Текст книги "У жены под кроватью"

Такой посул Романа насторожил и даже напугал. Если бы он не знал, кто Глашин гость, то сей же миг перемахнул бы через балконную перегородку, не раздумывая. Но, зная, что гость – Желтухин, Роман подумал: «Подслушаю их разговор». Привычной «тропкой» он устремился в коридор, но подслушать ничего не успел: слишком поспешно вытолкала Желтухина Глафира. Роман думал, что она, следуя обещанию, вернется к нему и, охваченный паникой собрался бежать, но Глафира стукнула в дверь гостиной и крикнула:

– Вовик, выходи! Я одна!

Прячась за портьерой, Роман изумился: «Вовик? Кто это? Любовник? Неужели еще один? И он провел здесь ночь? Ай, да Глаша! Ай, да стерва!» Но Роман ошибся.

Ошибся не в том, что Глаша стерва, а в том, что Вовик провел у этой стервы ночь. Вовик пришел утром. Пришел очень невовремя. Судите сами: измученный Пончиков митингует в спальне, там же (под кроватью) Желтухин теряет последнее терпение, а тут Вовик нарисовался ни свет ни заря. Вовик, напрочь лишенный дипломатии и привыкший рубить правду-матку в глаза самым нецензурным образом.

Разумеется, Глафира запаниковала и хотела его вытолкать, но он уходить не пожелал, ядреным матом сославшись на то, что дело чрезвычайной важности не терпит отлагательств и по телефону его обсуждать нельзя. Глафира, испугавшись шума, гостя нехотя впустила и тайно от мужа (и особенно от Желтухина) проводила в гостиную. Сейчас же, оставшись якобы одна, она вызвала его в кухню для конфиденциального разговора.

Почему в кухню?

Подальше от ушей Романа, ведь кабинет Пончикова, где Роман обретался, соседствовал с гостиной, а кухня, напротив, находилась на задворках квартиры. Глафира знать не могла, что Роман давно покинул убежище, решил подслушивать и стоит за портьерой. Когда распахнулась дверь гостиной и на пороге показался старый знакомый, «перебинтованный»-Вован, бедняга-Роман от неожиданности и удивления едва не вывалился из-за портьеры.

– На кухне, на кухне поговорим, – зашипела Глафира.

Но Вован, не дожидаясь кухни, матерно выругался и «конфиденциально» сообщил:

– Задолбал нас, Глашка, твой Желтухин и гребаная папка его!

Глава 21

Роман, выглядывая из-за портьеры, смотрел на покалеченного Липочкой Вована и не верил своим глазам. «Так вот кто заказал папку Желтухина! – прозрел он. – Глаша. Но зачем?»

Пока он гадал, Глафира, испуганно глянув на дверь мужнего кабинета, где по ее разумению должен был находиться Роман, зашипела:

– Че орешь?

– А ты че, не одна? – равнодушно осведомился Вован, у которого в жизни был один только страх да и тот назывался Сан Саныч.

– Одна, – солгала Глафира. – Но через стенку квартира Желтухина. Слышимость здесь офигенная. Лучше на кухню пойдем, там и выскажешься.

К досаде Романа они отправились в кухню и шептались там за закрытой дверью. Единственное, что он расслышал, две фразы, брошенные Глафирой. «Как хотите, но папка срочно нужна. Через два дня, кровь из носу, но договор надо подписывать», – сообщила она Вовану в начале беседы. В конце же, взбесившись, Глафира закричала: «Я погибла, если не выкрадете эту сраную папку! Вам, думаю, тоже будет несладко! Ищите!»

Опасаясь быть разоблаченным, Роман вернулся на балкон. Изумленный открытием, он гадал какое отношение к делам Желтухина имеет Глафира. Каков ее бизнес? Кто партнеры ее?

Разумеется, ему многое было не ясно. Точно Роман знал одно: любым способом надо остаться у Глаши и выведать все ее тайны. Рассчитывать на Липочку здесь он не мог. Разве может она знать о делах подруги, когда пребывает в полнейшем неведении о делах собственного мужа?

Решившись остаться у Глафиры, Роман забеспокоился: «Не слишком ли я с ней был груб? Надо бы побольше уделять ей внимания, иначе она потеряет ко мне интерес».

