Текст книги "Путь Грома"

Она хватает его за плечи и начинает трясти.

– Будь ты проклята, ведьма. Ни пути тебе, ни дороги.

И Семеныч, собрав последние силы, плюнул ей в лицо.

Сгусток крови, перемешанный с слюной, густой каплей шлепнулся старухе на щеку. Ведьма отшатнулась. Отпустила его плечи. Брезгливо вытерла щеку.

– Не тебе, человечек, меня проклинать, – прошипела она и, наклонившись над ним, издала разочарованный вопль.

Семеныч лежал, запрокинув голову, и в его широко открытых глазах отражалась полная луна.

Алина очнулась на кладбище. Она стояла на коленях рядом с окровавленным трупом какого-то бомжа. Женщина потерла лоб, стараясь вспомнить, как она здесь оказалась. Кажется, ей позвонил Седой. Кажется… Она поднялась озадаченно оглядываясь. Сильно воняло паленым мясом, что, в общем-то, было неудивительно. Вокруг валялось несколько обугленных тел. Еще один труп, но в этот раз не обугленный, а больше похожий на высохшую мумию, лежал рядом с машиной.

Алина подняла к лицу отчего-то липкие руки и заскрипела зубами. Что произошло? Что вообще происходит? Почему она вот уже второй раз за вечер выходит из себя? Куда девался ее хваленый самоконтроль? И где ей теперь, черт побери, искать Илью?

Будто отвечая на ее последний вопрос, кладбищенские деревья застучали голыми ветвями под порывом осеннего ветра. Ведьма обернулась, ища источник звука. И увидела в глубине кладбища высокую темную фигуру. Та, вытянув длинную, очень длинную руку указывала направление.

Алина молча кивнула головой и, оттолкнув ногой труп Седого, села в заурчавшую, как довольный зверь, машину.

Тяжелая бронированная дверца захлопнулась, и Мерседес сам поехал по кладбищенским дорожкам в сторону вокзала.

Сторож, вжавшийся в мерзлую землю за соседним памятником, долго вглядывался в темноту, боясь возвращения ведьмы. Потом, не решаясь выползти на дорогу, где продолжали стоять уже не нужные бандитам иномарки, он встал. Пригибаясь и прячась, мужчина побежал, петляя между оградок и памятников, к свой сторожке у ворот.

Дашутка внимательно смотрела на бабу Машу что-то старательно толкущую в смешной каменой ступке. Особенно ей нравилось, когда толкушка соскальзывала с перетираемых трав и стукалась о стенку ступы. Она задорно хихикнула и баба Маша повернулась к ней.

– Ох, ты и озорница, – старуха ласково погрозила ей пальцем.

Затем швырнула в ступу горсть соли и горсть песку и вздохнула.

– Ну, вот все и готово. Учись девонька. Нам теперь с тобой надо дом обойти, да заклинание произнести. Тогда никто сюда пройти не сможет и нам навредить. Одевай-ка, что у тебя есть потеплее и пойдем.

Дашутка проскочила мимо мамы, продолжающей с отрешенным видом жевать пирожок, и бросилась к сумкам с вещами. Она нашла там свою куртку и, кое-как натянув ее, побежала обратно к бабке.

– Ах ты, торопыга, – баба Маша застегнула детскую курточку, потом надела на девчушку шапочку, оставленную на стуле, и строго приказала.

– От меня ни на шаг. Помни, держись за подол и иди рядом. Сдается мне, что эти твари не только за отцом, но и за тобой охотятся.

– Папа хо-оший, – кивнула головой Дашутка.

– Да, теперь он, когда свой путь выбрал, точно хороший. Вот только за все надо платить, милая. Всегда и за все. Я за свой выбор одиночеством заплатила, – старуха махнула рукой, отгоняя непрошенные мысли. – Что-то в старости я болтлива стала не в меру.

Они вышли в морозную ночь. Маленькая девочка доверчиво держалась за юбку пожилой женщины. А та с большой миской в руке, в накинутой на плечи толстой шали, приговаривая певучие слова начала дорожкой сыпать приготовленную смесь. Они обошли уже почти весь дом, как, подходя к боковому окну, услышали, как кто-то напевает колыбельную.

– Мама, – встрепенулась Дашутка.

