Текст книги "Теория Гайи"

46

Петер выпил слишком много кофе, у него началось сильное сердцебиение. Он потер веки и налил в большой стакан воды.

– Вы устали? – спросил Жак Фрежан.

Они перебирали архивные папки уже пять часов подряд, наступила ночь, снова завыл ветер. Петер все время спрашивал себя, выберутся ли они когда-нибудь отсюда или навсегда останутся здесь… Это место все больше напоминало чистилище.

– Да, действительно, я немного устал, – признался Петер.

Тем не менее они поработали не впустую. Они не только узнали, кто какую роль играл в этом деле, но и получили достаточно документов, чтобы доказать вину всех участников. Во второй половине дня, устав отвечать на вопросы Жака по поводу записей в документах, которые они просматривали, Петер позвал Фанни и решил рассказать им о «Теории Гайи» и похищениях, которыми руководил Грэм с помощью французских и немецких спецслужб. Фанни сначала не поверила. Она даже рассмеялась, пока не заметила, как серьезно они смотрят на нее.

– О, черт! Так вы не шутите? – воскликнула она, а потом надолго замолчала.

Фрежан долго кивал головой, подтверждая сказанное, а потом вновь принялся за работу.

Бен помахал конвертом:

– Я прочитал личное дело доктора Гальвина Петруса. Он руководит экспериментами на объекте Фату Хива. Он американец французского происхождения. Можете себе представить, чем он занимался в молодости? Проект «Mkultra»!

– Никогда о таком не слышал, – признался Фрежан.

– Это кодовое название, которое ЦРУ дало своему проекту по манипуляции и психологической обработке. Он был начат в тысяча девятьсот пятидесятых годах с подачи директора этой организации Аллена Даллеса, которого подозревают в убийстве Джона Кеннеди. С помощью «Mkultra» они изучали свойства ЛСД, мескалина, псилосибина, а также воздействие гипноза на мозг и лечения электрошоком. А целью проекта было создать сыворотку правды и выработать методы изменения поведения и выборочного удаления воспоминаний!

– У вас есть какие-то доказательства или это опять фантазии о теории заговоров? – усмехнулась Фанни.

– Это правда! Ричард Хелмс, который был директором ЦРУ в начале тысяча девятьсот семидесятых, приказал уничтожить архивы этого проекта, но некоторые документы сохранились. Есть и другие доказательства и даже признания некоторых высокопоставленных руководителей. Так рождаются теории заговоров! Так же было с Уотергейтом[48]48
  Политический скандал в США в 1972—1974 гг., закончившийся отставкой президента страны Ричарда Никсона.


[Закрыть] или операцией в заливе Свиней.[49]49
  Военная операция, подготовленная США в начале 1960-х годов с целью свержения правительства Фиделя Кастро на Кубе.


[Закрыть]

Петер вернулся к основной теме:

– Итак, Петрус работал над проектом «Mkultra»?

– Да, до самого конца. По официальной версии, проект был окончательно закрыт в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году.

– Петрус, должно быть, уже немолод, – заметил Фрежан.

Бен заглянул в его дело и прочитал:

– Ему только что исполнилось семьдесят четыре года.

– Если Грэм привлек его к работе, несмотря на его возраст, он, должно быть, большой специалист в этой области, – сказал Петер, размышляя вслух.

– И Петрус не похож на того, кого могут смутить секретные эксперименты, – добавил Бен.

– Подведем итоги, – обратился Петер к своим единомышленникам. – Грэм входит в состав Генерального управления внешней безопасности, но этого мы доказать не можем. Однако у нас есть много материалов, где упоминается, что Грэм имеет звание полковника.

– А также его четыре «техника», – уточнил Бен. – Все они военные.

– Грэм изложил нам свою «Теорию Гайи». Я только что вкратце вас с ней ознакомил. У нас тут имеются многочисленные записи, финансовые отчеты, заметки о «местонахождении образцов» или «доставке экземпляров», которые прикреплены к другим папкам с личными делами всех похищенных серийных убийц.

– Немецкая разведка упоминается в этих документах? – спросил Жак.

– Неофициально. Все, что касается немецких секретных служб, – просто рукописные заметки о сотрудниках. Я уверен, что нет никаких документов, связывающих немецкую разведку и ГУВБ или «GERIC»: эти люди слишком осторожны. Но зато есть множество факсов и писем, отправленных с Фату Хива, что доказывает связь обсерватории с островом.

