Текст книги "Игра. История превращений"

…Из ступора меня вывело восклицание:

– Марфа! Смотри, кто-то идет!

Я немедленно вырвала бинокль из рук подруги: к дому спешила высокая худая женщина, укутанная в пуховый платок. При свете фонаря было видно, как ее частое дыхание превращается в пар. Я навела на резкость – нет, сомнений быть не может! Это Герда. Она была, как всегда, в черных очках, но я ни с чем не спутаю это лицо. Лицо красавицы Шейлы… Но со шрамом – он остался даже после Превращения.

Мы решили сдать абиссинку. Машка позвонила инкогнито, из автомата, прямо с соседней улицы, и милиция, которой не за что было зацепиться, резво взялась за дело. Вскоре Герду взяли по обвинению в убийстве. В блокноте мертвого детектива красовалось описание ее внешности. А в кустах перед подъездом было найдено орудие убийства – «тяжелый тупой предмет», обрезок железной трубы со следами крови. Правда, отпечатков на нем обнаружено не было – видимо, убийца надела перчатки, что и немудрено, так как на улице колом стояло минус пятнадцать. Прямых улик еще не нашли, но мы с Машей рассчитывали, что нервная кошка быстро расколется. К тому же, как выяснилось, она жила без всякой прописки, и такой лакомый кусок следователь не упустит.

Коты, сидя на холодильнике, восприняли новость зубастыми улыбками. Герда уже не была в их понимании кошкой, и поэтому считалась стопроцентным врагом хозяйки, то бишь меня. Даже в Шпенделе, влюбленном когда-то, не осталось ничего, кроме ужаса. Теперь Шпен любил меня, хотя я тоже была странной женщиной. Но от меня не исходило той угрозы и агрессивной доминанты, которую кошки чуют за версту. И потом, просто нельзя не любить руку, которая тебя кормит и гладит!

Машка достала меня разговорами о предстоящей свадьбе, и я отправила ее жить к себе. Мне хотелось остаться одной, по многим причинам. И еще я чувствовала в себе приближение очередного приступа. В такие моменты я особенно остро ощущала, что я – изгой. Что меня ждет на этот раз? Я встану на четвереньки и буду выть на всю квартиру, подняв задницу к небу? Или наброшусь на «Вискас» моих котов, распихивая их ногами?..

Мне не хотелось думать об этом. И не было ни единого человека в мире, с кем я бы могла поделиться наболевшим… Подруга не в счет, я старалась не пугать ее подробностями своих метаморфоз, чтобы не потерять последнего близкого человека раньше времени. Шуточки Эликсира нанесли смертельный удар по моей жизни – я теперь не могла работать, не могла завести новых подруг или познакомиться с мужчиной, все равно вскоре их пришлось бы потерять. Про детей тоже пришлось забыть… А вдруг ЭТО передается по наследству?

Мое психологическое состояние было сравнимо разве что с состоянием больного СПИДом. Такое же страшное в своей неторопливости протекание процесса исчезновения из общества… Оно еще не вступило в свою решающую стадию, но находилось в бурном развитии. Я отдавала себе отчет, что назад пути нет; еще год-два, и я превращусь в неясное существо, свихнувшееся от своей уникальной болезни и одиночества.

На следующий день позвонила Машка и сказала, что скоро приедет ко мне с бутылочкой «Шабли», поддержать и отпраздновать арест нашего общего противника.

– Да уж, – пробурчала я в трубку, – за умышленное убийство ее засадят надолго. Теперь, видимо, мы действительно можем расслабиться.

– Но ведь вина Герды еще не доказана! – Машка вдруг проявила здравость суждения.

– Логично, но мы же с тобой теперь знаем, что это она. И никто другой, иначе слишком уж невероятное стечение обстоятельств, ты не находишь? Я думаю, доказать ее вину – дело нескольких дней. Посему, устроим маленький праздник и пир горой! Зверюги, а вас ждет треска и сметана.

– Мрря-я-у-у-а!

Коты радостно заскакали вокруг меня по кухне, поддерживая вкусные планы гнусным мявом.

Машка явилась к обеду, сияя, как начищенный пятак. Стол уже был накрыт, и шел процесс приготовления салата. Мы обнялись.

