Текст книги "Поединок страсти"

– Ты хочешь сказать, что невинна? – тихо спросил он.

Она в нерешительности помолчала, затем кивнула и засмеялась, готовая разрыдаться – Не только это.

– И тебе нужно время, чтобы все обдумать? – мягко спросил он.

Она кивнула в ответ, не в силах произнести ни слова.

Кайл чуть улыбнулся. В его улыбке не было насмешки.

– Не думай об этом слишком долго, а то я не выдержу и заболею от желания.

И опять она почувствовала, как готовый вырваться наружу смех грозит обернуться рыданием.

– Благодарю за прекрасный вечер. За все. У меня в жизни никогда не было ничего подобного.

– Если я скажу то же самое, ты мне, вероятно, не поверишь. Тем не менее это правда. – Он взял в руки ее лицо и поцеловал в беззащитные, чуть припухшие губы. – Ты действительно хочешь уйти? – хрипло прошептал он.

Она кивнула, и он проводил ее в ее номер. У двери он снова попытался обнять ее, но Софи с мольбой посмотрела на него.

– Разве тебе недостаточно? – спросила его она. – Кажется, мне больше уже не выдержать.

– Если мне удастся заснуть, – пообещал он, – то во сне я обязательно доведу счет до ста одного.

Она посмотрела на него и улыбнулась. Затем протянула ему гардению, которую он подарил ей.

– Мне было хорошо сегодня. Действительно хорошо. До завтра.

Он взял у нее цветок.

– До завтра.

Она вошла в комнату и заперла за собой дверь.

Оставшись одна, она дала волю слезам, хлынувшим неудержимым, горячим потоком по лицу. Усилием воли она заставила себя успокоиться. У нее не было времени на сентиментальные глупости. Софи провела ладонями по мокрым щекам и посмотрела на часы. Почти пять. За окном уже светало, и она почувствовала, как утренний воздух наполняется запахами зарождающегося дня. Через два часа она должна быть готова к отъезду.

Софи стянула с себя платье, не став смывать с лица косметику. В ее груди, во всем ее теле не стихало болезненное ощущение, вызванное неутоленным желанием. Но она заставила себя не думать об этом и стала упаковывать вещи.

Софи решила сделать то, что намеревалась с самого начала: уехать, оставив для него письмо, из которого он узнает наконец правду. Когда она начала писать, в ее глазах не было и следа недавних слез.

Дорогой Кайл!

Когда-то жила на свете девушка, которая, однажды решив прогуляться по брайтонскому пляжу, случайно подслушала разговор одного человека с его приятельницей. То, что она услышала, больно ранило ее, и на какое-то время ей очень захотелось стать кем-нибудь другим. Когда Вы будете читать это письмо, я уже буду на пути домой. Мне очень жаль, что пришлось обмануть Вас. Разумеется, Вы были правы: мы с Вами встречались раньше. Но об этом мне было неприятно вспоминать, поэтому, чтобы не быть узнанной, я приняла все меры предосторожности. Если Вы хотите вспомнить меня такой, какой я была тогда, включите вторую программу Би-би-си 15 августа в 20 часов. Сейчас я выгляжу по-другому, но в фильме я такая, какой была тогда, – нелепой, неряшливо одетой толстухой в смешных очках. Надеюсь, Вы все-таки поймете, почему я так поступила и чего мне это стоило.

Написав, Софи долго сидела, уставясь на бумагу отсутствующим взглядом. Может, добавить что-нибудь вроде «Пожалуйста, дайте о себе знать»? Или оставить ему номер своего телефона или домашний адрес? Нет, она не сделает этого.

Если он захочет ее найти, это легко сделать – та же Элен может подсказать ему, где она живет. А если нет…

Ну что ж, тут ничего не поделаешь. Ей придется смириться с этим. Другого выбора у нее нет.

Кажется, ей нечего больше добавить к этому. Подумав, она поставила внизу подпись «Мэйзи». Затем, повинуясь пришедшей ей в голову мысли, она вытащила из сумки флакон духов «Джорджо Армани» и капнула ими на лежащую перед ней бумагу.

