Текст книги "Любовь дарующие: рассказы о любви, надежде и мурчащих котах"

Не работай страусом!

– Анечка, где ты сейчас? Маме совсем плохо, она тебя ждет!

Голос у отца звучал глухо, как будто издалека. Аня сжала телефон:

– Папа, я уже в аэропорту, бегу на выход. Папа, держись, я буду через час. И держи маму, прямо за руку держи, не дай ей уйти!

Аня неслась к выходу, не разбирая дороги, иногда прокладывая себе путь локтями. Легкая сумка-рюкзак колотила по спине. Скорее! Она должна успеть!

Как же злилась она на отца сейчас! Почему промолчал, почему не сказал раньше?!

О том, что у жены плохой прогноз, Иван Леонидович узнал месяц назад. Хотел было сразу позвонить детям, но Любовь Валентиновна была против:

– Ванечка, ну что их дергать? Анюта с Алиночкой занята, ей и так тяжело. А Юра на работе. Приедут и что? Будут сидеть возле меня? Не хочу! И вообще, нечего меня раньше времени оплакивать. Давай-ка лучше чемодан собирай!

– Любаша, ты что придумала?

– Я хочу на море! Пока еще я могу, пока еще чувствую хоть что-то, кроме боли. Поедем, а? Помнишь, как мы с тобой за Анюткой ездили? – Люба рассмеялась. – Вот туда же и поедем.

Две недели они провели на юге. Тихонько гуляли по набережной, сидели в кафе, дышали осенним воздухом. Погода порадовала. Яркое солнышко, синее море. Любовь Валентиновна замирала, глядя на снующие по заливу яхты, детвору, которая готовила суденышки к соревнованиям, проходящим в это время в Геленджике. Вокруг кипела жизнь, и она была немножко к ней причастна. Деятельной, суетливой, бесшабашно-веселой.

– Подержите, пожалуйста! – мальчишка лет десяти-одиннадцати вручил ей весло и нагнулся, чтобы зашнуровать кроссовок. С ветровки капала вода, волосы были взъерошены. – Спасибо большое!

Мальчуган забрал из рук Любы весло, задорно подмигнул и бросился по набережной догонять свою группу.

– Такие забавные! Маленькие, а уже яхты водят, – Люба смотрела вслед мальчугану. – Что-то устала я, Ванечка, пойдем-ка в гостиницу.

Они дошли до отеля, где остановились, и поднялись в номер.

Иван Леонидович смотрел, как спит его жена, и плакал. Тихо, чтобы не потревожить, чтобы не услышала.

Они познакомились, когда ему было двадцать пять, а Любаше исполнилось двадцать. Молодой перспективный летчик и студентка педагогического института. Свадьба, дети, жизнь… Хорошо жили, как говорят, душа в душу. Вот только… мало! Как же мало!

Иван Леонидович смахнул слезы и тихонько вышел из номера.

– Девушка, милая, где тут у вас цветы можно купить и есть ли рядом кондитерская?

Через час Люба открыла глаза и ахнула:

– Ванечка, какая красота! – в вазе на тумбочке стояли ее любимые белые розы. – О, и вкуснота! Ваня, корзиночки! Мои любимые! Спасибо, дорогой!

Они пили чай, сидя на балконе и любуясь закатом.

– Ванечка…

– Что, родная?

– Я хочу, чтобы ты меня сейчас послушал и не перебивал.

– Хорошо.

– Когда меня не станет…

– Люба!

– Ты обещал! Слушай! Так вот, когда это случится, я хочу, чтобы ты не работал страусом.

Они улыбнулись. Это была старая шутка. Их шутка. Когда-то, думая о переводе в другой экипаж, Иван задумался и уже готов был отказаться от повышения, так как не хотел перемен. И вот тогда Люба ему сказала:

– Не работай страусом! Или всю жизнь просидишь под одним кустом, на одном месте. Хватит прятать голову в песок! Подними ее повыше и шагай подальше!

С тех пор на любое сложное решение они друг другу напоминали:

– Не работай страусом!

