Текст книги "Дар или Проклятие"

– В соседнем кабинете… а сам-то лучше, что ли? Ору: «Стреляй!» Он, блин, пятится…

– Можно подумать, я каждый день в людей стреляю… тем более в своих, – ответил Павел, едва поднявшись на ноги и направившись в сторону выхода.

– Вот и я рядом сел, потому что свой… Паша… мы только что поубивали наших друзей…

– Да уж… с такими друзьями… – буркнул Паша, подходя к выходу.

В этот самый момент на меня нахлынуло уже знакомое чувство тревоги, граничащее со страхом, и начала страшно болеть голова.

– Стой! – крикнул я выходящему из кабинета Павлу, пытаясь при этом подняться на ноги.

Паша обернулся и, очевидно, удивившись моей взволнованной прыти, спросил:

– Ты чего подскочил? Сядь пока!

– Валим! Бегом отсюда! – прокричал я, суетливо плетясь к столу Вики Алексеевны, где в ящике лежал ключ от нашего участковского выхода из отдела. При каждом резком движении головная боль и боль от ранений казалась нестерпимой, но медлить было нельзя. Достав ключ и попутно схватив со своего стола мобильник, я подбежал к вновь ошарашенному Паше. – Ещё не всё! Он здесь…

– Кто? – удивлённо хлопая глазами, спросил Павел. – А-а… этот, что ли? Альбертыч?

– Да, пошли! – хватая под руку Пашу, торопливо ответил я и подумал: «Интересно, как он понял, что Альбертыч?..»

– Да подожди ты, Саня! – вырываясь, крикнул Паша. – У меня ещё два или три патрона осталось – встретим его!

В этот момент мне показалось, что я один сплошной болевой спазм. Раны болели настольно сильно, что я едва сдерживался, чтобы не кричать. Плюс и без того сильная головная боль также нарастала с каждой минутой. Скорчившись, я тихо, но пафосно произнёс:

– Этой встречи мы не переживём…

– Да ла-адно… – с усмешкой протянул Паша. – Эти же легли! Ляжет и он.

Вдруг в коридоре верхнего этажа послышались быстро приближающиеся шаги нескольких человек. Я, в свою очередь, не раздумывая, побежал к двери – открывать замок. Сзади послышались шаги и приближающийся Пашин шёпот:

– Маму твою грубым образом, Александр Николаевич! Во что ты влез и меня запихал!

Открыв дверь, мы быстро вышли на улицу, где, несмотря на лето, ночь уже полностью вступила в свои права.

– Беги, заводи машину! Я пока дверь закрою, – крикнул я Паше, запирая дверь на замок, дабы выиграть хоть немного времени на случай преследования.

Павел незамедлительно рванул в сторону парковки, я же в это время, орудуя ключом в замке, помимо сковывающих всё тело болей, начал ощущать явное головокружение. Замкнув, наконец, дверь и отбежав буквально на пару метров, я услышал гулкий стук, а также чей-то невнятный крик с той стороны двери.

«Ну вот и всё. Теперь я полноценный преступник, а не какой-то мелкий проходимец, помогающий жулью…» – усмехнулся я про себя и с этой удручающей мыслью что есть силы побежал в сторону парковки, где уже был слышен звук рычащего мотора Пашиной девятки.

Не успел я добежать до парковки, как мне навстречу выехал Павел.

– Шевелись! – высунув голову из окна, прокричал он.

Голова начинала кружиться всё сильнее, боль становилась всё острее, а слабость накрывала тело. Казалось, правый бок и плечо, куда я получил ножом, уже онемели.

Должно быть, видя, что я еле ковыляю, Павел заботливо распахнул мне дверь изнутри. Добравшись, наконец, до машины, я залез на переднее пассажирское сиденье, захлопнул дверь, и Паша дал по газам.

Почти теряя сознание, в зеркало заднего вида я наблюдал, как свет одиноко стоящего фонаря возле парадного входа в отдел полиции номер 10 становился всё тусклее и тусклее, пока фонарь не скрылся за поворотом…

Глава VII. Дальнейшие планы

Паша гнал, но, казалось, не понимал куда. Преследование двух опасных преступников было лишь вопросом времени, и нам необходимо было куда-то занырнуть.

– Куда едем?

– Я думаю.

– Мне что-то совсем нехорошо… – сообщил я Паше, который уже расплывался у меня перед глазами.

