Текст книги "Смерть вне очереди"

Я еще немного постояла, пока ко мне не присоединились Женя, Катя и Лера. Очевидно, всем, кроме Светы, хотелось держаться подальше от загадочного негра, пока у него не пройдет этот странный заскок с выдуманной сакраментальностью снимка. А Барской, похоже, было все равно. Так вот, вчетвером мы отправились в сторону дома, где в последний раз видели Павла.

– Говорила мне мама, не стать мне никогда хорошим организатором, – ныла по дороге Малинова, – а я не верила. И во всем, что случилось, лишь моя вина!

– Но почему твоя-то? – возразила я. – Твоей вины никакой.

– Если только это не она всех убила, – угрюмо прибавил Жека.

– Я? Конечно, нет! – горячо воскликнула Валерия. – Я никого не убивала! Клянусь!

Ладони стали мерзнуть, и я сунула их в карман. Там нащупала ручку и тут же вынула ее, решив показать Лере. Как я могла про нее забыть? Однако не факт, что эта вещь имеет хоть какое-то отношение к происходящему.

– Лер, это случайно не твоя ручка? Или Морозова?

– О, это мамина! – удивилась девушка. – Откуда она у тебя?

– Я ее нашла. Так ты уверена, что мамина?

– Да, недавно фирма праздновала юбилей, и всем гидам сделали шикарные подарки. Там было много всего, в том числе ручка и календарик с логотипом в качестве сувениров.

Логинов затормозил и спросил меня строго:

– Так где, говоришь, ты ее нашла?

– Возле дерева, где был повешен Фалалей. Что она могла там делать, как считаешь?

Ответила Лера:

– Мама приезжала сюда после того, как умерла Агата. Она, очевидно, выронила. А при таком ветре ручка могла улететь куда угодно. – Протянула ко мне руку. – Я ей передам.

– М-да, это все объясняет, – расстроился Женька и возобновил ход, а я вернула ручку дочке владелицы.

Мы шли по грязной тропинке, утопая в лужах и морщась, когда ветер скидывал капли минувшего дождя с деревьев прямо нам на лица. Интересно, как же бедная Катька вышагивает на своих громадных шпильках? Заинтригованная, я обратила лик к подруге, но та держалась так уверенно и гордо, что я сразу подумала: даже если ей и дискомфортно, она никогда этого не покажет.

Женька всех удивил, обратившись к Малиновой:

– Что ж, самое время рассказать, что произошло, когда вы искали Фелициану втроем. – Лера только открыла рот, Логинов перебил: – И не надо заливать мне, что вы медленно шли, зная, что он вас догонит, а он взял и не догнал, ах-ах…

Я собиралась попенять Женьке на его грубость и неоправданное недоверие, как неожиданно Лера, опустив глазки, сказала:

– Ну, хорошо… Дело было совсем не так.

Глава 12

Я настолько офигела от услышанного, что раскрыла рот и приготовилась слушать что-то страшное. Например, рассказ о том, как они, сговорившись с Кешей, вешали сопротивляющегося Фалалея на дерево, перед этим на его же глазах убив его жену. Валерия, собираясь с силами, пару раз вздохнула.

– Мы с Кешей были знакомы раньше. Мы встречались с ним год назад. – Мы с Катькой хором ахнули. Ничего себе! Лера и Кеша были парой?! Я проиграла в сознании нашу встречу на крыльце гостиницы. «Меня пригласила вот эта милая девушка», – сообщил нам Кеша, показывая на Леру. То есть он был приглашен на экскурсию как знакомый. А я-то поняла так, что Малинова просто предлагала всем без разбора поездку ради того, чтобы заполнить «Газель»!

– Значит, Кеша оказался среди нас неслучайно? – проявила я чудеса сообразительности.

– Да. Мы встретились в фойе и разговорились. И я тогда по старой дружбе предложила ему поездку, опять же вину загладить хотелось…

– Вину? Какую? О чем ты? – тут же уцепились мы за любопытный факт.

