Текст книги "Земля от пустыни Син"

5

Из электронного почтового ящика Тани:

Света! Пишу из Москвы, по горячим следам, пока свежо в памяти.

Я очарована всем увиденным. И хочу к вам еще-е-е!!!

Понравился Берлин?

Где я только не была! В последний день меня повезли даже в Потсдам. Получилось совсем неожиданно. Я случайно разговорилась с девушкой прямо перед входом в Пергамон. Она русская, приехала из Казани погостить в немецкой семье, в которой отец и два мальчика-близнеца. И на следующий день их отец позвонил мне, и мы все вместе поехали на экскурсию. Он очень приятный, учился когда-то у нас. Преподает в университете. Зовут Гюнтер.

Но сначала – в продолжение нашего разговора.

Я с тобой соверш. согл., что Вера – замечат. баба. И я очень благодарна тебе, что ты нас познакомила. Я считаю, что она наст. русск. баба, которая не только коня остановит, но и мужика вывезет на себе.

Таня, она мне как-то всю свою житуху описала.

«Мужичонка» ее – любимый муж, между прочим. Настолько любимый, что с ней плохо, когда он куда-нибудь уезжает на несколько дней. А до этого был другой, «интеллигент», отец ее дочери. С ним она рассталась без сожаления и вышла за этого, «мужичонку». И сама призналась в том, что он «от сохи». Так-то.

Он у нее, оказывается, пьет – все остальное очень хорошо. Но я считаю, что идеалов не бывает, у каждого свои проблемы и «скелеты в шкафу», главное – как человек себя ощущает изнутри. Это хорошо было показано еще в фильме «Экипаж» – помнишь, там был замечат. интеллигентный муж-пилот, а счастлива оказалась с орущим под душем «от сохи» мужичком.

Поэтому дай ей бог терпения и счастья. А что касается того, что он пьет, так это способ их сосуществования, иначе он не имеет смысла.

Она помогла мне в трудное время, когда я переехала в Карлсруэ и была совершенно одна здесь, работа – на полгода и квартира – на полгода. Что и как потом – полная неизвестность. И она морально поддержала меня тогда, за что я и благодарна ей и считаю своим долгом помогать тоже.

Далеко не все это делают и вообще, по-моему, лучше помогать друг другу и поддерживать друг друга, особенно если чувствуешь «ты и я – мы одной крови» (ой, как-то натуралистично, лучше – из одной «стаи»).

Хотя ее взгляды тоже расходятся с моими: у нее вбитое представление о превосходстве «нашей» культуры – вот она такая высокая, а все остальные должны смотреть снизу вверх.

Может быть, это исходит от ее профессии учителя.

Это просто тот же интеллигентский снобизм, о котором мы с тобой уже говорили.

В действ. это не снобизм, а некоторая ограниченность, что ли, нежелание понимать других, отсутствие широты взгляда. «Интеллигентщина», как известно, пренебрегала удобствами, ходила одетой как попадя, плодила феминисток в огромном количестве и считала, что нужно следовать их «идеям». Она сливалась и с определенной частью интеллигенции. Это была своего рода каста, которая существует у нас и поныне. Они все имеют абсолютно одинаковое мнение по опред. вопросам. Как они так гребутся под одну гребенку, не знаю. Масса заразительна.

Ты совершенно права. Видимо, это действ. не снобизм, а некоторая ограниченность, нежелание понимать других. Такие считают, что все должны поступать по их понятиям справедливости и правильности. Но это просто наши с тобой размышлизмы… Странно, что на Западе много подобных феминисток.

Свет, философский трактат, конечно, получился на тему интеграции.

Очень модную теперь.

Давай съедем, пожалуй.

Прочла ли ты книжку «Заметки эмигрантки»?

Света, буквально только что дочитала до точки. Что сказать? Конечно, интересная, и я благодарна тебе, что ты мне ее дала почитать. Там много из личного опыта и опыта других – это то, что со временем будут изучать и социологи, и культурологи, эту волну эмиграции. Но далеко не вся ровно написана в художественном отношении. Я с трудом осилила до конца. И знаешь, еще раз подумала, что, наверное, никогда бы не смогла вжиться в чужую культуру. Нет-нет, это не для меня совсем…

Кстати, что твой знакомый, о котором ты мне писала? Кажется, его зовут Гюнтер?

