Текст книги "Политическая экономия войны и мира"

8. Протекционизм с точки зрения внутренней политики

Страны обращаются к протекционизму, полагая, что поскольку в торговле национальные интересы вступают в конфликт с интересами других стран, необходимо защищать внутренний рынок от иностранных товаров. Но даже не будь этого ложного понимания национальных интересов, одних только соображений внутренней политики достаточно, чтобы вызвать те же последствия.

Сегодня во многих странах мира получила распространение точка зрения, что в обязанности государства входит защита менее эффективных производителей от конкуренции со стороны более эффективных. В результате государство не позволяет наиболее эффективному производителю в полной мере использовать свой потенциал. Оно ограничивает сферу деятельности крупных универмагов в пользу владельцев маленьких магазинов, заставляя всю отрасль пропорционально уменьшить производство, вместо того чтобы позволить рынку устранить слабых производителей. Государство затрудняет автомобильному транспорту конкуренцию с железными дорогами. Оно предпринимает попытки увеличить сбыт товаров, которые производятся в количестве, превышающем рыночный спрос.

Сильные правительства авторитарных государств, подчеркивающие свою миссию вести, а не быть ведомыми, и принуждающие своих подданных повиноваться своим приказам, действуют по правилам тех же самых теорий государственного вмешательства и интервенционизма, что и демократические правительства, которых они упрекают в слабости. Сегодня все правительства – и парламентские, и диктаторские – готовы отстаивать узкокорыстные интересы групп, на которые оно хочет опереться. Даже небольшие группы порой считаются важными для политических замыслов правителя, не важно – демократического или авторитарного. Прекрасным примером того, как особое стратегическое положение может дать даже очень небольшой группе возможность влиять на политику большой страны, является американская история с серебром[105]105
  [Речь идет о законах о государственных закупках серебра 1878 и 1890 г. См.: Мизес. Теория денег и фидуциарных средств обращения // Мизес. Теория денег и кредита. М.; Челябинск: Социум, 2024. С. 242–243. См. также: Фридман М., Шварц А. Я. Монетарная история Соединенных Штатов, 1867–1960. Киев: Ваклер, 2007. С. 105–109. – Прим. ред.]


[Закрыть]. Точно так же во всех странах небольшие группы предпринимателей и руководителей профсоюзов поддерживают конкретные протекционистские ограничения.

Нашим современникам кажется оправданным, что нужно помогать своим согражданам, неспособным выдержать иностранную конкуренцию. Считается, что государство, не пытающееся помочь менее эффективным производителям, пренебрегает своими главными обязанностями.

Но сказать, что в основе протекционизма лежит эгоизм особых лиц и групп, противостоящих общему интересу, было бы слишком большим упрощением. Особые интересы – это всегда интересы групп, составляющих меньшинство населения. Производители любого отдельного товара – как рабочие, так и предприниматели – всегда являются меньшинством по сравнению с общей массой потребителей. Им удается обеспечить защиту своих особых интересов от превосходящего интереса большинства только потому, что на их стороне общественное мнение, считающее такую защиту благом для всей страны. Сто лет назад кучера и форейторы не получили защиты от непреодолимой конкуренции со стороны парового двигателя и железных дорог, потому что в те дни дух либерализма противостоял привилегиям, дающим выгоду небольшим группам в ущерб широкой публике. Сегодня законодатель сочувственно внимает требованиям железных дорог защитить их от конкуренции автомобилей. Сегодня любой частичный интерес может рассчитывать на поддержку общественного мнения. Именно такой позицией общественного мнения объясняется распространенность привилегий в современном мире, а вовсе не желанием тех, кто жаждет заполучить привилегию. С точки зрения внутренней политики протекционизм всего лишь один из инструментов в арсенале мер государственного вмешательства.

9. Международный конфликт экономических интересов

В нашем мире миграционных барьеров народы разделены острым конфликтом экономических интересов. Ограничивая иммиграцию, некоторые страны добиваются более высоких ставок заработной платы для своих граждан, но только в ущерб гражданам других стран. Именно это является причиной столкновения экономических интересов на международной арене. В мире, где царят торговля и сотрудничество, где каждый имеет право покупать на тех же правах, что и остальные, не может быть серьезных конфликтов из-за сырья или колоний. Конфликт возникает, когда граждане некоторых стран Европы и Азии не могут перебраться в страны, где можно заработать больше, чем у себя дома. Высокий уровень жизни в США и в некоторых британских доминионах имеет следствием низкий уровень жизни в Восточной, Центральной и Южной Европе, в Индии, Китае и в Японии.

