Текст книги "Дар или Проклятие"

Не раздумывая, я бросился вслед за Пашей. Пробежав около пятнадцати метров, я крикнул ему вслед:

– Стой! Не убежим! Мы на виду здесь!

Паша немного притормозил, и я поравнялся с ним. Чуть вдалеке, у склона, с которого мы съехали на набережную, виднелись плотно стоящие друг к другу деревья и несколько кустов.

– Смотри! Пошли, спрячемся! – Я взял Павла под руку и потянул в сторону растительности.

Он затормозил:

– Тут крапива же!

– Да хрен с ней! Давай лезь!

– Сначала ты!

– Ёпрст! – возмущённо крикнул я и прыгнул в куст. Присев на корточки, позвал: – Залазь давай быстрее! Нет здесь крапивы!

– Твою мать… – буркнул Павел и неуклюже залез в рядом стоящий куст.

Спустя несколько секунд слева, в метрах тридцати от нас, показались два светящихся круга, которые постепенно увеличивались, а звук мотора слышался всё отчётливее. И вот свет фар упал прямо перед нами на песчаный берег. Ещё мгновение – и мимо нас медленно проехал УАЗ, на правом боку которого виднелась синяя полоса, а бортовой номер выдавал принадлежность автомобиля к органам внутренних дел.

Не останавливаясь, машина медленно проехала дальше, и буквально через полминуты вдали уже виднелось два красных светящихся прямоугольника.

– Уже шерстят… – глухим голосом произнёс Павел, сидя в кустах.

– Задержались мы здесь, пока болтали, – ответил я, вылезая наружу.

Вдалеке послышался вой сирен. И хотя их принадлежность к определённым структурам была не ясна, всё же атмосферу они создавали гнетущую.

– Да, уходить надо отсюда, только куда?.. – задумчиво спросил Паша.

– Надо поближе к правому берегу продвигаться… в идеале – нам бы самостоятельно до адреса добраться.

– Куда?

– На Матросова…

– У-у-у… мы отсюда часа два-три идти будем. И как мы пройдем через мост? Он оцеплен.

Паша был прав. Единственным вариантом переправиться через двухкилометровую реку было бы воспользоваться лодкой или катамараном, но база отдыха, находившаяся неподалёку, где располагались разные плавсредства, тоже уже наверняка была оцеплена. Переправляться вплавь было не лучшим вариантом, так как река всё ещё холодная, а течение сильное.

Задумчиво вздохнув, я предложил:

– Давай хотя бы район попробуем покинуть… Сейчас понаедут – не уйдем.

Одобрительно кивнув, Паша зажмурился и слегка потёр один из порезов на груди:

– Ноет…

– Зайдем в аптеку за обеззараживающим… их тут много круглосуточных… – глядя на небрежно перевязанные раны Паши, ободрил его я.

Глава VIII. Переводя дыхание

Забравшись на склон, с которого ранее съехали на набережную, и выйдя на обочину, мы выдвинулись вниз по улице – подальше от отдела. По правую сторону от нас, в метрах десяти, находилась проезжая часть улицы Белинского, по которой изредка следовали автомобили. На наше счастье, патрулей в округе видно не было.

Я держал телефон в руке, ожидая звонка Леонида. За то время, пока мы с Павлом топили автомобиль, прятались в кустах и поднимались наверх, мне ещё дважды позвонила дежурная часть нашего отдела и один раз Геннадий Александрович. Телефон Павла также постоянно вибрировал. Видя, что ему звонит не его супруга, он просто сбрасывал назойливых звонящих.

– Дежурка всё ещё надеется, что я трубку возьму, – усмехался Паша, сбрасывая очередной звонок.

– Ну а вдруг одумаешься, – серьёзным тоном отвечал я.

Пройдя пару перекрестков, мы остановились возле тёмной арки, ведущей во дворы.

– Куда сейчас? – оглядевшись, спросил Павел.

– Может, поближе к правому берегу пойдем? Там Лёня нас быстрее заберет.

– Что он не звонит?

– Не знаю… может, не доехали ещё… сейчас позвоню.

Я набрал Леонида, и не прошло и двух гудков, как он ответил:

– Как раз тебе звонить собрался. Я довёз твоих… ты где?

– Фу… отлично, – тяжело вздохнув, произнёс я. – Мы во дворах на Дубенского.

– Хорошо, скинь геолокацию. Если не остановят – буду минут через десять.