– А что у тебя вид такой загадочный?

Она немного помялась, потом протянула мне листок с несколькими строфами, написанными мелким неаккуратным почерком:

– Марфуш, посмотри, до какой степени я окрылилась!

– Что это?

– Кажется, стихи…

Ого! Судя по всему, любовь обязала мою безалаберную подружку взять новую высоту.

Машка скромно села в уголок дивана, положив руки на колени, и застыла, как школьница в очереди к гинекологу. Она немного испуганно поглядывала на выражение моего лица, что и немудрено – критик я суровый, несмотря на то, что в высокой поэзии смыслю мало. Впрочем, чтобы критиковать, писать вовсе не обязательно. Конечно, в беспечной юности я, как и всякая уважающая себя леди, баловалась стишками; навыки остались, но не более. Вот цены, налоги и проценты – это моя стихия, правда, уже бывшая…

Я вздохнула:

– Манька, неужто ты теперь пиит? Всю жизнь, как говорится, под боком, и нате вам – обратная сторона Луны! Ну-ка, ну-ка…

С этими словами я отвернулась и углубилась в текст, в котором Машка решила поведать миру о всесокрушающей Любви. Пока я читала, подруга терпеливо ждала, однако через пару минут не выдержала:

– Ну, как?..

Я сунула палец в рот, и собралась было подумать, прежде чем отвечать, но правда вырвалась из меня, словно пулеметная очередь. Наверное, результат метаморфоз:

– Стишки средней паршивости. Работай над стилистикой и не точи слова. Они должны литься из тебя уже готовыми. Этим творец отличается от обычного человека.

– Дура ты, Марфа! Я тебе, как подруге, а ты…

– Господи, ну… я же пошутила! Вообще, ты просто молодец, есть повод для нового тоста…

Но Машка уже схватила свой листок, скомкала и швырнула в угол. Лицо ее стало красным и злым. Я с изумлением наблюдала – кажется, любовь, кроме тяги к рифмам, сделала ее чересчур импульсивной. Надеюсь, это не примет слишком угрожающих форм.

Однако пара бокалов вина, выпитых в глубоком молчании, помирили нас. Машка вновь повеселела, а я успокоилась, хотя перемены в психике всегда легкой и уравновешенной подруги немного смутили меня. Равно, как и мое неуместное правдолюбие.

– Когда следствие закончится, я поеду за билетами. Надо к Рождеству уже быть в лесу. Иначе я опять привыкну к людям, и будет еще тяжелей…

Машка нахмурилась:

– Ты так скоро хочешь уехать?

– Машенька, ты же знаешь причину… Пожалуйста, не сердись.

Я почувствовала, что сейчас разревусь, и отвернулась к раковине. Руки потянулись мыть посуду, чтобы как-то отвлечь мозги. Да, все это очень печально…

– Что бы с тобой ни случилось – я всегда буду рядом! – сказала Машка, и с надеждой посмотрела на мою спину.

– Нет, милая, настанет день, когда мы окажемся по разные стороны баррикады. Будь готова к этому… Но нет худа без добра! Все равно я не зря приехала… И тебя повидала, и друзей, и пацаны наши хвостатые соскучились друг по дружке, новостями обменялись. Противник устранен, у всех все хорошо, я уеду с легким сердцем, так что не грусти обо мне.

Подруга не ответила.

Четыре

Недолго мы радовались. Вытрескав еще бокал, Машка по обыкновению потянулась звонить в разные места. И когда у нее вдруг вытянулось лицо – я поняла: опять что-то случилось…

Нас ждал очередной удар – Герда сбежала. Исчезла, как дым, из одиночной камеры следственного изолятора, куда ее временно посадили. Заперли ее поздно вечером, а наутро охранник, заглянув в глазок, никого не обнаружил. Стекло в маленьком окошке было разбито, но человек вылезти там никак не мог, так как снаружи оно забрано в железную решетку. На полу лежало только пальто абиссинки, которое было на ней в день ареста.

– Мать честная! – сказала я. – А не лежало ли рядом с пальто маленькой глиняной бутылочки?

– В том-то и дело, что нет! – воскликнула Машка. – Не было никакого Эликсира, если ты об этом.

