Текст книги "Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1"

В однопирамидальных системах власть сосредоточена в руках высшего руководства. Кроме того, такие системы имеют внутреннюю стратификацию. Во-первых, у них есть определенная иерархия, которая, как следует из названия, представляет собой пирамидоподобную конструкцию с самым могущественным актором наверху и наиболее слабыми акторами внизу. Однако это не означает, что акторы расположены в строгом порядке постепенного убывания ресурса власти. Скорее они разбиты на слои патрональной иерархии. Каждый слой состоит из равных с точки зрения количества власти акторов[227]227
  Hale H. Patronal Politics. P. 21.


[Закрыть], и, подобно пирамиде, наименее могущественный и самый «густонаселенный» слой находится внизу, второй, чуть менее могущественный и густонаселенный, – на один уровень выше и так далее, до самого верхнего слоя. Верхний слой является единственным, где нет нескольких равных акторов, а есть только главный патрон, власть которого, как правило, уникальна и не имеет аналогов внутри пирамиды [♦ 4.4.3.2].

♦ Главный патрон – это глава патрональной сети. Его власть исключительно велика, то есть с точки зрения объема ресурса власти и степени влияния на членов конкретной сети никто не может с ним сравниться.

Когда речь идет о единой пирамиде, главного патрона мы будем называть верховным патроном [♦ 3.3.1]. В подчинении у главного патрона есть также субпатроны, которые выполняют функцию связи между слоями патрональной иерархии.

♦ Субпатрон – это клиент главного патрона, который также имеет своих собственных клиентов ниже по патрональной иерархии. Внутри патрональной сети есть акторы, которые могут сравняться в субпатроном по уровню могущества, но, как правило, у субпатрона всегда есть клиенты, которые отчитываются только перед ним (и опосредовано перед главным патроном).

Что касается единых пирамид внутри правящих элит, в коммунистических диктатурах каждый слой формализован, и существует строгая, юридически обязывающая иерархия, которая выражена в табеле официальных должностей членов номенклатуры[228]228
  Voslensky M. Nomenklatura.


[Закрыть]. Напротив, в патрональных автократиях слои являются неформальными, а формальное служебное положение членов приемной политической семьи не обязательно выражает их фактическое положение внутри неформальной патрональной сети. Если говорить о фактическом положении, то здесь самый главный водораздел проходит между теми, кто имеет возможность прямого контакта с главным патроном, и теми, кто такой возможности не имеет, даже с учетом того, что может существовать несколько уровней приемных политических семей. Акторы, допущенные до личного общения с главным патроном, если сравнивать их с теми, у кого нет такой возможности, обладают большей властью и влиянием как на самого патрона, так и на всю патрональную сеть (первых мы называем двором патрона [♦ 3.3.2]). Так, Станислав Маркус анализирует сеть российского верховного патрона Владимира Путина и выделяет три важные группы: (1) личные друзья Путина («связанные с ним через дачный кооператив „Озеро“, его хобби и его карьеру»); (2) так называемые силовархи[229]229
  Термин происходит от слияния русских слов «силовик» (сотрудник силового ведомства) и «олигарх» (прим. пер.).


[Закрыть] («бизнес-элиты, которые смогли баснословно разбогатеть, выгодно использовав свои контакты в ФСБ или вооруженных силах»); и (3) люди со стороны («сверхбогатые ‹…›, лично не связанные с Путиным, военными или ФСБ»)[230]230
  Markus S. The Atlas That Has Not Shrugged: Why Russia’ s Oligarchs Are an Unlikely Force for Change // Dædalus: Journal of the American Academy of Arts & Sciences. 2017. Vol. 146. № 2. P. 101–102.


[Закрыть]. Хотя все эти группы важны и пользуются привилегиями, которыми их наделяет принадлежность к однопирамидальной патрональной сети, они различаются с точки зрения близости к власти и, следовательно, (1) их возможности влиять на решения Путина и (2) доступа к экономическим ресурсам [♦ 6.2.1][231]231
  Lamberova N., Sonin K. Economic Transition and the Rise of Alternative Institutions: Political Connections in Putin’ s Russia // Economics of Transition and Institutional Change. 2018. Vol. 26. № 4. P. 615–648.


