Текст книги "Белый лебедь на черной реке. Мифы финно-угорских народов"

Праведный кузнец

В незапамятные времена жил один кузнец. Не меньше, чем мастерством, славился он добротой. С бедных людей не брал он платы за свою работу. Благословляли его заказчики, сулили кузнецу большую награду от самого Юмо.

Когда кузнец умер, душа его прибыла в золотой дворец Юмо. Застыл кузнец перед троном великого бога, потрясенный его богатством и мощью. А Юмо приветливо взглянул на него и сказал:

– Ты праведно прожил свою жизнь и заслуживаешь награды. Проси у меня что хочешь!

Замялся кузнец в нерешительности.

– Да что мне желать, великий Юмо? Мне ничего не нужно. Вот разве только посидеть бы мне денек на твоем троне… Впечатлений хватило бы на целую вечность!

Не говоря ни слова, Юмо поднялся с трона и направился в сад. Занял кузнец его место и, затаив дыхание, оглядел открывшийся его взору мир. Сердце его бешено забилось от красоты и величия вселенной. Но тут кузнец перевел взгляд на людей, и брови его насупились. Он увидел, как много зла творят люди, какие черные мысли они нередко лелеют. Невыносимая боль сжала сердце кузнеца, спешит он поскорее подняться с трона, чтобы избавить себя от этого тяжелого зрелища.

– Э, нет! – услышал он за спиной голос Юмо. – Я-то обречен глядеть на все это целую вечность! Посмотри немного и ты.

Но не может кузнец вынести то, что открылось его глазам. Отведя взгляд в сторону, чтобы не видеть землю, он споткнулся на ступенях подножия трона и упал. Бережно поднял его Юмо и, поставив перед собой, сказал, с нежностью глядя в ясные глаза кузнеца:

– Не может чистая душа видеть зло, совершающееся в мире. Ступай-ка ты лучше обратно на землю и живи безгрешно, как и прежде, делая этот мир хоть немного лучше.

Как возник Млечный путь

Давным-давно землю охватил сильный холод. Спасаясь от него, дикие гуси целыми стадами летели на юг. В пути некоторые из них уставали и отбивались от своих стад. Чтобы они, восстановив свои силы, могли снова присоединиться к товарищам, те обозначали свой путь в небе перьями. По этим отметкам более слабые гуси находили свои стада. Так возник Млечный путь, который в марийском языке называется Дорогой диких гусей.

Как устроена небесная жизнь

Небо – это полог с дырками, в которые видны луна и звезды. Когда-то небо было намного ниже, чем сейчас, и забраться на него можно было по лестнице. За небесным пологом находится мир богов. Там все устроено почти как у людей, только жизнь более богатая. Верховный бог Юмо сидит на золотом троне. Юмо недосягаем для взора смертных; лишь однажды он явился людям сидя на облаке. У Юмо есть яблоневый сад, в котором создатель мира любит прогуливаться на досуге. Не прочь он потешить себя и игрой на гуслях. Время от времени Юмо сталкивает на землю камни; от этого случается гром.

Пиамбар

У Юмо есть дочь, прекрасная Пиамбар. Как-то гуляла она на земле среди людей и влюбилась в жреца марийцев, носивших красивую белую одежду, Горного Великого человека, одежда которого была еще красивее, чем у прочих. Не понравилось Юмо, что теперь его дочь любила кого-то кроме него, и затаил он гнев на Горного Великого человека.

Однажды созвал Юмо предводителей всех народов к себе на совет. Все явились в рваной одежде, и нарядный костюм Горного Великого человека сильно выделялся на их фоне. Неодобрительно покосившись на него, Юмо холодно сказал:

– Что-то ты слишком расфрантился. За это быть тебе не святым, а лишь кереметом, духом-пророком.

А ведь, будучи предводителем, Горный Великий человек уже стоял выше керемета. Глубоко чтил его марийский народ. В каждом селении Горному Великому человеку приносили особые жертвы в посвященной ему роще.

Несправедливая немилость отца к Горному Великому человеку лишь усилила любовь к нему прекрасной Пиамбар. Вскоре они поженились. Тут уж окончательно рассвирепел великий Юмо, изгнал он из своего небесного дворца дочь, вышедшую замуж без его согласия. Стала Пиамбар жить со своим мужем среди людей и превратилась в керемета – главного духа-покровителя марийских женщин.