– Ну так вот! Живи дальше! Не замыкайся в себе, не сиди на одном месте. Вспомни все, что ты хотел сделать, когда появится время. Сделай! Не садись рядом с Аней. Я знаю, что ты поедешь к ней, будешь помогать с Алиночкой. Все правильно! Но не садись с ней рядом в своем горе! Ей нужна будет поддержка, утешать тебя сил у нее просто нет. Держи ее! Ты сильный, ты справишься! И еще… Ванечка, когда пройдет время, ты сам поймешь когда… Ты посмотри по сторонам… И я буду где-то там очень рада, если ты не останешься один, а рядом будет человек, который тебя поймет и примет таким, какой ты есть, – Любовь Валентиновна улыбнулась. – Ох и повезет же ей!

– Любаша!

– Все, ничего не говори, просто запомни, что я сказала, хорошо? Обещай мне!

– Обещаю, родная, обещаю! – Иван взял руку жены, которая стала уже совсем прозрачной, легкой, и поцеловал.

Анна сидела в такси и мысленно подгоняла, сама не зная кого или что. То ли машину, то ли водителя, то ли дорогу, то ли того, кто там, наверху, наблюдал за этим миром.

«Пожалуйста! Мне бы только успеть!»

Холодный дождь со снегом лупил по окнам машины, заливал лобовое стекло.

– Погода разгулялась, давно такого не было! – водитель пытался удержать машину на поворотах, но Аня чувствовала, как колеса скользят по наледи.

Наконец они остановились у больницы.

– Спасибо!

– Здоровья вам и близким! – водитель сочувственно улыбнулся и тронул с места.

Аня бежала по коридорам, пытаясь отыскать нужное отделение. Быстрее! Успеть!

Палата… Так страшно зайти, увидеть… Аня выдохнула и открыла дверь:

– Мамочка!

– Анюта…

Аня смотрела на маму и почти не узнавала ее. Этот седой легкий ангел ее мама? Она взяла в руки мамины ладони.

– Ты приехала… Ванечка, принеси мне попить, пожалуйста…

На тумбочке стояла полная бутылка воды, но Иван Леонидович покорно вышел из палаты.

– Анюта! Слушай меня! Я люблю тебя, больше жизни люблю тебя и Алиночку! Прости, что мало помогала…

– Мама, да ты что! Только ты и была рядом, ты да папа!

– Слушай меня… тяжело говорить… Папа! Папе будет очень плохо, очень сложно, я знаю. Аня, обещай мне, если он кого-то встретит – ты дашь добро и поддержишь его!

– Мам, обещаю!

– Берегите друг друга! Все вы! Юру обними за меня! А сейчас иди, иди, позови мне папу и посиди в коридоре. И шапку сними, она вся мокрая, простынешь…

Аня до крови закусила губы и вышла из палаты.

Иван Леонидович сидел на стуле очень ровно, глядя прямо перед собой. Аня подошла и стиснула его плечо:

– Пап, она зовет тебя. А где Юра?

– Прилетит завтра. Дела какие-то у него.

Отец наклонил голову, прижался на секунду щекой к руке дочери и встал.

– Посиди здесь.

Любовь Валентиновна ушла ночью. До последнего ждала сына, держалась. Юра приехал только к обеду следующего дня.

Печальные хлопоты… Потом несколько месяцев, пока улаживались дела с продажей квартиры и покупкой новой, в другом городе, рядом с Аней.

– Деда, а мы сегодня в парк или на качели?

– Мама сказала, что в парк, Алинка, поэтому туда. Мы орешки взяли?

Внучка деловито протопала к коляске и пошарила в кармашке.

– Вот! – в руках у нее был пакетик с орешками и семечками.

– Отлично! Белочки тебя теперь точно будут рады видеть! Залезай в коляску и поехали.

– Деда, а можно я сама пойду?

– Можно! Только если устанешь – сразу скажи!

– Ладно!

Трехлетняя Алинка затопала рядом с дедом, который, приноровившись под ее шаг, медленно шел, внимательно наблюдая за ребенком. Уже два года он живет с дочкой и внучкой, помогая во всем. Квартиру, которую Иван Леонидович купил, он сдал и отдает деньги Ане, на Алинку.

Алина родилась раньше срока и с целым букетом диагнозов. Со временем часть из них сняли, но самый главный, связанный с маленьким сердечком, остался. Две сложные операции пройдены и впереди еще одна. Девочку берегли как хрупкую хрустальную статуэтку.