[Закрыть].

В единых пирамидах конкуренция существует внутри слоев и, возможно, между слоями, но не в отношении верховного патрона. В приемной политической семье субпатроны подчиняются принципу интересов элиты и пытаются присвоить как можно больше политических и экономических ресурсов, а равные по власти акторы на каждом уровне патрональной иерархии конкурируют друг с другом по принципу «кто кого»[232]232
  Ср.: Markus S. Property, Predation, and Protection: Piranha Capitalism in Russia and Ukraine. Cambridge: Cambridge University Press, 2015.


[Закрыть]. Однако никто из них не может бросить вызов верховному патрону. Последний допускает конкуренцию между своими клиентами, которые могут мобилизовать своих собственных клиентов, а также привлечь (государственные) ресурсы в той сфере, которой они управляют[233]233
  Markus S. The Atlas That Has Not Shrugged. P. 105–107.


[Закрыть]. При этом главный патрон всегда имеет право вето на каждое их действие, то есть может в любой момент вмешаться, используя свои публичные полномочия, тогда как несогласие с патроном воспринимается как нелояльность, которая всегда наказуема [♦ 3.6.2.4]. В этом состоит отличие патрональных единых пирамид от бюрократических, где бросать вызов главному патрону, то есть генеральному секретарю партии, безусловно, тоже запрещено, но если это все же происходит, конкурент наказывается не за нелояльность к патрону как личности, а за предательство по отношению к партии-государству [♦ 3.3.5].

Помимо слоев, однопирамидальные сети также могут иметь уровни, которые подразумевают относительную автономию. В так называемых многоуровневых единых пирамидах патрон нижнего уровня (1) находится в подчиненном положении по отношению к главному патрону верхнего уровня, то есть верховному патрону, но при этом (2) у него есть своя сеть клиентов, и он может распоряжаться ими, а также политическими и экономическими ресурсами (местного) правительства практически беспрепятственно. Естественно, он делится своими ресурсами с главным патроном, а также ни в чем не смеет его ослушаться, но в обмен на это он получает относительную свободу самоуправления внутри своих владений. Чарльз Тилли называет такого рода отношения посреднической автономией [♦ 5.3.4.2][234]234
  Tilly C. Trust and Rule. New York: Cambridge University Press, 2005. P. 32.


[Закрыть]. Многоуровневые однопирамидальные системы существуют главным образом в патрональных автократиях с большой территорией, таких как Россия, тогда как патрональные автократии поменьше, такие как Венгрия, обычно выстраивают одноуровневые единые пирамиды, не допуская никаких посреднических автономий [♦ 7.4.3.1].

2.3. Доминирующий принцип функционирования государства

Правящая элита – это главный актор внутри государства. Из этого следует, что направление деятельности государства определяется действиями правящей элиты, движимой теми или иными мотивами в процессе управления. Уловив разницу между идеальными типами мотивов, мы можем определить подтипы государства, каждый из которых обычно возглавляет правящая элита, действующая в соответствии с определенным типом мотивации. Естественно, отдельные политические акторы могут преследовать различные цели, но нам кажется, что можно определить некие общие принципы, ценности и интересы, которые выделяют разные типы правящих элит и отличают их друг от друга. Точнее говоря, поскольку модель поведения некоторых фракций элит может не сочетаться с моделью поведения других акторов и фракций, мы определяем не просто общие, а доминирующие принципы, то есть те, которые лежат в основе большинства действий государства (правящей элиты). Мы называем это доминирующим принципом функционирования государства. При определении подтипов государства роль доминирующего принципа можно сравнить с «конституцией» правящей элиты, то есть с главным сводом норм, обуславливающих ее модель поведения, а следовательно, и фундаментальные свойства государства, главным актором которого она является.