Юмо и мариец

Однажды Юмо велел, чтобы все народы привели показать ему своих детей. Посмотрев русских, татарских и прочих детей, Юмо остался очень доволен. Последним пришел мариец, но он был один: постеснялся он показать Юмо своих одиннадцать или двенадцать детей, а потому оставил их на опушке леса.

– Ну, и где же твои дети? – спросил Юмо марийца.

Под испытующим взглядом бога мариец стыдливо опустил глаза. Пришлось ему сознаться, что утаил он своих детей от Юмо. Разгневался бог на марийца и превратил его детей в обугленные пни.

Совершенно раздавленный таким оборотом дела, вернулся мариец на опушку леса, где он оставил своих детей. Смотрит, а вместо них торчат двенадцать обугленных пней. Есть же они просили как живые, и мариец стал кормить эти пни. Так у марийцев возник обычай приносить жертвы кереметам. Всего кереметей было тринадцать, и главными из них были Горный Великий человек и супруга его Пиамбар. Среди кереметей есть добрые и злые, но всех их без исключения долгое время почитал и боялся марийский народ.

Как возникли созвездия Ориона и Плеяды

У одного марийца были дочь и сын. После смерти отца сын женился, и жена его крепко невзлюбила сестру мужа, всячески ее притесняла. Однажды сноха ни свет ни заря послала девушку к роднику за водой. В темноте та взяла решето вместо ведер. Попыталась девушка набрать воды в решето, но, конечно, ей это не удалось. Заплакала несчастная сирота, стала жаловаться на свою судьбу. Вдруг девушка заметила, что луна потемнела и от нее отделился круг света, который стал приближаться к ней, неуклонно увеличиваясь в размерах. Вскоре он увидела, что это крылатый огненный конь бога Юмо, запряженный в красивую карету. Остановив коня возле девушки, кучер открыл перед ней дверцу и сказал:

– Я хозяин луны, слуга бога Юмо. Юмо сейчас гостил у меня на луне. Он услышал твою печальную песню, и ему стало грустно и жаль тебя. Поэтому он захотел взять тебя к себе и послал меня доставить тебя в его небесный дворец.

Девушка села в карету, и она взмыла к небесам. А ее коромысло и решето, которые остались у колодца, Юмо превратил в созвездия Ориона и Плеяд.

Коми мифы

Сотворение мира

Вначале существовало лишь бескрайнее море, над которым летала утка, ища место, куда бы сесть. Найдя маленький клочок суши, она снесла шесть яиц. Четыре яйца упали в море; из двух оставшихся вылупились Ен и Омэль. Стала утка просить сыновей достать утонувшие яйца. С готовностью прыгнул Ен в воду; Омэль же, из зависти к брату, покрыл ее слоем льда. Но прорезали морскую глубину молнии, пущенные Еном, и он вынырнул между осколками разбитого им льда, торжествующе держа в руках четыре яйца. Еще сильнее возненавидел его в этот миг Омэль. Просит утка разбить яйца о ее тело. Как ни бились Ен и Омэль, ничего у них не выходило. Тогда утка взмыла в небо и с размаху бросилась на яйца, но ошиблась и разбилась о воду. Положил Ен яйца на тело матери и из одного из них создал землю, а из другого духов себе в помощь. Возревновал Омэль и суетливо склонился над оставшимися двумя яйцами. Из них он создал луну и злых духов, которые стали ему служить.

Некоторые же коми рассказывали об этом иначе. Плыли Ен и Омэль по морю в обликах лебедя и гагары (а быть может, летели двумя голубями). Велел лебедь гагаре нырнуть на дно и принести оттуда земли. Из нее Ен создал сушу и стал на ней властелином. Испугался Омэль, что не будет ему места в мире, стал униженно просить Ена уделить ему всего один клочок земли, такой маленький, чтобы в него можно было лишь воткнуть кол. Получив разрешение, Омэль скривил губы в злорадной усмешке. Он вонзил в землю кол, и из этой дыры с мерзким свистом вылетели злые духи, за ними выползли гады и выбежали волки, мыши и другие вредные звери. Ен создал небо, а на нем – солнце и звезды; на земле он сотворил леса, реки и прочие земные красоты. Тогда завистливый Омэль построил второе небо. Не мог уступить Ен злому брату и создал третье небо, поверх второго. Так дошли братья до семи небес, и каждое из них было одного из цветов радуги. Ударил Ен громом и сбросил Омэля на землю; с той поры тот живет среди людей, деля с ними по воле Ена земное пространство.