– Понимаете… В общем, на одной игре год назад Кеша выполнил недопустимый бросок, вы далеки от баскетбола, так что я не буду вдаваться в подробности, но судья был его дальним родственником, что они тщательно скрывали, и засчитал им очки. В результате его команда победила. Он мне поведал по секрету, что по справедливости они должны были проиграть. Я растрепала Светке, она – своей сестре, а сестра у нее журналистка. Короче, та раздула из этого классный материал. Статейка вышла убойная, судью отстранили на время от обязанностей, победу засчитали их противникам… Кеша расстроился и вскоре ушел из спорта.

– Вот та-ак, – чему-то обрадовался Логинов. Я же думала про себя одно и то же: «Ни фига себе! Ни фига себе!» – потому что все услышанное от Леры от первого до последнего слова оказалось очень неожиданным. Однако ловко Света делала вид, что впервые его видит, там, перед гостиницей. Хотя она и впрямь могла его первый раз видеть, но Валерия должна же была сказать, кого она пригласила на экскурсию. – Гляжу, вырисовывается отличный мотив, – продолжил Женя, – он должен мечтать разделаться с вами обеими. А остальные для отвода глаз, так?

– Ты что! – возмутилась я, сама себе удивившись. – Кеша не убийца! Он никого не убивал!

– Не знаю, – нахмурилась Лера, изумив меня своим ответом. – Я уже ни в чем не уверена. Ты видела его сегодня? Я хочу сказать, уход из спорта – это была для него большая психологическая травма, он мог немножко двинуться рассудком…

С этим и Катя не согласилась, приняв мою сторону:

– Может, ты специально на него наговариваешь? Чтобы на тебя никто не думал, а? Мне вот кажется, вы со Светой в паре больше походите на убийц, чем несчастный негр, которого все уже затюкали его цветом кожи, вот он чуток и вышел из себя сегодня.

– Ты что? – вылупила глазищи собеседница, сбившись с шага. – Мы со Светкой никого не убивали. Я вообще не верю, что кто-то из нас мог кого-то убить. Но как иначе? Значит, кто-то просто сошел с ума, потому что в твердом рассудке ты же не пойдешь убивать людей, следуя порядку построения на групповом снимке?

– Сумасшествием здесь как раз и не пахнет, – не согласился Жека. – Убийства тщательно спланированы и хорошо продуманы. Как видишь, количество участников сократилось ровно вдвое, а с подозреваемыми по-прежнему туго. Убийцей может быть каждый и не может быть никто одновременно.

Мы сильно ушли от темы, потому я спросила Леру:

– И что же все-таки произошло, когда вы втроем отправились на поиски?

Она посмотрела в небо, зябко поежилась, затем вымученно ответила:

– Ну, в общем, Фалалей раскусил в нас бывшую пару, и они жутко поругались из-за этого.

– То есть как? – спросила Катя. – Поподробнее, пожалуйста.

– Ну, он стал смеяться, как нелепо мы притворяемся, что едва знакомы, а я даже не потрудилась узнать, сколько ложек сахара Кеша кладет в кофе, когда наливала ему. Но у меня это вышло машинально, я знаю, что он не пьет чай, только кофе, и кладет четыре ложки, потому что любит очень сладкий. Я ему так и налила, и вроде никто ничего не заметил, все приняли за обычную заботу. А Фаля… Но его можно было понять, он был не в себе, оттого что жена пропала. А Кеша почему-то не захотел спускать ему это с рук. Он кричал, что это не его дело, и если он еще раз влезет куда-нибудь, он его… Он его… удавит. – Последнее слово Малинова так произнесла, словно это ее саму в тот момент кто-то или что-то душило.

– О господи! – испугалась я.

– Да, в этом-то весь ужас… Не застрелит, не ударит. Он прямо так и сказал: «Я удавлю тебя, понял?» Мне хорошо это запомнилось. Короче, они разругались так, что не могли идти вместе. Александров развернулся и пошел прочь. А я… Мне, конечно, не улыбалось ходить по лесу с этим странным типом в цепях и пирсинге… В общем, я, недолго думая, побежала и догнала Кешу. Так мы вернулись. Меня, конечно, трясло, потому что я вообще не люблю ругань, а когда это происходит на первой моей экскурсии… Да и какое-то предчувствие было, что нельзя оставлять Фалалея одного. Но не могла я вдвоем с ним ходить, понимаете? – Мы сочувственно кивнули. – Я же его толком не знаю, второй день знакомы. А Кеша… Не знаю… Он не мог убить, потому что мы вместе с ним вернулись в дом. В то же время он виноват в смерти Фалалея косвенно. Если бы мы его не бросили тогда, ничего бы не случилось.