Жители США и британских доминионов защищают более высокий уровень жизни, захлопывая двери перед носом новых иммигрантов. В результате в этих странах многие миллионы акров земли остаются необработанными, зато в других странах люди вынуждены возделывать менее плодородные земли. Любое объяснение современной мировой экономической и политической ситуации, не учитывающее этого факта, будет неадекватным.

В текущих политических дискуссиях эта жизненно важная проблема игнорируется по трем причинам. Прежде всего, наше понимание экономических и политических вопросов искажено влиянием марксизма. Согласно марксизму, интересы пролетариев всех стран совпадают. Конфликты между народами и государствами являются следствием превалирующих особых классовых интересов буржуазии. Национализм, ненависть между народами, империализм и милитаризм в международных отношениях – все это характерные особенности господства капиталистов. В мире народных режимов будут царить мир и неприятие международных конфликтов. Все пролетарии – друзья и братья. Ослепленные этой догмой, марксисты игнорируют тот факт, что причина нищеты огромной массы пролетариев в Европе и Азии, о которой марксисты так сокрушаются, в том, что те вынуждены селиться, жить и работать в местностях с менее благоприятными естественными условиями производства только лишь потому, что пролетарии более обласканных природой местностей отказывают им в праве въехать в их страны. Последовательно применяя марксистскую теорию «надстройки», следовало бы сказать: пролетарии Нового света эксплуатируют пролетариев Европы и Азии; современные империализм и милитаризм являются «надстройкой» над конфликтом экономических интересов между пролетариями богатых и бедных стран. Но марксисты намеренно остаются слепы к этим конфликтам. В этом смысле очень характерна редкость публикаций о миграционных барьерах на фоне потока публикаций о других аспектах современной экономической политики. Еще более характерно стремление марксистов создавать чрезвычайно абстрактные и поверхностные гипотезы, объясняющие империализм надуманными проблемами капиталистической организации общества.

Политические оппоненты марксистов – фашисты и националисты – также не горят желанием обсуждать миграционные барьеры. Их философия враждебно относится к эмиграции. Для грядущей войны им нужны все мужчины их нации. Они хотят завоевать и присоединить богатые страны и не желают, чтобы их сыновья переселялись туда в качестве эмигрантов. Их ответ на проблему Volke ohne Raum²⁸ — завоевание. Несмотря на демографическую напряженность в Италии, усиленную возведением миграционных барьеров после войны, Муссолини не критикует политику стран, препятствующих иммиграции итальянцев. В его списке обид и претензий миграционные барьеры отсутствуют. Напротив, желая увеличить свою военную мощь, он сам препятствует эмиграции и мечтает об увеличении рождаемости.

Есть и третья причина недооценки значения миграционных барьеров. Сегодня главными сторонниками интернацио– [106]106
  [Народ без пространства (нем.). – Прим. ред.]


[Закрыть] нализма являются интеллектуалы англоязычных стран. Без их благородной позиции перспективы на мир и международное сотрудничество были бы совсем мрачными. Но эти интеллектуалы сочувствуют профсоюзам, которые в англоязычном мире выступают главными сторонниками иммиграционных барьеров.

Негативное влияние иммиграционных барьеров усиливается за счет препятствий на пути движения капитала. Трудно сказать, кто несет большую ответственность за остановку международного перемещения капиталов: политика стран-кредиторов или стран-должников. Страны, импортирующие капитал, уничтожили интернациональный характер операций на рынке капитала введением открытых запретов и валютного контроля. Но страны, экспортирующие капитал, также внесли свою лепту в ограничение оттока капитала. В результате народы, которые в силу иммиграционных ограничений вынуждены работать в районах с менее благоприятными природными условиями производства и обречены получать крайне низкую заработную плату, оказываются в еще более тяжелом положении из-за нехватки капитала, которая еще сильнее понижает предельную производительность труда и тем самым уровень заработной платы.

Удивительно, что сегодня общественное мнение больше озабочено надуманной проблемой сырья и не обращает внимания на более серьезную проблему современных международных отношений: проблему мобильности рабочей силы.