– Там сказано, чем они занимаются на Фату Хива? – спросила Фанни.

– Это какой-то синтез всех экспериментов. Я не успел все прочитать, но, насколько я понял, этого хватит, чтобы отправить всю компанию за решетку. Опыты на мозге, лишение сна, тестирование различных препаратов с нарушением правил безопасности, измерение реакций мозга электричеством – здесь столько медицинских анализов, столько исследований поведения! Обобщив все это, можно установить связь между теорией Грэма и опытами, которые ставились над похищенными людьми для того, чтобы понять механизмы насилия. Грэм надеялся выявить инстинкт хищника в человеческом геноме. Но это очень долгий процесс. Тогда он попытался сформировать типы поведения более традиционными методами, но безуспешно. Петрус, видимо, перепробовал все, что знал из своего опыта работы в ЦРУ.

– И кроме того, серийные убийцы отличаются от нормальных людей, – вмешался Бен.

– Вы хотите сказать, что методы воздействия на поведение нормальных людей не подходят для серийных убийц? – спросил Жак.

– Никому и никогда, никакими методами медицинского воздействия, заключением в тюрьму на долгий или короткий сроки не удалось вылечить ни одного преступника в мире! Я говорю вылечить, потому что это можно сделать с тем, кто болен, а серийные убийцы не больны. У них просто иначе устроена психика.

– Это связано с их детством, да?

Бен, который интересовался этой темой, когда занимался изучением динамики поведения, снисходительно посмотрел на своего собеседника:

– В настоящее время, несмотря на исследования, потребовавшие несколько десятков лет, ни один эксперт не может с уверенностью определить механизмы, которые превращают человека в серийного убийцу. Раньше думали, что это связано с травмой, полученной в детстве: с насилием и грубым обращением, которые заставляют человека замыкаться в себе, терять эмоциональные ориентиры и перестраивают психику в соответствии с неустойчивой окружающей средой. Но нельзя не отметить, что большинство детей, перенесших подобные ужасы, не становятся серийными убийцами. Девяносто девять и девять десятых процента жертв вырастают в тяжелых условиях и не превращаются в монстров. К счастью для них и для нас. В то же время все больше случаев, когда серийным убийцей становится человек, не подвергавшийся в детстве никакому насилию, а некоторые из них жили в очень хороших условиях. Многие преступники выдумывали ужасы про перенесенные в детстве травмы, чтобы вызвать сочувствие. Поэтому гипотеза Грэма интересна: она могла бы объяснить, что такое серийный убийца.

Жак Фрежан пожал плечами:

– Вы сказали, что их нельзя вылечить, но можно постараться их понять, чтобы найти решение… скажем, терапевтическое!

– Нельзя изменить натуру. Как бы вы ни хотели, вам никогда не удастся поменять вашу гетеросексуальность на гомосексуальность, даже если вам прикажут. Такое поведение заложено очень глубоко в нас. Это все равно что в одночасье поменять свои вкусы, возненавидеть, к примеру, голубой и полюбить желтый, это значит все перевернуть, и это невозможно! Я могу привести статистику: за последние годы было зарегистрировано двести девяносто восемь серийных убийц, которые по той или иной причине были пойманы, а затем выпущены на свободу в связи с окончанием срока заключения, были освобождены из-за нарушения порядка судопроизводства и так далее. Как вы думаете, сколько из них принялись за старое?

– Ну, половина, наверное?

– Все двести девяносто восемь. Убивать – это их суть, потребность, это заложено глубоко внутри, они не могут остановиться.

Гнетущая тишина повисла в комнате. Ее нарушал ветер, бивший в окно. Фанни повернулась к Петеру:

– Вы постоянно говорите, «Грэм делал», «Грэм надеялся», а для вас все это закончилось? Задавая вам этот вопрос, я превращаюсь в адвоката дьявола, но все же, вы что, собираетесь сидеть сложа руки? Поскольку Грэм изложил вам свою теорию, значит, он считал ее жизненно важной для человечества и хотел, чтобы вы хорошенько подумали, прежде чем все уничтожить.

– Его методы неприемлемы, Фанни. И еще хочу сказать вам, я думаю, что его теорию можно принять во внимание, но ее следует подвергнуть анализу международных экспертов. И только так можно прийти к какому-то решению.

– Но ведь нельзя же сказать всему миру, что мы все пере даем гены нашего собственного уничтожения, это же будет анархия!