– Все равно бы случилось, – попытался утешить ее наш единственный мужчина. – Подгадали бы другой удобный момент, вот и все.

– Кто? – охнула Лера удивленно.

На что Логинов со спокойным выражением матерого эфэсбэшника на лице серьезно разъяснил:

– Те, кому оно надо. Такие люди коли берутся за что, то их ничего не способно остановить. Наоборот, со временем они становятся все изобретательнее и безжалостнее. Вспомни, громко ли Александров кричал, что удавит Фалалея, или сказал ему тет-а-тет?

– Нет, что ты, они кричали друг на друга. Я говорю, оба словно взбесились. Кеша на весь лес орал, что удавит его. Ой, какой ужас, Господи… – Лера набожно перекрестилась.

– Это хорошо.

– Что хорошо? – не поняли мы трое.

– Да так, – махнул Женя. – Который из домов?

Мы уже подошли к нужному зданию, потому Катя уверенно выдала:

– Вот этот. Вот возле первого подъезда мы его и видели в последний раз.

– Ну что, давайте взглянем.

Мы с Катей заметили несколько новшеств: лавочка была перевернута и отброшена далеко отсюда, дверь подъезда висела на одной петле, кусты поблизости оказались вырваны с корнем – последствия урагана. А так, все было по-старому. Тот же дом, те же дурацкие надписи. Женька, как всегда, напряженно исследовал то, что находилось под ногами.

– Жаль, – сказал он через пару минут. – Этот смерч уничтожил все следы. Теперь не поймешь, сам ли он ушел или помог кто.

– Помог? – не поняла Малинова.

– Ну да. Ты же тела здесь не видишь? И я не вижу. В межпланетную войну я лично не верю. А из землян никто не способен растворить человека в воздухе.

– Давайте походим здесь, – предложила Катя. – Вдруг чего заметим?

Мы стали обходить окрестности, пытаясь отыскать хотя бы какие-то признаки пребывания там Павла. Все было впустую. Когда мы устали и остановились, Катя выдала свежую идею:

– Пойдемте к тому месту, где вы нашли пряжку от ремня. Возможно, удастся отыскать что-нибудь еще. – Она хотела что-то добавить, но блокнот, который Катюха все это время бережно прижимала к груди, выскользнул из ее рук и упал. То, что произошло далее, я не берусь ни объяснить, ни проанализировать, ни выдвинуть какие-то версии. Это настолько ужасно, что, я полагаю, мы просто все спятили. А что? Постоянное сидение в чужом доме в компании малознакомых людей и наблюдение за тем, как эти люди гибнут, а также ожидание собственной кончины вполне могут привести к подобному исходу. А что, если никто и не умер, а нам это только кажется? Мы же сумасшедшие, ха-ха! Нам просто кажется! А показалось нам вот что: Любимова наклонилась, чтобы поднять блокнот, и в ту же секунду в дерево, в том месте, где миг назад красовалось ее приятное личико, вонзилась… стрела индейца. Настоящая индейская стрела!

Катька, конечно, слышала, как что-то свистнуло над ухом, но все же она продолжила выпрямляться и, только когда ее затылок уперся во что-то, не дающее ей полностью расправить спину, до Катюхи дошло, что пора обернуться. Увидев стрелу, вонзенную в ствол дерева, она заорала.

– Ложись! – крикнул Женька всем сразу, и все сразу легли.

Катьку пытались убить? Мою подругу едва не застрелили из лука? Боже, в это верилось с трудом. Это было так нелепо… Это было так странно… Я, наверно, и впрямь спятила, так как произнесла:

– Он жив! Он был жив все это время!

– О чем ты? – лежа на земле, спросил Женька.

– Индеец! Кто еще может из лука стрелять?

– Знаешь, меня сейчас больше интересует не кто стрелял, а откуда! – Логинов судорожно оглядывался, аккуратно приподнимая макушку.