Гюнтер звонит ей, и Таня мчится через всю Москву в гостиницу «Космос»…

Она проваливается в сладкий сон.

– Ты уже спишь?

Таня чувствует, как он наклоняется к ее лицу и целует в ухо.

– Угу, – бормочет она, и полусознательно выпростав руку из-под одеяла, прижимает его голову к себе.

– Тебе нужно уже ехать, я вызову такси.

Но Таня лишь мотает головой. Она устала… Спать… спать…

И вдруг вскакивает от испуга: сколько времени?! Господи, что же это?! Сколько времени? Сколько она спала?

Вокруг полная темнота, только снизу, из-под занавески, пробивается свет фонарей.

Таня щелкает выключателем настольной лампочки: Боже, первый час ночи!

Она видит, что Гюнтер смотрит на нее, как будто и не спал.

– Я вызову такси.

Но она понимает, что это – конец.

– Зачем такси? – Она садится на кровати, поджав коленки к подбородку. – Не надо такси. Уже ничего не поможет.

Вся эта история продолжается целый год. И нужно что-то придумывать, сочинять правдоподобное. Но самое главное – она должна врать. Врать – Косте! Как она может обманывать его? Каждый день, каждую минуту ее мучают угрызения совести: дома – по дороге на работу – на работе – по дороге домой – дома. Замкнутый круг. И даже по ночам ей часто снятся какие-то чудовищные картины, как из фильмов ужасов: сплетения фигур, растений, тел людей и животных, в каких-то танцах, судорожных объятиях; рушащиеся здания и падающие самолеты, мешанина из груды обломков… От этого она просыпается. Прислушивается к дыханию Кости: спит? И сама еще долго лежит без сна. Как она может? Ее Костя, дети… почти взрослые дети… А она… Временами на нее «накатывает», и она чувствует себя полной воровкой. Отношения с Костей давно отчужденные. Он теперь редко задает вопросы, а она практически ничего не рассказывает дома. Иногда она ловит взгляды детей: в них недоумение, когда оба родителя обмениваются скупыми фразами за столом. Лева недавно… – кстати, когда это было? ну, да, в ту субботу – Лева что-то бросил вскользь, что у папы плохое настроение, потому что на работе, видимо, проблемы. И взглянул на отца как-то многозначительно. А может… может, показалось? Или… или у Кости тоже началась «личная жизнь»?.. И Лева что-то узнал? Дети ведь такие проницательные… И цветы – в последнее время Костя несколько раз приходил домой с цветами… А еще ее бабушка, помнится, говорила… Чушь, как всегда, в голову лезет! Господи, но если бы так… Ей сразу стало бы легче. Тогда не нужно было бы все время бояться, что кто-то что-то обнаружит. Двойная жизнь, которую она ведет, утомляет и страшит. Главное, что это связано с Костей. Ведь он все равно остается для нее особенным, мерилом многих ценностей. Но видимо, в их совместной жизни чего-то все-таки недоставало. Чего? Пожалуй, Таня ясно отдает себе отчет в этом: они были равными партнерами в игре… Она невольно сравнивает их, хотя они такие разные: Костя, высокий, всегда в галстуке, деловой, из мира бизнеса, – и Гюнтер, в руках которого она тонет… Что поделать со своими чувствами? Ей хочется любить и быть любимой. Но разве Костя не любит ее? И она – его? Да, но… но ей хочется другого: не партнерства, а подчинения, хочется испытать то самое чувство, от которого теряешь голову и которое не подчиняется ничьему желанию… Эгоизм? Глупости! Без этого жизнь будет скучной, лишенной эмоций… Если рассуждать прагматично, то Лева – уже взрослый, Катя заканчивает школу… Дети выросли… В конце концов, обязательства по отношению к ним выполнены, и теперь родители имеют право решать свою судьбу. Но все равно Таня не знает, как разрубить этот узел.