– Понял, спасибо, – поблагодарил я Лёню. Взглянув на Павла и вспомнив про его раны, я крикнул: – Лёня, подожди! Заедь в аптеку, купи антибиотиков каких-нибудь, нас тут подрезали немного…

– Капец… хорошо, тогда минут через пятнадцать буду, до связи.

Закончив разговор, зайдя в гугл-карты и скинув наше местоположение Леониду, я предложил Паше:

– Пошли пока в подъезд какой-нибудь зайдём – подождём.

Паша согласился, и мы нырнули в темноту двора.

Зайдя в подъезд одной из пятиэтажек, дверь которого не закрывалась, мы забрались на самый верх, расположились у окна и стали ждать. Паша задумчиво посмотрел в окно, после чего присел на пол возле холодной батареи. Последовав примеру Павла, я приземлился напротив него – усталость давала о себе знать.

Пару минут мы просто молчали, глядя то в пол, то друг на друга. Тут Паша тихо, чтобы не разбудить жильцов, спросил:

– Значит, за границу?..

Я задумчиво кивнул.

– Интересно… а этот хрен там меня тоже достанет?.. насколько он влиятельный…

Паша хмыкнул в ответ:

– Завалить его – и всё, я бы хоть сейчас это сделал, будь он здесь.

– Ух, какой суровый… – в шутку подметил я серьёзность Паши.

– Ну а что? Мы и так уже убийцы… а тут уж этого-то сам Бог прибить велел.

– Сравнил… то самооборона была. А тут ты сознательно убить хочешь.

– Будет угрожать моим – убью, – уверенно произнёс Павел. – Ты бы не убил?

В ответ я лишь молча кивнул. Обратив внимание на то, как Паша пытается почесать свои раны, я спросил:

– Сильно болят?

– Щиплют, чешутся… – продолжая слегка потирать через марлю один из порезов, ответил Павел.

– Да… ножички у них вряд ли стерильными были… сейчас Лёня с лекарствами подъедет. Не чеши!

Улыбнувшись, Павел взглянул на меня, и вдруг его как будто прорвало – ни с того ни с сего он закатился смехом.

– Ты чего? – недоумённо спросил я.

В ответ смех Павла лишь усилился, глаза покраснели и намокли.

Хихикнув пару раз от недоумения, я снова спросил:

– Да чё ты?

Паша не отвечал и продолжал гоготать, не успевая хватать ртом воздух. Закрыв лицо рукой и вытирая рукавом полёвки слёзы, он, наконец, начал успокаиваться.

– Саня… ух… Саня… – всё ещё чуть смеясь и продолжая вытирать глаза, вздыхал Паша. – Это капец… вот это смена у меня… всё было… и погони, и драки… но чтобы вот так попасть…

– Блин… ты поэтому так ржал?

– Не знаю… – тихо хихикая, ответил Паша, после чего взглянул на меня и снова начал смеяться.

– Да что опять-то? – глядя на Павла, принялся хихикать уже я сам.

Снова немного успокоившись, глядя на моё плечо, Паша спросил:

– Слушай, а как так – у меня всё зудит и щиплет, а тебе вообще по фигу? Я же видел, как он тебе почти полножа в плечо воткнул.

Немного покрутив плечом и почувствовав легкую тупую боль, я ответил:

– Да нет, ещё болит.

– Хах… ещё болит… да с такой дыркой ты лежать должен! Тем более, что ещё и бок проткнули.

– Не спрашивай… я сам ни фига не понимаю! Мне стало легче, когда на меня свет этот накатил в машине – раны люто жгло… может, оно как-то вылечилось, не знаю.

Паша вдруг встал, подошёл ко мне и нагнулся к моему плечу.

– Давай аккуратно посмотрим… – медленно отлепляя пластырь, уже с серьёзным выражением лица произнёс он.

Отклеив пластырь и сняв окровавленную марлевую повязку, Паша удивлённо воскликнул:

– Да ну на фиг!

Задумчиво разглядывая рану, он сказал:

– У тебя тут уже шрам, походу… ещё не до конца затянутый, корка кровавая есть – и всё. – Удивлённо взглянув на меня, он в добавление хмыкнул: – Саня… на тебя что, Дух Святой снизошёл?

– Ага… смотри… сейчас чудо совершу. Пальцами щёлкну, и мы дома сидим, водку пьём вместе с Викой Алексеевной, Славой и Серёгой… – хотел пошутить я, но не получилось.