Жизнь в браке у Ани не сложилась. Муж красиво ухаживал, добиваясь внимания, но после свадьбы показал себя не с лучшей стороны. Аня работала, тянула семью, а Никита искал себя. Долго искал, почти два года. А потом получилась Алина. Последней каплей для Ани стала фраза:

– Если родится больной – домой забрать не позволю!

У Ани в тот момент просто пелена с глаз упала. Почему? Почему она с этим человеком до сих пор? Ни внимания, ни поддержки. Живут они в ее квартире, доставшейся от бабушки, тратят ее деньги. Если что-то муж и зарабатывает, то это сугубо его доходы, она их не видит. И теперь он диктует ей, жить или нет. Какая жизнь ее ждет без ребенка? Она не показала вчерашние результаты обследования, ведь это неокончательно, пока все неясно. Откуда он знает? А если не знает, то что это было? Почему она все это терпела? Любила? Наверное… Именно так, в прошедшем времени. Аня собралась с духом и указала Никите на дверь.

Он успокоился не сразу. Приходил, трепал нервы, мог явиться нетрезвым. Но на седьмом месяце Аня получила результаты скрининга и позвонила ему сама:

– Никита, у нашего ребенка порок сердца. И оставлять в роддоме я его не буду! Ты будешь участвовать в воспитании и содержании?

– Я тебе уже все сказал по этому поводу! Или он, или я!

– Не ты, сам понимаешь…

Аня сбросила вызов и погладила живот.

– Мы справимся! Да, малыш? Мы сильные!

Тогда она еще не знала, что будет дочь.

– Девочка! Поздравляю тебя, мамочка! Это хорошо, девочки – они сильные! – акушерка погладила Аню по руке.

Алинка и правда была сильной. Очень сильной. Боролась за жизнь так, как многие взрослые не могут.

Руки у Ани иногда опускались, сколько пришлось пройти бюрократии и препятствий на пути к операциям или реабилитации каждый раз. Но она смотрела на свою дочку, которая не сводила с мамы васильковых, ярко-синих бабушкиных глаз, и поднимала голову повыше.

– Не буду страусом!

Три года бесконечной борьбы, и ее дочка может ходить, даже немножко бегать, хоть и замирает каждый раз у Ани сердце от этого. И так как двигаться много нельзя, Аня много времени проводит с Алинкой за книжками, поделками, рисованием. Алина умненькая, уже все буквы и цифры знает, прекрасно говорит. А не так давно дедушка купил ей синтезатор, и Аня нашла преподавателя. Музыка всегда завораживала девочку.

Аня выглянула в окно и увидела возвращавшихся с прогулки отца и дочку. Она вытерла руки и пошла открывать:

– Нагулялись? Скоро Ольга Олеговна придет, раздевайтесь, руки мойте. Дождемся и будем обедать.

Ольга Олеговна – участковая медсестра. Свой человек в семье. Именно она оставалась с девочкой, когда Аня летала проститься с мамой. С рождения Ольга присматривает за Алинкой. Некоторые курсы препаратов, те, что было можно, она колола ребенку дома, чтобы лишний раз не ложиться в больницу.

Когда-то она первый раз появилась на пороге Аниной квартиры, уставшая, раздраженная. Только что с другого вызова, где мать ребенка накричала на нее за опоздание. Невозможно объяснить, что участок большой, сезон простуд, а она на своих двоих и болит спина.

Аня тогда внимательно посмотрела на нее и спросила:

– Можно я предложу вам чаю? Вижу, что вы очень устали. Пожалуйста, не отказывайтесь!

Ольга Олеговна удивленно посмотрела на Аню:

– Спасибо! Вы у меня последние на сегодня. Не откажусь.

Так и началась их дружба. Ольга Олеговна была чуть моложе Аниной матери. Личная жизнь не сложилась, муж рано погиб, детей не нажили, а замуж она больше не хотела. Очень сложно всегда сходилась с людьми. Аня покорила ее своей открытостью и душевной теплотой. Ольга смотрела на эту девочку, которая годилась ей в дочки, и удивлялась сочетанию хрупкости и нежности с несгибаемой волей и твердым характером. Как-то само собой получилось, что она стала для Алинки еще одной бабушкой.

– Ты моя лечебная бабушка! – хохотала Алинка.

Иван Леонидович заглянул на кухню:

– Анюта, я тебе кое-что сказать хочу.

Аня улыбнулась:

– Пап, да знаю я. Конспиратор из тебя еще тот! Ты про Ольгу?