Паша резко повернул ко мне голову:

– Саня! Блин… держись!

Это было последнее, что я услышал.

Глаза снова застил свет. Он возник так резко и был настолько ярким, что я боялся ослепнуть. Внезапно тело охватило не обыденное для меня при таких состояниях тепло, а достаточно сильный жар, и был он отнюдь не успокаивающим. Голову снова пронзил шёпот тысячи неизвестных, говорящих на непонятном языке и заглушающих звуки окружения. Погружаясь глубже в шёпот и накрывавший меня жар, я начал терять связь с реальностью. Места ранений, казалось, заполыхали, и я закричал… хотя и не слышал собственного крика. Всё ещё ощущая движение автомобиля, я почувствовал, как он ускорился и начал съезжать с какого-то склона, в этот момент нестерпимое жжение в ранах отступило, а жар в теле сменился приятным теплом. Я снова растворился в окружающем свете. Казалось, я опять наблюдатель, зависший в пространстве светового потока. Шёпот неизвестных приятно ласкает слух, а сам я лишь тёплый сгусток, пребывающий где-то… в нигде.

Спустя некоторое время безмятежности свет вдруг нестерпимо ярко вспыхнул, и я впал в забытье…

Резкий запах ударил в нос. Я очнулся лежа на земле, передо мной на корточках с ошарашенным видом сидел Павел, который осторожно, как охотник тычет ружьем в медвежью берлогу, тыкал мне в лицо ваткой, пропитанной нашатырём.

– А-а-а, да хватит! Воняет же! – пробурчал я, отмахиваясь от его руки. Придя в чувство, я ощутил сильное давление на левом плече и правом боку. Ощупал места ранений – пальцы почувствовали шероховатую поверхность.

– Не трогай. Я запарился тебя перевязывать… – тихо произнёс Павел, после чего поднялся на ноги и отошёл от меня на несколько шагов.

– Когда ты успел в аптеку заехать?

– Никогда. Аптечка в машине лежит.

Попытавшись встать, я вдруг почувствовал лёгкий запах гари.

– А чем пахнет палёным? – удивлённо спросил я косящегося на меня Павла. – Мы где вообще?

– На набережной, недалеко от Белинского, – всё так же монотонно произнёс Павел, говоря о небольшом пустынном берегу у реки Енисей, на съезде вниз с улицы Белинского, в километрах семи от нашего отдела.

– Да-а, недалеко же мы уехали… – задумчиво произнёс я, наконец, поднимаясь. Ещё раз аккуратно ощупав туго перевязанные раны, я вдруг отчётливо ощутил, что боли почти нет. Взглянув на Пашу, который стоял в метрах десяти от меня, я растрогался и медленно двинулся к нему: – Паш… у меня нет слов… спасибо тебе.

По лицу Паши было видно, что ему приятно, однако он почему-то старался этого не показывать и пытался выглядеть брутально. Учитывая его детские черты лица, – круглые, чуть пухловатые щёки, большие глаза и маленькие пухлые губы – брутальное выражение лица ему никак не шло. Начав медленно пятиться, Паша вдруг произнёс:

– Не за что… Сань, ты бы это… не подходил, а?

Остановившись, я немного опешил и осторожно спросил:

– Э-э… почему?

– Ну, не знаю… вдруг ты опять взорвёшься или ещё что-нибудь исполнишь… не хочу рядом стоять в этот момент.

– Ты о чём вообще?

– Ты не помнишь, что было десять минут назад?

– Ну, я отключился…

– А до этого? В машине и потом здесь?

Тут я начал понимать, что, должно быть, мои тайные световые припадки стали явными.

– А… что было?.. – всё так же осторожно спросил я Павла. – Может, расскажешь?

– Не-ет, братан… – протянул Паша. – Это ты мне расскажешь… сейчас ты мне всё расскажешь! Расскажешь, какого хрена тебя скрутили эти два дебила и повели к Альбертычу твоему, который почему-то так жаждет тебя видеть. Расскажешь, почему мне надо было всадить в них почти два магазина, чтобы тупо остановить! Расскажешь, почему ты летаешь как Копперфильд и светишься как ёлка новогодняя! – Паша присел на корточки и, закрыв лицо руками, тяжело вздохнул: – А ещё расскажешь, как мне теперь выплыть из этого говна…

В ответ я лишь молча стоял и сочувственно смотрел на товарища. События, произошедшие за последний час, могли выбить из колеи кого угодно. И если я для себя ещё что-то понимал и предполагал, то на Пашу всё это свалилось сумбурно, тяжким грузом… при этом он ещё держался молодцом.