– Но то, что она превратилась в кошку и сбежала – в этом не может быть никаких сомнений. Других объяснений я не нахожу. Прикинь, в каком смятении сейчас менты. Наверное, считают, что она подкупила охрану, и теперь рвут своих на части! Во дела…

Машка испуганно посмотрела на меня:

– Ты думаешь, что Герда после трех раз обрела способность произвольно Превращаться?

– У меня возникла именно такая мысль. Что ж, радуйся, дорогая! Возвращение в тайгу придется отложить, – уныло прокомментировала я происшедшее. – Надо брать дело в свои трудовые руки… или лапы…

– Ты хочешь сама найти ее?

– Да.

– И что ты будешь делать, когда найдешь?

Этого я не знала и промолчала. И как найти ее, тоже не имела понятия. Прежде всего, я намеревалась связаться с различной городской живностью, в том числе с домовыми крысами. Предстояло задействовать всех кошек и собак с улиц, примыкающих к СИЗО. А так же ворон и галок, которые вечно по утрам околачиваются у подъездов, косо, но с надеждой поглядывая на выходящих людей и выползающих алкашей. Голод – одно из самых сильных чувств, сильнее любви и страха… Ради кусочка хлеба можно полюбить кого угодно, ничего не боясь. Ну, а мне опять придется заниматься грязной работой… Почему наше прошлое постоянно таскается за нами унылым хвостом ошибок и осложнений? Почему его зловещая тень постоянно преследует настоящее?

Вздохнув, я встала и посмотрела на себя в зеркало трельяжа. Из зазеркалья на меня глядели три грустных лица. Еще пока узнаваемые. Легкий поворот головы, шаг в сторону – лица дернулись, как в калейдоскопе, и исчезли… Коты нежно путались в ногах, создавая иллюзию домашнего уюта и спокойствия. Однако на душе было неспокойно и скверно. Действительно, что я сделаю, когда найду Герду?

ЧТО?..

– …Марфа, ку-ку! – перед носом щелкнули пальцы подруги. – У меня скоро свадьба. Ты не забыла, часом?

– Нет. Рассказала бы хоть, наконец, кто он.

– Помнишь мужчину, который приходил тогда за мной? Ему сорок лет, зовут Никита, он просто классный. Я знакома с ним уже почти два года… В общем, я нашла свое. Сколько можно бегать?

– Действительно…

– Не смейся. Это более чем серьезно, это любовь. Лучше, чем он, я уже не найду. Всех нафиг!

– Неужели ты и вправду, наконец, влюбилась? И где вы с ним познакомились? – я все еще не могла поверить, зная ее легкомысленную натуру.

– Вот, и на старуху бывает проруха! – рассмеялась Машка и покраснела. – А познакомились мы благодаря моему хвосту, он – владелец одного издательского дома. Прочитал мою историю, и предложил написать книгу. Но я не писатель… зато приглянулась ему, как женщина. Втрескался по уши!

– О, круто! Вот как причудливо сплетается жизнь… Значит, если бы не хвост, ты бы не нашла своего счастья?

– Получается именно так.

– Слава Бастет! Я так рада, что даже не знаю, как об этом сказать.

Это было сущей правдой. Но я напряглась, потому что не сказала привычное «Богу»… Интересно, заметила ли Маша?

– …учитывая обстоятельства, у вас будет почти фронтовая свадьба. Ты пригласишь меня в свидетели этого невероятного события, я надеюсь?

– Еще бы! Ты прикинь, какой у нас план – две недели Австралии! Пингвины, кенгуру, коралловые рифы и океанский прибой. О чем еще можно мечтать в этой жизни, скажи? Лучшего свадебного путешествия просто не придумать.

Я лишь завистливо вздохнула. Австралия когда-то была и моей мечтой, но теперь уже несбыточной.

Пока я раздумывала, что мне предпринять в отношении исчезнувшей Герды, подруга вплотную занялась подготовкой к предстоящему торжеству. Она заказала супер-платье в одном из модных салонов, угрохав половину своих сбережений. Приехал в гости и жених – нас наконец-то познакомили! – и я благостно наблюдала, как Машка просто трепещет от столь редкого в наши дни счастья. Спокойный и симпатичный Никита, ростом под два метра, произвел на меня вполне благоприятное впечатление, и мои опасения по его поводу растаяли.

