Текст книги "Лесник: Назад в СССР"

Глава 11. Не бандиты

– А кто это? – удивилась Ольга, стоя в сторонке и зажимая нос. Запашок здесь стоял соответствующий.

Вероятно, я ошибся. Если он помер зимой, то все это время лежал замерзший и лишь в конце марта, либо начале апреля, начал разлагаться… Как бы там ни было, все равно зрелище неприятное.

– Это? Как раз один из тех, кого мы искали! – ответил я, пытаясь разобрать лицо мертвеца, но там уже сложно было что-либо понять. – Только вот…

– Что?

– Совершенно не ожидал его тут увидеть. И еще, почему его никто не…

– Не сожрал? Может, потому, что хищников здесь нет?

В голове начался сложный мыслительный процесс – я спешно перебирал варианты того, как и почему здесь очутился Тимофей Александрович. И, черт возьми, ничего толкового в голову не приходило.

Несчастный случай? Убийство? Еще какое-то обстоятельство?

Тьфу!

– Так, это что получается… – я заметил, что никаких личных вещей у него при себе нет. Одежда только, да и та выглядела совсем плохо. Не было ни оружия, ни вещевого мешка. А проверять карманы я не рискнул. Даже странно, он что, вышел из машины и неожиданно для себя помер?

Ну нет, так не бывает.

Пока я осматривал мертвеца, Ольга стояла в стороне и вела себя на редкость сдержанно, значит, человеческие тела уже видела. Любопытно. Интересно, если она журналист, то в какой области?

– А как так получилось, что председатель сельсовета переметнулся к браконьерам? – вдруг спросила девушка.

– Не знаю. Наверное, легких денег захотелось, – невесело усмехнулся я. – Я так и не успел с ним поговорить толком. Поначалу он показался мне нормальным и толковым мужиком, а на самом деле, уже плотно сидел на крючке у заигравшегося отморозка. Даже не знаю, что именно ему Снегирев пообещал. Возможно, на этом фоне они и поругались. А дальше… Случилось вот это!

– Не похоже. Посмотри на его позу, он как будто прилег отдохнуть. Если бы его убили, он лежал бы иначе.

– А если не убийство, то какова же причина? Умер от голода? От сердечного приступа?

– Не знаю. Чего теперь гадать?

– Хорошо, – кивнул я. – Идем дальше. Мы и так задержались здесь.

Следующие пятьсот метров мы наблюдали периодически попадающиеся вещи. То бушлат, то ватник. Вещмешок, набитый портянками, пустой патронташ, картонная коробка. Все это хаотично лежало на обочине, как будто кто-то сидел в кузове и просто выбрасывал вещи из машины прямо на ходу. Это было совсем странно, и я потерялся в собственных догадках.

Все увиденное было грязным, лежало тут с начала зимы. Вопросов стало еще больше. Мы продолжали идти вдоль дороги и вскоре вышли на небольшую просеку. Здесь как попало валялись поваленные деревья, подгнившие бревна, но ничего интересного не было.

– Оль, далеко еще до мельницы?

Девушка остановилась в нерешительности. Оглянулась по сторонам, кажется, место было для нее незнакомое. Судя по всему, она искала знакомый ориентир. Вытащила компас.

– Так э-э… Река там! – она указала левее. – Выйдем к ней, поднимемся вверх по течению и доберемся до мельницы.

– Кстати, а что собой представляет та мельница? – между делом поинтересовался я. – И почему она в лесу? Полей нет, пшеница и рожь поблизости не растут. И вообще, какая была необходимость строить ее строить именно тут?

– Она и не совсем в лесу, – пояснила Ольга. – На левом берегу степь, которую огибает небольшое болото. Там полоса леса, так что получается, что мельница и территория рядом с ней в кольце. Вот там она и стоит. Даже мост через речку имеется. Я там дважды была, правда, еще прошлой осенью. Место брошенное, глухое. Из поселка туда никто не ходит, причем уже давно. Мельницу строили еще двадцатых годах, думали возить зерно и молоть, а уже отсюда развозить по краю. Но неожиданно случился пожар и в итоге мельницу даже не достроили толком. Спустя какое-то время хотели восстановить, но не успели. Так и бросили прямо перед войной. С тех пор и стоит она, постепенно разваливаясь.

