Текст книги "Сновидения Ехо (сборник)"

На этом месте следует сделать вывод, что природа Темной Стороны – явление не просто неизвестное, но непознаваемое. Взаимодействовать можно, понять – нет. Впрочем, однажды я доразмышлялся до того, что Темная Сторона – это особое состояние материи. И то, что кажется нам «дорогой» туда, на самом деле – процесс нашего преображения. То есть перехода в иное состояние не только сознания, но и материи. Тогда, помнится, даже сэр Шурф счел мою формулировку достаточно точной, а он в этом смысле придирчив как никто.

Поэтому будем считать мою гипотезу рабочей. И, кстати, она прекрасно объясняет, почему большинству новичков нужны все эти долгие блуждания по подземельям, а, например, Джуффин в свое время мог провалиться на Темную Сторону помимо своей воли – просто не в меру развеселившись. А лучший в Мире нюхач Нумминорих безошибочно проходит туда по запаху. У каждого свой способ превращаться, вот и все.

Стыдно признаваться, но мне до сих пор проще всего попасть на Темную Сторону, всласть поблуждав по подвалам, на худой конец, просто по городским улицам, постепенно впадая в транс на ходу, так уж я привык. Ну или чтобы кто-то более опытный отвел за ручку – вообще идеальный вариант. Я все-таки ужасный консерватор, хотя большинство знающих меня, услышав подобное признание, начинают ржать.

Как бы мне хотелось, чтобы они были правы.

В отношениях с Темной Стороной моя приверженность привычкам особенно сильно мешает делу. Теоретически, мне вполне достаточно просто высказать желание, чтобы сразу оказаться там. Но между этой прекрасной теорией и практикой всегда встает мое представление о том, как «правильно». И мое же понимание, что на самом деле никакого «правильно» и «неправильно» нет и быть не может, почему-то не разрушает эту искусственную преграду. Проще всякий раз, как припечет, по подземельям бродить, чем преодолеть собственную привычку. Знаю, насколько это глупо, особенно в моем случае. Потому что, по идее, я не просто «человек Темной Стороны», один из немногих, обладающих способностью туда попадать, а что-то вроде ее детали, отвалившейся и закатившейся в обыденный мир людей, но всегда сразу встающей на место, стоит только вернуться домой. Во всяком случае, все тот же Нумминорих утверждает, будто я пахну в точности как Темная Сторона, и глупо было бы не доверять его свидетельству.

Я все время повторяю: «глупо», «глупо», – потому что на тот момент это определение наиболее точно описывало мое поведение в отношениях с Темной Стороной. И вот прямо сейчас, сидя на подоконнике своей спальни, я решил, что с этим пора завязывать. У меня должен быть свой способ легко попасть на Темную Сторону в любой момент, когда понадобится, не затрачивая на это час-полтора, которые, между прочим, на дороге не валяются. Черт знает каких дел можно за это время наворотить.

Я сидел, смотрел через распахнутое окно вниз, на маленькую площадь Мохнатого Дома, получившую имя в честь моего жилища, на расходящиеся от нее в разные стороны улицы Закрытых глаз, Всех Забытых Королей и Сияющую, разглядывал разноцветные дома, невысокие деревья, ползущие по узким мостовым амобилеры и бегущих по своим немилосердно ранним утренним делам прохожих, старался вообразить, как все это выглядело бы на Темной Стороне. Ни амобилеров, ни людей там, ясное дело, нет и в помине, дома не просто темные, а как бы светятся густой темнотой, зато камни мостовых сияют как фонари, потоки воздуха окрашены в самые разные цвета, земля прозрачна, как вода, а небо кажется твердым, потрескавшимся от времени, и сквозь эти щели пробивается невидимый глазу, упоительный, почти непереносимый для человека свет.

Ну, считается, что непереносимый. Мне-то как раз нравится, – подумал я, задрав голову к небу и с наслаждением подставляя лицо лучам незримого солнца Темной Стороны.

Естественно, все у меня получилось. И на кой черт было так долго тянуть?

Неведомо.

