Текст книги "Белый лебедь на черной реке. Мифы финно-угорских народов"

– Во что же ты хочешь играть? – спросил жених юноши, не видя вокруг никаких снарядов.

– А вот, видите плахи из лиственницы, на которых стоят сорок сундуков с добром? – показывая рукой, сказал сын хозяина. – Это и есть моя игра. Кто перепрыгнет через них, тот и победил.

– Вот сам и прыгай, – обиженно возразил жених, видя, что юноша издевается над ним. – А мы не птицы, чтобы совершать такие прыжки.

Криво усмехнувшись, сын хозяина Морского мыса, не разбегаясь, одним махом перепрыгнул все сорок сундуков, лишь крайний из них слегка задев ногой.

– Вот, видите, как просто, – самодовольно улыбаясь, сказал он гостям. – Теперь ваша очередь.

Снова отказался жених последовать его примеру. Но тут вперед вышел Евлёхуплё. Подтянув пояс и скинув одеяние с длинным подолом, чтобы он не мешал, он лихо перемахнул через сундуки. В толпе раздались возгласы восхищения.

– Теперь ты просто обязан прыгнуть, – лукаво поглядел юноша на жениха. – Неужто тебе не под силу то, с чем справился твой слуга?

Задетый за живое, жених приподнял подол и перепрыгнул через проклятые сундуки.

– У нас есть и другие игры, – тут же сказал младший сын хозяина. – Видите качели возле старого чурбана?

Подойдя к качелям, жених и Евлёхуплё обомлели: под ним в ряд лежала груда человеческих костей. «Так вот как они убивают женихов – на этих качелях!», – в смятении подумал юноша. Но, не подав виду, что он испугался, жених с деланным спокойствием сказал сыну хозяина:

– Раз уж ты все делаешь первым, тебе первому и качаться на этих качелях.

Но юноша медлил, вопросительно глядя на отца. Видя, что тот молчит, он неуверенно произнес:

– Пусть теперь жених лезет первым.

Молодой человек встал на качели, и они начали медленно раскачиваться из стороны в сторону. Первый испуг у юноши прошел, и он ощутил прилив удали и желании показать хозяину Морского мыса и всей его семье, а в особенности этому противному, желавшему унизить его юнцу, всю свою силу и молодечество.

– Глядите, как я могу! – задорно крикнул он и с силой толкнул железные прутья качелей.

Пошатнувшись, парень упал на снег; качели же сорвались с петель и с тяжелым свистом полетели в сторону моря, бултыхнувшись в воду.

– Есть у нас еще одна хорошая игра, – с коварной улыбкой сказал сын хозяина Морского мыса.

Разгоряченный молодецкими забавами, жених больше не раздумывал.

– А играть так играть! – отчаянно махнул он рукой. – Что там у тебя за игра?!

Хозяйский сын взял лук и стрелы и, отведя жениха и Евлёхуплё подальше, поставил их лицом к лицу по обе стороны нарт и прицелился.

– У нас тоже есть лук! – воскликнул юноша и послал пастуха за своим оружием.

Еле доволок Евлёхуплё к месту состязания огромный лук высотой с него самого, но поднял его легко и, подзадоривая сына хозяина, предложил ему стрелять первым.

– Стреляй сперва ты, пастух! – со смехом отвечал юноша.

Но Евлёхуплё продолжал настаивать, ссылаясь на то, что никогда не стрелял в человека. Когда же хозяйский сын выстрелил, пастух мизинцем поймал стрелу и сказал юноше таким тоном, от которого у него прошла дрожь по телу:

– А теперь поиграем! Раньше меня боялись только звери в лесу, а теперь бойся ты, сын хозяина Морского мыса! Жаль мне тебя, но ты сам напросился.

Пущенная Евлёхуплё стрела снесла юноше голову и, вместе с головой долетев до моря, упала в воду. А жених пошел в чум, где его ожидал приготовленный пир.

– Так выйдешь ты за меня или нет? – решительно спросил он девушку.