– Паш… я не знаю, что тебе ответить…

– Посмотри на мою форму! – крикнул Павел, резко поднявшись на ноги и уже без опаски подойдя ко мне. – Я как розетку поцеловал!

Я оглядел Пашу. Даже в темноте было видно, что его полёвка местами слегка обгорела, частично оголив при этом небрежно залепленные лейкопластырем порезы. Помимо запекшейся крови, на его лице виднелись следы сажи. В этот момент я вспомнил своё первое подобное переживание за углом отдела. Вспомнил слова Вики Алексеевны о яркой вспышке за окном и обгоревшую траву, которую я позже заметил при поиске своего мобильника.

– У тебя ещё лицо чёрное… – тихо произнёс я.

– Да кто бы сомневался! – гневно выкрикнул Паша, подойдя к своей машине и прислонившись спиной к задней дверце. – Подстанция передвижная… давай вещай!

Теперь молчать о произошедших со мной за последний месяц событиях было бессмысленно. После случившегося Паша вряд ли стал бы сомневаться в моих словах. Подойдя к краю берега, я устремил свой взгляд на ночной город, мерцающий вдали яркими огнями. Вокруг не было ни души… где-то вдалеке были слышны редкие звуки проезжавших автомобилей.

Упорядочив последние события в голове, я повернулся к Павлу и рассказал ему о визите ко мне пьяного Олега Анатольевича. Рассказал, как мне пришлось фабриковать материалы, чтобы отмазать его от заслуженной кары, и как он же по иронии судьбы снова был доставлен к нам в отдел за нахождение на улице в нетрезвом виде. Рассказал о своём странном поведении в присутствии Виктора и о том, что он, быть может, не человек и умеет громко разговаривать, не открывая рта.

– Чревовещатель, что ли? – скептически перебил меня Паша.

– Сам ты червещатель!.. – обиженно взбрыкнул я. – Может, телепат…

Рассказал я и о своём предположении относительно того, что Виктория Алексеевна, Слава и Сергей попали под какое-то влияние этого Виктора… но вот зачем ему нужен я или моя смерть – объяснить не смог.

– Думаю, что если сейчас я попадусь даже не ему, а нашим и уеду валить лес в Магадан, то ему ещё проще будет меня достать.

Сдвинув брови, Паша смотрел на меня серьёзным, внимающим взглядом. Дослушав рассказ, он подошёл к реке, нагнулся и, зачерпнув рукой воды, приложил ладонь ко лбу. Тряхнув головой, присел на корточки.

– Бадяга какая-то, Сань… Да, Альбертыч этот странный и тоже мне не понравился, но что он телепат и не человек… ну такое себе…

Снова переведя взгляд на городские огни, я спросил:

– А как ты понял, что я нужен именно Альбертычу? Мы ещё когда из отдела убегали, я спросить хотел…

Паша посмотрел на меня и слегка улыбнулся:

– Когда шёл по лестнице, увидел, что на пол в коридор из вашего кабинета свет падает. Осторожно спустился и услышал ваш бредовый разговор… услышал твой вопрос об этом Валерии Альбертовиче или как его там… услышал, как потом пацаны в ответ рассмеялись. Ну а когда тебе начали угрожать и я услышал громкие шаги и кряхтенье, достал пистолет и вошёл.

– Значит, повезло мне, что ты вовремя появился, – с чувством глубокой благодарности ответил я. – Ну вот… ты сам всё слышал… и что, ещё сомневаешься?

– В чём я сейчас точно не сомневаюсь, так это в том, что скоро нас примут, если мы будем тут сидеть.

– Мы уже потеряли кучу времени, – сообщил я Павлу, уже без опаски подойдя к нему и опёршись спиной рядом на машину. – У меня знакомый в городском управлении работает и как раз отвечает за направление ЧС. Он как-то рассказывал, что в подобных случаях уже примерно через два, максимум три, часа на поиски убийц выдвигается почти весь личный состав города. Пока наши раскачаются, конечно… может и четыре часа пройти.

