Текст книги "Прощаю себе. В 2 тт. Том 2"

Страх перед ссорой смыкает Вам уста, и Вы молча переживаете, покуда не лопается терпение. Слова, созвучные Вашей потребности, которые в малых дозах слегка задели бы ближнего, извергаются теперь на него грязным потоком неразумных обвинений. Сами знаете, что бывает в таких случаях. Страх довериться вырастает в недоверие. Державший Вас в неослабном напряжении страх в результате бессмысленной ссоры оборачивается знанием, что ближнему ничего нельзя доверять. Вы желали наладить отношения, а добились их полного разрыва. Ведь обмен холодными репликами ради соблюдения приличий для Вас общением не является.

Так застоявшаяся информация накапливается до известного предела, и в сети возникает короткое замыкание, от которого перегорают провода, они же нервные клетки человеческого тела. Былое напряжение и боль сменяются состоянием бесчувственности, под сенью которой незаметно развивается даже такая тяжелая болезнь, как рак.

Недоверие дает о себе знать непонятным давящим ощущением в локальном участке центра верха живота. Поскольку недоверчивость – это страх, он боли не причиняет, однако тяготит, ущемляет, мешает, отвлекая на себя внимание от важных вещей. Чем тверже Ваша уверенность в том, что никому нельзя доверять, тем сильнее напряжение в поясе вплоть до несгибаемости. Неважно, худой ли Вы или толстый. Иной человек говорит: сгибаться-то я сгибаюсь, когда наклоняюсь, но предпочел бы это место не тревожить. Другой в оправдание своей неспособности согнуться ссылается на застывшую спину либо боль, которая, по сути, является все той же проблемой.

Чем сильнее недоверие, тем дольше пища вынуждена застаиваться в желудке, вызывая ощущение его наполненности, вздутие в подгрудной области, выпячивание и утолщение верха живота, а там уже и симптомы, характерные для болезни желудка, и нарушение обмена веществ во всем теле.

Если недоверие рождает злобу, возникают болезни, при которых воспаляется привратник желудка, а также развивается язва, которая при заживлении рубцуется, и тогда на помощь должен прийти хирург. Если желудок больной, то больна и поджелудочная железа, и тогда человек теряет форму. При всем желании ему не удается вернуть животу плоскую форму. Ношение пояса, ремня либо корсета может восприниматься более мучительно, чем смерть.

Чем больше человек желает лишь одного хорошего, тем менее он способен обходиться малым. Неспособность обходиться малым ведет к утолщению талии.

Печаль, она же бессильная злоба, из-за того, что все равно ни одно из желаний не сбудется, превращает талию в бочонок.

Особенности талии говорят об особенностях настоящего в целом и об особенностях текущего момента в частности.

Покуда человек просто счастлив, талия у него тонкая и гибкая, словно тростинка. Если человек принуждает себя ловко провернуть некое дельце во имя подлинного блага, талия у него тонкая и негнущаяся, словно рукоятка кнута. Кто жалеет себя в такой ситуации, тот расхаживает с запавшим животом. Страх не добиться желаемого хорошего и ощущение трагедии – «Господи, что же теперь будет?» — делает талию болезненно тонкой. Трагизм являет собой испуганное чувство вины.

Кто желает добиться хорошего, чтобы поделиться с другими либо перед ними похвалиться, у того талия становится тонюсенькой. О таком человеке говорят – красиво-то красиво, да дотронуться боязно. Как знать, еще переломится. В этом страхе есть доля истины, ибо, когда трагика перерастает в трагедию, это может повлечь за собой катастрофические последствия. Чем больше человек гордится своим красивым тонким станом, тем с большим правом он настаивает на исполнении своих желаний и тем страшнее его гнев, если желание не достигается. Причем такой человек всегда уверен в своей правоте, ибо окружающим он желает только хорошего.

Кто в детстве досыта насмотрелся на людей, истязающих себя подобным образом, тот, еще будучи ребенком, дает себе клятву: когда вырасту, сам налажу свою жизнь. С этой минуты болезненно худой ребенок начинает раздаваться как на дрожжах. В каком бы возрасте человек ни решил, что настрадался досыта и больше страдать не желает, результат оказывается таким же. На душе становится легко, зато тело тяжелеет – из-за неумения обходиться малым. Такой человек может жить и дальше легко и радостно. Чем больше он посвящен в проблемы, которые бывают у людей с красивой внешностью, тем больше радуется тому, что ему-то всего хватает и не ворчит по поводу своего тела. Все бы хорошо, если бы не тихо скапливающиеся стрессы.