– Интересная история. Полагаю, и пожар там произошел неслучайно?

– Верно, – Ольга посмотрела на меня с удивлением. – В Прокофьевке еще до войны были люди, кому эта мельница поперек горла стояла. Но об этом я мало что знаю. Все, что я тебе рассказала, сама узнала от Степана Кузьмича. Кстати, Евгений…

– Женя. Просто Женя, – быстро поправил я. – Я ненамного тебя старше. И вообще, так разговаривать проще.

– Хорошо, – едва заметно улыбнулась она. – Спросить у тебя хотела, что с нашим егерем случилось? Вы ведь с Иванычем об этом что-то знаете?

– Сложно сказать, – вздохнул я. – Пока время есть, начну издалека. В общем, мы со стариком за кабанами наблюдали и стали свидетелями, что их кто-то убивает. Причем странно, без ружья. Лапы им отрывает, как будто берет с них тот фрагмент тела, где больше мяса и бесследно исчезает. Также мы лосиху нашли. Все это было очень странно. Потом к Прокофьевке вышли и встретили Монгола. Тот сам заметил странности и сказал, что знает, где искать Кузьмича, повел нас к его зимовью, что за болотами, на севере. Ну, в общем, там мы его и нашли. Мертвого. Кузьмич выстрелял весь свой боезапас и помер. Может, от сердечного приступа, а может, и от страха.

– Как это, от страха? – не поняла девушка.

– А вот так. Он палил из ружья во все стороны… В окна, в двери, по стенам. Словно бы что-то загнало его в зимовье и, судя по моим наблюдениям, так оно и было. Он бежал к дому, потеряв сапог и рюкзак. А перед этим сам нашел останки кабана… Так он и сидел несколько дней безвылазно в зимовье, а тот, кто его напугал, бродил вокруг, да около. И даже в капкан попался, правда, вырвался и почти никаких следов не оставил. Ну, в общем, мы старика похоронили и обратно в поселок направились. А по пути Монгол семью кабанов увидел из четырех особей, ну и предложил за ними из безопасного места понаблюдать. Так мы и решили. И не прогадали. Ночью на них больной медведь напал, самца задрал. А потом мы подоспели и его пристрелили.

– Медведь? – нахмурилась Оля. – Странно, но медведи так не поступают. Зачем ему бросаться на кабана? Пищи тут предостаточно. Разве только он и впрямь больной был, агрессивный. И что, это все?

– Все, – выдохнул я, затем добавил: – Только вот не уверен я, что это дело лап медведя. Ну, само собой, тот мог и напасть, но чтобы лапы добыче отрывать… И опять же, сколько мяса нужно одному медведю? Да мы таких останков, причем разной степени давности, от пары дней до месяца, видели около десятка. Что там, стая таких медведей неадекватных бегает?

И верно. Это было как минимум странно, несмотря на то, что проблема была решена.

Стоит отметить, что дорога, ведущая через лес, была заросшей – по ней точно никто не ездил уже минимум пару лет. Если Снегирев и остальные воспользовались ею, они точно знали, куда им нужно. Скорее всего, какое-то брошенное место, где их никто не найдет. А тот факт, что одна из машин застряла в грязи… Ну, а почему нет? Бывает!

Еще через несколько минут дорога постепенно пошла куда-то влево, удаляясь от нужного нам направления. Именно поэтому мы и отошли в сторону и буквально через сто метров вышли к Гнилуше.

От реки было одно название – шириной метра четыре, не более. По краям она заросла камышом и густой тиной, течения там практически не было. Местами ветви касались воды, кое-где прямо посреди речки лежали старые бревна. Ощутимо воняло тиной и сыростью. Стоячая вода была мутной, темно-зеленого болотного цвета. Однако насчет глубины я бы ничего утверждать не стал…

– Да-а, тут и смотреть-то не на что, – вздохнул я, скептически осматривая русло реки. – Она полностью соответствует своему названию. Тут рыба-то хоть есть?

– Не знаю, я не рыбак, – отозвалась девушка, держа в руках компас. – А вот раки тут точно есть. Кузьмич рассказывал.