Прошла неделя. Про абиссинку новостей не приходило, подруга не звонила, и как-то вечером я заехала к ней с тортиком, узнать, как движутся дела.

Машка открыла мне и ушла в комнату. Она забралась с ногами в большое кресло, завернулась в верблюжье одеяло и молча смотрела оттуда сквозь меня. Вид у нее был странный, подавленный. Что случилось? Из короткого разговора выяснилось, что в трубке сели батарейки, а на улицу она не выходит по причине депрессии. Свадьба отменяется, жених ушел в загул…

Машку я никогда такой не видела. Она сидела бледная, закаменевшая, и даже не плакала. На полу валялось разорванное свадебное платье. Алкоголя видно не было, и это меня еще больше напугало. Лучше бы уж пила… Я попыталась заглянуть ей в глаза – кроме серой воды, там ничего не обитало. Чувствуя себя последней стервой, я долго мучила ее вопросами, но смогла только узнать, что любимый Ник бросил все и ушел к какой-то женщине, которая окрутила его в одночасье. Какая-то красивая и смелая ведьма, от которых мужики сходят с ума, съезжают с роликов, бросают семьи, детей и друзей…

Я впала в ступор от услышанного. Жених казался мне надежным и достойным мужчиной, однако, видимо, вмешались то ли высшие, то ли низшие силы. Кто их разберет… Планы пришлось поменять. Черт с ней, с этой Гердой пока, и с тайгой – надо побыть с Машей, а то как бы чего не случилось…

И я опять забрала ее к себе, с глубоким чувством ненависти к незнакомой красотке, которая черной поступью перешла дорогу и поломала жизнь моей лучшей подруге. Про жениха я старалась плохо не думать, но чувство презрения к легкой добыче женских чар стало вить гнездо в моем сердце.

Весь вечер я не отходила от горе-невесты, стараясь предугадать любое ее желание. К часу ночи, вконец измученная, уснула, сидя на кухне. И не слышала, как Машка встала и вытрескала бокал коньяка, после чего нацарапала на листке «Поехала развеяться!», взяла ключи от моего джипа и умчалась в холодную ночь. Кончилось это плохо – несясь по переулку, она увидела, как дорогу торопливо перебегает тощая бежевая кошка с большими ушами. Кошка вдруг остановилась, ослепленная фарами, и повернулась к ней мордой… Резко затормозив на снежной каше, подруга не справилась с управлением и врезалась в ларек на обочине, перебив кучу фальшивого алкоголя. Джип не вынес оскорбления и перевернулся; проклятый аэрбэг не сработал. К счастью, ларек был пуст и никто не погиб, но водительница с многочисленными ушибами и легким сотрясением мозга загремела в больницу. Некоторое время она пролежала без сознания. «Может, оно и к лучшему? – с печалью думала я, – когда человек пьян или без сознания, его лучше не трогать, чтобы не навредить. Пусть отдохнет…»

Потом я долго разбиралась с ГИБДД, но это уже отдельная история.

Когда Машка пришла в себя, первое, что она произнесла, было:

– Марфа, я их убью.

– Его или ее? – испуганно уточнила я.

– Их обоих. Впрочем, нет… – она заколебалась. – Только ее!

– А кто она, ты хоть знаешь? Ты ее видела?

– Если увижу, то это будет в последний раз.

– Побойся Бога! Никто не властен над чувствами других, и самосуд здесь не поможет.

– Как ты не понимаешь – мое сердце разбито и требует мщения!

– Тебя посадят в тюрьму, и это все, чего ты добьешься.

– В тюрьме тоже можно жить. А с неоплаченной болью никогда.

– Дура ты! Не понимаешь, что несешь… что такое вообще – убить человека…

Потом ей вкололи какой-то седатив, и она уснула.

