Текст книги "Любовь по-немецки"

Когда сняты маски

1. Россия

И вот я снова в аэропорту Минеральные Воды. Здравствуй, Родина. Теперь уже я вернулась насовсем. С пустыми руками, с рюкзаком, в котором только документы и крошки от съеденной на вокзале булочки, и с разбитым сердцем. Однако боль по Карстену начала отпускать уже в Москве.

Я вышла на площадь перед зданием вокзала и огляделась в поисках Жени. Три часа ночи. Назойливые таксисты обступили меня со всех сторон, предлагая свои услуги. А вот и Женя – поставил машину вдалеке за шлагбаумом, чтобы не оплачивать стоянку. Он приобнял меня, но, как в старые недобрые времена, уклонился от моего поцелуя в губы. Я не стала заострять на этом внимание, не начинать же со ссоры нашу встречу. В конце концов, он тоже помогал мне выбраться из западни и даже дал мне денег на билет, только бы я снова вернулась к нему. По дороге из аэропорта я принялась возбужденно рассказывать подробности моего побега. Женя внимательно слушал и вдруг, как бы невзначай, спросил, перебивая мой монолог:

– Родители знают, что ты вернулась?

– Нет, – отмахнулась я. – Потом скажу.

Я хотела было дальше продолжить мой рассказ, но внезапная догадка осенила меня. Мы подъехали к перекрестку, где заканчивались Минеральные Воды, но вместо того, чтобы включить поворотник к нашему с ним дому, Женя перестроился в центральный ряд, намереваясь ехать по прямой в сторону Пятигорска.

– Куда мы едем? – спросила я, начиная закипать.

– К тебе домой, – с невинным видом ответил Женя.

– Что значит «ко мне домой»? Мы же договорились, что я возвращаюсь к тебе. Какого черта ты везешь меня к родителям?

Мои нервы и так были расшатаны во время моего пребывания в Германии, позади было напряжение побега и долгий перелет, мои боль и слёзы по утраченной любви, и тут новый удар там, где я меньше всего ожидала. Вместо ночи в объятиях Жени, где я хотела забыться и снова прочувствовать себя любимой и желанной, мне предстояло предстать перед моими родителями и объясняться с ними, при этом не в силах ничего объяснить. Не могла же я рассказать им о Карстене.

– Но мы же только вчера обсуждали с тобой этот вопрос, и ты сказал, что мы едем к тебе и снова будем жить вместе, – кричала я, даже не пытаясь себя сдерживать. – Не могу поверить, что ты снова предал меня!

– Ну что тут такого, – примирительно бубнил Женя. – Поедешь домой отдохнешь, с сыном пообщаешься.

– Не хочу я сейчас ни с кем общаться! Меня там никто не ждёт, – не унималась я. – Я собиралась сообщить им дня через два, когда приду в себя, да и у нас с тобой все будет решено. А теперь что я скажу дома, зачем я вернулась? Что опять за х…я происходит!

Я уже не стеснялась выплеснуть наружу мои эмоции и сказать все, что я думаю о нем и об этой ситуации, даже используя нецензурные слова. Я так долго не говорила по-русски, и теперь мне требовалось выговориться от души.

– Немедленно вези меня назад в аэропорт, мне нечего делать в Пятигорске. Какая я дура, что снова поверила тебе!

Женя свернул вправо, остановив машину под окнами придорожной гостиницы.

– Надеюсь, ты не собираешься снять для нас номер? – язвительно спросила я, показывая на здание.

– Нет, я просто хочу поговорить, только успокойся.

– Хорошо, я слушаю тебя. – Я сделала вид, что я успокоилась и готова к его дурацким объяснениям, хотя внутри меня все клокотало от ярости. – Итак, почему мы не едем к тебе?

– Мама не дала мне ключи, – нехотя признался он.

Мама! Одно упоминание об Ираиде Михайловне и о том, что она по-прежнему решает, с кем жить её сыну, сорвало все шлюзы внутри меня.

– Так ты так и не удосужился поговорить с ней до сих пор? Какой неожиданный сюрприз! Она даже не знала, что я возвращаюсь! Женя, какое же ты брехло!