– Ладно. Полагаю, нам направо?

Ольга кивнула и первой двинулась в нужном направлении. К счастью, идти пришлось не особенно далеко. Мы остановились на краю группы деревьев и тихо подобрались к границе.

Впереди была закрытая со всех сторон поляна, в центре которой располагалась странная конструкция, напоминающая большую мельницу. К ней примыкало ветхое двухэтажное строение из потемневших балок и досок. Имелось и несколько небольших строений, но почему-то все они были без дверей. Территория густо поросла высокой травой, кустами и молодыми побегами деревьев. Зелени было мало, поэтому картина в основном была серой, унылой. Как в фильмах ужасов.

Справа к мельнице подходила дорога, возможно, та самая, вдоль которой мы шли большую часть пути. Рядом со зданием я увидел еще два припаркованных ЗИС-5 и один «стопятидесятый». Кажется, браконьеры где-то разжились новой техникой. Со стороны создавалось впечатление, что машины стояли прямо в траве и выглядели бесхозными. Тенты на них завалены листьями, ветками, все в грязи. Что-то как-то подозрительно… Раз машины здесь, значит, я был прав – браконьеры тоже здесь. Выходит, Митька не соврал. Хотя он только и делал, что трещал без умолку, поэтому, может, я что и прослушал.

И все же у меня были некие сомнения – пусто здесь как-то…

Да что там, вся территория поляны выглядела абсолютно пустынной и безжизненной. Здесь не было никакого шума, не слышно людских голосов, не было дыма от костров. В темных окнах ни намека на свет. И никакого движения, как будто в лагере никого нет.

– Странно… Может, они все где-то ходят? – задумчиво пробормотал я. – Так, я заберусь повыше. Вон на то дерево, сверху обзор лучше.

Я скинул с плеч вещевой мешок, вытащил из него бинокль. Положил рядом ружье.

На росший неподалеку бук я взобрался где-то минуты через три. Поднялся повыше и, вооружившись биноклем, начал осмотр.

Буквально с первых же секунд я понял, что лагерь тут действительно был организован, причем давно, но по какой-то причине его бросили. Вместе с техникой, грузом и одеждой. Многочисленные мешки лежали как попало, многие были засыпаны сухими листьями. Двери в двухэтажном здании открыты, окна тоже.

Создавалось впечатление, что Снегирев и остальные браконьеры уходили отсюда в спешке. Но почему они все бросили? И куда ушли?

Меня раздирали противоречивые сомнения. Чуйка звенела, вот только я ни черта не понимал.

Наконец я спустился и, вернув бинокль в вещевой мешок, закинул его на плечи. Вооружился.

– Не знаю, что тут произошло, но людей здесь точно нет! – заявил я.

– Ушли?

– Может, и ушли. Только очень спешно, возможно, даже просто сбежали. И на то должна быть причина.

– А что, если их нашли? Охотники, например?

– Нет. Не похоже! – нахмурился я. У меня было какое-то неприятное предчувствие. – Идем, посмотрим. Если что, держи оружие наготове.

– Поняла! – кивнула Ольга, снимая с плеча свое ружье.

Мы осторожно выбрались из полосы деревьев и, пользуясь травой как прикрытием, подобрались к мельнице. Осмотрелись, прислушались. Ну, точно, нет никого, причем давно. Давно, это даже не дни, а недели, если не месяцы… Черт возьми, да что за бред?!

Выбравшись из травы, я замер в нерешительности. На земле, частично присыпанные листвой, лежали капканы. Медвежьи капканы, причем много. Несколько десятков. Часть из них были захлопнуты. Создавалось впечатление, будто их нарочно выставили вокруг мельницы, чтобы… Да хрен его знает, для чего! Что они тут, в лесу, с ума посходили?

– Охренеть! – вырвалось у меня.

– И зачем все это? – из-за спины раздался голос Ольги. Наверняка ее тоже это зрелище поставило в тупик.

– Вероятно, на то была какая-то причина… – отозвался я. – Браконьеры во многом люди с бурным прошлым и непростой судьбой, а не школьники!