Он совсем не знал этой женщины. Охотница-Глафира терпеть не могла легкой добычи. Она стреляла лишь по движущимся мишеням, справедливо полагая, что здоровый зверь сам в руки не пойдет. Именно поэтому она была разочарованна, когда Роман встретил ее чрезвычайно мужским взглядом и игриво поинтересовался:

– Куда вы, Глашенька, пропали?

– Еще не пропала, но сейчас пропаду, – отстраненно буркнула Глафира, чем-то сильно озабоченная. – Мне сейчас придется уйти, – рассеянно пояснила она. – Ты как? Здесь останешься или к Липке вернешься?

Роман пожал плечами.

– Правильно, – одобрила Глафира, – здесь оставайся. Здесь спокойней. Жрать захочешь, еда в холодильнике. Ну, я пошла.

И Роман остался один. Какое-то время он гадал с чем связана перемена Глафиры, а потом решил наведаться к Липочке. К его удивлению она была дома, хлопотала в кухне и сразу сообщила, что уже вернулась с фирмы Сан Саныча.

– И почему же вы так рано вернулись? – поинтересовался Роман.

– Меня отпустили, – сообщила она и, придирчиво его осмотрев, добавила: – Вас, вижу, тоже.

Он удивился:

– Вы сердитесь?

Липочка фыркнула:

– Нет, не сержусь. Просто кто-то толковал про свою пресловутую верность.

Роман подтвердил:

– Да, толковал. И совсем не пресловутую. Я по-прежнему верен своей жене, потому что люблю ее и только ее буду любить до конца своих дней.

Липочка взбесилась:

– Ха! Заявление после ночи, проведенной у Глафиры! Какая наглость! Не-ет! Мой Ваня никогда не позволит такого себе! Он не умеет так складно врать, но зато он истинно верный муж!

– Что?!! – возмутился Роман, но вовремя остановился, сердито буркнув: – Вам видней.

– Да, мне видней! – согласилась Липочка. – Потому что есть с кем сравнивать. Ваня мигом от Глаши в командировку сбежал, зато вы отправились к ней едва ли не с песней. Просто удивительно, что вернулись сюда. Спрашивается, зачем?

– Хочу поставить вас в известность, что я останусь у Глафиры.

Услышав это, Липочка едва не задохнулась от возмущения. Пока она судорожно хватала ртом воздух, Роман, сам не зная зачем, подлил масла в огонь, сообщив:

– Там намного спокойней.

– Ах вот оно что! – закричала Липочка. – Вот она, ваша благодарность! Ради вас я жизнью своей рисковала, а вам уже с Глашкой спокойней! Поздравляю! Вы свинья! Катитесь! Катитесь туда, но ко мне больше не обращайтесь! Буду последняя дура, если хоть раз еще вам помогу!

И она разрыдалась.

«И в правду, что ли, она ревнует?» – удивился Роман и спросил:

– Почему вы плачете?

– А почему вы хотите остаться у Глафиры? – сквозь слезы пропищала Липочка. – У нее же бардак на балконе, алкоголик муж, любовники. Вы же сами наслышаны. И вообще, она не хозяйка. Голодом заморит вас.

– Но почему вы за меня переживаете?

– Сами говорили, что вы мне уже не чужой, так куда вы уйти хотите? На верную погибель? Между прочим, я вас еще не покормила. Вы есть хотите?

– Хочу, – ответил Роман и, вспомнив вчерашнюю месть, взмолился: – Только, пожалуйста, не манную кашу.

Липочка вытерла слезы и приказала:

– Садитесь к столу. Я рагу приготовила и, между прочим, переживала за вас.

Роман был растроган.

– Спасибо, – вымолвил он, усаживаясь к столу и вдыхая аромат горячего говяжьего рагу.

Липочка просверлила его сердитым взглядом и спросила:

– Только «спасибо»? А к Глаше пойдете?

Ему захотелось сказать: «Нет, не пойду». Но как раз этого он сказать и не мог, как не мог объяснить Липочке почему хочет остаться у Глафиры. Не рассказывать же ей про измену мужа, про его шашни с Глашей, про все остальное.

– Поверьте, мне очень надо, – вздохнул Роман, придвигая тарелку с рагу поближе. – Сам не хочу, но надо.