Всю нашу переписку с ним во время моего пребывания в Германии он заверял меня в своей нерушимой любви, желании снова связать свою жизнь со мной и хотел, чтобы я поскорее вернулась к нему. Но мое возвращение явно застало его врасплох. На самом деле все это были пустые слова, и он был по-прежнему не готов начинать все сначала.

Я выскочила из машины, порываясь уйти. Куда, не знаю, но я просто физически не могла больше выносить его присутствия, Меня всю колотило. От прежней усталости и желания спать не осталось ничего. Я уехала от одного предательства, чтобы тут же столкнуться с другим.

Йенс, Карстен, Женя! Ну почему вокруг меня одни уроды! Трое мужчин, а я одна, никто не обнимает меня по ночам в постели, никто по-настоящему не любит меня. Одни слова, много слов и обещания, которые никогда не бывают исполнены! Я растерялась, вернее, потерялась. Я вообще не понимала, что мне делать теперь.

Женя догнал меня и схватил в охапку, волоча к машине. Интересное зрелище для проезжающих мимо.

Мы выясняли с ним отношения, пока не занялся рассвет. Я кричала до хрипоты, пытаясь выплеснуть наружу всю боль, накопившуюся во мне. В один момент он даже ударил меня по лицу. О, вот оно! Началось! Хищник снова показал свои зубы, как только понял, что мне некуда деваться: Германия потеряна для меня, и у него больше нет соперников. Теперь снова можно не церемониться.

– Ты не сняла кольцо! – орал Женя. – Ты знала, что я буду тебя встречать, и не удосужилась снять это чёртово кольцо!

– А почему я должна его снимать, если я по-прежнему замужем? – кричала я в ответ. – Этот мужчина, по крайней мере, женился на мне, чего ты не сделал за все восемь лет наших отношений! Я вышла замуж потому, что ты предал и бросил меня, а теперь ты ещё смеешь предъявлять мне претензии? И кстати, как у тебя дела с твоей Людмилой? Ты же с ней до сих пор, не так ли? Говори правду!

– Да, – признался Женя – Но в отличие от тебя, она не возражает против моих отношений с тобой. Она знает о нашей переписке и все понимает.

– Посмотрите-ка, какая понятливая! – взорвалась я. – Может быть, ты и мне предложишь смириться с её существованием, и мы весело и дружно заживем втроём? А что, опыт у меня уже имеется! Ну ты и говнюк! Ведь ты ещё зимой поклялся мне, что расстался с ней. И все это время ты писал мне, как ты любишь меня и ждешь, а сам продолжал с ней отношения. Вези меня к родителям.

– Дай мне четыре дня, – попросил Женя.

– У тебя было целых полгода, – отрезала я. Мне было противно дальше продолжать этот разговор. Мне был противен он весь, его облик, его вечные объяснения и бесконечные «уважительные» причины. Я внезапно обессилела, и хотела только одного: добраться до дома и больше не видеть его физиономию никогда. С меня довольно. Сколько раз можно верить, прощать. Я ненавидела в этот момент всех мужиков на свете. Может, права была моя подруга по работе Катя, которая говорила, что нужно жить только для себя и вполне можно обойтись без этих двуногих тварей в штанах.

Дома открыла мама. Судя по выражению её лица, она уже была в курсе того, что я вернулась. Йенс, конечно, проинформировал ее об этом ещё до того, как мой самолёт приземлился.

– Ну ты даёшь, – произнесла она свою коронную фразу. – Что случилось? Ты насовсем?

– Я не хочу сейчас разговаривать об этом, – сказала я и молча прошла в мою комнату.

У меня не было сил и желания что-то объяснять, и, самое главное, я не знала, что мне сказать.

К счастью, родители через пару часов уходили на работу, а Ваня – в школу, и у меня была возможность целый день побыть одной и собраться с мыслями. Телефон Жени я тут же отправила в «чёрный список». С меня было довольно его лжи и его «камбэков». Сообщения от Йенса я даже не стала открывать, не желая ввязываться в новую словесную перепалку.