– Она, – кивнула головой баба Маша. – Вон в окошко ее видать. От того и песню слышно.

Баба Маша махнула рукой и шаль, неловко соскользнув с плеча, размазала позади нее песчанно-травяную дорожку.

– Там по-хо, – Дашутка вытянула ручку, показывая бабе Маше на смазанный след.

– Плохо твоей мамочке, плохо. Поди-ка успокой ее, – и старуха ласково подтолкнула девочку.

– Та-ам, там, – настойчиво повторила девочка.

– Иди-иди, – ласково улыбнулась старуха. – Ты не бойся. Вот входная дверь. Я все доделаю сама.

– Все-все? – настойчиво переспросила Дашутка.

– Все-все милая, – подтвердила баба Маша.

Даша довольно улыбнулась и мышкой проскочила в дом.

– Вот какая настырная да вертлявая, – усмехнулась старуха, и, продолжая читать заговор пошла к двери, не оборачиваясь назад.

Когда она зашла в дом довольная Дашутка, болтая ногами, сидела на стуле и уплетала пирожки.

– Вот умница, – старуха кряхтя сняла шаль. – А мама твоя где?

– Баю-бай, – Дашутка махнула рукой в сторону ситцевой занавески.

– Вот и ладненько, – бабка подошла к печке и налила в кружку обжигающего кипятка. Она взяла ее двумя руками, пытаясь согреться.

– Ты бо-бо? – девочка уже стояла сзади нее, теребя за юбку.

– Нет, со мной все в порядке. Просто замерзла.

– Дай луку.

– Что?

– Дай луку, – Дашутка настойчиво похлопала себя ладонью по ладошке, объясняя слова.

– Испугалась, милая? Не бойся, я с тобой, – баба Маша протянула малышке руку и оторопела.

Сила идущая от девочки походила на бурлящий поток, сметающий все на своем пути.

– Не бойся, я тоже с тобой, – прозвучал внутри нее ласковый уверенный голос. Вместе мы сила, – старуха почувствовала, как пенящаяся от избытка энергия заполняет ее изнутри. Бабу Машу перестало морозить, кровь как в молодости заиграла в жилах.

– Все, – девочка убрала свою руку и внимательно посмотрела на старуху. – Тепель не бо-бо?

Шум на чердаке не дал старухе ответить. Казалось, что-то тяжелое с размаху упало на крышу дома.

– Иди-ка ты на печку, к маме, – баба Маша подтолкнула девочку в сторону занавески. Спрячься там, и чтобы случилось не выходи, – она подсадила девочку наверх и набросала на нее сверху тряпок.

Потом пригладила волосы и по приставной лесенке полезла к чердачному люку в потолке. Открыла его, и холод, словно ожидавший приглашения, волной ринулся в натопленную избу. Старуха осторожно вылезла из люка. Так и есть чердачное окно вдребезги разбито. Она покачала головой, ища на полу то, чем можно было бы его заделать. И тут темная тень выскочила из-за печной трубы.

Краем глаза заметив движение, баба Маша отклонилась в сторону и фигура в длинном плаще, промахнувшись, пролетела мимо и врезалась в балки перекрытия. Нападавшая охнула и рухнула вниз.

Старуха подошла ближе. Тот, кто это был, не подавал никаких признаков жизни. Баба Маша откинула капюшон и увидела бледное лицо с большим кровоподтеком на лбу. Белокурые длинные волосы рассыпались по плечам молодой девушки.

– Такая красивая, тебе-то это зачем? – прошептала баба Маша.

И тут блондинка, открыв глаза, хищно улыбнулась.

– Затем, что я хочу быть такой красивой всегда.

Она кинулась на старуху, стараясь добраться до ее горла. Бабка успела перехватить ее руки и, сопротивляясь изо всех сил, пыталась отвести их от лица.

Но силы были не равны. Блондинка, наступая шаг за шагом, уже вжимает ее в печную трубу. Чувствуя спиной обжигающе горячий кирпич и видя приближающееся, несмотря на все усилия, перекошенное от злости лицо, баба Маша взмолилась.

– Долюшка моя ты, доля! Да что ж это такое! Я то свое уже пожила. А малышке еще жить и жить.

