Текст книги "Смерть вне очереди"

Глава 9

После обеда, во время которого я ничего не ела (от любого упоминания о еде мутило, ибо перед глазами, не переставая, маячил убитый индеец), непогода и вправду сдалась. Дождя не было, ветер слегка утих, хотя его все еще было слышно даже за закрытыми окнами, но макушки деревьев качались уже не так неистово, а небо с темно-темно-серого поменяло свой окрас на средне-серое, так что на улице немного посветлело. Любимова убежала в комнату к парням о чем-то советоваться (эта особа никогда не усидит на месте, вот и сейчас она придумала какую-то не то диверсию против других обитателей сторожки, не то миссию по их спасению – поди разбери), а я решила, что мне не повредит прогуляться в одиночестве. Надев джинсовку, я вышла из дома и напрягла зрительную память и пространственное мышление, чтобы сориентироваться, в какой стороне висит труп Фалалея, и случайно на него не наткнуться. Я вспомнила и, просчитав для себя безопасный маршрут, двинулась в путь. Мне нужно было подумать, а суета внутри дома отвлекала. Я не хотела, чтобы все мы погибли, потому реально стоило во всем разобраться и найти пути решения этой проблемы. Если зверствует рок или проклятие, конечно, побороть его я не в состоянии, но вот если Женька прав и тут замешан человек, тогда необходимо было задуматься, прокрутить в голове все события и несчастья (я имею в виду убийства, самоубийства либо несчастные случаи) и сделать выводы. Кто из наших способен на такое? Хм, пожалуй, никто. На ум приходит только одно-единственное серьезное предположение: Света была права, Фаля довольно тяжелый мужчина (тем более если взять в расчет его экипировку – цепи, ботинки, куртка), так что убийца должен быть очень крепким человеком. Скорее всего, мужчиной. Мужчин среди оставшихся ровно половина, притом двое из них – это люди, которых я знаю очень хорошо. А вот двух других я практически не знаю. Но Альберта знают и Лера, и, по-моему, Света, и они его совсем не подозревают. Стало быть, Непохожий-на-тебя? Снова загвоздка. Вместе с ним была Лера, не мог же он при ней убить Фалалея и повесить его? Что же, он подкупил ее? Или пригрозил ей? Что-то не верится как-то в такое. Но с Валерией придется потолковать, очень уж ее лихорадило, когда они вернулись с улицы. С другой стороны, было холодно, и меня бы трясло еще пуще. Лера тоже худенькая, ее, наверно, тоже «кровь не греет», как и меня.

В этом деле удивляет еще одно обстоятельство. Куда делся труп металлистки? Кому он нужен? Почему, убив ее, тело оставили в машине, а когда Фелю нашли мы, то труп тут же красиво убрали? Потому что в «Газели» тело оставили специально, чтобы нас запугать? Или чтобы навести на подозрение о суициде, а когда эта затея не прошла, тогда уж решили от трупа избавиться? А почему не избавились от… Ой, мама!

Я круто изменила направление, повернувшись на сто восемьдесят градусов. Я шла теперь туда, в то место, от которого у меня до сих пор мороз по коже. От которого я просыпалась ночью несколько раз в холодном поту, потому что видела это во сне, снова и снова. Я шла туда, где не ждало меня ничего хорошего. Где ждал меня мертвый человек, подвешенный на дереве, словно в подражание Иуде. И я шла туда. Так было нужно.

Прошло много времени. Пару раз я выходила к стоянке, к воротам, к дворцу, обратно к дому, к заливу, к забору, огораживающему фонтаны. Где же это место? Я никак не могла найти.

Так, вспоминай, Юля, вспоминай. Женька говорил, что мы свернули не на ту тропинку. Вот ведь наблюдательный человек! Ему в бойскауты надо. Итак, вот я снова на стоянке. Два сиротливых автомобиля смотрят на меня печальными выключенными фарами. Антенна, проткнувшая бензобак, валяется прямо в гигантской луже – смеси бензина, воды и грязи. Ветер заставляет кутаться плотнее в кусок ткани и все же не остужает желания докопаться до истины. Вот две тропы, та, что правее – наша, я по ней сейчас уже раза три доходила до дома лесника, в котором мы сейчас жили, и обратно. А в тот раз мы пошли по этой тропе, что слева, но по ней я уже тоже пару раз плутала, выходя то к заливу, то к фонтанам. Куда же идти? Здесь нет третей дорожки, не по траве же мы шли в темноте, в самом деле? У Кеши был фонарик. Да и помню я, что стопы по тропинке передвигала. А вот через минут пять, обидевшись, ушла чуть в сторону – вот там он и висел.

– Мазохистка.

Я подпрыгнула и обернулась.

– Боже, ты напугал меня! Совесть есть у вас? – от неожиданности я соединила «выканье» и «тыканье».

– У нас – это у негров? – задорно ухмыльнулся темнокожий парень, не упустив возможности лишний раз заставить меня краснеть.

– Нет, у вас – это у тебя, только вежливо, – смутилась я. Опять. Как у него это выходит? – Почему ты обзываешься, скажи мне лучше?

– Я думал, тебя и пинками на это место не загонишь, – пояснил он. – Недооценил. Молодец. Я тоже додумался это проверить.

– Что проверить?

– То же, что и ты. Пойдем.

Я пошла за ним. Он вел меня вперед по этой тропе, через пару минут шагнул вбок.

– Смотри. – Я смотрела. Ничего. Трава, деревья. На что он хочет обратить мое внимание? – Дерево узнаешь? – кивнул он наверх.

Я подняла голову. Пригляделась, подойдя поближе.

– О господи…

На самой крепкой ветке векового дуба висело что-то грязно-белое. Это были остатки веревки, срезанной кем-то.

