Текст книги "Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1"

Понятие элиты можно осмысленно интерпретировать только в сравнительных терминах, поскольку существование «элиты» должно подразумевать существование «неэлиты», то есть людей, которые являются частью общества, но не входят в элитные круги. В классическом смысле элиты описываются как в определенном отношении лучшая часть общества, а неэлиты – как те, кто хуже элит[205]205
  Keller S. Elites // International Encyclopedia of the Social Sciences. London: Macmillan, 1968. P. 26–29.


[Закрыть]. Более узкое определение, используемое в традиционной политологии, также приписывает элитам «больший социальный вес, поскольку их деятельность имеет большую социальную значимость»[206]206
  Keller S. Elites. P. 26.


[Закрыть]. Такие элиты обычно рассматриваются как «крошечные, но влиятельные меньшинства ‹…›, состоящие из независимых общественных и политических акторов, которые в первую очередь заинтересованы в сохранении и усилении своей власти»[207]207
  Higley J., Pakulski J. Elite Theory versus Marxism: The Twentieth Century’ s Verdict // Historical Social Research. 2012. Vol. 37. № 1 (139). P. 230.


[Закрыть]. Другими словами, второе определение подчеркивает, что члены элиты значительным образом влияют на жизнь неэлиты и что они могут использовать это влияние для достижения собственных целей в противовес неэлитам.

В нашем исследовании мы определяем элиты и неэлиты следующим образом:

♦ Элита – это группа людей, связанных или не связанных друг с другом, которые являются ведущими акторами на своем жизненном пути, то есть оказывают большее влияние на жизнь других людей, чем эти люди оказывают на элиты (под «этими людьми» в данной формулировке подразумеваются неэлиты). Такое влияние обусловлено наличием некоторых выдающихся качеств, таких как богатство, личные достижения или высокое (формальное) положение в иерархии.

♦ Неэлита – это группа людей, связанных или не связанных друг с другом, которые на своем жизненном пути следуют за другими акторами, то есть меньше влияют на жизнь других людей, чем на них самих влияют люди, стоящие над ними (под «другими людьми» в данной формулировке подразумеваются элиты). Такое подчиненное положение проистекает из наличия у этой группы заурядных или еще менее выигрышных качеств, таких как необеспеченность или низкое (формальное) положение в иерархии.

Выражение «жизненный путь» может относиться к любому аспекту общественной жизни, начиная от общества целиком и заканчивая отдельными сегментами частного или государственного сектора. Действительно, чтобы дать определение «жизненного пути», приходится использовать тавтологию: любой аспект общественной жизни, где одни люди имеют большее влияние на других, может рассматриваться как отдельный жизненный путь, на котором присутствуют две основные группы: элиты и неэлиты.

Вслед за автором классической теории элит Вильфредо Парето[208]208
  Pareto V. The Governing Elite in Present-Day Democracy // Classes and Elites in Democracy and Democratization. New York: Garland, 1997. P. 47–52.


[Закрыть] мы можем разделить элитные группы на две основные категории: неправящие и правящие элиты.

♦ Неправящая элита – это элита, не имеющая доступа к возможности использования (государственного) принуждения. Другими словами, неправящая элита может влиять на участников своего жизненного пути только с помощью не связанных с принуждением мер, таких как убеждение, демонстрация на собственном примере или рыночные сделки. Как правило, в одном обществе сосуществует множество неправящих элит.

♦ Правящая элита – это элита, имеющая доступ к возможности использования (государственного) принуждения. Другими словами, правящая элита может влиять на участников своего жизненного пути, то есть само общество, живущее под властью правителей, с помощью принудительных мер – таких, какими обычно пользуются правоохранительные органы. Как правило, в обществе существует только одна правящая элита.