Липочка растерялась:

– Надо? Как это так?

– Надо для дела. Прошу вас, пока не пытайте меня. Я потом вам сам все расскажу.

Она взорвалась:

– Не морочьте мне голову! Все вы врете! Просто попались в сети Глафиры!

Он тоже вышел из себя:

– Послушайте, как это у вас происходит? Я думал, что вы добрая вообще, ко всем, а вы весьма избирательны. Вашему Ване вы верите. Верите буквально всему, любой его глупости, даже явной лжи, а мне нет. Нет, хотя я говорю только правду. Мне не верите и все время кричите на меня, оскорбляете даже. Почему вы не кричите на своего Ваню?

Липочка опешила:

– И в самом деле, почему?

– Сами не знаете?

– Не знаю. Может потому, что он не раздражает меня?

– А я, выходит, раздражаю?

Ей стало стыдно. Мгновенно утратив воинственный дух, она сникла и попросила:

– Простите меня. Вы правы, я к вам несправедлива. Даже не знаю сама, почему так происходит. Веду себя отвратительно.

Роман проявил снисходительность.

– Да ладно, не стоит себя корить, – уплетая рагу, сказал он. – Мы оба нервничаем и оба неправы. Лучше расскажите, что вы узнали.

Липочка развела руками:

– Не узнала ничего. Оказывается, это непросто, добывать информацию.

Он усмехнулся:

– Если бы было просто, государство не стало бы тратиться на разведку. Уж поверьте, удовольствие не из дешевых. Зато я кое-что узнал.

Липочка поразилась:

– У Глафиры?

Роман смутился.

– Конечно же не у нее, – солгал он. – Но не будем пока говорить об этом. Информация требует уточнения. Вы завтра туда пойдете?

– Куда?

– К своему Сан Санычу.

– Почему к моему? Насколько мне известно, к вашему, – ядовито заметила Липочка.

– Какая разница, – рассердился Роман. – Пойдете вы или не пойдете?

– Мы опять ругаемся. Обратите внимание, на этот раз вы зачинщик. На жену вы тоже орете по каждому мелкому поводу?

– Причем здесь моя жена? Впрочем, простите. Я на вас не ору. Точнее ору не на вас. Меня злят обстоятельства. Я не хочу подвергать вас опасности.

Липочка напомнила:

– Но теперь эта фирма касается и меня. Я обязательно завтра туда пойду и, если что-либо узнаю, вам сообщу.

Усмехнувшись, она колко добавила:

– Если, конечно, вы не останетесь жить у Глаши.

– Перестаньте, пожалуйста. Ваша Глафира мне не нужна. Я там только по делу. К вашему сведению, она не в моем вкусе.

– Знаю-знаю, вам нравятся длинные, тощие, лупоглазые блондинки, плоские и болтливые. Слава богу, я не такая.

– Очень рад, – нервно заверил Роман.

– И я очень рада, – злорадно поведала Липочка.

– А уж как я рад.

– Я рада еще больше. Вы доели?

– Доел.

Выхватив из-под его носа тарелку, она заявила:

– Ну так и отправляйтесь к своей Глафире.

Он вскочил:

– Вы меня гоните!

– Да! Гоню!

– Что ж, я пошел…

Она демонстративно отвернулась к раковине, делая вид, что ее интересует только немытая посуда:

– Всего хорошего!

Но он почему-то не уходил, молчал и растерянно топтался на пороге.

– Всего хорошего, – упрямо повторила Липочка, энергично намывая тарелку.

– А вам еще лучшего, – ответил Роман, не трогаясь с места.

– Идите-идите.

– Иду-иду.

– Ну так и идите, – неожиданно взвизгнула она, бросив тарелку (до блеска отмытую) на пол. Осколки разлетелись в стороны. Это была уже не тарелка – важная часть ее лучшего сервиза.

Липочка испугалась, но вида не подала.

– Идите-идите! – крикнула она, испепеляя Романа взглядом.

– Ну так и пойду, – разозлился он и отправился на балкон Пончиковых.

И действительно остался у Глафиры. В этот день Липочка больше его не видела. Желтухин (несмотря на угрызения совести) не вернулся из командировки и даже не позвонил. Липочка коротала вечер одна, как обычно, перед телевизором. По всем каналам то и дело передавали чрезвычайные сообщения.