Мы выделяем три идеальных типа доминирующего принципа, основанных на определенной комбинации свойств (Таблица 2.4). Первый – это принцип общественных интересов:

Таблица 2.4: Идеальные типы принципов функционирования государства

♦ Принцип общественных интересов является доминирующим принципом функционирования государства, если правящая элита стремится использовать политическую власть для воплощения идеалов (присущих определенной идеологии), но не стремится исключительно обладать ею (то есть не монополизирует власть). В соответствии с этим принципом правящая элита сфокусирована на общественных группах за пределами политической сферы, а действия государства направлены главным образом на защиту интересов таких групп (увеличения их благосостояния, влияния, свобод и т. п.).

В практических целях мы определяем «интерес» в этом контексте как стремление обеспечить и улучшить то, что философ Джон Ролз относит к категории первичных благ, в получении которых каждый человек предположительно должен быть заинтересован. К ним относятся доход и богатство, физическая безопасность, основные права и свободы, общественное положение и должности и т. д.[235]235
  Rawls J. Justice as Fairness: A Restatement. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. P. 58–59.


[Закрыть]«Общественный интерес» означает (1) защиту основных прав и свобод всего населения и (2) удовлетворение материальных интересов некоторых социальных групп вне правящей элиты (то есть неполитических общественных групп, таких как социальные классы и т. п.), которым правители решают уделить приоритетное внимание. Другими словами, общественный интерес складывается из отдельных интересов определенных групп общества. Какие группы должны быть в приоритете, определяет идеология политических акторов, которую мы понимаем как систему взглядов на то, как должно жить общество, продвигаемую политиками в своих заявлениях [♦ 6.4]. Таким образом, мы утверждаем, что там, где доминирующей мотивацией правящей элиты является реализация идеологии без стремления к монополизации власти, правящая элита управляет государством по принципу общественных интересов. Так, (1) отсутствие концентрации власти в руках одной группы ведет к плюрализму, а принятие плюрализма (то есть отсутствие стремления захватить всю власть) выливается в необходимость предоставления основных прав и свобод для всего населения [♦ 4.2.2], и (2) идеология подразумевает представление о наилучшем общественном устройстве, которое неизбежно приводит к тому, что в государство в своей деятельности начинает приоритетно относиться к некоторым социальным группам, не включенным в правящую элиту [♦ 4.3.4.1].

Второй идеальный тип – это принцип интересов элит.

♦ Принцип интересов элит является доминирующим принципом функционирования государства, если правящая элита стремится сконцентрировать всю власть в своих руках (монополизация власти) и использовать ее для личного обогащения (накопления богатства). Исходя из этого принципа, правящая элита ориентируется на себя, то есть на политическую сферу, и действия государства в основном направлены на защиту интересов правителей (их богатства, власти, свободы и т. д.).

Дихотомия общественных интересов и интересов элит обсуждается в политической науке со времен Аристотеля[236]236
  «[Люди], которые нисколько не нуждаются во взаимопомощи, безотчетно стремятся к совместному жительству. Впрочем, к этому людей побуждает и сознание общей пользы, поскольку на долю каждого приходится участие в прекрасной жизни (dzen kalos); это по преимуществу и является целью как для объединенной совокупности людей, так и для каждого человека в отдельности. ‹…› Итак, ясно, что только те государственные устройства, которые имеют в виду общую пользу, являются, согласно со строгой справедливостью, правильными; имеющие же в виду только благо правящих – все ошибочны и представляют собой отклонения от правильных» (Аристотель. Политика // Аристотель. Сочинения: в 4-х т. Т. 4. М.: Мысль, 1983. С. 455–456).


[Закрыть]. В работе Норта различается «теория контрактного государства», где «государство преумножает благосостояние общества», и «теория хищнического государства», в которой государство преумножает «доходы правящей группы»[237]237
  North D. Structure and Change in Economic History. New York: W. W. Norton & Co., 1981. P. 22.


