Текст книги "Политическая генетика. Интегральная индивидуальность как генотип"

3-я сигнальная система «базируется» на 1-й и 2-й, является их синтезом (интеграцией). Т. е. для нее, так или иначе, характерны все рефлексы данных систем. Можно сказать, что это высшая ступень интеллектуального развития, познания, интегрирующая и абстрактный и интуитивный интеллект, способность глубокого анализа явлений и, главное их системно-целостное, интегральное видение.

Со стороны мозга здесь нет доминирования, преобладания левого или правого полушарий. Здесь мы имеем не асимметрию, но их симметрию. Центры речи третьесигнального мозга расположены не в левом, а в правом полушарии, и наоборот, невербальное мышление, образные конструкции – в левом.

Соединение, казалось бы, несоединимого в познании (что есть мыслительный парадокс), своего рода революционное (гениальное) мышление характеризует 3-ю СС. По данным Н. Даниловой, лишь 5 % от общего числа людей косвенно могут быть, отнесены к описываемому конституциональному типу [14].

Глава 5
Человеческая конституциональная типология животных, популяционных групп и ее распределение во всеобщем видовом воспроизводстве

Имплицитно придя к выводу и утверждая, что человеческая индивидуальность суть генотип, человеческое животное, B.C. Мерлин, увы, не сделал фактически никакого эпохального научного открытия [28]. То, что люди мало чем отличаются от другого «скота» (животных), упоминается в Библии [18] и много ранее. И в дальнейшем, в философских системах и естественнонаучных трудах последующих поколений мыслителей идея о том, что в действительности представляет собой человек, – вопреки религиозно-мистическим, а также философским и научным доктринам, утверждающим некую «незоологическую» сущность его, – идея эта проходит красной нитью сквозь века социобиологической Истории (см. также труды Р. Декарта, Б. Спинозы, Ж. Ламетри, К. Линнея, Г. Менделя и др.).

Сравнительно недавние открытия Ч. Дарвина, появление генетики, работы Г.Спенсера, И. Сеченова, И. Павлова, Ч. Шеррингтона, У. Кеннона и др. явились новым шагом к подтверждению и уточнению давно известной истины. Между тем, философия марксизма, особенно трактовка его в советский период в России, была, в сущности, попыткой опровергнуть социобиогенетическую природу человека. Чудовищные заблуждения и невежество, огульное отрицание фактов и данных биологических наук (достаточно вспомнить расправу над генетикой) вылились, в конечном счете, в философский и политико-идеологический догматизм, сдерживающий развитие истинного Познания [13].

К чему привело идеологическое отрицание генетического фактора в развитии людей, – т. е., к экономическому, политическому и нравственному кризису в стране 80–90-х годов XX столетия, – всем прекрасно известно. Человеческое животное (генотип) объективно не способно, ввиду биологического эгоизма (!) наследственных различий в способностях и темпераментах, создать и закрепить такую организацию общества, в которой бы восторжествовали всеобщие равенство и справедливость, уничтожение жестокой эксплуатации труда и эксплуатации Природы.

Между тем ныне генетика человека у нас и за рубежом, социобиология в США, антропология, физиология, этология и пр. биологические дисциплины достигли выдающихся успехов в понимании своего «особого» предмета. Можно также вспомнить и о борьбе двух враждующих лагерей 70–80-х годов советского периода, когда в широкой дискуссии о «соотношении социального и биологического» победа осталась, фактически, за оппозицией официальному «знанию» [13].

Хуже, правда, обстоят дела у современной психологии, до сих пор несущей груз «социальной детерминации» человеческих зоологических душ. Психогенетика, как особая отрасль ее, – весьма еще слаба и только набирает обороты [38]. Вообще же, область души всегда была слабым звеном и ареной жесткой идеологической борьбы в познании истины. Тем не менее не кто иной, как B.C. Мерлин и его школа, в изучении индивидуально-типологических психофизиологических различий людей разрешил с помощью интегрально-системного метода вековые проблемы человеческого познания, в т. ч., экспериментально доказав положение о наследственной природе всего психического, об интегральных конституциональных типах человеческих животных и их генетической изменчивости в функционировании и саморазвитии (саморазвертке) [28].