Что-то черное и пушистое, выпрыгнув из темного чердачного угла, вцепилось в лицо блондинки. Девица как безумная стала метаться по чердаку, пытаясь сбросить животное. Она беспорядочно крутилась. Затем, оступившись, споткнулась и вылетела головой в разбитое окно чердака. Сверкнула яркая вспышка. За окном раздалось недовольное мяуканье. Баба Маша осторожно подошла к нему, и увидела черного кота с обожженной мордочкой, висящего на одной лапе.

– Бедненький, – старуха осторожно втащила животное внутрь и погладила по мягкой шерстке. Затем она снова выглянула в окно.

– Она провалилась, – промурлыкал кот.

– Куда провалилась? – переспросила старуха.

– Туда откуда пришла, – кот недовольно мяукнул и спрыгнул с ее рук.

– Ты разговариваешь? – только сейчас баба Маша поняла, с кем она говорила.

– С детства, – промурчал кот. – Но сейчас надо обсуждать не уровень моей образованности, а помогать ребенку.

И они, переглянувшись, одновременно ринулись к чердачной лестнице.

Дашутка лежала под тряпками пахнущими нафталином и едва дышала. Ей было очень-очень страшно. Но боялась она не за себя, а за добрую бабушку Машу, которая сейчас боролась с кем-то страшным наверху. А еще она сильно боялась за маму, которая ничего не понимала в происходящем. Поэтому Дашутка взяла и уложила ее спать. Пусть поспит, может все и образуется.

Ну почему баба Маша, такая добрая и заботливая не захотела ее слушать? Дашутка была уверена, что-то страшное на чердаке пробралось сюда именно потому, что заговоренная граница была разрушена неловким взмахом шали. Противный запах нафталина забирался ей в носик. Она потерла его, чтобы нечаянно не чихнуть и услышала шорох. Потом легкий стук, словно кто-то робко скребся в окошко.

– Хозяйка, откройте.

Девочка настороженно выглянула из тряпок. Чем-то ей очень не понравился робкий, но настойчивый голос.

Неожиданно, занавеска в углу отодвинулась, и ее мама, как во сне, направилась к окошку.

– Мама, нет, – только и успела крикнуть девочка.

Но она уже не могла помешать. Щелкнула задвижка, и окно с легким скрипом открылось наружу. В него немедленно влезла пожилая полноватая женщина, слишком ловкая для своей комплекции и возраста.

– Вот и хорошо, милая, – она приторно-сладко улыбнулась. – Хватит вам уже прятаться. Сейчас соберемся и поедем. Девочка-то твоя где?

Но Дашина мама только кивала головой, видимо до конца так и не проснувшись. Девочка знала, в чем дело. Слишком много заклинаний опутало ее бедную мамочку. Сначала ее попытался, как мог, успокоить папочка. Потом ее бдительность усыпляла баба Маша. Да и она тоже постаралась, уложив мамочку спать. А теперь эта злая тетка с дрожащими руками пытается ей управлять.

– Ну, ты! Кукла, где твое отродье? – показная доброта моментально слетела с толстой тетки. Она довольно резко взяла за плечи и встряхнула Дашину маму. Но та действительно сейчас напоминала больше куклу, чем живого человека.

– Ну и черт с тобой, – толстая тетка не стала продолжать попытки привести женщину в чувство. Она вдруг гаденько улыбнулась и обвела комнату глазами.

– Деточка моя, ты ведь здесь где-то спряталась? Не бойся. Меня прислал твой папочка. Ему плохо. Надо к нему ехать.

Даша напряглась. Она не чувствовала, чтобы ее папе сейчас было плохо. Но может она ошибается? Тетка, конечно, плохая, но вдруг она что-то знает?

– Девочка, выходи, – не оставляла свои попытки гостья.

И Даша уже почти поддалась ее уговорам. Но тетка, видимо, особым терпением мне отличалась. Ее лицо исказила злобная гримаса, она сплюнула и почти прорычала.

– Выходи, мерзавка, иначе мамочке сейчас будет очень плохо.

И чтобы показать, что слова ее не расходятся с делом, женщина резким движением вывернула Дашиной маме руку, и та, застонав от внезапной боли, согнулась.

– Нет! – Дашутка подскочила на печи. – Не тогай маму! – она выставила руки вперед, пытаясь защитить любимую мамочку от этой противной толстухи.