– Неужели они так боялись, что их кто-то обнаружит раньше времени?

Я не ответил. Двинулся вперед, аккуратно выбирая путь – попасть в капкан еще раз мне совершенно не хотелось – нога все еще побаливала.

Впереди, метрах в десяти была открытая дверь, на пороге валялся какой-то ящик, рассыпанные гвозди. Сапог.

Я разглядел неподалеку от входа присыпанную травой и листьями волчью яму – она была небольшой, видимо, копалась еще в подмерзшем грунте.

– Тебе не кажется, будто они тут от кого-то оборонялись? – предположил я, обернувшись к девушке.

– У меня та же мысль, – та озиралась по сторонам и на лице читалась озабоченность. Ей все это тоже не нравилось. Выдвигаясь сюда, мы ожидали не этого! Совсем не этого!

– Так… Судя по машинам, здесь должно быть человек восемь, не меньше. Но и не более двадцати. Возможно, к ним потом прибавились новые люди. Сплошные предположения…

– Вот что, уже темнеет… – я взглянул на серое небо, хорошо различимое через еще не озеленившиеся ветви. – Давай-ка побыстрее закончим осмотр и свалим отсюда?!

Девушка согласно кивнула. Ей тоже было не по себе.

Я медленно двинулся к проему, держа двустволку наготове.

Заглянул внутрь – темнота, ничего не разобрать. В нос ударил запах пыли и… Тухлятины! Я отшатнулся, прикрыл ладонью нос.

– Что? – Ольга смотрела нам меня округлившимися глазами.

– Не знаю. Кажется, и здесь кто-то откинулся.

Я вновь скинул с плеч вещевой мешок и порывшись в нем, выудил наружи электрический фонарик. Хранил его как зеницу ока – этот уникальный, на трех батарейках. Только названия его я не знал, мне он случайно достался.

Включил, принялся осматривать темноту.

На дощатом полу повсюду валялись пустые бумажные гильзы. Буквально в полутора метрах от входа на досках лежало разломленное пополам ружье. Оно было в пыли.

Отпихнул ногой сапог, двинулся дальше.

Вдруг, что-то треснуло. Зажужжало!

– Осторожно! – крикнула Оля и я едва успел среагировать. Мимо меня пролетело подвешенное на веревке бревно, утыканное гвоздями. Долетев до крайней точки, оно ударилось о стену – одна из веревок лопнула. Сухое дерево заскребло по дощатому полу.

– Ну ни хрена себе… – вырвалось у меня.

Повисла тишина. Комментировать это я пока не решился – если бы это бревно долетело до меня, во мне бы появилось несколько дырок и пара сломанных ребер.

– Идем дальше, только очень осторожно!

– Постой лучше здесь! – отозвался я.

Ружье пришлось держать одной рукой, во второй был фонарь. Ольга послушалась и осталась снаружи – незачем нам обоим сюда лезть. Мало ли еще что прилетит.

Внутри был полный погром. Неподалеку, прямо на ребре лежал перевернутый дубовый стол, превращенный в… Огневую точку! Рядом лежали мешки, набитые землей и листьями. Все в пыли и в паутине. Тут и там гильзы…

Я обошел стол и обомлел – там лежали двое. У одного была оторвана челюсть, у другого отсутствовала рука по локоть. Оба тела были мертвыми и лежали давно, частично разложившись от времени.

Ружья лежали рядом с ними, а коробки с патронами прямо на столе. Часть из них была пустой.

– Вот дерьмо, что тут произошло? – пробормотал я, глядя на все это безобразие.

Я продолжал осматриваться. Постепенно желтый луч света выхватывал из темноты все новые и новые странности. Оказалось, тут повсюду были организованы некие баррикады из всего, что было в шаговой доступности. Доски, стулья, шкафы, мешки… В дальнем конце здания я нашел еще один труп, только у того были переломаны ребра и одна из рук. Он что, от кого-то отбивался?

– Жень! – я обернулся на голос девушки.

– Что?

– Тут тоже мертвец… Гляди! Она указывала на тело, которое я поначалу не заметил. Мертвец у входа, за брезентовым полотном, в неестественном жесте выкинул руки перед собой, словно…

– Как жутко! Он как будто от кого-то защищается!