[Закрыть]. В нашем понимании государство действует по принципу интересов элит в следующих ситуациях:

1. Правящая элита пытается сконцентрировать всю власть в своих руках (централизация и монополизация власти) и (а) распространяет формальное и неформальное влияние на политическую сферу, а также (b) обеспечивает собственную несменяемость и подрывает автономию и авторитет конкурирующих акторов, чтобы они не могли помешать лидеру властвовать.

2. Правящая элита использует неограниченную власть для увеличения своего благосостояния (накопления личного богатства), то есть (а) обогащает себя, а в случае патрональной автократии – и членов приемной политической семьи, а также (b) обогащает своих потенциальных вассалов, то есть тех, с кем правящая элита (и особенно ее лидер) может установить прочные патрональные отношения.

Следует понимать, что мотивы монополизации власти и накопления личного богатства идут рука об руку: их трудно отделить друг от друга или расставить в иерархическом порядке, ведь для накопления богатства необходимо обладать властью [♦ 5.3.2], а для того, чтобы ее удержать, приходится использовать богатство [♦ 5.3.4.4]. Неудивительно, что в русскоязычной литературе возникает понятие власть-собственность, которое очень четко отражает тот факт, что в посткоммунистическом регионе нет власти без собственности и нет собственности без власти[238]238
  Ryabov A. The Institution of Power & Ownership in the Former U. S. S. R. P. 415–435.


[Закрыть]. Эти два мотива всегда тесно связаны, и их нельзя разделить в отсутствие идеологической программы, которая не была бы сосредоточена на накоплении богатства. Более того, такую правящую элиту можно охарактеризовать не как управляемую идеологией, а как пользующуюся идеологией [♦ 6.4.2]. Элита может публично транслировать некую идеологию и видение того, как должно функционировать общество, но те конкретные политические шаги, которые она предпринимает на практике, как правило, не соответствуют этой идеологии. Таким образом, мы не можем принять транслируемую элитами идеологию как доминирующий принцип функционирования государства[239]239
  Madlovics B. A maffiaállam paravánjai: ideológiák és rendszerleírások argumentációs-logikai megközelítésben [Ширмы мафиозного государства: аргументированно-логический подход к идеологии и описанию режимов] // Magyar Polip – a posztkommunista maffiaállam 3 [Венгерский спрут – посткоммунистическое мафиозное государство 3]. Budapest: Noran Libro, 2015. P. 317–370.


[Закрыть]. Скорее действия государства с такой правящей элитой можно объяснить тем, что последняя сосредоточена на себе самой и использует инструменты государственной власти для удовлетворения своих интересов. В государстве, подчиненном принципу интересов элит, правящая элита злоупотребляет политической властью ради собственной выгоды [♦ 5.3] и пытается устранить плюрализм, чтобы сохранить свою монополию на власть [♦ 4.4.3].

Несмотря на то, что следующий вопрос будет рассмотрен подробно в Главе 6, нам уже сейчас, забегая немного вперед, важно отметить, что ведóмость правящей элиты политической идеологией – это не психологический, а социологический вопрос. Наше утверждение о том, что система лишь пользуется идеологией, не означает, что правители «не верят» в то, что говорят. Как известно, чужая душа – потемки, что в нашем случае создает вполне реальную аналитическую проблему, связанную с невозможностью доступа к мыслям правителей или их точной верификации[240]240
  Madlovics B. A maffiaállam paravánjai. P. 317–321.


[Закрыть]. Поэтому мы утверждаем лишь то, что система управляется идеологией только в том случае, когда идеология действительно отражает доминирующий принцип, как мы его определяем, то есть когда ее можно разглядеть в основе большинства государственных действий. Как будет показано далее, государства, где этот критерий выполняется, существуют. Например, в коммунистических диктатурах основные черты режима действительно вытекают из базовых принципов идеологии марксизма-ленинизма [♦ 4.2–3, 5.5.1]. В то же время основные черты государств, функционирующих по принципу интересов элит, не имеют ничего общего с той идеологией, которую публично транслируют их правящие элиты, поэтому, придерживаясь аналитических принципов описательной социологии, мы можем рассматривать эти государства не как управляемые идеологией, а только как использующие идеологию в интересах политической верхушки.