«Уже составлен психологический портрет преступника», – сообщал один диктор.

«Скорей всего это маньяк, – вторил ему другой. – Образованный мужчина лет тридцати пяти, возможно даже бизнесмен или крупный менеджер. Он привлекателен и пользуется успехом у женщин. Знакомится с будущей жертвой всегда оригинально и даже затейливо. Явно чувствуется почерк талантливого творца. Перед тем, как убить свою жертву, он долго играет с ней, словно кошка с мышкой, заводит близкие романтические отношения. Удивительней всего то, что отношения эти, возникнув якобы случайно, могут длиться довольно долго, не оставляя посторонних свидетелей. Именно поэтому так трудно составить фоторобот преступника…»

– Чушь какая-то, – рассердилась Липочка и выключила телевизор. – Пойду-ка я спать.

На самом деле она ничего не слышала и не способна была что-либо услышать: мысли ее были заняты только Романом.

Глава 22

А на следующий день Липочка отправилась отмывать офис Сан Саныча. Отправилась с утра пораньше и это был день сюрпризов: приятных и горестных. Во-первых, Леха почему-то утратил свою надменную суровость и встретил Липочку с непривычным оживлением. Он схватил ее за руку и потащил в кабинет шефа. Там на столе красовался огромный торт. Не песочный, но очень аппетитный.

– Это тебе! – смущаясь, выдохнул Леха.

Липочка мгновенно вспомнила про свою фигуру, попятилась и растерянно спросила:

– С чего это вдруг?

– Ты жизнь мне спасла! – с пафосом изрек Леха. – По гроб я теперь твой должник. В чем угодно можешь на меня рассчитывать. Хочешь, с неба достану звезду?

– Еще чего, – отмахнулась Липочка. – Ограничимся одним тортом. Считай, расплатился. Здесь холодильник есть?

– Есть. В комнате отдыха шефа, – он кивнул на приоткрытую дверь.

– Можно торт туда положить?

– Думаю, шеф будет не против, – кивнул Леха.

Липочка с тортом прошла в комнату. Там были диван, журнальный столик и холодильник, срочно требующий оттаивания. Она покачала головой:

– Нет, так не годится. Здесь тоже нужно наводить порядок. Торт я пока оставлю, но холодильник отключу, а перед уходом его отмою.

Леха скис и пожал плечами:

– Тебе виднее.

Он был огорчен вялой реакцией на его отчаянный знак внимания, но вида старался не подавать. Вернувшись на свой обычный пост, он принялся наяривать пилочкой по холеным ногтям, а Липочка принялась за уборку. Сначала в офисе было пусто, но постепенно, один за другим, подтянулись «пацаны» Сан Саныча, а позже и сам он пришел. Увидев Липочку, обрадовался и закричал:

– Салют героям!

Она смутилась, а Сан Саныч с гордостью сообщил:

– Вчера крутой наезд предотвратили. Между прочим, благодаря тебе. Молодчина ты, Ада. Второй раз нам помогаешь. Мои орлы от тебя в восторге. Я им сказал: вот у кого учитесь работать. Если так и дальше пойдет, назначу тебя, Ада, своим заместителем.

– Ты ей лучше премию отстегни, скупердяй, – подал с улицы голос Леха.

– Премию? – Сан Саныч поскреб в затылке и задумался.

– Да не надо мне ничего, – краснея, ответила Липочка.

Заметив, как сильно она зарделась, Сан Саныч усмехнулся и отправился в свой кабинет, подбодрив ее на ходу:

– Работай, дивчина, работай, не буду тебе мешать.

– Вот жлоб, – процедил ему вслед Леха. – Премию зажал, благодетель он наш. Мешать, видите ли, не будет. Осчастливил, е-мое.

Однако весь день Липочке мешали остальные. Она устала отбиваться от шуток разбитных «пацанов», каждый из которых хоть чем-то старался ее зацепить, привлечь ее взгляд, обратить на себя внимание. Тема была все та же: ее заслуги перед фирмой. В конце дня Липочка и в самом деле начала чувствовать себя настоящим героем, что, впрочем, ее не радовало. И совесть мучила. И страх заползал в душу.