– Убийство троих ментов – это сильно жёстко… – перебил меня Павел. – А я ещё и с оружием ушёл… что добавит нам бонусов…

– Сколько времени прошло с момента нашего выхода?

Чуть приподняв левый рукав полёвки и глядя на свои часы, Паша сообщил:

– Около получаса.

– М-м-м… – задумчиво промычал я, переводя взгляд с Паши себе под ноги. – Значит, ориентировка уже как минимум прозвучала в эфире и объявлен перехват.

– Тогда это значит, что основные дороги и мосты в городе перекрыты или перекрываются прямо сейчас и они ищут двоих на зелёной девятке… – продолжил мысль Паша.

– Правильно… и таким образом, Павел Николаевич, нам придётся избавиться от твоей лошадки… – констатировал я, снова переведя взгляд на Павла.

– В смысле? – встрепенулся Паша и с негодованием уставился на меня.

– Ну, если мы продолжим дальше на ней разъезжать – нас поймают. Если оставим её здесь – найдут и тогда с поиска машины переключатся конкретно на нас. А пока они ищут зелёную девятку, то у нас есть хоть какие-то шансы исчезнуть… вот только куда.

– Понятно… – недовольно пробормотал Паша. – Ёлки, Саня, мне она как сестра родная! Знаешь, сколько я с ней уже?

– Сочувствую… нам бы переодеться ещё. У тебя гражданка где? В машине есть что?

– Нету. Я из дома по форме приехал, – сообщил Паша, немного отойдя от машины. Выдержав небольшую паузу, он спросил: – А зачем мне переодеваться? Если нас поймают, я прикинусь, что гнался за тобой… разыграем борьбу или что-нибудь такое…

– Нас как раз и поймают, потому что мы приметные. Ищут двоих: один в гражданке, другой по форме… – ответил я Паше, разглядывая его.

С намоченного лба Павла стекала отмокшая кровь. Вспомнив, что моё лицо не краше его, я предложил:

– Пошли-ка к реке – умоемся хоть.

Подойдя к Енисею, мы начали споласкивать свои физиономии. Несмотря на жаркий июнь, река была всё ещё холодной из-за быстрого подводного течения и больших размеров, однако омовение прохладной водой дало хороший бодрящий эффект. Закончив водные процедуры, Паша спросил:

– А где мы переоденемся? Магазины сейчас не работают, а домой нам путь заказан… там наверняка наши, теперь уже не товарищи, полицейские…

Тут Паша резко замер и уставился на меня большими глазами:

– Аня… дети! Надо позвонить! – ощупывая карманы в поисках мобильника, прокричал Паша.

– Подожди! – попытался остановить я его от необдуманного звонка. – Что ты ей скажешь? Что убил двоих и в бегах?

– Не знаю! Предупрежу хотя бы! Пусть лучше от меня узнает, чем от маски-шоу, которые сейчас к ней заявятся! Если уже не заявились…

Тут меня осенило: «А если вместе с ментами к ним приедет и этот Виктор?.. Или просто приедет сам для…»

Я крикнул:

– У Ани же есть машина? На ходу?!

– Да, а что? – уже достав телефон, спросил Паша.

– Звони и говори, чтобы быстро собирала детей и собиралась сама!

– Куда?!

– Ну, ты же говорил, что она в деревню ездит по выходным? Вот туда пусть и едет!

Чуть приоткрыв рот, Паша задумался.

– А зачем? Не за ней же едут… или о чём ты?! – прерывисто спрашивая, Павел, казалось, начинал понимать, к чему я клоню.

– Ну, соображай! – подталкивающим к нужной мысли тоном крикнул я. – Виктор, Паша! Виктор! Для него теперь все средства хороши! И твоя семья сейчас тоже хороша!

На мгновение лицо Павла приняло гримасу удивления и ужаса – он вытаращил глаза и, не найдя что сказать, выпалил:

– Сука!

В этот же момент в его руке завибрировал телефон.

– Ага… дежурка… на хрен идёте! – суетливо произнёс он, сбросив входящий вызов. – Восемнадцать пропущенных уже от них! Офигеть…

В это время я также достал из кармана мобильник и обнаружил на дисплее четырнадцать пропущенных вызовов от Саныча и восемь пропущенных от дежурки. «Прости, Саныч… достанется тебе теперь из-за меня…» – с грустью подумал я, а вслух сказал:

– У меня тоже куча… Саныч телефон порвал. – Видя, как Паша подносит телефон к уху, я снова одёрнул его: – Погоди… не звони пока. Давай немного подумаем.