Когда кто-то пытается интерпретировать действия правящей элиты, анализируя идеологию, которую она публично транслирует, этот человек, несомненно, не менее предвзят, чем тот, кто пытается интерпретировать эти действия, пытаясь определить истинные интересы элиты. Обе точки зрения основаны на определенных допущениях. Первая допускает, что главной целью рассматриваемой элиты всегда является реализация идеологии (то есть служение «общему благу»), а вторая не подвергает сомнению, что элита всегда стремится к накоплению власти и богатства (то есть служит только самой себе). В рамках нашего аналитического подхода пытаться установить, какое из этих допущений «истинно», а какое «ложно», не имеет ни малейшего смысла, поскольку мы опираемся на позитивные понятия, а не на нормативные[241]241
  Под позитивными понятиями в данном случае понимаются концепты, определение которых строго основано на эмпирическом опыте и которые противопоставляются нормативному аналитическому языку, допускающему использование умозрительных образов и ценностных ориентиров (прим. пер.).


[Закрыть] [♦ Введение]. Для нас важно понять, какое из допущений соответствует реальной политической практике. Если правящую элиту, постоянно накапливающую богатство и власть, или государство, часто действующее в своих интересах, лучше всего описывает идеальный тип приоритета интересов элит (например, мафиозное государство [♦ 2.4.5]), то допущение о главенстве этого принципа в данном конкретном случае состоятельно, тогда как пытаться утверждать, что это государство на самом деле преследует идеологические цели, но на практике допускает «политические ошибки» вновь и вновь, «отклоняясь» тем самым от своих идеологических ориентиров, было бы неоправданно. Однако если правящая элита в основном фокусируется на обществе и пытается реформировать его в соответствии с идеологией, мы предполагаем, что она исходит из принципа реализации идеологии.

♦ Принцип реализации идеологии является доминирующим принципом функционирования государства, если правящая элита стремится сконцентрировать всю власть в своих руках (монополизация власти) и использовать ее для реализации ценностей (идеологии). В соответствии с этим принципом правящая элита направляет свое внимание на общественные группы за пределами политической сферы, но действия государства не служат общественным интересам.

Хотя оба принципа предполагают, что правящая элита руководствуется определенной идеологией, принцип реализации идеологии отличается от принципа общественных интересов, поскольку он не гарантирует базовые права и свободы людей[242]242
  Некоторые диктатуры в XX–XXI веках показали, что, хотя они и могут повысить благосостояние людей, они делают это не так эффективно, как демократии, и не служат общественным интересам с точки зрения защиты основных свобод. См.: Acemoğlu D., Robinson J. Why Nations Fail: The Origins of Power, Prosperity, and Poverty. London: Crown Publishing Group, 2012.


[Закрыть]. Точнее, особенность принципа общественных интересов заключается в том, что содержание общественных интересов (то есть какие именно интересы должно обслуживать государство) определяется в открытом, прозрачном и формализованном процессе публичных обсуждений и переговоров, в которых участвует каждая заинтересованная социальная группа [♦ 4.3]. Другими словами, этот принцип подразумевает самоопределяемый общественный интерес, который формулируется через открытую конкуренцию интересов социальных групп. Роль государства в данном случае заключается в предоставлении пространства для разговора и непредвзятого жюри для согласования этих интересов [♦ 4.2.2]. С другой стороны, направление действий государства, руководствующегося принципом реализации идеологии, определяется в закрытом, непрозрачном, а иногда и неформальном процессе централизованного принятия решений. Таким образом, правящая элита постулирует некие интересы, обсудив их между собой за закрытыми дверями, а у тех, за кого принимаются решения, нет никакого доступа к сфере обсуждения спорных вопросов. Роль государства в этой модели заключается в определении интересов людей, для которых оно использует идеологические рамки, отражающие представление правителей о том, как должно функционировать общество. Это представление, а также постулируемые интересы затем навязываются людям государством, которое не дает им права голоса в управлении своей жизнью [♦ 4.3].