Павел выпрямился и молча подошёл к окну. В это время у меня в руке завибрировал телефон:

– Да, Лёня?

– Я подъезжаю, вы где?

– Будь у арки, мы выходим.

Выйдя из подъезда, мы с Павлом спешно направились к выходу со двора. Вокруг не было ни души… в пятиэтажках окружающих двор, в редких случаях в окнах всё ещё горел свет. Сам же дворик тускло освещался лишь одним фонарным столбом.

У арки, возле обочины, уже стояла красная «Мазда» Лёньки, сам он был у машины. Увидев нас, скомандовал:

– Загружайтесь! – И быстро сел в машину.

Мы с Пашей сели на заднее сиденье.

Посмотрев в зеркало заднего вида, Лёня протянул руку назад:

– Леонид.

– Павел, – протянул Паша руку в ответ.

Выдержав небольшую паузу, Лёня произнёс:

– Ну вы, пацаны, даёте… реально троих убили?!

– Давай потом… – вздохнув, ответил я. – Сейчас бы мост проскочить.

– Мост проскочить… ты понимаешь, что я теперь член вашей банды, соучастник? Надо было послать тебя, когда я тебе позвонил!

Ни Паша, ни я в ответ не произнесли ни слова. Поглядев на меня в зеркало заднего вида в ожидании и поняв, что никакого ответа не последует, Леонид глубоко вздохнул:

– У меня сзади плед большой лежит, будем к мосту подъезжать – ляжете… утрамбуетесь там под сиденья и пледом накроетесь.

Паша хмыкнул:

– Что-то так себе… если попросят салон осмотреть, нас не заметят, что ли?

– Если попросят, то тут, как ни прячься, приехали, – также в ответ хмыкнул Лёнька. – Поедем через Коммунальный… может, я примелькался там, уже третий раз поеду как-никак.

– Ага, или, наоборот, подозрение вызовешь: «Что-то сильно часто он тут ездит, надо бы обшмонать», – поделился мыслью я.

– Уже шмонали, когда твоих вёз. Сказал, что своих маму и сестру везу к родственникам… благо документы не стали проверять.

– Короче, видно будет, – подытожил Павел. – Если остановят и попросят открыть салон, дави на газ, делать нечего… иначе примут.

Отрицательного или утвердительного ответа от Леонида не последовало. Вместо этого, в воздухе повисло молчание, которое означало, что, скорее всего, Лёня так и сделает.

– Подъезжаем, пакуйтесь, – приближаясь к мосту, скомандовал Лёня.

Схватив лежащий сзади плед, мы с Павлом полезли под сиденья. Лёня при этом вместе со своим сиденьем пододвинулся максимально вперёд.

– Саня, толстый, блин! Не толкайся! – недовольно пробурчал Павел, пытаясь утрамбоваться под пассажирское сиденье и пихая свою ногу мне в нос.

– Ты мне по морде уже раза два прошёлся! Убери костыли! – крикнул я на Пашу, загибая его ногу ему куда-то за спину.

– А-а! Да больно!

– Тихо! – крикнул нам Леня. – Менты впереди! Всё, затаились!

Натягивая на себя плед, мы с Пашей притихли. Леонид в это время сбавил скорость и спустя несколько секунд остановился.

Послышался гулкий мужской голос:

– Лейтенант Толстихин. Опять вы? Не пора ли укладываться? Второй час ночи.

– Уже домой, больше не увидите.

– Счастливого пути.

Послышался звук закрывающегося окна, и автомобиль начал набирать скорость.

– Вроде пронесло… – тихо сказал Паша.

– Не высовывайтесь, – стиснув зубы, монотонно прогундосил Леонид, – ещё смотрит.

Проехав метров пятьдесят, Лёня громко произнёс:

– Всё, вылезайте.

– Фу-у… – протянул Паша, выбираясь из-под пледа на заднее сиденье.

Откинув плед, я так же забрался назад.

– Полдела сделано. Осталось теперь доехать без приключений.

– Тут уже дворами проедем, не очень далеко, – ответил Лёнька.

Набрав приличную скорость и двинув по прямой, Леонид свернул в тёмный двор, откуда мы, выезжая на проезжие части, ныряли в следующие закоулки. На дорогах редко встречались автомобили, и, к счастью, патрулей нигде видно не было, однако, едва завидев какую-нибудь машину на горизонте, Лёня начинал нервничать и озираться.

– Ты чего? – тихо спросил я Леонида, глядя, как он то и дело поглядывает назад.