Хотя ведомо, конечно. Кого я пытаюсь обмануть. Не зря же сам расписывал Малдо, как здорово родиться просто человеком, для которого почти невозможно вообще практически все, а значит каждый день можно перепрыгивать через собственную голову, торжествуя по поводам столь пустяковым, что самому смешно.

Вероятно, именно так я и представляю себе счастье.

Я спрыгнул с подоконника, даже не вспомнив, что это вообще-то очень высокий второй этаж, и, чтобы не переломать ноги, нужно читать специальное заклинание. Но на Темной Стороне такие предосторожности ни к чему: здесь земля сама юркнет ко мне под ноги, как ласковый кот, в любой момент, когда это понадобится, о такой мелкой услуге можно специально не просить.

Сделав несколько шагов по сияющим камням мостовой, я не удержался и оглянулся назад, чтобы посмотреть, откуда я тут взялся. Здесь, на Темной Стороне, Мохнатый Дом выглядел как застывший фонтан черного света, скорее угрожающий, чем дружелюбный. Надо же! Впрочем, это только в моей интерпретации так. На Темной Стороне каждый видит что-то свое, и, если ходить сюда не в одиночку, а большой компанией, самое веселье начинается, когда все участники пытаются сравнить впечатления: «Как вам нравится это гигантское дерево? – Ты имеешь в виду куст с белыми ягодами, черный цветок или вон тот забор?»

Хотя описания некоторых объектов более-менее совпадают у всех. Видимо отдельные фрагменты Темной Стороны столь тверды в своем намерении продемонстрировать нам свой подлинный облик, что никакой интерпретацией их не исказишь.

Но когда гуляешь здесь в одиночку, обо всем этом как-то не особо задумываешься. Очень уж хорошо. Оказавшись на Темной Стороне, я всякий раз удивляюсь: почему не прихожу сюда каждый день? Почему вообще отсюда ухожу, вместо того, чтобы остаться навсегда? Видимо потому, что человек, на самом деле, вовсе не создан для счастья. Испытывать его непрерывно – такой тяжкий труд, что поневоле сбежишь.

И я тоже сбегу, конечно. Но не сейчас, потом.

Потом, потом.

Не то чтобы я забыл, что пришел сюда по делу. На самом деле, Темная Сторона здорово проясняет сознание, даже моя дырявая голова обычно работает здесь в максимально эффективном режиме. Просто правило «сперва удовольствия, потом дела», от которого в обычной жизни одни неприятности, здесь становится обязательным к исполнению, практически священным. Потому что удовольствия тут общие – наши и ее. Быть счастливым балбесом, наслаждающимся каждым вдохом и каждым шагом – своего рода плата за вход. И будьте спокойны, никто не уйдет, не расплатившись.

Вот и я не ушел. Гулял по изнанке Ехо, не касаясь ногами земли, благо для этого здесь никаких заклинаний читать не надо, достаточно просто смеяться от счастья, ну или плакать, это уж кто как привык. Глазел по сторонам, осторожно трогал – не руками, всем своим существом – звенящие сияющие нити, связывающие между собой людей, места, события, причины, следствия, неожиданности, чудеса, бодрствующих и сновидцев, прошлое и будущее, жизнь и бессмертие, силу и смерть, вечность и мое древнее сердце – все со всем, накрепко, навсегда. И ощущал себя музыкантом, чья партия в этой симфонии – всего несколько беззвучных прикосновений невидимого смычка к невидимой же струне, которой прежде, до моего появления не существовало, а теперь есть, и это уже неотменяемо. И звон ее длится, и будет длиться бесконечно, потому что все единожды рожденное рождено навсегда.

Я сейчас и сам с трудом понимаю, о чем пытаюсь рассказать. Потому что записываю все это не на Темной Стороне Мира, а сидя в своем кабинете в башне под крышей Мохнатого Дома. И пользуюсь нормальным человеческим языком, а в нем слов, подходящих для описания подобных вещей, к сожалению, нет. Хохенгрон[24]24
  О хохенгроне более-менее подробно рассказывается в повести «Тубурская игра».


[Закрыть], язык сновидений, о котором то и дело вспоминает учивший его в детстве Нумминорих, наверное, подошел бы, но за него я даже браться боюсь. И так чокнутый, куда уж дальше.