– Да, дочка… не знаю даже, как и начать…

– Папа, посмотри на меня! – Аня погладила отца ладонями по щекам. – Я буду только рада, правда! Вы очень друг другу подходите. И маме бы Ольга понравилась… – тихо добавила Аня.

Отец молча обнял Аню, погладил по голове и отпустил.

– Так у нас сегодня сватовство? – Аня хитро прищурилась.

– Ну что ты в самом деле? Какой из меня жених?

– Замечательный!

Пару месяцев спустя Ане позвонил брат:

– Привет!

– Привет, Юра!

– Мне поговорить надо с тобой и с отцом. Мы приедем послезавтра с Настей.

– Хорошо. Что-то случилось? Голос у тебя…

– Потом расскажу! – Юра повесил трубку.

Через два дня Аня встречала брата с женой на вокзале.

– А где отец?

– Дома с Алиной.

– Как дочка?

– Хорошо, – Аня вела машину и коротко отвечала на вопросы. Юра никогда не интересовался племянницей, вряд ли и сейчас ему это было интересно.

Настя молча сидела рядом с мужем.

Дома Аня накрыла стол и присела, поджав ногу, на край стула, приготовившись выслушать, зачем же приехали такие редкие в ее доме гости.

– Аня, папа, у меня проблемы. Сами знаете, что время сейчас непростое. Многие теряют свой бизнес. Вот и у меня сейчас сложности. Мне нужна помощь.

– Какая, Юра? Я бы рада, но ты же знаешь мои доходы.

– Речь не о тебе.

– А о чем?

– О квартире отца. Папа, я приехал, чтобы попросить тебя продать квартиру и помочь мне.

– Сын, я бы и рад, да только…

– А что «да только»? – вмешалась Настя. – Вы же живете у Ани, на всем готовом. Зачем вам квартира-то? И потом, Юра старший сын, он имеет полное право на наследство. Вы же не выделили ему долю после продажи квартиры, в которой вы жили с Любовью Валентиновной. Так что к этой квартире он имеет непосредственное отношение.

Иван Леонидович побледнел. Невестка никогда не позволяла себе такого тона в разговоре. Видимо, проблемы и правда серьезные.

– Видишь ли, Настя, я живу не здесь, а у себя теперь. Потому что я не один.

Юрий с женой ошарашенно переглянулись.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что живу не один. Месяц назад мы расписались с Ольгой.

– Да как ты мог! – Юрий вскочил. – Ты! Предатель! Ты предал память мамы! А ты куда смотрела? – накинулся он на сестру.

– А ну-ка сядь! – очень тихо сказала Аня. Юра изумленно посмотрел на нее. – Сядь и не кричи в моем доме!

Настя открыла было рот, но Анна так глянула на нее, что та сочла за благо промолчать.

– А теперь очень внимательно оба меня послушайте. С чего вы взяли, что имеете право диктовать папе, как жить? Рассуждать про память мамы? Где ты был, когда она тебя ждала? Какие дела важнее были, чем приехать и попрощаться? А вот если бы ты соизволил появиться, то знал бы, что отец сейчас выполнил волю мамы, которую она озвучила и мне.

Голос Ани звенел от сдерживаемой ярости. Все, что накопилось за эти годы, вся та несправедливость, которую испытала она по отношению к себе, к Алинке и которая теперь угрожала отцу, спрессовалась в огромный ком боли и гнева, готовый обрушиться на голову любого, кто посмеет сказать, что они не имеют права надеяться, любить, быть счастливыми. Просто потому, что кому-то кажется это неуместным или неправильным.

– И ни ты, ни твоя жена не имеете права диктовать отцу, как ему жить и что делать!

– Да может, он просто не в своем уме? Ты не думала об этом? Кто женится в таком возрасте и что там за охотница до таких стариков? Или не на стариков? Зачем он ей сдался? На квартиру позарилась?

– Не смей! – Анин голос зазвенел такой нотой, что Юра растерянно сел на свой стул. – Не тебе судить! Ольга – порядочный человек, а ты, не зная ее, позволяешь себе говорить гадости. Я уж молчу, что ты сейчас сказал про папу. Ты меня удивляешь… Вроде одни родители нас воспитывали… А что ты скажешь, если сейчас я потребую свою долю наследства? Мне она, как ты понимаешь, нужнее, на кону не бизнес.

