, приблудившийся к мастерской, а вопит от боли Щеголек, расплющивший себе мизинец!)

АЙЙЙЙ!!!

(Указательный палец Моржа стал совсем лиловым.)

УЙЙЙ!!!

(Большой палец Уголька раздулся до невероятных размеров.)

А Кротик?

Кротик возится с кусочком белого кремня странной, яйцеобразной формы. Он страшно гордится своей находкой и, прежде чем ударить по камню, тщательно его устанавливает: не хочет испортить такое совершенное творение природы.

Наконец решается, закрывает глаза – и бьет со всей силы.

ПЛЯМ

Что за странный звук!

Мы все поворачиваемся к нему.

Желтая жижа залепляет ему лицо, склеивает волосы, стекает с рук.

Потом в воздухе распространяется такой отвратительный, тошнотворный запах, что мы все выбегаем наружу, чтобы не лишиться чувств.

– Перерыв! – вопит Обжигающий Кремень, тоже спасаясь из мастерской каменных орудий.

– Фу ты! Белый кремень был не просто похож на яйцо – это и было яйцо!!! – кричит Свисток.

– К тому же тухлое!

– Кто знает, сколько лун пролежало оно в земле.

– Теперь надо помыть Кротика, – замечает Молния. Мы идем к нашему другу; вонь в самом деле нестерпимая.

Относим его к ручью, разводим хороший костер, раздеваем беднягу догола, моем ему лицо и волосы, потом усаживаем у огня.

– Так-то лучше, – говорит он, довольный. – Но я не понимаю, что случилось…

– На-ка вот лучше поешь… – утешает его Попрыгунья. И в следующий раз не подбирай слишком белые камни.

Солнце уже заходит, когда мы прощаемся с Обжигающим Кремнем.

– До свидания, ребята, приходите еще. И ты будь здоров, старый толстяк, – добавляет Человек Ремесла, дружески хлопая учителя по спине.

– Гр-р-р! – отвечает дедушка Пузан и с такой силой хлопает умельца по спине, что Обжигающий Кремень едва не вылетает из пещеры.

– За что ты так не любишь Человека Ремесла, дедушка? – спрашивает Блошка, пока мы спускаемся.

– Хвастун, задавака… – бормочет учитель.

– Но он знает свое дело. Многие стойбища завидуют нам, – замечает Молния.

– Они ничего не понимают. Я тоже умею работать с кремнем… – огрызается старик.

– Ты так говоришь потому, что тебе завидно! – не удерживаюсь я.

– Помолчи, Неандертальчик. И вспомни, что тебе предстоит нелегкое объяснение. Украсть мясо, предназначенное для Матери-Луны… завести щенка! На нашем стойбище такого отродясь не случалось!

Березка и Умник, взглянув на меня, опускают головы.

Неандерталочка мрачнеет.

Какая туча собирается над нашими юными головами!

ПЕЩЕРА БЕЗ ДHA

Как только Вонючка повторила свои обвинения перед Советом старейшин, разразился страшный скандал.

Насупленный Лоб, Испепеляющий Взглядом и Рука-на-расправу-легка готовы были в клочья разорвать четверых, что посмели нарушить самые основные правила жизни общины.

Но папа Большая Рука сдерживает их ярость.

– А вы что скажете? – спрашивает он нас. – Вы признаете себя виновными?

– Мы невиновны! – заявляет Березка. – Мы не сделали ничего плохого.

– Слыхали? – радуется дорогой мой папочка. – И потом, где доказательства?

– Прафда, – шамкает Беззубый Лось. – Нуфны докавательштва.

– Так давайте поищем их, – неистовствует Насупленный Лоб.

– Следы! – вопит противная Вонючка. – Там, в пещерах, они переходили через ручей и влипли в грязь. Идите по следам: следы вас выведут к логову зверя.

– Прафда, пойдем по сведам! – соглашается Беззубый Лось.

Толпа старейшин устремляется к пещере Без Дна. Высоко подняв факелы, они минуют череп медведя, обозначающий зону табу, и выходят к берегу ручья. Следом идут охотники, женщины и, наконец, мы, дети. Я их нашел! Я их нашел! – кричит Насупленный Лоб.