Ай, ладно. Могу рассказать, не могу – дело десятое. Важно, что я могу снова пережить этот не поддающийся описанию опыт – хоть сейчас, хоть завтра, в любой момент, когда захочу.

Если, конечно, меня не отвлекут другими делами.

Поэтому надо плюнуть на попытки объяснить, чем я занимался на Темной Стороне Ехо целых десять минут или часов, или даже лет, пока не понял, что на сегодня, пожалуй, достаточно. Так, наверное, чувствует себя кружка, которую уже наполнили до краев – еще чуть-чуть, и прольется, поэтому хватит, стоп. Стоп.

«Тем более, у меня же тут дело, – вспомнил я. – Каким бы пустяковым оно ни казалось сейчас, дома эта проблема мне спать не давала. И Джуффину за компанию. И хорошо, что обошлось без дополнительных жертв».

Я остановился и собрался с мыслями. Штука в том, что на Темной Стороне мои слова обретают силу могущественных заклинаний. То есть, чего потребую, то и получу; по крайней мере, до сих пор всегда было так. Звучит просто отлично, я и сам это понимаю. Но тут есть два подводных камня. Во-первых, на Темной Стороне я обычно ничего не хочу. Такова уж моя здешняя природа. А во-вторых, формулировать надо очень четко.

И если первая проблема решается благодаря памяти и воле, справиться со второй, будучи не столько человеком, сколько счастливым ветром, дующим внутри самого себя, очень непросто. Наученный горьким опытом, формулировки я обычно придумываю заранее и заучиваю наизусть. Но «обычно» не означает «всегда». И как раз сегодня я не подготовился. Не знал, что так быстро и легко окажусь на Темной Стороне.

Хотя, конечно, знал. Просто сам себе не верил.

Но я очень хитрый. Поэтому сперва объявил:

– Мне нужно как следует сосредоточиться.

И голова моя тут же превратилась в идеальный аппарат для создания простых и четких мыслей. Все-таки иногда я большой молодец.

Я еще немного подумал, все взвесил, покрутил придуманную формулировку и так и сяк, не нашел в ней никаких недостатков и наконец сказал вслух:

– Я хочу узнать, где, когда и при каких обстоятельствах сбудется мой пророческий сон.

Думал, сейчас получу ответ – в виде внезапного озарения или послания, запечатанного в конверт, или просто зычный глас раздастся с потрескавшихся небес и расскажет мне что-нибудь интересное.

Как же, держи карман шире. Я просто уснул – мгновенно, не сходя с места, там, где стоял, даже не потрудившись предварительно улечься на мягкую густую траву.

В траву я просто упал – потом уже заснув. Совершенно этого не почувствовал, и вообще ничего не помню. Но факт остается фактом: проснулся я в горизонтальной позиции. И, кстати, вовсе не от каких-то дурацких неудобств вроде холода и сырости, этого на Темной Стороне, как я понимаю, можно не опасаться. Проснулся я, как ни странно, от шума. Точнее, от человеческих голосов.

Еще точнее, от одного-единственного голоса. Очень хорошо мне знакомого. Как мало какой другой.

– Нет, – говорил этот голос с неподражаемой снисходительной интонацией высококвалифицированного, но изрядно уставшего от своей работы экскурсовода, – нет, вам не мерещится, и мне тоже. Перед нами вовсе не одно из наваждений пятнадцатой степени достоверности, упоминаемых в мемуарах достопочтенного Тинки Айохти, здесь действительно спит самый настоящий сэр Макс. И делает это вопреки всем известным просвещенному человечеству правилам безопасного поведения на Темной Стороне, начиная от «Причитаний по сгинувшим дочерям» Айвы Безголового и заканчивая новейшей инструкцией Господина Почтеннейшего Начальника Джуффина Халли для сотрудников Тайного Сыска. Такой уж он человек, что может позволить себе на Темной Стороне все, что ему заблагорассудится. А мы с вами, увы, не можем.