– Да так… показалось… – задумчиво ответил он, переводя взгляд на дорогу.

– Ну ладно, говори. Я же вижу, что оборачиваешься всё время… ещё как мы до моста ехали, ты в зеркало частенько поглядывал.

– Тоже заметил, – вставил свои пять копеек Павел. – Хвост за нами?

Вздохнув и усмехнувшись, Лёня произнёс:

– Проницательные какие…

– Ну так и? – скрестив руки на груди в ожидании ответа, спросил я.

– «Тойота» серая маячит постоянно… я сначала значения не придавал, но вот вроде сейчас опять мелькнула сзади. Я её увидел ещё, когда твоих отвозил. Может, мерещится, конечно, от усталости…

Мы с Пашей одновременно повернули головы назад и, естественно, никого не увидели.

– Ещё не хватало… – недовольно буркнул Пашка.

– Интересно… – произнёс я. – Нет, ну ладно, если бы сейчас за нами кто-то увязался, – мы у тебя в машине… а без нас-то зачем за тобой было следить?

В ответ Лёня лишь пожал плечами:

– Да говорю – может, кажется уже на нервах…

Наконец, покидая последний проулок, мы добрались до пункта назначения и припарковались у обочины под деревом. Покинув автомобиль, мы втроём как один обернулись назад, дабы убедиться, что за нами никого нет. Удостоверившись в отсутствии «хвоста», направились к подъезду.

– Сейчас, прикиньте, заходим, а на площадке нас отряд СОБР встречает, – хихикнул Павел.

Мы с Лёней на мгновение остановились и непонимающе взглянули на Павла.

– Что? – хмуро спросил Леонид.

Увидев, что мы с серьёзными минами встали как вкопанные, негодующе хлопая глазами, Паша осторожно произнёс:

– Вы чего? Шутка же.

– Ёлки… не смешно, – выдохнув, с укором произнёс я.

Несмотря на то что мы были близки к безопасному, как думали, убежищу, нервишки всё равно пошаливали. Зайдя в подъезд, мы крадучись подымались по лестничному пролету. Квартира была на четвертом этаже, и казалось, что мы взбираемся вечность.

– Парни, хватит бздеть, – не стерпел Паша. – Сказал же, что пошутил.

– Ты-то, может, и пошутил… – тихо произнёс Лёня. – Но если нас здесь уже ждут, то они точно шутить не станут.

Поднявшись, наконец, на четвертый этаж и убедившись, что на площадке, тускло освещаемой одной лампочкой, никого нет, Леонид достал ключи и открыл входную дверь в квартиру.

Едва я переступил порог, как ко мне подбежала мама и, тихо заплакав, кинулась на шею. Маринка стояла рядом и, держа на руках кота, грустно наблюдала за нами.

– Тсс… мам, тише, дай разуюсь и отойдем… парней хоть запустим.

Отпустив меня, мама отошла немного назад, и я, разувшись, также подался вперёд, давая парням дорогу. Следом за мной вошёл Павел, и, наконец, Леонид, который запер дверь на два замка.

– Сынок, почему ты ничего не рассказал? – немного успокоившись, спросила мама.

В это время Маринка обиженно стукнула меня по плечу:

– Мы чуть с катушек не съехали из-за тебя!

– Марин, тише… не долби мне сюда лишний раз.

Мама удивлённо взглянула на моё забинтованное плечо и с ужасом воскликнула:

– Что это?! Снимай рубашку!

– Да нормально, мам. Царапины. Лучше пусть бинты пока лежат.

– Рубашку-то всё равно снимай! На кого похож! Господи, весь в крови! – разглядывая мою рубаху, с уже мокрыми глазами кричала мама.

– Мам, успокойся. Всё уже хорошо, – тихим голосом пытался успокоить я её.

Лёня тихо обратился к Павлу:

– Пойдём пока в комнату…

Паша и Лёня неторопливо прошли по коридору и скрылись за дверным проёмом.

Мама взяла меня под руку:

– Пойдём на кухню.

Сняв рубаху и бросив её на пол, я приобнял Марину и маму, и мы втроём зашли на кухню, где заняли табуретки, стоящие вокруг стола.

– Саш… – словно глотая застрявший в горле ком, выдавила мама. – Леонид мне всё рассказал. Как же ты… убил?.. Защищался? Дальше-то что? Зачем вы нас с Мариной сюда привезли?