Пять

Никого не обнаружив у бара и изрядно замерзнув, Герда решила зайти внутрь погреться. Она обратила внимание, что следом за ней вошел высокий сутулый мужчина и пристроился у стойки, заказав кофе и сигареты. Подождав минут пятнадцать за свободным столиком, абиссинка заказала чашку чая и пирожное, еще посидела, но так и ушла, ни к чему не притронувшись. На лице ее было написано недоумение и разочарование. На улице она стала ловить такси, и увидела, что мужчина тоже вышел из бара и сел за руль синих «Жигулей». Не придав этому особого значения, Герда велела шоферу ехать на Васильевскую улицу и задремала, уйдя в свои мысли. Однако уже в пути она с удивлением заметила, что «Жигули» едут за ними, чуть приотстав. Это ей очень не понравилось.

Было уже около десяти вечера, когда она зашла в квартиру, которую снимала на свой страх и риск. Она не имела ни прописки, ни временных справок, разрешающих проживание в Москве. Мистика мистикой, но от суровых реалий деваться некуда. Хозяйка купилась на обаяние гостьи и дополнительные деньги, которых Герда не пожалела, чтобы жить спокойно. Однако она все равно ужасно боялась, что когда-нибудь нагрянет милиция, и ее попросят за пределы столицы, а может, и того хуже…

И вот теперь – «хвост». Кто этот человек? Что ему нужно?…

Герда отодвинула занавеску и осторожно выглянула. Мужчина сидел в машине со включенным мотором и курил, поглядывая на окна дома. Похоже, он никуда не спешил.

Она поспешно задернула занавеску и задумалась.

Надо что-то делать.

…Из СИЗО Герда смылась, оставив органы внутренних дел в фантастическом недоумении. Охранник был допрошен и уволен, поиски продолжены, но уже без прежней интенсивности. Из квартиры все забрали, дверь опечатали и окна закрыли. Поэтому беглянка лишилась всего, что было взято с собой из Каира. Всю ночь она бежала, куда глаза глядят, потом таилась на какой-то помойке, а ближе к шести утра, измученная холодом и страхом неопределенности, забежала в первый же теплый подъезд и забилась под лестницу, у батареи.

Под лестницей абиссинка превратилась обратно в женщину. Теперь это происходило всегда, по четкому графику. Там, на кафельном полу, и обнаружил продрогшую Герду, одетую в легкую тунику, спешащий на работу бизнесмен. С изумлением разглядывая удивительную находку, он накинул на нее свое пальто и отвел в квартиру. Женщина была необычайно хороша собой, но выглядела странно, словно пришла из сказки. От нее сквозило неземной, притягательной красотой и страстью. Мужчина обомлел, и все его существо сдалось ей без остатка. Он даже подумал, что еще спит… но нет, это был не сон! Глядя на ее словно выточенные из мрамора классические черты, невероятные желтые глаза с узким разрезом и ослепительно белую кожу, он почувствовал странное возбуждение. Не просто физическое, а подобное тому, что мы испытываем, садясь в поезд или самолет, отправляясь в путешествие своей мечты – диковинную восточную страну, когда мурашки бегут по всему телу…

Он ни о чем не спросил ее. «Надо быть дураком, чтобы упустить такой подарок судьбы!» – подумал он. От женщины исходили тяжелые сладкие волны загадки и непокоя. В ней чувствовалось что-то изысканно-кошачье… Высокий лоб и твердая линия губ говорили об уме и проницательности, а гордый нос и длинные живые пальцы выдавали потомка благородных южных кровей. Даже небольшой шрам у переносицы не казался уродливым, придавая хищную пикантность ее облику. Длинные темные волосы странной женщины были перевиты кожаным ремешком и защелкнуты пряжкой со скарабеем. Он понял, что она похожа на египетскую царицу, сошедшую с фресок одной из гробниц. Как она оказалась в московском подъезде? Ладно, это выяснится потом…

Пока незнакомка мылась в ванной, он приготовил ей поесть и позвонил на работу, сказав секретарше, что заболел и не сможет сегодня прийти. Пусть отменит все встречи. Мужчина был недалек от истины – он почувствовал, как его кинуло в жар, когда она вышла в халате, села на диван и устало сложила руки на коленях, не зная, с чего начать разговор. В этот момент он с безнадежностью понял, что никуда уже не отпустит ее, кем бы она ни была, и что бы ни случилось.