Катя молчала, что несколько пугало. Но умереть от разрыва сердца, не погибнув под обстрелом ядовитых индейских стрел, – это отнюдь не по-любимовски. Да и не ядовитая, скорее всего, была эта стрела… В двадцать первом веке. Стрела. Чего изумляться-то, в самом деле? Подумаешь, стрела…

– Это правда была стрела, или я попрощалась со своей крышей? – решила я уточнить.

– Стрела, – ответил мне опять же Женя.

– Катя, ты жива? – потому что гадать, какая причина заставляет ее не размыкать уста, было уже выше моих сил. Подруга моя всю жизнь была говорлива.

– Да, кажется, – ответил мне голос Любимовой, и я успокоилась.

– Что делать будем? – поинтересовалась Лера откуда-то сзади. Так как я лежала на животе, едва-едва приподняв лицо от грязной травы, то я ее не видела. Зато могла слышать.

– Ох уж не знаю… – протянул Логинов. – Ладно, отползаем. Неужели из окна дома стреляли? Но это так далеко…

Мы стали пятиться, лежа на животе, в сторону шоссе, скорее всего, напоминая со стороны попеременно то напившихся пограничников, то обкурившихся непонятной дрянью раков.

– Ты же сам говорил, что он ас, – проговорила Катя. – Чему удивляться?

– Знаешь, мне уже надоело удивляться. Все, хватит. Когда вернемся, я убью всех, кого с нами сейчас не было. А их всего-то двое. И мне плевать, если один из них невиновен, я не хочу, чтобы моей любимой девушки не стало.

– О, спасибо, дорогой! – отозвалась Любимова, поднимаясь на ноги. Для подруги высшее счастье – когда мужчина готов ради нее пойти на смертоубийство, особенно, если это ее любимый мужчина.

Мы с Лерой тоже поднялись, и все вместе отправились обратно. Лично мне, в отличие от Кати, логиновская затея не показалась стоящей хорошей оценки. Невиновных убивать нельзя. Убивать вообще нельзя. Буду надеяться, что друг всего лишь пошутил.

Теперь Женька все время прикрывал Катю своим телом с той стороны, откуда, как ему казалось, ей грозила наибольшая опасность. Даже в лесу это продолжалось, хотя там опасность быть сраженным стрелой из лука сводится почти что к нулю: никто не станет стрелять, когда кругом полно деревьев, даже если он настоящий профи. Стрелы эффективны лишь на открытых пространствах. Но Логинова это не тревожило. Его сейчас заботило только то, как не дать возлюбленной отбросить копыта. Волнение было абсолютно оправданным: рядом с ныне умершим Альбертом на снимке стояла именно она. Мой внутренний голос подсказывал, что с этого момента события, к несчастью, начнут развиваться стремительно.

Мы пришли к месту, где, по утверждению Евгения, он вчера встретил нас с Кешей. Пока спутники занимались ознакомлением с близлежащими кустарниками, я кумекала, как же должны сложиться обстоятельства, чтобы никто из «выживших» не был причастен к смертям. Сперва задача казалась невыполнимой, но затем что-то хрустнуло у меня в мозгу, и пазл сложился.

– Женя, – позвала я. Когда он приблизился, спросила: – Как можно отсюда дойти до дворца?

Он показал направление, дал ориентиры и только хотел полюбопытствовать, а зачем мне эти сведения, как я уже попрощалась, бегом припустившись в путь. Бежала я долго, а пункта назначения все не было видно. Наконец, когда я уже решила, что сбилась с пути, удачно выбежала к стоянке, а следом – к самому дворцу. Что неудивительно, ворота были заперты. И людей не видно.

– Эй! – крикнула я что есть мочи и постучала руками по решетке. – Эй! Есть кто?

Никто не отозвался. А где же сторож, интересно? Уж не в лесу ли обстреливает мою подругу?

– А ну отворяй ворота, гадина! – расхрабрилась я и пнула преграду пару раз ногой. Никакой реакции.

Вот блин. Придется лезть.

Я чуть отошла, подняв кверху голову: перед боем всегда нужно проводить разведку. Затем принялась за дело. Нащупала ступней опору и потянулась ввысь. Совсем чуточку не удалось мне зацепиться за выступ. Еще раз. Ну же! Ну! Снова не вышло.