– Мне не хватит половины стоимости квартиры.

– Ты не понял. Ни половины, ни даже третьей части ты не получишь. Научись решать свои проблемы сам. Все, разговор закончен. Когда одумаешься и перестанешь предъявлять претензии, я буду рада тебя видеть.

Настя вскочила с места и уже готова была обрушиться на золовку, как вдруг муж схватил ее за руку:

– Мы уходим!

– Счастливого пути! Позвони, как доберетесь.

Аня сдвинула брови и глянула на Настю.

– Еще вопросы?

– Нет! На нашу помощь можешь не рассчитывать! – Настя пошла красными пятнами.

– Как скажешь. Не рассчитывала раньше и теперь не стану.

Настя, фыркнув, вылетела из кухни.

Юра задержался на секунду на пороге и внимательно посмотрел на сестру и на отца.

– Счастливо оставаться.

Хлопнула дверь, и Иван Леонидович опустил плечи.

– Пап!

– Все, дочка, все… Я в порядке. А ты у меня, оказывается, львица, – он улыбнулся сквозь слезы. – Спасибо, родная!

Аня обняла отца и выдохнула.

– Пап… Он поймет. Дай ему время.

Прошел год.

По лесной тропинке, которая вела к дачному поселку, бежала босоногая девчонка. Две косички смешно прыгали по плечам. В руках у нее была большая эмалированная кружка, доверху наполненная земляникой.

– Алина, грохнешься – не плачь! Все ягоды растеряла! – Аня рассмеялась, глядя, как дочка оглянулась и перешла на церемонный шаг. За ней тянулась ярко-алая дорожка из ягодок. – Из чего бабушка Оля теперь пирог печь будет?

– Мам, ну тут еще много осталось! Нам хватит!

Аня пригладила растрепавшиеся волосы дочки и чмокнула ее в нос.

– Ладно, давай мне кружку и беги! Дед уже, наверное, качели закончил делать, пока мы в лес ходили.

Алина сорвалась с места. Аня снова рассмеялась и пошла вслед за дочкой к даче Ольги Олеговны, где они проводили отпуск.

За последний год много чего случилось.

Алине сделали последнюю операцию, и хотя проблемы еще оставались, они не шли ни в какое сравнение с тем, что было. Ольга Олеговна ездила с девочками в Москву и выхаживала Алинку вместе с Аней, ни на минуту не отходя от девочки. А когда они вернулись, Ольга продала свою квартиру и купила просторную теплую дачу.

– Ребенку нужен свежий воздух!

Юра решил проблемы с бизнесом и на новогодние праздники приезжал к отцу, чтобы помириться. Правда, один. Настя отказалась ехать наотрез.

– Еще не вечер! – Аня похлопала брата по руке. – Все наладится. Главное, что ты здесь.

Аня подошла к калитке, в которую упиралась тропинка, и, открывая ее, услышала:

– Деда, выше! Еще выше! Я почти вижу речку!

Алинка хохотала, сидя на качелях, которые раскачивал дед. Ольга Олеговна накрывала чай в беседке.

– Не свались только, держись крепче! – она прикрыла ладонью глаза от солнца.

– Ба! Пирожка можно?

– И суп можно тоже! Слезай, вон мама идет, будем обедать. А потом будем печь сладкого «пирожка» с тобой. Ты же ягодки принесла?

– Да! Только не все, потеряла немножко.

– Значит, будем делать маленькие пирожки.

– А ты хитрая!

– А то! И кашу из топора тебя тоже научу варить.

– Как это? – Алина раскрыла рот.

– Вечером расскажу, беги руки мыть.

– Дедаааа! А у нас топор есть? Бабушка будет кашу варить! Только, чур, не манную!

Отложенная жизнь

– Мам, можно я возьму конфету из коробки? Одну! Пожалуйста! – Оля лисой вилась у шкафчика, куда Ира спрятала с таким трудом добытые сладости.

– Нет! Это на стол. Сейчас все съешь – на Новый год ничего не останется.

Оля надулась. Какая разница, когда съесть конфету? И не все же она просит, а всего одну! Почему мама всегда так? Если что-то вкусное, так на потом, если что-то красивое, то «на выход». А так хочется взять конфету, надеть новое платье, которое привез из командировки в Москву папа, и пойти в гости к Ленке. Почему-то ей мама не запрещает носить в садик новые вещи. Правда, Оля как-то слышала, что она их дочке не покупает, а сама шьет. Ну и что? Зато Ленка самая нарядная всегда в группе. А Оля ходит в стареньком платье в горошек, которое уже совсем ей надоело.