2. Переговоры

Конечно, серьёзного разговора с родителями было не избежать. Мой отец, как всегда, предпочитал не вмешиваться и всю информацию получал от мамы. С мамой мне было проще разговаривать. Не упоминая о Карстене, я рассказала ей лишь о манипуляциях Йенса, его слежке, его обмане с деньгами и даже о том, что он зарегистрировал меня на сайте легких знакомств, предлагая другим мужчинам. Этой информации для моей мамы было вполне достаточно, чтобы она поняла, почему я решила уехать. Узнав, что мой счёт на кредитной карте ушёл в минус на тридцать тысяч, она пришла в ужас.

– Что же теперь делать? У тебя даже нет работы.

– Это ещё не все, – пришлось признаться мне. – Женя требует назад деньги, которые он дал на билет.

Я рассказала маме, что произошло по пути из аэропорта.

– Я думала, что мы снова будем жить вместе, как он обещал. И он говорил, что оплатит билет, если я возвращусь к нему. А теперь перевернул все с ног на голову.

– Ну ты же знала, что он из себя представляет, – сказала мама. – С какой стати ты снова поверила ему? И что теперь?

– Хороший вопрос.

Честно говоря, я совершенно не представляла, что мне делать теперь с моей личной жизнью и с моими финансами.

Йенс предпринимал отчаянные попытки вернуть меня. На меня обрушился шквал его писем о том, что все меня любят и ждут обратно, что я все не так поняла и, самое главное, что Карстен в шоке от того, что я сделала и безутешен. Йенс написал мне, что, узнав о моём бегстве, Карстен снова плакал на балконе в его объятиях и умолял сделать все возможное, чтобы я вернулась. В доказательство Йенс переслал мне голосовое сообщение от него, где Карстен говорил, что все ещё любит меня. Но мои номера в вотсапе и телеграме так и оставались заблокированы. И все же моё сердце дрогнуло. Мне так хотелось верить в то, что это правда. Здесь, в России, я оказалась перед фактом: меня никто не ждет. Надежды, которые я возлагала на Женю, обернулись новым обманом с его стороны. Денег не было даже на элементарное, одни долги. Я написала девчонкам на прежнюю работу, но моё место, конечно, было занято, а новых вакансий в ближайшее время не предвиделось. Мысль снова вернуться в Германию начала казаться единственным решением, в том числе и в финансовом плане. Я была уверена, что, потеряв меня один раз, Карстен не позволит этой ситуации повториться и мне больше не придётся пережить апрельский кошмар бесконечных ожиданий. Будь он рядом, я могла бы смириться с чем угодно, в том числе и с выходками моего мужа.

Я начала склоняться к тому, чтобы принять предложение Йенса: он был готов купить мне билет обратно уже на следующий день после моего приезда в Россию.

Вечером этого же дня безуспешно бомбивший меня с чужих телефонов Женя появился у меня под дверью. Когда раздался звонок домофона, я даже не сомневалась, что это он, так как это было вполне в его духе: он не мог выдержать того, что его отвергают, и должен был добиться обратного любой ценой. Если бы я не вышла к нему, он залез бы в окно или трезвонил в дверь до тех пор, пока ему не откроют. Я не хотела вмешивать в это моих родителей. Во-первых, с них уже было довольно волнений, а во-вторых, я испытывала стыд и за себя, и за его действия.

Выходя к нему, я была в ярости, что после всего сказанного он ещё смеет появляться мне на глаза и снова играть с моим сердцем.

– Зачем ты пришёл, – сказала я. – Уходи, я не хочу тебя видеть. Ни сегодня, ни завтра, никогда.

– Давай поговорим.

– Нам не о чем больше разговаривать. Я устала от этих бесконечных разговоров. Мы разговариваем с Нового года. И ничего не изменилось. Я вернулась к тебе, а в итоге оказалась дома у моих родителей.

Чтобы нас не услышали за дверью, я поднялась выше на один пролет по лестнице.

Женя поднялся вслед за мной и прижал меня к стене, опираясь на неё обеими руками и не давая мне возможности пошевелиться. Его лицо близко наклонилось ко мне.

– Убери руки, – холодно сказала я, пытаясь отвернуться.

Но ему была непереносима сама мысль, что я отвергаю его. В этот момент он люто ненавидел меня, я видела это отчётливо в его налившихся злобой глазах. Но его губы произнесли:

– Я люблю тебя, дура, понимаешь, ты у меня вот здесь в сердце. Я думаю о тебе день и ночь, и не могу выкинуть тебя отсюда. – Он с силой ударил себя по груди.