Учение об интегральной индивидуальности, разработанное B.C. Мерлиным, несмотря на то, что многие философские выводы из него известны прогрессивной науке уже давно, является все ж таки поистине пионерским. Доселе еще не было предпринято тотального разноуровневого (от соматических до психоисторических конкретных свойств) экспериментального исследования видотипичной индивидуальности и ее теоретической междисциплинарной интеграции, – то бишь, выявления конституциональных интегральных типов с присущими им, типологическими стилями первичного и вторичного порядков. Более того, учение об интегральной индивидуальности выводит естествознание и философию на новые рубежи понимания человеческого общества, различных его социальных групп, отношений людей в них и между ними, – а именно: на изучение «Социума» (его структуры, функционирования, развития и видоизменения) с позиций интегральной генетики. Попытки такого рода, насколько нам известно, еще не имели успеха, – во всяком случае, в России. Диалектический и исторический материализм К. Маркса и Ф. Энгельса, современные социология и социальная психология, популяционные генетика и антропология весьма далеки до истинного положения вещей. Ибо системно-интегральное исследование (метод), ведущее к интегральному монизму предмета изучения, практически не используется относительно отдельной человеческой особи, наследственных типов человеческих животных, генотипов малых и больших их социальных групп, а также, в целом, человеческого общества. По сути дела, это новая философская методология, касающаяся также и исследования самого Познания, включая, вкупе, генетических его носителей.

Как бы то ни было, на сегодня накоплено достаточно эмпирического и теоретического материала, который в общих чертах можно использовать для построения интегральной социобиогенетической концепции всеобщего видового воспроизводства (в т. ч., распределения и потребления), вообще структурной организации человеческого вида Homo sapiens. Само собой, ключом к пониманию этих феноменов должна послужить междисциплинарная интегральная теория человеческой индивидуальности, разработанная Вольфом Соломоновичем Мерлиным.

Любой социальный животный вид состоит из отдельно взятых особей, различных их конституционных типов и популяционных групп. Отдельная же особь сочетает в себе триединую наследственную характеристику видового, видотипичного и видотипично-уникального. Видовой фонд (генофонд) безусловных рефлексов (инстинктов, потребностей) и обобщенных рефлекторных свойств имеет, таким образом, видоспецифическую, типолого-видоспецифические и уникально-своеобразные видотипично-специфические характеристики у любых социальных животных, в т. ч., и человеческих.

Если исходить из того, что человеческий видовой генофонд, как и любой другой, так сказать, постнатально разворачивается в течение всего онтогенеза особи, это может означать лишь то, что безусловные рефлексы и свойства генотипа в течение периодов жизни животного, самоактуализируясь (в т. ч. под влиянием видоспецифической и физико-химической среды), соответственно, разворачиваются, а также саморазвиваются и при этом видоизменяются и перестраиваются (саморегулируются). Существуют рефлексы и свойства, сохраняющиеся на протяжении всего онтогенеза, но есть и такие, которые актуализируются в определенные жизненные периоды, под влиянием определенных внешних условий (включая воспитание и обучение). Более того, многие рефлексы и свойства генофонда могут, пробудившись, затухать, и навсегда, а многие и вообще не проявляться(!), ибо для этого не возникало соответствующих внешнесредовых условий и ситуаций. Между тем генеральная линия саморазвертки (развития) видо-типично-уникального в особи неизбежно «пробивает себе дорогу», выражаясь в конституциональном выборе жизненного кредо, несмотря на возможную стохастическую наследственную изменчивость рефлексов и свойств.

