Текст книги "Любовь по-немецки"

30. Последний секс

В середине апреля Карстен, наконец, появился у нас. И между нами был секс. Именно секс, а не любовь. Я не почувствовала с его стороны ни страсти, ни нежности, которые мне были так необходимы. Он просто удовлетворял меня, словно выполняя долг. После этой близости у меня остался неприятный осадок. Весь вечер до этого я делала ему массаж, такой, как никогда прежде. С любовью я обрабатывала каждую часть его тела, в этот раз даже ступни и пальцы на ногах, и я даже целовала их. Он балдел от удовольствия, а когда я добралась до его пениса, он перевернул меня на спину и вошёл в меня. Но его глаза были бесстрастны. Врываясь в меня, он смотрел, улыбаясь, за моей реакцией, словно он не любил меня, а проводил сеанс необходимых процедур. И уходя, он не сказал «ишь либе дишь». Первый раз. Не сказал. Я вернулась на балкон, опустошенная. Долгожданная встреча не принесла ничего, кроме разочарования и новых тревог.

Затем последовали три или четыре неудавшиеся попытки встретиться. Он обещал прийти, но потом встреча отменялась под каким-то предлогом. И хотя его мать уже уехала, он так и не спешил наведаться к нам. Сложно описать, сколько надежд, ожиданий и потом разочарований за столь короткий срок обрушилось на меня. Я металась между верой и отчаянием, все больше понимая, что я теряю его. При этом мой муж поддерживал во мне напрасную надежду, убеждая меня в том, что Карстен любит меня.

В одну из пятниц Йенс пришёл в спальню и сообщил, что на тренировке в пожарке Карстен прыгал с вышки и получил травму ноги. Я истерически рассмеялась. Это было просто невероятно! Я едва дождалась, пока он вылечит больную спину, и вот он снова повредил себя!

Несмотря на это, он обещал прийти. Сначала в семь. Потом в восемь. Потом он предложил нам с Йенсом самим прийти к нему, так как из-за травмы ему сложно передвигаться. Мы уже приготовили велосипеды и только ждали его сигнала. Внезапно он написал, что нам лучше встретиться вне дома.

– Что за ерунда, – вскипел Йенс. – Почему вне дома?

Я, уже все понимая, чувствовала, как боль и страх охватывают меня.

– Я съезжу на заправку за сигаретами для вас, – сказал Йенс. Магазины уже были закрыты, а моя пачка закончилась. В этот час сигареты можно было купить лишь на заправке, и Йенс, видя моё состояние, понимал, что оставить меня сейчас без запаса на ночь нельзя.

Пока он отсутствовал, я написала Карстену в телеграм в отчаянии:

– Что случилось? Почему ты избегаешь встречи со мной?

Не понимая в первый миг, что произошло, я смотрела на поблекший экран. Потом до меня «дошло». Я была заблокирована. Тут же, моментально. Все поплыло передо мной. Наш телеграм, наше тайное место, свидетельство нашей любви – я заблокирована в нём. Это все! Это конец! Но почему, почему и за что? Меня трясло. Когда Йенс вернулся, я потребовала от него:

– Мы едем к Карстену! Немедленно. Я хочу видеть его глаза.

– Но что произошло?

– Почему он снова отменил встречу? Я хочу услышать от него лично, что происходит! – Я уже почти кричала, едва сдерживая себя.

Я не могла сказать мужу про телеграм, я все ещё хотела сохранить нашу с Карстеном тайну.