– Угу, но точно не от мороза! – хмыкнул я, ощутив в затылке неприятное чувство. Стало не по себе. Почему тут одни мертвецы? Это что, люди Снегирева?

– Жень, пошли отсюда, а?

– Погоди, рано. Нам нужно понять, что тут случилось!

Ольга вздохнула – ее это несильно интересовало. Она озиралась по сторонам, хотя вроде бы никакой угрозы не было. По крайней мере, сейчас уж точно!

Я увидел лестницу, ведущую на второй этаж. Направился туда. Здесь запах тухлятины был слабее, но я все равно морщился…

Здесь тоже валялись пустые бумажные гильзы. Черт возьми, почему возникает чувство, что я где-то подобное уже видел? И даже чувство подобное ощущал!

Точно, примерно те же ощущения я испытывал, когда мы нашли покойного Степана Кузьмича. Мистика буквально висела в воздухе, опасность чувствовалась на каждом шагу.

Двинулся еще дальше, поднялся на второй этаж. Здесь тоже было что-то вроде баррикады из снятой с петель двери и досок, в которые кто-то набил кучу длинных гвоздей. Ну прям как противотанковый еж!

– Какого черта? – снова вырвалось у меня. От непонимания происходящего я начал злиться.

Войдя в помещение на втором этаже, я увидел профессора – даже смерть и прошедшее время ничего не смогли сделать с его экзотическими усами. Узнал его сразу – тот самый, что отраву для волчьей привады придумал и даже частично реализовал. Он был мертв – свитер разорван, а ребра, по-видимому, сломаны в нескольких местах. Рядом даже пистолет валялся, системы «наган». Патронов не было.

– Точно люди Снегирева! Неужели они все тут погибли?! – громко пробормотал я, обращаясь к пустоте.

Я насчитал семь трупов, а что же дальше? Что убило столько вооруженных людей? Ну, даже если их и застали врасплох… В голове не укладывалось, как такое может быть?

Когда же я добрался до конца помещения, я увидел что-то вроде баррикады из мешков с песком, у которой даже бойницы имелись. Заглянув внутрь, я охренел…

Внутри, прямо на полу лежал Николай Николаевич Снегирев, тот самый маньяк и лидер браконьерского сообщества. Его я узнал по деревянной ноге… Он был буквально засыпан гильзами, на полу лежало сразу два ружья.

Атмосфера была жуткой, пугающей. Она звенела от напряжения.

– Твою мать! – мрачно процедил я, понимая, что занявшие мельницу люди, вляпались в какое-то дерьмо. Очень серьезное дерьмо…

Глава 12. Ночевка

Обратно к Оле я вернулся под сильным впечатлением.

– Жень, ты чего? – девушка смотрела на меня с растерянностью и даже ужасом. – Что там? На тебе лица нет!

– Уходим отсюда! – с трудом выдавил я. Перед глазами застыло лежащее среди пустых гильз тело Снегирева. Я даже не рассмотрел, что с ним случилось.

– Что ты там нашел? – повторила она, вот только отвечать мне совсем не хотелось.

– Мертвые все, – все-таки пробормотал я. – Они все тут. Все погибли.

На несколько секунд повисла напряженная пауза.

– Уходим! – повторил я, направляясь к выходу. – Уходим! Не думаю, что здесь безопасно!

Она направилась за мной, но сделав несколько нерешительных шагов, остановилась.

– А куда уходить? – спросила она. – Уже темнеет. Мы слишком много времени потратили на то, чтобы подобраться к мельнице и осмотреть тут все. А ночью, в лесу…

Девушка была права. В прошлый раз, нас было трое – все люди с опытом. Тогда мы тоже не понимали, с чем имеем дело. Вот только сейчас даже мне было не по себе, скептицизм во мне забился в самый дальний угол и затих. Я нутром чувствовал, что-то здесь не так.

– И что ты предлагаешь? Здесь остаться?! – я обернулся и наградил ее выразительным взглядом.

– Ну… – она осеклась на полуслове, но двинулась за мной.