Тот факт, что обычно в обществе есть только одна правящая элита, соответствует нашей политической действительности, в которой один народ или общество живет в одном государстве, владеющем монополией на легитимное применение насилия внутри своей территории. Однако, как мы увидим в следующих частях этой главы, так бывает не всегда. Государство может утратить эту монополию и превратиться в одну из инстанций, контролирующих насилие, среди многих других групп наемников, привлекаемых населением – легально или нелегально – для осуществления протекции или других «силовых» услуг [♦ 2.5]. В этом случае можно было бы говорить о наличии нескольких правящих элит, однако в дальнейшем, чтобы избежать путаницы, мы будем использовать это понятие исключительно в контексте стабильных государств.

Хотя члены элиты не должны быть обязательно связаны друг с другом в каком-либо смысле, помимо принадлежности к одному и тому же жизненному пути, члены правящей элиты всегда связаны. Так происходит, потому что доступ к средствам принуждения в государстве обычно монополизирован, поэтому те, кто может их использовать, вынуждены координировать свою деятельность. Кроме того, координация (которая предполагает наличие связей) крайне необходима и для захвата власти, как в случае недемократических переворотов, так и в случае демократической передачи власти [♦ 4.3.2].

Опираясь на аргумент о жестких структурах, мы описываем правящие элиты идеального типа для посткоммунистического региона с помощью двух главных характеристик: патронализма и формальности (Таблица 2.2). Патронализм в нашем представлении распадается на два типа связей, определяемых как патрональные и непатрональные соответственно[209]209
  Eisenstadt S. N., Roniger L. Patron – Client Relations as a Model of Structuring Social Exchange // Comparative Studies in Society and History. 1980. Vol. 22. № 1. P. 42–77.


[Закрыть]:

Таблица 2.2: Главные свойства правящих элит в трех режимах полярного типа

♦ Патронально-клиентарные отношения (патрональная связь) – это тип связи между акторами, при которой их взаимодействие происходит через вертикаль подчинения, предполагающую безусловность власти, а также ее неравное распределение. В патронально-клиентарных отношениях один из участников – клиент – является вассалом (то есть подчиненным) другого – патрона. Патрональная связь – это принудительные отношения, которые не подразумевают свободного выхода (а часто и свободного входа).

♦ Добровольные отношения (непатрональная связь) – это тип связи между акторами, при которой их взаимодействия основаны на принципе равенства всех сторон, то есть происходят горизонтально. В добровольных отношениях нет вассальной зависимости (то есть подчинения), стороны не подчиняются друг другу. Непатрональная связь – это (добровольные) отношения без принуждения, предусматривающие свободный выход, а также свободный вход.

В противопоставлении вертикали и горизонтали, на которое мы опираемся в наших определениях, первая относится к вассальной зависимости, субординации и асимметричным отношениям, тогда как вторая – к их отсутствию. Здесь мы руководствовались введенными выше понятиями принуждения и добровольности, к которым мы присовокупили аспект свободного выхода из отношений (сети). Этот аспект определяет, столкнутся члены сети с принуждением, если попытаются покинуть ее (несвободный выход), или нет (свободный выход) [♦ 6.2.1]. Хотя добровольные отношения также могут быть иерархическими, они предполагают свободные вход и выход, тогда как патронализм подразумевает тираническую иерархию без возможности свободного входа и выхода.

Формальность и неформальность мы определяем следующим образом:

♦ Формальность – это характерное свойство социальных связей, закрепленное юридически и признаваемое обществом. Иными словами, институт, то есть набор ограничений, придуманных обществом для структурирования социальных взаимодействий, будет считаться формальным, если его правила прописаны в соответствии с действующим законодательством и легко доступны в таком виде для большинства населения.

♦ Неформальность – это характерное свойство социальных связей, не закрепленное юридически и не проявляющееся открыто и публично. Другими словами, институт, то есть набор ограничений, придуманных обществом для структурирования социальных взаимодействий, будет считаться неформальным, если его правила не прописаны в официальных источниках и, соответственно, не представлены в таком виде большинству населения (поэтому его правила могут совпадать с действующим законодательством, а могут вступать с ним в противоречие).