Сотворение человека

Ен вылепил из глины мужчину, а Омэль – женщину. Ен вложил в людей душу, после чего переселился на небо. Стал Омэль возбуждать в женщине ненависть к своим 12 дочерям; в конце концов она их убила. Разгневался Ен и превратил женщину в Смерть. Она стала жить под землей, а души ее дочерей стали болезнями. Омэля же и злых духов Ен хитростью заточил в четырех горшках. Стали бешено метаться духи в горшках и смогли разбить один из них. Остальные три горшка Ен от греха подальше запрятал в земные недра. С той поры Омэль все рвется на волю, и при каждом его рывке на земле происходят землетрясения.

Происхождение народа коми

В далекие времена не нужно было людям ни пахать, ни сеять: бог Йомаль сам давал им все необходимое для жизни. Взамен Йомаль требовал, чтобы ему приносили людей в жертву.

Однажды жили братья, Остьяс и Ошъяс, и была у них сестра, прекрасная девушка. Пожелал ее Йомаль себе в жертву, пал на девушку роковой жребий.

– Нет, Йомаль! – сказали Остъяс и Ошъяс. – Слишком жестока твоя воля. Лишь убив нас, ты получишь нашу сестру.

Едва они произнесли эти слова, как огромный коршун спустился с неба и стал кружить над дерзкими братьями. Взмахи крыльев его вызывали раскаты грома, из зловеще распахнутого клюва вырывались языки пламени. Но не убоялись братья чудовищной птицы; обнажив мечи, они приготовились к страшной битве. Долго кружил коршун Йомаля над селением рода, к которому принадлежали Остьяс и Ошъяс. Пламенем своего клюва он сжег все дома, взмахами крыльев потушил все очаги. Пришлось людям бежать с обжитого места, искать спасения в дремучих лесах. Но и там не оставил их в покое божественный коршун. Он гнал людей все дальше и дальше, пока род Остьяса и Ошъяса не оказался в верховьях Камы. Лишь тогда коршун взмыл в поднебесье и, сделав последний круг над толпой беглецов, растаял в прозрачной лазури. На прощание он обронил перо, из которого выросли высокие горы, навсегда преградив людям путь на родину. Род Остьяса и Ошъяса остался на месте, где покинул их коршун Йомаля; от этих людей и произошел народ коми.

Охотник и его сыновья

Жил славный охотник, и было у него одиннадцать сыновей. Как-то послал он старшего сына к плотнику, чтобы тот сделал им крепкую просмоленную лодку. Мастер справился с работой на славу. После этого охотник послал среднего сына к кузнецу за топорами, ножами и копьями, а потом и младшего к котельщику за котлом. Получив просимое, охотник с сыновьями сели в лодку и поплыли вниз по течению Емвы-реки, а затем вверх по Весыве-реке. Там они устроили привал на месте, на котором бывали и раньше. Лодку положили вверх днищем, чтобы она просохла. Пошли охотник с сыновьями на охоту, добыли много пушного зверя. На другой день они разделились: шестеро пошли направо, шестеро, вместе с отцом, – налево. Идут шестеро старших братьев (те, что пошли направо), а навстречу им огромный бурый медведь.

– Постойте-ка, охотники, гуси-лебеди! – проревел он. – Сейчас я вас проглочу.

– Если будет на то воля Ена – проглотишь, – бесстрашно отвечали братья. – Если нет – всех вернешь обратно!

Проглотил медведь братьев. А отец с младшими сыновьями с богатой добычей возвратились на стоянку, варят ужин, ждут остальных. Но уже рассвело, а их братьев все еще нет. Поняли охотники, что с их близкими стряслась беда, отправились на поиски. Вдруг из чащи выходит им навстречу огромный бурый медведь, грозно глазами ворочает.

