Текст книги "Смерть вне очереди"

Глава 15

После того запоминающегося открытия я поняла, что я – это я, и стану теперь говорить о себе от первого лица.

– Подруга, да у тебя связь с космосом открылась, – сказала мне Катя. – А все плакала, интуиции у меня нет, интуиции нет…

– У меня ее и нет. Я действительно вознамерилась похоронить его. И не успела… Его унесло это чудовище, которое забрало Фелю, Фалю, Пашу и Женю. Оно теперь будет творить с ним что-то… Делать из него восковые фигуры или я не знаю что… Разрубит на куски и замаринует на зиму, а потом будет кушать на Новый год! – У меня предательски затрясся подбородок. Нет, не плакать, не плакать…

– Успокойся! – дернула меня Любимова за рукав. – Его унесли Лера и Света. Потому что больше некому. И долго двух кумушек нет как раз в связи с этим, они сейчас относят труп туда, где прячут все остальные.

– Катя, это не могли быть они! Дом был заперт! А ключ у тебя!

На что Катерина молча ткнула в открытое окно.

Я вспомнила габариты Александрова и оглядела раму.

– Нет, – покачала я головой, – это слишком неудобно. Кеша был высокий и тяжелый. Как его можно вынести в окно?

– Можно, Юля, – возразила мне подруга. – Потому я и уверена, что они действуют сообща. Одна не могла, а обе – очень даже. – Я отрицательно покачала головой, потому она предложила: – Давай поищем какие-нибудь следы.

– Я не пойду туда!

– Надо. Юль, соберись.

Но я категорически отказалась. Любимова одна ступила на окровавленный пол, глядя под ноги, прошла чуть вперед, к тому месту, где лежал Кеша, затем аккуратно присела, как это любил делать Жека.

– Ну что там? – спросила я с порога.

– Ничего не понимаю, – покачала она головой. – Вот след от туловища, да и то какой-то нечеткий. А дальше все смешано. Они, наверно, тащили его за ноги. А перекинув через окно на улицу, тщательно размазывали свои следы.

– Думаешь?

– А что, времени у них было предостаточно.

– Но они же шли к домам! Ты же сама видела!

– Да. А я говорила тебе, для чего это. Чтобы сбить нас с толку. Поняв, что мы отправились на задание, они тут же повернули назад.

– Но… что делать? И как это проверить?

– Проверить можно. Раз до людей они так и не дошли, значит, станут рассказывать, что никто им не отрыл, а они, бедняжки, простояли битый час перед каждой дверью, потом ходили по второму разу, третьему… Но никто им так и не открыл. Это будет нам сигналом. Только я не понимаю, к чему все это. Зачем нужно прятать тела? И почему не все?

– Точно ли не все?

Катя удивленно взметнула брови, затем начала подниматься на ноги, но поскользнулась, в последний момент успев ухватиться рукой за стену. Потом выпрямилась и пошла ко мне.

– Боже! – увидела я ее ладонь. – Кровь! – Катя повернула ладонь внутренней стороной к лицу и скуксилась. – Не трогай меня! – отскочила я. – Не дотрагивайся до меня! На тебе его кровь!

– Да я и не собиралась! Ты совсем уже! – покрутила она измазанным в крови Александрова пальцем у виска.

– Туда! Немедленно! – указала я на раковину.

– Хорошо, – послушалась она и отправилась мыть руки. Я же не стала дожидаться окончания экзекуции и в одиночку отправилась проверять догадку. Отодвинула старую, прогнившую обувную полку, толкнула дверь и вошла.

…Распятый на железных прутьях, последний в своем роду индеец смотрел прямо на меня своими остекленелыми зрачками. Застывшее выражение лица мне померещилось коварным. Казалось, он улыбается. Мертвый, он все же смеялся надо мной, над живой бледнолицей женщиной, которая сама еще не поняла, куда попала. Его злорадствующая улыбка обещала мне все круги ада в самом скором времени. И его это невыносимо радовало.

Я поднесла сложенные щепоткой пальцы ко лбу, чтобы перекреститься, но не смогла это сделать пред его наблюдающим ликом. Ладонь так и повисла в воздухе.

– А вот и наш дорогой друг! – бодренько поприветствовала Орлиного Глаза Катюха за моей спиной. – Смотри, никуда он не делся! Фу, ну и вонь…

Она помахала руками возле носа, а я, не отрывая взора от зрачков индейца, толкнула подругу.