Я открыл глаза и увидел, что сэр Шурф не просто прикидывается экскурсоводом, но в каком-то смысле действительно им является. Стоит надо мной во главе небольшой туристической группы из двух человек и с присущим ему хладнокровием демонстрирует своим спутникам мое спящее тело, как какой-нибудь редкий музейный экспонат.

И бледно-зеленый ветер Темной Стороны крутится у него в ногах, как преданный пес. На редкость умиротворяющее зрелище.

Однако, зная Шурфа Лонли-Локли столько лет, я не сомневался, что в данный момент мой друг испытывает одно-единственное страстное, неутолимое желание: надрать мне уши. Чтобы впредь неповадно было нарушать фундаментальное правило техники безопасности: на Темной Стороне не дрыхнуть.

Я прикусил язык, чтобы не начать оправдываться: «Я не нарочно, оно само так получилось». Потом ему все объясню. Клятву какую-нибудь страшную принесу, если понадобится, уши мне пока дороги. А при посторонних будем делать вид, будто я и правда такой крутой, как он им рассказывает.

«Посторонние», судя по бело-голубым одеждам, были Магистрами Ордена Семилистника. Причем младшими, если не вовсе послушниками, очень уж молоды. Высокий румяный толстяк и компактный блондин со светлыми, раскосыми, как у многих уроженцев графства Шимара, глазами. На Темной Стороне все люди видны как на ладони, поэтому я сразу понял, что оба отличные ребята и при всем внешнем несходстве внутренне почти близнецы: добродушные, спокойные, собранные, с веселыми искрами в глазах; толстяк явно чуть более расчетлив и осторожен, блондин – не то чтобы отчаянный храбрец, скорее легкомысленный балбес вроде меня. Но явно обученный держать это свойство своего характера под строжайшим контролем. У Шурфа особо не забалуешь. Я бы и сам не забаловал, если бы злая судьба отдала меня ему в лапы в качестве ученика.

Но как-то пронесло.

– Я проспал сто лет, и ты начал водить экскурсии к моему нетленному телу? – наконец спросил я Шурфа. – Надеюсь, хотя бы платные?

– Бесплатные, разумеется, – высокомерно ответствовал он. – Беда, видишь ли, в том, что ты не то что сотни лет, а даже дня толком не проспал. Не за что пока деньги с людей брать. Подвел ты меня.

– Это хорошая новость, – сказал я. – Очень вовремя ты рядом оказался. И голос у тебя хороший, громкий, кого хочешь разбудит, а мне того и надо. Не люблю терять кучу времени впустую. Сколько раз пропадал надолго неведомо куда, всегда потом было ужасно обидно за все несъеденные обеды. И кстати об обедах, с меня причитается.

– Я столько не съем, сколько с тебя сегодня причитается, – вздохнул он. – И даже не выпью. Однако теперь придется проследить, чтобы ты никуда не сбежал, пока не сдержишь слово. Беречь Орденскую казну, опустошенную ради размещения покойного Магистра Мони Маха в Харумбе[25]25
  Душераздирающие подробности можно найти в повести «Белые камни Харумбы».


[Закрыть] – одна из моих первоочередных обязанностей в эти трудные для Ордена Семилистника дни. Следовательно, жрать за чужой счет – мой долг. А я, как ты знаешь, человек долга.

Знаю – не то слово.

Ладно, по крайней мере, о быстром возвращении с Темной Стороны можно было больше не беспокоиться. И вообще ни о чем, кроме перспективы буквально с минуты на минуту остаться наедине с бывшим маньяком-убийцей, который очень сердит на меня за то, что я недостаточно старательно берегу свою драгоценную жизнь.

Но к этому мне как раз не привыкать.

– Спасибо, дружище, – сказал я, когда мы оказались в его кабинете. Один на один, без отправленных отдыхать свидетелей.

Сэр Шурф ничего не ответил. Даже глаз на меня не поднял, опасаясь, видимо, случайно испепелить взглядом. Он сидел в своем кресле и набивал трубку, спокойно и неторопливо, как всегда. Но что-то мне подсказывало, что не хотел бы я сейчас оказаться на месте этой трубки. И, тем более, табака.