И я рассказал всё. Рассказал про Виктора Альбертовича, который от меня что-то хочет, про убитых коллег, которые хотели привести меня к нему, словно под гипнозом. Рассказал и про усилившиеся головные боли и вспышки света, о которых говорил маме, будучи ребенком:

– Наверное, всё это как-то связано с этим Виктором. А он… ты не видела его… он, похоже, не остановится, пока меня не найдет… и поэтому вы здесь. Скорее всего, он уже побывал у вас дома.

Всё это время мама задумчиво слушала меня, а под конец моего повествования даже слегка улыбнулась. Это была не та реакция, которую я ожидал.

– М-да… Саша…

– Что? – чуть удивлённо спросил я. – Мам, мне кажется, ты что-то знаешь… ещё когда я маленьким был, ты как-то странно себя вела.

– М-а-ам? – вопрошающе протянула Маринка.

Мама медленно встала и подошла к окну.

– Есть хочешь?

– Не уходи от темы, ма.

– А я вот думаю, что поесть бы точно не мешало, – прозвучал за спиной голос Леонида. – Уж извините, что вмешиваюсь.

– Да что ты! – ободряюще воскликнула мама. – Всё нормально! Только в холодильнике пусто.

– Тут рядом супермаркет круглосуточный. Что купить?

– Пельменей! Котлет! И пивка возьми! – прокричал где-то за спиной Леонида Паша.

– Ага, и девчонок ещё, – подходя к входной двери, буркнул Лёнька.

Сидевшая рядом со мной Маринка хихикнула.

– Павел, ты тоже будь здесь, не надо лишний раз светиться, – наставил Пашу Леонид.

– Да я и не собирался.

– Сейчас приду, – сообщил Леонид и вышел из квартиры, также заперев дверь на два замка.

Проводив Лёню, Паша перепроверил, надежно ли заперта дверь, дёрнув несколько раз за ручку. Подойдя к двери ванной комнаты и взглянув на нас, он отметился:

– Я мыться. – И скрылся за дверью.

– Мам, ну так что? – вспомнив о нашем незаконченном разговоре, спросил я.

– А что ты хочешь услышать?.. – вздохнула мама. – С тобой ещё с рождения разные странности происходят… и со мной тоже.

– Какие? – с интересом спросила Марина, опередив меня.

Мама с усмешкой взглянула на Маринку и, снова вздохнув, присела на табуретку:

– Ещё когда тебя носила, всё началось… я вообще почти не испытывала неудобств… за исключением нагрузки на спину. Ты был спокойным как удав: не дрыгался, не пинался. Даже бегала проверялась сначала, живой ты или нет. Меня не тошнило… было чувство, что под успокоительными постоянно хожу. А вот в роддоме уже началось… воды отошли, но схваток долго не было. В конце концов, они всё же проявились, но совсем никакие… больно не было. Отец тогда твой тоже со мной был, удивлялся… но вот в момент твоего рождения удивились все, кто был в кабинете.

Маринке, казалось, не хватало лишь попкорна – с таким интересом она слушала рассказ.

– Когда ты начал появляться… из меня или около тебя… появился яркий свет. Но свет странный, не как от лампы… сама я не видела, это уже потом отец рассказывал и акушеры. Но когда тебя, наконец, взяли на руки – ты светился так ярко, что даже мне пришлось ненадолго отвернуться. Врачи охали да ахали… одна даже крестилась… а отец твой стоял как истукан, глаза пучил.

– И как долго светился? – вытаращив глаза, спросила Маринка.

– Около часа… врач потом говорила, что свет вокруг него становился всё тусклее, а потом пропал. Сначала мне его вообще не давали, сразу унесли… потом уже, когда сиять перестал, принесли. Акушерка всё хотела репортёров вызвать, если бы не мои слёзные уговоры… и анализы у Саши потом чуть ли не каждый день брали.

– Хм… то есть поэтому я у отца светлячком был, да? – спросил я маму, вспоминая моменты из детства. – Ты ещё как-то странно реагировала… уходила сразу постоянно.

– Да, – задумчиво ответила мама, с тем же виноватым взглядом.

– Во, вот! Вот так ты тогда и смотрела, как будто виновата в чём-то!

Мама медленно встала и снова подошла к окну.

– Может, и виновата… не знаю. Жизнь она такая… непонятная. А вот теперь, видишь, ты мучаешься… не понимаю только за что…

Тут мама начала тихо всхлипывать.