На самом деле для наших целей формальность и неформальность институтов можно определить проще, задавшись вопросом, имеют ли эти институты юридически закрепленную форму. Прежде всего государство и правящая элита, которые законом уполномочены использовать государственную власть, являются формальными, поскольку их положение закреплено юридически. Однако если политический, экономический или общественный актор выполняет функции, которые юридически не закреплены, то (1) они являются неформальными, и (2) институт, который включает в себя эту юридически не закрепленную, не оформленную в письменном виде функцию, также считается неформальным. Что касается термина «институты», здесь мы используем его в таком же смысле, как и в приведенных выше определениях: набор ограничений, придуманных обществом для структурирования социальных взаимодействий, который порождает определенные закономерности социального поведения[210]210
  North D. C. Institutions // Journal of Economic Perspectives. 1991. Vol. 5. № 1. P. 97–112; Greif A. Institutions and the Path to the Modern Economy: Lessons from Medieval Trade. Cambridge; New York: Cambridge University Press, 2006.


[Закрыть]. Если говорить точнее, «набор ограничений, придуманных обществом», включает в себя нормативные положения (то есть формальные правила), устоявшиеся практики (то есть неформальные правила) и нарратив (то есть их объяснение и обоснование)[211]211
  Lowndes V., Roberts M. Why Institutions Matter: The New Institutionalism in Political Science. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2013.


[Закрыть], хотя мы также будем использовать этот концепт в более широком смысле для описания формальных и неформальных групп элит, правительств и государственных институтов.

Если применять к правящим элитам представленные выше дихотомии, сначала мы должны дифференцировать два типа правящих элит – непатрональные и патрональные:

♦ Патрональная правящая элита – это правящая элита, члены которой формально или неформально связаны через патронально-клиентарные отношения. Патрональная правящая элита имеет пирамидоподобную структуру подчинения (однопирамидальная система), и каждый ее член является частью иерархии, во главе которой стоит главный патрон.

♦ Непатрональная правящая элита – это правящая элита, члены которой формально или неформально связаны посредством добровольных связей, то есть горизонтальных отношений между равными сторонами. Непатрональная правящая элита состоит из многочисленных фракций с определенной степенью автономии (многопирамидальная система), что исключает таким образом возможность авторитарного правления одного лидера.

Для либеральных демократий характерна непатрональная правящая элита. Исходя из определения конституционного государства [♦ 2.3.2], многочисленные автономные фракции существуют обычно внутри правящей партии, но, безусловно, и внутри государственного аппарата, в форме отдельных ветвей власти [♦ 4.4.1]. Автономность ветвей власти гарантируется конституцией, тогда как автономия фракций внутри правящей партии может быть гарантирована множественностью ресурсов, то есть тем, что партийное руководство не может обладать всеми доступными экономическими или политическими ресурсами. Действительно, в либеральных демократиях, как пишут Дуглас Норт и его соавторы в «Насилии и социальных порядках» [♦ 2.4.6, 6.2.1], существует «открытый доступ» к политическим и экономическим ресурсам. Они утверждают, что в режимах, подобных либеральным демократиям, «политические партии борются за власть на конкурентных выборах. Успешное функционирование партийной конкуренции зависит от открытого доступа, которому способствуют конкурентная экономика и гражданское общество, обеспечивающие множество организаций, которые представляют самые различные интересы и могут мобилизовать самых разных избирателей, в случае если правящий режим попытается укрепить свои позиции путем создания ренты, ограничения доступа или принуждения»[212]212
  Норт Д., Уоллис Д., Вайнгаст Б. Насилие и социальные порядки. С. 205. Хотя это утверждение в значительной степени верно, особенно для режимов идеального типа, мы представим более сложный взгляд на сотрудничество политических и экономических элит в Главе 5 [♦ 5.3].


[Закрыть].

И все же даже в такой идеальной типичной модели в рамках либерально-демократического режима иногда бывает так, что определенную государственную сферу временно захватывает актор, который, получая доступ к средствам (государственного) принуждения, становится (неформальной) частью правящей элиты и делает предыдущего лидера это сферы своим вассалом. В таких случаях отношение «захватчик – захваченный» принимает форму отношения «патрон – клиент». Однако такой «захват» не может быть тотальным, и, что еще важнее, он представляет собой лишь патрональную цепочку, а не патрональную сеть. К последней по определению относится большое количество патрональных цепочек, организованных в пирамидообразную систему[213]213
  Hale H. Patronal Politics. P. 19–22.