– Оставь меня в покое, я уже боюсь тебя, – сказала я, пытаясь его оттолкнуть, но его хватка стала ещё крепче.

Я не притворялась, он действительно был противен мне сейчас, и я боялась, что он что-то сделает со мной. Он подхватил меня на руки и в какой-то момент я подумала с ужасом, что сейчас он сбросит меня с лестничной клетки. Дверь подъезда, на счастье, распахнулась, и вошла соседка. Поднимаясь, она подозрительно покосилась на нас. Женя отошёл на несколько шагов, и мы в молчании пропустили женщину наверх. Я, конечно, могла попросить о помощи, но мне было неловко. Воспользовавшись моментом, я снова попыталась проскользнуть вниз к входной двери, но он проворно преградил мне путь.

– Выпусти меня, я хочу на улицу.

– Зачем тебе туда?

– Я хочу курить.

– Потерпишь.

– Я сказала, выпусти меня! Какого черта ты решаешь, что мне делать и когда!

– Потому, что я люблю тебя, и ты любишь меня, – сказал он уверенно.

– Ты сумасшедший.

– Может быть, – усмехнулся он и попытался меня поцеловать.

В какой-то миг я притворилась, что поддаюсь, а затем, воспользовавшись тем, что он поверил и ослабил хватку, вырвалась и выбежала наружу. Я шла быстрым шагом до соседнего двора. Оглянувшись, я увидела, что он не следует за мной. Задыхаясь от волнения, я присела на лавочку и закурила сигарету. Руки тряслись. Пять минут, и сигарета истлела, так быстро я делала затяжки. Надеюсь, он ушёл, хотя я понимала, что не навсегда. Ему во что бы то ни стало надо было добиться своего, иначе чёрная пустота внутри сожрет его. Ему необходимо подтверждение, что он всегда имеет надо мной власть и, что бы он ни делал, я всегда вернусь к нему, как только он этого захочет. Такова натура перверзных нарциссов.

Но нет, он и не думал уходить. Как только я поднялась с места, я увидела его за кустами, терпеливо поджидающего, когда я закончу перекур. С ухмылкой, означавшей «никуда ты не денешься от меня», Женя подошёл ко мне. В этот момент мне показалось, что он сумасшедший. Его психопатический облик, который он тщательно прятал под маской нормального человека, явственно проступил наружу.

– Да ты просто маньяк, – сказала я, и меня разобрал истерический смех.

Однако Женя принял мой смех за добрый знак. Внезапно его тактика переменилась.

– Как у тебя дела с Германией?

– Чудесно, – ответила я. – Меня ждут обратно, и в понедельник я улетаю.

– Что, уже есть билет? – растерялся Женя от неожиданности.

– Да, есть.

И я с готовностью продемонстрировала ему в мобильнике электронный билет, отправленный мне моим мужем.

– Я же просил у тебя всего четыре дня.

– У тебя больше нет этих дней. Через день я улетаю.

– Он выплатил тебе деньги?

Поскольку разговор переходил в безопасную плоскость, и я смирилась с тем, что мне не удастся так просто отделаться от него, я ответила ему.

– Нет, но он обещал мне выплатить их, как только я вернусь.

И тут Женя сел на своего любимого конька. Теперь он вовлек меня в игру «хороший Женя – плохой Йенс». Его доводы о том, что мой муж снова пытается меня обмануть, ложились на благоприятную почву, ведь в глубине души я и сама понимала это.

– Ты будешь дура, если не воспользуешься сложившейся ситуацией, – убеждал меня Женя. – Пока ты здесь, у тебя в руках все козыри. Ты должна поставить условие: сначала он перечисляет тебе деньги, и только потом ты возвращаешься.

В его словах была истина, хотя он и действовал сейчас в своих собственных интересах.