«Какие-то доверчивые оказались эти головорезы, – натирая полы, думала она. – Вон как ко мне потянулись, а ведь я к ним совсем не с дружбой пожаловала. Что скажут они, когда узнают, что я жена Желтухина? Прав Роман, надо поскорей улепетывать».

Прибравшись везде, где наметила, Липочка заспешила домой, но в дверях была остановлена Лехой:

– Уходишь?

– Ухожу.

– А торт?

Липочка схватилась за голову:

– Ой, и холодильник забыла помыть!

– У Сан Саныча сейчас важный разговор, – полушепотом сообщил Леха. – Вряд ли к нему можно. Хотя, спроси. Теперь ты у него в большом доверии. Может он и не против.

Сан Саныч действительно был не против. Он беседовал с незнакомым мужчиной и, не прекращая разговора, знаком разрешил Липочке пройти в свою комнату отдыха и помыть там холодильник, а заодно и забрать торт. Разрешить разрешил, но дверь за ней плотно прикрыл.

Липочка добросовестно терла тряпкой стенки холодильника и старательно прислушивалась. Голоса были слышны, но о чем шеф толковал с незнакомцем невозможно было понять.

«Ничего не поделаешь, видно не судьба», – в конце концов смирилась Липочка.

Отмыв холодильник, она прихватила торт и уже собралась выходить, но вдруг услышала свою фамилию. Видимо, в кабинете шел спор: шеф разгорячился и перешел на крик. Собеседник громко ему возражал.

– Да не могу я тянуть с этим Желтухиным, – кричал Сан Саныч. – Сегодня Вован с заказчиком говорил, он дал нам два дня. Понимаешь, я бабки уже получил, а папку достать не могу.

– Ну и что, что бабки? – возражал ему собеседник. – Бабки можно вернуть.

– Да не солидно это.

– Да плевать!

– И кто после этого с нами будет иметь дело? – грозно поинтересовался Сан Саныч и отрезал: – Короче, нет пацанов у меня для тебя. Все заняты. Только на Вована могу рассчитывать, да и он сейчас при делах, пасет Желтухина.

Уже мягче он добавил:

– За информацию про его любовницу я тебе благодарен. Здесь конкретно должок за мной, но сочтемся. Ты знаешь, за мной не пропадает.

«Про какую любовницу? – удивилась Липочка. – Про любовницу Вована, что ли?»

– Ты ее близко знаешь? – тем временем поинтересовался Сан Саныч.

– Загогулину? – заржал собеседник. – Ниночку? Знаю и вдоль и поперек. Мы с ней бывшие однокашники.

– Очень хорошо, – обрадовался Сан Саныч. – Это нам может пригодится. И как она, Загогулина, ничего? – игриво поинтересовался он.

– Классная Загогулина. В школе все пацаны за ней бегали.

– А Желтухин давно на нее запал?

Незнакомец пошло заржал:

– Га-га! Не знаю, но с полгода точно трутся, да так, что, знай, искры летят. Желтухин, считай, совсем уже к Нинке перебрался.

– В смысле?

– Ну, частенько ночует у нее.

– Может он и папку хранит у нее?

– Может.

– Тогда Вовану к ней наведаться надо. Где живет Загогулина знаешь?

– Знаю где раньше жила. Но несложно узнать.

– Узнай, – приказал Сан Саныч. – Только поскорей. Если ты мне поможешь, я тоже тебе помогу. Заметано?

– Заметано, – ответил незнакомец, после чего раздался скрип стульев, и голоса начали удаляться.

Липочка поняла, что шеф провожает гостя. С тортом в руках она вышла из комнаты отдыха, растерянно осмотрела опустевший кабинет и подумала: «О чем они говорили? У моего Вани есть любовница? Какая-то Загогулина? Ниночка? Не может быть. Это, верно, не у него, у другого Желтухина. Конечно у другого, – заключила Липочка. – Мало что ли на свете Желтухиных».

С этой мыслью она вышла из кабинета Сан Саныча и, доброй улыбкой простившись с Лехой, отправилась домой.

Глава 23

Липочка упрямо уговаривала себя не верить в измену мужа.