Морфопсихохимия генофонда (генотипа (фенотипа), – т. е. генетических рефлекторных образований (мотивационного поля), нужно отметить, не только «слито» саморегулируется в процессе наследственной изменчивости (перестроек), но и постоянно, объективно воспроизводит самое себя, а значит, и саморазвивается на протяжении всей жизни. Удовлетворяя посредством той или иной активности свои многочисленные потребности (рефлексы), реализуя рефлекторные свойства, посредством закономерно-стохастических (условных, мотивационных) связей с условиями (предметами) среды, – генотип устраняет нежелательные сдвиги психохимического гомеостаза и возвращается обратно к относительному равновесию, тем самым самосохраняя и самовоспроизводя себя.

Достижение цели (подкрепление), в «идеале», должно вести к гедоническому насыщению по максимуму и, наоборот, избеганию (минимизации) неприятных ощущений, эмоций и чувств [21; 43]. Иной вопрос, что генотипу это не всегда удается, ибо на пути удовлетворения потребностей встречается, как правило, масса препятствий, что и включает в действие механизм саморегуляции (изменчивости, перестроек), – т. е. саморегуляции, как жизненного механизма сохранения гомеостаза [14; 40].

Таким образом, система организма как бы замыкается сама на себе (биогенетический принцип эгоизма) [41], стремясь не просто к самосохранению, но, по возможности, к наилучшему существованию по принципу максимального гедонического насыщения. У человеческого животного, в отличие от других видов, этот принцип занимает доминирующее положение: человек активно добивается так называемого «счастья» и, даже, создает специальные внутренние и внешние (всегда внутренние) условия для достижения вожделенной цели[9]9
  Гедоническая направленность интересов человеческих животных особенно наглядно проявляется в таких видоспецифических феноменах, как алкоголизм, наркотизм, сексуальные пристрастия (включая, сексуальные извращения). Максимального гедонического насыщения, может достигнуть, в принципе, любая потребность, – например, пищевая, родительский инстинкт, рефлекс власти, славы, материального достатка (деньги, собственность), творческий инстинкт и др.


[Закрыть].

Соответственно системе наследственных инстинктов и свойств (генофонду), саморазвиваются те или иные ценности и антиценности (отношения «личности», установки), идеалы и антиидеалы генотипа, а также их иерархия и способы достижения (избегания) значимого, в зависимости от возраста, пола, профессии, общего и специально человеческого темперамента (в т. ч., соответствующих способностей), социального и личного статусов и т. д.

Так, безусловной видоспецифической ценностью (раздражителем) являются деньги, овладение которыми открывает возможность удовлетворения, реализации огромного множества рефлексов (мотивации). А если денег в достаточном количестве, – получения желанного гедонического насыщения по максимуму: удобное и комфортабельное жилье, хорошая и модная одежда, вкусное и разнообразное питание, машина, дача и т. п.; наконец, обладание движимой и недвижимой собственностью, типа «права» на добычу нефти или на пассажирские и грузовые перевозки самолетами, – а значит, и соответствующим положением в обществе, властью, славой и могуществом.

Или, наоборот, антиценностью могут выступать, например, непригодные для нормальной и комфортной жизни климатические условия (Крайний Север); либо деревянный дом с печным отоплением, в котором нет «элементарных» жизненных удобств; пьющий муж, беспризорные, голодные дети и т. д. и т. п..

Для творческих генотипов (как, впрочем, и других) безусловными ценностями, помимо прочего, могут являться карьерный рост, рост профессионального мастерства, создание талантливых произведений (самореализация и самоутверждение), признание, слава, уважение, любовь окружающих, сам по себе поиск Истины в Красоте и Красоты в Истине, наконец, сознание собственной значимости и превосходства над другими (личный и социальный статус).

