Текст книги "Белый лебедь на черной реке. Мифы финно-угорских народов"

Водские мифы

Разговор сестер с умершим братом

Перед медной кузницей лил медный град. Пришли к кузнице четыре девы, затеяли игру в рюхи. Одна рюха укатилась на кладбище, на могилу брата. Пришла сестра за рюхой, зовет брата:

– Братик мой милый, встань! Дай мне руку, я помогу тебе встать.

– Не зови меня, сестра, – печально отвечает брат из глубины. – Не подняться мне, не сломать двери, сделанные Туони. Пойди лучше домой, напеки пирожков, свари яиц и принести всю эту снедь мне на могилу. Окликни меня по имени и думай обо мне, вспоминай, как я жил.

Постройка лодки

Взял мастер золотой топор с медным топорищем и вытесал лодку в три сажени длиной. Некому было спустить ее на воду, пока я не пришел. Посадил я на один борт юношей, на другой – девушек, а на третий – дряхлых стариков. Гребут старики веслами, просят бога послать нам попутный ветер.

Ливские мифы

Очень мало известно о верованиях древних ливов. По свидетельству немецкого хрониста Генрих Латвийского, еще на рубеже XII‒XIII вв. исконные жители Ливонии поклонялись многим богам и приносили им в жертвы собак и козлов, а в особых случаях совершали и человеческие жертвоприношения. Генрих описывает видение одного лива: по словам последнего, он видел своего бога, облик которого от груди и выше вырос из дерева. Судя по этому сообщению, ливы поклонялись духам деревьев. Обряд гадания о человеческом жертвоприношении свидетельствует о наличии у ливов воинского культа: коню давали переступить через копье, и в зависимости от того, какой ногой ступит конь, толковалась воля богов; при этом считалось, что во время совершения обряда на спине у коня сидит бог и направляет его.

Саамские мифы

Верховные боги саамов

Высоко в небесах живет верховный бог Юбмел, творец мира, отец богов и людей. Позднее саамы стали называть его Радиен-Атчие. У Радиен-Атчие есть сын, Радиен-Киедде, и дочь, Рана-Ниейдда. Рана-Ниейдда следит за тем, чтобы не скудело плодородие земли, чтобы росли и зеленели на ней трава, цветы и деревья, и она же судит души умерших.

После великого Радиен-Атчие больше всего почитали саамы Бейве, светлого бога солнца. Каждый день объезжает Бейве весь мир: утром верхом на медведе, в полдень – на самце оленя, вечером – на важенке, оленьей самке; рядом с ним его дочь Сала-Ниейдда, посылающая всему живущему тепло.

Помимо дочери, у Бейве есть три сестры и мать. Она живет вместе с сыном в золотом доме на небе. Очень стара мать солнца, но по-прежнему прекрасен ее лик, как и у ее светозарного сына.

Есть у Пейве и жена. Когда-то похитил он ее у героя Найнаса. Дождавшись, когда приглянувшаяся ему женщина выйдет за дверь, он начал нещадно палить ее своим жаром и схватил за волосы своими длинными тонкими руками. Закричала женщина, зовет на помощь мужа. Выбежал Найнас на крыльцо, вцепился в жену, не пускает, не хочет отдавать ее светлому богу. Пытаясь противоборствовать с могучим Пейве, нашел Найнас свою смерть: испепелил его солнечный жар. Лишь тогда смилостивился Пейве над страдающей женщиной, оросил ее раны водой и взял себе в жены. Когда Сала-Ниейдда, родившаяся у божественной четы, подросла, родители отпустили ее на землю, чтобы она могла найти себе мужа. Стала Сала-Ниейдда женой пастуха. Радушно приняли скромного зятя в своем золотом небесном доме Пейве и его жена; иногда бог солнца даже доверяет ему объезжать вместо него вселенную.

Помимо солнца, почитали саамы и богов других небесных явлений. Особенно могущественным среди них был бог грома Айеке; часть саамов знала его под именем Горагаллеса. История рождения Айеке полна драматизма. Сидела однажды девушка в лесу под деревом. Вдруг пришел черт и велел ей набрать сухого хвороста. Когда девушка исполнила приказание, зажег черт хворост, и в свете костра девушка увидела на голове у незнакомца рога. Страшно перепугалась юная дева, бросилась бежать, но черт догнал ее и силой вступил с ней в любовную связь. Родился у них сын. С раннего детства грустен был мальчик, зачатый в насилии и страхе, он постоянно плакал. Сжалился великий Юбмел над несчастным ребенком и взял его в свой дворец. Заметив, что мальчик совсем не скучает по родителям, Юбмел спросил, хочет ли он с ними дружить.