Но считаем ли мы ключевым моментом интернационализма вопрос о сырье или вопрос о трудовой миграции, в любом случае следует понимать, что ни подавление международной торговли, ни война не являются подходящими решениями. Даже страна, обделенная природными богатствами, граждане которой лишены возможности эмигрировать, не может получить никакой выгоды от протекционистской политики. Следует помнить, что сформулированное Рикардо неопровержимое доказательство превосходства политики свободы торговли основано как раз на предположении, что капитал и труд не могут перемещаться из страны в страну столь же свободно, как это происходит внутри страны. Во времена Рикардо труд и капитал и в самом деле не могли пересекать границы. В конце XIX – начале XX в. положение дел изменилось, но в наши дни ситуация вновь такая же, как во времена Рикардо. Поэтому ошибочно утверждать, что сегодня аргументы Рикардо неприменимы, поскольку условия изменились. Напротив, условия опять стали точно такими же.

Но и война едва ли позволит решить существующие конфликты. Учитывая географические и политические особенности нашего мира, представляется безнадежной попытка относительно перенаселенных европейских стран силой добиться изменения политики стран, закрытых для иммиграции. Вот почему Гитлер в «Майн кампф» не ставит перед Германией задачу покорения заморских территорий; речь у него только о европейских территориях. Однако европейские соседи Германии, даже без учета того, что они и без того перенаселены, неспособны дать немецкому эмигранту то, что он ищет.

Бессмысленно отрицать, что в нашем мире существуют крайне острые межнациональные противоречия. Но следует отдавать себе отчет, что ни война, ни протекционизм и стремление к экономической самодостаточности не дают решения существующих проблем.

10. Заключение

Либерализм – это философия мира и международного сотрудничества. Основной пункт его социальной и экономической теории состоит в том, что правильно понимаемые интересы всех людей и всех стран в обществе, основанном на частной собственности на средства производства и свободной торговле, гармоничны. Для либерала мир и демократия – это следствие его идей о жизни, труде и сотрудничестве людей.

Но в наше время либерализм стал привилегией незначительного и не имеющего влияния меньшинства. Миром правят иные идеи. Эти идеи ведут к гонке вооружений и протекционизму, к возведению барьеров на пути перемещения товаров, труда и капитала, к милитаризму и диктатуре.

Было бы ошибкой полагать, что пока господствуют эти концепции, можно добиться каких-либо успехов в уменьшении существующих препятствий на пути международной торговли. Пока теории, оправдывающие политику протекционизма и экономической самодостаточности, считаются правильными, нет никаких причин снижать торговые барьеры; пошатнуть их может только убеждение, что эти теории ошибочны и что наилучшей политикой является свобода торговли. Политика низких торговых барьеров противоречива. Либо торговые барьеры полезны, тогда они не могут быть достаточно высоки, либо они вредны и тогда они должны исчезнуть полностью. Предвоенная политика умеренного протекционизма была результатом неустойчивого равновесия между двумя противоречащими друг другу теориями; сегодня, когда в глазах общества теория протекционизма совершенно затмила теорию свободы торговли, торговые барьеры больше ничто не ограничивает.

Бессмысленно ожидать каких-либо изменений от заключения международных соглашений. Если страна считает, что ей выгодно расширить свободу торговли, она всегда вольна открыть свои границы. Но если она считает, что свобода торговли вредит ее интересам, она вряд ли пожелает включить в международный договор пункт о свободе торговли. Сегодня каждая страна стремится увеличить объем своего экспорта, но при этом ни одна не хочет пожертвовать интересами ни одной из существующих отраслей или даже интересами отрасли, которую только предстоит создать. Именно эта тенденция постоянно сокращает объем международной торговли.

Незначительность результатов, достигнутых Лигой Наций, и провал Всемирных экономических конференций <под эгидой Лиги Наций> и более локальных конференций и переговоров между небольшими группами стран объясняются тем фактом, что в сегодняшнем мире слишком слабо умонастроение, нацеленное на мирное сотрудничество. Пока господствуют идеи милитаризма, попытки укрепления международного сотрудничества обречены на провал.

Миру нужны не очередные конференции и договоры, а радикальная перемена умонастроения.