Такой человек не доверяет наладить свою жизнь никому. Чем сильнее недоверие, тем тверже уверенность, что если не сделаю я, то не сделает никто, и тем сильнее, в свою очередь, недоверие. Эти два стресса не могут жить друг без друга. Высвободите их, наблюдая за ощущениями вверху живота. Высвобождайте их перед едой, во время еды и после еды, и Вы почувствуете, что желудок и пищеварительный тракт с каждым разом все более избавляются от мучителя, который не давал Вам в последнее время покоя ни днем ни ночью. Умерится излишний аппетит, и Вас перестанет тянуть на что-нибудь особенное.

С точки зрения медицины возбудителем болезни является некое внешнее воздействие, иными словами, во всем виноваты микробы. Я уже рассказывала о том, как чувство вины и обвинение губят сердце, но сердце не может обходиться без желудка, как и желудок без сердца. Чувство вины, связанное с делами и бездействием, подстегивает желудок точно так же, как человек принуждает себя к работе, чтобы быть менее виноватым. Чувство вины по энергетике является кислым, обвинение же – кислотой. Но не всякое кислое является кислотой.

Желудочная кислота представляет собой такую среду, в которой не выживает ни один микроб, потому долгое время не могли обнаружить микробов, вызывающих желудочные заболевания. В желудке были выявлены лишь возбудители кишечных инфекций, спешащих скорее проскользнуть к месту своего обитания. Не так давно выявлена бактерия Helicobacter pylori, и ей инкриминируется воспаление слизистой желудка, язвенная болезнь как желудка, так и двенадцатиперстной кишки. Как видно по названию, место ее обитания – выходная часть желудка, что означает на латыни pylorus. Это та бактерия, чью спячку прерывает недоверие, и оно же велит ей размножаться, чтобы она, словно охранник, набросилась бы на моего врага. Поскольку мои враги – это я сам, которого отождествляю с телом, а также другие тела, именуемые людьми, то задача охранника заключается в том, чтобы лишить обоих врагов боеспособности. Так заболевают желудок и двенадцатиперстная кишка. С высвобождением недоверия Helicobacter pylori может вновь отправляться на покой.

В пищеварительном тракте множество бактерий. Конкурируя между собой – а эта конкуренция приводит к нарушению микрофлоры, именуемой дисбактериозом, – они способствуют образованию газов. Если у человека возникают противоречивые суждения относительно деятельности окружающих, то его бактерии начинают враждовать друг с другом. Они уже не помогают друг другу в процессе пищеварения, а принимаются друг друга дубасить. Ведут себя точно так же, как и организм хозяина.

Чем яростней сражение, тем больше газов. Чем яростней война против лжи, тем газы вонючее. Чем выше желудочная кислотность, тем больше истребляется желудочных бактерий. Иными словами, чем больше человек принуждает всех вокруг крутиться, осыпая их обвинениями, тем больше он себя губит. Чем ниже желудочная кислотность, то есть чем больше человек ощущает свою вину во всякого рода делах, тем в желудке больше бактерий, которые способствуют брожению. Газы могут возникнуть у человека уже в ходе длительной трапезы. Например, если работяга, у которого работы невпроворот, вынужден сидеть за праздничным столом целый вечер, у него возникают мучительные газы. А если он к тому же из приличия хвалит праздник, хотя сам предпочел бы заниматься своим делом, газы у него приобретают столь резкий запах, что ночью не продохнуть. Если ситуация повторяется несколько раз, человек имеет полное основание оставаться дома и заниматься своим делом, тогда как другие домочадцы веселятся в гостях. И ему хорошо, и им.