А я вышел на крыльцо и остановился в нерешительности. И впрямь снаружи быстро темнело. Еще буквально минут пятнадцать, и все. Как же мы так не рассчитали-то?

А ответ был прост – пока я с девушкой находился под кронами деревьев, пробивавшийся сквозь ветви дневной свет искажал картину, отчего и получилось неверное восприятие времени суток. Время летело быстрее, чем мы себе представляли. Когда же мы полезли на мельницу, то уже не смотрели за небом и тем более за часами – все внимание было сосредоточено только на том, чтобы во что-нибудь не вляпаться.

– Дерьмо! – выругался я вслух.

В голове вертелся рой мыслей – у нас с собой ни еды, ни спальников. Даже гамаков нет, мы ведь налегке отправлялись. Я считал, что мы доберемся до мельницы гораздо быстрее, а тот факт, что пришлось делать крюк, в расчет просто не взял. Сначала машина, потом останки председателя Соболевки, теперь вот это…

У нас только полупустые вещевые мешки, патроны, маскхалаты и оружие. Ночевать придется в любом случае вне поселка, вот только где? До темноты до Прокофьевки гарантированно не доберемся, с большой вероятностью потеряемся где-нибудь в лесу. И к тому же, оставаться здесь после всего, что мы тут увидели? После всего, что произошло в этом месте? Тот, кто все это сделал, может быть все еще где-то рядом и не дай бог с ним столкнуться…

Ну нет. Идти в лес нельзя.

Был ли страх? Не знаю, сложно сказать. А впрочем, кого я обманываю? Конечно же, страх был, но я успешно подавлял его на корню. Я за время службы привык сражаться с людьми, с вооруженными противниками, которые могут быть хитрыми и коварными. А здесь творилась какая-то чертовщина… От непонимания происходящего трудно было держать себя в руках, и если бы не мой прошлый жизненный опыт боевого офицера, наверное, я бы посыпался… А может, и нет. Не знаю.

Что теперь делать? Трепать языком и высказывать предположения можно сколько угодно, только яснее от этого вряд ли станет. Зато наступление темноты все ближе и ближе. Сам я, может, и рискнул бы отправиться к поселку по темноте на своих двоих. Либо взять машину, только, скорее всего, они уже не заведутся – все-таки стоят они тут давно.

В лесу всегда можно влезть на подходящее дерево и попробовать переночевать там. И если кто-то уже пробовал подобное, скажет, что это настоящая пытка. Однако с девушкой это будет еще сложнее. Даже несмотря на то, что Ольга тоже не балерина из Большого театра…

– Так, можно запереться в кабине одной из машин и пересидеть ночь там, – предположил я, глядя на стоящие неподалеку от входа ЗИС-5. – По-тихому. Стекла вроде целы, двери закрываются. Тесновато, конечно, будет. Даже очень, но выбирать не приходится. Ночевать в самом здании, в компании мертвецов – такое себе…

Кто бы ни перебил всех браконьеров, храбрости ему явно не занимать. Его не испугало ни наличие оружия, ни предпринятые ловушки и меры предосторожности. Ни даже большое количество людей. Черт возьми, да что же это?

– Нет, Женя! Так не годится! Там мы будем на самом видном месте! У меня получше идея есть! – после недолгих раздумий, заявила Оля, указывая куда-то наверх. – Смотри, наверху, на мельнице, у самого ветряка есть отдельное помещение. Влезть можно по лестнице!

Я быстро прикинул и понял, что девушка права. На высоте, за стенами однозначно безопаснее. Правда, если возникнет необходимость оттуда бежать, то сделать это будет весьма проблематично.

Мельница была не слишком высокой, немногим выше двухэтажного дома. Я плохо знаком с устройством таких строений, поэтому руководствовался исключительно предположением. Внутри нее должна быть винтовая лестница, ведущая наверх. Возможно, снаружи тоже было какое-то подобие лестницы, но пока что я ее не разглядел.

Мы оба направились ко входу. Чтобы попасть внутрь, пришлось сделать небольшой крюк – входная дверь была с противоположной стороны. Идти приходилось осторожно – капканы были и здесь. Часть из них сработала, но почему-то все они были пусты.