Она перечитала написанное. Ему будет больно – это, по сути, удар ниже пояса. Но что делать?

Софи сложила лист вдвое, запечатала конверт и написала на нем его имя и номер его гостиничной комнаты. Перед самым отъездом она оставит его в вестибюле у служителя отеля.

Затем она забралась в постель и свернулась калачиком под простынями. Хватит об этом думать. Позже у нее будет достаточно времени на размышления.

Она закрыла глаза, и воспоминания о самом ярком вечере в ее жизни растворились в туманной пелене настигшего ее сна.

ГЛАВА 5

Все время, пока самолет шел на посадку, преодолевая слой за слоем густые облака и приближаясь к аэропорту Хитроу, Софи думала о том, что с ней произошло за последние три недели. Сегодня утром он прочтет письмо, и это положит конец всем ее мечтам.

Она мысленно представляла себе, как он читает ее записку, как внезапно меняется его лицо. Когда-то она с удовольствием предвкушала этот момент. Но только не теперь. Если это и победа, то жестокая.

Какое затмение разума заставило ее сделать это? Оглядываясь назад, она думала о том, что только внезапное помешательство могло подсказать ей сыграть подобную шутку с таким человеком, как Кайл Харт.

Сейчас, приближаясь к омытому дождями Лондону, она спрашивала себя, кто же кого наказал и кто кому причинил настоящую боль.

– Дамы и господа, пожалуйста, пристегните ваши ремни и погасите сигареты. Просьба к пассажирам поставить в вертикальное положение спинки своих кресел и воздержаться от курения до посадки самолета.

Софи рассеянно потянулась за пристежным ремнем. В ее голове проносился грустный Припев песни «Прощание с Ямайкой»:

Тоска сдавила сердце, и кругом голова. Я Кингстон покидаю, прощай, любовь моя…

На прочность чувств Кайла рассчитывать нечего, размышляла она. Если бы она позволила себе отправиться с ним в морское путешествие по Карибам, то наверняка для нее все это закончилось бы большим разочарованием и разбитыми вдребезги мечтами. Так что ее внезапный отъезд и ее пощечина ему было самым лучшим, что она могла сделать.

Но никакие здравые рассуждения не могли унять боль в ее сердце и снять тяжесть с души. Она знала лишь то, что теперь между ней и единственным любимым ею человеком пролегло расстояние не в один день, а в целую жизнь.

Толчок, и самолет приземлился, покатив по мокрому от дождя покрытию. Служащие устало и без всякого интереса смотрели, как стайки новоприбывших пассажиров входят в здание аэропорта. Софи с грустью вдыхала знакомый воздух Хитроу. Пробираясь сквозь толпы людей, она решила взять такси, а не тащиться до дому с тяжелыми чемоданами в перегруженной подземке в столь поздний час. Ей не хотелось слишком резко спускаться с небес на землю.

Спустя два с половиной часа она была уже в постели в своей маленькой квартирке на Сент-Джонс-Вуд.

Радом с домом проходила городская магистраль, и после Ямайки ее оглушил утренний грохот пробуждающегося города. Несмотря на усилия миссис Флэнэган, теснота и некоторая убогость ее жилища неприятно поразили ее после просторного, наполненного солнечным светом номера гостиницы в «Сан-Антонио», и когда Софи подумала о размере ежемесячных взносов за квартиру, то почувствовала внезапное отвращение к прежде незамечаемым неудобствам. Сможет ли она когда-нибудь зарабатывать столько денег, чтобы позволить себе переехать в более приличное место? Жизнь в Лондоне стала невыносимо дорогой, но для актрисы, желающей сделать карьеру, это было единственное подходящее место.

Первое, что бросилось ей в глаза, когда она открыла свой чемодан, был лежащий сверху черный шелковый саронг. Она вынула платье и, держа его в руках, некоторое время угрюмо разглядывала его. От него все еще исходил слабый аромат «Джорджи Армани», напомнивший ей о ее последней ночи на Ямайке.