За окном меж тем начало смеркаться. Осенью, конечно, темнеет рано. Но мне все равно было немного досадно – надо же, как долго проспал! Хотя глупо горевать о нескольких часах, только что счастливо избежав возможности потерять годы.

Штука в том, что на Темной Стороне время идет довольно причудливым образом, и контролю это процесс практически не поддается. Когда Джуффин водил туда нас, новичков, обязательно предупреждал, что мы можем провести там всего пару часов, а вернуться домой через несколько дней или даже лет, как повезет. Отчасти эту проблему помогает решить Страж, который более-менее адекватно чувствует ход времени и обычно может вовремя позвать назад загулявших коллег, но и тут раз на раз не приходится. Гарантий, стало быть, нет.

При этом понемногу выяснилось, что у каждого более-менее опытного путешественника на Темную Сторону всегда есть свой способ быстро оттуда вернуться. Самый остроумный из известных мне методов изобрел сам Джуффин: он ставит метку. Например, просит кого-нибудь прийти в определенное время в его кабинет и провести там, скажем, полчаса. Или поставить на его стол зеленую вазу, а через несколько минут ее унести. Или еще что-нибудь в таком духе. Перед возвращением он как бы цепляется за этот образ, рисует в воображении, что входит в свой кабинет, там сидит определенный человек, на столе стоит зеленая ваза, а на часах – заранее оговоренное время, все точно, не придерешься.

Впрочем, сам Джуффин утверждает, что на подобные хитрости его обрекают молодость и недостаток опыта. Это не кокетство, для могущественного угуландского колдуна семьсот с лишним лет действительно совсем несерьезный возраст. С точки зрения большинства своих коллег, Джуффин все еще «очень способный мальчик». Этакий, с позволения сказать, вундеркинд.

По его словам, все по-настоящему опытные маги вообще не считают своевременное возвращение с Темной Стороны проблемой. Волеизъявления достаточно, решить – означает сделать, точка. И у меня, по мнению Джуффина, не должно быть никаких проблем – если уж Темная Сторона выполняет все мои пожелания, почему бы ей не вернуть меня домой, когда это мне удобно.

Я уже не раз пользовался его советом и убеждался, что высказать вслух пожелание в моем случае действительно совершенно достаточно. Мне удавалось вернуться с Темной Стороны буквально через минуту после того, как я туда ушел. И я регулярно борюсь с искушением потребовать вернуть меня в позавчера и посмотреть, что будет.

Надеюсь, мне достанет благоразумия никогда не ставить подобный эксперимент.

Впрочем, что касается сна на Темной Стороне, до сегодняшнего дня я тоже надеялся, что такого со мной никогда не случится. Считается, что спать на Темной Стороне не следует, поскольку со спящим там может произойти все, что угодно. То есть вообще все. И, скажем, опоздание к обеду на двадцать пять лет – это далеко не самый нежелательный вариант развития событий по сравнению с перспективой утратить память о прошлом, а взамен обзавестись новой памятью и новым прошлым в придачу, или превратиться в неведомо что, или просто исчезнуть, растворившись в прозрачной текучей земле Темной Стороны. Так, говорят, тоже бывает.

Когда я спрашивал Джуффина, правда это или просто байки для запугивания новичков, он только плечами пожал. Сказал, что не особо верит во все эти ужасы, однако считает, что укладываться спать на Темной Стороне имеет смысл только после того, как выучишься осознавать каждую секунду своего сна и контролировать все совершаемые в сновидении действия. В противном случае, получается слишком похоже на знаменитую Кангонскую Летнюю Лотерею, билеты которой раздают бесплатно, но на один призовой приходится дюжина штрафных, обязывающих заплатить распорядителю указанную в билете сумму.

И распорядитель, разумеется, вооружен до зубов.

Лично я ни за что не стал бы играть на подобных условиях, но людям, говорят, нравится. Некоторые, особо азартные, даже специально ездят в далекий и ничем особо не примечательный Кангон, чтобы как следует развлечься. Никогда их не пойму.

– Я не собирался там спать, – сказал я.

Друг мой снова промолчал. Но посмотрел на меня с некоторым интересом. И раскурил наконец свою трубку.