– Катя, ты видишь? Ты видишь?

– Что? Что я должна видеть?

– Он… Он улыбается!

– Какой мерзкий запах! Слащавый до рвоты… Чего говоришь? Кто улыбается? О чем ты?

– Как ты не видишь?! Он… Он потешается над нами! Он рад, что успел умереть раньше! И он знает, что нам предстоит что-то такое… Что-то ужасное! Я чувствую это!

– Так, подруга. Завязывай с пьянкой! И вообще, слабонервным запрещается лицезреть такие веселые картинки, у тебя может крыша поехать. Пошли отсюда.

Ох, Катя, по-моему, она уже поехала… Но я не стала этого говорить и позволила вывести себя из комнаты.

– Ну что, проверяем водителя? – спросила она. – Или с тебя уже хватит?

Конечно, мне не хотелось, но что делать.

– Проверяем, – тихо ответила я, опустив глаза.

– Тогда пошли.

Вообще-то в ту минуту необъяснимый приступ радости, охвативший мою подругу, когда она обнаружила, что тело индейца нам подарили, показался мне гораздо более подозрительным, чем то, что происходило со мной. Это у кого еще из нас крыша поехала, спрашивается.

Не успели мы выйти из дома и убедиться издалека, что труп продолжает наличествовать на грязной от вечных дождей земле, как к тому же месту подошли две оставшиеся от нашей группы персоны. Их лица были опечалены, что меня тоже заставило погрустнеть. Значит, миссия не была выполнена. Плохо. Плохо смертельно.

Подойдя, девчонки, как и ожидалось, отрицательно покачали головами.

– Никакого толка, – пояснила Лера. – Какой чудной народ! Нам удосужились открыть только в двух квартирах, в одной из которых не было телефона. В другой старик позволил позвонить, но я не уверена, что аппарат был исправен. Вроде гудки идут, стало быть, линию починили, так? – Мы безмолвно пожали плечами. – Но на том конце никто не взял трубку! Это в полиции! Я позвонила в гостиницу, и там тоже не ответили! Вот так мы и упражнялись целый час, но ничего не добились.

– Наверно, телефон просто не работал, – поделилась соображениями Света.

Мы с Катей обменялись многозначительными взглядами. Версия, изложенная самой близкой подругой, почти совпадала с той, что рассказала Валерия. Это сигнал? Хм, полагаю, что да.

Любимова официально скрестила на груди руки, словно гибэдэдэшник, собирающийся сделать недобросовестному водителю втык за превышение скорости, а после поиметь от него как можно больше денег, и выдала:

– У нас тоже новость. С дворцом ничего нового, зато новое – в нашем доме. Новая загадочная пропажа.

– То есть? – не поняла Светлана.

– Продукты пропали? – сделала предположение Малинова.

– Нет. Продукты – это само собой, об этом я уже и не говорю. У нас пропал труп нашего темнокожего баскетболиста.

Мы внимательно следили за реакцией.

– Как?! – хором воскликнули они, точно заранее готовились. Или не готовились? Ведь любой бы на их месте спросил бы именно «как». Или не любой? Поди разбери.

– А вот так. Труп исчез. Был он – и нет его.

Девчонки резко сорвались с места (нам сначала показалось, что они хотят сбежать, оттого мы последовали за ними) и вбежали в дом, а остановились возле распахнутой двери в комнату покойного Кеши, будто не верили нам и хотели удостовериться. А может, и вправду не верили.

– Этого не может быть! – заявила Лера. – Кто мог это сделать? И зачем?

– На второй вопрос я не могу тебе ответить, – нахмурилась Катя, – а на первый очень даже. – И без перехода добавила: – Это сделали вы.

Я удивленно моргнула, дивясь ее храбрости, точнее даже безбашенности, а девчонки уставились друг на друга, затем на Любимову.

– Ты спятила? Это не мы!

– Больше некому, – невозмутимо пожала она плечами, начав очень сильно походить при этом на своего возлюбленного.

– Между прочим, – ткнула Барская в пол комнаты, – там твои следы!

– Да, мои, – не стала отрицать очевидного моя подруга. – Потому что я искала там ваши.

– Наши? – переспросила дочка Галины Тимофеевны, хотя глухой отнюдь не была. – Откуда там наши следы? Мы не крали труп! Мы обходили дома! Если хочешь, пойдем сейчас обратно, и тебе старик докажет, что я звонила по его неработающему телефону!