– И маленький ко мне подходил… кричал: «Мама, голова болит!», лекарства не помогали… ничего не помогало… и я не понимаю, чем помочь… что вообще с тобой происходит. Понимала, что как-то связаны твои боли с этим светом, про который ты мне всё рассказывал.

Развернувшись, мама посмотрела на меня. По её щекам стекали тонкие ручейки.

– Прости… не знаю за что… но ведь всё в этой жизни не просто так…

Слегка раздосадованный, я встал, медленно подошёл к маме и обнял её, на что она начала плакать ещё сильнее. Нежно прижимая её голову к своему плечу, я удивлённо спросил:

– Мам, ты что? Ты за что извиняешься, если мы с тобой сами ничего не понимаем?

Тут к нам подошла Маринка и начала гладить маму по спине:

– Да, мам, не плачь…

Так мы молча простояли втроём ещё около минуты. Мама немного успокоилась, и воцарившуюся тишину прерывали лишь её редкие всхлипы и шум воды из ванной комнаты, где полоскался Пашка.

– Как же теперь ты, Сашенька… – не поднимая головы, тихо произнесла мама.

Выдохнув, я ответил:

– Уезжать надо, мам… далеко… за границу.

Мама подняла голову и удивлённо посмотрела на меня. Переведя взгляд на моё плечо, она робко, но бережно пригладила чуть отлепившийся от раны лейкопластырь и спросила:

– Где деньги-то такие взять?..

Все вместе мы медленно подошли к столу и снова расселись на свои табуретки.

– Вот вопрос… а я ещё и без документов теперь – барсетку в отделе оставил.

Тут шум воды, доносившийся из ванной комнаты, прекратился, тем самым ознаменовывая скорый выход Павла.

Задумчиво глянув на Маринку, я произнёс:

– Сперва надо из города уехать. Тут нас найдут – даже не пикнем.

– Куда? – также задумчиво спросила мама. – У нас ни дачи, ни деревни.

– У нас деревня, – послышался за спиной голос Павла. – Утром позвоню Ане, она поедет туда. Ну а мы с Леонидом тогда на его машине.

Развернувшись, я увидел стоявшего перед нами с оголённым торсом Пашу. Под полотенцем, которым Паша аккуратно вытирал грудь, периодически мелькали три красные протяжённые полоски.

– Как раны? – кивнув на грудь, спросил я его.

– Терпимо. Чешутся больше. Главное, что кровь уже не идет. Сейчас посмотрю, что Лёня купил. – С этими словами он направился в комнату, где Лёня оставил пакет с лекарствами.

– Пойду тоже ополоснусь… – развернувшись, оповестил я маму с Мариной.

Зайдя в ванную и встав перед зеркалом, я медленно отклеил лейкопластыри с плеча и правого бока. Увиденное заставило меня изумиться, как до этого удивлялся Паша: порезы были практически затянуты, остались лишь небольшие кровавые корки. «Что за…», – подумал я, разглядывая и ощупывая свои ранения.

Наведя воду и уже до конца раздевшись, я, наконец, залез под душ. Чуть горячая струя действовала успокаивающе, и мне казалось, что я вот-вот засну прямо стоя. В голове крутилась лишь одна мысль, которая с момента нашего побега из отдела никак не давала покоя: «Что дальше?..».

Окончив мытье и повесив лейку душа, я принялся вытираться ещё одним полотенцем, которое непонятно зачем гостеприимно оставил сотрудник Леонида. «Может кота вытирать, если бы Лёня его мыл…», – с улыбкой подумалось мне, когда я увидел на полке ещё и кошачий шампунь.

Подняв свои штаны, я заметил, что они также местами заляпаны кровью. Осознав, что у меня фактически нет нормальной одежды, я задумался о том, в чём же мне теперь ходить. Надев от безысходности замаранные штаны, я покинул ванную комнату.

Тем временем на кухне уже вовсю суетились Пашка с Леонидом. Мама стояла у плиты и, судя по запаху, помешивала пельмени. Паша и Лёня стояли возле неё и смотрели на кастрюлю, как голодные коты на рыбу. Марина сидела на табуретке позади и хихикая наблюдала за происходящим.

– Лёня, у твоего сотрудника тут никакой одежды не осталось? Моя вся заляпана, – войдя на кухню, обратился я к другу.

Обернувшись, Лёня уставился на меня, хлопая глазами:

– Откуда? Он забрал, наверное, всё… ну пошли в шкафу посмотрим.