– Я жду тебя уже десять лет… – с застенчивой улыбкой сказала она, нежно глядя на своего суженого.

Свадьбу отпраздновали в тот же день. Младшего сына хозяина никто не жалел: плохим он был человеком, притеснял народ, и смерть его все восприняли как избавление.

Утром хозяин мыса, загнав свое несметное стадо, приготовил для молодых упряжку, и счастливая пара вместе с верным Евлёхуплё отправилась в обратный путь. Проезжая мимо бедного чума старухи, молодой муж и Евлёхуплё переглянулись и лишь сильней натянули вожжи: они и не подумали задержаться ради того, чтобы оказать уважение какой-то одинокой старой женщине. Ветер, свистевший у них в ушах, лишь волновал им кровь и подзадоривал все сильнее подгонять неутомимых оленей. Наконец в свете скупого северного солнца впереди засеребрился снег на чумах, где путников дожидались сестра и отбитая у идолов девушка. Рядом топталось их стадо в пятьсот оленей-самцов.

Сестра радостно выбежала на зов, не знает, как и приголубить новоиспеченную сноху. За праздничным ужином зять хозяина мыса мимоходом спросил, не беспокоили ли женщин люди Костяное Горло, которые грозили им местью. Сестра ответила, что такие не появлялись. Тогда молодой хозяин решил, что они с Евлёхуплё сами наведаются к таинственным обитателям тундры, не дожидаясь, пока те нанесут внезапный удар. Сестра поймала двух испытанных оленей, Евлёхуплё запряг их в нарты, и они вдвоем снова помчались через заснеженные сопки.

Люди Костяное Горло встретили их тучей стрел, а хозяин и Евлёхуплё лишь подбирали их и складывали в кучу, чтобы было чем вести ответную стрельбу. Наконец стрелы у Костяного Горла закончились.

– Ну, теперь смотрите, как умеем стрелять мы! – с вызовом крикнул им хозяин и натянул свой лук.

От каждого выстрела нападавших рушились чумы; скоро все обитатели стойбища Костяного Горла были убиты, только одному, судя по следам, удалось скрыться пешим. Хозяин с Евлёхуплё помчались в погоню, но догнать беглеца так и не смогли. Махнув рукой, они вернулись обратно.

По пути домой счастливые победители остановились на ночлег на той самой сопке, где они в первый раз встретили деревянных идолов. Приготовив ужин из оленины, они сидели, наслаждаясь вкусной едой. Вдруг хозяин взглянул на Евлёхуплё и кусок застрял у него в горле: пастух превратился в деревянного болвана! Вспомнил тут молодой мужчина, что Евлёхуплё представился матери именно таким идолом-сядеем, а на обратном пути не исполнил ее просьбу, не остановился у ее чума проведать старушку. Видно, за свой обман и был он наказан так жестоко.

Пастух Яринге

У трех Белоглазых было стадо в десять тысяч оленей, а пас его пастух по имени Сусуе Яринге. Много работы у Яринге: помимо заботы о стаде, наносить дров в три чума хозяев. Белоглазые же знай себе охотятся на диких оленей и других забот не знают. Однажды младший из трех хозяев велел Яринге на заре пригнать стадо. Вышел Яринге ни свет ни заря; мороз стоит трескучий, а одежонка на пастухе плохонькая – продрог до костей Яринге. Забрался пастух в оленью яму, свернулся клубком и заснул. Просыпается – уже совсем рассвело. В страхе побежал Яринге кликать оленье стадо. Поскакали передние олени к чуму, а отстающие врассыпную. Нет у Яринге собаки, но он не растерялся: сам притворился собакой, погнал оленей в загон. Выбрали Белоглазые себе оленей, только семь голубых оленей им не даются. Стал Яринге подманивать голубых оленей, но те ускакали в тундру.

– Спускай собаку, остолоп! – кричит младший хозяин Яринге.