Рекомендации по новому порядку отношений в Дунайском регионе[107]107
  [Статья написана в 1938 г. на немецком языке под названием «Leit-satze fur die Neuordnung der Verhaltnisse im Donauraum». Машинописная копия без даты депонирована в Институте высших международных исследований в Женеве. Впервые опубликована в английском переводе: Mises. Guidelines for a New Order of Relationships in the Danube Region // Selected Writings of Ludwig von Mises Vol. 2: Between the Two World Wars: Monetry Disorder, Interventionism, Socialism, and the Grear Depression / ed. by R. M. Ebeling. Indianapolis: Liberty Fund, 2000. P. 315–321. Пер. с англ. А. А. Столярова. – Прим. ред.]


[Закрыть],[108]108
  В статье содержится проект нового государственного образования в Дунайском регионе Восточной Европы. Более подробно Мизес развил эту идею в специальной работе (октябрь 1941 г.) «The Eastern Democratic Union: A Proposal for the Establishment of a Durable Peace in Eastern Europe», впервые опубликованной в: Selected Writings of Ludwig von Mises, Vol. 3: The Political Economy of International Reform and Reconstruction / ed. R. M. Ebeling. Indianapolis: Liberty Fund, 2000. P. 169–201 [cm. в наст, томе статью «Восточно-демократический союз: предложение по установлению прочного мира в Восточной Европе», с. 160–194]. Краткое изложение идеи вошло в книгу «Всемогущее правительство»: Mises. Omnipotent Government. Spring Mills, Pa.: Libertarian Press, [1944] 1985. P. 271–278 [Мизес. Вемогущее правительство. M.; Челябинск: Социум, 2024. С. 364–373]. – Прим. ред. амер. изд.]


[Закрыть]

I

Все планы нового устройства политических и экономических отношений в Дунайском регионе строятся на ошибочном предположении, что соседние области дополняют друг друга «экономически», а потому имеют особый стимул для более тесной ассоциации. Но дело обстоит ровно наоборот. Соседние страны обычно имеют похожие климатические и геологические условия, похожие производственные возможности, производят примерно одинаковые продукты и, следовательно, являются конкурентами как в продаже своих продуктов, так и в приобретении различных импортных товаров.

Если рассмотреть Дунайские страны в том состоянии, какое они приобрели в результате Версальского, Сен-Жерменского и Трианонского договоров[109]109
  [Эти договоры (1919–1920) зафиксировали окончание войны стран Антанты с Германией, Австрией и Венгрией (соответственно). Они привели также к перераспределению территорий и образованию новых национальных государств в Центральной и Южной Европе. – Прим. ред. амер. изд.]


[Закрыть], то среди них можно выделить преимущественно индустриальную группу (Австрия и Чехословакия) и преимущественно аграрную группу (Венгрия, Румыния, Югославия, Болгария и Польша). Если бы индустриальные страны не проводили политику сельскохозяйственного протекционизма, а сельскохозяйственные страны – политику промышленного протекционизма, товарооборот между двумя группами был бы более интенсивным[110]110
  [Критический анализ «аграризации индустриальных стран» и «индустриализации аграрных стран» в период между двумя мировыми войнами см. в: Ropke W. International Economic Disintegration. Philadelphia: Porcupine Press, [1942] 1978. P. Ill—187. – Прим. ред. амер. изд.]


[Закрыть]. Но все предпринятые в 1919–1938 гг. попытки установить более тесное экономическое взаимодействие между Дунайскими странами не дали результата, поскольку ни одна страна не выразила готовности пойти даже на малую уступку в этом плане.

Прежняя австро-венгерская монархия, как считалось, пренебрегала интересами входивших в империю наций, поскольку не давала им проводить политику самодостаточности. Особенно резко протестовали против общих пошлин и единой валютной системы венгры[111]111
  [О национально окрашенных экономических конфликтах и разногласиях в Австро-Венгрии, препятствовавших созданию полноценного режима свободной торговли, см.: Jaszi О. The Dissolution of the Habsburg Monarchy. Chicago: University of Chicago Press, [1929] 1961. P. 185–212; Gratz G., Schuller R. The Economic Policy of Austria-Hungary During the War in its External Relations. New Haven, Conn.: Yale University Press, 1928. P. 13–35. О том, в какой мере империя перед Первой мировой войной была единым экономическим пространством в плане торговли и инвестиций, см.: Good D. F. The Economic Rise of the Habsburg Empire, 1750–1914. Berkeley: University of California Press, 1984. P. 96—124. – Прим. ред. амер. изд.]