Войдя в комнату, мы подошли к шкафу, в котором на одной вешалке друг на друге висело две рубахи, а на другой – одна футболка.

– А для кого твой сотрудник всё это оставил? Для тебя? – удивлённо спросил я Лёню. – В ванной шампуни с полотенцами… тут одежда…

– Да фиг его знает… может, в чемодан не влезло, вот и оставил. Померяй.

Померив рубашки и футболку, я с сожалением обнаружил, что данные предметы гардероба на меня не налезают.

– Ну натяни как-нибудь! – засмеялся Леонид.

Я взял клетчатую рубашку и с рыком влез в неё, при этом в районе спины, плеч и подмышек послышался характерный треск, а Лёня начал смеяться ещё громче:

– Во! Так и ходи! Как на тебя шита!

Передразнив смех Леонида, я стянул с себя рубаху и надел футболку, которая ещё хоть как-то по-божески сидела на мне.

– В обтяжку, но терпимо… – недовольно произнёс я.

– Ладно… – ухмыльнулся Лёня, оглядев меня. – Завтра что-нибудь купим по дороге.

Медленно закрывая шкаф с одеждой, Лёня вдруг спросил:

– Это… я нечаянно подслушал, о чём вы с твоей мамой говорили… ересь же какая-то. Реально всё так?

– Реально…

– Так, может, ты супергерой? Икс-мэн? Ну-ка, пошли на балкон – шмальнёшь лучом из глаз по чьей-нибудь тачке.

– Ага… призову Звезду Смерти и улечу отсюда…

Из кухни уже доносился манящий запах сваренных пельменей. На пороге комнаты показался Павел, с тарелкой в руках и набитым ртом.

– Идите, уже стынет! – едва внятно промычал он.

Придя на кухню и рассевшись вокруг стола, мы все вместе принялись за поздний ужин. Ели молча – каждый думал о своём. Несмотря на прошедшие несколько часов после побега из отдела, перед глазами по-прежнему стояло озверелое лицо Вики Алексеевны и её последний жалобный стон перед смертью.

– Я ведь Настю… дочку Алексевны без мамы оставил, – тяжело вздохнул я.

В этот момент все сидящие за столом почти одновременно перестали жевать и посмотрели на меня.

– Сань, ты же защищался, – сочувственно отозвался Павел. – И потом, она не одна осталась… отец есть.

– Отец – это отец, а мать есть мать… – тихо произнесла мама.

– Надеюсь, она не узнает, в какое чудовище её превратил этот нехристь…

– Да… только увидит нечеловеческое лицо на похоронах… – задумчиво добавил Павел и, неловко прокряхтев, попытался сменить тему: – Звонил Ане, у них всё нормально. Завтра утром выезжают.

– Что за деревня? – продолжив жевать пельмень, спросил Леонид.

– Соболевка. В нескольких километрах от Козульского района.

– Хм, не знаю такой…

– Так это хорошо, – снова ответил Пашка. – О ней вообще мало кто знает… может, и наши враги не в курсе.

– Тогда завтра с утра выдвигаемся туда же, – уверенно объявил Леонид, который подошёл к раковине и принялся мыть тарелку.

– Уже сегодня, – вклинилась Маринка.

Мама взглянула на настенные часы, висящие над холодильником:

– Давайте спать, уже три часа почти… я с ног валюсь, не говоря уже о вас. Посуду оставьте, утром помою перед отъездом…

Все находящиеся на кухне почти одновременно кивнули и направились в комнату.

Раздвинув диван в комнате, мы уложили на него маму и Маринку, а сами легли на пол – в комнате воцарилась относительная тишина.

Несмотря на спокойную обстановку, темноту и тишину, сон никак не шёл. Учитывая то, как рядом со мной вертелись Павел и Леонид, им тоже было не до сна. Тут Павел, лежавший между мной и Леонидом, не выдержал и сел. Повернувшись ко мне, он мотнул головой в сторону выхода и, подведя два пальца к губам, изобразил процесс курения.

– Ну пошли… – шепнул я Паше. – Всё равно не спится.

На пороге мы обулись, Паша ощупал карманы своей валявшейся на полу полёвки и достал пачку сигарет. Аккуратно открыв входную дверь квартиры, мы вышли на площадку. Оказавшись снаружи, я попытался прикрыть дверь, однако, почувствовал давление в свою сторону и отскочил назад, из-за чего дверь резко распахнулась и устремилась к стене.