Она завела отдельную почту для имейлов, которые получает от Гюнтера. У нее еще один мобильник, который она прячет и по которому разговаривает только с ним.

Испытывать любовь – это ведь означает молодость. Она еще молодая, красивая… Но внутренний голос тут же останавливает и опять говорит ей, что это эгоистично. Она все понимает, но что она может поделать?!!!

Она поворачивается к Гюнтеру и устало повторяет:

– Не надо такси…

И они оба молча смотрят друг на друга.

Утром сквозь сон Таня слышит крик, который пронзает мозг: Аааааааааа!

Она отрывает голову от подушки: откуда?

Лоб сразу покрывается холодными капельками пота, позвоночник съеживается от этого крика. Аааааааа!..

Сверху – вниз.

И тут же – как будто звук падения чего-то… Чего?..

Затаив дыхание, она прислушивается к звукам, которые поднимаются снизу, от асфальта… Страшно думать о том, что сейчас произойдет…

Через несколько минут еще один звук – сирена «скорой помощи». Таня слышит, как хлопают дверцы машины. Потом – уже звук отъезжающей машины… Значит, она не ошиблась.

Ей страшно. Еще очень рано, думает она, и никто не слышал этих звуков… Только она… Страшно… С какого этажа, интересно? Звук долго летел… Кто-то так решил…

Таня лежит с открытыми глазами и часто бьющемся сердцем, до тех пор пока не начинает сереть потолок.

Ведь ей сегодня нужно на работу. Но если выходить из гостиницы сейчас, то опасно – загребут, как «ночную бабочку».

А дома? Что она скажет? Она даже не позвонила… Просто послала эсэмэску, что не придет… Ужас… ужас… Что будет?

И тут же отвечает сама себе: будет конец.

Из электронного почтового ящика Тани:

Дорогая Татьяна! Я поступила в этом году в университет. Больше не испытываю никаких трудностей с языком. У меня много новых друзей, и я вполне счастлива. Живу в общежитии; у меня замечательная комната, которую я постаралась сделать уютной, и я теперь абсолютно самостоятельный человек. Викэнды часто провожу у Гюнтера с его сыновьями. Они все очень милые, и я все больше и больше привязываюсь к ним.

У меня бойфренд. Он приехал в Германию, выиграв стипендию, и сейчас учится уже второй год, пишет замечательные стихи. Летом мы собираемся ехать вместе в Ирландию.

А как вы поживаете? Гюнтер говорил, что не так давно был по делам в Москве и виделся с вами. Ваша Лениза

Таня, дорогая!

Где ты? Как ты? Отзовись!

Я только что поставила последнюю точку в своем «труде» – книжке-путеводителе по земле Баден-Вюртенберг. Если хочешь, пришлю некоторые части текста для ознакомления. Света

Света! Я пока в Москве. Напишу обо всем подробно чуть позже. Таня

Дорогая Лениза!

Я рада твоим успехам, рада, что у тебя есть бойфренд. Ведь любить и быть любимой – это так здорово! Никогда не отказывай себе в этом. Твоя Татьяна

Она почти пробегает через вестибюль и – ни на кого не глядя, с высоко поднятой головой, под артобстрелом прицельных взглядов «людей в штатском», – быстро выходит через стеклянные двери на улицу.

Уф!

6

Из электронного почтового ящика Тани:

Дорогая Света!

Ты давно задаешь мне разные вопросы, на которые я не отвечаю. Но вот, наконец, собралась немного посвятить тебя в свою жизнь.

Боже мой, Света, как ты была права, когда говорила, что ничего нельзя утверждать, потому что не знаешь, как обернется!