Рука-на-расправу-легка злобно сверкает глазами и приподнимает шкуру с плеча, демонстрируя бицепсы.

Свисток, Мячик и Вонючка строят нам страшные рожи.

Щеголек пихает меня локтем и шепчет на ухо: – Вам несдобровать!

Тем временем Насупленный Лоб перебрался через ручей и по нашим следам вышел к камню, запирающему вход в пещеру.

– Сюда! Сюда! – кричит он вне себя от радости.

Я трепещу при мысли о Лизунчике, который за этим камнем ждет не дождется нашего прихода; виляет, наверное, хвостом и не догадывается, бедняжка, что ему предстоит в самом скором времени.

Я гляжу на Березку.

Она уже давно не произносит ни слова, идет молча, бледная, с остановившимся взглядом. А Неандерталочка дрожит; я беру ее за руку, и она немного успокаивается.

Папа Большая Рука отодвигает камень. Насупленный Лоб наклоняется, проходит первым, за ним следуют остальные. Я закрываю глаза: с минуты на минуту послышится тявканье Лизунчика, и…

Но время идет, и ничего не происходит.

Приободрившись, я осмеливаюсь войти. В пещере – полная тишина.

Улыбаясь, Березка глядит на старейшин, которые шарят по углам пещеры.

– Он должен быть где-то здесь, – грозно ворчит Насупленный Лоб.

– Ему отсюда некуда деваться, – заверяет Рука-на-расправу-легка, поднимая глаза вверх, на расщелину, через которую проникает свет.

– Пефева быва заквыта, – напоминает Беззубый Лось.

Испепеляющий Взглядом ликует: он нашел подстилку из мха, которую Березка приготовила для Лизунчика.

– Вот! Он был здесь! – вопит старейшина во все горло.

Подходят остальные.

– Но вдесь пуфто, – разочарованно бормочет Беззубый Лось.

Надо признаться, Лизунчик молодец: слопал все мясо, ни волоконца не оставил.

Набравшись храбрости, заявляю:

– Может, это гнездо какой-нибудь птицы, которая сюда залетела через расщелину?

– Птицы, да? – рычит Насупленный Лоб, вытаскивая что-то из мха. – С каких это пор у птиц вместо перьев волчья шерсть?

– Но тут только шерсть, – не сдаюсь я. – Волка-то нет!

– Ты, Неандертальчик, что-то стал слишком дерзок, – каркает Испепеляющий Взглядом. – Пусть-ка Рука-на-расправу-легка тебя от этого полечит…

– Никто никого лечить не будет, – вмешивается папа Большая Рука. – Волка нет, мяса тоже. За недостатком улик мы не можем назначить наказание.

– А следы! – взвизгивает Вонючка. – Следы – это не улика?

– Следы ничего не доказывают, – вмешивается Рысь. – Кто угодно мог прийти сюда. Откуда мы знаем, может, вы сами здесь наследили, чтобы свалить вину на этих ребят. Всем известно, что компания Щеголька и компания Неандертальчика на ножах…

Посылаю Рыси воздушный поцелуй. Какая хитроумная эта ледниковая девочка, сам черт ей не брат.

Насупленный Лоб скребет волосы, покрытые коркой прокисшего жира.

Испепеляющий Взглядом яростно взирает на Вонючку.

Рука-на-расправу-легка снова обнажает бицепсы, но теперь для Щеголька, Свистка и Мячика.

– Мы тут ни при чем… – пугается Вонючка.

– Это мы еще посмотрим, – рычит папа Большая Рука. – Пока ясно одно: тут никого нет.

– Кто-то нас обвел воквуг пальса, – бормочет Беззубый Лось.

– Этот «кто-то» дорого заплатит, – заключает Насупленный Лоб, глядя на Вонючку.

Теперь уже мы гримасничаем, дразня Щеголька, Свистка и Мячика.

Когда мы выходим из гротов, я продвигаюсь ближе к Березке.

На ее щеках снова появился румянец.

– Ну, как ты? – спрашиваю.

– Теперь неплохо, – шепчет она.

– Тут какая-то тайна! Я рад, что щенка не нашли. Но куда он подевался?

– Он… в… безопасности, – произносит Березка.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все.

Я в недоумении. Березка провела с нами весь день. Она не могла спуститься сюда и выручить Лизунчика.