Тогда Оля еще не знала, как сложно давались все эти конфеты и наряды ее родителям. Мама Оли работала в библиотеке, а отец был инженером. С раннего детства Оля слышала слово «достать». Это означало, что у них появится что-то новое, то, чего не купить в магазине. Так у нее появились красивые туфельки, а у мамы новые сапоги. Правда, после их покупки пришлось почти месяц есть одни макароны и картошку, но мама была так счастлива, что первые дни даже не носила обновку. Любовалась только. Почему-то именно эти сапоги так запомнились Оле, что, даже став взрослой, она помнила каждую царапину и сбитую набойку, которые появлялись на них.

Время шло, и скоро все вокруг изменилось. В магазинах появилось все что душе угодно, и не было больше проблемы купить себе новую одежду или побаловать ребенка сладостями. Проблемой стали деньги. Оля училась в восьмом классе, когда отец, придя как-то с работы, радостно сообщил:

– Меня взяли!

Она тогда еще не знала, что это значит, но то, как радовались родители, предвещало что-то хорошее. Так и оказалось. Совместное предприятие, на котором теперь работал отец, занималось электроникой, и его таланты пригодились там, как никогда и нигде до этого. Ольга видела, как что-то изменилось в ее вечно задумчивом, часто недовольном отце. Он наконец-то нашел применение своим талантам и открыл в себе новые. Оказалось, что он отличный организатор, и скоро его карьера пошла в гору.

Жить стало легче. Мама уже не сидела по вечерам с тетрадкой, пытаясь выкроить хоть что-то из семейного бюджета на обновку Оле. Появились первые джинсы, модные кроссовки и прочее. Оля отказалась от мысли уйти в училище после школы, чтобы начать работать как можно раньше, и решила поступать в вуз. Родители ее полностью поддержали. Она, просидев над учебниками два года, забыв про дискотеки и подруг, блестяще сдала экзамены и стала студенткой. Вот теперь можно было бы и расслабиться, но Ольга решила иначе. Сначала учеба и хорошая работа, а потом все остальное. И это ей тоже удалось. Красный диплом, хорошее место, куда устроил ее отец благодаря появившимся к тому моменту полезным связям. Казалось – вот оно. Все исполнилось! Можно подумать теперь о себе, возможно о семье. Но Оля и тут решила по-другому. Карьера! Чтобы уже никогда больше не думать о том, что есть, что надеть, где жить… И с этим она тоже успешно справилась. Родители не могли нарадоваться на дочь. Умная, успешная, сама купила себе квартиру и машину. Ездит отдыхать за границу. Вот только… Одна…

Но Ольгу это не смущало. Она никогда не была пай-девочкой, и поклонников у нее хватало. Другое дело, что серьезные отношения она заводить не спешила. Зачем? Пока молодая – надо столько всего успеть. А дети пойдут – уже будет не до того.

Первые серьезные отношения сложились у Ольги только к тридцати пяти. Они с Виктором были коллегами, много лет просидели в соседних кабинетах, но общались постольку поскольку. Ольга даже подумать не могла, что нравится Виктору. Тот был видным, очень привлекательным и умным. Это то, что в мужчинах Оля ценила больше всего. Виктор, не решаясь напрямую озвучить свои мысли «Снежной королеве», как окрестили Ольгу коллеги, не стал долго ходить вокруг да около, когда на одном из корпоративов Ольга в танце положила ему свою, уже слегка захмелевшую, голову на плечо.

– Выходи за меня. Мы оба успешны, возраст уже поджимает. Пора семью создавать. Ты давно мне нравишься. И даже больше, чем нравишься. Оль, я люблю тебя!

Ольга тогда тихо засмеялась:

– Витя, ну что за глупости? Какие наши годы?! Все успеем.

А утром, проснувшись, Ольга внимательно посмотрела в глаза Виктору и вдруг, неожиданно для самой себя, услышала свой голос:

– Я согласна.

Пышная свадьба, плачущая от счастья Ирина, которая уже не чаяла увидеть внуков, и три года после, в течение которых Ольга поняла – все ее успехи пустой звук в сравнении с тем, что она не получила, так долго откладывая то, что в итоге оказалось самым главным.