Я немного отдохнула, потом плюнула на ладони и предприняла очередную попытку. Тут что-то снизу подтолкнуло меня вверх, и в следующую секунду я с легкостью ухватилось рукой за выступ. Повиснув, обернулась. Напротив моих коленок стоял высоченный негр и широко улыбался.

– Боже, Кеша! Как ты все время незаметно подкрадываешься! – отругала я парня, который, в общем-то, мне помог.

– Рад стараться, – задорно подмигнул он мне. – Чтобы ты знала, большие габариты не всегда признак неуклюжести.

– О, это уж я знаю не понаслышке! Мы с тобой наоборот-одинаковые!

Пока он думал над значением чудаковатого термина «наоборот-одинаковые», я взобралась на верхушку, и тут мой мозг пронзила молния пугающей догадки. У нашего загадочного убийцы незаметно подкрадываться в крови. Начнем с самого начала: Агату, впрочем, я опущу, там все неясно, препарат подсыпать мог любой, а вот Фелю должны были застать врасплох. Как мне представляются события: к ней подкрались сзади и чем-то усыпили либо ударили по голове, чтобы она отключилась и дала посадить себя в работающий автомобиль. Дальше Фалалей. Лера может врать. Или не совсем врать. То есть она сказала, что побежала догонять Кешу, но мы не знаем, насколько далеко он успел уйти, прежде чем ей взбрело это в голову. Они могли ходить по кругу. Пока Малинова искала Александрова, который, как ей казалось, шел к дому, сам он опять же незаметно подошел к металлисту и выполнил свое обещание. Затем – в быстроте ему, как спортсмену, не откажешь – забежал вперед и сделал вид, якобы Лера его догнала. Индеец. Для Иннокентия – проще простого. Абажур над Светиной головой. Хм, очень мог подпилить, он знал, на каком месте она обычно сидит. Павел… Боже, мне страшно подумать, что он мог с ним сотворить… Этот здоровенный детина против добродушного худенького Паши… Господи… Он мог с ним сделать что угодно. К тому же в тот день он шатался где хотел. К Альберту тоже подкрался он, ведь они жили вместе, Кеша знал, что тот отправился на свиданку, и успел прийти и толкнуть его раньше появления Светки. И по комнате индейца явно он ходил – стрелы искал. Нашел. Теперь что ему мешало сделать покушение на жизнь моей подруги, а после того как оно не удалось, бежать за мной так бесшумно, как он умеет? Боже, боже… Права была Лерка, он просто тронулся умом.

От этой дикой догадки я не удержалась и рухнула вниз. Александров поймал меня на руки, проявив недюжинную ловкость.

– Пусти! – забрыкалась я и выпала из его объятий прямо на грязный асфальт.

– Эй, ты что? Я помочь хотел, никаких дурных мыслей, клянусь! – Он смотрел на меня широко распахнутыми глазами, продолжая растягивать в улыбке губы. Помочь, значит? Что ж, сам напросился.

– Кеша, если хочешь помочь, сделай доброе дело, а?

– Все, что захочешь! – изобразил он военную выправку и козырнул. В иное время я бы рассмеялась, но сейчас мне было не до шуток.

– Пожалуйста, перелезь через забор!

– А дальше?

– Сперва перелезь.

– Ох… На недоброе дельце меня толкаешь… Проникновение в частные владения…

– Ты лезешь или нет? – перебила я и, чтобы смягчить впечатление от моих слов, прибавила: – Ну пожа-алуйста! Ну Зайчик! – вспомнив Катьку. Уж кому, как не ей, знать способы воздействия на мужчин.

Негр удивился, потеряв свою улыбку где-то в Зимбабве, но все же промолчал и полез выполнять диковинную просьбу. Кстати, это заняло у него рекордно малое количество времени и не вызвало ни одной маломальской травмы. Мне стоило бы поучиться.

– Жду дальнейших указаний, – отрапортовал он, находясь по ту сторону.

– А теперь постучись в будку сторожа, а если не откроет, вышибай дверь ногой!

– Ни хрена себе… Твои просьбы попахивают вступительными экзаменами в клуб шпионов-разведчиков!