[Закрыть].

Поскольку сами фракции обычно имеют внутренние иерархии, их можно описать как пирамиды, а большое количество конкурирующих фракций – как мультипирамидальную систему[214]214
  Ibid. P. 21. Мы используем прилагательное «мультипирамидальный» в разных контекстах, но всегда с одним и тем же значением: ни одна социальная группа не доминирует над всеми остальными.


[Закрыть]. В противоположность этому, коммунистической диктатуре и патрональной автократии присущи однопирамидальные системы патрональных правящих элит. Как пишет Хейл, в однопирамидальных системах основные сети власти «объединены и образуют единую пирамиду власти под руководством главного патрона, которого обычно считают лидером страны, а любые сети вне этой пирамиды систематически маргинализируются и широко признаются неспособными поставить под сомнение авторитет доминирующей группы»[215]215
  Ibid P. 64.


[Закрыть].

В коммунистической диктатуре единая пирамида опирается на два столпа. Первый – это стремление марксистско-ленинской партии проводить переустройство общества при помощи государственного принуждения, которое, в свою очередь, ведет к бюрократизации общества и превращению самой единой пирамиды в бюрократическую сеть. Второй заключается в том, что партия-государство монополизирует все имеющиеся ресурсы и способствует слиянию ветвей власти, что означает, что в такой системе не выживают никакие другие пирамиды и что ни один из членов правящей элиты не может находится за пределами партии-государства и ее формальной институциональной структуры. Номенклатура, как обычно называют правящую элиту коммунистических диктатур, представляет собой реестр государственных должностей, включая партийные, то есть принимающие политические решения на национальном и местном уровнях, и административные, то есть принимающие решения в государственных компаниях и других учреждениях, ответственных за выполнение центральных планов[216]216
  Voslensky M. Nomenklatura.


[Закрыть]. Поскольку распределение экономических и политических ресурсов между людьми, находящимися на более низких уровнях, сосредоточено в руках людей на более высоких уровнях [♦ 5.6.1], между членами иерархии возникает неравенство, что указывает на наличие патронально-клиентарных отношений бюрократического типа. Неформальные патрональные сети также формируются вокруг этих формальных должностей, и, соответственно, неформальные связи не могут дать кому-то больше власти, чем та, которая предоставляется этому человеку вместе с должностью внутри отдельной бюрократической патрональной цепочки во властной сети.

В номенклатуре именно формальные должности стоят на первом месте, а конкретные люди, их занимающие, – на втором. Другими словами, табель бюрократических должностей намного стабильнее, чем список людей, выбранных для того, чтобы его наполнить. В правящей элите патрональных автократий дело обстоит иначе, поскольку там первичной является патрональная сеть: так называемая приемная политическая семья и ее члены. Фактически, сеть, как правило, создается вне государства, и как только власть попадает в ее руки, официальные должности подгоняются под нужды или желания семьи. Таким образом, приемная политическая семья задает координаты, именно список людей в рамках патрональной иерархии более стабилен, чем формальная институциональная структура. В то время как в номенклатуре, где должности являются первичными и одному человеку обычно присваивается одна должность на определенном уровне бюрократической иерархии, член приемной политической семьи может занимать много различных должностей на разных уровнях формальной иерархии.

Это приводит нас к последнему аспекту формальности – неформальности, дифференцирующему правящие элиты в режимах полярного типа. Приемная политическая семья – это главным образом неформальный феномен, то есть, во-первых, ее подлинная иерархия не соответствует (и часто бывает важнее) формальной иерархии государственных институтов, а во-вторых, у нее нет юридически установленной формы. Реальное право принимать решения забирается у «руководящих» партийных органов (которые тем не менее остаются под чутким надзором) и передается через главного патрона его «двору», не имеющему формальной структуры и легитимности [♦ 3.3.2]. Патронально-клиентарные отношения, скрепляющие сеть и поддерживающие власть главного патрона, происходят не из бюрократической иерархии, а из того же источника, что и в коммунистических диктатурах, а именно из «монополизации патронами определенных позиций, которые жизненно важны для клиентов»[217]217
  Eisenstadt S. N., Roniger L. Patron – Client Relations as a Model of Structuring Social Exchange. P. 50.