Вообще, фраза вышла классная. «Звонила по неработающему телефону». Диалог пациентов сумасшедшего дома, блин.

– А где ты была в это время? – включилась я в допрос, грозно сверля глазами Светлану.

Она вся скрючилась под этим взором, но ответила с вызовом:

– Там же, прикинь?

Девчонки еще долго препирались, переместившись за прославившийся своими частыми собраниями стол общей комнаты, пока ко мне не пришла одна идея:

– Давайте поищем что-нибудь снаружи.

Все с этим согласились, но вместе идти отказались. Лера с подругой стала обходить дом с одной стороны, мы же с Катей – с другой.

– Ну что скажешь? – полюбопытствовала я ее мнением относительно сложившейся ситуации.

– Ой, не нравятся они мне. Но ведут себя до мерзости естественно.

– То есть не они? Но кто же?

– Не знаю. Некому больше. Хотя…

– Что – хотя? – Вместо того чтобы осматривать в слабом свете уходящего дня область под ногами, я всецело обратилась к Катькиному лицу. Так как она не ответила, я повторила: – Кать, что – хотя?

– Да ну, фигня… Забудь. Вот и его окно.

Немножко потоптавшись около окна, мы замерли и принялись изучать рамы. Рамы как рамы. Я опустила взгляд на землю и – о чудо!

– Смотри, следы!

Любимова заставила меня чувствовать себя идиоткой, ответив:

– Да, это наши.

– В самом деле? – расстроилась я.

– Да. Но не только наши.

– А чье еще?

Мы переглянулись и присели – так учил великий Жека.

– Да их куча, – разозлилась подруга. Здесь к нам присоединились остальные. – Что за ё-мое! Как тут разобраться?

– Дай я посмотрю, – Лера мягко отстранила нас с Катей и тоже присела на корточки. – Здесь мужские следы. От ботинок. Вот очень большой размер, даже для мужчины. А вот средний мужской.

– Это Юлькина лапа, – авторитетно заявила Любимова. Дура. Лишь бы поиздеваться! – Ее следы вечно с мужскими путают!

– Зато от тебя никаких следов! Твоя гигантская шпилька на все сорок сантиметров в почву уходит! – не осталась я в долгу.

– Гнусная ложь! У меня вовсе не сорок сантиметров шпилька! Всего лишь одиннадцать!

Света возмутилась:

– Вы так и будете трепаться о ерунде? Я лично не собираюсь умирать! И нужно в первую очередь думать о том, как сохранить нам жизнь! Так что заткнитесь, и пошли в дом!

– Заткнись ты, поняла, мелкая?!

– Да! – поддержала я Катю. – Мы будем говорить о чем хотим и когда хотим!

– Боже! – закатила та глазки.

Однако когда обе тронулись к входной двери, мы не отстали. В результате, еще немного посовещавшись и так ни к чему и не придя, мы разошлись по комнатам, но до этого забаррикадировали входную дверь всем, чем только можно было, и плотно закрыли окна в обеих комнатах, где совершались убийства; в последней операции я не участвовала, сославшись на травмированную нервную систему, что было истинной правдой: видеть осклабившегося индейца или же искупаться в Кешиной крови мне больше не улыбалось. Перед тем как лечь в постель, подруга повела себя странно: всучила мне блокнот покойников, с которым дотоле не расставалась (первая странность), сама сунула мне его под подушку, объяснив это боязнью кражи (вторая), и велела мне поклясться, что, если с ней что-нибудь случится, я непременно открою второй разворот и прочту, что там написано (третья и заключительная). Я, конечно, поклялась, чтобы успокоить дорогую подругу, но думала, что это глупость несусветная, и гадала, что толкнуло ее на такие поступки, пока не вспомнила последовательность: Катя по снимку идет следом за Кешей. После нее Лера, затем я. Дальше снова Света. И все по кругу. Сколько нам удастся обманывать смерть? Никто не знает.

Сны были мрачными, иссушающими, туманными и угнетающими, так что, проснувшись, я сперва этому порадовалась. Затем я ощутила жуткий холод и спросонья с трудом сообразила, что открыто окно. Кляня свою судьбу, я соскребла себя с постели и направилась к нему, с тем чтобы закрыть, отметив краем глаза, что подруга уже поднялась и сейчас, видимо, завтракала в столовой. Моя рука уже потянулась к окну, когда я увидела на подоконнике такое, что пришлось эту руку вернуть, поднеся к губам, чтобы сдавить рвущийся наружу вопль дикого всепоглощающего ужаса.