Естественно, что достижение тех или иных «идеалов» (наилучшей реализации генофонда, воспроизводства генотипа в онтогенезе) требует определенных индивидуально-типологических качеств (способностей: физических, интеллектуальных, эмоционально-волевых, организационных), ибо достижение гедонического насыщения не дается даром, но требует значительного упорства в борьбе с внутренними и внешними препятствиями. Объективно в роли таких препятствий выступает, чаще всего, недостаточность способностей, денег, другие люди, малые и большие социальные группы (например, классы), которые также объективно включены в борьбу за наилучшее существование; нравственные и правовые нормы, отсутствие образования, возраст, пол и многое другое.

Мало того, взрослый генотип обременен семьей (женой, детьми, ближайшими родственниками), ибо ее члены, как генотипы, также нуждаются в «достойной жизни», – т. е. безбедном, комфортабельном самовоспроизводстве: питании, одежде, предметах быта, крове над головой, образовании, получении «выгодной» (денежной) профессии, семье («выгодной» партии), обрастании «выгодными» связями и т. п. Опять же для того, – чтобы сохранить и воспроизвести то же самое (желательно на новом гедоническом «уровне»), – а иначе, собственный генотип и его вещное и человеческое окружение, а также относительные власть и финансовый капитал.

Если же говорить о людях «духовного» склада, – здесь дело обстоит немного сложней. Помимо вышесказанного, «творческая личность» еще более обеспокоена своим «общественным положением», жаждет признания и славы, наконец, первенства и превосходства. Создавая в муках свои «шедевры», она утоляет информационный голод (познает), переплавляет впечатления и информацию, отливает их в новые и новые формы, – т. е. фактически «духовно» самовоспроизводит и саморазвивает себя, ибо без творчества существовать попросту не способна.

Особую группу конституциональных типов представляет собой так называемое руководство, начальство (а также бизнесмены) в самых различных областях общественного материального и духовного производства, добывающей промышленности, обслуживания, образования, здравоохранения, силовых структур, спорта и пр., причем – самых различных рангов: от «низшего» до «высшего» звена. В его задачи, входит организация труда (службы, творчества) подчиненных, контроль над исполнением заданий, корректировка действий «нижестоящих», поощрения и наказания, включая, соответственно, иные действия.

Помимо несения груза ответственности перед «вышестоящими», такие субъекты наделены властью, которую они когда-то достигли, а теперь вынуждены поддерживать и сохранять. В отличие от подчиненных, их заработная плата за известное манипулирование людьми, контроль над производством и службой, – неизмеримо выше (включая и возможные «левые» заработки), и, следовательно, «жизненный уровень» довольно резко отличается от «простого труженика». Именно поэтому, стремление к высокому социальному статусу (относительно высоким должностям, званиям), карьерные соображения, жажда славы и власти и, как следствие, материального благополучия[10]10
  Стремление к относительно высокому социальному статусу (власти) и, в дальнейшем, сохранение, поддержание (воспроизводство) его, являясь наследственным инстинктом человеческого вида, есть, по сути, движущая сила «общественного прогресса». Помимо официального социального, существует и личный статус, который может с ним совпадать или не совпадать. Ибо на реальном, либо вымышленном мнении генотипа о самом себе (обычно завышенном), фактически, и зиждутся его существование, самоуважение, смысл жизни.


[Закрыть], конституционально присущи подавляющему большинству генотипов, хотя в реальности данных преимуществ, в жесткой конкурентной борьбе, достигают далеко не многие. Для этого, очевидно, необходимы определенные наследственные качества (специфические способности), – особенности темперамента и интеллекта, чего у других, менее «успешных» генотипов, увы, объективно не обнаруживается.

Прежде чем перейти непосредственно к конституциональной типологии представителей вида Homo sapiens, а также типологии социальных групп, распределения данных классификаций во всеобщем видовом воспроизводстве и потреблении, необходимо разобраться в самом феномене видоспецифического человеческого производства (его назначении), которое, собственно, и «отделяет» так называемых людей от других высших животных видов.