[Закрыть]. Это относится в первую очередь к политическим ресурсам, то есть государственному сектору, но также распространяется и на экономические ресурсы, сконцентрированные в частном секторе. Приемная политическая семья также использует государственное принуждение в качестве своего основного метода; однако в патрональных автократиях ветви власти формально разделены и связаны между собой только неформально [♦ 4.4.3]. Через полное присвоение государства, а также самовольное и неограниченное использование инструментов публичной власти неформальная патрональная сеть распространяется практически на все уровни общества[218]218
  Lakner Z. Links in the Chain: Patron-Client Relations in the Mafia State // Twenty-Five Sides of a Post-Communist Mafia State. Budapest; New York: CEU Press, 2017. P. 149–180.


[Закрыть].

Неформальность приемной политической семьи отличается от неформальных феноменов, относящихся к коммунистической и демократической правящим элитам. Как мы упоминали ранее, при коммунистической диктатуре между членами номенклатуры существовали неформальные связи, включая личные отношения, неофициальные устные приказы и договоренности [♦ 1.4.1][219]219
  Ledeneva A. Can Russia Modernise? P. 30.


[Закрыть]. В либеральных демократиях неформальность проявляется на уровне элит в трех формах: (1) неформальные отношения, такие как знакомства и дружба, которые способствуют интеграции политических и экономических элит[220]220
  См., соответственно: Moore G. The Structure of a National Elite Network // American Sociological Review. 1979. Vol. 44. № 5. P. 673–692; Heemskerk E., Fennema M. Network Dynamics of the Dutch Business Elite // International Sociology. 2009. Vol. 24. № 6. P. 807–832.


[Закрыть]; (2) неофициальные соглашения, в частности те, которые были заключены до официальных дебатов (например, парламентских)[221]221
  Reh C. Is Informal Politics Undemocratic? Trilogues, Early Agreements and the Selection Model of Representation // Journal of European Public Policy. 2014. Vol. 21. № 6. P. 822–841.


[Закрыть]; и (3) такие неформальные внутриэлитные нормы, как взаимная толерантность (mutual toleration) или институциональная сдержанность (institutional forbearance)[222]222
  Понятие «институциональная сдержанность», введенное Стивеном Левицким и Дэниелом Зиблаттом в книге «Как умирают демократии» (2018), означает, что политики и, соответственно, институты, которыми они руководят, делают осознанный выбор не использовать против политических оппонентов свои законные полномочия «на полную», чтобы сохранить работоспособность политической системы. Другими словами, они сдерживают себя от злоупотребления буквой закона в ущерб его духу, несмотря на то, что такие их действия могли бы причинить значительный урон их политическим противникам, оставаясь при этом полностью в рамках закона (прим. пер.).


[Закрыть], которые, по мнению некоторых исследователей, абсолютно необходимы для здорового функционирования либеральной демократии и ее способности противостоять автократическим тенденциям[223]223
  Levitsky S., Ziblatt D. How Democracies Die. New York: Crown, 2018. Подробнее об автократических тенденциях см. Главу 4 [♦ 4.4.1].