Каждый принцип функционирования государства влечет за собой специфические отношения между публичной сферой – правителями и государственным аппаратом – и частной сферой – остальным обществом. В государствах, которые действуют по принципу общественных интересов, мы видим прозрачное, регулируемое взаимодействие и связь между двумя сферами, которая всегда дает возможность прийти к согласованному между всеми заинтересованными группами решению. Поскольку, исходя из этого принципа, должностные лица должны ставить общественные интересы выше собственных (то есть интересов элиты), можно говорить о конфликте интересов между публичной и частной сферами. Если государство руководствуется принципом интересов элиты, происходит непрозрачное и неформальное смешение публичной и частной сфер, что приводит к смешению общественных и частных интересов. Наконец, когда речь идет о реализации идеологии, частная сфера оказывается подчинена публичной, поскольку первая не имеет никакого доступа к обсуждению решений, принимаемых и реализуемых последней. Это также можно назвать подавлением частных интересов, то есть и самой частной сферы [♦ 5.3.5].

Опираясь на вышеописанные принципы, мы можем теперь определить идеальные типы государства для полярных типов режимов, а также упорядочить все разнообразие спектра представлений о государстве, встречающееся в академической литературе[243]243
  Среди прочих определений существуют также определения типов государств, которые напрямую не отражают способ управления ими. Хорошим примером здесь является понятие «петрокартия», описывающее государства с большим количеством природных ресурсов. Это понятие является скорее характеристикой страны, нежели типа режима, поэтому мы обратимся к таким понятиям только ближе концу [♦ 7.4].


[Закрыть]. В либеральных демократиях идеальным типом государства является «конституционное государство» (от немецкого Rechtstaat[244]244
  Пример метаанализа см.: Tamanaha B. On the Rule of Law: History, Politics, Theory. Cambridge; New York: Cambridge University Press, 2004. P. 114–126.


[Закрыть]):

♦ Конституционное государство – это государство, полностью подчиняющееся принципу общественных интересов и управляемое ограниченной в своих полномочиях политической элитой. Ее главные ограничители – разделение властей, а также свобода и независимость общественных групп, закрепленная в конституции.

С одной стороны, это определение наследует традицию общепринятого понимания конституционализма и верховенства права [♦ 4.4.1.1]. С другой стороны, оно опирается на теорию Мэдисона о контролирующих друг друга противоборствующих фракциях [♦ 4.4.1.2]. Кроме того, оно включает в себя идею о разделении властей, то есть закрепленное в конституции разграничение исполнительной, законодательной и судебной ветвей власти [♦ 4.4.1.1].

В коммунистических диктатурах мы, напротив, обычно видим слияние ветвей власти, каждая из которых формально подчинена марксистско-ленинской партии-государству [♦ 3.3.8]. Соответственно, государство в контексте коммунизма можно обозначить как «партию-государство».

♦ Партия-государство – это государство, которое подчинено принципу реализации идеологии и которым управляет партия, состоящая из правящей элиты, полностью слившейся с государством. Партия-государство тоталитарно, что подразумевает (1) полное отсутствие независимости всех других акторов внутри такого режима, а также (2) каких бы то ни было сдержек по отношению к представителям власти.

В целом можно утверждать, что принцип общественных интересов характерен для демократий, тогда как принцип реализации идеологии лучше описывает диктатуры. Несомненно, одной из ключевых характеристик диктатур, отличающих их от демократий, является неоспоримая монополия на верховную власть, принадлежащая одному органу власти (партии или чему-то подобному). Таким образом, базовые права и свободы граждан, как правило, подавляются [♦ 1.6].