Неужели это было всего лишь сутки назад? Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Она вспомнила его ласковые руки, как он целовал ее, как упрашивал отправиться с ним на яхте в путешествие, теперь представлявшееся ей каким-то сказочным туманом несбывшейся любви…

Неужели он никогда больше не даст о себе знать?

Софи вдруг со страхом подумала, что, возможно больше никогда не увидит его.

И в самом деле, с какой стати он должен возвращаться к ней? Она ведь ни словом не дала ему понять, что хотела бы увидеть его вновь? С досадой прикусив губу, она старалась припомнить, что написала в той записке. Вряд ли в пять утра, опьяненная коньяком и поцелуями Кайла, она могла написать что-либо путное Не получилось ли письмо более резким, чем она хотела?

Неужели она не предвидела, как горько ей будет потом?

Софи вдруг бросила платье и побежала к телефону, вспомнив, что у нее в записной книжке есть номер телефона отеля. Она стала лихорадочно листать книжку в поисках кода Ямайки.

Набрав номер, она замерла в напряженном ожидании. Сейчас там восемь утра. Она извинится перед ним за свою глупую записку. Или попытается извиниться. Господи, можно представить себе, в каком ужасном состоянии он сейчас находится. Она хотела надеяться, что он выслушает ее. Она все ему расскажет: что она чувствует себя ужасно из-за этой записки, скажет, как много он для нее значит. И затем попросит его…

– Отель «Сан-Антонио».

– Алло! Это Софи Эспен. Я звоню из Англии. В последние три недели я проживала у вас в гостинице. В номере триста пятнадцать.

– Да, мисс Эспен, – отчетливо услышала она любезный голос. – Вы что-нибудь забыли у нас, какие-нибудь личные вещи? Чем мы можем вам помочь?

– Нет-нет, я ничего не оставляла. Я хотела бы поговорить с господином Кайлом Хартом, если можно.

– Очень сожалею, мисс Эспен, но господин Харт больше не проживает в отеле.

– Он куда-нибудь уехал?

– Вчера он выписался из отеля, – услышала она.

– Выписался? – выдохнула она. – Куда же он уехал?

– Боюсь, что не знаю. Он сообщил персоналу, что уезжает сразу же после завтрака, и так и сделал. Я мог бы передать ему ваши слова, в случае если он даст знать о себе, но он вроде бы не собирался.

– Если он все же даст знать о себе, – натянуто сказала она, – то, пожалуйста, передайте ему, чтобы он позвонил мне.

Софи продиктовала номер своего телефона и с упавшим сердцем вернулась к своим чемоданам. Куда же он все-таки отправился? Что означает его столь внезапный отъезд? В течение примерно получаса Софи мучительно ломала себе голову над этими вопросами. Затем чувство потери сменилось раздражением на саму себя. Да черт с ним! Она приготовила себе чашку кофе, понося себя за глупость. Забудь его, ради всего святого! Это пустой, бессердечный, легкомысленный эгоист, для которого ты не больше чем пустой звук. Забудь его! Тебе наконец удалось избавиться от своего наваждения, и будь довольна этим. Это не тот человек, который тебе нужен. Не позволяй себе еще раз сделать глупость!

Софи заставила себя вернуться на землю и принялась завершать уборку, начатую миссис Флэнэган.

В тот вечер к ней позвонили дважды.

Первый звонок застиг ее за ужином. Не доев овощной салат с сыром, она ринулась из-за стола к телефону, чувствуя, как сильно забилось у нее сердце от мысли, что это может быть Кайл. Звонила ее мать из Скарборо, чтобы удостовериться, что Софи благополучно возвратилась в Лондон.

– У тебя не очень-то счастливый голос, дорогая, – прокомментировала она, услышав довольно неубедительные заверения в том, что она чудесно провела свой отпуск. – Наверно, тебе все-таки стоило взять с собой кого-нибудь еще.

– Сказать правду, – призналась Софи, – мне вовсе не весело.

– Грустно, что все уже позади?

– Пожалуй, к тому же мне кажется, я схватила простуду…

– Бедная девочка! Ложись пораньше в постель. Мы все тут только и говорим о твоем фильме. Мне бы очень хотелось, чтобы ты приехала к нам сюда и мы вместе посмотрели бы его.