– Кого ты сюда послала? Никого…

– Ты что, смеешься надо мной? Неужели он сам отсюда выбрался?

Березка с улыбкой смотрит на меня.

– Выбрался, да? Но как?

– С моей… помощью.

– Но ты вошла в пещеру последней.

– Нет… я вошла раньше всех. Это было очень трудно, уверяю тебя…

Не понимаю.

– А я не могу… объяснить…

– Это что, один из фокусов Полной Лупы?

– Я бы не стала называть это фокусом. Входить куда угодно можно с помощью силы воли… и особого питья, которое готовит папа. Оно помогло мне…

Я тебе не верю. Ты все время была рядом со мной…

– Ты так думал. А в действительности рядом с тобой было только мое тело.

– Ты шутишь? Мыслью нельзя ничего переместить!

– Это ты так считаешь…

– А разве… можно?

– Да, но лучше бы тебе никогда не пробовать. Это было… ужасно…

Я недоверчиво качаю головой.

– Ты так и не сказала, где ты его спрятала.

– Кстати, ночью надо будет забрать его оттуда. Бедняжка совсем один, голодный…

– Да, но где же он? – не унимаюсь я.

– В пещере Без Дна, – шепчет Березка.

– Ты что, хочешь сказать, что он так и был все время в той пещере?

– Да нет же, он именно в пещере Без Дна. В пропасти?

– На дне пропасти, – уточняет Березка.

– И ты собираешься среди ночи спускаться в эту дыру? Ну, если ты думаешь, что я пойду с тобой, то сильно ошибаешься.

И все-таки в глухую полночь я покидаю теплую постель из шкур и присоединяюсь к подруге.

Вонючка и Щеголек не спускали с меня глаз весь вечер, но сломались и теперь дрыхнут без задних ног. Бедолаги, ну и задал им Рука-на-расправу-легка: он, если постарается, проявляет подлинный профессионализм. Должен сказать, что мне немного жаль их, но ведь сами напросились, правда?

Теперь все спят, лишь время от времени кто-нибудь поднимается помешать угли в очаге.

Я подхожу к Вонючке: спит как убитая.

Проскальзываю в пещеру старейшин: не добудиться.

Пора сматываться.

Возле очага хватаю несколько сосновых веток, которые послужат нам факелами; но, поскольку зажигать их сейчас нельзя, беру с собой немного огня, прячу под шкурами…

Нет, нет, не пугайтесь, речь не идет о настоящем пламени – еще не хватало поджариться живьем! С собой я беру трутовик, гриб, который растет на деревьях. Мы его собираем, когда он совсем сухой, а потом, в походах, кладем сверху угли. Гриб горит очень медленно, тлеет без пламени и, даже когда кажется, будто он погас, хранит жар внутри.

Так мы поступаем, чтобы всегда иметь при себе огонь; нас этому научил дедушка Пузан, рассказал со всей торжественностью, словно выдавая самый великий свой секрет, – но многие из нас это и без него уже знали. В Ледниковый период выживают только молодые да ранние!

Кстати, о выживании: чем еще обернется наше ночное приключение? Пещера Без Дна!

Каких только историй не рассказывал нам дядюшка Пенек об этой ужасной пропасти, которая, по-видимому, достигает самых недр земли: «Оттуда выходят Духи животных, которых ледниковые люди убили без позволения. Их холодное дыхание леденит, леденит все вокруг, пока Людям Заклинаний не удается молитвами умилостивить их… То мрачный, безмолвный мир: там рождается голос Бури, ужасный Гром, потрясающий небо, и там скрываются злобные призраки, населяющие наши сны. По ночам на дне они свиваются в клубок, дерутся, воют…»

Бр-р! А вдруг мы наткнемся на них, когда будем спускаться?

Раздумывать некогда: вот и Березка пришла.

Вынимаю трутовик, стряхиваю золу и кладу сверху тоненький завиток березовой коры. Дунул раз, два – и появилось пламя. Добавляю сухой мох, веточки; пламя крепнет, теперь можно зажечь факелы. Сосновые ветки с треском разгораются, освещая череп Медведя, знакомый ориентир.