– Не нам судить! Грэм похитил людей, преступники они или нет, он их пытал, и я не могу это так оставить. А что касается остального…

– Будущее покажет? Да? – заключила Фанни с некоторой долей разочарования.

Петер внимательно посмотрел на нее. Бен вмешался, чтобы снять напряженность:

– У нас еще полно дел до обеда, а не приняться ли нам за работу?

Жак согласился, но Фанни встала, собираясь выйти.

– Мне нужно в туалет, – извинилась она.

Петер заметил, что ее лицо пылало от гнева, ей необходимо было успокоиться и умыться холодной водой. Он вновь принялся сортировать папки.

Он поработал еще пять минут, и Фанни вернулась.

Когда она переступила порог комнаты, в ее руке было оружие.

47

Голова гудела от боли.

Мощный низкочастотный звук исходил откуда-то из затылка и растекался по волосяному покрову, охватывая ее мозг. Чем больше шум погружался в серое вещество, тем сильнее его было слышно, и Эмме казалось, что какая-то сверхъестественная сила стискивала внутреннюю часть ее головы. Точечная боль, вначале смутная, пульсировала, разрасталась, а затем сконцентрировалась в одном месте: в самом центре мозга. Ей было так плохо, что у нее заболели глаза.

Она не могла поднять веки.

Звуки тоже были искажены, слышались где-то вдалеке. Все кружилось, Эмме казалось, что она словно белка крутится в колесе, голоса перемещались сверху вниз, вперед назад и все повторялось.

«…ты видишь, как сработало, я сказал тебе снять мундиры с покойников…»

Внезапно Эмма подумала о Матильде и Оливье. Она хотела пошевелиться, прекратить страдание, но мука лишила ее сил.

На мгновение она потеряла сознание.

Эмма отреагировала на какой-то шум, более явственный, чем грохот дождя, какое-то резкое щелканье, но сознание не вернулось к ней.

А потом вдруг в ее уши скользнул какой-то ласковый голос, и ее органы чувств вновь ожили.

Эмма почувствовала капли дождя на лице. Ее кто-то звал. Этот голос… Он был ей знаком.

– …прошу вас! Очнитесь же!

Это был Тим. Он звал ее.

Эмма открыла глаза. От дневного света, хоть и слабого, сильно болела голова, и она застонала.

– Эмма! Вы можете говорить?

– Немного, – с трудом выговорила она.

Тим прижал ее к себе:

– Как я рад, что слышу вас!

– Де… Где дети? – Эмма заметила ссадины на руках Тима.

– На меня напали двое в форме полиции.

– Вы… вы не остановили их?..

– Я оставил дробовик Монговицу и успел схватить того, который напал на вас. Я оглушил его, но другой в это время убежал с детьми. Я бросился к вам, но первый очнулся и тоже убежал.

– Куда? В лес? В ангар?..

– У них была пирога с мотором! Если бы не эта проклятая лодка, мы бы узнали об их приближении!

Пирога! Дети пропали.

Эмму бил озноб. Лицо ее исказилось от боли и отчаяния. Она открыла рот, чтобы задать вопрос, но не смогла произнести ни слова и снова потеряла сознание.

Эмма пришла в себя.

Стреляющая боль сменилась на пронизывающую невралгию, наплывающую словно волны. Каждый ее всплеск погружался в подкорку, тут же сжимался, вновь отступал и, едва касаясь краткой волной, оставлял сознание Эммы все более и более ясным. Свет дня стал не таким мучительным.

Тим протянул ей стакан, и она осушила его до дна.

– Я растворил в воде четыре таблетки аспирина, это должно помочь.

Они находились в каком-то деревянном доме. Эмма молчала, ожидая, когда пройдет головная боль, волнами накатывающая с затылка ко лбу. Она чувствовала приближение новой волны, скользила вместе с ней, и это отнимало у нее все силы.

– Они ушли к океану? – спросила она.

Тим опустил голову:

– Они вышли из бухты и повернули на юг.

– Когда это было? Сколько времени я была без сознания?

– Три часа.

– Они огибают остров. Они возвращаются в ангар.

Тим робко положил руку на плечо Эммы, чтобы успокоить ее.

– Вы больше ничего не можете сделать, – сказал он.

– Я дала им слово, что не оставлю их.