Меня посетила мысль – черт возьми, это же прямое продолжение истории с медведем и кабанами… Выходит, я был прав? Тот больной мишка, что мы завалили на болотах, попался нам случайно?

– Что на них напало? – спросила Оля. Вопрос номер один, ответа на который попросту не было.

– Не знаю, – я задумчиво пожал плечами. – Но, что бы это ни было, оно не побоялось людей, не испугалось оружия. Стрельба не произвела на него никакого впечатления. Не знаю, Оль…

Пока шли, я стремительно прокручивал в голове возможные варианты.

На ум сами собой пришли фантастические боевики восьмидесятых и девяностых про инопланетных охотников, вроде «Хищника» или «Чужого». Вот только я в это не верил. Совершенно неправдоподобно, что где-то тут по лесу бегает инопланетный отморозок и крошит ни в чем не повинных кабанов. А когда ему это надоело, переключился на браконьеров. К тому же, на самом деле, все было совсем наоборот. Судя по всему, сначала перебили браконьеров, причем давно, месяца полтора назад. А только потом охотник принялся за кабанов и крупных животных, ведь большинство найденных тел были свежие, около недели или двух.

Мифический йети? Я нервно усмехнулся – тоже не вариант. И это точно не хищный зверь. Никакой хитроумный и коварный медведь или волк, рысь… Да неважно кто. Зверь просто не способен на такое, не способен обойти капканы. Черт возьми, во что они стреляли?

До входа мы добрались быстро.

– Погоди-ка… – пробормотал я, увидев один из капканов, в котором торчала чья-то перебитая ступня. Естественно, уже частично разложившаяся – тоже довольно неприятное зрелище. Неужели кто-то из браконьеров сам попался в капкан? Но почему без сапога?

Сколько вопросов – они были буквально на каждом шагу.

Между тем быстро темнело.

Дверь была приоткрыта, у входа лежало несколько стреляных гильз. Создавалось впечатление, будто тут была бойня. Но тогда почему никто из местных жителей ничего не слышал? Разве что могла поспособствовать погода – к примеру, опустившийся туман приглушил все звуки. И, возможно, по этой же причине, в плохой видимости браконьеры стреляли и стреляли, ни во что не попадая?

Приоткрыв дверь, я прислушался. Оружие на всякий случай держал наготове. Не думаю, что здесь кто-то может быть, но чем черт не шутит?

Внутри царила тишина. Повсюду густая пыль.

На первых ступеньках хаотично лежало несколько мешков. Надо же, они тут словно оборону пытались возвести, как если бы среди них был человек с военным опытом. Впрочем, Великая Отечественная была недавно, а значит, вполне возможно, что так и было. Но противник оказался коварнее, переиграв людей.

Я уже понял, что мельница была не достроена, поэтому и большая часть внутренних механизмов отсутствовала, однако винтовая деревянная лестница уже имелась.

Едва взобравшись на нее, я понял, что бесшумно подняться наверх не получится – она вся скрипела, что в тишине звучало особенно громко. Со временем большая часть креплений расшаталась. А тот факт, что мы оба были в сапогах, также играл против нас.

– Дверь лучше прикрыть! – заметил я, обернувшись. – И забаррикадировать. На всякий случай.

Пока Оля стояла на стреме, я прикрыл деревянную дверь настолько, насколько это было возможно. Правда, отсутствие засова сводило мои старания на нет – ее можно было выбить даже несильным ударом ноги. Дополнительно привалил ее несколькими мешками с землей.

Затем мы медленно поднялись по лестнице. Пришлось снова использовать фонарь. После трех оборотов мы тоже оказались перед деревянной дверью. Она оказалась запертой.

– Не понял, что за новости? – удивился я, толкнув ее ногой. Дверь не поддалась. Проще всего ее было выломать, только, опять же, бесшумно это сделать было нельзя.

– Ну-ка, подержи! – я передал Ольге свою двустволку.

Сам дернул дверь на себя, затем толкнул ее плечом. Затем решил осмотреть и почти сразу понял принцип закрытия. Судя по всему, с обратной стороны было что-то вроде щеколды. Вытащил нож и просунув лезвие через щель, я поддел металл и дверь поддалась. Едва распахнув ее, мы сразу же стали свидетелями неприятной картины.