Исполняет пастух приказание, а сам наклоняется к собаке и украдкой шепчет ей на ухо:

– Я тебя сейчас спущу, а ты пожалей тех голубых оленей, не гони их сюда!

Бросилась собака по оленьему следу, да вернулась ни с чем. Велели хозяева Яринге снарядить упряжку для погони и, подкрепившись, со свистом умчались в тундру.

Как только Белоглазые уехали, отворилась дверь чума и из него, слегка прихрамывая, вышла жена старшего хозяина, сильная, краснолицая тунгуска Татоко. Устремив грустный взгляд на Яринге, она молча поманила его рукой. Когда пастух подошел, Татоко пригласила его к столу. Диву дался Яринге, увидев, какие яства приготовила для него старшая хозяйка, но Татоко печально сказала ему:

– Поешь, пастух, напоследок, ведь сегодня последний день твоей жизни. Твои хозяева хотят принести тебя в жертву. Возле трех священных деревьев задушат они тебя веревкой.

Ничего не сказал Яринге хозяйке, которая всегда была ему вместо матери. Молча воздал он должное угощению. Потом Татоко подала ему чистой воды и хорошую, новую одежду, сердечно попрощалась с Яринге.

– Я всегда была тебе вместо матери, и сейчас я, как мать, снаряжаю тебя в тяжелый путь – не на жертву, а в путешествие на далекий Большой запад. Я даю тебе железные нарты, а в них кладу белье и еду. Ступай и не забудь меня, если минует тебя беда!

Когда Яринге, встав на лыжи, покидал с мешком за плечами стойбище, Татоко запричитала и без сил упала на землю…

Долго бежал Яринге, не считая дней и ночей. Вдруг навстречу ему голубая упряжка. Взглянув на оленей в ней, Яринге вспомнил тех семерых голубых оленей, которых так и не смогли поймать Белоглазые. Красивые, холеные олени, а между рогов у них семь изваяний богов, а восьмое хозяин упряжки носит у себя на груди. Стали боги предостерегать его от поездки, в которую он отправился:

– Куда едешь в неизвестность, когда вот он перед тобой – властелин той далекой земли?

Рассердился хозяин упряжки и стал избивать богов. Поздоровались друг с другом он и Яринге. Незнакомец сказал, что он – хозяин Канинского мыса. Яринге же сказал, что у него нет имени, а все его знают просто как сына Безоленного старика. Разговорившись, Яринге узнал, что хозяин Канинского мыса едет в стойбище Белоглазых, куда на большой праздник соберутся люди из семи земель. Яринге же сказался охотником.

Простившись с хозяином Канинского мыса, Яринге поехал дальше и добрался до большой сопки. Вокруг глухо и пустынно. Вдруг видит он: два аргыша, а за ними пятьдесят оленей. Хозяин оленей учтиво приветствовал Яринге и сказал, что его зовут Старший Кривой нос, что он побывал в Большом Обдорске и Салехарде, купил себе хлеба на год и теперь возвращается домой. Яринге же рассказал ему о себе то же, что хозяину Канинского мыса. Большой Кривой нос распорядился поставить чум и пригласил Яринге выпить чаю.

Продолжив путь, Яринге встретил еще одну упряжку; хозяином ее был Средний Кривой нос. И с ним у пастуха произошел такой же разговор, что и при предыдущей встрече. Затем ему повстречался Младший Кривой нос. Все шло как обычно, но вдруг он пристально поглядел на Яринге и жестко сказал:

– Ты что же, обмануть меня вздумал? Ты вовсе не сын Безоленного старика!

Признался Яринге во лжи, но у него было оправдание: он ведь сделал это, чтобы спасти свою жизнь. Смягчился Младший Кривой нос.

– Хорошо, я расскажу тебе, кто ты таков, – сказал он. – Ты сын богатого Яринге, и хозяйство трех Белоглазых раньше принадлежало ему, а они служили у него пастухами. Однажды зимой они собрали всех его врагов из разных земель и убили твоего отца, а стадо его разделили между врагами из семи земель. Но брат твой спасся от Белоглазых. Он бежал на Большой запад и там поселился в лесу, в чуме из шкур диких оленей. Там и найдешь ты его. Об одном лишь прошу тебя с братом: не убивайте, если как-нибудь будете ехать мимо.