– Постойте-ка, охотники! – проревел он. – Сейчас я вас проглочу.

– Если будет на то воля Ена – проглотишь, – бесстрашно отвечали братья. – Если нет – всех вернешь обратно!

Проглотил медведь братьев. А отец с младшими сыновьями с богатой добычей возвратились на стоянку, варят ужин, ждут остальных. Но уже рассвело, а их братьев все еще нет. Поняли охотники, что с их близкими стряслась беда, отправились на поиски. Вдруг из чащи выходит им навстречу огромный бурый медведь, грозно глазами ворочает.

– Постойте, охотники! – заревел он. – Сейчас я вас проглочу.

– Если будет на то воля Ена – проглотишь, – отвечает старый охотник. – Если нет – всех вернешь обратно!

Проглотил медведь всех шестерых.

Был у охотника еще один сын, двенадцатый. Так как был он еще очень мал, то остался дома, с матерью. Пришлось ему расти без отца и братьев. Когда он подрос, то стал приставать к матери с расспросами:

– Матушка, а у меня был отец?

Рассказала ему мать, что много лет назад сгинул его отец на охоте вместе с одиннадцатью его братьями. С той поры о них ни слуху ни духу.

Пошел парень к плотнику, попросил его сделать одноместную просмоленную лодку. Потом он наведался к кузнецу, и тот выковал ему оружие: копье, топор и нож. Напоследок юноша зашел к котельщику и заказал ему маленький котелок. Погрузив покупки на лодку, он поплыл вниз по Емве-реке, а потом вверх по Весыве-реке. Плыл он, плыл и вдруг видит на берегу старый полуразвалившийся чом и черную просмоленную лодку, опрокинутую кверху днищем. Сразу узнал парень лодку отца и братья. Пристал он к берегу, зашел в чом и видит: повсюду ковром лежат соболиные и бобровые шкурки, а хозяев чома не видно. Разожгло это зрелище в парне охотничий дух, и ушел он бить белок. А когда вернулся обратно, в чоме ждал его заботливо приготовленный ужин, но никого поблизости не было. Подивился юноша, стал звать неведомую хозяйку:

– Кто бы ты ни была, покажись, ради Ена, ласковая хозяюшка! Если ты старше меня – будь мне матерью, если моложе меня – будь любимой сестрой, а если ровесница мне – будь мне женой!

Никто не ответил юноше. Тогда он сам открыл дверь и увидел за ней красивую деву. Сын охотника взял ее за руки, ввел в чом и сделал своей женой.

Утром молодой охотник снова отправился в лес на охоту. Навстречу ему вышел громадный бурый медведь.

– А ну-ка, постой, лебедь-гусь! – грозно проревел он. – Сейчас я тебя проглочу!

– Если будет на то воля Ена – проглотишь, – без страха отвечал охотник, – а если нет – изрыгнешь все обратно!

Вынул он из-за пояса нож и вонзил в пасть медведю. Стал снимать он с медведя шкуру и, вспоров брюхо, обнаружил внутри шестерых братьев. Окропил их молодой охотник живой водой, и зашевелились молодцы, поднялись на ноги, недоуменно озираются по сторонам, не понимая, что с ними произошло.

– Ох и долго же мы спали!

– И спали бы целую вечность, если бы не я! – ответил младший охотник, и все вместе они пошли на стоянку.

Теперь их добыча уже и в чоме не умещалась. Утром юноша снова пошел на охоту. Навстречу ему – громадный бурый медведь.

– А ну-ка, постой, лебедь-гусь! – грозно проревел он. – Сейчас я тебя проглочу!

– Если будет на то воля Ена – проглотишь, – твердым голосом отвечал охотник, – а если нет – изрыгнешь все обратно!

Пронзил юноша пасть медведя ножом и когда стал снимать с него шкуру, обнаружил в брюхе у зверя своих пропавших отца и пятерых братьев. Окропил их охотник живой водой, и ожили все шестеро, потягиваются, разминая затекшие члены.

– Ох и долго же мы спали!