Это был, наверное, идеальный вариант, о котором можно только мечтать: мы с Костей избежали сложных перипетий любовных треугольников и трагического накала страстей, сохранив привязанность и дружеские чувства. Более-менее, конечно, имея в виду ситуацию развода вообще. Каждый из партнеров нашел себе замену, поэтому никто морально не пострадал. Причем замена произошла практически одновременно. Между нами навсегда остается наше прекрасное прошлое – оно действительно было замечательным, Света. Такому можно только позавидовать. Но, видимо, ничто не может длиться вечно, эта полоса жизни закончилась, и можно только вспоминать о ней с нежностью и грустью. Человеческий организм требует перемен. Так я понимаю случившееся с нами обоими. Не знаю, женится Костя или не женится во второй раз, но у него есть женщина, которой он сильно увлекся. Поэтому в нашей ситуации никто не чувствует себя свиньей по отношению к другому, трагедии не произошло. Вообще в нашей с Костей жизни все всегда было ровно, без обломов. Даже странно, правда?

Когда-то мы с тобой долго дискутировали на тему интеграции, обсуждали твоих знакомых, у которых в одном флаконе оказались разные ценности, и я писала тебе, что не смогла бы влиться в чужую культуру. Теперь я бы только посмеялась над этим. Конечно, мне с моим английским было трудновато – я тут же старалась перейти на него, чего совсем не следует делать, если хочешь выучить язык. Но в конце концов я приложила максимум усилий и освоила немецкий. И вполне довольна своей работой, занимаюсь распространением русской периодики – работаю дистрибьютором в одной довольно крупной посреднической фирме, где пригодились все языки: и английский, и русский, и немецкий. Это – просто работа, за которую я получаю зарплату. На которую я могу существовать. Никаких высоких целей не ставлю: я научилась теперь относиться к работе как просто к необходимости зарабатывать и не ищу больше того, что хотела получать от нее раньше – удовольствия. Я поняла, что на западе люди в этом вопросе очень целенаправленны, они прагматично решают, чем могут в будущем зарабатывать себе на кусок хлеба: быть адвокатом, или врачом, или инженером, или ученым, или школьным учителем, или кем-то еще в соответствии с индивидуальными способностями. Они думают именно о том, как зарабатывать, а не о том, чем им, может быть, было бы интересно заниматься. Заниматься – это хобби, и ты можешь посвящать ему свободное время. Идеальный вариант, когда совмещается необходимое с приятным, но идеальное встречается редко. Правильно я понимаю, Света? У тебя больше опыта, и многое ты понимаешь лучше меня.

Лева пока живет с отцом, но приезжает регулярно. Он скоро защищает диплом, и, видимо, для него есть неплохая перспектива устроиться в Германии. Хотя я раньше замечала, что у него были трения с отцом, но причины не выясняла. Какие у них отношения сейчас, не в курсе, но, по-моему, более-менее ладят. Знаешь, у каждого ведь свои проблемы, своя жизнь, в которую никто извне не допускается.

А Катя выросла такая нормальная домашняя офисная девочка, выучила немецкий, работает секретарем в одной фирме, снимает квартирку и живет своей жизнью, меня в нее не посвящая, но иногда по праздникам навещает нас. И когда собираются все наши дети, получается большая и веселая компания.

Вот так все устроилось. Конечно, это несколько взгляд со стороны, пробежка по поверхности, потому что есть, разумеется, и шероховатости. Но без них жизни ведь не бывает, согласись.

Ты спрашивала меня не раз о Ленизе. Ты знаешь, это знаковая для меня девочка – мы с Гюнтером познакомились благодаря моей фантастической встрече с ней в Берлине. И для меня она как родная.