К. Маркс в свое время дал довольно ясную его экономическую характеристику: структуру, функции, цель (получение и присвоение прибыли), типологию способов производства, производственных отношений (например, эксплуатация рабочих) и т. д. [26]. Тот же К. Маркс называл человека «непосредственным природным существом» и не скрывал того, что движут им самые разнообразные материальные и культурные потребности, а производство материальных (и духовных) благ служит удовлетворению потребностей.

Изготовление средств непосредственного потребления и средств производства (т. е. товаров), добыча природных ископаемых, даров моря, леса, сбор урожая, выращивание и забой скота, транспорт, торговля – предполагают использование специальных орудий различного масштаба (средств производства), что выгодно отличает человека от других животных, позволяет ему, посредством созидания материальной (и духовной) культуры, приблизиться к максимизированной реализации видоспецифических рефлексов по принципу гедонического насыщения.

Люди, активно преобразуя природные органические и неорганические вещество и энергию в видоспецифические продукты потребления, тем самым активно сохраняют и саморазвивают свое бытие, свой мир – иначе, воспроизводят в онтогенезе и историческом филогенезе самое себя и культуру, а также и поколения новых человеческих особей.

Таким образом, человеческое животное не только рефлекторно реагирует на природные предметы и явления, но целенаправленно преобразует их, сообразно видовому генофонду рефлексов и свойств; не столько приспосабливается к природно-социальным условиям, сколько адаптирует их, используя труд и средства производства к собственным все возрастающим потребностям (мотивации).

Для наглядности, сравним две схемы активной адаптации высших животных и человека:

Таблица 4

Как видим, обычные животные активно адаптируются к природной и социально-зоологической среде, путем поиска и овладения «предметами» удовлетворения потребностей непосредственно, но отнюдь не приспосабливают природу к собственным инстинктам (исключение: бобры, пчелы, муравьи и некоторые другие животные виды). Напротив, человеческие особи, действуя, как правило, в совместной (коллективной) деятельности и под руководством «вышестоящих» животных, активно воздействуют на среду, используют природные богатства в собственных целях (добывают сельскохозяйственное и промышленное сырье, перерабатывают его, наконец, изготавливают товар).

Однако принципиальной разницы между схемой 1 и 2 не существует. Если адаптация обычного животного направлена непосредственно на природные объекты потребления, удовлетворение актуальных потребностей, то у человеческого хищника, еще более активно «добывающего свой хлеб», она лишь опосредуется добычей, а также переработкой (производством) природных веществ и энергии, позже – потребляемых, так сказать, в «новом», преобразованном виде. Единичный человек вытачивает детали, разрабатывает чертежи авиационных двигателей, преподает в школе, исследует научную проблему, рисует картину, – и получает за это заработную плату (или гонорар). И лишь затем вырученные деньги «превращаются» (обмениваются) в предметы удовлетворения биогенетических инстинктов.

При этом суть потребления, его «психофизиологический» механизм остаются, в принципе, одними и теми же у всех высших зоологических видов. Более того, и процесс достижения целей (механизм удовлетворения, реализации потребностей) мало чем различается в так называемом «социуме» и в «дикой природе» (см. гл. 3). Между тем, у человеческих животных (как и у других зоологических видов), существует видовая специфика, как системы потребностей, так и способов их реализации и самого процесса потребления. Данное обстоятельство и создает иллюзию «кардинального» отличия человеческих голых обезьян от всего разнообразия живых существ, составляющих единую с человечеством Биосферу.