– О чём думать?! Времени нет! А если этот Альбертыч до моих доберется? А если то же самое с ними сделает, что сделал с Алексевной и пацанами?!

– Нет, это всё понятно… Я о том, что сейчас им нельзя за город выезжать: остановят, попросят права, узнают фамилию – и всё…

Опустив телефон, Паша призадумался:

– Блин… получается, ночью им вообще никак нельзя. Поток маленький – останавливать будут всех подряд на трассе.

– Да, – утвердительно кивнул я и спросил: – Есть, к кому она может поехать в черте города? Желательно на том же берегу.

Недолго думая, Паша ответил:

– Да, брат у неё здесь живёт…

– Брат вопросы задавать не будет, почему к нему посреди ночи сестра с двумя маленькими детьми заявилась?

– Не будет. На крайняк скажет, что квартиру затопило или сосед-дебил что-то красит и краской воняет – детям дышать тяжело. Переночуют, а на следующий день в деревню.

Павел подошёл к реке и принялся звонить супруге, а я в это время пытался сообразить, к кому ещё может нагрянуть наш недруг. В голову сразу же пришла мысль: «Мама…». Я начал судорожно перебирать варианты, к кому в городе можно временно подселить её с Маринкой, ведь братьев, сестёр, бабушек, дедушек и прочей родни у нас не было. «Коллеги по работе? Нет, нельзя… чем больше людей будет знать, тем хуже и для нас, и для них. Но кто тогда? Кому ни скажи, любому хана может прийти».

Закончив разговор, Паша медленно подошёл ко мне:

– Такое ощущение, что она мне не поверила. Я её разбудил – пока сообразит что к чему…

– Быстрее надо соображать.

– Минут через пять ещё наберу. Мы-то дальше что делать будем?

Неторопливо подойдя к реке, я задумчиво смотрел на отражения городских огней, которые красиво переливались на водной глади.

– Мама и Маринка. Я не знаю, с кем и куда их отправить. Он точно их достанет…

Паша подошёл и, встав рядом, тихо предложил:

– Ёлки… Сань… ну если прямо совсем уж некуда и не с кем, то давай Анька их заберёт. Потеснятся немного, а потом все вместе в деревню уедут.

– Тогда у брата Ани точно будут вопросы, но даже это не главное. Мама на другом берегу живёт. Аня не проедет через мост – остановят, а там… ну ты понял… попросят права и…

– Да, может, не попросят! – оптимистично предположил Павел.

Я отвёл взгляд от реки и посмотрел на Пашу:

– Никаких «может». Одна ошибка – и приехали. Давай отталкиваться от худшего и предполагать, что гаишникам дана команда останавливать всех подряд и проверять их, пока ночь.

– Да ты думаешь, что прямо все будут эту команду исполнять?

– Рисковать нельзя. Будем думать, что дороги перекрывают добросовестные пацаны.

Паша хмыкнул и, уставившись на ночной город, хмуро спросил:

– А как тогда?

Было ясно, что вывезти самостоятельно маму и Маринку мы не сможем, да и не на чем будет. Я не единожды порывался позвонить человеку, которому доверял как самому себе. Но всячески старался гнать такие мысли прочь, так как не хотел, чтобы вся эта история коснулась ещё одного близкого мне человека. Терзаемый сомнениями, звонить или нет, я вдруг вспомнил, что сейчас у него есть квартира, где из проживающих только кот. Пожалуй, это и стало главным толчком при принятии решения. Когда я снова достал из кармана мобильник, он вдруг неожиданно завибрировал. На дисплее телефона высветилось знакомое имя, и я удивлённо задумался: «Сам звонит?.. ночью? Судьба, что ли?».

– Привет, что так поздно?

– Тебе известно, что тебя твои собратья по погонам ищут? – бесцеремонно, тихим голосом сообщил Леонид.

– Известно. А тебе откуда известно?

– Тормознули сейчас на Коммунальном мосту. Показали твою рожу в телефоне и спросили, видел ли я такого.

– А почему именно тебя остановили?

– Они всех стопят. Там не больше пятнадцати машин было, они в оба направления стоят… просят показать, кто есть в салоне. Саня… что случилось?