Подоконник был залит кровью. Катиной кровью.

Вместо того чтобы заорать наконец, я лишь беззащитно заплакала, рухнув на пол.

– За что?.. Нет… Только не она… За что… – скулила я обессиленно, не ведая, что делать дальше, да и стоит ли вообще что-то делать. Наверно, нужно просто ждать, когда малолетние убийцы организуют покушения на самих себя, чтобы четко следовать кровавому списку, и наконец убьют меня. Но зачем столько ждать? Я не хочу этого. Почему они не могли прикончить нас ночью обеих? К чему этот маскарад? Зачем им последовательность? Зачем?! Я не понимаю этого. И не хочу понимать.

Я встала на ноги, утерла слезы и, четко чеканя шаг, вломилась в комнату садисток.

– Может, не будем ждать? – сказала я с порога.

Обе только-только успели открыть глаза (точнее, делали вид, и у них это здорово получалось), лежа на сдвинутых вместе кроватях чуть ли не в обнимку, и глядели на меня недоумевающе.

– Ты че? – похрипела сонным голосом Светка.

– Убейте меня! Ну же! Никто ведь не узнает, что это будет смерть вне очереди! Довольно спектаклей, здесь никого, кроме нас! Так чего тянуть? А? Я вас спрашиваю, сволочи!!

– Она че, с дуба шмякнулась? – обратилась Света к соседке.

Та вообще и слова молвить не могла.

В конце концов, я заставила их подняться и привела в комнату, к окну, разъяснив, что к чему.

– Может, она просто сбежала? – предположила далекая от статуса умного человека Света. – Ну и поранилась немного об окно.

– Как об окно можно пораниться?! – взывала я эмоционально. – Видишь, это кровь! Ее убили прямо здесь!

– Да ну, глупость, – продолжала Барская упрямо качать головой.

– Ничего и не глупость, – согласилась со мной Лера. – Они действуют строго по списку. И я следующая!

– Кто – они? – воодушевилась я. – Ты знаешь, кто это делает?

– Конечно, знаю. – Я затаила дыхание, предвкушая разгадку. – Это демоны. Они служат проклятью.

Мы со Светой переглянулись. Не такого ответа мы ожидали от нее сейчас. Видно, у Валерии наметился регресс: она вернулась к мыслям о действующем проклятии. Я-то надеялась, у нее есть нормальная версия… Что же происходит? Что, на хрен, происходит здесь? Я не могу постигнуть этого! Почему два тела оставили на всеобщее обозрение, а остальные забрали? И кто? И с какой целью? И живы ли мои друзья? Возможно, Катю только ранили, чтобы она не оказала сопротивления, когда ее похищали. Но опять же: зачем? Воистину, вопросов было больше, чем ответов. Ответов не было вообще.

Мы прекратили бессмысленное разбирательство и заперли окно изнутри. Никто сюда больше не влезет. Ясно, что Катя сама открыла окно, снаружи это сделать было невозможно, только если разбить, но стекло-то осталось целым. Непонятно, почему она все-таки это сделала. Сама ведь говорила, мол, не знает, не заржавели ли рамы ввиду неиспользуемости. Решила проверить? Среди ночи? А преступник точно знал, когда она это сделает, поджидая ее на корточках, прислонившись к стене?! Бредни.

Мы немного посидели вместе, затем Света с нашей помощью разбаррикадировала дверь, заявив, что ей нужен свежий воздух, и отправилась на прогулку. Лера же ушла в свою комнату. Я – в свою.

Погоревав немного о подруге, я стала заправлять кровать, и тут мне вспомнился блокнот, сунутый заботливой Катей под мою подушку. Мгновением спустя он уже покоился в моих руках, раскрытый на втором развороте.

Сверху начинался подсчет средств, необходимых для записи второго альбома. Как я это поняла? Да просто там так и было написано корявым Фалиным почерком: «2 альбом „The metal breaks the silence“: аренда студии – $…, наладка инструментов – $ …, новые трансформаторы – $ …, качественный усилитель звука – $…; протолкнуть альбом: радио – $ …, снять клип – $ …, статья в журнале – $ …» Я не предоставляю сейчас никаких сумм, просто потому что не помню их. Одно точно – писал Фалалей все в долларах. Снизу стояло «итого» и довольно внушительная сумма, по крайней мере для нищей студентки. Скажу только, если бы раньше я планировала записать собственный альбом, я бы тут же отказалась от этой дорогостоящей затеи.