– Зачем нам вас убивать? – удивился Яринге. – Если мы к вам и приедем, то лишь как гости.

Семь суток шел Яринге на запад; вскоре у леса ему стали попадаться лыжные следы. По ним он пришел к пустому чуму, в котором до отвала наелся оленины. Когда стемнело, пришел брат Яринге. То был могучий муж: казалось, земля задрожала, когда он приблизился к чуму; пятнадцать оленьих туш принес он один на своих плечах. С испуга Яринге выпустил в него стрелу. Отпрянул брат в сторону и стал отворять дверь осторожно. Вторую стрелу Яринге он поймал рукой и, взглянув на нее, задрожал от радости: он узнал стрелу своего отца и понял, что к нему пришел брат.

Собрались братья в дорогу, чтобы поквитаться с Белоглазыми и вернуть себе отцовское достояние. По пути они заехали к Старшему, Среднему и Младшему Кривому носу; те приняли их как друзей и горячо одобрили их намерения.

Три Белоглазых ждали их возвращения и собрали большое войско. В такой плотной гуще людей братьям Яринге не могли помочь их луки и стрелы; приходилось надеяться только на силу своих рук. Всех врагов убили братья Яринге в бою, в живых оставили только тунгуску Татоко.

После этой победы отправились они в семь краев, куда когда-то угнали отцовское стадо, чтобы его возвратить. Часть стада была у хозяина Канинского мыса; убил его Яринге, а сестру его взял в жены. Вернув все свое достояние, братья Яринге уехали к Старшему, Среднему и Младшему Кривому носу и поселились рядом с ними. Старший Яринге женился на единственной сестре Младшего Кривого носа, и жили они счастливо и дружно, как одна семья.

Кудым-Ош

В те незапамятные времена, когда река Иньва текла еще по другому руслу, жило в краю, населенном сейчас народом коми, племя по имени чудь. Люди из этого племени отличались телесной силой и неукротимым нравом. Дикий то был народ: не строя домов, они селились в ямах, которые вырывали в непроходимой лесной чаще; не возделывали земли; не пользовались ни топором ни ножом. Лишь тем, что давала природа, питалось то древнее племя. Поклонялась чудь мудрому богу Ойпелю и еще одному богу, имя которого затерялось в глуби веков. Сама смерть была не властна над чудью: устав от жизни, они забирались в ямы и сами себя хоронили.

Хоть и сильными людьми были чудины, а и среди них выделялись своей силой три брата – Купра, Май и Ош (что значит «медведь»). Недаром пришлось это имя младшему, Ошу: ростом в добрых три аршина55
  Аршин равен 0,71 м


[Закрыть], он был сильнее и смелее братьев, а своими зоркими глазами даже ночью видел хорошо, как кошка. Круглый год носил Ош одежду из соболя, а голову не покрывал даже в самый лютый мороз.

Отец братьев, пам66
  П а м – вождь, выполнявший также обязанности верховного жреца.


[Закрыть] их племени, погиб в битве с югрой; мать их, Повсин «Одноглазка», была сильной и умной женщиной. Вместе с ними жила знахарка Чикыш «Ласточка», которая могла и заклясть духа леса Сюра-пеля «Рогатый-Ушастый», и добыть из камня огонь, и даже воскресить умершего.

После гибели пама новым памом выбрали Оша, хоть и был он младшим из его сыновей. Так как племя донимала постоянными набегами югра, Ош решил переселиться на каменную гору Изъюр, где они смогут жить в безопасности. Когда он объявил свою волю народу, повисло тяжелое молчание. Даже Иньва, казалось, замерла в напряженном ожидании. Как же можно покинуть землю своих предков? Это неминуемо навлечет на племя гнев Ойпеля! Страстно обрушилась на Оша с проклятиями знахарка Чикыш.