– И не проснулись бы вовсе, если бы не я! – отвечал молодой охотник, и пошли они вместе к чому.

Спустили они лодки на реку и поплыли вниз по Весыве-реке, вверх по Емве-реке. То-то было радости у матери, когда увидела она всех тринадцать живыми и невредимыми!

Педор Кирон

Прилетели три ворона, а за ними три гуся, зовут Педора Кирона, доброго человека, на войну. Пошел Педор Кирон в церковь. Выглянул в окно, и в глазах у него темно стало: в клубах пыли едут по дороге люди на трех парах лошадей.

Пошел Педор Кирон к матери, просит благословить его на войну.

– Нет, сынок, – отвечала ему мать. – Если за тобой на трех парах коней приехали, значит, не так уж велика еще в тебе нужда. Вот когда на шести приедут, тогда благословлю я тебя на ратный подвиг.

А гонцы уже у дома Педора Кирона, стучатся в дверь.

– Выходи, – говорят, – Педор Кирон, зовут тебя на войну.

Отвечает за Педора Кирона мать:

– Не разрешаю я своему сыну идти на войну иначе как на шести парах лошадей.

Уехали гонцы ни с чем. А вскоре прилетели шесть воронов, а за ними шесть гусей, зовут Педора Кирона, доброго человека, на войну. Пошел Педор Кирон в церковь. Выглянул в окно, и в глазах у него темно стало: в клубах пыли едут по дороге люди на шести парах лошадей.

Пошел Педор Кирон к матери, просит благословить его на войну.

– Нет, сынок, – отвечала ему мать. – Если за тобой на шести парах коней приехали, значит, обходятся пока без тебя. Пока девять пар не пришлют за тобой, не дам тебе своего материнского благословения.

А гонцы уже у дома Педора Кирона, стучатся в дверь.

– Выходи, – говорят, – Педор Кирон, добрый человек, зовут тебя идти на войну.

Вместо Педора Кирона вышла на крыльцо его мать:

– Не разрешаю я своему сыну идти на войну иначе как на девяти парах лошадей.

Укатили гонцы восвояси несолоно хлебавши. А вскоре девять ворон, а за ними девять гусей прилетели к дому Педора Кирона. И снова все повторилось как прежде. Лишь когда гонцы приехали на двенадцати парах коней, благословила мать Педора Кирона на битву, подала ему заплечный мешок и, крепко обняв, оросила его богатырскую грудь горючими материнскими слезами.

Гром гремит по всей коми земле, наползла страшная туча, несет с собой черный ливень. Два ворона зловеще прокаркали и взмыли в ненастное небо.

Сел Педор Кирон на своего вороного коня, взял железную палицу в тридцать пудов и поехал в церковь. В церкви люди перед ним расступаются. Прошел Педор Кирон к алтарю, рассказал людям свой сон: как два ворона позвали его защитить Русскую землю. Заплакали, запричитали люди, провожая Педора Кирона. Говорит им богатырь:

– Знайте: если зазвенят чашки-ложки и заревет большой бык, значит, нету меня в живых.

Пошел Педор Кирон домой к матери, отпустил коня на ночь попастись, хоть была ему пора выезжать. Утром кликнул он своего Сивку-Бурку. Посмотрел он в одно ухо Сивки, как в зеркало, умылся в другом, стал собираться в дорогу. Говорит Педор Кирон матери:

– Знай и ты, матушка: если зазвенят чашки-ложки и заревет большой бык, значит, нету меня больше в живых.

Бросился Педор Кирон в ноги коню, просит верой-правдой служить ему, не покидать в опасности, не отдавать в руки врагов. После этого сел Педор Кирон на вороного коня и примчался на место жестокой битвы. Кольцом сомкнулось вокруг него войско йогра-яран44
  Угро-самодийские племена.