[Закрыть]. Такие проявления неформальности, характерные для либеральных демократий и коммунистических диктатур, резко отличаются от неформальности приемной политической семьи по следующим причинам:

• Неформальность строится вокруг формальных институтов, то есть (1) неформальные отношения подразумевают наличие у акторов формальных должностей. Иначе говоря, такие отношения формируются только между одними формальными акторами и другими формальными акторами, а их неформальные отношения не дают им дополнительных политических компетенций или власти (особенно в коммунистических диктатурах). (2) Неформальные нормы помогают функционированию формальных институтов, поскольку в действительности они просто превращают позитивный опыт использования неформальных моделей поведения в рамках формальных институтов в привычку (особенно в либеральных демократиях). (3) Неформальные внутриэлитные сети не выходят за пределы формального институционального пространства (что одинаково важно для обоих типов режимов). Следовательно, формальность имеет превосходство над неформальностью. В патрональных автократиях, напротив, неформальность преобладает над формальными институтами, то есть (1) неформальные отношения не подразумевают наличия у акторов формальных должностей и дают возможность человеку, не занимающему политический пост, обладать политической властью; (2) неформальные сети используют формальные институты в той степени, в которой они необходимы, но в других случаях неформальность выходит на первый план как главный принцип распределения власти, правоприменения и поведения элит; и (3) неформальные связи существуют не только между теми, кто обладает формальной властью, но часто включают и тех, кто ею не обладает; это приводит к тому, что сеть выходит за границы формальной институциональной среды.

• Неформальные соглашения не лишают формальные органы их фактической роли в процессе принятии решений, который остается полностью в рамках их компетенций. Наиболее наглядно это проявлялось в кремленологии, изучавшей коммунистические диктатуры, ведь ее главным объектом были именно неформальные отношения внутри номенклатуры и между партийными лидерами, а неформальных властных позиций, занимаемых людьми извне, не существовало. В либеральных демократиях главной причиной, по которой соглашения могут заключаться до начала официальных дебатов – а значит, в обход официальных институтов, – является желание обеспечить секретность, то есть стремление скрыть реальные мотивы и договоренности от общественности. Однако решения де-факто и де-юре принимают одни и те же люди. То есть те, кто обладают формальными полномочиями для принятия каких-то решений, заключают и неформальные сделки по тому же предмету (как и в предыдущем пункте). Напротив, в патрональных автократиях принимающие решения официальные органы становятся организациями, напоминающими «приводной ремень», то есть они лишены реальной власти, на самом деле сконцентрированной в руках приемной политической семьи. Решения принимает одна группа неформально связанных людей: некоторые из них (a) имеют официальные властные полномочия, но выходят далеко за их рамки (например, главный патрон, то есть президент или премьер-министр), а некоторые (b) формально не наделены вообще никакой политической властью (например, олигархи из ближнего окружения [♦ 3.4.1]). В свою очередь, те, кто предлагают эти решения в рамках формальных (прозрачных) институтов и потом голосуют за них, являются преимущественно «политическим фасадом», то есть просто исполняют решения, принятые политической семьей [♦ 3.3.8].

• Неформальные нормы соблюдаются, но, как правило, не являются принудительными, то есть те, кто не признают неформальные нормы, могут восприниматься как аутсайдеры или провокаторы[224]224
  Levitsky S., Ziblatt D. How Democracies Die. P. 72–96.


[Закрыть], и другие участники могут не захотеть с ними сотрудничать, но никого силой не заставляют следовать неформальной норме (особенно в либеральных демократиях). Подобным образом в либеральных демократиях неформальные внутриэлитные отношения могут быть дружескими или приятельскими, но они не принимают форму принудительных иерархий, возникающих между формально-независимыми членами элиты. В отличие от этого в приемной политической семье неформальные отношения являются принудительными, поскольку они действительно отражают отношения патрона и клиента, навязываемые главным патроном с помощью инструментов государственной власти (выборочное правоприменение, дискреционное государственное принуждение и вмешательство [♦ 2.4.6, 4.3.5, 5.4]).

На протяжении всей книги при обсуждении неформальности особую важность имеют неформальные практики, определяемые Леденёвой как «результат творческого подхода участников к формальным правилам и неформальным нормам или импровизация игроков, направленная на превращение ограничений в возможности. [Неформальные практики – это] повседневные инструменты и стратегии игроков, которые незаконно используют формальные правила, манипулируют ими или эксплуатируют их, а также ‹…› используют неформальные нормы и личные обязательства для достижения целей вне личной сферы»[225]225
  Ledeneva А. Unwritten Rules: How Russia Really Works. P. 20–22.