Тим взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза:

– Эмма, слишком поздно. Если они еще живы, их все равно убьют, и если вы пойдете их искать, тоже погибнете.

– Тим, я дала им слово. Я их не брошу.

– Это самоубийство, я вас не пущу.

– Оставайтесь здесь. Вечером выведите в море катер и в полночь ждите нас на причале «GERIC».

Тим покачал головой:

– Ни за что. Вы даже не можете ходить. Я не позволю вам убить себя. Не вынуждайте меня привязывать вас к стулу.

Эмма обвела взглядом комнату, ища поддержки, и увидела Монговица, который молча наблюдал за ними.

– Где вы были сегодня утром? – спросила она, и в ее голосе прозвучал упрек.

– Монговиц ходил со мной к катеру, – объяснил Тим. – Он мастер на все руки, и вместе мы смогли запустить насос и выкачать воду, которая накопилась внутри. Мы были в мастерской за домом на пляже, когда я решил сказать вам, где мы. И вот тогда я увидел тех двоих… убийц.

– Они были переодеты, – воскликнула Эмма.

Она упрекала себя за то, что была так наивна, что ухватилась за первую попавшуюся соломинку, не задав ни единого вопроса. Она ввергла Матильду и Оливье в этот ужас.

– Они, должно быть, надели форму убитых полицейских… Они казались нормальными, у них были… добрые лица, – рассказывала Эмма голосом, срывающимся от волнения. – Они были совершенно не похожи на тех, кто нападал на нас. Они не были похожи… на зверей.

– Но они ушли к ангару! – вмешался Монговиц. – Как и другие. Это их гнездо. Я уверен, что они быстро установили в некотором роде иерархию, наподобие муравейника с рабочими, охранниками…

– И королевой? – закончил Тим. – Во всяком случае, те, кого мы встретили однажды ночью, видели в темноте! Это противоречит человеческой природе!

– Они заполонили подвалы ангара, – продолжил Монговиц, – они живут, как насекомые, эти убийцы – нелюди! Это чудовища!

– Хватит! – воскликнула Эмма, когда схлынула очередная волна боли. – Следуем нашему плану и уносим ноги сегодня вечером, когда будет прилив.

Тим внимательно посмотрел на нее.

– И больше никаких отступлений, – сказал он резко. – Я спасаю наши шкуры, и мы единственные, кто еще остался в живых.

– Может быть, Карлос, Анри и другие присоединятся к нам вечером, – сказал Монговиц, сам не веря в это.

Тим резко одернул его:

– Перестаньте! Вы слышали крики ночью, они мертвы. И не пройдет и часа, как нас постигнет та же участь, задумайтесь над этим.

Эмма рухнула на диван. Тим был прав, она не могла идти в лес в таком состоянии, она больше не выдержит. Ей нужно поспать, набраться сил.

Будильник зазвонил в час дня. Она очень тихо встала, умылась и приняла еще три таблетки аспирина. Ощупав голову, она обнаружила огромную шишку, засохшую кровь и слипшиеся волосы. Она плохо себя чувствовала, но боль уже можно было терпеть.

Тим и Монговиц были на кухне, они ели манго. Фиолетовые круги под глазами и мертвенно-бледный цвет лица свидетельствовали об их полном истощении. Они не спали уже много ночей.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Монговиц.

– Лучше, но голова еще кружится, – соврала она.

– Ложитесь обратно, – сказал ей Тим. – С катером все в порядке. Он готов к отплытию.

– На улице никого? – спросила Эмма.

– Ни души. Боюсь, как бы эти двое не прислали сюда своих друзей, поэтому мы поменяли дом. Погода на море портится, я сомневаюсь, что они смогут далеко уплыть в пироге, а если они пойдут пешком, то, чтобы обойти остров, им понадобится… в общем, есть небольшой шанс, что за это время мы уже будем в пути!

– Вы ужасно выглядите, – сказала Эмма, – вам надо бы отдохнуть. Что с нами будет, если вы заснете ночью?

Тим согласился. Эмма снова легла и закрыла глаза, через некоторое время ее дыхание стало ровным, как у человека, который крепко спит. Мужчины, проверив, что двери забаррикадированы тяжелой мебелью, тоже пошли спать. Эмма подождала еще час. Она не хотела, чтобы Тим ее остановил. Она должна была быть уверена, что он спит.

В доме было тихо, только дождь барабанил по крышам в этот серый послеполуденный час.

Эмма оставила записку.