Видоспецифическое человеческое потребление опосредовано не только процессом производства (воспроизводства, – ибо вид производства перманентно воспроизводит себя и культуру), но плюс и видоспецифическим распределением, – зоологическим дележом и грабежом менее социобиологически приспособленных особей. Посему, повторяем, кардинальной разницы между активной адаптацией других животных и человеческой адаптацией, увы, не существует (имеет место, лишь ее видовая специфика). И в том, и в другом случаях отправной точкой активности являются потребности (мотивация), затем идет работа ради удовлетворения потребностей (добыча условно-безусловного раздражителя), затем осуществляется дележ и грабеж полученных «благ» и, наконец, ключевое действие: сам акт потребления (пусть у людей он происходит с «помощью вилки и ножа», с так называемой «любовью» к женщине (самке) или с чтением научной литературы, купленной на деньги, – в случае удовлетворения, скажем, познавательного инстинкта).

Наибольший интерес в плане прояснения социобиологической природы человека представляет собой общественное распределение материальных (духовных) благ (денег), как зоологического дележа и грабежа видоспецифической добычи. Человеческий зверь, обладающий собственностью на средства производства, не только чересчур активно эксплуатирует (проще – грабит и поганит) окружающую Природу, – но и использует (эксплуатирует, грабит), в своекорыстных целях, собственных, же собратьев по видоспецифическому «разуму». И дело здесь, конечно, не столько в характере тяжелого труда на производстве (пролетарии физического и умственного труда), – сколько в характере распределения добытой совместно прибыли (славы), львиная доля которой оседает в карманах капиталистов и высшего управления (в т. ч. разнообразных чиновников).

Без сомнения, паразитизм, как общевидовое биогенетическое явление, в равной мере, распространен и в человеческом обществе. Внушать животным «господам» тезис о социальной несправедливости и произволе во все времена было все равно что заставить крысу управлять космическим кораблем. В действительности же, эксплуатация класса рабов есть непреложный, объективный генетический закон, который никто не в силах, при всем желании, ни заменить, ни, тем более, отменить. Ибо сами угнетенные суть те же самые генотипы с теми же рефлексами генофонда вида, стремящиеся к максимальному гедоническому насыщению («Люди холопского звания – сущие псы иногда»; Н. Некрасов); те же самые генотипы – но без собственности на средства производства (или соц. положения) и без «соответствующих» наследственных способностей у подавляющего их большинства. Насильственная смена власти в результате социальных революций и установление «нового» порядка, строя, – всегда были, по сути, зоологическим грабежом и дележом уже награбленного ранее. На смену старым классам-паразитам, приходят новые паразиты из числа бывших, наиболее приспособленных рабов (или те же самые «господа» – например, после падения СССР). И точно так же, как и старые пройдохи, продолжают цивилизованно обманывать и грабить народ, – фактически таких же животных, с их неистребимыми алчностью и завистью к более «успешным» особям, которые объективно физически, психодинамически и интеллектуально (т. е. генетически) обошли «несчастных»[11]11
  Примерами откровенного зоологического грабежа и убийства, под эффектными лозунгами, могут быть, практически, все войны, как внутри отдельных государств (гражданские), так и между различными нациями (например, захватнические и отечественные). И в том, и в другом случае, происходит тот же зоологический дележ (или защита) власти и грабеж с дележом разнообразного «добра» (предметов удовлетворения потребностей): территорий, с/хозяйственных угодий, полезных ископаемых, предприятий, техники, культурных ценностей, жилых домов, ценных предметов быта, самок, детенышей, лучших умов и пр. Так, во 2-й мировой войне немцы не гнушались, пожалуй, ничем; но после освобождения от захватчиков, советская сторона грабила с не меньшим размахом (например, были так наз. трофейные команды) и оккупировала фактически половину Европы.


[Закрыть].

Таким образом, структура человеческого общества во все века фактически оставалась одной и той же, неизменной; менялись общественно-экономические формации и способы производства, но классы господ (в т. ч. и средний класс) и рабов неизменно оставались теми же взаимозависимыми социобиологическими группами. Неизменными остались и единые конституциональные человеческие отношения во всех социальных группах (малых и больших) и между ними: уже упомянутые власть и подчинение, борьба и соперничество, а также сотрудничество и взаимопомощь в совместной биогенетической борьбе за наилучшее существование, – сиречь, власть (или ее сохранение) и те материальные и моральные преимущества, которые она неизбежно дает.