– Лёня, – тяжело выдохнул я, – нужна помощь… Ты говорил, что у твоего подчинённого квартира свободная. Можешь сейчас съездить к моей матери, забрать её с Мариной и отвезти на время в эту квартиру? Это реально вопрос жизни и смерти.

– Фига себе новости… что ты натворил?

– Человека убил.

– Ну и что? Преступника же?

Мельком глянув на Павла, который так же разговаривал с кем-то по телефону, я добавил:

– Нет… своих… троих…

– Ты что, сдурел?! Как так?! – с паникой в голосе прокричал Леонид.

– Лёнь, давай потом, если получится… по телефону всего не расскажешь. Пожалуйста, увези моих. Если не поможешь – беда случится.

– Ладно… кидай адрес. Тебя-то где подобрать?

– Не надо меня подбирать. Ты, главное, моих увези – и всё.

– Саня, не зли меня! Говори, где ты!

Недолго думая о том, как бы повежливей послать спасителя моей семьи, я не придумал ничего лучше, как сказать:

– Я перезвоню. – И положил трубку.

Отправив Леониду адрес матери СМС-сообщением, я принялся звонить маме. Паша же к этому времени закончил разговор, взглянул на меня и принялся расхаживать по набережной и что-то усердно искать.

– Что потерял? – набрав телефон матери и дожидаясь ответа, спросил я Павла.

– Булыжник ищу…

– Зачем?

– По башке тебе дать и в отдел отвезти, чтобы всё закончилось… – недовольно буркнул он. – Машину топить! Твоя же идея.

– Булыжником? Это… – не успел я договорить, как на другом конце провода отозвалась мама.

– Привет, Сашенька! Ты что так поздно?

– Привет, не разбудил?

– Нет, вот только собирались укладываться…

– Мам, помнишь Лёню? Дружбан мой университетский?

– Мм… который тебе ещё учиться мешал нормально? Ну да, а что?

– Мам, он сейчас к тебе приедет… собирайтесь с Мариной и ждите его – отвезёт вас в одну свободную квартиру.

– Что? Зачем?! – послышался негодующий голос матери.

– Затем, что меня ищут… и вас с Мариной, скорее всего, тоже. Я тебе всё расскажу потом, только сделай так, как я прошу, пожалуйста.

– Да ты что, Саша?! Мне на работу завтра… то есть уже сегодня. Марине в школу! Куда мы поедем-то?!

– Позвони или напиши начальнику, что завтра не придёшь… мам, сейчас это важно меньше всего! Пожалуйста, одевайтесь и езжайте с Лёней! Я позвоню, сейчас времени нет! Пока!

– Саша! Да что такое-то? Что случилось? Кто ищет?!

– Мам, всё… давай.

В ответ послышалось цыканье, и мама бросила трубку.

Скопировав в контактах номер телефона матери, я направил ещё одну СМС Лёне с просьбой позвонить ей, как только он будет подъезжать к дому.

Паша в это время завёл машину и показал мне найденный им где-то кусок бетонной плиты. Развернув автомобиль капотом к реке, он открыл дверь, вышел из машины и встал на карачки лицом к сиденью.

– Подойди! – крикнул он мне. – Смотри, сейчас выжимаю сцепление и ложу плиту на газ. Она на первой скорости быстро не разгонится, но ты меня держи сзади. И как только она поедет, помоги отскочить. – Взглянув на моё перевязанное плечо, Паша заботливо уточнил: – Сможешь?

Тут мне стало любопытно. С тех пор как я оклемался, ни плечо, ни бок никак не давали о себе знать. В суматохе я даже забыл о том, что они перевязаны. Демонстративно нажав двумя пальцами на места ранений, я произнёс:

– Почти не болит… прикинь?

Удивлённо уставившись на меня, Паша выдержал небольшую паузу, затем торжественно объявил:

– Ну не зря же я на курсы первой помощи ходил!

– Красавчик! Спасибо, – решил лишний раз я подбодрить своего товарища по несчастью, вменяя отсутствие болевых ощущений ему в заслуги.

«А ведь меня отпустило после очередного «светового» переживания, и раны жгло. И даже бодрячок какой-то появился… Интересно…»

– Да не за что, – довольно произнёс Павел, ковыряясь в педалях. На мгновение остановившись, он вдруг поднялся на ноги и посмотрел на меня: – Давай ещё подумаем немного… ведь сейчас тачку утопим – обратной дороги не будет.