«Простите меня. Слово, данное ребенку, сильнее страха перед любой опасностью. В полночь на пристани. Я очень в вас верю. Э.».

Старясь не шуметь, она обшарила на кухне ящики, нашла большой нож, завернула его в тряпку и убрала в карман куртки, сложила в рюкзак бутылки с водой, взяла мачете Тима. Она вылезла в окно и плотно закрыла его за собой.

Здесь Эмма дорогу знала, но что будет в лесу? Сначала прямо на восток. Выхожу из деревни, иду вдоль склона к перевалу рядом с пещерой. Затем спускаюсь в другую долину, все время на восток, до ангара.

Эмма внимательно осмотрела улицу и, убедившись, что она безлюдна, пошла вперед, повернувшись спиной к бухте. Вскоре последний деревенский дом по правой стороне остался за спиной. Громкое хлюпанье за спиной заставило ее замереть на месте. Она обернулась и увидела Монговица, который догонял ее.

– Я вас еще плохо знаю, – сказал он, задыхаясь, – но я достаточно долго живу на свете, чтобы узнать упрямца, когда сталкиваюсь с ним. Вы не можете оставить в беде Матильду и ее брата.

– Можете говорить все что угодно, но я приняла решение.

Он протянул ей руку:

– Меня зовут Жан-Луи.

Растерявшись, Эмма продолжала огрызаться:

– Я все равно их спасу. Если вы собираетесь мне помешать, вам придется меня убить.

Монговиц ответил:

– Я иду с вами.

Докладная записка президенту, ожидающая его на письменном столе в Елисейском дворце

Экологическая ситуация должна стать приоритетной темой выступлений президента. Помимо того что накапливается большое количество отчетов о катастрофическом состоянии планеты, следует отметить, что французы очень обеспокоены проблемами изменения климата и ростом числа природных катастроф. В обстановке общей паники необходимое увеличение на один и восемь десятых процента в целях поддержания бюджета становится невыполнимой целью.

Однако мы предлагаем меры, которые следует принять в краткие и более отдаленные сроки:

1. Успокоить французов: несколько речей продемонстрируют готовность президента принять меры.

2. Воспользоваться ситуацией для развития так называемой экологической или биоиндустрии:

– сжиженный нефтяной газ выходит из употребления, он выделяет столько же углекислого газа, сколько бензин;

– биотопливо (к нему ни один из наших партнеров не готов) имеет более высокое октановое число, чем бензин;

– перевести все на электричество не представляется возможным, батареи недостаточно мощные и стоят слишком дорого.

Цель – способствовать выпуску гибридных продуктов, одновременно успокаивая наших партнеров автомобильного и нефтяного секторов.

По каждому экономическому сектору представители промышленности предоставят нам исследование. Мы поддержим наших партнеров, не афишируя этого, с помощью различных публичных выступлений.

Не только президент окажет моральную поддержку французам, но возможно рассчитывать и на участие наших сограждан (разъяснительная кампания), что даст импульс слабеющей экономике и будет способствовать достижению роста, который мы прогнозировали.

Всеобщий характер обеспокоенности состоянием окружающей среды таков, что мы сможем воспользоваться этим для борьбы с вечными обвинениями в лоббистских играх. Нужно подогревать возмущение и ответить на вопросы так: полагаете ли вы, что в связи с крайней необходимостью принятия срочных мер мирового масштаба эти намеки своевременны? Редко случается, чтобы народ так сплачивался перед лицом надвигающейся опасности. Это может стать прекрасным двигателем избирательных кампаний на десятилетия вперед. Нужно немедленно этим воспользоваться, чтобы опередить оппозицию.

Таким образом, мы рекомендуем как можно скорее сделать публичные заявления, чтобы выиграть борьбу за имидж, даже если эти действия кажутся сейчас трудновыполнимыми или не дающими существенного результата. У нас будет время их откорректировать.

Одновременно необходимо приступить к созданию группы экспертов, которые будут воздействовать на общественное мнение. Группа должна состоять из людей, входящих в ближайшее окружение президента и тщательно отобранных независимых кандидатов по спискам, представленных нашими промышленными партнерами.

Цель создания группы – выработка необходимых мер, которые следует немедленно принять. См. выше.

Ситуация непредвиденная. Она может дать новый импульс экономике, помочь нашим партнерам и, наконец, обеспечить стабильность в преддверии выборов и даже повысить рейтинг президента.