– Вот умница, – опять приторно улыбнулась тетка. – Вот где ты спряталась. Ну, поиграли и довольно. Ты ведь не хочешь, чтобы маме было больно? Иди сюда.

– Пути, маму, пути.

Воспитательница, а это была именно она, удивилась. У нее был большой, очень большой опыт работы с детьми. В такой ситуации маленький ребенок должен пугаться, плакать. Биться в истерике, наконец. Эта же малышка, похоже, пытается ей командовать. Но она сделала главное. Она ее нашла. Сейчас Наталья наверху прикончит старуху. И они отправятся к Алине. Она будет очень довольна. А что касается ребенка, плотоядно усмехнувшись, воспитательница надавила на руку плененной женщины. Та беспомощно заплакала и согнулась еще сильнее.

– Вот видишь, твоей мамочке опять больно. А ну, немедленно иди сюда! – последние слова звучали как приказ.

И девчушка, видимо, приняв решение, с ожесточенным лицом стала неловко спускаться с печки. Вот она спрыгнула вниз и сделала пару шагов навстречу. Наверху послышался шум. Кто-то открывал чердачный люк. Скрипнули петли и деревянную крышку довольно резко отбросили.

На лесенке показались ноги в вязанных домашних носках и одетых поверх них калошах. Это была явно не Наталья. Воспитательница пренебрежительно хмыкнула. Что ж, если этой дуре не удалось справиться с бабкой, это ее проблемы. Вот только девочка итак уже практически у нее в руках. Их разделяло не больше пары шагов. Детских шагов.

Она протянула руку, чтобы схватить за шиворот подошедшего слишком близко ребенка. И тут резкая боль пронзила ногу. От удивления тетка отпустила руку стоящей на коленях женщины и увидела, что та впилась зубам ей в ногу. Воспитательница разозлилась. Эта тупая дрянь еще и сопротивляется? Алена подняла на нее горящие ненавистью глаза.

– Не смей трогать мою дочь!

– Посмотрите, неужели, мамочка проснулась? – голос толстухи звучал едко. – Ты ни-че-го не сможешь сделать. Прочь с дороги!

Женщина из последних сил поднялась с колен, закрывая Дашу своим телом.

– Как хочешь, – толстуха занесла руку для удара, и в ней появился переливающийся зеленовато-синий сгусток.

– Нет, – Дашутка, выскочила из-за спины матери.

– Нет! – в один голос закричали баба Маша и кот.

Но даже толстуха, поменявшаяся в лице, не смогла остановить свой удар. Сгусток с шипением полетел в сторону Даши. И девочка вместо того, чтобы испугаться подпрыгнула и стукнула по нему розовой ладошкой, отбивая удар в сторону незваной гостьи.

Переливающийся шар с треском отскочил от детской ладошки и, развернувшись, влетел в раскрытый от удивления рот воспитательницы. Она осела на пол, как перебродившая опара. Из ее горла донеслось невнятное клокотанье. Глаза вылезли из орбит. Еще мгновенье, и женщина навзничь рухнула на дощатый пол.

Дашутка стояла посередине избы, и весь мир кружился вокруг нее в бешеном танце. Казалось, что изба бабы Маши взбесилась и пустилась в пляс. Доски пола искривились, по углам сияли яркие всполохи, и все это сопровождалось какофоний звуков. Впрочем, сумбурное звучание с одной стороны периодически превращалось в довольно ясную и чистую мелодию с другой.

Девочка схватилась за голову. Она не понимала, что происходит.

Внезапно в одном конце избы она увидела уродливую горбатую старуху в черно-зеленом одеянии. Она ласково улыбнулась и поманила ее к себе. Дашутка почувствовала силу, исходящую от женщины. Это была надежная защита в бушующем неустойчивом мире.

– Ну же. Прошептала старуха, – ты уже сделала первый шаг. Иди ко мне, и получишь все.

Дашутка уже почти решилась двинуться в ее сторону. Тем более, что старушенция на глазах превращалась из злого чудовища в милую приветливую бабушку вроде бабы Маши.

Но тут мир вновь перевернулся. Все вновь закружилось, и другой угол избы осветился розовыми всполохами. Там теперь стояла седая пожилая женщина. Ее серо-белое одеяние шевелилось будто бы от легкого ветерка.