Мы домчались на велосипедах до его дома за пять минут. В мансарде горел свет. Я стояла на деревянной платформе снаружи. Йенс вошёл в темную прихожую и постучал. Никто не ответил. Тогда муж толкнул дверь в студию. Она оказалась незаперта. Не знаю, что там происходило внутри, но Карстен вскоре вышел в коридор. Йенс с упреком указал ему на мою плачущую фигуру, а потом внезапно без предупреждения дважды с силой ударил его по лицу. Карстен даже не защищался. Я закричала. Происходило что-то страшное, невероятное. Йенс сбежал вниз по лестнице, что-то выкрикивая на немецком вперемежку с ругательствами. Я оцепенела от ужаса. Сейчас Карстен развернется и уйдёт в дом, и я даже не смогу его ни о чем спросить. Но Карстен молча стоял на месте, лишь слегка покачиваясь, опираясь на свой костыль. Я вытащила из сумки телефон и начала лихорадочно включать переводчик, мне надо было успеть задать ему столько вопросов, пока он не ушел! Мои руки предательски тряслись, и я никак не могла попасть в нужную кнопку. А когда мне это все-таки удалось, оказалось, что проклятый транслейтер почему-то не реагирует на голос. Я едва не плакала от досады.

– Вас ист лос? Вас ист лос?! (Что происходит?) – кричала я. Это все, что я могла спросить на немецком самостоятельно.

Йенс вернулся назад, и мужчины, как ни странно, примирительно обнялись. Мой муж просил извинения и пускал слезу, а Карстен похлопывал его по плечу:

– Аллес гут, аллес гут… (Все хорошо…)

Я вопрошала:

– Ты больше не любишь меня? Почему ты заблокировал меня? Почему ты не хочешь приходить ко мне?

Карстен начал мне отвечать, но я тщетно пыталась понять без переводчика его речь. Мне было важно каждое его слово, но я не понимала, что он говорит, и я была в отчаянии. Все, что я смогла уловить, – это то, что его любовь стала меньше или, что ещё хуже, что её осталось совсем немного, и что причиной этому являются мои постоянные попытки улететь в Россию и моя переписка с Женей.

– Но я не пишу ему! – в отчаянии кричала я. – С чего ты это взял?

– Но Йенс сказал… – нерешительно кивнул в сторону моего мужа Карстен. Опять этот Йенс со своими непрошеными письмами, в которых он сообщает Карстену информацию, вовсе не предназначенную для него. Да, я действительно продолжала переписку с Женей, но это вовсе не имело того значения, которое мог придавать этому Карстен, поэтому ему не стоило об этом знать. Моё сердце принадлежало только Карстену, и это было самое главное. И я действительно была верна ему все это время!

– Но как любовь может исчезнуть так быстро? – плакала я.

Карстен обхватил меня руками, пытаясь усмирить, потому что на мой крик в окно стали высовываться любопытные соседи.

– Поцелуй меня, поцелуй меня последний раз, – умоляла я. Он неохотно выполнил мою просьбу, и эта «неохотность» ещё более уничтожила меня.

Я отстранилась.

– Хорошо, я все поняла, я все поняла.

– Ты не поняла, – сказал он.

– Вы ничего не поняли, – вторил ему Йенс.

– Нет, я все поняла! – закричала я и бросилась к велосипеду. Йенс бежал за мной следом. Я мчалась домой, не разбирая дороги. На подъезде к дому я слезла с велосипеда и упала на колени прямо на асфальт, воя в голос. Германия, наверное, никогда не видела такой сцены. Мне было так больно, что я хотела умереть на месте. Пережить еще одну травму отвержения после недавних событий с Женей и его любовницей было выше моих сил. Йенс пытался подхватить меня и поднять с земли, но я была безутешна. Кое-как ему удалось затащить меня в квартиру, где я выпила махом полбутылки водки и отключилась.

Утром в пять утра, внезапно проснувшись от разрывающей моё сердце боли, я купила билет на самолёт на ближайший день и сообщила об этом мужу.

– Да, это трагедия, драма, – констатировал угрюмо Удо, который пришёл к нам по просьбе Йенса в качестве группы поддержки, чтобы убедить меня остаться. Я сидела в кресле, закутавшись в плед, с зарёванными глазами, бледная, безо всякого макияжа. Так начинались дни моего персонального ада в Бад Бодентайхе.

– Карстен – идиот, – говорил мой муж, пытаясь успокоить меня. – У него никогда не будет такой красивой и умной женщины, как вы.