Прямо в центре на тонкой веревке неподвижно висел человек.

Ольга прикрыла рот ладонью и ойкнула. Честно говоря, я даже удивился – ожидал от нее более эмоциональной реакции, все-таки зрелище жуткое.

Судя по охотничьей одежде, перед нами висел кто-то из браконьеров, но выглядел он намного лучше. Создавалось впечатление, будто он погиб недавно, может три-четыре недели назад. Запах стоял соответствующий.

Было очевидно, что бедолага повесился сам, без посторонней помощи. Иначе как объяснить, что дверь заперта изнутри? Места здесь было немного, но более чем достаточно для двоих человек. Весь пол был засыпан пустыми консервными банками, рваной вощеной бумагой, обрывками картонных коробок. В углу было что-то вроде спального мешка, роль подушки исполнял свернутый в рулон грязный ватник. Даже ведро имелось, для «особых» дел. Окно было только одно, прямо в треугольной крыше. Судя по всему, оно открывалось – в полумраке я разглядел петли.

– Он что, жил здесь? – предположил я, оглядывая мусор.

– Похоже на то.

– Выглядит точно так же, как и в истории со Степаном Кузьмичем. Мы так и не поняли, то ли он не мог или не хотел выходить наружу, то ли его не выпускали.

– Угу… Какой кошмар!

– Вот только это не помешало ему натащить откуда-то кучу консервов и вещей, – продолжил я, постепенно развивая версию. – Сильно сомневаюсь, что оно лежало тут заранее.

У этого человека даже место для костра было – с краю, прямо на полу лежал гнутый стальной противень, на котором было полно серого пепла. Очевидно, что этот бедняга грелся сам и пытался разогревать пищу. Но, черт возьми, почему он просто не ушел отсюда?

– Женя, гляди… – девушка подняла с пола большой кусок картонки, криво исписанный черным углем до самого конца. Сложно было разобрать невнятный почерк, но у Ольги был настоящий талант.

Сбиваясь, делая паузы, она с трудом, но все-таки разобрала написанное.

Девятое марта. Они появились ночью с туманом. Напали на нас. Ничего не боятся. Мы с Борей ушли к мельнице, но он бросил меня и сбежал. Я заперся наверху. Остальные забаррикадировались неподалеку. Не знаю, что там с ними.

Одиннадцатое марта. Сижу здесь уже третий день. Вывихнул ногу. Снаружи никого не слышно, но я знаю, они здесь. Ищут меня. Не достанут. В окно увидел, как кто-то из наших расставляет капканы.

Пятнадцатое марта. Ночью кто-то кричал. Кажется, я остался один. Кое-как натащил немного еды снизу, выходить наружу не пришлось, а то и меня бы достали. Уходить некуда, этих мест я не знаю. И нога сильно болит.

Шестнадцатое марта. Страшно. Снова приходили. Я слышу этот шорох, скрежет. Эти звуки, они совсем рядом. Так и с ума сойти можно. Еда закончилась.

Восемнадцатое марта. Очень хочется пить. Воды нет, еды тоже. Снизу шум. Тяжко очень. Хотел уйти, нога сильно болит и опухла. Оружия нет. Не знаю, что делать.

Двадцатое марта. Страшно. Помощи ждать неоткуда. Никто не знает, что мы на мельнице. Я последний, до кого они еще не добрались.

Двадцать третье марта. Все, не могу больше. Готовлю веревку. Голод и жажда не оставили выбора.

Двадцать пятое марта. Простите, мы не хотели… Это все Снегирев. Говорил про легкое золото. Не могу больше, не могу. Они за дверью. Если кто найдет меня, похороните по-человечески…

Мы переглянулись.

– Страшные строки. Тот, кто их писал, отчаялся от безысходности.

– Это все? – процедил я, переводя взгляд на исписанный лист картона в ее руках.

– Все. Больше ничего нет, – девушка глянула на оборотную сторону, но там было пусто. – Я не понимаю…

Я тяжко вздохнул. На душе было погано от нахлынувшего напряжения.

– Он пишет «они». Значит, нападавших было много? – тихо предположил я.