– Кеша, люди умирают. Не время для иронии.

Он выполнил указание. Стучал долго и громко. Наконец, когда я крикнула: «Давай!», он вышиб дверь ногой.

– Ну что? – не успела я это спросить, как до ушей донесся оглушительный храп.

– Юль, не знаю, что ты хотела проверить, но человек спит, – сообщил он мне, вернувшись к забору. – Ну и попадет же нам!

Именно это я и хотела проверить. Человек не должен был спать, его вообще не должно было там оказаться, так как, согласно одной из моих личных версий, в данную минуту он гоняется по лесу за своими жертвами. Что же это получается? А получается вот что – мне пора отсюда сматываться. Потому что убийца-то ближе, чем только можно мечтать. Господи, что же делать-то? Что мне делать?

– Теперь что? – спросил он меня. Эх, если бы я знала! Думай, Юлька, думай!

– А теперь, Кеша, идти вон к той сосне! – указала я на самое дальнее дерево, которое только смогла различить.

Он обернулся через плечо, чтобы присмотреться к объекту предстоящей операции. Задал вполне рациональный вопрос:

– Зачем?

– Узнаешь! Это новое задание. Выполнять, рядовой!

Иннокентий нехотя отправился к сосне. Подходя, крикнул через плечо:

– А дальше-то что?

– А дальше… – Я наблюдала за тем, как он отдалялся от меня на довольно безопасное расстояние. – А дальше… прощай!

Я резко сорвалась с места и побежала обратно. Эх, хоть бы Женька с остальными были еще там! Как же он мне нужен сейчас! Только бы успеть добежать, только бы успеть!..

Я бежала и бежала, бежала и бежала, стараясь контролировать дыхание. Вдруг нога обо что-то споткнулась (без этого и быть не могло), и я полетела на землю, оцарапав лицо о лежащую ветку. Села сначала на колени, отдышалась, прислушиваясь к звукам, но не оглядываясь, потом поднялась и понеслась снова. Вперед… Вперед… К людям… Они спасут меня! Эх, только бы успеть рассказать им то, что я поняла, пока я еще жива! Только бы успеть! Иначе они никогда не узнают… Или узнают, но будет уже слишком поздно…

Я бежала еще минут десять, временами останавливаясь, чтобы отдышаться. Как хорошо, что в свое расписание я давно ввела вечерние пробежки (утренние меня не прельщают, люблю подольше поспать)! Зарядка зарядкой, но бег куда полезней. Он тренирует сразу все мышцы ног, а также пресс, руки, а главное, учит контролировать дыхание, что благотворно влияет на легкие и работу сердечной мышцы. Но что-то я отвлеклась. Короче, удивлению моему не было границ, когда я выбежала не к друзьям, а к заливу.

– Оба-на!.. – единственное, что оставалось мне сказать, заметив это. Внутренний компас меня чаще подводит, чем помогает.

Так, думай, Юля, думай еще раз… Что ж, тогда отсюда лучше бежать к сторожке. Возможно, те, кто мне нужен, уже там.

Я постояла некоторое время, наклонившись вперед и упершись руками в колени, чтобы дать организму возможность отдышаться и отдохнуть, затем выпрямилась и обернулась, чтобы продолжить путь, чуть скорректировав траекторию, но вынужденно вскрикнула. В пяти шагах стоял… негр в тельняшке!

То, что передо мной предстал тот самый человек, от которого я убегала, было поразительно и невероятно. Я даже решила, что тронулась умом, честное слово. Как он успел?

Самое отвратительное, что, видя меня, враг иной расы заявил, издевательски лыбясь во весь рот:

– Вид сзади потрясающий. М-м…

Нет, ну вы подумайте! Он еще смеет прикалываться!

– Я надеюсь, ты не про себя? – огрызнулась я.

Он рассмеялся.

– Нет, куда уж там! Я про тебя.

– Как ты меня догнал? – Этот вопрос меня очень интересовал.

– Ну, во-первых, забыла, с кем тягаешься – я же спортсмен, во-вторых, ты бегала по кругу, тебя даже пятилетний ребенок догнал бы.