– С мамой хочу, – с нежностью в голосе ответил мальчик, но вдруг глаза его сверкнули гневом, – а отца я знать не хочу! Он всегда будет мне врагом, я всегда буду гнать его, и пощады от меня он не дождется!

Возмужав, Айеке сдержал слово. Он без устали преследует своего отца-черта, меча в него стрелы-молнии из лука, которым ему служит радуга, а еще беспощадно убивает его служителей – колдунов-нойдов.

Не один только Айеке из богов непрерывно занят охотой. Ей поглощен и Арома-Телле, покровитель охотников. Этот могучий бог ростом с десяток старых сосен в сопровождении своры собак, каждая из которых величиной со взрослого оленя, неутомимо гонится за Мяндашем – чудесным белым оленем с черной головой и золотыми рогами. Лишь Арома-Телле в добычу предназначен этот олень; если кто из людей увидит его, то ослепнет. Не радует эта охота людей, в глубине души горячо желают они, чтобы ни одна из стрел Арома-Телле не попала в цель: ведь если это случится, произойдет ужасное землетрясение; после второго удачного выстрела бога всю землю охватит огонь, а после третьего погаснут солнце и звезды и наступит конец света.

Помимо Арома-Телле, почитают охотники и бога Сторьюнкаре, который властвует над всеми животными. Красив и изящен этот бог; он всегда одет в черную одежду изысканного покроя. Встретить Сторьюнкаре на охоте – верный предвестник богатой добычи.

Не только Сторьюнкаре покровительствует лесным животным; их защищает и бог леса Лейб-Ольмай. Лишь на медведя не распространяется его власть: царь лапландских лесов посвящен самому великому Юбмелу.

Те же, кто живет в воде, подчиняются богу воды Тшадзе-Ольмаю, а те, кто на них охотится (то есть рыбаки), в свою очередь, чтят Кёзе-Ольмая, своего покровителя.

Много хлопот у людей с капризным, переменчивым, требующим постоянных жертв богом непогоды Бадо-Ольмаем. Близок ему по характеру и бог ветра Пьегг-Ольмай.

Зато на бога плодородия Веральден-Ольмая люди всегда могут положиться: никогда еще не обманывал он их надежд на то, что взойдут весной их посевы, а значит, будет и хлеб, и продолжится жизнь на земле.

Особое место в отношениях богов и людей занимают Мадерадча и его жена Мадеракка. Когда Радиен-Атчие творит новую душу, он посылает ее именно к Мадерадче, который, вскрыв свой живот, обносит ее вокруг солнца, после чего передает своей жене. Мадеракка творит для души тело. В этом ей помогают две дочери – Укс-Акка, если должен родиться мальчик, и Сар-Акка, если ожидается появление девочки. Сар-Акка, кроме того, помогает женщинам при родах.

Благие, доброжелательные по отношению к людям и животным боги обитают в небесных сферах и на земных просторах, но вселяют страх в людские сердца ужасные божества подземного мира: Рота (Руота), Фудно, Мублен, Пага, покровитель колдунов Сайво-Ольмай, Ябме-акко «мать смерти». После смерти душа человека, обитавшая при жизни в его груди, отправляется к Юбмелу, где находится в течение трех дней, а затем возвращается на землю и перед тем, как направиться в нижний мир, путешествует по местам, где жил или бывал человек. Души умерших провожает в загробный мир Сайво-Гуелла. Там они получают новые тела взамен тех, что остались гнить в могилах. Добродетельные люди и здесь продолжают вести жизнь, очень похожую на земную: живут в домах, выращивают хлеб, ходят на охоту. Радость и довольство царят в их мире. Злые же души идут в нижний ярус подземного мира, к ужасному Роте. Нескончаемые мучения ожидают их здесь. Отсюда, из царства Роты, проникают на землю болезни.