– Поселившись на горе Изъюр, мы станем лишь ближе к Ойпелю, – ответил Ош недовольным. – А впрочем, я никого не неволю: кто хочет, пусть идет со мной; кто не хочет, пускай остается.

Опустился Ош на колени, стал молить бога солнца вразумить земляков. И произошло чудо: солнце вспыхнуло ярче, чем прежде, и все увидели, что его лучи указывают на север, в сторону горы Изъюр. Покорились люди воле бога солнца, пошли вслед за Ошем на новое место. Основала чудь на горе город Кудымкар, а Оша с той поры стали величать Кудым-Ош.

Мудро правил Кудым-Ош своим племенем, пекся о его благе и процветании. Собольи и беличьи шкурки он менял в Изкаре77
  И з к а р – старое название Сыктывкара.


[Закрыть] на железные орудия, а потом и у себя завел кузнечное производство. Пам много времени проводил в кузнице, глядя будто завороженный, как раскаленные куски железа превращаются в разные полезные вещи.

Но не все были довольны правлением Кудым-Оша. Старая Чикыш затаила на него обиду за то, что не послушался ее Кудым-Ош, стала обдумывать месть. Удобный случай представился, когда Кудым-Ош захотел жениться.

– Далеко на севере, в земле вогулов, – вкрадчивым голосом начала Чикыш, – живет могущественный князь, добрый человек и заботливый отец. У него есть дочь, прекрасная, как золотой цветок. Если она станет женой Кудым-Оша, у них родится такой богатырь, который станет надежной защитой всему народу.

Не заподозрив подвоха в словах знахарки, Кудым-Ош согласился посвататься к красивой дочери вогульского князя. Между тем его братья, Купра и Май, советовали ему выбрать невесту среди соплеменниц.

– Раз я сам князь, – возразил им Кудым-Ош, – то и жену мне пристало взять только из княжеского рода.

Поплыл Кудым-Ош с товарищами вниз по реке Иньве и, миновав земли своего знакомого князя Анюша, оказался на Каме; в одном дневном переходе от этого места жила чудская княгиня, знавшая отца Оша. Княгиня уже знала о приезде Кудым-Оша: Чикыш предупредила ее, что послала молодого пама на смерть. Пожалела княгиня юношу, посоветовала ему возвратиться, но не таков был нрав Кудым-Оша, чтобы вернуться с полпути.

– Если сосватаешь девушку, тут же женись, – предупредила княгиня Оша, – а то у вогулов такой обычай: если кто чужой увидит девушку и не женится на ней, ему отрубают голову и сажают ее на кол.

Поблагодарил Кудым-Ош княгиню за добрый совет; прощаясь, она дала ему переводчиком своего человека Ваяси. Плывя по Каме против течения, прибыли они в вогульский город.

Узнав о прибытии гостей из земли далекой чуди, вогульский князь не сделал никаких распоряжений, и ночь Кудым-Ош со спутниками провели на улице, как бесприютные псы. На следующий день история повторилась. Лишь н а третий день, поняв, что настырные чужеземцы настроены серьезно, князь позвал их к себе.

– А ты знаешь, сколько молодцов уже сватались к моей Косто? – спросил Оша вогульский князь, узнав о его намерениях. – Коли нет, сосчитай черепа на кольях моей ограды.

– За голову бояться – счастья не видать, – бесстрашно отвечал Кудым-Ош. – Вместе со своей головой я увезу домой и твою дочь.

Велел тогда князь проводить Кудым-Оша и Ваяси к его дочери. В отличие от чумов простых вогулов, которые были сделаны из бересты, чум прекрасной Косто был из оленьих шкур; он был поставлен поверх другого чума, поменьше, так что в жилище было тепло и уютно. Войдя внутрь, Кудым-Ош и Ваяси застыли как пораженные громом: на шкурах лежало странное существо, телом человек, а лицо заросло густой шерстью. Несмотря на сильный испуг, Кудым-Ош заметил красивые женские глаза, грустно взглянувшие на него сквозь нависавшие клоки шерсти. Девушка что-то сказала; Ваяси перевел:

– То, что кажется, не всегда истина, Кудым-Ош. Если ты возьмешь меня в жены, я принесу тебе и твоему народу великое благо.