Вернувшись домой, я сообщила Йенсу, что ему придётся сдать билет на понедельник, так как я имею непогашенный кредит, и меня просто не выпустят из страны. К моему счастью, порывшись в интернете, мой муж нашёл подтверждение моим словам: статью о том, как много русских выезжают за границу с открытым кредитом, и о том, что правительство ужесточило в связи с этим меры на пограничном контроле. Самое главное, что сумма кредита, при которой возникали проблемы на контроле, в данной статье не уточнялась. На самом деле, мои тридцать тысяч долга не помешали бы мне покинуть Россию, но об этом Йенсу было знать не обязательно. Он сдал билет, и последующие дни прошли в перепалке по поводу денег. Я хотела не только закрыть дыру в моих финансах, но и получить обещанные деньги за апрель для моей семьи, выплату которых он и так уже сильно задержал. Йенс сопротивлялся: он опасался, что, если он отправит мне все деньги, то я просто не вернусь. О моей порядочности он, видимо, судил по себе и поэтому хотел иметь гарантии моего возвращения, оставив выплату «семейных» денег на потом. Параллельно он писал в вотсап моей маме, убеждая её оказать влияние на меня. Однако я не позволила ей вовлечься в эту дискуссию. От её имени и с её, конечно, согласия я написала Йенсу письмо о том, что она не хочет моего возвращения в Германию, так как обещанные деньги постоянно задерживаются и не выплачиваются в полном объёме, а предпочла бы, чтобы я осталась в России и снова вышла на работу, чтобы кормить своих детей. После этого я заблокировала номер Йенса в телефоне мамы.

Йенс был в бешенстве – все шло не так, как он запланировал. С одной стороны, останься я в России, он терял регулярные выплаты на меня, которые предоставляло мне немецкое государство, поэтому он во что бы то ни стало хотел заполучить меня обратно. С другой стороны, он опасался остаться в дураках, если он вышлет мне деньги, а я его обману и не вернусь. Его письма о том, как Карстен расстроен тем, что я постоянно откладываю возвращение, не возымели на меня действия. Это были лишь слова моего мужа, ничем не подкреплённые. Сам Карстен по-прежнему ничего напрямую мне не писал. Наконец, мой муж решил прибегнуть к последнему способу воздействия: он сообщил мне, что все эти волнения привели его на больничную койку с высоким давлением. «Я нахожусь в больнице в Ильцене, – написал он. – И Карстен навещает меня и приносит мне свежее бельё». В его болезнь я не поверила ни на минуту. Однажды он уже пытался проделать такой фокус со мной, и его ложь вылезла наружу. «Пусть вышлет тебе своё фото из больницы», – посоветовал мне Женя, с которым я снова поддерживала контакт после того, как на днях он приходил к нам домой и имел разговор с моей мамой, в котором он убеждал её, что он любит меня и просил, так сказать, родительского благословения на нашу совместную жизнь. Как и следовало ожидать, никакого фото из больницы я не получила, а Йенс после моей просьбы чудесным образом исцелился, и в тот же вечер был выписан домой.

В торгах и перепалках по поводу денег прошло еще несколько дней, и, наконец, была определена окончательная дата моего возвращения. Муж нашёл относительно дешёвый билет турецких авиалиний. При этом я могла оставаться дома ещё целых пять дней, потому что на предыдущие числа цена была выше, а Йенс, несмотря на желание меня вернуть, хотел также максимально сэкономить. Мы пришли к компромиссному решению: кредит был погашен, и мне была частично отправлена сумма денег за апрель. Однако остальные деньги я получала только после возвращения в Бад Бодентайх.

Женя костерил меня на чем свет стоит, упрекая в том, что я не дожала моего мужа до конца. Создавалось такое впечатление, что он заинтересован в моих деньгах больше, чем я сама. Но когда, уступив его доводам, я категорически заявила мужу, что я не вернусь безо всей суммы, и пригрозила, что на следующий день отправлю уведомление во все немецкие инстанции о том, что я покинула Германию, тот ответил мне с издевкой: «Не забудьте также сообщить властям о вашем любовнике Карстене и об истинной причине вашего отъезда». Я поняла, что уже перегибаю палку и отступила. К тому же, мне и самой уже не терпелось скорее вернуться. Я соскучилась. Не по Йенсу, конечно.

3. Знакомство с Людой

За три дня до моего отъезда Женя написал, что собирается сделать вылазку за грибами.

– Ты не хочешь взять меня с собой? – удивилась я.

– Но я встану очень рано, часов в шесть. Потом ещё ехать за тобой в Пятигорск, лучше я привезу тебе уже готовую корзину.