«Чушь!!! – твердила она. – Ерунда!!! Ваня мне изменяет? Это смешно! Тот Желтухин не он. Другой Желтухин любовник Ниночки Загогулиной».

Действительно. Поверить в измену мужа счастливой Липочке было совсем нелегко. Она слишком хорошо знала своего Ваню…

Он не такой! Он честный! Он порядочный!

Но куда деть сомнения?

Липочка сидела в кухне, механически лопала Лехин торт и припоминала свою благополучную жизнь с Ваней. И чем больше припоминала, тем больше появлялось сомнений. Выяснилось, что он слишком часто бывает в командировках, мало уделяет внимания жене, зато с чрезмерной тщательностью выбирает костюмы для деловых встреч…

«Бог ты мой! – вдруг осенило Липочку. – Над чем я голову ломаю? За моим мужем следит Вован? Следит. Вован в нашу ломился квартиру? В нашу. Так что у меня за вопросы? Это он, мой Ваня! Он изменяет мне с Загогулиной! Господи, что у нее за фамилия? Просто смех!»

И Липочка разрыдалась. Ей казалось, что она уже не одно целое, она распадается на мелкие части, каждая из которых имеет свое мнение. Измена! Нет, не измена!

Совпадение, навет, недоразумение, ошибка…

Разум все понимал, но сердце отказывалось верить. Да и как поверить в то, что самый близкий, самый родной человек оказался подлым предателем. В этот же миг все переворачивалось, становилось с ног на голову. И, самое главное, непонятно было как теперь жить?

– Он обманывал меня, все время обманывал, – всхлипывая, подвывала Липочка. – А я, как дура, верила ему. Верила! Это конец! Конец!

Она не заметила, что в кухню прокрался Роман. Вид у него был чрезвычайно довольный. Казалось, еще немного и он начнет раздавать благословения. Только что он подслушал телефонный разговор Глаши и многое для себя выяснил. Открытие было столь сенсационно, что Роман даже решился поделиться информацией с Липочкой.

Однако, увидев ее рыдающей, он растерянно остановился на пороге, не отваживаясь обнаружить свое присутствие. Липочка в своем горе была недоступна, как большинство рыдающих женщин. К ней невозможно было приблизиться, она была занята потрясающей важности делом, в которое Роман не посмел вмешаться.

– Это конец, конец, настоящий конец, – всхлипывая, твердила она.

Роман, как настоящий мужчина, счел за благо вернуться на Глашин балкон, но Липочка его заметила и остановила:

– Куда вы?

– Почему вы плачете? – вынужден был поинтересоваться Роман.

Как он и ожидал, безобидный вопрос вызвал шквал рыданий. Теперь уже Липочка голосила по-бабьи.

– А-ааа! Я жить не хочу-ууу!!! – приговаривала она.

После такого признания Роман запаниковал окончательно.

– Что случилось?! – закричал он, покрываясь испариной.

– Все пропало! Все жизнь под откос! – выпалила Липочка и без всяких комментариев безмятежно завыла (простите за оксюморон).

Теперь у Романа подкосились ноги.

– Что пропало? – сомнамбулически поинтересовался он.

– Все! – не прекращая воя, отрезала Липочка. – От Сан Саныча я узнала такое, что практически сразу умерла! Теперь нет меня! Нет!

Судя по всему, Роман общался с женщинами только в благоприятных условиях. Лишь этим можно объяснить его чрезвычайно сильную реакцию на столь слабое психологическое давление. Он побелел, подскочил к Липочке, грубо схватил ее за плечи и, бешено сотрясая, завопил:

– Что случилось?! Говори, что ты узнала! Сейчас же говори!

Это было так неожиданно, что Липочка перестала выть и спросила:

– Мы разве уже на «ты»?

– Какая разница?! – взревел Роман. – Что вы узнали?! Скажете вы мне или нет?!

Липочка с опаской посмотрела на его побелевшие скулы, на руки со вздувшимися венами и испуганно пролепетала:

– Еще немного и вы убьете меня.

– Да, черт возьми! – гаркнул Роман. – Я убью вас! Убью, если вы сейчас же не скажете, что узнали?