Кто может быть безумней жертвы волшебной страсти?..

…Высокий, хорошо сложенный, с открытым лицом и приятными манерами – мужчина понравился Герде. Она даже почувствовала к нему нечто большее, чем к остальным своим любовникам, которые случались у нее. Обладая сверхъестественным темпераментом, она могла свести с ума кого угодно, и этот симпатичный человек не станет исключением. Судя по обстановке в квартире, ее спаситель был достаточно обеспечен, и абиссинка подумала, что провидение улыбнулось ей, послав такой счастливый знак. Она моментально ощутила свою женскую власть над ним, но не подала виду. Мужчины всегда неосознанно подчинялись ей, и она хорошо знала, как надо себя вести. С этим надо быть откровенной. Неминуемо приближалась полночь, и она будет вынуждена признаться, что скоро опять превратится в кошку. Тем не менее, она не могла ему все рассказать о себе. Но хоть что-то.

…И Герда начала свой неторопливый рассказ, опуская некоторые детали.

Он внимательно выслушал ее, несколько раз с трудом сдержав возглас удивления. Слишком невероятной казалась ее история, но это не отвратило, а еще больше заинтриговало его.

– Все неважно! – сказал он потом. – Главное, чтобы ты всегда возвращалась. Я сразу почувствовал, что ты не такая, как все. Ты, наверное, единственная на всей Земле женщина-кошка. Я никому не выдам твою тайну, это теперь только мое! И тебя никому не отдам.

Герда слегка коснулась его плеча, словно стряхивая невидимую пылинку:

– Себя ты тоже никому не отдашь?…

– Откуда у тебя такие мысли?! – возмутился он. – Я не женат.

– Хорошо… Но знай, что я не единственная, кто пил Эликсир. В Москве есть еще одна женщина, похожая на меня. Она не Превращается, но у нас много общего… слишком много, чтобы быть с ней порознь. Я уже почти нашла ее, однако обстоятельства вновь разлучили нас. Мне необходимо встретиться с ней.

– Если хочешь, я помогу тебе найти ее. Ты знаешь адрес или фамилию?

– Знаю только имя. Но я временно прекратила поиски… Вернемся к этому позже, ладно?

Сказав это, Герда глубоко задумалась. Ее задумчивость не смутила хозяина, и он твердо произнес:

– Как скажешь. Мой дом – твой дом. Я хочу, чтобы ты осталась со мной.

– Я останусь. Но у меня есть одна проблема…

Герда не рассказала ему про арест, надеясь, что это не стало достоянием широкой общественности. Лишь обмолвилась, что ее обокрали в подъезде, но обращаться в милицию она не хочет. И вообще, лучше, чтобы никто пока не знал, что она здесь. Себя она назвала Ириной, но он понял, что это не настоящее имя. Незнакомка говорила с акцентом и явно выглядела нерусской.

– У меня вместе с теплой одеждой украли все деньги и документы, – сказала Герда, и добавила: – Друзей в городе у меня тоже нет.

Получилось вполне правдиво.

– Деньги не проблема. А вот документы… – он задумался, осознав, что ради этой женщины готов преступить закон. Чары странной гостьи уже обрели полную власть над ним.

Герда поняла, что он в смятении:

– Я понимаю, что их сделать непросто. Поэтому на время мне лучше уехать, подальше от Москвы. Куда-нибудь на север, где нет людей. Меня преследуют и могут даже убить.

– О, Господи… Сделаю все, что в моих силах. А что ты натворила?

– Ничего такого, за что меня нужно преследовать. Я очень удивлена происходящим.

– Ты больше напугана… В общем, пока живи у меня, а с поездкой мы решим.

– Но ведь ты понимаешь, что без паспорта мне никуда не продадут билета?

– Я провезу тебя кошкой… – улыбнулся мужчина. – А ты не замерзнешь на севере?

– А ты меня согреешь?… – лукаво парировала гостья.

– Я твой!

– В таком случае, я остаюсь с тобой. Ты твердо решил? – и восточная красавица, один взгляд которой сбивал с ног, вопросительно улыбнулась. Он женщины не ускользнуло, что ее избранник на секунду замялся, прежде чем дать ответ.