Это совершенно не утешало меня. Будь он тысячу раз идиотом, я любила его, и только он сейчас мог меня спасти от боли, разрывающей моё сердце.

– Он всё же любит вас, – увещевал меня Йенс. – Но вы сами все испортили своими угрозами уехать, поэтому он заблокировал свою любовь. А теперь вы совершаете новую ошибку, опять собираясь уехать.

– Что за бред, как можно заблокировать любовь? – плакала я. – Да, я хотела уехать, но он просил меня остаться, и я осталась. Я сделала так, как он хотел! Я доказала ему мою любовь тем, что осталась, а в ответ он не приходит ко мне и говорит, что больше не любит. Теперь мне действительно нет резона оставаться здесь.

– Он не сказал, что не любит, – возразил муж. – Он всего лишь сказал, что его любовь стала меньше.

Разговоры из пустого в порожнее, споры о понятиях, осложненные трудностями перевода. Любовь ушла или уменьшилась, или заблокирована, – какая, по большому счету, разница? Нашей прежней любви больше нет, и я не могу написать Карстену ни строчки. Я исключена из списка его контактов – это ли не свидетельство того, что я больше ничего не значу для него? Он, который отвечал на каждое моё письмо моментально, теперь не боится оскорбить меня тем, что полностью игнорирует меня, я – аутсайдер, нежелательный абонент. Я – его чёрный список.

Муж сохранял позитивный настрой и спокойствие, но я, отчетливо осознавая, что все летит к чертям, не только не разделяла его оптимизма, но была в ярости от того, что он не понимает и не видит очевидного.

Внезапно пришло сообщение от Карстена: «Я на процедурах в Бад Бевензене, но я обязательно приду к вам обоим завтра вечером. Йенс, пожалуйста, пусть она дождется меня, не дайте ей уехать!»

– Что я говорил, – воскликнул муж. – Он любит вас, и он придёт к нам завтра и все объяснит, а вы собрались улетать!

Стоит ли говорить, что уговоры Йенса и Удо были больше не нужны. Конечно, я снова осталась. Я сдала билет, обменяв его на июль, когда мне нужно было планово ехать в Москву, чтобы помочь моему сыну подать документы в университет. Я потеряла на обмене 11 тысяч рублей. И я снова ждала Карстена. Но на следующий день он не пришёл. Как и в последующие дни тоже.

Вся наша прежняя жизнь – не только моя, но и Йенса – была подчинена нашим с Карстеном свиданиям или подготовке к ним. Теперь образовалась мучительная пустота.

31. Мой персональный ад

Я училась жить в новой действительности. Без Карстена, в полной изоляции от него, не имея возможности написать ему и без надежды получить весточку от него. Теперь вся скупая информация шла только через Йенса, который передавал мне короткие известия о том, что Карстен написал ему. Йенс пересылал мне эти письма, и я жадно вчитывалась в строки, ища в них что-то обнадеживающее для меня. Я не знаю, все ли письма пересылал мне мой муж, я не могла это проверить. Иногда в этих сообщениях Карстен давал обещание прийти, и я снова воспаряла на крыльях надежды, но он ни разу не исполнил своего обещания.