[Закрыть]. Сейчас многие венгры, конечно, признают, что это было ошибкой. Однако ни один венгерский политик не готов смягчить и тем более демонтировать систему, препятствующую импорту всех видов промышленных изделий, которые производятся внутри страны на искусственно поддерживаемых предприятиях. Равным образом, ни один венгерский политик не откажется от укрепления венгерской промышленности за счет создания новых предприятий, которые могут быть сколько-нибудь рентабельными лишь при жесточайшем ограничении конкурирующего импорта. Приблизительно так же обстоят дела и в других странах региона[112]112
  [О венгерской экономической политике после Первой мировой войны см.: Pasvolsky L. Economic Nationalism of the Danubian States. New York: Macmillan Co., 1928. P. 291–380. – Прим. ред. амер. изд.]


[Закрыть].

Пока это умонастроение не исчезнет окончательно, нет смысла говорить об экономической конфедерации Дунайских стран. Пока эти страны считают любой импорт вредным, а любую препятствующую ему меру допустимой, строить планы Дунайской экономической ассоциации бессмысленно.

Но если дело все же дойдет до экономической консолидации Дунайских стран, ее нельзя ограничивать только таможенным союзом. В наше время, когда государство энергично вмешивается в экономику, у него есть масса средств оградить отечественное производство от иностранной конкуренции. И они отнюдь не ограничиваются пошлинами и запретами на импорт. Для решения протекционистских задач можно использовать валютную и кредитную политику, налоговое законодательство, политику в сфере занятости, здравоохранения, строительства, политику распределения государственных заказов, политику тарифной структуры железных дорог и другие меры почти во всех сферах государственного управления. Поэтому недостаточно ограничить суверенитет отдельных Дунайских стран только в таможенной плоскости. В ведение союза нужно будет передать все вопросы управления.

II

Политические отношения в Дунайском регионе совершенно ненормальны. Каждое государство видит в соседях смертельных врагов и стремится расширить свои владения путем присоединения территорий, где проживают родственные им национальные меньшинства. С 1918 г. в Дунайском регионе существует не мир, а в лучшем случае перемирие. Каждая страна готовилась и готовится к войне против остальных соседей.

Простое объединение этих стран в союз при полном сохранении национального суверенитета не решит проблему. Существующие конфликты не исчезнут, поскольку глубинной их причиной является как раз наличие меньшинств.

Игнорировать эту проблему нельзя, а при ее решении в любом случае придется исходить из того объективного обстоятельства, что почти половина Дунайского региона имеет смешанное разноязычное население. В Дунайском регионе, да и во всей Восточной Европе практически невозможно так провести границы, чтобы проблема меньшинств полностью исчезла. Спросите представителя той или иной страны, как он в идеале мыслит себе национальные границы, и тут же выяснится, что на многие части региона претендуют две страны, а то и несколько стран.

Эффективно защитить меньшинства можно лишь при условии, что суверенитет отдельных стран будет существенно ограничен; в противном случае сохранится источник постоянной напряженности, которая в конце концов неизбежно подорвет любой союз этих стран. Если представитель меньшинства считает, что законы или административные меры государства, в котором он живет, нарушают его равноправие, он должен иметь возможность обратиться за помощью к центральным исполнительным или судебным властям. Поэтому федеральный закон должен иметь приоритет перед законами стран-членов, решения федерального суда должны выполняться на всей федеральной территории (общей по отношению к отдельным странам), а правительства стран обязаны выполнять распоряжения федерального правительства. Речь, таким образом, идет не об ассоциации государств (не о Дунайской Лиге Наций), а о федеративном государстве американского типа.

Жители каждой отдельной страны должны пользоваться совершенно одинаковыми правами на территории всей федерации. Они должны обладать полной свободой передвижения, правом заниматься любой деятельностью, использовать родной язык в частной и общественной жизни и прививать его своим детям. Во всех регионах с разноязычным населением суды и прочие государственные учреждения, обслуживающие физических лиц, должны использовать каждый язык, который считает родным языковая группа жителей данного района численностью более 155 человек. Экономическое законодательство должно быть единообразным на всей федеральной территории. Денежная система и центральные банки, обладающие правом эмиссии, должны регулироваться и управляться столь же единообразно. Не должно быть никаких препятствий для свободного движения капитала и товаров.

Эти задачи потребуют создания центрального парламента, центрального правительства и центральной системы правосудия. Работа этих органов должна осуществляться на специально выбранном официальном языке, желательно французском или английском.

В качестве резиденции центральных органов подходит только Вена. Вену и прилегающие к ней районы следует выделить из территории Австрии и наделить особым административным статусом по образцу Федерального округа Колумбия в США.