– Я не планировал спать на Темной Стороне, – повторил я. – Даже не думал ни о чем подобном. Не было у меня такой задачи. Я просто задал конкретный вопрос, ответ на который здорово облегчил бы жизнь – мне и, возможно, всему населению столицы за компанию. Думал, сейчас все узнаю и пойду домой. Но вместо этого почему-то уснул. Внезапно. Я бы сказал, скоропостижно.

Судя по выражению лица сэра Шурфа, он больше не хотел надрать мне уши. Зато хотел проделать это с Темной Стороной. Я ему всем сердцем сочувствовал: трудно столь страстно желать абсолютно невозможного. Но эгоистично радовался столь резкой смене вектора его намерения.

– Даже не знаю, нравится мне это или нет, – наконец сказал мой друг. – С одной стороны, хорошо, что здравого смысла в тебе несколько больше, чем я в глубине души опасаюсь. С другой стороны, если бы дело было только в твоем легкомыслии, я бы, возможно, рано или поздно нашел способ тебя переубедить. Насчет Темной Стороны и прочих внешних обстоятельств я не столь уверен.

«Не столь уверен» – это, конечно, очень оптимистическая формулировка. Даже не ожидал от него. С другой стороны, Шурфа проще убить, чем вынудить прямо сказать: «не могу». При том что убить его, я думаю, практически невозможно.

Ну то есть как – «думаю». Надеюсь.

– Мне кажется, Темная Сторона повела себя как настоящий друг, – сказал я. – Не бросила в беде, а привела тебя, чтобы ты меня вовремя разбудил.

– С чего ты это взял? – недоверчиво нахмурился он.

– Ну а ты до сих пор хоть раз случайно натыкался там на знакомых? Кроме тех, с кем ты вместе пришел. И тех, за кем гонишься – тут как раз все понятно.

Шурф надолго задумался. Наконец кивнул:

– Ладно, предположим. А что за вопрос ты задал перед тем, как уснуть? В таких случаях принято вежливо добавлять: «Если, конечно, это не тайна», – но я так говорить не стану. Если тайна, все равно выкладывай.

– Я спросил, где, когда и при каких обстоятельствах сбудется мой Пророческий сон.

– Становится все интересней, – бесстрастно заметил мой друг. – С каких это пор ты заделался пророком? И почему сделал такую чудовищную глупость, не посоветовавшись со мной?

На этом месте я с облегчением заржал. Действительно хорошая шутка. И очень в его духе.

Однако ни облегчение, ни веселье не избавили меня от необходимости подробно изложить ему случай с гадалкой.

– Я бы тебе в ту же ночь рассказал, – заключил я. – Но понимаешь, как раз перед твоим появлением я подробно пересказывал свой Пророческий сон леди Сотофе. И мне ужасно не хотелось снова талдычить одно и то же. А потом мы с тобой пошли в Скандальный переулок, и у меня вообще все вылетело из головы.

– Да, это я могу понять, – неожиданно согласился Шурф.

Ну, хвала Магистрам.

– В любом случае, ответ на твой вопрос теперь вполне очевиден, – подытожил мой друг. – Ты спросил, при каких обстоятельствах сбудется твой Пророческий сон, и тут же уснул. Кстати, а что тебе снилось?

– Не помню. Так всегда бывает, если я просыпаюсь не в одиночестве и сразу начинаю говорить. Единственный безотказный способ хорошо запомнить сон – как следует помолчать о нем, проснувшись. Наедине с собой.

– Ладно, – вздохнул он. – Будем надеяться, это не очень важно. Гораздо важнее сам факт: ты уснул в тот момент, когда должен был получить ответ. Следовательно, сон – это и есть ответ. Ты увидишь свой кошмар во сне. Только и всего.

– У Нумминориха с самого начала была такая версия, – улыбнулся я.

– Всегда знал, что у него светлая голова. В старые времена я бы посоветовал тебе его съесть.

– Зачем?!

– Некоторые маги древности поступали так со своими лучшими учениками и просто талантливыми коллегами, чтобы заполучить их силу и наиболее ценные качества. Силы тебе и так хватает; будь моя воля, даже убавил бы немного – просто из соображений здравого смысла и безопасности. А вот светлая голова не помешала бы.