Ужаснее всего было то, что все случилось слишком неожиданно. Когда отношения портятся постепенно, можно как-то предвидеть наступающий конец и хоть немного подготовиться к нему. Или хотя бы накопить обиды по отношению к человеку, с которым расстаешься. Мне нечего было предъявить Карстену. Его отношение ко мне всегда было полным нежности, я буквально «купалась» в его любви. Все обрушилось без предупреждения, внезапно, и мой мозг и мое сердце никак не могли примириться с тем, что делает Карстен. Я не могла найти никаких логических или даже нелогических объяснений его поведению. Доводы, что я хотела уехать в Россию и в этом причина его охлаждения, казались мне притянутыми за уши, ведь я осталась, я доказала мою любовь. Да и по-хорошему, разве это может быть причиной отчуждения? Обычно страх потерять возлюбленную только усиливает чувства мужчины. Я блуждала в лабиринте домыслов, но все время заходила в тупик. Я ненавидела мужа, так как начала подозревать, что он сообщил Карстену какую-то ложную информацию обо мне, которая подорвала его доверие. От переживаний я поблекла и подурнела. Женщина прекрасна тогда, когда она любима или живет в гармонии с собой. У меня не было ни того, ни другого. Кроме того, я перешла на совершенно нездоровый образ жизни. Первые дни я пила. Водку, пиво. Количество сигарет незаметно дошло до двух пачек в день, а немецкие упаковки это совсем не то, что в России. Здесь по 26 и более штук в одной пачке. Учитывая, что я недавно перенесла непонятный бронхит, который душил меня две недели, это было просто самоубийство. «Заботливый» муж постоянно пополнял запасы для меня, лишь изредка сокрушаясь о том, что я слишком много пью и «раухе филе зо филе» (курю много, очень много). Надо думать, ведь пачка сигарет в Германии стоит не менее 7 евро. Тем не менее на кухне всегда находились новая бутылка и новая пачка, поэтому весь день я или просто лежала в отключке, или беспрестанно курила и плакала, и тогда мне снова предлагалось выпить. Не знаю, чего хотел мой муж: то ли действительно помочь, то ли полагал, что так я рано или поздно забуду Карстена. А может быть, надеялся, что у меня снова развяжется язык. Однажды, в порыве пьяного откровения, рыдая, я поведала мужу о том, что Карстен называл меня «моя жена», «кролик» и хотел от меня ребенка. Мне нужно было кому-то выговориться, и я совсем забыла, что передо мной не сочувствующий друг, а Йенс Хаас, манипулятор и шантажист, который любую полученную информацию будет использовать против меня. К счастью, мне хватило ума не рассказать ему о нашей с Карстеном тайной переписке в течение всей зимы.

Иногда, к сожалению, душевная боль бывает столь сильна, что её не унять, не губя себя. Наверное, через пару месяцев такой жизни я превратилась бы в алкоголичку либо просто умерла. Я медленно, но верно уничтожала себя. Я понимала это, но не могла помочь себе иначе. Когда-то я бежала из России от раненого сердца, но здесь, в Германии, его просто разбили на осколки те, кто обещал, что больше ни слезинки не прольется из моих глаз. «Тебя много обижали, – писал мне Карстен когда-то. – Но теперь все будет иначе». Как он может так поступать теперь со мной, мой самый добрый и самый нежный мужчина? Я больше не видела для себя выхода ни в России, ни здесь. Женя продолжал писать мне ласковые письма. Было время, когда я мечтала об этом, но он никогда не писал ни строчки и никогда не называл меня «Маришка». Теперь этого было вдоволь, но, вот ирония судьбы, теперь мне это было и не нужно. Я бы отдала все его письма за одну единственную строчку от Карстена. К тому же, я больше не верила ему. Изучив так много литературы о перверзных нарциссах, я понимала, что это лишь притворство, направленное на то, чтобы вернуть меня. Хищник спрятал зубы и прикинулся овечкой до поры до времени. Но стоит мне вернуться, и он возьмёт реванш с лихвой.

Через несколько дней такой жизни я начала понимать, что я просто сойду с ума. Мой мозг невольно начинал искать пути моего спасения. Этим выходом было решение отправиться в путешествие в какой-то город Германии. Скажу честно, что меня прельщала идея не столько путешествия (хотя вырваться из четырёх стен сейчас было чрезвычайно важно для моего душевного здоровья), сколько перспектива снова потеряться на несколько часов и заставить волноваться Карстена. И может быть, он снова бросится на мои поиски, как несколько недель назад, когда я восемь часов пряталась в Люнебурге. Я открыла сайт лучших мест Германии и поочередно забивала их названия в расписание поездов, чтобы увидеть маршрут, время поездки и, конечно, цену. Как оказалось, моих небольших сбережений не хватало ни на одно из заинтересовавших меня мест. Конечно, пятьдесят из ста евро, подаренных Рональдом, я вообще не брала в расчёт, так как эти деньги были необходимы мне в случае бегства в Россию. А судя по моему состоянию, это решение снова было не за горами.