– Просто получить силу от рождения. Но надо знать, как ее использовать, – едва слышно прошептала она. – Ты поступила плохо. Убийство это очень плохо, – и она неодобрительно покачала головой. – Иди ко мне. Надо исправлять свои ошибки.

– Я защищала маму, – Дашутка попятилась от строгой женщины.

Мир вновь перевернулся, и девочке показалось, что черно-зеленое одеяние второй старухи уже летит ей навстречу.

– Тебе не в чем себя упрекнуть. Ты все сделала правильно, – милая бабушка улыбалась и протягивала к ней руки. – Иди ко мне.

Даша упрямо мотнула головой.

– Нет, – она обернулась к другой старухе. – Нет, нет, нет, не пойду, – девочку переполняли боль и обида.

Она защитила маму. Но она понимала, что сделала очень плохо. Надо было сделать по-другому. Но она не могла по-другому. Она защитила мамочку. Она зажала уши руками, чтобы не слышать призывного шепота обеих старух и села на пол.

– Нет. Нет. Нет – боль, раскаянье, отчаянье, любовь к маме. Гнев на себя и на окружающих. – Нет. Нет. Нет. – твердила девочка.

Баба Маша с ужасом смотрела на происходящее. Изба тряслась и стонала, словно кто-то невидимый поигрывая, перебрасывал ее из одной руки в другую. Она видела смутные тени в углах. Видела, как тянутся из этих углов руки в сторону Дашутки, которая села на пол и, закрыв уши руками, качаясь повторяла.

– Нет. Нет. Нет. Не пойду.

– Да что ж это твориться! – баба Маша бросилась к девочке, но упругая волна теплого воздуха мягко оттолкнула ее назад.

– Не спеши, – и в углу показалась старуха с печальными и добрыми глазами. Ее серебристо-белое одеяние колыхалось, живя отдельной жизнью. – Ей нужно самой сделать выбор.

– Она еще ребенок! – возмутилась баба Маша.

– Что поделать, – женщина пожала плечами. – Время пришло.

– Что за чушь вы несете, – черный кот, проскочив между старухами, прыгнул на середину избы и громко замурлыкав, устроился у ног ребенка.

Даша прекратила раскачиваться и замерла, прислушиваясь к новому звуку. Шум, царивший вокруг, отодвинулся. Это успокаивающее урчанье загородило ее от всего, давая возможность сосредоточиться на главном. На своих мыслях. Она открыла глаза. Убрала руки от ушей и посмотрела на черного кота, лежащего у ее коленок.

– Кися, – она погладила животное и кот, щуря зеленые глаза, отозвался благодарным мурлыканьем.

Даша сосредоточилась на своих мыслях. Она защищала маму. Толстая женщина хотела ее убить. Тот синий сгусток нес смерть. Даша его не создавала. Но она отбила его, чтобы защитить маму. И он принес смерть толстой женщине. Женщина была очень злой. Но Даша не имела права ее убивать. Нельзя никого убивать, даже если он очень злой. Но толстая женщина сама создала свою смерть. Когда хотела убить Дашину маму.

– Логично, – промурлыкал кот, словно подслушав ее мысли.

Девочка улыбнулась. Потом она нахмурилась. Ее правую руку нестерпимо жгло. Она поднесла ее к лицу. Кусочек синего сгустка прилип к указательному пальцу. Даша поежилось. От него несло могильным холодом. Еще немного и этот холод по руке доберется до самого сердца. Девочка испуганно затрясла рукой. Кот у ее ног выгнул спину и зашипел на синий кусок тумана. И Даша увидела, что у кота сильно обожжена мордочка. Шерсти в двух местах почти нет, а под ней виднеются следы рубцов от ожогов. Она моментально забыла о своей боли.

– Носик бо-бо? – обратилась она к котику.

И, протянув правую руку, погладила его мордашку. Шипящий кот не отшатнулся, увидев, как рука синей грязью приближается к нему. Сгусток вспыхнул и, поменяв цвет на алый, капнул на обезображенную мордашку. Раздалось легкое шипенье. Туман испарился. На морде у кота не сталось ни одного шрама.

– Теперь не болит? – улыбнулась Даша.

– Теперь не болит, – улыбнулся кот и стал тереться о коленки девочки.