Особенной любовью и почтение пользовался у саамов их легендарный прародитель, олень-человек Мяшдаш. От дикого оленя родила его мать. Когда Мяндаш вырос и узнал, кто его отец, то покинул людей и стал жить в лесу, среди своих родичей-оленей. С той поры стали саамы охотиться на диких оленей, а самого Мяндаша безжалостно преследует своими стрелами суровый бог Арома-Телле. Трепетно хранили саамы в тайне сокровенную память о своем праотце Мяндаше. Лишь посвященным было доверено передавать ее из поколение в поколение.

Сын Солнца находит жену

Захотел сын Солнца жениться и отправился свататься в страну великанов, так как среди дочерей богов не мог найти подходящей девушки. Целый год добирался он до этой отдаленной страны, расположенной на крайнем западе. У дома слепого великана он увидел девушку, которая развешивала белье. Сразу полюбилась она сыну Солнца. Пришел молодой человек к ее отцу, но не торопится слепой великан отдать дочь за сына Солнца, требует он, чтобы жених доказал сперва свою силу. Расстроенный вышел сын Солнца из дома великана, рассказал он девушке, какое условие поставил ему ее отец. Девушка лишь улыбнулась; пойдя на берег моря, она принесла из лодки якорь и дала его сыну Солнца. Снова отправился юноша к слепому великану. Здороваясь с ним, протянул ему сын Солнца якорь вместо руки. Ощутил великан в своей ладони якорный крючок, подумал: «Надо же, пальцы у него как железные» и сразу проникся к парню уважением. А когда молодые люди стали ласкаться к нему, поднесли кружку хмельного напитка, опьяневший старик окончательно согласился на свадьбу и дал в приданое за дочерью золотые и серебряные скалы. Поставил он молодых на шкуру кита и, смешав их кровь, благословил их.

Сразу после того, как молодые супруги покинули дом великана, возвратились его сыновья. Узнали они о том, что сестра вышла замуж за сына Солнца, и преисполнились гневом: как это так, гордость их дома уехала в чужие края! Сели сыновья в лодку и пустились в погоню. Отчаянно гребут молодые великаны, почти настигли они молодую чету. Взяла тогда дочь великана платок, развязала на нем три волшебных узла, и поднялась буря. Отнесли бурные волны лодку преследователей к берегу и швырнули ее на прибрежные скалы. Насмерть разбились сыновья великана, сами превратились они в камни.

А сын Солнца со своей молодой женой благополучно добрались до золотого дворца светлого Пейве. Дочь великана не стала богиней и вела жизнь обычной замужней женщины. От родившихся у них сыновей произошло поколение богатырей Колла-парнешь. Не только силой отличались потомки сына Солнца, но и умом: так, они изобрели лыжи и первыми приручили оленей.

Происхождение человека

Изначально не было ничего, лишь одна голова в шапке с изрытым колодцами теменем торчала из пустоты. Налетел ветер и сорвал шапку. Забила тогда из колодцев струя воды до самого неба и затопила землю. Все покрыла вода, и над ее поверхностью летала утка, ища, куда бы сесть. Но кругом была лишь вода. Долго летала уточка и наконец нашла торчавшую из воды травинку. Села она на эту травинку, да не держит ее тоненький стебелек, гнется под тяжестью птицы к воде. Снова взлетела утка, долго кружилась над травинкой, пока та росла. Вдруг видит уточка: вокруг стебля проступает из воды земля. Села утка на землю и снесла пять яиц. От первой яйца стали расти трава и деревья, от второго появились птицы и рыбы, от третьего – звери, от четвертого – человек, мужчина и женщина.

Между тем все больше земли проступало из моря, появились острова и озера. А утка летала и увидела, как мужчина и женщина вступили друг с другом в телесную связь. Родился у них мальчик. Не дали ему имени: ведь других людей еще не было.

Мужчина сделал из травинки сеть и поймал в озере щуку, затем окуня и много другой рыбы. А женщина родила девочку. Земля к тому времени уже полностью выступила из воды и покрылась лесами.

Когда мальчик и девочка подросли, родители поставили их спиной к спине и велели идти вдоль берега моря. А так как земля была островом, то они встретились и стали мужем и женой. Они построили первый чум и постепенно обзавелись многочисленным потомством. Выбрали люди самого уважаемого человека, который давал каждому младенцу имя. Так населилась земля людьми. А вокруг них разрослись дремучие леса, разлились широкие водоемы, в которых водилось много всякой живности, так что не знали люди ни в чем недостатка.