Я удрученно рисовала в голове две колонки между ожидаемым и действительными, между обещаниями двух мужчин и тем, что я в реальности получила в Германии.

Мне обещали, что я буду самой счастливой женщиной на свете, и вот я плачу каждый день – и отнюдь не от счастья.

Мне обещали, что моя семья больше никогда не будет нуждаться в деньгах, но на сегодняшний день я до сих пор не получила денег за апрель, а бесконечные покупки авиабилетов в Россию заставили меня залезть в кредит, и мой счёт на карточке ушёл в минус на тридцать тысяч.

Мне обещали, что я буду посещать языковые курсы, но теперь это в слишком далёкой перспективе.

Мне обещали, что Карстен всегда будет рядом, что у меня будет столько секса с ним, сколько я пожелаю. Но он покинул меня, а что такое секс с ним, я уже давно забыла.

Мне обещали, что Карстен будет жить с нами вместе, но потом оказалось, что это тоже невозможно.

Мне обещали ночи с ним наедине, но теперь даже обычная встреча с ним казалась мне недостижимой мечтой.

И, наконец, мне обещали, что я стану его женой через два года. Ну, этот пункт можно было теперь и вовсе не комментировать.

«Что я делаю здесь?» – спрашивала я себя. Мне, всегда такой деятельной, приходилось довольствоваться заточением в стенах нашей квартиры, терзаемой мучительной болью по Карстену и бесконечными мыслями о нем.

Каждый день я колебалась между желанием немедленно уехать, к чему меня подгоняла моя душевная боль, и надеждой, что Карстен придёт, и всё ещё может измениться, которая ещё теплилась в моём сердце. Я знала, что я склонна к быстрым и порой необдуманным решениям, и всячески сдерживала себя. Я боялась совершить роковую ошибку, ведь, может быть, Карстен действительно любит меня и ему просто мешают обстоятельства, а я элементарно не умею ждать. Я открывала сайт авиакомпаний и просматривала цены на ближайшие рейсы. В последний момент, уже готовая нажать кнопку заказа, я откладывала телефон в сторону. Я продолжала ждать.

Я горько шутила, что, наверное, мне придётся устроить пожар, чтобы Карстен наконец появился у нас на пороге хотя бы по долгу службы. Смешно, но вскоре случилось происшествие, которое очень напугало моего мужа и даже заставило его усомниться в моей психической нормальности. Я жарила куриные бедра на кухне и включила слишком большой огонь. Увидев, что блюдо подгорает, я плеснула из чайника воды в сковороду. Повалил удушающий дым, который заполнил всю кухню, и включилась пожарная сигнализация. Пока мой муж в панике пытался отключить датчик, на меня накатил истерический смех. Я вопрошала, давясь от смеха: «Ну теперь-то Карстен придет? Почему он не спешит мне на помощь? Где же Карстен с его пожарной службой?» Кажется, мой муж, памятуя мои слова, решил, что я устроила этот инцидент специально. Бедняга хватался за сердце и только повторял по-английски «Марина ист крейзи» («Марина сумасшедшая»).

Я действительно была сумасшедшая от моей любви. Она пожирала меня сильнее всех пожаров на свете, но Карстен не спешил спасать меня.