– А зачем ехать в Пятигорск? – сказала я. – Твои четыре дня на раздумье давно истекли. Приезжай и забери меня к себе сегодня, а завтра с утра вместе отправимся по грибы.

На том конце очевидное замешательство. Он был не готов, что я предложу это, ведь после инцидента в аэропорту я упрямо отказывалась ехать к нему.

– Ну хорошо, подожди, мне надо поговорить с мамой, – сказал он наконец и положил трубку.

Почему я приняла такое решение? Я хотела узнать, что я испытаю, когда снова лягу с ним в постель. Смогу ли я снова почувствовать те же любовь и нежность, которые испытывала к нему раньше, и насколько эти чувства будут сильнее или наоборот слабее того, что я испытывала с Карстеном? Мне надо было разобраться в самой себе. Я не исключала возможность, что после нескольких ночей с Женей мне вовсе не захочется и не понадобится возвращаться в Германию, я все еще была связана с ним, несмотря ни на что, и нуждалась в нем, даже отказываясь отдавать себе в этом отчет. Вдали от Карстена моя боль слегка отпустила меня. И хотя я скучала по нему, я больше не доверяла ему, как раньше.

К моему удивлению, переговоры с мамой прошли успешно. Уж не знаю, какие Женя нашёл для неё слова, но он приехал за мной уже с ключами от нашей, вернее, её квартиры.

– Сегодня я ночую у Жени, – сказала я моей маме перед уходом.

Она пожала плечами

– Странные у вас отношения. А как он относится к твоему отъезду? Вы же решили жить вместе.

– Он понимает, что я еду только затем, чтобы получить причитающиеся мне деньги. До июля. Здесь я все равно не найду работу, пока не съезжу с Ваней в Москву.

Я немного лукавила даже перед собой. Я действительно ехала в Германию, чтобы получить мои деньги, и такова была моя официальная версия для всех, в том числе и для Жени. Но в глубине души я не отказывалась от планов остаться там навсегда, если мои отношения с Карстеном наладятся. Я не испытывала чувства вины перед Женей. Он сам вынуждал меня держать его всего лишь в запасных. Как я могла положиться на человека, который столько раз меня предавал и даже сейчас не мог ни на что решиться? Мне трудно было представить любящего мужчину, который отпускает свою женщину к другому только для того, чтобы она заработала деньги. А ведь так оно и было на самом деле, если говорить начистоту, какими бы благородными мотивами он не прикрывался.

Я села в машину, но Женя почему-то не спешил трогаться.

– Ты помнишь мои три условия?

Ах, да, как я могла забыть. Накануне он выдвинул мне условия, необходимые, как он считал, для нашей будущей совместной жизни. Классика жанра. Только нарцисс может так вывернуть ситуацию, что, хотя именно он заинтересован в возвращении, условия ставятся перед партнёром. Именно я должна была меняться. А он оставлял за собой право вести себя по-старому. Я должна была отныне никогда не закатывать ему истерик, которые он сам провоцировал своим равнодушием и издевками, вернуть ему деньги, потраченные на билет, и провериться на СПИД, так как он опасался, что Карстен может быть инфицирован.

О последнем условии он как раз решил мне напомнить сейчас.

– Мы едем ко мне, но, как ты сама понимаешь, у нас не может быть секса, пока ты не проверишься, – на полном серьезе заявил он.

Вот так сюрприз. Я чуть не рассмеялась. Над собой, конечно. Мало того, что у меня не было никакого секса с Карстеном весь последний месяц, теперь ещё и Женя отказывал мне в этом.

– А презервативами, как ты знаешь, я не пользуюсь, – продолжал Женя, опередив мой вопрос.

Я еле удержалась, чтобы не выйти из машины. Казалось, что доводы Жени начсет безопасности секса справедливы, но мне почему-то стало так противно. У меня больше не было никакого желания ехать к нему. Не успела я переварить эту новость, как меня ждало другое потрясение. В тишине салона вдруг раздался настойчивый звонок. Женя нехотя пояснил:

– Это Люда. Извини, можно я выйду поговорю? Я недолго.