Лунная дева

Жил-был одинокий великан по имени Лиейб. Как-то во сне он увидел чудесный остров на озере Сейтярв. Охватила великана тоска по этому острову и отправился он искать это прекрасное место. Долго бродил по свету Лиейб; наконец он пришел на берег озера Сейтярв. Но его радость была преждевременной: как только Лиейб подплывал к заветному острову, тот отдалялся от него. Измучился вконец великан, истощил все свои силы, пытаясь добраться до острова. Поразмыслив, Лиейб стал действовать с умом и загнал остров в тихую заводь, из которой ему уже не было хода. Теперь Лиейб смог, наконец, поселиться на острове. Озеро, где был этот остров, находилось в середине мира; к северу от него возвышалась гора, на которой жили духи предков, а поросшая лесом горка Варака на его западном берегу была обиталищем злых духов. Превозмогая страх, ходил туда Лиейб за берестой, когда ему было нужно сделать лодку или посуду. На востоке от озера пасся Мяндаш – олень с золотыми рогами, на которого тщетно охотится бог Арома-Телле. В эту сторону Лиейб старался не ходить: ведь ослепнет тот, кто ненароком увидит этого чудесного зверя.

Каждый день Лиейб ходил за водой к источнику. Однажды он увидел возле него деву, одетую лишь с левого бока; одежда ее излучала солнечный свет.

– Что же ты так долго не приходил? – мягко упрекнула Лиейба дева, ничуть не удивившись его появлению, точно ожидала его. – А то я уже совсем выбилась из сил и умираю с голоду.

Последние слова вывели Лиейба из замешательства, вызванного этой необычной встречей; он поспешил предложить деве свою нехитрую снедь. Но, вопреки своим жалобам на чувство голода, дева даже не притронулась к еде.

«Эге, да это не простая девушка! – со страхом подумал Лиейб. – И как сверкает ее одежда! Не иначе как она приходится сестрой или дочерью самому Солнцу».

Эта догадка лишь усилила сразу возникшее смущение Лиейба, вызванное тем, что девушка была с одного боку обнажена. Порывшись в своей торбе, он предложил ей несколько добытых им шкурок, чтобы она могла сшить себе одежду. Облачившись в меховой тулуп, дева уже ничем не отличалась по виду от обычных женщин и даже вести себя стала как они: наконец-то она с аппетитом поела. Дева сказала Лиейбу, что зовут ее Акка. Она рассказала великану, как построить чум, и наложила заклятие на озеро, чтобы никто посторонний не мог сюда проникнуть; лишь гора Варака была неподвластна ее заклятиям.

Видя, что дева наделена таинственной духовной силой, Лиейб во всем подчинялся ей, и когда однажды его спутница велела ему изготовить люльку, без возражений исполнил приказание, хотя в душе немного удивился, зачем нужна люлька, если у них нет ребенка. Той же ночью Лиейб увидел на небе небывалое явление – полную луну, взошедшую одновременно с молодым месяцем. Когда он поделился своим удивлением с Аккой, та молча повела его в лес. В свете луны Лиейб увидел маленькую девочку, лежавшую на развилке ветвей ольхи. Акка взяла ребенка и закутала его в бобровые шкурки, после чего все трое вернулись домой. Акка дала девочке странное имя – Никийя «не я» и положила в ее люльку золотой башмачок. Но в остальном она была обычным ребенком, и в повседневной жизни ее чаще называли просто Акканийди «дочь женщины». Остров на озере Сейтярв был лучшим местом на свете, где ребенок мог расти в счастье и довольстве: он находился под защитой богов, на него никогда не опускался непроглядный мрак; в безлунные ночи воин Найсас по велению бога моря Инару выходил на берег в образе моржа и высоко поднимал свой меч, озарявший все вокруг ярким сиянием.

Но однажды в мирную жизнь счастливой семьи вторглось несчастье: злой бог Тала похитил Аккайниди, отправившуюся за водой, и уволок в лес, чтобы сделать своей женой и заставить ухаживать за своим большим хозяйством, в котором были и стада коров и овец и амбары, полные зерна. Несчастной девочке не помогла даже ссылка на то, что она еще слишком мала, чтобы выходить замуж.