Вот так! И как я раньше умудрялась от маньяков сбегать, скажите мне на милость? Все, бросаю эти дурацкие игры в детективов и начинаю усиленно заниматься спортом.

– Ох, – только и сумела я ответить.

– Кстати, ты чего побежала-то? Что-то я юмора не понял.

– Какой уж тут юмор! Я решила, что ты убийца, – не стала я лукавить.

– Вот те раз! – Улыбочка сползла с лица: негр обиделся. Подумаешь! Обидели маленького! – И что заставило тебя так думать? – Я рассказала ему обо всех своих подозрениях. К тому же, каюсь, выдала с потрохами Леру, ведь именно ее исповедь поддержала во мне зародившуюся догадку. – То, что я умею незаметно подкрадываться, не дает тебе право подозревать меня черт-те в чем, как считаешь? – Я молчала. Поняв, что спутница ему по-прежнему не верит, Александров окончательно опечалился. – Давай прогуляемся? – предложил он как тогда. Но на сей раз я согласилась. Не знаю, что мною двигало, но явно не чувство самосохранения. Ведь я была наедине с потенциальным преступником, которого подозревала аж в шести убийствах (считая Самойлова и Агату), а по минимуму – в четырех.

Мы поднялись по старой каменной, в некоторых местах расколотой лестнице и оказались на мосту. Вид открывался потрясающий. Небо было тускло-серое, зато залив умиротворял своим спокойствием и бескрайностью. Прямо под нами проплывали утки, прямо над нами пролетали заблудившиеся птицы. Мне думалось раньше, что все они давно отправились на юг, ан нет. Остались патриоты, верные отчизне.

– Я могу тебе рассказать о нас с Валерией, если хочешь, – смотря в воду, произнес невеселым тоном Александров.

Одна патриотка села прямо на мост возле его ноги, словно хотела оказать духовную поддержку.

– Если это поможет в моем расследовании, то да, хочу.

– Что ж… Мы вправду встречались. Почти полгода.

– А как же контрастность? – позволила я себе едкость.

– Юль, я же имел в виду не внешний контраст, а внутренний. А у нас с Леркой гораздо больше общего, чем ты себе воображаешь. Если приглядишься к нам как к людям, поймешь. Я вообще довольно мягкий человек, но есть у меня одна особенность: предательства не прощаю никогда. Она знала, что не должна никому рассказывать эту тайну. Но она ее все же открыла. И за это поплатились люди. Я говорю не только про себя, я говорю в основном о судье. Разбирательство было долгим и отнюдь не приятным для него, поверь. Однако я знаю, что все вышло в итоге по справедливости. Знаешь, я хочу, чтобы ты это запомнила раз и навсегда: справедливость всегда торжествует. Бог есть, и Он все видит. И каждому воздаст по делам его. Да, бывает, проходит слишком много времени, человек устает ждать справедливости, забывает о ней, теряет веру во Всевидящее око. Но что такое время? Время сюрреалистично. То есть это для нас с тобой оно реально, но мы просто люди, понимаешь? Для божеств времени не существует в принципе, и живут они не в скучном трехмерном пространстве, в каком живем мы. Да, я знаю, то, что произошло, должны было произойти, и на судьбу я отнюдь не зол. Но я зол на Валерию. То есть был зол, а теперь мне все равно, давно это случилось, уже былью поросло. Просто если человек предает меня, даже всего один раз, я ухожу без зазрений совести. Мне не нужен рядом по жизни тот, кто способен на предательство. Понимаешь?

– Да, – кивнула я, завороженно глядя на собеседника. То, что я сейчас слышала, можно было назвать только так – Высшая Мудрость. Сколько мне до такой расти? Один Господь знает, но, смею предположить, долго. – Я так поняла, ты никого не убивал?

– Ох, Юля… Да, я никого не убивал, да будет тебе известно. Зачем? У меня даже мотива нет, так как я верю в справедливость. Ни один человек не сможет вызвать у меня желание избавиться от него. Наоборот, если кто-то мне сделает что-то… хм… плохое, я его лишь пожалею: расплата не за горами.

– Понятно. – Я задумалась, переваривая полученную информацию. – Что ж, думаю, пришло время объяснить про наш союз с Павлом.