Работяга, занятый любимым делом, ощущает себя превосходно, зато вряд ли счастлива его жена, сидящая за столом в одиночестве, тогда как другие танцуют. Если человек желает и дело делать, и веселиться, ему приходится нелегко. Особенно если он уже не первой молодости, когда ходят на дискотеку. Чем люди старше, тем больше праздники для них связаны с едой. За работой человек ощущает себя лишь рабочей скотиной, которой не положено ни минуты радости. А за праздничным столом ощущает себя, словно в камере пыток. Если не есть, приходится краснеть из-за бурчания в животе. К тому же, как тут побороть желание отведать аппетитно пахнущие блюда, радушно предлагаемые со всех сторон. Если Вы испытываете подобные проблемы, высвободите из себя как работу, так и веселье. Что созидается духовно, то с легкостью обретает земные измерения. Один вид деятельности не будет помехой другому. К тому же трудящийся человек может уже не бояться, что он перепутает по времени работу и веселье.

Люди, которые находят в работе спасение от житейских проблем, не осознают того, что работа выполняется ими со страхом и злобой. Это значит, они борются с несделанными делами, именуя это работой. В этом случае проблемой является несделанная работа. Не будь этой проблемы, не было бы и необходимости превращаться в рабочую скотину во вред желудку. Если человек высвобождает какие угодно земные проблемы духовно, то работу он выполняет не ради работы самой и не ради бегства от неприятностей, а ради того, чтобы заниматься собой.

Чем человек умнее, интеллигентнее и благовоспитаннее, тем сильнее он мучается от газов. Еле слышный звук воспринимается с трагизмом. Не умея видеть в других себя, человек даже новорожденному и то выговаривает: «Ой, ну как ты так посмел!» Если нечаянные звуки исходят от старика, у рафинированных людей может на весь день испортиться настроение. А все потому, что человек, который отчаянно стремится доказать свою благовоспитанность, борется против проявления своей неблаговоспитанности в окружающих: в людях, животных, птицах. Открыто бороться неприлично, даже если это означает скрытый надлом. Так пострадавший от происходящей вокруг борьбы зарабатывает рак пищеварительного тракта. Вот и получается, что хороший человек умирает из-за плохих людей, а плохие знай себе дерутся дальше.

Чем с более легкой душой мы приступали к работе, тем лучше к ней относимся и тем уравновешенней работает желудок. Уравновешенный человек выполняет свою часть работы и уступает очередь другим. Для него естественно, что один он не сумеет или не сможет со всем справиться. Он доверяет другим. Его желудок точно с такой же естественностью передает пищу двенадцатиперстной кишке, передает постепенно, по мере того, как делается дело. Также и микробы передают работу другим, действуя, словно конвейер, на всем протяжении пищеварительного тракта. Каждый знает свое место, выполняет свою часть работы, и в итоге дело доводится до конца.

Когда Вы высвободите свое недоверие, будете ли Вы общаться только с теми, кому можно доверять и кто не причиняет неприятностей? Нет, Вы научитесь понимать, кому и что можно доверять. Есть большая разница, доверяю ли я человеку в одном либо не доверяю ему в остальном. Если доверяете, то знаете точно, в чем ему можно доверять. Вас не тревожит, что в других вещах доверяться ему нельзя. Вы совершенно естественно воспринимаете то, что человека не следует обременять непосильной ношей. Обременяете тем, что ему по силам, и отношения между вами нормальные, доверительные. Высвобождение стрессов позволяет воспринимать всех и вся такими, какие они есть, не требуя от них никаких гарантий.

Доверие бывает самое разное. Можно доверить человеку хранение тайны, выполнение работы, организацию некоего дела, начало или завершение некоего предприятия, представительство, руководство, приобретение опыта, улаживание мелких вопросов либо проведение в жизнь большого дела, ответственность за судьбу какой угодно суммы денег, собственное здоровье, заботу о ближнем, присмотр за ребенком, воспитание детей, уход за больным.

Зная человека, мы доверяем ему, к примеру, выполнение работы, однако не заставляем его руководить неким делом. Руководить он не способен. Другому же мы доверяем руководство, поскольку нам известны его способности руководителя, а также неспособность к практической работе. Жизнь доверяет человеку занимать свое место и не говорит: большего я тебе не доверю. Если человек добровольно учится чему-то еще, ему доверяют нечто большее.

Вход в желудок предназначен для того, чтобы перекрыть дорогу тому ненужному или вредному, что человек проглатывает сдуру, и дать возможность проглоченному вернуться назад по-умному — тем же путем, как оно и пришло. Чтобы человек, который наносит себе как личности вред собственной глупостью, не смог затем излить свою злобу на других, чтобы не истребил в себе личность.