С этими словами Косто приподняла мех, и Кудым-Ош увидел прекрасное девичье лицо. Он сразу успокоился, все его сомнения рассеялись.

– Да ты-то сама согласна? – спросил он лишь для того, чтобы соблюсти ритуал сватовства: слова девушки не оставляли сомнений в ее ответе.

– Я пойду за тобой, как верная собака, как нарты за упряжкой оленей, мой любимый Кудым-Ош, – радостно ответила девушка.

Сияя от счастья, Кудым-Ош поспешил к князю и передал ему согласие девушки. Был устроен богатый пир. Мать Косто сняла мех с лица дочери, обработав его особым снадобьем: ведь это она и приклеила ее, чтобы уберечь дочь от насильственного замужества. Вволю попировав, молодых с богатыми подарками проводили домой в Кудымкар.

Еще был в пути Кудым-Ош с молодой женой, а дома уже готовились встречать дорогих гостей. Поставили на лугу столы, покрытые белыми узорчатыми скатертями, заполнили их самыми вкусными яствами, которыми только богата чудская земля.

Едва закончился свадебный пир, из восточных земель приплыли на лодках, полных всякого добра, люди великого хана предлагать Кудым-Ошу торговлю. Сразу сжалось у Повсин от дурного предчувствия сердце. Но Кудым-Ош лишь отмахнулся от женских страхов. Тогда Повсин спрятала Косто от посторонних глаз.

Войдя в город, пришельцы вместо товаров достали луки и стрелы, прямо в сердце Кудым-Ошу направили их острия. Упал пам на землю, пронзенный множеством стрел, но дала ему силу земля, и поднялся во весь рост Кудым-Ош. Озирается по сторонам, ища свой меч, и, не найдя, хватает оглоблю и обрушивает ее на врагов. И опять стрела пронзает ему сердце, и опять мать-земля исцеляет Кудым-Оша. Но на третий раз не смог Кудым-Ош подняться и защитить народ, который враги уже притиснули к ограде и требовали мехов и золота.

Велела Повсин дать им требуемое, чтобы спасти людей, а когда довольные захватчики, плывя восвояси, заглянули в мешки с добром, то увидели там только траву. Разъярился хан и велел стереть город чуди с лица земли.

Между тем Повсин, Чикыш и другие ведуньи с помощью духа леса вернули Кудым-Оша к жизни. При приближении вражеских лодок схватил Кудым-Ош камень в двадцать пудов и перегородил им реку Куву. Вышли татары на берег, но от удара камня о землю упали на них деревья и многих из них раздавили. Три дня стояли враги под городом, обдумывая, как им его взять; на четвертый окончательно набрался сил воскрешенный Кудым-Ош и во главе чудского войска разбил уцелевших захватчиков. Хана же Кудым-Ош отпустил восвояси, чтобы тот рассказал всем в своей земле: торговцы с хорошим товаром в Кудымкаре всегда желанные гости, а тот, кто придет со злом, навечно останется в чудской земле.

Еще много доброго сделал Кудым-Ош своему народу. Увидев в чужих краях хлеб, он привез зерно в Кудымкар, и стала чудь сеять пшеницу, рожь и ячмень. А когда соседний князь Юкся захотел отнять хлеб у чуди, пришлось Кудым-Ошу опять взяться за меч. Три дня и три ночи бились богатыри на вершине высокой горы; ни один из них не взял верх, и разошлись они миром. По доброй воле Кудым-Ош поделился хлебом и с Юксей и с другими окрестными племенами. Умирая, он обещал, что однажды еще проснется и даст своему народу счастливую жизнь. Веками жила у чуди вера в пробуждение Кудым-Оша.