У Ленизы странная судьба. Мне кажется, она родилась для того, чтобы все время терять: в детстве она потеряла отца – он бросил семью; потом потеряла мать. Здесь все складывалось не так плохо. Гюнтер был ей всегда помощником и советчиком – ты ведь знаешь, какие немцы внимательные и чувствительные, как стараются помочь, как у них развито чувство вины. Впрочем, не мне рассказывать тебе об этом. Лениза поступила в университет, появился бойфренд. И я чем могла старалась помогать ей – по велению моего сердца. Но полтора года назад у нее обнаружили рак матки. У девушки, которая еще не рожала! Может быть, это генетическая предрасположенность к такому виду заболевания, не знаю, потому что у ее бабушки было то же самое. Ленизе сделали операцию. И хотя тогда ничего больше не обнаружилось и она вроде бы полностью поправилась, но после этого, можешь представить, она осталась одна, потому что молодой человек ушел – «слинял», по-нашему. Не могу сказать, что он мне нравился. Скорее, совсем даже не нравился. Бесспорно, он был не злой мальчик, но с большой заявкой на неординарность – она сквозила в каждом слове, в каждом движении. Однако меня раздражало в нем с первого мгновения, как я его увидела, не столько это, сколько его полное равнодушие к людям, безумный эгоцентризм, четкая математическая расчетливость во всем абсолютно, просчитывание каждого своего шага, без эмоций, без чувств, подчинение одной цели: выжить в этом мире любой ценой – живучесть у некоторых людей колоссальная. Не знаю, может быть, так и нужно – чтобы выжить? Ленизу он рассматривал, если я правильно поняла, как одну из ступенек, которую он преспокойно перешагнет, когда потребуется. Для меня все это было очевидно. Но не могла же я сказать ей об этом! Она была слишком влюблена и в него, и в его стихи. Стихи были такие же, как он сам: бесчувственные, неэмоциональные, просчитанные, немузыкальные – просто какие-то математические формулы, записанные буквами. Неинтересные. Хотя ему очень хотелось бы, чтобы думали, будто они если уж и не гениальные, то талантливые. Он четко просчитывал все до миллиметра, продумывал, как себя вести и выжидал подходящий момент, чтобы найти то, что ему может пригодиться в будущем, – холодно и расчетливо: устроиться. Неприятны мне такие люди. Ну, ладно, не обращай внимания, это я уж просто так, выговорилась по поводу некоторых людей и их отношения к другим людям. Хотя все, что я описала, сыграло свою роль: когда Лениза вернулась домой после операции, он просто исчез. И – точка.

Я не представляю, как она и физически, и психологически перенесла и операцию, и это предательство. В конце концов, мальчика понять, конечно, можно: зачем ему чужие проблемы, он испугался – так скажет каждый. Но чтобы вот так – просто исчезнуть?.. Конечно, мы все были с ней. Я утешала ее всеми возможными средствами. Она терпеливо, но безучастно выслушивала. И как-то раз сказала: «Интересно, где грань между реальной болью и воспоминанием о ней, как о далеком факте, когда боли уже не ощущаешь? Некоторые люди ведь смеются потом над тем, над чем они плакали. Вот я и хотела бы знать, в какой момент наступает этот переход от одного состояния к другому?»

Сейчас Лениза в Панаме – получила стажировку в университете. Пишет, что довольна работой в лаборатории, что у нее намечается интересная тема будущей диссертации. Но я не уверена, что со здоровьем все в порядке. Один раз она написала, что находится под наблюдением врачей, что, кажется, нашли еще что-то, но где точно – не пишет, имейлы давно не приходили, хотя я постоянно посылаю ей хотя бы несколько слов привета. Ведь она такая молодая для меня – почти ровесница моим детям.

Вот такие жизненные коллизии.

И я, постоянно вспоминая ее, думаю теперь, Светочка, что все остальные человеческие «трагедии» – ничто в сравнении с тем, что мы, например, видим по телевизору, когда дети, которые еще не могут как следует выговорить этого слова, произносят: «Я выкарлабкаюсь!»

Все наши переживания, страдания, разочарования, потери – разве они чего-то стоят по сравнению с этим?

Поэтому могу сказать точно: у меня все хорошо, просто отлично! А если шире, Света, – у всех нас все отлично!

Сегодня послала тебе по почте новогоднее поздравление. Знаешь, наступает момент, когда письма открывать уже и грустно, и страшно, и горько: что там?.. Поэтому я шлю теперь только праздничные открытки с напечатанными пожеланиями и веселыми картинками.

Соберешься в Берлин, сообщи.

С надеждой на скорую встречу —

Таня

Дорогая Татьяна!

Merry Christmas!

Начинается время поздравлений, поэтому поздравляю вас сразу со всеми грядущими праздниками: с Новым Годом, русским Рождеством и русским Старым Новым годом!