– О чём подумаем?

– Что дальше?.. Ведь даже если нас сейчас не заловят, мы не сможем всё время бегать. По сути, единственный вариант быть не пойманными – валить за бугор. И то в аэропорте нас уже тоже ждут сто процентов… не улететь.

Опустив взгляд себе под ноги, я тихо спросил:

– Что предлагаешь?

Навалившись спиной на машину и скрестив на груди руки, Паша задумчиво ответил:

– Сдаваться…

Бегло взглянув на своего товарища, я снова медленно подошёл к реке и произнёс:

– Для меня это смерть.

За спиной послышались неторопливые шаги – Паша поравнялся со мной у края реки.

– С чего ты так решил? Почему думаешь, что Альбертыч этот желает тебе смерти? Может, уже найдем его и спросим, чего ему надо?

Задумчиво глянув на Павла, я рассказал ему о своей стычке с Викторией Алексеевной.

– Когда я отбивался от Алексевны, она кричала, что хочет что-то забрать у меня и передать этому Виктору. Для этого она хотела меня убить… наверное, и он в живых меня не оставит, чтобы получить это «что-то».

Паша нахмурился:

– И что же он хочет? Почку твою?

– Без понятия. Только мне кажется, что это как-то связано с моими припадками… полётами этими, вспышками…

– Почему?

Тут я решил рассказать Павлу об особенностях своего организма, которые докучают мне ещё с детства. О том, как у меня болит голова и перед глазами возникает свет. О приятных переживаниях в этот момент. И о том, что при встрече с Виктором в нашем кабинете он смотрел на меня, как голодный волк на мясо… как он чувствовал мою боль, предшествующую сильнейшему переживанию у угла отдела с последующей вспышкой, которую в окне заметила даже Вика Алексеевна.

– Вот и сейчас со мной произошло то же самое… – подытожил я.

Во время рассказа Павел стоял как истукан и таращился на реку. Выслушав меня и выдержав небольшую паузу, он произнёс:

– Знаешь… я до последнего надеялся, что мне эта вся твоя фигня световая просто померещилась. Ну так же не бывает…

– Не бывает… и тем не менее происходит, – философски выдал я.

– Ну и что делать тогда? У меня семья… дети маленькие.

– А что теперь сделаешь?.. Сдашься – сядешь надолго. В трупах пули, выпущенные из твоего ствола. Доказать, что ты защищался, будет трудно, если вообще возможно… особенно после того, как мы сбежали. Так что семья и дети всё равно в пролёте. Если ты сдашься один – скорее всего, тебя достанет этот Виктор, также раскрасит тебе глаза в белый цвет, и ты пойдёшь по моему следу… хочешь?

Не дожидаясь ответа на риторический вопрос, я продолжил:

– А если сдадимся вдвоём – ты садишься, а я труп. Ну, это предположение… но я рисковать не хочу.

– Фига ты завернул… и что тогда?

– Думаю, как ты и сказал, за границу уматывать надо. И желательно, там тоже не отсвечивать.

– Кто нас там ждёт… да и деньги нужны. И спасёт ли вообще заграница от этого черта ряженного?

– Ладно. Для начала предлагаю хотя бы отсюда уйти, а потом думать… и так много времени потеряли.

Тихо матерясь, Паша медленно направился к своему автомобилю. Снова встав на карачки перед водительским сиденьем, он выкрикнул:

– Страхуй меня, выжимаю сцепление!

Я подбежал к Павлу, который одной рукой упёрся в педаль сцепления, а второй схватил лежащий на переднем сидении кусок плиты.

– Стой! – крикнул я Пашке, оглядывая заднее сиденье автомобиля. – Ничего не оставил?

– Нет, а ты?

– А у меня и не было ничего… – сказал я и в этот же момент вспомнил про свою барсетку, с которой всё время ходил. – Ёлы! Блин!

– Чего? – недоумённо спросил Павел, выглядывая на меня из-под сиденья.

– Барсетку в отделе забыл… у меня там паспорт, карты банковские…

– Ну молодец… что тебе сказать. Теперь всё уже.

– Блин…

– Ладно, сейчас не это главное… давай уже топить, дальше разберёмся… готов?