– Мне бы тоже, – вздохнула Софи. – Но, к сожалению, не могу. В этот день и на следующий у меня будут съемки для рекламного ролика.

– Наша малышка на телеэкране! – воскликнула мать. – Я все никак не свыкнусь с этим.

– Ты будешь в шоке, увидев меня в фильме, – предупредила она: ее близкие не видели, на что она была похожа, когда снималась в роли Мэйзи. – Моя роль внешне не очень-то выигрышная.

– Мы все ожидаем худшего, – рассмеялась мать. – Надеюсь, тебя все же можно будет узнать. Дорогая, к тебе хочет приехать погостить твоя кузина.

– Дженни?

– Да. Со следующей недели она в отпуске. Ты ведь знаешь, что она без ума от Лондона.

– Знаю, – усмехнувшись про себя, сказала Софи. Только этого ей сейчас и не хватало. У нее действительно не было настроения провести несколько дней в обществе слишком жизнерадостной и довольно избалованной сестрички. Дженни в отпуске – это что-то по меньшей мере утомительное. После ее предыдущих визитов Софи долго не могла прийти в себя. Но родная кровь не водица.

– Если ты слишком занята… – начала мать.

– Нет-нет. С тринадцатого по шестнадцатое я буду занята днем, а вечером свободна. Скажи ей, что я рада принять ее.

– Ты уверена?

– Разумеется, да! Скажи, чтобы она приезжала как можно скорее.

– Она будет в восторге. А сейчас ложись в постель и прими аспирин. Уверена, что утром ты будешь как новенькая. До свидания, дорогая.

– Пока, мама.

К тому времени, когда телефон зазвонил во второй раз, в 9 вечера, ее надежды несколько увяли. Это опять был не Кайл. Звонил ее агент Джои Гилмор.

– С возвращением в цивилизацию, – прогудел он. – Я чуть было не позвонил тебе в Очо-Риос.

– А что? Есть новости?

– Только те, что два разных и хороших кинорежиссера очень хотят заполучить тебя. Вот и все.

– Джои!

– Ладно, ладно. Не очень-то радуйся. Ни один из них не тянет на Стивена Спилберга. Но, кажется, твоя игра в «Убийствах на Элмтри-роуд» произвела сильное впечатление и наделала много шума. Те, кто видел отредактированные копии, говорят, что ты бесподобна. Я знал об этом и раньше. Забеги ко мне в контору завтра в десять, там поговорим.

– Прошу тебя, скажи мне сейчас. Пожалуйста! – взмолилась она, усаживаясь рядом с телефоном с горящими от радостного возбуждения глазами. – Как их зовут и что это за фильмы?

– Имя одного Джон Пэйн, а другого – Франко Лучани.

– Никогда о них не слышала, – разочарованно протянула она.

– Оба они молоды и относительно неизвестны, – продолжал Джои. – Их знают в основном в узком, профессиональном кругу. Но главное, оба будут снимать фильмы по хорошим сценариям. Я их читал – действительно неплохой материал.

– А роли?

– У Джона Пэйна ты будешь играть психически ненормальную, которая выдает себя за медсестру и убивает своих пациентов.

– М-м-м! А другая роль?

– В другой ты юная наркоманка по имени Марджори. Ты трагически погибаешь как раз тогда, когда тебя впервые посетила любовь. Съемки будут происходить в Италии, в Пизе. Это родной город Франко Лучани.

– На каком языке сценарий?

– На английском. Самое интересное, что это будет главная роль.

– Чудно, – засмеялась она. – Просто не верится. Я совершенно не знаю этого режиссера, а он меня берет на главную роль в своем фильме?

– Представь себе, хочет, чтобы именно ты снялась у него, и, очевидно, те, кто готов выложить свои деньги, полностью согласны с ним. Он посмотрел куски из нашего фильма, и твоя игра произвела на него впечатление. Вот буквально его слова: «Если она смогла так сыграть эту роль, то она сможет сыграть все что угодно!»

– Просто теряюсь, что сказать.