Таким образом, следуя принципам интегрального системного подхода, мы вынуждены признать гомоморфность и монизм человеческого вида как системы, разделенной якобы, по мнению социологов, на иерархические уровни (классы, страты, народы и т. п.). Ибо любая человеческая особь суть генотип – самовоспроизводящийся видовой генофонд безусловных рефлексов и свойств, – и именно принадлежность каждого члена общества к этой видовой наследственной характеристике является интегральным выражением единства членов «Социума» (его одних и тех же равнозначных «уровней»), несмотря на разность, казалось бы, приспособительных возможностей его одних и тех же представителей.

«Зарабатывать на жизнь» можно не только в непосредственном материальном производстве. Сферы торговли и обслуживания (банковского, почтового, транспортного, социальной защиты и др.), здравоохранения, воспитания (в т. ч. нравственного) и обучения; средств массовой информации, работа политико-идеологических организаций, силовые и правоохранительные ведомства; религиозные концессии, искусство (включая эстраду) и наука; спорт, наконец, криминалитет – все это неотъемлемые, взаимосвязанные социобиологические области, зиждущиеся на рельсах материально-экономического базиса.

Мы не будем подробно раскрывать функции указанных социальных сфер, форм общественного сознания и государства. Укажем только, что и в этих сферах видопроизводства, как и в производстве материальных благ (товаров), трудятся и творят человеческие генотипы, у которых есть наследственные склонности и способности выполнять ту или иную деятельность, в том или ином качестве («низшее» – «среднее» – «высшее» звенья). Вместе с тем следует подчеркнуть, что наличие и функционирование вышеуказанных видоспецифических институтов, во все времена Истории, вызвано не по чьему-либо произволу, но объективными биогенетическими потребностями как всего общества и определенных его групп, так и отдельно взятых человеческих особей.

Иначе говоря, видовой генофонд Homo sapiens несет в себе все эти наследственные программы, которые призваны себя же и воспроизводить посредством удовлетворения соответствующих видоспецифических рефлексов (инстинктов), как в текущем функционировании вида, так и его саморазвитии, видоизменении[12]12
  Бросающаяся в глаза изменчивость общества (особенно, материальной и духовной культуры) – допустим, каким оно было в рабовладельческую эпоху и теперь, – лишь кажущаяся, ибо это видовая наследственная изменчивость, видоизменение стабильного видоспецифического генофонда. На деле же мир не меняется, но лишь видоизменяется, оставаясь одним и тем же миром.


[Закрыть].

А коли так, если мы исходим из биогенетики «Социума», – все перечисленные сферы его (в т. ч. исключительно, «духовные», включая и нравственные) должны выполнять активные приспособительные биологические функции, а именно – служить эгоистическому видовому самосохранению, функционированию и саморазвитию, – иначе – всеобщему видовому воспроизводству материального и духовного производства, самих генотипов, новых их поколений, материальной и духовной культуры.

Например, нравственные и правовые нормы регулируют не просто «отношения» между людьми, «отношения» к собственности и Природе. В сущности, они накладывают veto на определенные убеждения и поступки, которые обусловлены «запретной» мотивацией (потребностями) по отношению к окружающим генотипам, социальной группе (популяции), обществу в целом. И, наоборот, – поощряют полезные, с точки зрения социальных отношений и порядка (самосохранения, развития вида) нравственные и правовые ценности и идеалы, а иначе, – соответствующие мотивации (потребности). Так, «плохой» человек пьянствует, прелюбодействует, не воспитывает детей, не уважает родителей, обманывает, крадет, убивает. И наоборот, «хороший» член общества трудолюбив, бескорыстен и добр, законопослушен, честен и порядочен, – иными словами, от него наилучшая реализация рефлексов других организмов в стаде подобных не пострадает.