Тала поручил Аккайниди ухаживать за скотом и строго-настрого запретил заходить в амбар зерном, дверь в который была вся опутана цепями. Сам же Тала, возвращаясь с охоты, всякий раз наведывался в амбар, относя туда огромные куски мяса, среди которого попадалось и человеческое. Любопытство, смешанное со страхом, разбирало Аккайниди; наконец однажды, когда Тала был на охоте, она набралась смелости и приблизилась к заветному амбару. Тут же изнутри послышался звон цепей, и чей-то глухой страшный голос, похожий на раскаты грома, окликнул девушку:

– Аккайниди! Помоги мне, Аккайниди!

– Кто ты? – полумертвая от страха, прошептала несчастная пленница.

– Я бог грома Горагаллес. Злой Тала пленил меня во время битвы и с тех пор держит здесь. Если бы ему не удалось схватить меня за бороду, никогда не испытал бы я такой позор. Освободи меня, ведь и тебя постигла та же участь: мы оба в плену у этого злодея.

Наученная Горгаллесом, Аккайниди взяла напильник и перепилила цепи, которыми был скован грозный бог, потом запаслась мешком с сеном, веткой ели и огнивом. Горагаллес посадил девочку на плечи и взмыл в небо, сотрясая все кругом раскатами грома. Услышал их Тала и, поняв, что случилось, ринулся в погоню. Следуя указаниям Горагаллеса, Аккайниди бросила в преследователя сначала мешок с сеном – Тала стал разрывать его, что дало беглецам время уйти вперед, затем ветку, которая превратилась в молнию, и, наконец, высеченную огнивом искру, от которой загорелась шерсть Талы. Пока злой бог был вынужден тушить ее, Горагаллес с Аккайниди на плечах успел достичь дома ее родителей. Посватался Горагаллес к Аккайниди, суля ей великие блага, какие в силах дать ей могучий бог, но девушка мягко отказала ему, напомнив, что она ее ребенок. Согласился Горагаллес повременить со сватовством.

После того, как улеглась радость, вызванная возвращением Аккайниди, жизнь в чуме на острове снова потекла обычным порядком; лишь одно происшествие нарушило покой обитателей чума. Как-то Аккайниди внезапно ощутила нестерпимый, палящий зной, а в дымовом отверстии чума засверкал сноп солнечных лучей. Но – странное дело – эта жара была ей совсем не в тягость, наоборот, Аккайниди почувствовала, как ее захлестывает радость. Подбежав к двери, она распахнула ее и невольно зажмурилась от яркого блеска: на пороге, приветливо улыбаясь, стоял юноша в золотой одежде, с излучающим солнечный свет лицом, которое было как две капли воды похоже на лицо Аккайниди. Это был Бейвальке, сын бога Солнца, родной брат девушки. В руках у Бейвальке был золотой башмачок; взглянув на него, Аккайниди засмеялась и, порывшись в сундуке, достала башмачок, который Акка когда-то положила ей в люльку. Башмачки оказались парой. Бейвальке надел башмачок на ногу Аккайниди, но он оказался слишком велик для ее крошечной ступни. С улыбкой, в которой читалось и сожаление и желание утешить, Аккайниди взглянула на брата, и Бейвальке, который приходил свататься, простившись с девушкой, отправился домой, на небо, ожидать, когда невеста достигнет брачного возраста.