– В старые времена я бы просто сразу съел тебя, – сказал я. – Буквально при первом же знакомстве, чего тянуть. И все ценные качества, какие только можно вообразить, мои навек.

– Что ты определенно умеешь, так это делать комплименты, – ухмыльнулся мой друг.

– Это не комплимент. Просто я очень голодный. А ты – единственный условно съедобный объект, расположенный в зоне досягаемости. Надо это как-то исправлять. Тем более, с меня действительно причитается.

У сэра Джуффина Халли удивительное чувство времени. Я хочу сказать, он все делает или очень вовремя, или настолько невовремя, что хоть на стенку лезь.

То есть если уж тебе приспичило в кои-то веки спокойно пожрать в обществе лучшего друга, можно быть уверенным, что голос Джуффина раздастся в твоем сознании именно в тот момент, когда вышеупомянутый друг ценой невообразимых интеллектуальных усилий перекроит график своих текущих дел, встанет из-за стола и скажет: «Пошли».

Сэр Шурф – человек проницательный. Поэтому, увидев, какое непростое выражение приобрело мое лицо, он снова уселся в свое кресло и, дождавшись окончания моих недолгих Безмолвных переговоров, спросил:

– Что там еще у тебя стряслось?

– Абсолютная монархия в Соединенном Королевстве у меня стряслась, – сердито сказал я.

– А. Король желает срочно тебя видеть?

– Именно. Джуффин сказал, чем скорее, тем лучше.

– С каждым может случиться, не переживай.

– Да я не то чтобы переживаю. А просто жрать хочу, аж в глазах темно.

– Что хочешь, как раз полбеды. Беда, что после столь длительного пребывания на Темной Стороне тебе это жизненно необходимо, – нахмурился он. – И я тебя накормить уже не успею, пока приготовят, пока принесут, Его Величество вконец изведется. Мой тебе совет, добудь хоть что-нибудь из Щели между Мирами и съешь это немедленно, если возможность и дальше твердо стоять на ногах тебе дороже интересной бледности и вдохновенного блеска в глазах, который, поверь мне, не столько признак возвышенного образа мыслей, сколько предвестник скорого обморока.

Чего я действительно не люблю, так это вдохновенно падать в обмороки. Поэтому на пороге Замка Рулх, где уже ждал меня Джуффин, я появился, бодро вгрызаясь в эскимо. Совершенно верно, на палочке. Никогда не узнаешь, чего тебе по-настоящему хочется, пока не полезешь в Щель между Мирами со смутным запросом «чего-нибудь пожевать».

– Это что? – деловито спросил шеф.

– Секретное магическое оружие, при помощи которого я надеюсь захватить власть в Соединенном Королевстве, – не моргнув глазом, объявил я.

И откусил примерно половину ледяного бруска. После чего надолго утратил способность издавать звуки, хотя бы отдаленно напоминающие человеческую речь. Мороженое забило мне глотку, как мастерски изготовленный кляп.

– Что, и попробовать не дашь? – изумился Джуффин.

Пришлось протянуть ему палочку с остатками эскимо. Я становлюсь на диво покладист, если лишить меня возможности внятно аргументировать отказ.

К тому времени, как я прожевал и проглотил свой кусок, от пожертвованной доли остались одни воспоминания. В смысле палочка.

– Я правильно понимаю, что деревяшку есть не обязательно? – спросил Джуффин, чрезвычайно довольный знакомством с очередным блюдом из иной реальности.

– Не хочешь, не ешь, – великодушно разрешил я. – Хотя в том Мире, откуда я добыл это лакомство, именно палочка считается самым ценным деликатесом.

Джуффин некоторое время подумал, наконец заключил:

– Врешь.

Не зря все-таки он считается самым проницательным человеком в Соединенном Королевстве.

Потом мы наконец переступили порог Королевского Замка Рулх, были водворены в церемониальные паланкины и после нескольких томительных минут жестокой качки благополучно отгружены в Малой Королевской Приемной. Пустой, разумеется. Приходить на встречу первым Королю запрещает закон.