Лицо Липочки медленно начало собираться в плаксивую гримаску:

– А-ааааа…

Нервы у Романа не выдержали. От неизвестности он страдал и так исступленно бедняжку тряхнул, что у нее клацнули зубы:

– Ну же! Ну! Говорите!

Она горестно провыла:

– Ва-аня мне-е изменя-яет…

На секунду Роман остолбенел, не в силах поверить в столь ничтожную причину своих страданий, а, поверив, отпустил Липочку и вздохнул с бескрайним облегчением:

– Уфф, Олимпиада, как вы меня напугали! Ну изменяет, так и что ж из того? Рыдать-то зачем?

– Вы серьезно? – поразилась Липочка. – Серьезно считаете, что измена не причина для слез?

– Ни для слез, ни для мук, – заверил Роман. – Советую вам наплевать и забыть.

– Вы бездушный чурбан! – отрезала Липочка. – Как это наплевать, когда я столько лет его любила? Он муж мой! А вы черствая корка!

– Мне это нравится, – возмутился Роман. – Изменил вам Ваня, а оскорбления достаются мне. Вы ничего не перепутали? Напоминаю: я не сделал вам ничего плохого! Это Ваня! Ваш хваленый Ваня! Надо же! Он изменил! А как вы его верностью козыряли! Как козыряли! Просто смешно!

– Вам смешно, а мне горько! – воскликнула Липочка и подумала: «Он не меньше меня своей женой козырял. Вот скажу сейчас, что у нее любовник, и посмотрю как придет в восторг он».

Но вместо этого она опять разрыдалась. Увидев бесконечный поток слез, Роман перестал злорадствовать и почувствовал себя не в своей тарелке.

– Ну, пожалуйста, перестаньте плакать, – взмолился он.

– А что мне делать? – пропищала Липочка. – В один миг я лишилась сразу всего. Ваня был смыслом моей жизни, он был везде, везде…

Услышав это, Роман вдруг взбесился.

– Поздравляю вас! – закричал он. – Отличный смысл! Жирный волосатый кобель!

– Знаете что, вы бездушный кретин!

– Почему? – удивился Роман, полный благих намерений.

– Потому что мне больно, а вы глумитесь! Глумитесь!

– Вы неправильно меня поняли, Олимпиада. Я всего лишь не согласен с такой постановкой вопроса. Ваш Ваня не все. Все – это вы. Вы мудрая, добрая, мягкая, очаровательная. Вы уютная. Вы мечта любого мужчины. А какая красавица. А какую кашу готовите! А какое у вас рагу!

Липочка перестала плакать и, открыв рот, слушала как он пел ей осанну. По мере перечисления достоинств лицо Липочки светлело. В нем появлялась надежда. Надежда на то, что не мог такой хорошей, такой славной Липочке изменить ее Ваня. Надежда появлялась, ее становилось все больше и больше, но дальнейшим своим заключением Роман все испортил. Он сказал:

– Ваш Ваня болван, если он не понял какая драгоценность ему досталась!

И Липочка сникла.

– Мой вам совет, – с улыбкой продолжил Роман, – отправляйтесь в церковь и купите самую большую свечку. Поставьте ее богу за то, что он лишил вас такого ВСЕГО! Вы же счастливы! Счастливы! Только пока еще об этом не знаете, как не знали раньше того, что несчастны. Ваня вам изменил и большое ему спасибо. Я за вас просто рад!

И он рассмеялся.

– Как вы можете говорить такое?! – завыла Липочка. – Чему вы радуетесь? И прекратите смеяться! – взвизгнула она.

– Завтра над этим будете смеяться и вы, – заверил Роман.

– Над чем? Над тем как меня унизили? Господи! Вы говорите, что я драгоценность?

Он заверил:

– Золото! Настоящий алмаз!

– А знаете с кем Ваня мне изменил?

– Обычное дело: с какой-нибудь дрянью.

– Хуже! Даже не с бабой, а с какой-то Загогулиной! Только вслушайтесь, с Загогулиной!!! – прокричала Липочка и в ярости затопала ногами.

Роман побледнел, улыбки как не бывало:

– С кем, с кем?

– С Загогулиной!

– С Ниной Загогулиной?

Липочка опешила:

– И вы ее знаете?

– Это моя жена, – выдохнул Роман и, рухнув на стул, обхватил голову руками.