Последняя строка меня озадачила: «Большой Боб – 2000, папан – 4000, М – 12 000, К – 1500, ЗАО «Росстроймаш» обещали 20 000». Что это за тысячи? Тоже в долларах? Почему это ЗАО обещали простому парню, слегка сдвинутому на готическом металле, аж двадцать тысяч баксов? За что? Непонятно. Но, по-видимому, Фаля все-таки указывал своих спонсоров. Почему же Катя хотела, чтобы я заострила на этом свое внимание? Даже если оба инициала навевают мне мысли о кое-каких лицах, то одна буква отнюдь не доказательство. Да и нет у Малиновой таких денег. А Кеша уже, к несчастью, мертв.

– Белиберда! – возмутилась я нехваткой у себя извилин и с горя кинула блокнот о стену. Издав звук, он устроился на полу возле моей постели. Расстроенная дальше некуда, я взяла журнал «Стиль», улеглась поудобнее, собравшись почитать, но уж очень сильно данное издание ассоциировалось с моей канувшей в неизвестность подругой, и я вместо этого разревелась, роняя горькие слезы прямо на глянцевую обложку.

За что мне все это? Господи, почему так произошло? Я потеряла всех своих самых лучших друзей! Я не знаю, где они, что с ними и живы ли они вообще. А если они на последнем издыхании, умирают мучительно под пытками кровожадного изверга, то я, увы, не могу им помочь. И это убивает сильнее всего.

И почему-то очень жалко Кешу. Это был самый неподражаемый, самый необыкновенный изо всех людей, что я встречала. Странно, почему-то кажется, что люди, выделяющиеся из общей массы, должны жить долго. А лучше – вечно. Если кругом будет одна серость вроде Светланы, жить будет куда скучнее и безынтереснее. Жизни вообще не будет. Потому что все основано на контрасте. Покуда есть Кеши, темнокожие москвичи, мудрые философы и высоченные баскетболисты в одном флаконе, тогда имеются и остальные люди, совершенно простые. Но если Кеш не станет, остальные тоже не будут существовать. Существует лишь то, что контрастирует с чем-то иным. Если будет одна осень, осени не будет вовсе…

Неожиданно меня посетило решение задачки, над которой я билась долгое время до этого. Вот как наш мозг устроен: если над чем-то ломать голову, как ты ее не ломай, ответа не найдешь; но стоит на что-нибудь переключиться, как ответ приходит сам собой.

Из оставшихся людей один человек вполне мог разделаться со всеми. И как же меня раньше не посетила эта мысль? Все же так просто. Самое интересное, что эти преступления были тщательно спланированы и очень задолго до самой поездки! Прав был Женя: действует профи.

Почему-то страха больше не было. Наверно, незримого врага всегда боишься сильнее, чем уже идентифицированного.

Я спокойно вышла из комнаты и, пройдя через всю столовую, постучалась в дверь.

– Да?

Я вошла. Валерия была в комнате одна и читала журнал, один из тех, что валялись в туалете. Действительно, что еще остается делать в нашем положении? Особенно, когда ничего хорошего уже не ждешь. Только читать. Ну еще и плакать, как я, например.

– Лер, а где Света?

– Еще на улице. Сказала, что пошла к заливу. – Я вдумчиво кивнула и хотела уходить, но она вновь заговорила: – Ты не переживай за нее, сейчас ведь моя очередь.

Она сказала это так хладнокровно, что я поневоле начала усмехаться над иронией судьбы. Человек действительно привыкает ко всему. Даже к периодическим покушениям на свою жизнь.

Я снова кивнула и вышла из дома.

На улице было свежо. Мои зубы весело затанцевали степ один ряд о другой. Изо рта пошел пар. Джинсовка не грела, хорошо хоть я додумалась накинуть сверху темно-синий рабочий халат, висевший возле двери на гвоздике, оставленный, судя по всему, прежними жильцами, а может, еще кем. С одной стороны, он него не так много тепла, с другой же, лишняя тряпочка все равно, как ни крути, будет греть. Кстати, любопытный момент: Катя исчезла вместе с обувью и вельветовым пиджаком, под одеялом она лежала, ясное дело, без этого.