[Закрыть]. В либеральных демократиях неформальные практики проявляются как отклонения от нормы, например в случае добровольной коррупции [♦ 5.3.2.2] и демократического легализма [♦ 4.3.5.3]. В патрональных автократиях неформальные практики выступают в качестве сущностных элементов режима, как в случае принудительной коррупции [♦ 5.3.2.3], политически выборочного правоприменения [♦ 5.3.2.2] и введения условия соответствия «теневой норме» для применения закона в целом [♦ 4.3.4.2].

Неформальный патронализм представляет собой не только зависимость, но и передачу ресурсов, которыми патрон может распоряжаться. Вознаграждения (а также наказания) распределяются с особого, личного разрешения патрона, а их объектом является непосредственно клиент, будь то физическое лицо или организация. Это подводит нас к понятию дискреционности, которое мы рассматриваем более подробно далее [♦ 2.4.6]. В либеральных демократиях правящая политическая элита, конечно, может формировать отношения так, чтобы они обеспечивали поток ресурсов, но эти отношения могут быть оформлены только нормативно: вознаграждения и наказания получают целые отрасли или группы интересов, вне зависимости от того, какие конкретно лица к ним принадлежат [♦ 5.4.2.3]. В патрональных режимах патроны выбирают объекты не нормативно, а дискреционно, улучшая (или ухудшая) положение конкретных клиентов. Если перевести взгляд с распределения ресурсов на аспект принятия решений, мы также можем заметить, что патрональные системы отдают право принятия решений в руки единственного актора, патрона, и поэтому существующие и предоставляемые полномочия закреплены за конкретным лицом. Напротив, в западных либеральных демократиях коллективные полномочия и принятие решений (когда решения принимают органы, а не отдельные люди) нужны, чтобы сохранять беспристрастность и избегать самовольного принятия решений.

Таблица 2.3: Сопоставление патрональных и непатрональных отношений

В Таблице 2.3 кратко изложены ключевые аспекты, по которым посткоммунистические патрональные отношения можно отличить от непатрональных отношений западного типа. Во-первых, по сравнению с западным контекстом, где формально-правовые статусы и правила описывают и фактические статусы и отношения конкретных акторов, посткоммунистические патрональные отношения носят преимущественно неформальный характер. Во-вторых, тогда как непатрональные отношения предусматривают нормативные и безлично предоставляемые выгоды или наказания, патроны в патрональных отношениях на персональной и дискреционной основе выбирают акторов и распределяют между ними выгоды и наказания по своему усмотрению. В-третьих, в отличие от вышеупомянутых коллективных полномочий в либеральных режимах, патрональные системы подразумевают персональные полномочия и принятие решений. Наконец, в либеральных демократиях частные или государственные организации развиваются через бюрократические институциональные цепочки, состоящие из нескольких уровней формально закрепленных на них акторов и соответствующих процедур. Напротив, в организациях патрональных автократий преобладают неформальные патрональные отношения, которые зависят от клиентарных персональных цепочек.

Поместив в наш фокус все три полярных типа режимов, можно заметить, что (1) как в либеральных демократиях, так и в коммунистических диктатурах преобладают формальные институты, будь то партийные или государственные, одно– или мультипирамидальные системы, тогда как патрональные автократии характеризуются доминированием неформальных институтов. Для большей точности мы можем использовать термин Стивена Левицкого и Гретхен Хельмке «неформальная организация»[226]226
  Helmke G., Levitsky S. Informal Institutions and Comparative Politics: A Research Agenda // Perspectives on Politics. 2004. Vol. 2. № 4. P. 725–740.


[Закрыть], который обозначает неформальную общность, (1) организованную по сетевому принципу и (2) противопоставляющую себя формальным институтам. Таким образом, в патрональных автократиях действительно можно наблюдать доминирующее положение одной конкретной неформальной организации, а именно неформальной патрональной сети правящей элиты, то есть однопирамидальной приемной политической семьи.