Он отошёл на безопасное расстояние, чтобы я не могла его слышать, но по выражению его лица и интонации я поняла, что он успокаивает её. Когда два дня назад он мне сказал, что у них состоялся прощальный разговор и с ней покончено, я не очень-то поверила в это, так как слышала это уже неоднократно. Теперь его ложь была очевидна, и меня охватило бешенство от того, что он снова выставил меня дурой. Я больше не собиралась с этим мириться. Когда он вернулся к машине, я поджидала его снаружи, сжимая в руках мой телефон. Он удивленно посмотрел на меня.

– А теперь уже мне надо сделать звонок, – сказала я. Я двинулась вниз по улице, на ходу набирая номер Люды. Я давно порывалась этот сделать, но моя интеллигентность удерживала меня от разборок с соперницей.

Она ответила сразу, мне даже не нужно было представляться.

– Ну и расскажи мне, какую «лапшу» он вешает на уши тебе, а какую мне? – спросила я.

– Да, наверное, одинаковую, – ответила она.

– И что он говорит?

– Что ему нужно время подумать, просит четыре дня.

Я расхохоталась. Вот так молодец, он играет с нами в одну игру и даже одинаковыми словами.

– Слушай, Люда, я тебе ещё в июле сказала, можешь забирать его себе и живите себе на здоровье долго и счастливо. Я вообще, как ты знаешь, вышла замуж и живу в Германии. Только ты уж придержи своего мужика, какого он бегает за мной и никак не оставит в покое?

– Но он сказал, что это ты за ним бегаешь и умоляешь вернуться, – удивилась Люда. – И специально приезжаешь из Германии к нему.

– Я??? – Тут меня разобрал поистине истерический смех. – Это я, оказывается, за ним бегаю?

Уже сделав круг, я опять приближалась к Жене, который так и остался стоять возле машины.

– А ну-ка, скажи мне теперь, кто за кем бегает? – спросила я, поднося трубку к его лицу.

Он растерянно молчал. Зная меня, он не ожидал, что я позвоню ей, и на него было жалко смотреть.

– Люда, ну я же говорил тебе, что я люблю её, – пробормотал он даже не в трубку, а где-то около неё.

Мы ехали в Минеральные Воды в полном молчании. Я не вернулась домой по одной-единственной причине: мне не хотелось объясняться с мамой после того, как я ей сказала, что еду к нему.

Женя заметно нервничал.

– Что, уже жалеешь, что выбрал меня, а не её? – съязвила я.

– Да нет, не жалею… Но она может напиться и сесть за руль… Уже так было однажды. Натворит глупостей…

– И что же делать? Может, поехать проведать её? – продолжала я в том же тоне. Желчь так и переполняла меня. – Когда ты расставался со мной, тебя почему-то не беспокоило, что со мной может случиться.

Он подавленно молчал. Мы заехали в супермаркет купить что-нибудь к ужину.

– Набери её, – сжалилась я. Я не испытывала к Людмиле никаких негативных чувств. В конце концов, она была не виновата, что влюбилась в такого мужчину, как Женя, впрочем, как и я. Мы обе были жертвами его обмана.

Он с готовностью принялся названивать ей, но она не отвечала. У меня с собой был второй телефон, номера которого Люда не знала. Я набрала и передала трубку ему.

Он начал говорить, но она, видимо, его перебила, и он несколько минут слушал молча.

– Так ты теперь мне угрожаешь? – спросил он. – Алло? Алло?..

На том конце нажали отбой.

– И чем она может угрожать тебе? – спросила я. – Что такого она знает о тебе?

Он уклонился от ответа. Дома оказалось, что мы забыли купить хлеб, и в квартире не было сахара.

– Я схожу к маме, возьму, – сказал Женя.

– Только сильно не задерживайся, – попросила я. Я уже немного успокоилась и принялась деловито расставлять посуду. Здесь все было по-старому привычно, только в квартире царил запах, характерный для помещений, в которых давно никто не живёт. Я включила телевизор для уюта, разобрала и застелила наш диван. Всё осталось на своих местах, и моя картина, вышитая бисером, которую я подарила ему на день рождения, по-прежнему стояла за стеклом в шкафу. Будто бы я ушла отсюда только вчера, а не полгода назад.

Женя вернулся, и я увидела, что что-то неуловимо изменилось в нем.