Мы переходим ручей, но на этот раз сворачиваем направо, в галерею, ведущую вниз. Подземелье расширяется, перед нами пещера с таким высоченным куполом, что факелы не в силах осветить ее. А под нами – бездонная дыра, откуда дует ледяной ветер; под его порывами мечется и тускнеет пламя.

Осторожно подходим к самому краю и видим, что крутой обрыв совершенно гладок – ни выступа, ни впадины, ни ступеньки. Смотрим друг на друга в отчаянии – только летучая мышь могла бы спуститься в эту бездну.

Березка бросает вниз свой факел. Огонек становится все меньше и меньше и пропадает совсем, но мы так и не слышим звука падения.

– Ничего не поделаешь… – шепчу я.

– Пожалуйста, оставь меня на минутку, – говорит мне подружка и садится на краю пропасти, обхватив голову руками.

Сколько времени она сидит не шелохнувшись?

Сам не знаю, знаю только, что замерз, сильно замерз – из проклятого кратера ужасно сквозит, прямо мороз по коже.

Вдруг Березка поднимается.

– Я видела… – шепчет она.

– Что ты видела?

– Лизунчика. Он там, на дне, но отсюда нам не пробраться. Нужно выйти и спуститься к реке…

– Одного не понимаю: как он туда попал…

Мы молча проходим все гроты и покидаем зимнее стойбище.

Холодная выдалась ночь. Мы спускаемся по обледенелой, скользкой тропинке. К счастью, полная луна освещает путь.

На берегу Березка останавливается, закрывает глаза и подходит к скалам. Кажется, она нашла то, что искала. Раздвигает кусты, зовет меня:

– Вход здесь.

– Вход? – возмущаюсь я. – Да здесь барсуку не пробраться…

Но она уже пролезла в отверстие. Я бреду на ощупь следом за ней. Если коридор еще сузится, нам будет не повернуться. Мы все идем вперед. Я ободрал спину, плечи болят… но вот голос Березки:

– Иди сюда, здесь просторнее.

Снова ощущаю противный холодный ветер, тот самый, что дул наверху, у края пропасти.

Потом – грот за гротом, галерея за галереей… Из предосторожности беру пример с Умника и каждый раз, как мы поворачиваем, ставлю на стене знак угольком; и все же с тревогой смотрю на наши факелы, которые вот-вот догорят.

Наконец, когда мы почти потеряли надежду, из темноты раздается слабое тявканье.

– Лизунчик! – кричит Березка.

Вот она возвращается с Лизунчиком на руках, глаза сияют от счастья.

– Где ты прятался, негодник?

Щенок сам не свой от радости. Он прыгает вокруг нас, скачет, кувыркается, бросается на нас с громким лаем – ни секунды не стоит на месте. Березка убегает от него, потом резко останавливается, пытается поймать, но тщетно.

Я дергаю ее за шубу:

– Пошли скорее, иначе останемся в темноте.

Березка мрачнеет:

– Где же теперь мы спрячем это сокровище? Теперь все стойбище будет следить за нами.

– А… если оставить его в лесу? – предлагаю я.

– Ты с ума сошел? Такой малыш не доживет и до утра…

Березка призывает Луну:

– Мать ледниковых людей, помоги нам…

По серебряному диску проплывают облачка, Теперь Луна похожа на забавную круглую рожицу.

– Дядюшка Пенек! – кричит Березка. – Он не такой, как все. Он – Человек Историй! Может быть, он поможет нам спасти Лизунчика…

– Да. И он живет в пещере Ветра, на отшибе. Пошли.

Уже почти рассвело, а мы все еще сидим в пещере дядюшки Пенька.

Я только что закончил рассказывать ему замечательную историю, в которой двое детишек, преодолевая невероятные трудности, спасают волчонка. Они защитили звереныша от злобы людей, извлекли из пропасти, которая едва его не поглотила. Но теперь щенок снова в опасности, и они не знают, что делать.

– Красивая история, – замечает дядюшка Пенек, – но я не смогу рассказывать ее, пока не узнаю конца.

– Конец зависит только от тебя, дядюшка Пенек, – намекает Березка.

Человек Историй улыбается, гладит ее по голове.

– Я понял, понял, – кивает он. – Ведите своего волчонка. Я о нем позабочусь. Думаю, история закончится хорошо.