32. Рене

Через несколько недель отсутствия Карстена я сдалась. Мой муж давно убеждал меня завести нового любовника параллельно Карстену. Он считал, что это будет полезно для моего душевного и физического здоровья и к тому же освободит меня от болезненной зависимости от моего возлюбленного. Раньше подобные предложения возмущали меня, и я категорически отвечала, что мне не нужен другой мужчина, кроме Карстена. Однако предательство Карстена и его равнодушие к моему состоянию пробили брешь в моей обороне. Я невольно начала подумывать о том, что, возможно, новый мужчина поможет мне не только отвлечься и заглушить мою тоску по Карстену, но и сделает меня сексуально независимой от него. К тому же, по словам моего мужа, это было абсолютно безопасно, а выбор мужчин был настолько велик, что казалось, что я без труда найду замену моему ненадежному партнеру. Когда я сказала «да», Йенс с воодушевлением взялся за дело. Конечно, он беспокоился не столько о моём здоровье, сколько преследовал свои собственные цели, потакая своему извращенному желанию видеть меня совокупляющейся с другими самцами. Я уже знала, что он и Леа постоянно практиковали подобные встречи, и его бывшая подруга меняла до трёх или более любовников в неделю. Впрочем, я не могла проверить его слова, потому что Йенс по-прежнему держал втайне от меня номер телефона своей бывшей, а когда она приводила детей, мы никогда не оставались наедине. К тому же подобные вопросы не задают с кондачка. А времени пообщаться с ней у меня не было: Леа заходила в квартиру минут на пять, раскладывала вещи детей и прощалась. В социальной сети мне не удалось её найти по причине того, что она была зарегистрирована под вымышленным именем, как я узнала от нее самой позднее. Адрес электронной почты, с которой она якобы писала мне письма в Россию, оказался таким же фальшивым, как и многочисленные адреса Карстена и Удо. Все они были созданы моим мужем, который рассылал мне послания от их лица. Когда я сказала ему, что мне давно известно, кто пишет мне на самом деле, он с наигранным возмущением попытался отпереться, однако поток фальшивых писем тут же прекратился.

Желающих иметь секс без обязательств с привлекательной русской женщиной было хоть отбавляй. Йенс отнесся к этому, как к серьёзной работе. Сидя за компьютером целыми днями, он вел переписку с кандидатами от моего лица, отбирая наиболее подходящих. Я вообще не участвовала в процессе, предоставив моему мужу самому заниматься вопросом поиска любовника для меня. Единственное, что потребовалось от меня, это записать реплику на немецком: «Я, Марина из России, и я ищу себе любовника», о чем я потом не раз пожалела. Эти слова звучали глупо и отвратительно, и дали Йенсу впоследствии возможность шантажировать меня, но муж смог настоять на том, чтобы я произнесла их. Он мотивировал тем, что без этого мой аккаунт на сайте знакомств не может быть активирован, так как участники должны подтвердить свою подлинность. В тот момент на меня навалилось какое-то безразличие и апатия, и я послушно выполнила то, что от меня требовалось, только бы поскорее ко мне пришёл кто-то и спас меня от моей любви к Карстену. Мне действительно казалось тогда, что это поможет мне, в таком отчаянии я находилась.

Его звали Рене, и ему было всего 30 лет. Муж с воодушевлением рассказывал мне, что у Рене есть два автомобиля, мотоцикл и даже яхта и что он очень заинтересован во мне. Йенс переслал мне фотографии. Это был очень симпатичный парень с темными волосами и широкой доброй улыбкой. И я согласилась. Рене знал, что ему предстоит встреча с семейной парой, он был возбуждён и взволнован и писал, что для него это первый опыт встреч такого плана. Накануне его визита Йенс созвонился с ним по телефону, и они проболтали около двух с половиной часов! Меня всегда поражала способность моего мужа так быстро сходиться с людьми и располагать их к себе. Будучи по натуре интровертом, я удивленно смотрела, как Йенс, где бы мы ни находились, заговаривает с любым незнакомым человеком, находящемся поблизости. О чем он мог так долго говорить с Рене, я даже не представляла. По всей видимости, он рассказал ему историю всей нашей жизни. И даже попросил этого совершенно незнакомого парня, которого он даже ещё ни разу не видел, взять на себя ответственность за мою судьбу в случае его, Йенса, внезапной кончины. Он даже не замедлил написать об этом моей маме и Рональду. Вот уж воистину сумасшедший! Моя мама, удивленная, переслала мне его письмо и спросила, кто такой Рене. О Боже, кто такой Рене? Я даже не знала, что ей сказать. «Просто знакомый моего мужа». «Тогда почему он поручает ему твою судьбу? – не могла взять в толк мама. – Он что, адвокат?» «Нет, он всего лишь инженер», – отвечала я.