Я долго ничего не сообщала о себе, потому что практически была не в состоянии что-либо делать, а тем более подходить к компьютеру и отвечать на чьи-то письма. Я перенесла еще одну операцию – мне удалили левую грудь, так как там нашли опухоль, и это случилось вскоре после того, как я приехала в университет Панама-Сити. Поэтому все мои контакты с кем-либо на долгое время прервались. Но теперь я надеюсь, со мной все ОК, а Новый год – как раз тот случай, когда снова можно сказать всем: Привет, дорогие друзья!

Весь прошедший год означал для меня невыносимо тяжелую борьбу за физическое выживание: лечение, которому не было видно конца. Все мои знакомые и друзья, которых я встретила здесь, персонал больницы – от врачей до сиделок – всем им я благодарна за то, что они буквально день за днем выхаживали меня. Я не очень хорошо помню время, которое провела в больнице. У меня была слишком высокая температура и вполне вероятно, что большую часть суток я спала. Но и остальную часть года я провела в основном в постели или в гамаке, где я тоже спала, спала, спала…

Почему я оказалась в больнице? Скорее всего, это была реакция на химиотерапию, но кто может сказать точно? Во всяком случае у меня выпали все волосы на голове – остался голый череп, а руки и ноги выглядели такими прозрачно-худыми, что я не подходила к зеркалу, чтобы не видеть себя всю.

Потом я начала учиться ходить. Это было как ежедневное упражнение: шаг за шагом несколько ступенек вверх по лестнице – и несколько вниз, чтобы вернуть себе силы двигаться.

Однажды, когда я вот так медленно передвигалась по своему обычному маршруту с помощью моей подруги Изабель, мы услышали ГРОМКОЕ призывное «мяу». Я обернулась, чтобы удостовериться, откуда раздался звук, и заметила в углу лестницы очень грязного котенка примерно двух месяцев от роду. Как я могла оставить его здесь без всякой помощи, голодного, дрожащего от страха? Вы же знаете, как я люблю животных. Я тут же взяла его на руки, мы отнесли его домой и присоединили к двум другим кошкам, которые, конечно, принадлежат не мне, а Изабель, но которых я обожаю, и они меня, кажется, тоже. Итак, их стало три. Нового котенка я назвала Кэти – это девочка, с дымчатого цвета шерсткой и голубыми глазами. Но издали она вся кажется голубоватой. Она очень изящная в движениях, грациозна, а когда сидит, похожа на статуэтку.

Через два месяца я, наконец, отважилась сделать первую дальнюю вылазку. Плавание на лодке среди крокодилов уже не кажется мне таким экзотическим, как в первое время. Поэтому Изабель повезла меня на экскурсию в Портобело – посмотреть на старинные крепости, которые остались от испанцев.

А в марте, чтобы полностью убедиться в том, что я уже способна двигаться, как и раньше, мы с Изабель и ее бойфрендом Роберто предприняли отчаянную многочасовую поездку верхом в «горы» Серрания-де-Табасара – туда, где они уже не такие высокие и постепенно переходят в холмы, но где практически нет дорог для путешественников, а под ногами не чувствуешь ровной земли. Это было полное сумасшествие с моей стороны, потому что нужно было искать узкие тропинки, которые то карабкались вверх, то круто спускались вниз, а я никогда не училась, как править лошадью. Поэтому я постоянно съезжала на один бок, что со стороны, наверное, выглядело ужасно смешно. Но мне было совсем не до смеху, а оставалось лишь положиться на счастливый случай, вцепившись в повод, который был перекинут через шею лошади и стягивал мою руку мертвой петлей – только это мне и помогало. Но лошадь была удивительно терпелива к седоку и спокойно продвигалась вперед.

К довершению всего место оказалось слишком опасным: узкая тропинка, карабкающаяся среди практически вертикальных, скользких утесов и опоясанная в целях безопасности всего лишь канатом; к тому же в любую минуту мы рисковали свалиться вниз, в воду, так как в долине протекала река. Но лес вокруг был так прекрасен! И я мечтала найти какое-нибудь растение, которое еще не изучала.