Рвота является защитной функцией организма, но она не срабатывает, если человек выискивает чужие ошибки и хочет выплеснуть на окружающих собственные помои. Есть люди, у которых ни с того ни с сего выворачивает желудок. Это значит, что человек не желает в данную минуту ссориться с людьми, хоть и считает их плохими, неправыми, несправедливыми и т. п. Есть и такие, кто постоянно придирается к ближним на словах, однако и страдает от постоянной рвоты. Это значит, что в них перемежается желание, чтобы люди сделались лучше от моих слов, и желание быть хорошим самому.

Чистота – вещь хорошая. В нашем случае человек очищает себя, чтобы тут же вновь замараться. Для такого человека жизнь – это борьба, и он борется, ибо не умеет иначе. Если лишить его еды, рвота не утихнет. Вода и та вызовет рвоту, поскольку он усваивает энергию воды как печаль, а печаль равнозначна непомерной беспомощности. Борец же согласен скорее умереть, чем признаться в своей беспомощности. И лишь ослабев от голода, он начинает думать о себе и забывает про борьбу с окружающими. Прекращается также и рвота.

Подобное состояние может привести к смерти, поэтому таких больных в целях спасения кормят парентерально – вводят через капельницу питательные растворы прямо в кровь. Во избежание подобного кризиса Вам следует отнестись к первым же признакам тошноты как к сигналу-предупреждению и сделать соответствующий вывод.

Короче говоря, рвота есть страх за последствия, за завтрашний день, то есть за будущее. Разовая рвота говорит о том, что человек страшно боится, что теперь будет, и хотел бы загладить содеянное им, сделать так, будто ничего и не было. Хроническая рвота свидетельствует о необдуманности. Человек сперва говорит и лишь затем думает и постоянно укоряет себя за такую манеру. В следующий миг повторяет то же самое.

Человек без страхов доверяет коллективу, учитывая его положительные и отрицательные стороны. Дружелюбное общение позволяет людям проявиться с лучшей стороны, без оглядки на свои недостатки. Так же дружественно функционирует и двенадцатиперстная кишка – дуоденум.

Напряженные взаимоотношения в коллективе вызывают состояние напряжения в двенадцатиперстной кишке.

Первичным коллективом является семья, где закладываются отношения к любому коллективу. Чем меньше у человека времени для себя, тем враждебней он относится к коллективу и тем серьезнее поражается двенадцатиперстная кишка.

Напряжение, он же страх, не позволяет решить ни одной проблемы, ибо не дает разглядеть причину проблемы, а значит, ее суть. По мере роста напряжения возрастает неудовлетворенность, и болезнь усугубляется. Окончание желудка есть начало двенадцатиперстной кишки, следовательно, недоверие к окружающим властвует и в двенадцатиперстной кишке. Как только человек оказывается не в состоянии делать необходимые дела совместно с другими, так сразу смесь пищеварительных соков, скапливающихся в двенадцатиперстной кишке, теряет способность полноценно переваривать пищу. Когда пища в кишке успевает перевариться в количественном отношении, тогда и человек совместно с другими людьми заканчивает работу, но вот будет ли он удовлетворен качеством пищеварения, как, впрочем, и качеством работы, – это уже вопрос иной.

Количественное изменение пищи должно происходить в полости рта, пищеводе, желудке.

Качественное изменение пищи должно начинаться в двенадцатиперстной кишке.

У человека здорового так оно и есть. Качественное изменение предполагает изменение свойств. Это значит, что дуоденум старается уравновесить ошибочное, неуравновешенное, оценивающее отношение человека к вещам. Дуоденум учит нас тому, сколь необходимо для людей единение, чтобы иметь возможность развиваться дальше. Развитие подразумевает в первую очередь изменение качества жизни. Покуда мы будем всех и вся оценивать, мы останемся на материальном уровне и развиваться будем лишь количественно.

Как человек оценивает коллектив, так оценивает и пищу. В зависимости от того, насколько коллективу удается изменить ошибочное суждение человека, его двенадцатиперстная кишка превращает пищу в питательные вещества для тела. Это происходит, если человек не слишком выбит из колеи и позволяет себя переубедить.

Почему необходимо менять свойства пищи? Потому что ломоть хлеба и кусок мяса не могут попасть в мышцы и кости человека в том виде, в каком они лежат перед ним на тарелке.