Йенс был чрезвычайно возбуждён и вдохновлен знакомством с Рене и его предстоящим визитом. Он заговорщически подмигивал мне и шептал, что это будет наша тайна, о которой Карстен ничего не узнает. Зато за время отсутствия моего злополучного возлюбленного я найду себе утешение и хорошо скоротаю время. Йенс неустанно повторял: «Это очень хороший молодой человек, такой умный, интеллигентный, не чета Карстену. И он готов не просто приехать к нам, а провести с вами свой ближайший отпуск через две недели. Рене имеет финансовые возможности путешествовать и хочет, чтобы вы составили ему компанию. Вы чудесно проведете время и развеетесь».

Перспектива путешествий по Германии, конечно, очень прельщала меня. Но я не понимала Рене: как можно строить такие планы с женщиной, ещё ни разу не встретившись с ней. В конце концов, я могла ему просто не понравиться. Фото, которые выставлял Йенс на сайте, были сделаны уже около девяти лет назад. И хотя я все ещё была привлекательна, мой нынешний образ тем не менее уже отличался от того, что Рене увидел на снимках.

Первая встреча с Рене должна была состояться в четверг поздно вечером около 23 часов. Он жил в Ганновере, в часе езды на автомобиле от нас, и собирался приехать сразу после работы. На следующий день у него был выходной, и Йенс радостно сообщил, что молодой человек может остаться у нас до вечера пятницы, пока не придут дети.

Я все ещё колебалась, но Йенс и Рене уже обо всем договорились, и отступать было поздно.

В тот вечер я выпила немного пива перед свиданием, чтобы чувствовать себя более раскованно и не думать о том, что я, возможно, совершаю ошибку. Мне предстояло изменить Карстену. Я ни разу не делала этого с момента нашей первой встречи, даже когда Женя однажды попытался склонить меня к этому. Сама мысль о том, что меня коснется другой мужчина, пусть даже мой бывший партнёр, была неприемлема для меня. Но теперь была иная ситуация. Равнодушие Карстена и нарушение им клятв, которые он мне давал, развязывали мне руки. Отчасти это была месть, но главным образом я все же пыталась новой встречей поднять свою рухнувшую самооценку и освободить себя от любовной зависимости, в которую я снова угодила.

Рене гнал свой автомобиль, нарушая все правила. Ему не терпелось встретиться со мной. Учитывая, что речь идёт о законопослушных немцах, это был фактически подвиг с его стороны.

Я решила встретить Рене в прихожей так, как я встречала Карстена. Я намеренно хотела повторить тот же сценарий, чтобы узнать, что я испытаю. Я надеялась, что, возможно, мои эмоции и ощущения от объятия и поцелуя нового любовника будут такими же, как от объятий и поцелуев Карстена, и все, что формирует мою зависимость от него, – это всего лишь плод моего воображения. Муж встречал молодого человека на улице, помогая ему найти место для парковки. Когда в прихожей я припала губами к губам Рене и тот заключил меня в объятия, Йенс тактично удалился вглубь комнаты, оставив нас наедине. Поцелуй был глубоким и нежным, но я не почувствовала ничего! Отстранившись от Рене, я позволила ему пройти в гостиную и села рядом с ним на софу, исподволь наблюдая за ним. Это был действительно очень приятный молодой человек среднего роста, чуть выше меня, но очень худенький с узкими плечами. Он был одет в байкерскую куртку и рваные джинсы, которые свободно висели на его тонких ногах. Он казался совсем ребёнком и выглядел даже моложе своих тридцати лет, и это оказалось слишком неприятным открытием для меня. Наша разница в возрасте и так составляла 17 лет, а теперь я и вовсе почувствовала себя старой матроной по сравнению с этим юношей. В нем не было и доли той мужественности и силы, которые так волновали меня в Карстене. Рене скромно сидел на софе, разговаривая с Йенсом, который казался чрезвычайно довольным своим выбором. Застенчивость Рене и его скромность, конечно, делали ему честь, но для меня это было очередным неприятным сюрпризом. Я не из тех женщин, которые любят брать инициативу в свои руки. Мне нужен был мужчина-завоеватель. А передо мной сидел застенчивый ребёнок, и я должна была играть несвойственную мне роль доминанта, что ещё больше напоминало мне о моём возрасте. Вместо женщины-ребёнка, каковой я была в отношениях со всеми моими мужчинами, я превращалась в женщину-мамочку, которая должна взять своего партнёра за руку и вести его в спальню. Именно это мне и пришлось сделать в конце концов, потому что, несмотря на то, что я прижалась к нему, Рене ответил мне всего лишь робким поцелуем и нерешительными объятиями. При этом его руки дрожали. Я не утонула на его груди, как я утопала в объятиях Карстена. Его грудная клетка была слишком хрупкой, и это были объятия цыпленка, а не тигра. Я уже поняла, что мои надежды, которые я связывала с новым любовником, обречены на провал. Однако оставалось ещё самое главное – собственно секс. Со слов Йенса, который, конечно, обсуждал этот важный вопрос с Рене заблаговременно, молодой человек был полон сексуальной энергии и мог заниматься сексом всю ночь напролет.