– Но здесь есть некоторые проблемы, – охладил он ее пыл. – Прежде всего на фильм выделено очень мало денег. Я навел кое-какие справки: спонсоры довольно жестко контролируют расходы. Последний фильм этого режиссера критики расхвалили до небес, но в кассовом отношении дохода он не принес. Так что для него это в каком-то смысле рискованное предприятие, а это означает, что он не сможет заплатить тебе столько, сколько ты получила за «Убийства на Элмтри-роуд». Так же, кстати, как и Джон Пэйн. Честно говоря, если немного подождать, то можно надеяться на более выгодные предложения. На следующей неделе я дам тебе прочитать оба сценария – сейчас они у меня. У тебя будет время все обдумать.

– Прекрасно.

– Кстати, как тебе понравилась Ямайка?

– Потрясающе! Я прекрасно отдохнула.

– Надеюсь, покажешь мне фотографии, когда мы встретимся. А я расскажу тебе последние сплетни. Думаю, тебе нужно прийти в себя после отпуска. Желаю тебе хорошего сна, Сара Бернар!

Кайл не позвонил ни в ту ночь, ни в течение следующей недели. Софи справлялась в гостинице, но он там так и не объявился. Никто не имел ни малейшего представления, где он может быть.

Софи встретилась с Джои Гилмором, чтобы взять сценарий и обсудить будущие перспективы.

– Особенно не суетись, – посоветовал ей Джои. – Подожди месяц-два, и ты получишь целую кипу предложений.

– Не слишком ли жесткий подход, ты не находишь?

– Мы живем в жестоком мире, Софи! Откровенно говоря, я думаю, эти двое решили заполучить тебя прежде, чем ты станешь слишком недосягаемой после выхода фильма на экраны. Им нужна талантливая актриса за небольшую плату. И, скажу тебе, в наши дни это нелегкая задача.

– А я действительно талантлива?

– Ты меня спрашиваешь? – улыбнулся он. – Я считаю, что ты очень талантлива. Обе эти роли потребуют от тебя значительно меньших усилий, чем в нашем фильме, к тому же и репутация твоя не пострадает, если ты поработаешь с этими режиссерами – в интеллектуальных кругах они очень ценятся, вполне возможно, они станут вторыми Феллини или Висконти. Так что здесь есть о чем подумать. Я знаю, ты боишься, что после Мэйзи тебе станут предлагать однотипные роли, а мне не хочется, чтобы всю оставшуюся жизнь ты играла одних лишь чокнутых. Поразмысли над этим.

– Да нет, Джои. Пойми, я ничего не имею против этих ролей. Но все же хочу быть более разборчивой.

– Само собой. И я здесь для того, чтобы помочь тебе в этом. Итак, прочти оба сценария и хорошенько взвесь. Окончательное решение за тобой.

В тот же день Софи принялась за чтение сценариев и попыталась все спокойно обдумать. Но ее мысли постоянно возвращались к Кайлу. Интересно, где он сейчас, что делает, действительно ли отправился с Эммой на Кайманские острова, сможет ли он простить ее обман, позвонит ли он ей в конце концов или нет?

Но ответом на эти вопросы было молчание, становившееся с каждым днем все более невыносимым.

Наступило воскресенье. Кайл не объявился. Ни звонка, ни письма. Ничего. Один день сменял другой, и она чувствовала, как что-то постепенно умирает в ней. Никогда еще уходящие дни не нагоняли на нее такую безысходную тоску.

А у нее еще оставалось много времени до начала съемок рекламного ролика. Она сделала новую прическу, остановив свой выбор на очень короткой современной стрижке, выгодно подчеркивавшей линию ее стройной шеи и эффектно оставлявшей каштаново-золотистые локоны по обеим сторонам лица, а также посетила косметический кабинет, где ей чуть подтянули кожу и слегка изменили форму бровей.

Она еще раз внимательно перечитала оба сценария. В фильме Джона Пэйна, где она будет играть роль медсестры-психопатки, было много жестоких и кровавых сцен, которые оставили ее как актрису совершенно равнодушной. Зато другой сценарий по-настоящему захватил ее.