«Своим» признается то, что похоже на тебя. Безоговорочно «своим» признается то, что безоговорочно похоже на тебя, то есть похоже настолько, что его не надо бояться. Пищу следует расщеплять для того, чтобы белки могли беспрепятственно воссоединиться с белками, жиры – с жирами, углеводы – с углеводами. То же относится ко всему остальному, что содержится в пище.

Подобно тому как мы делаем людей приемлемыми для себя, так же ведет себя и дуоденум. Поскольку орган он коллективный, то в одиночку ничего не делает, только с помощью желчного пузыря и поджелудочной железы.

Желчь расщепляет грубые структуры. Ферменты поджелудочной железы расщепляют тонкие структуры.

Как Вы уже знаете из предыдущей книги, в желчном пузыре скапливается мужской гнев. Желчь являет собой мужской гнев. Гнев происходит от ощущения беспомощности, из-за того, что человек не может делать того, чего желает, когда желает и как желает. Разгневанный человек не признает, что самым большим препятствием является он сам. Видит он только других, не себя. Поскольку мы живем также и в физическом мире, то выходит, что гнев неизбежен. Важно его высвободить в начальной стадии, а не держать при себе, взращивая в огромную сокрушительную силу. Размашистая поступь и легкость в работе, даже если кому-то это не нравится, способствует высвобождению гнева в зачатке. Человек, который старается потрафлять чужим желаниям, блокирует свое естественное движение, в результате чего желчь перестает вырабатываться во время приема пищи, как ей положено, либо вырабатывается, но не так, как надо. О подобном образе мыслей свидетельствует светлый цвет кала.

Желчь поступает из печени. Если в печени засело желание сокрушить и уничтожить все плохое, то желчь крушит и уничтожает пищу, отказывая ей в любви. Додумайте сами, что тело сможет усвоить из такой пищи. Тело нуждается в дружелюбном распределении – белки в одно место, жиры в другое, углеводы в третье. Это повышает эффективность и быстроту процесса переваривания. Из-за гнева же тело вынуждено из кучи мусора выискивать то, что ему необходимо. Даже обитатель свалки не в силах рассортировать всю гору мусора. Как же может справиться с этим тело? Неотсортированный мусор остается гнить в куче. Слизистая пищеварительного тракта должна смириться с подобным унижением. Должна, но смиряется ли – вопрос другой.

Кто во время еды отрекается от своей естественности в угоду утонченным манерам, у того нарушается естественное выделение желчи. Кто жрет как свинья, у того она точно выделяется. По-свински ест тот, в ком назрел протест против фальшивой благовоспитанности. Своими манерами за столом он желает выразить свой протест, желает спровоцировать конфликт, который вывел бы правду наружу. Чем протест сильнее, тем желчи выделяется больше. У человека, ведущего себя подобным образом, кал наверняка имеет темно-коричневый цвет.

Чрезмерное выделение желчи вызывает отрыжку. Отрыжка может сопровождаться столь противным запахом желчи, что с таким человеком никто не желает есть за одним столом. Это является прекрасным средством отпугивания неприятных людей, в обществе же людей приятных отрыжка заметно уменьшается, а если протест не чрезмерен, то и вовсе проходит.

Все, что человек в себе сдерживает, когда-нибудь перехлестывает через край. Порыв гнева вызывает конвульсивное опорожнение желчного пузыря, за чем следует отрыжка, которая ставит интеллигентного человека в очень неловкое положение. Во время еды это было бы еще простительно, но только не в ходе важного разговора. Отрыжку может вызвать любая напряженная ситуация, не имеющая никакого отношения к еде.

С усилением гнева человек начинает все чаще срываться. Кто скрывает кипящий внутри гнев за улыбчивой маской, у того желчь выплескивается в кровь. От желчных пигментов слизистая и кожа окрашиваются в желтый цвет. Подобно тому как к разгневанному человеку, который оскверняет любовь своей желчной злобой, эта самая злоба рано или поздно возвращается, так и желчь, вырабатываемая печенью, совершает круг и возвращается в печень, и печень заболевает.