Однако конституционное государство и партия-государство – это довольно широкие понятия, так как они не уточняют, какую именно идеологию исповедуют их правящие элиты. Фокусируясь на этом аспекте, а именно на типе публичной политики [♦ 4.3.4.1], которую эти государства продвигают, мы можем определить несколько подтипов государств, встречающихся среди демократий и диктатур. Используя понятия, закрепившиеся в академической литературе, мы предлагаем классификацию, которая включает так называемые государства – «ночные сторожа», то есть государства, выполняющие лишь самые базовые функции, связанные с обеспечением общественного порядка, судами и национальной безопасностью; государства всеобщего благоденствия, то есть те, которые также предоставляют государственное образование и социальные льготы; и государства развития [♦ 2.6], или государства, которые берут на себя роль экономических игроков и всячески способствуют реализации целей общественного прогресса[245]245
  Johnson C. The Developmental State: Odyssey of a Concept // The Developmental State. Ithaca: Cornell University Press, 1999. P. 32–60.


[Закрыть]. Стоит отметить, что тип «государство – „ночной сторож“» довольно редко встречается в реальном мире и служит в основном для того, чтобы расширить нашу типологическую шкалу, так как большинство демократий в современном мире являются государствами всеобщего благоденствия. Однако по мере продвижения от государств, тяготеющих к полюсу «ночного сторожа», к государствам, больше похожим на государства развития (то есть от минимального количества государственных социальных функций к максимальному), мы можем наблюдать, что тенденция к монополизации власти правящими элитами возрастает[246]246
  Holcombe R. Political Capitalism: How Economic and Political Power Is Made and Maintained. Cambridge: Cambridge University Press, 2018. P. 20–43.


[Закрыть]. Таким образом, в правой части нашей шкалы государственное управление тяготеет скорее к реализации идеологии, чем к приоритету общественных интересов.

Схема 2.1: Шкала типов государственного управления по принципу общественных интересов (ведущая в сторону реализации идеологии [справа])

При составлении шкалы вышеупомянутых типов государственного управления, представленной на Схеме 2.1, мы руководствуемся знаменитой классификацией государств всеобщего благоденствия, предложенной Гестой Эспинг-Андерсеном[247]247
  Esping-Andersen G. The Three Worlds of Welfare Capitalism. Oxford: Princeton University Press, 1990.


[Закрыть]. Кто-то может возразить, что эта типология устарела и что после Эспинг-Андерсена было разработано уже несколько альтернативных типологий таких государств[248]248
  Пример метаанализа см.: Arts W., Gelissen J. Models of the Welfare State // The Oxford Handbook of the Welfare State. Oxford: Oxford University Press, 2010. P. 569–583.


[Закрыть]. Помимо этого, поскольку вопрос государственного регулирования является ключевым вопросом дебатов в экономических науках, сразу несколько более свежих типологий используют экономический язык и говорят о «разновидностях капитализма» и неолиберализма вместо разновидностей государственного устройства [♦ 5.6][249]249
  Классическим трудом на эту тему является: Varieties of Capitalism: The Institutional Foundations of Comparative Advantage. New York: Oxford University Press, 2001. Более поздние труды, фокусирующиеся на посткоммунистическом регионе: Lane D., Myant, M., eds. Varieties of Capitalism in Post-Communist Countries. Studies in Economic Transition. London: Palgrave Macmillan UK, 2007; Bohle D., Greskovits B. Capitalist Diversity on Europe’ s Periphery. Ithaca: Cornell University Press, 2012; Szelényi I., Mihályi P. Varieties of Post-Communist Capitalism.


[Закрыть]. Несомненно, анализ, посвященный систематизации и конкретизации этих категорий, был бы крайне полезен. Однако тут мы вынуждены вернуться к аргументу о жестких структурах, который постулирует, среди прочего, что две преобладающие модели управления в посткоммунистическом регионе – это патримониализация и неформальные патрональные сети. А это значит, что в нашем представлении посткоммунистические государства скорее основаны на принципе интересов элит. И поэтому мы более не будем распространяться на тему типологий, базирующихся на принципе общественных интересов, а сразу перейдем к литературе, исследующей государства, базирующиеся на принципе интересов элит.