– Нет его… Моего будущего больше нет, мама… – Ольга не могла даже плакать, держа в руках результаты обследования. – Почему я была такой глупой?

– Доченька, погоди. Это всего лишь одна клиника. Медицина не стоит на месте. Все еще может измениться.

– Когда? – Ольга отшвырнула от себя бумаги, которые веером разлетелись по полу гостиной.

Здесь все осталось почти так же, как и в ее детстве. Родители наотрез отказывались брать у нее деньги на ремонт или мебель, хотя отец уже не работал и сильно болел, а мама была привязана к дому, боясь оставлять его одного. Ольга, конечно, что-то делала, совершенно не слушая их возражений, но все это сводилось к тому, что холодильник в квартире родителей регулярно пополнялся теми же продуктами, которые Ольга укладывала в свой, а старенькая мебель приобрела новую жизнь, пройдя процесс реставрации. Винтаж так винтаж. Ремонт Ольга все-таки сделала в родительской квартире, но это было десять лет назад, и теперь она, глядя в одну точку на стене, вдруг подумала, что обои не мешало бы обновить, а паркет отциклевать. Странно, какие глупости лезут в голову тогда, когда рушится с таким трудом выстроенная жизнь…

– Мамочка, неужели ты не понимаешь? Времени у меня как раз и нет…

Они долго еще сидели вдвоем, не заметив, как комнату наполняют сумерки, не слыша, как разрывается телефон. Ольга то плакала, то успокаивалась, но молчала, не желая больше обсуждать то, что и в обсуждении-то не нуждалось. Наконец она подняла голову, едва различая в темноте лицо матери, и сказала:

– Спасибо, мам…

– За что, Олюшка?

– За то, что выслушала. Больше мне с этим пойти не к кому. Да и кому я теперь нужна?

– Что ты такое говоришь?! – Ирина потянулась и ладонью накрыла губы дочери. – Мне нужна! Папе нужна! Виктору нужна!

– Виктору – уже нет.

– Почему, Оля?

– Потому что это моя проблема, а не его. У него времени тоже нет. А вот дети еще, возможно, будут.

Ольга поднялась и, коротко обняв мать на прощание и не слушая больше Ирининых аргументов, засобиралась домой.

– Я не пропаду, мам, ты не волнуйся, – Ольга, послав воздушный поцелуй матери, закрыла за собой дверь, а Ирина без сил опустилась на стул, стоящий в коридоре. За что, Господи? Почему именно ее девочке такое испытание?

Домой ехать не хотелось, и Ольга свернула в сторону набережной. В это время года здесь было не самое приятное место для прогулок, и людей было совсем немного. Так, несколько собачников да пожилая пара, которая, пряча носы в воротниках плащей от осеннего промозглого ветра, куда-то спешила, изредка перекидываясь короткими репликами.

Ольга проводила их взглядом и неожиданно для себя снова разревелась. Ведь когда-то и она мечтала вот так… Чтобы до старости вместе, чтобы понимать с полуслова, чтобы было все свое и общее… А ничего этого уже не будет… Она вдруг ясно поняла, что все это время любила Виктора. Боялась себе признаться, откладывая на потом эту очевидность, как и все в своей жизни… Только вот теперь это все не имело ни малейшего значения. Потому что если любишь человека, то думать нужно не о себе, а о нем…

Глядя на холодную, такую чужую сейчас реку, Оля вспоминала, как гуляла здесь по выходным с родителями. Как оттягивала заветный момент с единственным лакомством, которое могла себе позволить за эту прогулку. Мороженое покупалось всегда, несмотря на погоду. И, удивительное дело, ни разу у Ольги не заболело горло, даже когда она ела его зимой… Со своими детьми ей так не гулять…

Она подняла глаза от манившей к себе черноты, плескавшейся у ног, и тряхнула головой. Хватит! От того, что она будет себя жалеть, ничего не изменится! Надо идти дальше… Найти хоть что-то, что даст силы жить… Почему-то сейчас все ее достижения обесценились в ноль, и Ольга отчетливо понимала, что ни карьера, ни что-то другое не смогут заменить ей то, что она потеряла. Значит, нужно найти что-то еще… Только вот что? На этот вопрос у нее ответа пока не было. Зато было дело, которое нужно было решить безотлагательно. Ведь если ее время принадлежало ей, то время Виктора… уже нет.