После нескольких перекуров и бутылок пива, которые были выпиты обеими сторонами, чтобы снять взаимную неловкость, мы с Рене отправились в спальню. Йенс остался в зале, приготовившись слушать мои страстные стоны. Не знаю, планировал ли он присоединиться к нам позднее, чтобы наблюдать процесс. Но пока ему хватило ума и такта оставить нас одних.

Эрегированный пенис Рене, чуть больше средних размеров, выглядел очень даже неплохо, если бы не одно «но». Я невольно сравнивала его с гигантским агрегатом Карстена. В темноте спальни молодой человек несколько раскрепостился. Он начал покрывать меня нежными и страстными поцелуями и, наконец, приступил к делу. Он старательно и неутомимо двигался внутри меня, но я не испытывала ни возбуждения, ни желания, хотя подыгрывала ему. Я моментально протрезвела и сохраняла холодный рассудок, который блокировал мои сексуальные ощущения. Единственной виной Рене было то, что он не Карстен. Окажись мы с ним в другой ситуации и при других обстоятельствах, может быть, все сложилось бы иначе. Но не теперь, когда мои тело и разум все ещё хранили память о Карстене. В конце концов, в отсутствие либидо моя смазка иссякла, и движения Рене начали причинять мне боль. Но он и не думал останавливаться или кончать, полагая, что длительный половой акт, – это именно то, что мне нужно. Я в отчаянии думала, как мне скорее прекратить эту пытку. А мысль о том, что мне придётся терпеть присутствие Рене ещё всю ночь и почти весь следующий день, приводила меня в ужас, не говоря о том, что я совсем не представляла, как я смогу спать в одной постели с совершенно чужим мне мужчиной. Наконец, я не выдержала и остановила Рене под предлогом перекура. Пока он одевался, я направилась к Йенсу. Раз уж он заварил эту кашу, пусть он её и расхлебывает.

– Я ничего не чувствую, – сообщила я мужу. – И я хочу спать.

Йенс растерялся. Он ожидал совсем другого.

– Как, вообще ничего? У него маленький пенис или он недостаточно искусен в постели?

– Нет, с ним все в порядке. Проблема во мне, – сказала я. -И я хочу, чтобы он лег отдельно.

Йенс был удивлён, впервые из моих уст прозвучала подобная просьба. В случае с Карстеном я была бы счастлива от возможности провести с моим любовником целую ночь наедине, а здесь я не только не хотела этого, но и вызвала к помощи моего мужа.

– Да, – озадаченно сказал он. – Я не слышал в этот раз ваших криков. С Карстеном вы будили всю округу, и, стоя на балконе, я мог сосчитать, сколько оргазмов вы испытали за вечер.