Дабы смягчить щепетильную проблему национальных чувств, часть постов в центральных учреждениях лучше не отдавать представителям Дунайских стран, а зарезервировать за англичанами и французами.

Лишь подобная система сможет обеспечить мирное сосуществование и взаимодействие стран Дунайского региона. Она не позволит ни одной из них ни занять доминирующее положение, ни притеснять меньшинства.

III

Нет сомнений, что все правительства Дунайских стран с возмущением отвергнут этот проект, и удивляться тут нечему: тот, кто получает выгоду от нынешнего хаоса, не пожелает с ним расстаться.

Но если рассмотреть вопрос не с позиций особых интересов тех, кто сейчас у власти, а с учетом интересов всего населения, то вполне можно представить и другое мнение.

Народы Восточной Европы стоят перед выбором: либо они создадут объединение, позволяющее им сохранить свое место в мире, либо потеряют свободу. Если они не станут частями сверхгосударства, которым будут управлять сами, они станут провинциями Германии, России и Италии, и к ним будут относиться как к париям. Если поляки, чехи, эстонцы, латыши, литовцы и албанцы извлекли хоть какие-нибудь уроки из своей истории, они согласятся с этим выводом. Венграм, румынам и югославам, возможно, вскоре придется пережить события, которые наглядно продемонстрируют всю уязвимость их нынешнего суверенитета.

Политики, ратующие за сохранение полного суверенитета, строят свои расчеты на предположении, что Англия и Франция защитят свободу Дунайских стран. Они считают, что вправе требовать гарантий такой защиты, но сами не желают поступиться ничем ради создания системы, которая смогла бы защитить себя без всякой внешней помощи. Однако Англии и Франции рано или поздно надоест выполнять навязанную им задачу. Они потребуют от восточноевропейских государств создать политическую систему, способную защищать себя самостоятельно. Для европейского баланса сил просто необходимо существование такой державы, которая может противостоять России, Германии и Италии. Но в первую очередь объединение стран Восточной Европы является вопросом жизни и смерти для них самих.

IV

Следовательно, Дунайский вопрос нужно рассматривать и решать не как экономическую, а как чисто политическую задачу. Политическое обоснование неизбежности объединения Дунайских стран яснее и понятнее, чем ряд экономических аргументов, показывающих абсурдность политики протекционизма и автаркии.

Государственным деятелям и политикам Дунайских стран следует задать два вопроса. Во-первых, как они представляют себе границы, которые позволили бы их странам мирно сосуществовать с непосредственными соседями? Во-вторых, как они думают защитить независимость своих стран от возможных протекторатских поползновений со стороны Германии, России или Италии?

А государственных деятелей и политиков Англии и Франции нужно спросить, сильно ли им хочется вновь посылать своих солдат сражаться за Сараево[113]113
  [Сараево – столица Боснии, которая в 1914 г. была частью Австро-Венгерской империи. Убийство австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда и его супруги Софии, совершенное сербским националистом в Сараево 28 июня 1914 г., обычно называют той «искрой», которая разожгла Первую мировую войну в августе 1914 г. Австрия выдвинула требования к Сербии, подозревая ее в причастности к организации убийства. Императорская Россия поддержала Сербию, а императорская Германия поддержала Австрию перед лицом угрозы со стороны России. Затем в нараставший конфликт были втянуты Франция и Англия, поскольку Франция имела союзнические договоры и с Россией, и с Англией. – Прим. ред. амер. изд.]


[Закрыть] или за Данциг?[114]114
  [Данциг (Гданьск) – старый немецкий город на побережье Балтийского моря; по Версальскому договору был отделен от Германии и объявлен «вольным городом» под протекторатом Лиги Наций и административным надзором Польши. В период между мировыми войнами он представлял собой источник растущей напряженности между Германией и Польшей и рассматривался как часть проблемы так называемого «польского коридора» – выходящей к Балтийскому морю территории, которая была передана Польше по итогам Первой мировой войны и отделила от Германии Восточную Пруссию. – Прим. ред. амер. изд.]


[Закрыть] И не лучше ли создать систему, которая в обозримом будущем обеспечит Дунайскому региону мир?

Дунайская, или Восточная, федерация даст Восточной Европе то, что ей не смогла дать Лига Наций: свободу, основанную на коллективной безопасности.