Ольга пошла к машине и вдруг застыла на месте. Возле нее крутилось несколько подростков. Она огляделась по сторонам. Пусто… Если что, даже заступиться некому. И в тот же момент пришли незнакомые ей раньше ярость и безразличие. Да какая разница, случится с ней что-то или нет? Какая теперь уже разница?

Она засунула озябшие руки поглубже в карманы и подошла к машине.

– А что здесь происходит?

Мальчишки, которым было на вид лет по шестнадцать, разом обернулись к ней.

– Это ваша машина?

– Моя.

– Там, под капотом! Открыть надо! Достать! – они вдруг загомонили все разом, и Ольга поняла, что нападать на нее никто не станет. Тут что-то другое.

– Погодите! Я ничего не понимаю. Вас слишком много. Кто-то один, пожалуйста. Что там под капотом?

Парни переглянулись, и самый невысокий из них шагнул вперед. Лидер – отметила машинально про себя Ольга.

– Там котенок. Мы видели, как он залез под машину, а потом куда-то выше. Может, на колесе сидит, а может, и дальше пролез. Надо достать его, а то покалечится.

Ольга удивленно подняла брови.

– Ты уверен?

– Да. Говорю же, мы его видели. Сейчас холодно, они греться лезут к машинам.

Ольга щелкнула кнопкой, отключая сигнализацию, и открыла капот.

– Ой мамочки! – невольно вырвалось у нее, когда парни оттуда вытащили отчаянно сопротивлявшегося черного как смоль котенка.

– Кусается, зараза! – рассмеявшись, мальчик, который говорил за всех, протянул вдруг котенка Ольге. – Держите!

– Мне? – Ольга осторожно приняла вдруг притихшего кота. – А что я с ним буду делать? Парни, у меня никогда не было кошек.

– Разберетесь! Главное, кормите хорошо.

Мальчишки рассмеялись и пошли было дальше по набережной, но Ольга, что-то вспомнив, окликнула их:

– Погодите! – она порылась в кармане и протянула парням купюру. – Нельзя животинку без денежки… Так мама говорит.

– Спасибо! – ребята взяли деньги, махнули ей на прощание и ушли.

Она села в машину и уставилась на нежданное приобретение.

– И что мне с тобой делать?

Котенок, который по-хозяйски расположился у нее на коленях и мял сейчас грязными лапами ее светлый плащ, не ответил, а только громче замурлыкал.

– Понятно… Вот я и старая, и с котом… Все как надо… – Ольга завела машину и пристегнулась. – Поехали домой!

Отложив разговор с Виктором на утро, Ольга весь оставшийся вечер провозилась с котом.

– Это где же ты столько блох нахватал? Кошмар какой! Чудовище просто! Как меня угораздило повестись на эту авантюру? – Ольга отмывала в ванной котенка, а Виктор стоял рядом, держа наготове полотенце.

– Странно…

– Что?

– Коты обычно воды боятся, а этот вроде и не против. Сидит тихо.

– Он еще и мурлычет. Тебе не слышно. А у меня под руками просто моторчик работает.

Ольга вытащила из раковины уменьшившегося вдвое мокрого кота и замотала его в полотенце.

– Все! Пошли кормить!

Когда накормленный котенок примостился рядом с Ольгой на диване и засопел, Виктор все-таки решился спросить:

– Оль, ну как? Какие новости?

Ольга глубоко вздохнула. Лучше бы, конечно, утром, но, с другой стороны, какой смысл оттягивать неизбежное?

– Мы разводимся, Вить.

– Вот еще новости! В честь чего это?

– В честь того, что детей у меня не будет. И виновата в этом только я. А у тебя все еще сложится. Время пока есть. Успеешь найти кого-то и стать отцом.

Виктор разглядывал жену так, как будто впервые ее сейчас увидел.

– То есть вот так просто? Ты решила, что я этакий робот, да? Захотел – нашел одну, захотел – другую. Оль, что ты за человек, а? Тебе ведь и в голову не пришло, что я люблю тебя и наличие детей в браке для меня далеко не главное. Главное для меня, чтобы ты, а не мифическая другая была рядом. Но, похоже, тебе на это с высокой башни, потому что ты уже все решила.