– Я выйду ненадолго, – сказал он. – А ты пока отдыхай, душ прими.

Я догадалась:

– Люда приехала?

– Да, но ты не волнуйся. Я ненадолго. Она хочет мне что-то сказать.

Я не выдержала в квартире и пяти минут. Какого черта? Если они расстались и он все решил для себя, пусть говорит при мне. Ему же теперь нечего скрывать?

Я быстро оделась, натянув джинсы прямо на голый зад, и выскочила на улицу. Уже было совсем темно, и я растерялась: как я найду их, если они разговаривают в машине. Но мне повезло. Завернув за угол дома, я увидела Женю. Он тоже увидел меня и спрятался в тени гаража, надеясь, что я его не замечу.

– Не прячься! – закричала я издалека. – Я вижу тебя.

Ему пришлось выйти из тени.

Люда ещё не приехала, и он поджидал её автомобиль около дороги.

– А ты опасная, – нехотя признал он.

– А что ты хотел, чтобы я позволила тебе дурачить меня и дальше? Ты как-то предлагал нам встречу втроём? Ну, вот и встретимся.

Не знаю, ожидала ли Люда увидеть меня, но она не подала виду, что удивлена, когда вышла из машины.

Мы стояли перед ним обе, призывая его к ответу. Жалкий и потерянный, он что-то пытался бормотать в своё оправдание. Куда делась его прежняя самоуверенность, его надменность, с которой он обращался со мной? И все же ему пришлось делать выбор.

Он подошёл ко мне и, обращаясь к Люде, сказал ту же фразу, что он говорил ей по телефону:

– Я люблю её, прости, я ничего не могу с собой поделать.

Наверное, она все же ждала другого.

– Так ты просто затыкался мной в её отсутствие! – завизжала Люда и кинулась на него, колотя по лицу. Телефон выпал из её рук, и мне пришлось подбирать его. Сцена для сериала, подумалось мне.

После этого всплеска мы стояли все трое, потрясенные и опустошенные. Хотя не скрою, что во мне поднималась волна торжества победы над соперницей. Пусть ненадолго, но я взяла реванш за мой июль.

– Я хочу забрать мои вещи, – сказала Люда.

Тут пришла очередь взъяриться мне:

– Так она жила у нас в квартире? – накинулась я на него. – Ты же говорил, что вы занимались сексом только в машине.

– Только в машине? Только в машине?! – Она снова ударила его по лицу.

Да, у нас обеих был законный повод расцарапать ему физиономию, но я предоставила это ей. Я предпочитала размазать его по стенке словами. Сейчас сила была на моей стороне, а девочка плакала от бессилия.

Все трое мы отправились в квартиру, которая была нашим с Женей семейным гнездышком когда-то, а теперь, как оказалось, служила ещё и местом тайных свиданий с соперницей. Женя бежал впереди всех, мы порознь поодаль. Ему пришлось дожидаться у подъезда, так как ключи были у меня. Увидев, что я открываю дверь ключами, Люда шепнула ему со злостью:

– За это ты тоже у меня получишь.

Видимо, ей он ключи не давал.

В квартире на правах хозяйки я предложила ей пройти и поужинать с нами, но Люда, конечно, отказалась. Увидев разобранную кровать, она нашла ещё в себе силы подколоть меня, сказав, что я взяла простынь, которую она недавно «запачкала». В ванной она не нашла своих вещей. Оказалось, что перед моим приездом Женя предусмотрительно спрятал их в коробочку из-под обуви в шкафу. Мы обе с презрительной усмешкой наблюдали за тем, как он извлекает их оттуда. Закончив с вещами, а их оказалось немного – всего лишь принадлежности для душа, и зубная щётка – Люда порывалась уйти, но он зачем-то начал удерживать её. Видимо, его чувства к ней были сильнее, чем просто увлечение, и он не хотел отпускать ее в таком состоянии. Со мной при расставании он даже не церемонился, с грустью подумала я. Он даже позволил нам пойти покурить на балконе (это в маминой-то квартире, которая на дух не выносила табачного дыма!), и принёс нам под ноги коврик, чтобы мы не простудились, чем дал нам очередной повод зло подтрунить над его внезапно проснувшейся заботой.