Франко Лучани, чье имя пока что ничего ей не говорило, написал психологически тонкий и трогательный сценарий на основе недавно вышедшего романа «Первый день осени». Чем больше Софи вчитывалась в сценарий, тем больше он ее захватывал. Это была простая, непритязательная история. Юная англичанка, которая никак не может избавиться от пагубной привычки к героину, едет в Италию, где знакомится и влюбляется в молодого красивого итальянца, тщетно пытающегося ее спасти. В конце фильма она умирает – жизнь для него теряет всякий смысл. Центральная роль – молодой наркоманки Марджори – таила в себе прекрасные драматические возможности. В сценарии было что-то, что позволяло надеяться на успех: это была история любви на современный лад, трогательная и глубоко волнующая. У Софи было предчувствие этого успеха.

Из разговора с Джои она узнала кое-какие новые сведения о фильме. Главную мужскую роль сыграет Луиджи Канотта. Хотя Канотга был сравнительно мало известен в Англии, в Италии он считался восходящей звездой экрана. К тому же он был на редкость красив и для поколения молодых был чем-то вроде современного секс-символа.

– Во всяком случае, ты будешь в хорошей компании, – заметил Джои. – Я потяну время еще недели две, – продолжал он, – посмотрю, не подвернется ли что-нибудь более стоящее. Пока что я сказал ему, что ты читаешь сценарий и обдумываешь его предложение.

Выходные тянулись невыносимо медленно, наполняя ее душу бесконечным одиночеством и тоской. Ее преследовали мысли о Кайле – о его доброте, юморе, о том, как хорошо и весело им было вдвоем, и о его невероятной притягательности для нее.

Софи лежала в постели, задыхаясь и не находя себе места от сжигающей страсти, которую он пробудил в ней, вспоминая ощущение головокружительной интимности их прикосновений, думая о том, что сойдет с ума от не находящего себе выхода желания.

Она чувствовала, что становится заложницей все усиливающейся любовной тоски по Кайлу. Где он? Почему не звонит, хотя бы для того, чтобы излить на нее свой гнев?

Дженни приехала в понедельник, еще более похорошевшая и жизнерадостная, и объявила, что погостит у нее с месяц.

– Это не слишком долго? – спросила она, глядя на Софи широко открытыми, невинно-голубыми глазами.

– О чем ты говоришь! – улыбнулась Софи. – Мы и так последнее время редко видимся. Как дела в университете?

– Прекрасно. У меня жуткий роман с одним из преподавателей, – весело поведала она изумленной Софи. – Ну ладно, ладно, не смотри на меня так! Он такой старый, что мог бы быть моим отцом.

– Именно это тебе в нем и нравится?

– По крайней мере он не с математического отделения, – сказала она со смешком. – И вообще, я предпочитаю мужчин в годах. С ними ничего серьезного выйти не может, ведь так? – спросила она со свойственной ей практичностью и принялась описывать наиболее живописные подробности ее насыщенной любовными приключениями жизни.

Остро сознавая свою собственную неискушенность, Софи слушала ее то с веселым недоумением, то с ужасом. Интересно, откуда у Дженни такая безоглядная, такая бездумная раскованность, в то время как она все еще сохраняла невинность? Каким образом Дженни всегда удается контролировать свои чувства по отношению к мужчинам, тогда как единственный роман Софи закончился полной катастрофой?

Со дня своего приезда Дженни беспрестанно звонила каким-то мужчинам. Телефон буквально раскалялся от ее безумолчной, воркующей, кокетливой трескотни, притом не только с потерявшим от любви голову профессором из Йорка, но по меньшей мере с четырьмя другими.

Несмотря на разницу в темпераментах, Софи и Дженни всегда были добрыми друзьями. И присутствие откровенной, обожающей всякого рода флирт кузины в какой-то мере отвлекло Софи от тоскливо-болезненных мыслей о Кайле.

Дженни вытащила ее из заточения в квартире. Они посмотрели последние модные шоу и спектакли – билеты Софи доставала через своих друзей, – встречались со множеством знакомых и посетили немало вечеринок, и все это дало Дженни повод считать, что быть безработной актрисой куда приятнее, чем быть занятой в любой другой профессии.