Взобравшись наконец на самый верх, мы увидели нечто изумительное по своей красоте: извергающийся высоко вверх фонтан воды – что-то вроде гейзера. Оказалось, что перед нами уникальное природное явление, когда вода с гор собиралась в резервуаре, образовавшемся под пещерой, и через небольшое отверстие в камнях с силой выбивалась на поверхность. Струя воды, бившая вверх с равномерными интервалами, достигала, может быть, десяти метров, если не больше, и была видна далеко вокруг. Ничего подобного я никогда еще не видела!

После такого пути, который пришлось преодолеть, я, кажется, почувствовала себя вполне здоровой, ко мне вернулась прежняя моя энергия, силы. И врачи смогли, наконец, сделать имплантацию. Имплантант помещают под грудную мышцу и наполняют раствором каждые две недели, чтобы расширить материю. Я не буду описывать вам все нюансы, скажу только что это исключительно болезненная процедура, после которой я не могла двигать левой рукой и предплечьем по меньшей мере в течение двух месяцев.

Сейчас боль прошла совсем и с рукой все в порядке. А грудь выглядит вполне нормально, никто ничего не заметит. Временами я даже забываю о том, что она искусственно выращена.

Дом, в котором я снимаю комнату (и Изабель тоже), старый. Много лет назад хозяин делал в нем ремонт. Но с тех пор все давно облупилось, хотя вообще дома здесь содержатся в идеальной чистоте. После бесполезных препирательств с хозяином я решила выкрасить мою комнату сама и предложила Изабель сделать то же самое в своей комнате.

Я притащила лестницу и медленно стала водить валиком с белой краской вдоль стен. Это было так тяжело, я едва могла заставить руки подчиняться мне. Но ничего – через неделю я осилила и это. Я долго решала, какого цвета сделать все остальное, чтобы не казалось таким однообразно бело-больничным, а создавало бы настроение. А потом взяла красную краску и сантиметр за сантиметром стала красить сначала дверные проемы, потом плинтусы, оконные рамы, а наверху, по самым потолком, выкрасила также красным и карнизы. Получилось просто отлично – моя комната заиграла теперь контрастными цветами и стала казаться веселой. Оставался пол. Кэти сидела и внимательно наблюдала за моей работой. И вот, когда мой красивый красный пол был полностью готов и, подсыхая, блестел на солнце, а я отвернулась, чтобы убрать кисти и банки, она – любопытство победило – решив проверить, что же это такое происходит, ринулась вперед по свежевыкрашенной поверхности, оставляя следы от всех четырех лап! Думаю, подобные трюки достойны мультфильма. Итак мгновенно проносится в голове: первое – как схватить кошку; второе – срочно найти книжку, в которой описывается, как безопасно для жизни удалить масляную краску на лапах и шерсти животного! Но пока я все это соображаю, Кэти, брезгливо отряхивая налипшую краску, уже взобралась на самый верх лестницы, оставив аккуратные красные следы на каждой ступеньке, и улеглась голубым пятном под самым потолком, свесив измазанные лапы вниз. А если сейчас ей вздумается их облизывать?!!..

Но, несмотря ни на что, комната получилась отличной… хотя и с историческими следами лап Кэти в самом центре, которые я навсегда оставила в том виде, как они есть. А шерсть пришлось просто выстричь обыкновенными ножницами, что, конечно, ей совсем не понравилось.

Вы знаете, что в скором времени я должна была бы вернуться в Берлин – срок моей стажировки уже заканчивается. Но мне предстоит пройти еще одно обследование – теперь оно касается моей правой груди. Мне предлагают сделать это здесь, в Панаме, – на этом настаивают врачи, которые оперировали меня и хорошо знакомы с течением болезни, поэтому изменить ничего нельзя.

А уж после всего я, наконец, вернусь и обязательно привезу семечко какого-нибудь экзотического дерева, чтобы посадить его своими руками, чтобы оно дало росток на новой земле.

Счастливого Нового Года всем!

Обнимаю!

Лениза и голубая кошка Кэти