Любопытно, что совпадение интересов у людей принято называть, как правило, «добром», а несовпадение, – увы, «злом». Хотя возможно и взаимное безразличие не заинтересованных друг в друге генотипов…

Еще пример. Активно-приспособительная роль науки, религии и искусства. Здесь, казалось бы, нет места «ничему такому» биологическому. Отнюдь. Эти социобиологические институты возникли в историческом филогенезе не ради достижения абстрактных Истины, Добра и Красоты. Наука служит производству, здравоохранению, образованию и прочим социальным областям и развивает их, – т. е. служит людям, максимизированному удовлетворению их потребностей. Искусство, являясь самостоятельным творческим инстинктом, несущим, кроме прочего, эстетическое наслаждение, – отражает в чувственных образах жизнь Природы и генотипов, мол, по «законам Красоты» (в т. ч. непрестанную борьбу, погоню за наилучшим существованием (или осуждение ее), в формате «нас возвышающий обман»). Впрочем, не только. «Воспитательная» сила искусства приветствует «хорошие, высокие» потребности (рефлексы) и порицает «низменные, плохие, некрасивые». Но так или иначе искусство, как и мораль, право и наука, – служит видовому (по сути, агрессивному, эгоистическому) утверждению голой обезьяны на Земле и даже за ее пределами, в космическом пространстве.

Религия тщетно пытается обуздать «животное начало» в человеке и спасти его «бессмертную душу», очистить от «греха» (т. е. воспитать высоконравственную мотивацию и подавить «бесовскую»). Хотя не следует забывать, что возникла и развивалась религия на биологическом фундаменте видового генофонда, является его частью, и ее ушедшие и нынешние проводники (священнослужители) – суть человеческие животные с их подавляемыми и ханжески скрываемыми страстями-инстинктами, типа гордыни, жажды власти (агрессии) и сребролюбия; а церковь – социобиологический институт, осуществляющий, помимо «помощи заблудшим», политическую и идеологическую функции сдерживания нищей и алчущей толпы от социального бунта.

Человеческая идеология вообще, включая политику, мораль, право, науку, искусство, религию и философию, всегда подразделялась на два якобы антагонистических, враждующих классовых лагеря – официальный (господствующий) и оппозиционный. К. Маркс ясно показал, что за этой борьбой кроются экономические интересы сторон (интересы в удовлетворении фонда рефлексов, с помощью всего разнообразия предметов удовлетворения). Одна из сторон обладает реальной властью, со всеми вытекающими следствиями («уровнем жизни»), а другая – борется за нее, стремясь обеспечить свое безбедное бытие (в декларации: всех угнетенных классов). Однако К. Маркс не раскрыл того, что те, кому «хорошо» живется, и те, кому живется «плохо», – по сути, «одного поля ягода» в биогенетическом плане (т. е. животные генотипы). И, значит, они стоят друг друга, и ожидать от них чего-то сверхъестественного, – например, построения коммунистического общества или царства Божия, – отнюдь, не приходится. Именно поэтому со сменой старого социального строя на новый История повторяется, – т. е., в сущности, ничего не меняется, ибо в основе видового саморазвития лежит один и тот же видовой генофонд.

Не изменяется фактически, но видоизменяется, генетически обусловленная, криминальная атмосфера в обществе. Помимо «профессионального» криминалитета во все времена (воровство, грабежи, мошенничества, убийства), помимо освященных идеалами «борьбы за справедливость, равенство и демократию» социальных революций (фактически грабеж и дележ материального «добра»); так называемых «освободительных» войн откровенных захватчиков, убийц и насильников (тот же зоологический грабеж и дележ), – продолжает существование и перманентный обман и грабеж себе подобных и в экономической, и «духовной» сферах; почти легальная, конкурентная охота жулья за деньгой, разумеется, на всех уровнях «Социума», от «низшего» до «высшего».