– К заливу, значит, – сказала я сама себе, озираясь вокруг. – Ну ладно, к заливу, так к заливу. Юля, приготовься. Бой будет тяжелым.

Через некоторое время я вышла к заливу, и холод стал просто невыносимым. С севера дул промозглый ветрище, но тучи слегка рассеялись, и, хоть небо и оставалось серым, но оттенок был куда светлее вчерашнего. Дождь не накрапывал, взяв короткий тайм-аут, и это тоже радовало. Я прошлась вдоль берега, любуясь природой и мысленно прокручивая свою речь в голове снова и снова. Нужно быть очень убедительной. Однако что-то объекта нигде не видно.

Я гуляла еще где-то полчаса туда и обратно, но Светы нигде не было. «Неужели опоздала!» – заискрилась в голове мысль, но вот я додумалась свернуть в глубь леса и прямо-таки по воле случая наткнулась на ту, которую искала.

Света… копалась в земле, сидя на корточках. Но мне, в общем-то, было все равно, что она ни делай сейчас, монолог был уже вызубрен наизусть и так и рвался наружу.

– Свет.

– Ах! – испугалась она и уставилась на меня удивленными глазами. – Ты? Ты что здесь делаешь?

– Я? Я должна тебе кое-что сказать. И это очень важно.

– Да? – приподнялась она, отряхивая грязные руки. – И что же?

Обнадежившись ее заинтересованностью, я выпалила:

– Я знаю, кто убийца.

– Да? Как знаешь? – Я пожала плечами, мол, знаю и все тут. – И кто же?

Набрав воздуха в грудь, выдохнула:

– Твоя подруга.

Она раскрыла глаза так, что стала походить на перепуганную павлиниху.

– Что?! Лера?! Ты спятила!

– Нет. Так оно и есть. Если ты выслушаешь меня внимательно, я докажу это. – Света молчала, и это дало мне право продолжить. – У нее одной была возможность убить всех. Но вернемся к предыстории. На нее нужно было подумать с самого начала, так как именно Малинова придумала эту экскурсию, набирала людей, заметь, чем-то нужных ей людей, она же строила всех перед фотокамерой, заявив, что ей непременно нужен снимок на память. Дальше она повела себя еще более странно, возымев желание эту фотографию напечатать сию же минуту.

– Почему же странно? – возразила Барская. – Люди были не только из нашей группы. Когда бы она с ними еще увиделась, чтобы отдать снимки?

Замечание было весьма логичным, почему-то я не подумала над этим раньше. Несколько стушевавшись, я продолжила:

– Ладно, это все неважно, идем дальше. Она вполне могла подсыпать Агате отраву, так как была подготовлена к «экскурсии», так называемой. То есть она заранее знала, кого как можно будет устранить. Ее не было на берегу перед приездом полиции, потому что в это время она протыкала в «Газели» бензобак оторванной антенной, чтобы осуществить свой злодейский план. Думаю, если ты напряжешь память, то вспомнишь, что вы с ней в какой-то момент разделились. И с прибывшими оперативниками тоже именно она общалась, чтобы твердо знать, какая информация к ним просочится, а какая нет. Потому она не забыла ввернуть в беседе, что пианистка была очень больна. Дальше. Ты спросишь, как она могла убить Фелю, готовя всем обед? А я отвечу. Мне давно почудились их отношения с Альбертом Семенычем несколько необычными. Я не знаю, что между ними было, но мы-то с тобой знаем, как его тянуло на молоденьких девчушек. – Собеседница налилась краснотой, но смолчала. – Он единственный мог убить Фелициану. Из ее собственных уст прозвучало, что Фалалея видела последней она, так как Кеша, поругавшись с ним, ушел. По ее словам, она почти сразу же его догнала, но это могло быть и не так. Мало того, чтобы перевести подозрения на своего экс-бойфренда, она избавилась от металлиста точно таким способом, как пожелал Кеша. И именно там она выронила ручку, а мне сказала, якобы это мамина и та с ней якобы никогда не расставалась. Но это бред, кто печется о каких-то ручках? Они одна семья, она могла давно уже забрать ручку себе и пользоваться в свое удовольствие. Одно неясно: как она, такая худосочная и довольно невысокая, могла справиться с таким бугаем? Выводов два: или использовался какой-то препарат, как в случае с Агатой, что все равно вызывает недоверие, ведь его нужно было еще и повесить, или же… ей помогал Кеша. Но в это мне не хочется верить. Возможно, там был кто-то другой, но кто тогда стрелял в Катю из лука? Не знаю, логика подсказывает, что без Александрова не обошлось. Но мне больно рассуждать об этом, она сама нам после все расскажет. Следующее. Из вашей комнаты легче всего попасть в комнату старого индейца, и толкнуть его не составит особых проблем. Потом Лера подговорила Альберта похитить Павла, так как вряд ли бы справилась с ним одна, но это тоже лишь мои догадки, однако от Морозова она все-таки решила избавиться. Может, компаньон взбрыкнул, может, была иная причина. Заключительный этап: именно Лера, и никто другой, убила Кешу (и теперь никто не скажет, помогал ли он ей в ее дьявольских деяниях или нет) и уговорила тебя помочь ей оттащить труп. Она сказала, что это мы убийцы и что она хочет проследить за нашей реакцией, или что-нибудь в этом роде. – Светлана закачала головой, отрицая, но я сделала шаг вперед и ухватила ее за плечо, дабы выглядеть более авторитетно. – Пойми, Свет, она дважды покушалась на твою жизнь. Дважды! Сначала подпилила абажур, затем испортила электрическую плитку. С одной стороны, это сложно, с другой, я уже не верю в случайности. Тем более, для профи нет ничего сложного. – Видя, что мои слова не производят должного эффекта, а мне позарез нужен был союзник, я перешла к запрещенным методам, бессердечно напомнив человеку о постигшем его горе: – Она убила твоего любовника! Подумай об этом! И ей плевать было, как ты к этому отнесешься! Да, она все время втирала нам, что верит в проклятье, что все мы обречены, но, быть может, она и взаправду так считает, либо просто пытается ввести нас в заблуждение, выдать себя не за ту, кем она на самом деле является. Вот только ума не приложу, что было с Женькой. Вообще говоря, он слишком умен и ловок, чтобы не догадаться и не исчезнуть специально. Ведь Лера была в овраге в тот момент. И я не знаю… А что там у тебя? – кивнула я на выкопанную обычной столовой ложкой ямку в земле, вдруг почувствовав непонятного происхождения тревогу. Ее еще в обиходе называют предчувствием.

– Это? – обернулась Света на результат собственного труда, затем наклонилась над ней, чтобы что-то вытащить. – Когда я нашла Альберта убитым, я вытащила у него эту вещь, потому что знала, что наверняка она мне вскоре пригодится.

И она вытянула грязный, перепачканный во влажной земле охотничий нож.

– Ты решила убить Леру? – догадалась я, ужаснувшись. Разве это способ? А как же правосудие?

– И ее тоже, – был мне ответ.

– И? – не поняла я. Что-то до меня плохо доходило то, что происходит. – Что значит – и ее тоже? А кого еще ты собралась убить? Или уже убила? – Я вдруг испугалась не на шутку и закричала в полубеспамятстве: – Кого ты убила, Света?! Отвечай!!

– Ну… Извини, я наврала, когда сказала, что нашла Альберта мертвым. – Барская посмотрела мне в глаза и совершенно спокойно произнесла: – Это я его убила. – Да такой интонацией, словно речь вовсе не шла о человеческой жизни, которая сама по себе бесценна.

– Что?! Зачем?! – Я медленно отступала, ощущая, как дикий страх вибрирует где-то в груди и животе, а Света, наоборот, стала приближаться. Шаг назад делала я – шаг вперед делала она.

– Ну как ты не поймешь?! – резко повысила она голос. – Вот все умной себя считаешь, а я почему-то, хоть и не эрудированная, не начитанная и не интеллектуалка, как ты, однако первая поняла правила игры!

– Какой игры?! О чем ты говоришь?! Ты бредишь! – Боже, Света сошла с ума! И что мне делать? Как спастись? У нее в руке здоровый нож, к тому же она явно не в себе сейчас! Что делать?!

– Фига с два я брежу! Вспомни все фильмы, что ты пересмотрела! Выживает кто-то один. Всегда! И если мне придется убить вас, чтобы выжить, я сделаю это!

Она замахнулась, а я, резко развернувшись, бросилась наутек.