– Э-э! – послышался громкий шёпот с той стороны двери. В этот же момент в проёме показался и сам Лёнька, тянущийся к дверной ручке и лихорадочно пытающийся её схватить. К сожалению для всех нас, удача ему не улыбнулась, и он, не успев поймать дверь, завалился на пол… дверь же, в свою очередь, встретила стену с таким грохотом, что проснулся бы и мёртвый.

– Япона мама… – монотонно и уже во весь голос проговорил Павел.

– А-а-а-а… Саня… – послышался тихий стон Лёни, распластавшегося на полу.

– Ё-моё! Лёня, ты как? – раздосадованным тоном обратился я к другу, пытаясь поднять его с пола. – Прости! Я же не знал, что ты за нами крадёшься!

– Ладно, проехали… – недовольно пробурчал Леонид, отряхивая колени. – Давайте тише только.

На удивление в подъезд никто не вышел. Даже мама и Марина не высунули головы из квартиры. «Уснули, наверное…» – подумал я.

Мы спустились к окну, парни достали сигареты и закурили. Какое-то время мы молча смотрели в окно. За линией горизонта стремительно светлело… казалось, пройдет ещё какой-то час – и солнце покажется уже во всей красе.

– Светает… – задумчиво произнёс Паша вполголоса.

В ответ мы с Лёней кивнули, и снова воцарилось молчание. Тишину перебивали лишь звуки тлеющих при затяжке сигарет, дыхание парней и едва слышимый где-то вдалеке шум мусоровоза, стучащего мусорными баками по асфальту. События прошедшего вечера яркими образами стояли перед глазами: Вика Алексеевна, с ужасающей гримасой нависшая надо мной, и её протяжный последний стон… стреляющий по обезумевшим Сергею и Славе Пашка… вопли, мои слёзы и кровь… море крови. Взглянув на Павла, стоящего слева от меня с сигаретой в зубах, я вдруг молча схватил его правую руку и крепко пожал её.

– Ты что? – удивлённо вытаращившись на меня, спросил Паша.

– Да просто спасибо… – тихо произнёс я, отпуская Пашину руку и поворачиваясь к Леониду: – И тебе огромное спасибо…

Парни недоумённо переглянулись.

– Саша, ты что? За что? – спросил Лёня.

– Тебе за то, что отозвался и приехал на помощь несмотря ни на что… как обычно, – поблагодарил я Лёню и, развернувшись к Павлу, продолжил: – А тебе за то, что помог в отделе… да и за то, что поверил мне и не побежал в дежурку сдавать.

– Мы сейчас в одном говне тонем, – с ухмылкой ответил Паша. – Меня тоже ищут теперь… чего не скажешь о Леониде. Вот он-то точно просто так вляпался, приехав за нами.

Лёня смущённо перевёл взгляд в окно:

– Да бросьте вы… жена только возмущалась… сказал ей, что буду завтра… ну, то есть сегодня уже.

Хлопнув Лёню по плечу, я спросил:

– А куда ты так поздно ночью ездил? У тебя же вроде нормированный день.

На секунду мне показалось, что Леонид как-то замешкался, будто мой вопрос застал его врасплох.

– Да… по делам.

Когда я услышал его неуверенный ответ, мне стало любопытно.

– По каким? Ты что-то скрываешь? – в шутку спросил я его, улыбаясь.

– Ну, по своим… по автосервисам, – всё так же неуверенно ответил Леонид, выбрасывая окурок в стоящую на подоконнике банку из-под консервов. – Бизнес, Саша, бизнес! И чтоб он работал, нужно иногда пахать сверх нормы.

– Ну да, – соглашаясь, кивнул Павел, который также бросил окурок в банку. – Предлагаю всё-таки попробовать поспать. Лёня, ты завтра за рулем, тебе по-любому надо поваляться…

– Пошли, – согласился Леонид, который вместе с Пашей выдвинулся в сторону квартиры. Отойдя от подоконника, я было направился вслед за парнями, однако в этот момент меня резко охватило очень приятное чувство – чувство встречи с чем-то утерянным, будто однажды я побывал в каком-то далёком и прекрасном месте, но основательно забыл об этом. Повернувшись к окну, я увидел, как из салона автомобиля, стоящего под окнами, ярко мерцает какой-то предмет. Не сотовый телефон или фонарик, так как свечение казалось каким-то инородным… до боли знакомым… «Такой же свет…» – подумал я, сравнивая свет предмета со своими переживаниями. Он звал меня…