– Ну! Ты же мужчина. Или боишься меня? – прищурившись, она посмотрела ему в глаза, чем еще сильнее разожгла пламя в смятенной душе.

– Нет!

С этими словами он подошел и смело поцеловал ее.

Герда горячо ответила, обвив руками широкие плечи своей жертвы. Весь вечер они занимались любовью, сломав ножку у дивана и разбив дорогой германский светильник, подаренный ему бывшей подругой.

– Ты любишь, как кошка. Ни одна женщина не способна на это…

В полночь он закрыл за ней входную дверь. Пошатываясь, вернулся в гостиную, рухнул в кресло и рассеянно прочитал список вещей, которые заказала купить эта странная женщина. Немного удивил пункт, где был указан грим для лица, но потом он догадался, что это, наверное, чтобы скрыть шрам. Жаль, шрам возбуждал его. Потом он подошел к бару, пропустить рюмку водки, чтобы успокоить плоть и нервы… Он чувствовал себя сказочным героем, участником какой-то странной Игры, принцем, неожиданно спасшим свою принцессу, посланную небом.

Спустя немного времени мужчина попытался починить диван, но усталость свалила его; пришлось потушить свет и лечь. Он долго лежал без движения, о чем-то тягостно раздумывая. Потом нервно закурил. Поколебавшись, взял трубку и набрал знакомый номер. На том конце раздался веселый женский голос и долго тараторил без умолку, пока, наконец, он не решился заговорить…

…Герда ходила взад-вперед по комнате, заложив худые руки за спину. Она размышляла. Инстинкт говорил о скрытой опасности. Мужчина задумчиво следил за ее шагами.

– Что происходит? – внезапно остановившись, спросила она.

– Ничего. Все отлично.

– Но ты чего-то недоговариваешь!

Последние несколько дней хозяин квартиры почему-то выглядел усталым и подавленным. Можно было грешить на ежедневный изматывающий секс, однако женщина всем своим существом ощущала тяжесть его мыслей.

– Ты чем-то расстроен? Я виной? Понимаю… Как снег на голову… Не расстраивайся. Надо скорей куда-нибудь уехать и прийти в себя, ты тоже нуждаешься в отдыхе. У тебя появились идеи на этот счет?

– У меня… Я пока не могу. У меня друг в больнице.

– Ладно, я могу подождать.

– Ира… – он неуверенно посмотрел на свою неожиданную избранницу, – а не случится ли так, что ты уйдешь в ночь, и однажды не вернешься?

Герда ждала этого вопроса. Она и себе не позволяла на него ответить. Однажды это случится, но он не должен знать об этом! Она – не человек. Это сначала вкусно, как экзотический плод, а потом вызывает оскомину…

Она прикрыла глаза, чтобы он ничего не смог прочитать в них.

– Глупые вы, мужчины. Не позволяй бессмысленной ревности править твоим разумом. Мне хорошо с тобой.

Шесть

– Марфа, я все разведала! Они улетают в путешествие. Наверняка свадебное… – Машка шваркнула на журнальный столик бумажку с номером рейса. – Эта сучка свела его с ума, определенно. Ну, только попадись она мне… Знаешь, я несколько раз караулила их у подъезда Ника, но она никогда не выходит на улицу!

После сказанного подруга скрючилась на диване, кусая пальцы.

– Дай мне выпить немного.

– Прекрати пить! Ты постоянно только и делаешь, что квасишь. Так и спиться недолго.

– Дай выпить сейчас же, или у меня будет нервный срыв! Я поставила перед ней рюмку с коньяком:

– На, только успокойся.

– Какое там успокойся… Я решила. Полечу с ними инкогнито. Хоть к черту на рога! Подкинешь мне денег на поездку? Это вопрос жизни и смерти.

– У меня сейчас нет лишних денег. Ты же знаешь, я живу на старые заначки.

– Продай джип!

– С ума сошла? К тому же, благодаря тебе, он стоит в ремонте.

Она тяжело засопела; я поняла, что сейчас начнется истерика.

– Ладно, я бабки найду в другом месте. А ты мне больше не подруга! Тебе наплевать на меня и мою жизнь!