– Что? – Он наконец-то посмотрел на меня. – Ах, да, конечно, я же обещал. Слушай. – Он присел на корточки, облокотившись о перила моста, что были, к слову сказать, лишь с одной стороны, и мне пришлось последовать его примеру. – Внутри вашего союза не наблюдается единения, и это видно сразу. Ну, хм, во всяком случае, мне, так как глаз у меня наметан. Я предвижу, что будет с вашей парой, ежели она таковой станет, с годами. – Я была благодарна Кеше за то, что он говорит о Павле в настоящем времени, несмотря на то, что не далее как пару часов назад самолично закрашивал ему глаза черным цветом. Он понимал, что глаголов типа «не наблюдалось», «стало» я не сумела бы вынести и разревелась. А так, его слова прибавляли мне надежды. – Павел – личность деятельная, сверхактивная. Со временем тебя начнет это раздражать, если еще не начало. Вместо того чтобы полежать спокойно, подумать о вечном, он постоянно бегает, мельтешит перед глазами и балаболит о сущих пустяках с таким лицом, точно важнее этого ничего и быть не может, причем каждый день это «самое важное» новое. Представляешь себе картинку? А его, наоборот, будет напрягать твое безразличное ко всему отношение, твоя особенность молчать чаще, чем говорить. Экстравертов очень напрягают интроверты, поскольку они сами выбалтывают все, что у них на уме, и ждут от других того же. Их очень расстраивает, когда им остается лишь догадываться, о чем же думает малоразговорчивый человек. Их раздражает, что других приходится постоянно подталкивать к действиям, заставлять что-то делать, что-то рассказывать… Союз холерика с меланхоликом или тем более с флегматиком не может быть гладким.

Я поднялась, так как немного затекли ноги, и встала напротив.

– Это все ты правильно говоришь, если бы не одно «но». Пятьдесят процентов времени Пашка бывает флегматиком.

– Н-да, не Павел, а загадка… Я заметил это. Здесь, казалось бы, все должно уравновеситься, а вот и нет. Происходит момент, имеющий название «Обман ожиданий».

– Обман ожиданий? – приподняла я брови, услышав о таком впервые. – Это как?

– То есть ты будешь ожидать от Павла определенных реакций на события, реакций холерика. И когда он будет действовать не так, как ты думала, это вызовет непонимание. На подсознательном уровне отложится «меня обманули!», и ты сама не поймешь, откуда взялось твое раздражение. Это сейчас тебе нравится, когда он неожиданно замолкает, и тебе, наверно, кажется: «Боже! Как удачно он угадывает мое настроение!» На самом деле, нет.

Вот это меня, честно, поразило. Я ведь и впрямь думала так.

– Разве нет?

– Нет. Под твое настроение попадет любой, кто будет чаще молчать, чем говорить, а прежде чем сказать, повторит всю фразу про себя десяток раз. Самойлов в пятидесяти случаях из ста поведет себя именно так, но просто потому, что он такой, какой он есть, а ты сразу думаешь: о, он снова угадал! Ему нужен кто-то такой же неординарный, как и он. А тебе – спокойный, уравновешенный человек. Сильный, который всегда будет становиться на твою сторону и защищать, что бы ни случилось. С таким человеком у тебя будет полная дуальность.

– То есть с тобой? – усмехнулась я, подумав про себя, насколько же негр наглый тип.

– Со мной? – удивился Кеша, удивив этим меня. – Нет. Извини, но бабка у меня темнокожая, мать – мулатка, так что женой моей они обе видят отнюдь не белую женщину. А с тобой либо серьезно, либо никак. – Он виновато улыбнулся: – Ты уж прости.

Вот те раз! Мысль о том, что негр меня отшил, а я ему навязывалась, хотя это я собиралась его отшить, думая, что он навязывается мне, так меня шибанула, что я невольно отшатнулась на несколько шагов назад от незримого и нематериального, однако весьма ощутимого морального удара и остановилась на самом краю пропасти над искусственным руслом реки, проложенным через парк к фонтанам.

– А что ты извиняешься? – кинулась я спасать положение. – Ты мне совсем не нужен, так и знай.

Он расхохотался самым отвратным образом.