Тринадцатого числа, за два дня до выхода ее фильма на экраны, Софи перестала быть безработной и приступила к съемкам в телевизионной рекламе. По роли она должна была сидеть в ванне, с томно-мечтательным выражением лица, покрывая различные части своего практически обнаженного тела густыми хлопьями рекламируемого жидкого мыла.

Дженни, которую она пригласила на съемку, нашла все это довольно забавным.

– Твоя правая рука станет самой чистой рукой во всем Лондоне, – объявила она после семнадцатого дубля. – Я уверена, дорогая, что я смогла бы сделать это не хуже тебя.

Подрагивая от холода в купальном халате, Софи лишь пожала плечами.

– Я тоже уверена в этом.

– Почему они снимают один и тот же эпизод снова и снова?

– Рекламная работа требует тщательнейшего внимания к деталям. Весь ролик длится меньше минуты, а минута стоит очень дорого. Так что каждая секунда должна быть отработана до совершенства. Но все это бывает довольно скучно.

– У меня просто скулы свело от скуки! – (Софи заметила озорной блеск в голубых глазах Дженни.) – Я там приметила одного шикарного парня. Пойду попрошу у него прикурить.

– А что, твоя зажигалка не в порядке? – наивно спросила Софи.

– Вдруг перестала работать, – криво усмехнулась Дженни, вынимая из пачки «Данхилл» сигарету и устремляясь к парню из технической группы.

– Софи! – услышала она наконец голос режиссера. – Вы готовы к следующему дублю?

Посмотрев с сожалением на элегантную спину кузины, Софи пошла на площадку, чтобы на этот раз сыграть сцену, в которой она будет намыливать себе шею и плечи.

Присутствие легкомысленной Дженни отвлекало Софи от мыслей о Кайле. И все же в последнее время она постоянно вспоминала о нем. Стоило ей закрыть глаза, и она видела его как будто наяву, ощущала его теплую, телесную реальность во всплывающих в ее сознании картинах солнечных карибских пляжей. Она видела его великолепное обнаженное тело, страстно желающее ее, вспоминала его ласки, повергавшие ее в состояние любовного экстаза, глубокого, как синие бездны моря…

Софи продолжала думать о нем, уютно свернувшись на диване радом с Дженни, и вдруг почувствовала, как бешено забилось ее сердце, когда диктор на экране объявил о премьере фильма «Убийства на Элмтри-роуд». От волнения у нее закололо в животе.

– Чего ты так нервничаешь? – засмеялась Дженни. – Все уже закончено, и ничего уже не изменить.

– Знаю, но я в таком напряжении, будто выхожу на сцену Палладиума.

– Интересно, сколько зрителей смотрят эту программу?

– Где-то около семи миллионов.

– Семь миллионов? – Дженни покачала головой. – Такая куча народа! Я обязательно расскажу всем в университете, что ты моя сестра!

Фильм начался, и, забыв обо всем, они уставились на экран.

С первых же кадров стало очевидно, что картину делали великолепные мастера. Буквально все, начиная с романтичной, создающей определенное настроение музыки и кончая стилизованными под двадцатые годы вступительными титрами, говорило о том, что «Убийства на Элмтри-роуд» далеко не рядовой фильм.

Вступительные сцены, снятые в пансионе в Брайтоне, были насыщены гнетущей, предгрозовой атмосферой. На экране возникла Элен ле Бон с одним из главных героев картины. Грациозно сдержанная, на взгляд Софи, она являла собой воплощение профессионализма.

– Потрясающе элегантна, – сказала Дженни. Ее голубые глаза стали еще ярче и больше, а рыжеватые волосы отливали золотом в свете лампы. – И такая красивая. Когда же появишься ты?

– В следующей сцене.

Возникающие на экране эпизоды возвращали Софи в атмосферу тех солнечных дней в Брайтоне. Она вспомнила свою боль, свое счастье. У нее всегда будут противоречивые чувства к этому фильму. Слишком многое произошло во время его съемок, да и после них, чтобы вызвать у нее какое-то сентиментальное отношение к нему. Но сейчас, глядя на завершенный фильм, она вдруг почувствовала радостное удовлетворение от того, что участвовала в столь незаурядной кинокартине.