– Ужасно интересно, что тут стряслось, – сказал Джуффин после того, как слуги с паланкинами вышли, и мы остались одни. – Лично у меня никаких версий.

– Вообще никаких? – недоверчиво переспросил я.

Потому что так не бывает.

– Ни одной мало-мальски разумной. А глупости тебе пересказывать не стану. Не хочу подавать дурной пример.

С каких это интересно пор?

Но спросить вслух я не успел, потому что в приемную вошел Король.

Его Величество Гуриг Восьмой обычно производит впечатление чрезвычайно жизнерадостного человека с настолько легким характером, что поневоле начинаешь сомневаться в его существовании. Осторожно спрашиваешь себя: «А не примерещился ли мне такой веселый и покладистый монарх?» Ну, потому что, по идее, идеальных людей все-таки не бывает. Тем более королей.

Сам Гуриг, впрочем, утверждает, что именно короли – еще как бывают. Говорит, все дело в дворцовом воспитании. Принцев обучают легкому характеру, как спорту и математике. А Его Величество Гуриг Восьмой оказался способным учеником.

Поэтому нет смысла спрашивать человека, удостоившегося высочайшей аудиенции, в каком настроении сегодня пребывал Король. И так ясно, что в хорошем. И в шляпе. Шляпа и улыбка – два самых неотъемлемых атрибута Королевской власти.

Но сегодня Король превзошел самого себя. Он натурально сиял радостью, затмевая зажженные по случаю сумерек светильники. И улыбался нам так, что его церемониймейстера, заставшего еще старые времена, когда ширина Королевской улыбки строго регламентировалась статусом адресата, тематикой текущей беседы и сиюминутным положением дел в стране, удар хватил бы от такого расточительства.

– Приношу извинения, что столь внезапно вас вызвал, – сказал Король. – Беда в том, что потом у меня не будет ни минуты свободного времени. Буквально через полчаса начнется официальный визит новоизбранной Суммонийской Матери Всех Бед и Благ, затем нас ждет неизбежный торжественный ужин в ее честь, а когда регламент позволит мне удалиться в свои покои, вместо всех наслаждений Мира я обрету там Старшего Советника по Великим Изменениям, который еще с утра умолял меня принять окончательное решение о строительстве нового моста через Кройфунхи и был так мил, что я не смог ему отказать. А потом мне придется срочно ложиться спать, поскольку я твердо обещал внеочередную аудиенцию делегации Тубурских старейшин, а они, как вам известно, наносят визиты исключительно во сне. Впрочем, все это малоинтересно. Важно лишь то, что, если бы я не позволил себе потревожить вас прямо сейчас, пришлось бы отложить встречу до завтра, а я не настолько терпелив. У меня потрясающая новость. Я, видите ли, сделал вашу работу. И, как мне кажется, очень неплохо справился. Похвастаться кроме вас толком некому, а молчать я больше не могу.

Мы с Джуффином озадаченно переглянулись.

– А какую именно нашу работу вы за нас сделали? – наконец спросил шеф.

– Разбудил очередного спящего, – гордо ответствовал Гуриг.

– О существовании которого мы даже не подозревали, – вздохнул Джуффин. – Не стану спрашивать, почему вы сразу не сообщили мне о возникшей проблеме. Это я как раз очень хорошо понимаю, сам азартен не в меру. Но как вам это удалось?

– На самом деле, вам гораздо больше хочется спросить, уверен ли я, что это был именно спящий. И что я действительно его разбудил, – улыбнулся Король. – Но вежливость не позволяет поставить вопрос таким образом. Тем не менее я на него отвечу: совершенно уверен. Помните, как в начале осени во дворце внезапно появилась Королева? Ну так вот, очень похожий случай. Практически один в один. Только вместо Королевы на нас свалился новый Король. То есть человек, которому приснилось, будто он – законный правитель Соединенного Королевства. И ему так понравилась эта идея, что просыпаться у себя дома он решительно не желал. Зато желал бороться за власть с самозванцем в моем лице. Свергнуть меня с престола, быстренько навести порядок в стране и царствовать потом в свое удовольствие.