Печень больна, если человек ненавидит государство. Ненависти предшествует ситуация, когда человек желает от государства что-то получить, но не получает и оскорбляется. Знание, что от государства все равно ничего не получишь, может сохраниться у человека еще от предыдущих жизней. Соответственно этому представлению он выбирает себе родителей, мыслящих подобным же образом, и в итоге печень у него заболевает еще в детстве. Кто клянет государство на чем свет стоит, тот клянет нездоровые ощущения всякий раз, когда они возникают, и печень у него не заболевает в полном объеме. Кто любит позабавить людей рассказами о свинских делах государства, тот должен быть осторожным в отношении еды и питья, иначе его вновь скрутит приступ печени.

Печень выводит из тела материализованную злобу и гнев. Их выведение блокируется страхом – страхом перед государством. Не будь этого страха, не было бы и ненависти к государству. Человек относился бы к государству с пониманием, ибо оно необходимо. Все болезни можно излечить, если сохраняется очистительная функция печени. Если же печень полностью отказывает, то для смерти иной болезни уже не нужно.

Как только прекращается выведение из тела ненужных продуктов жизнедеятельности, а значит, прекращается высвобождение злобы, оно же обращение плохого в хорошее – ведь в принципе все это одно и то же, – так тело умирает, чтобы духовный человек не погиб от рук земного губителя.

Следовательно, если кто зол как черт на одного человека либо нескольких людей, однако почитает государство и родину, как святыню, тот исцеляется от какой угодно тяжелой болезни. Если кто-то, например некий государственный деятель, выводит его из себя, и он отождествляет этого человека с государством, то злоба на государство в тот же миг принимается подтачивать его печень. Чем больше число тех людей, которых Вы считаете плохими, тем больше в Вашей печени плохого, ибо не кто иной, как люди, и образуют государство. Подумайте хорошенько о своем отношении к государству. Проведите параллели со своим здоровьем. Задумайтесь о болезнях, бытующих в кругу Ваших знакомых, – Вам ведь известен склад мыслей этих людей. Сейчас во всем мире большое число чрезвычайно тяжелых болезней, но мы этого не замечаем, поэтому в проблемах своей страны мы виним государство. Государство может быть каким угодно, но злоба человека к государству обитает в самом человеке и разрушает человека ровно в той же степени, в какой человек желает это государство разрушить.

Государство не может сделаться лучше, если от него только требуют и ничего не дают взамен. Если человек желает, чтобы его государство перестало существовать, то гибнет его печень. Вместе с печенью гибнет и тело, чтобы одним разрушителем государства стало на свете меньше. Государство нельзя сокрушить, его нужно изменять. Когда человек меняется сам, для него меняется и государство.

Если человек боится за государство, у него уменьшается печень.

Если человек злится на государство, его печень увеличивается.

Испуганный человек боится за государство, ибо от благополучия государства зависит его собственное благополучие. Страх вынуждает подмечать все, что составляет угрозу государству. Если желание быть хорошим не дает человеку излить свою желчь по поводу разрушения государства и унижения его граждан, то у него заболевает печень. Желчные протоки сужаются, если человек не желает выплескивать горечь, и желчь вынуждена проникать в кровь. Иного выбора у желчи нет. Собственное унижение притягивает чужую униженность, и в совокупности они образуют воспаление.

В государстве от этого ничего не меняется, однако человек со страхами попадает в еще большую зависимость от положения дел в государстве, ибо страх за государство растет. Чем страх сильнее, тем сильнее уплотняется в печени соединительная ткань, которая еще больше сужает желчные протоки. У человека, беспокоящегося за положение дел в государстве, печень может стать точно такой же, как само государство, и может случиться, что государство даст человеку новую печень. Взаимная приязнь оборачивается заботливостью.

Если же человек продолжает мыслить по-старому, то и новая печень держится недолго. В пересаженной печени развивается та же болезнь, из-за которой собственная печень оказалась непригодной. У кого страх за государство превращается в злобу на государство, тот зарабатывает прямо противоположные болезни, и тому государство новую печень не предлагает. И правильно делает, ибо такой человек новую печень не примет.

Печень, как и любой другой орган, не кусок мяса, который переносят из одного живота в другой. Печень также обладает сознанием, которое воспринимает то, что к нему относятся как к символу государства. Если сам человек этого не знает, печень его наставляет. Пересаженная печень не заболевает сразу после пересадки лишь в том случае, если личность донора оказывается сильнее личности реципиента. В этом случае с пересадкой печени у человека меняется характер. Меняется вплоть до неузнаваемости, да так, что человек уже не вписывается в собственную семью. Особенно если семья враждебна к государству.