Шли годы. Аккайниди стала взрослой девушкой, и ей на руку надели перевеське – обруч, свидетельствующий о том, что к девушке можно засылать сватов. Но где их было взять на пустынном острове, единственными жителями которого была Аккайниди и ее родители? Стала девушка просить отпустить ее в большой мир, где живут люди. Вняли боги просьбе своей родственницы. Бог ветра Пьегг-Ольмай перенес Аккайниди на север, к стойбищам саамов. Страшный голод свирепствовал тогда в этой земле, люди ели изделия из кожи и бересту. Увидели жители стойбища чужую холеную девушку, схватили ее, развели костер и собрались приготовить Аккайниди на ужин. Но девушка, наученная матерью, прошептала свое подлинное имя – Никийя – и стал невидимой, вызвав смятение среди саамов, которые поняли, что нанесли оскорбление божеству. Не обидевшись на доведенных до отчаяния людей за такое негостеприимство, добрая Аккайниди обратилась к богу моря Инару с просьбой дать им рыбы, чем поставила владыку морских глубин в затруднительное положение: плохо было тогда с рыбой, даже у Инару пустовали его золотые сети. Престиж бога моря спасла его жена Аккрува: она пригнала с севера тушу кита, вмерзшую в айсберг, и люди были спасены от голодной смерти. После этого Аккайниди стала самой желанной невестой во всех окрестных стойбищах; от надоедливых женихов она избавлялась тем же способом, каким спаслась от смерти в котле саамов. Лиейб известил приютивших Аккайниди людей о ее происхождении, и к девушке стали относиться с бóльшим почтением, преподносили ей дары. Жизнь обитателей стойбища заметно улучшилась: мужчины теперь никогда не возвращались с охоты без богатой добычи, а у женщин выходило чудесное шитье, если Аккайниди прикасалась к их работе. Видя, каким почетом окружена Аккайниди, Акка преисполнилась тщеславием и алчностью и стала требовать для дочери все более и более богатых жертв. Возмутились тогда люди, вспомнили старых, не столь жадных до приношений богов. Пришлось Аккайниди с родителями вернуться на свой остров, который поплыл на север, в сторону Вараки.

Однажды Лиейб, как обычно, пошел на Вараку за берестой. Была лунная ночь, и Акка напомнила ему о запрете работать при свете луны. Не послушал ее Лиейб, и на Вараке в него вцепилась омерзительная Оадзь – полулягушка-полупаук.

– Воз-зьми меня в ж-жены, а не то я проглоч-чу Акку, а из-з тебя выс-сосу кровь, вс-сю по капле, – шипело на ухо Лиейбу гнусное существо, присосавшись лапами к его шее.

Делать нечего, пришлось Лиейбу удовлетворить желание наглой Оадзь. Он построил для нее отдельный чум; так как Оадзь не выносила ни какого иного света, кроме лунного, в этом чуме не было не только отверстия для дыма, но даже маленькой щелочки; огня в жилище не зажигали. Лиейб стал ездить на рыбалку только ночью, чтобы Оадзь могла сопровождать его. С наступлением дня Оадзь заползала под мокрые сети и сладострастным шипением звала Лиейба. Такой образ жизни и противные, липкие объятия новой жены вконец истощили силы Лиейба, он похудел до костей, в лице у него не было ни кровинки. Кроме того, ему не давала покоя тревога за Акку и Аккайниди, ведь злая Оадзь постоянно грозила их съесть. Сыновья Оадзь ссорились друг с другом за право посвататься к Аккайниди, но чудесная сила, которой была наделена дочь Солнца, служила ей надежной защитой от их домогательств.

Жить Лиейбу и его настоящей семье между тем становилось все труднее: все сети, кроме одной, сгнили от смрадных прикосновений Оадзь, а того, что Лиейбу удавалось добывать оставшейся сетью, для пропитания не хватало. В конце концов оголодавшая Оадзь съела и самого Лиейба, который ослабел настолько, что не смог оказать ей сопротивления, а затем расправилась с Аккой. Женщина предвидела свою судьбу; незадолго до смерти она позвала Аккайниди.

– Я скоро умру, дочка, – сказала она девушке. – Собери мои кости и закопай их в земле. И возьми эти палочки: они обладают способностью нагонять сон.

Аккайниди обещала все сделать так, как сказала ей мать. Оставшись без кормильца, Оадзь была вынуждена сама заняться рыбалкой; в ее отсутствие один из ее сыновей сторожил Аккайниди. Как-то, улучив момент, девушка прикоснулась к его глазам сонными палочками, и сторож свалился без чувств, как мертвый.

Аккайниди поспешила на гору и на ее вершине зарыла кости несчастной Акки. Тут же на этом месте из земли вырос прекрасный костяной дом. В доме Аккайниди нашла золотое шитье и сосуд с медом на столе. С восходом появился гость – Бейвальке, и Аккайниди стала вышивать ему пояс, а потом они пировали, воздавая должное меду. Когда день подошел к концу, Аккайниди топнула ногой и дом исчез. На следующий день Аккайниди сторожил другой сын Оадзи, и все повторилось снова. Тут злобная тварь заподозрила неладное и на третий день сторожить поставила свою трехглазую дочь Гуэлле. Не смогла Аккайниди усыпить все три глаза Гуэлле; лишь когда стемнело, смогла девушка улизнуть из чума и прибежать на гору, но уже наступила ночь и Бейвальке к ней не пришел. Понурая, повернула Аккайниди обратно; вдруг она поскользнулась и упала на что-то липкое: хитрая Оадзь выследила, куда девушка повадилась ходить каждое утро, и расстелила на горе тюленьи шкуры, чтобы поймать ее. Зашила Оадзь Аккайниди в шкуру и бросила в море.