[Закрыть], направили на богатыря острые копья, семьдесят семь ран нанесли ему, пытались поймать арканом. Но не могут они ни убить, ни пленить могучего Педора Кирона, топчет врагов копытами его вороной конь. Вынес верный Сивка-Бурка раненого хозяина с поля боя в далекую рощу. Упал Педор Кирон наземь, лежит недвижимый, как мертвый. Упал верный конь на колени, молит хозяина встать. Но обессилел от ран могучий Педор Кирон: семьдесят ран он бы вынес, но еще семь стерпеть невозможно. Простился Педор Кирон с верным Сивкой-Буркой, поскакал конь к матери героя, рассказал ей о случившемся горе. А в доме звенят чашки-ложки, и большой бык ревет, как в течке…

Дочь Морского хозяина

У Керчи-реки жили три брата. У каждого из них было по большому чуму. Какого только добра у них не водилось! Одних только разномастных оленей было на троих тридцать тысяч. Десять пастухов пасли их несметные стада. Однажды заснул младший из братьев, а проснулся лишь через десять лет. Встал, пошел прогуляться, потом сестра сварила ему вкусной еды, а вечером в его чуме собралась вся родня, стала спрашивать, что он надумал за столь долгий сон.

– Вы все женаты, – говорит младший брат, – я лишь один не женат. Хочу жениться!

– Есть поблизости одна красавица, – отвечает ему старший брат. – И не только красавица, но и мастерица, и семья у них богатая, из рода мандо.

– Нет, эта не годится, – отвечает младший брат. – Ведь мандо нам почти родня.

Тогда средний брат предложил другую девушку, но и ее отверг разборчивый жених: ему хотелось жениться на такой девушке, которая что-то затронет в его душе. Среди находившихся в чуме был пастух по имени Евлёхуплё. Во время этого разговора он проявлял странное беспокойство, и это не укрылось от внимания младшего брата.

– Что ты, пастух, сидишь как на иголках, – спросил он Евлёхуплё. – Если тебе есть что сказать, говори.

– Я знаю только, – скромно сказал пастух, – что у Хозяина морского мыса, что живет далеко отсюда, есть дочь на выданье. Она и красива и богата.

При этих словах одна из снох младшего брата вскочила со своего места и запустила пастуху прямо в лоб горящей головешкой. Младший же брат сразу ощутил в душе сладкое томление. А пастух, почесав обоженный лоб, продолжал:

– Многие ездили свататься к дочери Морского хозяина, но ни один не вернулся. Может, хоть нам повезет?

Старший брат при этих словах сразу встревожился:

– Зачем куда-то ехать? Разве мало невест в наших краях? И в нашем селении можно выбрать достойную.

Невестки согласно ему поддакнули.

– Коли есть охота, опасность не помеха, – возразил пастух.

– Будь что будет, а я поеду, – решительно заявил младший брат. – И без дочери Морского хозяина не вернусь!

Велел он сестре разобрать его чум и пригнать его стадо, а сам вышел на улицу подыскать материал, из которого можно сделать лыжи. Ему попались на глаза плахи лиственницы, лежавшие в стопке дров. Прикрепил он ремнями эти плахи к ногам и поехал вдоль берега Керчи искать свое стадо, отбившееся от остального за десять лет его сна. Услышав поблизости хорканье оленей, младший брат остановился и стал криком и посвистом подзывать стадо к себе. Проехав немного дальше, он увидел облако пара, поднятое дыханием оленей. Подъехал младший брат к стаду и погнал его к своему чуму. Не слушаются его олени, отвыкшие за десять лет от команд пастуха, разбегаются в разные стороны. Наконец олени смирились и послушно побежали к чумам. Старший брат уже ждал его у загона и помог ему загнать стадо.

Выбрав пятьсот отборных оленей, младший брат велел сестре приготовить из них сцепку упряжек – аргыш. Пока сестра выполняла приказание, он повнимательнее присмотрелся к оленям и заметил, что все они одинаковые, словно дети одной матери. Велел младший брат и Евлёхуплё приготовить себе упряжку, выбрав для этого каких захочет оленей. Евлё выбрал четырех черных самцов. После этого процессия тронулась в путь: впереди пастух на упряжке вел за собой аргыш из пятисот оленей, в середине ехала сестра, а младший брат легко бежал позади на лыжах.

Через каждую неделю пути путешественники делали дневную остановку. Когда пошла третья неделя поездки, Евлё вдруг в нерешительности остановился. Отвечая на вопрос хозяина, он признался, что боится семи деревянных идолов, которые, по его сведениям, находятся где-то неподалеку.