Когда нас кто-то обижает, мы ждем помощи от государства. Если оно не бросается тут же на помощь, мы недовольны. Когда я говорю пациенту с больной печенью, что печень символизирует государство, он отрицает какую-либо злобу на государство. Когда я говорю ему, что он ненавидит несправедливость, он с жаром соглашается. Человек не понимает, что он отождествляет государство и несправедливость. Государство для него – творец законов, оно призвано обеспечивать благополучие своих граждан. Если не обеспечивает, значит, оно несправедливо. Опасаясь худшего, человек старается не злиться на государство, однако не может не злиться на несправедливость. Из страха перед государством человек не смеет выражать протест, что усиливает печаль из-за своей беспомощности. Сам же протест подавляется страхом прилюдно обнаруживать собственные ошибки и заблуждения. Так беспомощного человека одолевает бессильная злоба, она же печаль.

Печень – это средоточие злобы и гнева. Любая злоба начинается из-за беспомощности перед своими проблемами. Поскольку печаль являет собой скопление жидкости и отечность, то печень отекает. Стремясь скрыть свое жалкое положение в вопросе о несправедливости, человек желает скрыть от чужих взоров выпирающую наружу печень, его тянет загородить живот руками либо втянуть его в себя – лишь бы никто не заметил. Обе позы притягивают к себе внимание. Гордость не может этого допустить.

И гордый человек распрямляется, недоумевая, отчего так больно и нехорошо мышцам спины. Хочется сесть, развалясь поудобнее, тогда легче будет дышать. Устраивается, и впрямь становится легче. Подобное решение проблемы входит в привычку, и человек, вместо того чтобы двигаться, сидит сиднем, забившись в укромный уголок.

Все как будто в порядке. Отгоняя печальные мысли, человек не замечает собственных тяжких вздохов, которые свидетельствуют о чувстве вины. Замечают домашние, но когда спрашивают, в чем причина, человек отвечает, что все в порядке, только вот на душе тревожно от всеобщей несправедливости. Так человек заглушает печаль, и та превращается в тревогу. Отечность в печени уплотняется. А все потому лишь, что человек ждет, когда же восторжествует справедливость и повсюду будет наведен порядок. Чтобы устранить несправедливость, нужно заявить о ней во всеуслышание, и человек принимается жаловаться в полный голос. Чем громче в нем говорит обида на врачей, которые не могут излечить его от болезни, тем сильнее поражается печень. Чем больнее печень, тем невозможнее вылечить человека от какой бы то ни было болезни.

Если из всех Ваших злоб наибольшей является печаль из-за несправедливости, то Ваше нездоровье ограничится отеком печени, и более серьезной болезни уже не последует. Если Вы признаетесь в своей печали и не будете стараться ее заглушить, то не дадите повода для образования камней. Если Вы не лелеете втихомолку свою печаль, терпеливо дожидаясь конца несправедливости либо крушения государства, то не будет причины для возникновения рака. Вы просто-напросто делаетесь человеком, которого переполняет печаль из-за увеличенной печени. Если освободить печаль по поводу несправедливости, то пройдет и это.

Когда человек попадает в зависимость от государственной власти, развивается цирроз печени, при котором в печени разрастается соединительная ткань, характеризующаяся функциональной недостаточностью. Печаль из-за зависимости от государственной власти, она же жалость к своему государству, скапливается в брюшной полости в виде жидкости, в результате чего возникает асцит – водянка живота. Кто, несмотря на сожаление, все же любит свое государство, тот может прожить с циррозом долгие годы, если врачи удаляют жидкость из брюшной полости.

Будучи в США и Канаде, я занималась больными, которые, к моему удивлению, успешно преодолели раковое заболевание, а кое-кто и несколько разных раковых заболеваний, причем лечили их либо только хирургическим путем, либо в сочетании с химиотерапией и облучением. Их оптимизм не шел ни в какое сравнение с оптимизмом раковых больных в Эстонии. Я спрашивала себя, отчего у наших онкологических больных от первого же рака образуются метастазы, ведущие к быстрому летальному исходу, тогда как у американских рак словно блуждает по телу, и вместо метастаз развиваются новые формы рака.