Мне осталось лишь тоскливо наблюдать, как она одевается в прихожей. Может быть, для того, чтобы никогда больше не вернуться? Сердце сжалось от несправедливых обвинений, и я сдалась:

– Хорошо. Но мои запасы тоже не резиновые… Мне нужно на что-то жить в старости, ты же знаешь, что я уже не смогу устроиться на работу.

– Марфочка!

– И зачем тебя несет с ними? Я не могу позволить тебе навредить кому-то!

– Да я не собираюсь никого убивать… Я тогда в шоке была. В общем… мне надо быть там. Хочу убедиться в том, что он ее действительно любит!

– Ну, убедишься. И что потом?

– Не знаю, Марфа… Я не верю, что у них по-настоящему. Такого просто не может быть, после той душевной близости, что была у меня с ним!

– В жизни все бывает… Может быть, он еще вернется к тебе. Так резво свалить можно, лишь поддавшись роковой страсти. Но физическое влечение быстро проходит, ты же знаешь по себе. Вот увидишь, он попытается вернуться! А примешь ты его или нет, это уже тебе решать.

Я не поверила Машке, когда она сказала, что хочет просто проследить за ними. Нет, одну ее отпускать никак нельзя! Что же делать?..

Дурные мысли всю ночь не давали мне покоя, а под утро накрыло цунами приступа – поточив ногтями дверной косяк, я сделала хозяйскую лужу перед входной дверью. Кто сказал, что кошки женского пола не метят территорию? Еще как метят, особенно, если в квартире живет несколько особей. Мурзилка долго и с отвращением нюхал мою лужу, а потом попытался закопать ее, безуспешно скребя лапами по линолеуму… Шпендель сделал рядом свою, напомнив, что он самец, и гордо удалился. А я уже крепко спала – после приступов меня срубало начисто.

Странно, но в аэропорт Никита прибыл в гордом одиночестве, с одной спортивной сумкой через плечо. Я долго, недоумевая, следила за ним из-за колонны, но никакой женщины рядом не наблюдалось. Ту же растерянность я прочла на лице у Машки, которая неумело закамуфлировалась под бабку из глубинки и выглядела теперь совершеннейшей идиоткой.

Вместе мы сели в самолет, так как билеты уже куплены, и деваться некуда. Наши места были в разных концах салона, для конспирации. Я сидела у хвоста, в коричневых очках на пол-лица и вязаной шапочке, надвинутой на лоб. Прикрытием мне служила газета «Спид-инфо», купленная в аэропорту. Я с упоением читала эротические приколы народа российского, не забывая, однако, поглядывать на проходящих пассажиров. Машка следила за своим женихом, я следила за Машкой, а в результате его баба так и не явилась! Зачем я вообще приперлась сюда? Сколько раз зарекалась не влезать в чужие заморочки…

С этими мыслями я задремала – полет был ночным, а я уже не девочка.

Через час во мне что-то проснулось. Я почувствовала непонятную тревогу. В иллюминаторах стояла темень, свет в салоне был притушен, и почти все спали. Кое-кто вполголоса переговаривался, а иные читали, включив маленькие лампочки. Самолет быстро летел, разрезая стальным телом ночь и приближая пассажиров к их цели; а цели у всех были разные. Куда и зачем летят все эти люди? Знают ли они, что их ждет в конце пути? Я вот, например, этого совсем не знала.

Все было тихо и спокойно. Однако напряженная струна в моем теле пела все громче, исполняя концерт Чайковского, allegro moderato. Это была та самая, шестая кошачья струна восприятия. Но человеческий ум не мог ее осознать, ему передалось только волнение. Я тревожно зашевелилась в своем кресле, словно пытаясь освободиться от невидимых пут, хотя дурное предчувствие уже не отпускало меня. Мне казалось, что у меня шевелится кончик невидимого хвоста.

– Простите, а где мы сейчас? – спросила я стюардессу, которая, как привидение, пропорхнула мимо с подносиком.

– Проходим над Карельским перешейком. Не хотите минералочки? Ой, что с вами?..

Я вдруг поняла, что плачу. Мне почему-то стало жаль стюардессу – симпатичную и молоденькую, хотя я не могла понять, почему.