Потом он повернулся и посмотрел на старух протягивающих к девочке руки.

– Боюсь вас разочаровать, дамы, но точка равновесия достигнута. То есть, найдена золотая середина. Следовательно, появилась третья сила. Полагаю, вам пора откланяться.

Женщина в серебристом одеянии укоризненно покачала головой. Старуха в черном угрожающе зашипела. Но обе они стали полупрозрачными и растворились, уйдя в стены. Дом перестало трясти, всполохи исчезли. Кот повернулся к девочке и промурлыкал.

– С возвращением, хозяйка.

Даша улыбнулась ему как старому знакомому и взяла пушистое тельце на руки.

– Кто такая золотая середина? – вопросительно произнесла она.

– Это ты, – промурлыкал кот, обнимая ее пушистыми лапами.

Серый гнал с максимальной скоростью возможной на этой дороге. Он с тревогой поглядывал в зеркальце заднего вида. Но интересовала его не возможная погоня, а состояние странного пассажира на заднем сиденье. Илья сидел с закрытыми глазами. С бледного лица стекали капли крупного пота. Он что-то бормотал себе под нос. Серый прислушался.

– Нет. Только не это. Лучше смерть, – Илья тяжело вздохнул.

Было видно, что он прилагает неимоверные усилия, чтобы получить глоток воздуха. Губы его посинели.

– Нет, – упрямо прошептал он. – Все равно нет.

– Где мы? – последние слова прозвучали чуть громче и относились к Серому.

– Только что выехали за город.

– Она знает, куда мы движемся. Прибавь скорость.

Серый взглянул на стрелку спидометра, покачал головой. Дорога за городом да еще к этому убогому глухоманному поселку оставляла желать лучшего. Даже он любитель быстрой езды понимал, что здесь рисковать не стоит.

– Прибавь, – настойчиво повторил Илья.

Серый втопил педаль газа и стрелка спидометра медленно переползла за 200.

– Нет, – Илья снова упрямо мотнул головой. Внезапно он открыл глаза. – По-моему, оторвались. Когда доберемся, у нас будет пара минут в запасе. И если мои расчеты верны… – он вдруг дернул головой как от сильного удара и стал сползать с сиденья.

На мгновенье Серому показалось, что рядом с Ильей появилось какое-то непонятное уродливое существо, чьи когти намертво вцепились в его шею.

– Нет, – прохрипел Илья, и существо со стоном разочарования растворилось. Но состояние парня не улучшалось. Он задыхался. Вот уже глаза стали вылезать из орбит.

– Держи меня за руку, – прокричал Серый и протянул правую руку Илье, второй рукой вытворяя безумный вираж, вписываясь в невесть откуда взявшийся поворот.

– Нет, – прохрипел Илья. – Она и тебя заберет.

– Держи, дурак, – Серый на мгновенье оторвался от дороги и схватил за руку бледного как смерть Илью.

Белая пелена мгновенно возникла у него перед глазами. Он моргнул пару раз, пытаясь понять, куда делась дорога. Но вместо нее возникло лицо очаровательной девушки с лучащимися добротой глазами.

– Рада познакомиться, – искренне и доверчиво улыбнулась она. – Меня зовут Алина. Будем дружить? Привези мне Илью.

– Это ты мне звонила? – догадался Серый.

– Да, – кивнула головой девушка. Она улыбнулась еще раз, но теперь уже многообещающе. – Я тебя жду.

– И абсолютно напрасно, – отрезал Серый. – Я женат.

– Думаю, что уже нет, – лицо девушки моментально исказила мерзкая ухмылка. – Ни жены больше, ни ребенка. Какое несчастье, – и она рассмеялась уродливым надтреснутым смехом.

– Пошла вон, – равнодушно бросил Серый. – Я занят, – и перед ним возникал дорога.

– Твою мать, – он с трудом успел вырулить, чтобы не наехать на выхваченный светом фар кирпич, лежащий ровнехонько посередине дороги. – Вот блин, добрые сельские жители. Пораскидали тут свое добро.

Правую руку нестерпимо жгло, но Серый намертво вцепился в Илью. Он знал, что надо сосредоточиться на дроге. Ехать и не думать, ни о чем кроме дороги.

– Спасибо, – голос Ильи прозвучал на удивление четко.