С внезапной горечью она подумала о том, что, может быть, среди семи миллионов, смотрящих сейчас этот фильм, есть и Кайл, сидящий у телевизора где-нибудь в Лондоне.

– Софи! – вдруг взвизгнула от смеха Дженни, возвращая ее к действительности.

Она взглянула на экран и вдруг увидела себя. Вернее, не себя, а Мэйзи.

– Неужели это ты? – в недоумении спросила Дженни, прижимая ладони к губам и стараясь подавить смех. – Тебя же почти невозможно узнать! Я даже представить себе не могла, что тебе придется настолько прибавить в весе. А эти ужасные волосы. Они делают тебя настоящим страшилищем!

– Да, я действительно выгляжу довольно непривлекательно.

Софи старалась не подать вицу, что ее задел смех Дженни. В самом деле, это черноволосое неуклюжее существо было мало похоже на теперешнюю Софи Эспен. Все в нем было иное, даже манера двигаться, жесты, выражение нездорово оплывшего лица, голос. Постоянно злобствующая домашняя прислуга излучала враждебность и острое чувство обиды на весь мир так же, как нагретая солнцем кирпичная стена излучает тепло в конце летнего дня.

– Я даже не уверена, что мне захочется рассказать о том, что мы родственники. Неудивительно, что ты чувствовала себя не в своей тарелке, – журчала Дженни. – Ни за какие коврижки я бы не согласилась выглядеть такой уродиной.

Внутри Софи смешались столь противоречивые чувства, что ей трудно было разобраться в них. Она заставляла себя смотреть на экран с холодной отстраненностью профессионала, обращая внимание на монтаж кадров, стараясь отметить недостатки своей собственной игры.

Но тупая пульсирующая боль внутри ее постоянно напоминала ей о Кайле, о том, какой она должна была казаться ему во время той недели в Брайтоне.

Какой же непривлекательной была она тогда. Эта мучительная мысль не отпускала ее. Нет ничего удивительного в том, что он потешался над ней. Что ее влюбленность в него казалась ему просто смешной.

– Ну что ж, – усмехнулась Дженни, поворачиваясь к Софи. – Во всяком случае, ты неплохая актриса, несмотря на эти ужасные волосы. Я бы даже сказала, довольно хорошая актриса!

Софи отчужденно улыбалась, гладя на себя в роли Мэйзи Уилкин. Напряженная эмоциональность игры производит впечатление, призналась себе она. Фигурки на экране двигались, разговаривали, жестикулировали, злились и ссорились. Сюжет постепенно разворачивался. Однако Софи это уже мало волновало.

Три недели. Целых три недели, и ни одного слова от Кайла. Если бы у него возникла хоть малейшая мысль снова увидеть ее, он бы уже дал о себе знать.

Будь проклято это письмо! Будь проклята ее глупая гордость!

Если бы в ту ночь на Ямайке она открылась ему, то сейчас она смотрела бы этот фильм, находясь в его объятиях.

Интересно, что он тогда чувствовал? Гнев? Безразличие?

Скорее всего, последнее. Если бы Кайл почувствовал себя по-настоящему уязвленным, то его естественной реакцией было бы тут же расквитаться с ней. Что не составило бы большого труда. Скорее всего, он сделал бы это по горячим следам, чтобы доказать себе, что это в его силах…

В глазах Софи стояли слезы, и экран телевизора казался светлым мерцающим квадратом. Она отвернулась, чтобы Дженни ничего не заметила. Софи вдруг с ужасом поняла, что потеряла единственного человека, который был ей по-настоящему нужен.

Первый телефонный звонок раздался как раз перед тем, как на экране поплыли финальные титры. Это были ее родители. Ее мать плакала, даже в голосе отца, старого, далеко не сентиментального человека, звучало неподдельное волнение.

– Это было великолепно, Софи, просто великолепно, – сказал он. – У тебя, девочка, настоящий талант. Мы все так гордимся тобой.