Не могли допустить боги гибели лунной девы. Ласково подхватили волны мешок с Аккайниди и, нежно покачивая, точно баюкая, вынесли его на берег. Освободившись из шкуры, Аккайниди поднялась в гору, возвышавшуюся над морем, и вошла в стоявший на ее вершине дом. Едва переступив порог, девушка в ужасе отпрянула: пол и стены были забрызганы кровью. Немного опомнившись, она принялась оттирать кровь. Работа утомила ее, и Аккайниди легла отдохнуть, предварительно превратившись в веретено, чтобы никто не мог захватить ее спящей. Вскоре Аккайниди проснулась от звука чьих-то шагов.

– Здесь кто-то чужой, – произнес сильный, мужественный голос. – Я чувствую запах женщины.

– Какой ты подозрительный, Найнас, – ответил ему другой мужской голос. – Вечно тебе что-то мерещится. Давай лучше ужинать.

Раздался звон кухонной посуды, затем шум сдвигаемой мебели и лязг мечей: очевидно, подкрепившись, хозяева дома принялись за ратную потеху. Через порог комнаты, где была Аккайниди, полилась кровь. В окнах между тем заиграли разноцветные огни: это разгорелось Северное сияние. Стук мечей прекратился, раздался хлопок входной двери: видимо, воины вышли на улицу полюбоваться прекрасным зрелищем. Лишь один из них продолжал ходить по дому, разыскивая таинственную гостью. Наконец он вошел и в комнату, где отдыхала Аккайниди. Ее поразила как мужественная красота юноши, так и мертвенная бледность его лица. Аккайниди поняла, что перед ней не живой человек, а дух. Когда первые лучи рассвета проникли в комнату, Аккайниди приняла свой настоящий облик и стала женой прекрасного Найнаса. Но в доме, где обитали души погибших героев, ей было не место, и Найнас отослал ее к своей матери, волшебнице Ябмеаймо, а чтобы она не заблудилась по дороге, дал ей волшебный клубок, который сам приведет ее куда нужно.

– Только не оглядывайся и не отвечай ни на чей зов, – предупредил Найнас жену.

Всю дорогу Аккайниди жалобно звал какой-то голос; то ей казалось, что он похож на голос ее матери, а то в нем слышались интонации Лиейба. Но разумная Аккайниди помнила предостережение мужа и лишь ускоряла шаг. Клубок привел ее через радугу на берег реки, где в маленькой избушке жила одинокая старуха.

– Дай мне, бабушка, лодку переправиться на другой берег, – попросила она старую женщину. – Ну, ту, которую делал Найнас; он еще тогда поранился, помнишь?

Поняла старуха, что девушку прислал ее сын. Ласково приняла она Аккайниди, а Найнас, как и положено духу, стал приходить к жене по ночам, а с рассветом исчезал. Не устраивало это Аккайниди; она посоветовалась со свекровью, и две женщины придумали такую уловку: выткав на поясе звезды, они повесили его под потолком, что Найнас принял день за ночь. Утром Аккайниди, стараясь не разбудить спящего Найнаса, тихонько встала и пошла за водой. Сладко потянулся спросонья Найнас и вдруг в ужасе закрыл лицо руками и выбежал на улицу, пытаясь спастись от солнечного света. Бросилась на помощь мужу Аккайниди и тут же застыла, охваченная ужасом: на ее глазах Найнас растаял в воздухе, точно льдинка под лучами весеннего солнца. Но недолго довелось ей горевать. Бог солнца Бейве тут же ухватил Аккайниди за непокрытые волосы и забросил на луну. Стала Аккайниди женой его сына Бейвальке, который посватался к ней прежде Найнаса, а в лунных пятнах навсегда запечатлелся ее силуэт с коромыслом.