– А что нам могут сделать неподвижные болваны? – удивился младший брат.

Проехав немного вперед, путники увидели перед собой большую сопку. Евлёхуплё разбил на ней лагерь, и вскоре замерзшие сваты наслаждались горячим чаем в уютном чуме, коротая время за легкой, веселой беседой.

Вдруг за дверью чума отчаянно залаяли собаки. Пастух вышел посмотреть, в чем дело, и младший сын услышал его испуганный крик:

– Ну, что я говорил?! Не надо было ехать мимо болванов! Сюда едут семь упряжек, хозяин!

– Вот и хорошо, Евлё. Значит, мы не в глухой тундре, а в людном месте, – спокойно отвечал младший сын. – Ступай, зови путников в гости.

Младший сын вышел из чума посмотреть на нежданных гостей. Но приехавшие не откликнулись на любезное приглашение Евлё, никто из них не сошел с нарт. Тогда к ним подошел младший сын и спросил, кого духи привели к их очагу в этом пустынном месте, где они никак не рассчитывали встретить человеческое существо.

– Нас зовут Костяное Горло, – отвечал один из незнакомцев. – Мы деревянные идолы из далекой страны.

С этими словами упряжки странных путников сорвались с места и исчезли в снежной пыли; остолбенело глядевший им вслед младший сын успел заметить на одной из упряжек восьмую фигуру, одетую в женскую одежду. Она сидела в робкой позе, примостившись сбоку, точно слуга или пленник. Только теперь младший сын впервые с начала путешествия ощутил какую-то смутную тревогу. Он велел Евлёхуплё немедленно запрягать оленей: у него мгновенно созрело решение догнать таинственных незнакомцев и выяснить, что это за девушка.

Лишь на двух оленях, запряженных в мамонтовые сани, младший сын и Евлёхуплё помчались по следам странных людей. Впереди они увидели семь лиственниц, на каждой из которых было такое же количество веток. Под деревьями стояли семь упряжек. Прямо в их гущу направил оленей Евлёхуплё. Вдруг семеро сидевших под лиственницей встали, достали большой аркан и, накинув его на сук, повесили девушку за шею. Аркан порвался, и девушка рухнула на нарты. Еще усердней взялись за дело ее мучители, свили аркан попрочнее и повторили свое ужасное дело. Но и этот аркан не выдержал веса девушки. На этот раз из четырех арканов свили люди Костяное Горло орудие казни, но опять с треском лопнул их аркан, едва девушка закачалась на лиственнице. И неудивительно: ведь все то время, что совершалось это злодеяние, младший сын с Евлёхуплё неустанно шептали заклинание, чтобы помешать Костяному Горлу свершить свое черное дело.

После третьей неудачи лица семерых злодеев почернели от злобы, словно их вымазали сажей. Сели они в свои упряжки, а один из них толкнул девушку в сторону младшего сына и Евлёхуплё:

– Коли нужна, забирайте. Только когда-нибудь мы этот должок вам припомним.

С этими словами Костяное Горло поскакали по пустынным просторам тундры, а младший сын ласково пригласил девушку сесть в его нарты. Кусая от страха и смущения рукавицы, девушка последовала его приглашению, и вскоре легкая упряжка примчалась к чуму. Радостно зовет младший сын сестру; та встретила гостью как родную, завела в чум и усадила пить чай. Все ликовало в душе младшего сына: одну девушку он уже добыл, и та, другая, с Морского мыса, тоже не уйдет от него!

– Далеко ли еще до мыса, Евлёхуплё, – подстегиваемый нетерпением, спросил он у пастуха.

– Нет, – отвечал тот, – пути осталось всего на один переход. Видишь там, слева, гряду? С нее уже видно море!

Допив чай, младший сын и Евлёхуплё отобрали десять лучших оленей с рогами выше человеческого роста и помчались к морю, обещав двум тревожившимся за них девушкам вернуться через три дня. Достигнув возвышенности, они с ее высоты увидели тянувшиеся к морю оленьи следы, но ни одного обратного следа на снегу не было. Младшему сыну стало немного не по себе: значит, правду сказал Евлёхуплё: все предыдущие женихи сгинули во владениях хозяина Морского мыса. Не разделит ли и он их судьбу? Только теперь младший сын ясно осознал, в какое опасное дело он ввязался. Но, несмотря ни на что, он пройдет свой путь до конца, а там будь что будет!