– Ага, – находясь сзади и приготовившись ловить Павла, вздохнул я в ответ.

– Погнали! – Паша положил плиту на педаль акселератора – мотор взревел, и машина неспешно покатилась в сторону реки. Павел же легко отпрыгнул сам и при этом уронил меня.

– Ещё думал же – на фиг я тебе нужен! – недовольно прокряхтел я, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от пыли.

– Нормально! – усмехнулся Паша, также поднимаясь на ноги.

Мы смотрели, как чёрные воды Енисея медленно принимают в свои объятия неторопливо двигающуюся к ним груду металла. Прошло всего несколько секунд, как над поверхностью реки осталась лишь небольшая часть крыши, которая так же медленно погружалась в воду.

– Не могу смотреть, – отвернувшись, немного обиженным голосом произнёс Павел.

Спустя несколько секунд Пашина «ласточка» была полностью заволочена тёмной бездной…

– Ну вот, теперь можешь смотреть, – ухмыльнувшись, оповестил я Павла.

– Да иди ты… – буркнул в ответ Паша и присел на камень, повернувшись спиной к реке.

Встав напротив Павла, я сочувственно посмотрел на него.

– Не сиди на камне – яйца замерзнут.

– Ну и что теперь делать?! – подскочив, на эмоциях выкрикнул Паша. – Вот просто что дальше?

– Успокойся… мы уже всё обсудили. Сейчас нам нельзя на улице оставаться, вот что.

Снова достав из кармана мобильник, я обнаружил три пропущенных от Леонида и ещё четыре от Саныча.

– Сейчас позвоню, переговорю, – сообщил я Паше о своём намерении пообщаться с Лёнькой.

– Я пока Ане наберу, – немного поостыв, ответил Павел.

Не успел я набрать Леонида, как от его звонка телефон снова завибрировал в руке.

– Ты чего трубку не берёшь?! – гневно прокричал Лёня.

– Не услышал, телефон на вибре стоит… чтобы по округе не звенеть им.

– Тогда в руке его держи! Мы думали, ты всё, приплыл! Короче, везу твою маму и сестру.

На заднем фоне послышались шорохи.

– Саша! Ты почему мне сразу всё не рассказал?! – отчаянно, на грани плача, крикнула мама. – Скажи, где ты, мы приедем!

«Бли-ин… – мысленно простонал я, – Лёня всё выложил уже. Хотя этого следовало ожидать».

– Ма, спроси у Лёни адрес квартиры, куда он вас везёт!

Послышался короткий, приглушённый диалог мамы и Лёни.

– Матросова, 40, квартира 452, говорит, – сообщила мама.

– Ёлки… – с грустью выдохнул я. – Мам, нельзя мне с вами: это через мост, там патрули… нас остановят.

В это время, закончив телефонный разговор, ко мне подошёл немного повеселевший Павел, однако увидев, что я всё ещё говорю по телефону, встал рядом, достал из кармана пачку «Винстона» и закурил сигарету.

На заднем фоне снова послышались шорохи.

– Сань, давай я сейчас твоих на квартиру отвезу, а потом за тобой – вдвоём проще проскочить, – сказал Лёня.

– Втроём, – взглянув на Павла, произнёс я.

– О, а кто ещё?

– Паша. Ты видел его, когда мы на косплей собирались… он вместе со мной попал.

На другом конце провода послышалось короткое молчание, после чего Леонид произнёс:

– Ну втроём, какая разница! Короче, как отвезу твоих – перезвоню. Всё, давай! Только трубку бери и аккуратнее будь.

– Хорошо, жду звонка.

Увидев, что я прекратил разговор, Паша посмотрел на меня и улыбнулся:

– Мои доехали до места.

Тоже невольно улыбнувшись, я искренне порадовался за Пашу, понимая, что этот ублюдок никого из его семьи теперь не получит.

– Ну вот, видишь, умница же! И поверила, и вопросов лишних задавать не стала!

Вдруг вдалеке послышался гулкий звук автомобиля. Это не был звук одной из машин, которые редким потоком проезжали вверху по улице. Казалось, мотор ревёт где-то совсем рядом.

– Уазик едет, слышишь?! – воскликнул Паша.

По правую сторону от реки заиграл свет фар – машина ехала вдоль набережной.

– Валим! – крикнул он и побежал в противоположную от преследователей сторону.