Серый бросил взгляд в зеркальце. Пассажир выглядел уже почти нормально.

– Можешь отпустить руку.

– Серый отрицательно махнул головой и уточнил.

– Мы хоть туда едем? Я в эту тмутаракань никогда не забирался.

– Туда, – сказал Илья. – Жаль, что здесь не был. У нас красиво.

– Я не любитель сельской жизни.

Колдун улыбнулся и махнул свободной рукой.

– Вот там за указателем поворот. За ним проедешь метров сто и остановишься.

– А дальше?

– Дальше я сам, – и предваряя отрицательную реплику Серого сказал. – Я все видел. Ты должен вернуться к семье.

Серый утвердительно кивнул головой и повернул. Он проскочил оставшиеся метры и затормозил на обочине.

– Руку-то отпусти, – парень тряхнул рукой и Серый с трудом разжал занемевшие пальцы.

– Я никогда не думал, что вас осталось так много.

– Кого это нас? – Серый в недоумении повернулся к Илье.

– Скажем так, людей-полукровок с необычными способностями. Удивительно, на за один вечер я встретил четырех подряд.

– А, по-моему, все происходящее похоже на тихое помешательство, – задумчиво сказал Серый. – После всего произошедшего, мне остается только очнуться в больничной палате. А надо мной добрая медсестра со шприцом и словами: «Да, батенька, вы наш».

– Отрицание действительности самый быстрый путь к поражению, – сказал Илья и внимательно посмотрел на таксиста.

– Если бы я отрицал, меня бы здесь не было. Но сумасшедшим домом все равно попахивает. Ты говорил у нас всего пара минут, – напомнил Серый.

– Пара минут в обычном для человека положении, – подтвердил Илья. – Но я рядом с домой. Пусть полностью силы еще не вернулись, но уже гораздо лучше. Смотри. – Илья указал на облачко придорожной пыли, возникшее после торможения машины и зависшее в десятке сантиметров от капота. – В ярком свете полной луны его было очень хорошо видно.

– Ну, пыль, – пожал плечами таксист.

Потом присмотрелся. Время отсчитывало секунду за секундой, а облачко продолжало недвижимо висеть над дорогой.

– Круто… – наконец выдохнул он. – Ну, раз ты такой умный, расскажи мне, что я должен делать, чтобы моя семья не погибла.

Илья на мгновенье задумался, потом потер лоб, пытаясь сосредоточиться. Информация просачивалась к нему в мозг с трудом. Словно сквозь грязное илистое русло старицы пытался пробить себе дорогу невесть как сохранившийся ключ чистой воды.

– Ты уже спас их, отправив к своей тетке. Это был единственно верный выход. Тебе удалось изменить судьбу. На них было совершено нападение. Но все живы. Дочь осознала свою силу. Но она еще очень мала. Для нее это слишком большое потрясение. За нее, как в свое время за Алину, борются Доля и Недоля. Ей нужна твоя поддержка.

– Мне нужно срочно в город, – прокричал Серый.

– Но ведь ты их не там оставил, – недоуменно пожал плечами Илья. – Сейчас я тебя отправлю именно в то место и в то время.

Он вышел из машины и вытянул вперед руки. Перед ним возникло мерцающее всеми цветами радуги мутное пятно размером с одноэтажный домик.

– Я все понял, – Серый кивнул головой и завел машину.

– Защищай дочь, – крикнул ему Илья вдогонку. – И не уходи оттуда, город опасен.

Серый кивнул. Такси рвануло в мерцающий туман. Машина вошла в радужную пленку, та, вогнувшись, превратилась в громадный мыльный пузырь. Он повисел мгновенье в воздухе и беззвучно лопнул. Илья посмотрел на обрывающийся, на грунтовке след от машины и задумчиво произнес.

– Да. Город сейчас очень опасен. И будет опасен, пока я туда не вернусь. Но сначала надо восстановить силы.

Правда, для этого надо было, по крайней мере, добраться домой. Лес маячил темной стеной в нескольких десятках метров от него. Но колдун знал, что должен заглянуть домой к Параскеве. Сегодня полнолуние. И если он не остановит старуху, она, отправившись его выручать, может стать добычей Алины. А он не хотел терять свою дочь во второй раз.