Упряжка младшего сына легко неслась по накатанной дороге под уклон сопки. Любо-дорого было поглядеть на красиво бегущих оленей, пышущих молодой силой. Вскоре путникам попался по дороге ветхий, убогий чум. Из него вышла женщина и, робко приблизившись к приехавшим, от имени своей матери пригласила их в гости. После некоторых сомнений младший сын и Евлёхуплё приняли приглашение. В чуме они увидели древнюю старуху, всю в морщинах, в изношенной одежде. Опухшими от старости глазами она поглядела на вошедших. Не желая рассказывать о себе незнакомым, путешественники, обменявшись приветствиями, представились деревянными идолами. Странно посмотрела на них старуха, причем особенно пристальный взгляд она устремила на Евлёхуплё, и прошамкала:

– Не обманывайте меня, детки. Ты, – обратилась она к Евлёхуплё, – мой родной сыночек. До трех лет я тебя растила, а потом ты исчез, и я не знала, где ты. Не накликай на себя беды, не зови себя деревянным идолом. Так куда же вы держите путь?

На этот раз путешественники сказали старухе правду. Та принялась их отговаривать:

– Неразумно вам туда ехать. Ведь никто еще не вернулся от хозяина Морского мыса.

Когда же младший сын подтвердил, что его решимость жениться на дочери Морского хозяина непоколебима, старуха пригласила навестить ее на обратном пути. На том и простились.

На втором перегоне путешественники увидели мыс, а возле него – большое стойбище, насчитывавшее добрую сотню чумов. Путники в нерешительности остановились, не зная, у какого чума разбить стоянку. Наконец они решили, что дочь Морского хозяина живет, должно быть, в самом большом чуме, стоящем посередине стойбища. Здесь было много народу, и жизнь у них, как видно, была беззаботная: кто-то отдыхал, лежа на снегу, кто-то состязался в борьбе или стрельбе из лука, кто-то просто беспечно болтал друг с другом, заливаясь смехом. В хорошем настроении младший сын и Евлёхуплё въезжали в веселое стойбище. Но тут случилась неприятность: их резвые олени случайно затоптали несколько человек, оказавшихся у них на дороге. Со всех сторон раздались крики возмущения. Младший сын с Евлёхуплё остановились около среднего чума и, привязав оленей, сразу оказались в окружении любопытной толпы. Войдя в чум, прибывшие увидели там старика и старуху. Старуха занималась шитьем, а старик лежал, развалившись на шкурах. Поодаль тихо и незаметно сидела девушка, украдкой наблюдая за вошедшими. Лицо ее то краснело, то бледнело от волнения.

Увидев, что к нему пожаловали гости, старик велел дочери приготовить чай. Сразу беря оленя за рога, младший сын сказал ему о цели своего приезда.

– Что ж, посватать можно, – отвечал старик и, обращаясь к домашним, сказал: – Позовите сыновей, ведь при сватовстве должна присутствовать вся семья.

Вскоре пришли двое молодых мужчин со своими женами. Застолье оживилось, вино лилось рекой. Девушка не знала куда деваться от смущения. Но, сколько ни пытался младший сын добиться определенного ответа, родня девушки хранила молчание. Хозяин вел себя сдержанно: ни разу он не приветил он гостей ласковым словом, но и грубым его поведение тоже назвать было нельзя.

– Что же ты не позвала младшего? – недовольно сказал старик дочери.

Девушка вышла и вернулась в сопровождении молодого парня. Он выглядел недовольным и, не присоединяясь к застолью, сел у входа. Увидев это, старик помрачнел и велел ему занять место за столом; братья тоже стали упрашивать юношу присоединиться к ним. Но, вместо того, чтобы сделать, как они хотели, молодой человек вдруг встал и вышел из чума. С улицы донесся его голос, звавший гостей развлечься игрой.

Жених, сопровождаемый Евлёхуплё, встали и вышли на улицу; семья девушки последовала за ними.