– Он ведь здесь висел? – Кеша кивнул. – То-то я хожу туда-сюда и найти не могу. Но кто его снял?

– Не я, – пожал он плечами. – Теперь ты понимаешь?

– Нет, – покачала головой. – Что я должна понять?

Он улыбнулся еще шире.

– А то, что здесь не все так просто, как кажется.

Я нахмурилась.

– Мне и до сих пор так не казалось. Все сложнее некуда.

Мы немного постояли в раздумьях. Усилившийся ветер трепал мои не собранные против обычая в хвост волосы, закидывая их на лицо и тут же отбрасывая назад. Но часть цеплялась за нос, не желая расставаться с фасадной стороной моей головы и усиливая из-за этого дискомфорт от непогоды. Катька все удивляется, почему я никогда не расстаюсь с заколками. Вот почему. Эти непослушные на ветру волосы ужасно раздражают, рукам просто надоедает их постоянно приглаживать как надо.

– Прогуляемся? – предложил он, с любопытством наблюдая за моим поединком с прической.

Я неуверенно покачала головой.

– Наверно, нет. Я лучше пойду обратно.

– Ладно, – вроде бы не расстроился баскетболист. – На вот, возьми, – он скинул с себя ветровку на молнии от спортивного костюма и накинул мне на плечи, оставшись, вопреки всяческим ожиданиям… в тельняшке. Негр в полосатой бело-синей тельняшке – это выглядело так нетривиально, что я рассмеялась. – Чего ты? – опустил Кеша взор на свою грудь. – Ну да, в ней тепло. Не ходить же, как наш Альберт Семеныч, на таком морозе в футболках, в самом деле. Заболеть можно.

– Ты же спортсмен, спортсмены не болеют, – попыталась я пошутить.

– Иногда болеют, – оспорил мое предположение Кеша и отправился вперед по тропе, кивнув мне напоследок, мол, еще свидимся.

Я продолжала стоять.

– Кеша, – окликнула я наконец. Он, затормозив, обернулся. – Спасибо.

– От моя племени твоя племени, – на забавном наречии ответил коренной москвич и, сложив ладони возле лица, точно собирался помолиться, с преувеличенно серьезным выражением кивнул, а я вторично рассмеялась.

Итак, Александров ушел, а я собралась с духом и приблизилась к дереву. Теперь никто не мешал мне поискать улики. Главное, абстрагироваться от того видения, которое преследовало меня в кошмарах, просто представить себе, что это совсем другое место, с которым не связано ничего ужасного. Это всего лишь игра. Детская игра. Нам с Катей лет по семь-восемь, она спрятала что-то на этом участке, и я должна это найти.

Занимаясь таким вот самовнушением, я тщательно осматривалась на месте преступления. На стволе и ветках дерева – ничего. Кроме вышеозначенного куска веревки, разумеется. На траве у подножья дерева – тоже ничего. Я отошла чуть в сторону, осмотрелась. Хотела уже возвращаться несолоно хлебавши, но здесь мой глаз зацепился за что-то бело-синее, ярко контрастирующее с мокрой осокой. Что это может быть? Кусок Кешиной тельняшки? Вряд ли, она была целая, когда я ее видела первый и последний раз. Наклонившись, я сумела идентифицировать предмет: белая автоматическая ручка с синим логотипом фирмы – нашего туроператора. Странная находка. Я незамедлительно сунула пишущий инструмент в карман своей джинсовки: совпадение казалось неслучайным. Все мы приехали сюда по туру данной организации. В то же время никому из туристов такой презент не дарили. Стало быть, ручка принадлежит кому-то из работников. Альберту? Лере? Но она-то официально не числится в конторе, она просто дочь гида. И водитель по обыкновению не такое важное лицо, чтобы писать фирменными ручками. Еще одна загадка…

Идя обратно, я размышляла об Иннокентии. Его спортивная куртка подарила мне долгожданное тепло, и я совсем не мерзла, что для моего организма было весьма нетипично. К тому же длинные рукава явно не моего размера куртки прикрывали мои ладони, которые хранят бодрый холод даже в плюс двадцать пять, и почему-то именно тепло вокруг вечно мерзнущих пальцев и грело сильнее всего. А вот мысли, наоборот, совсем не грели. Стал бы он проверять, висит ли тело, если сам его и снял? Конечно, нет. Значит, в том случае, если тот, кто убивает, и тот, кто прячет тела, один и тот же человек, Александров невиновен. Но опять-таки встает вопрос о том, убийство это или самоубийство? Если второе, то где Фаля взял веревку? И насколько ловким он был при жизни, чтобы влезть на высокое дерево, привязать петлю и самому же повеситься?

Стоп! Ступня мертвеца болталась возле моей макушки. Если бы он сам захотел повеситься, нашел бы ветку и пониже. Выходит, Женька прав, это убийство.

От этих мыслей мне окончательно стало не по себе, и одетая мною ветровка уже не казалась такой теплой. Я иду одна по безлюдной местности, среди деревьев, за которыми может прятаться убийца, по длинной тропе, которая, возможно, не успеет привести меня к дому. До этого я рассматривала только вариант, что убийца один и он очень силен, однако сразу же надо было подумать о том, что убийц может быть несколько. Вдвоем-то куда легче справиться с одним человеком, даже если вы не так сильны, чтобы ваша мощь бросалась в глаза, навевая тем самым лишние подозрения окружающим.

Посторонние звуки сбили меня с мысли. Нет, только не это! Почему я пошла одна? Какая же я дура! Как я могла так запросто поверить во все эти бредни про проклятие и рок? Это расслабило меня, так как хоть и прозвучит это жестоко, но я стою в верхнем ряду. Именно это обстоятельство прибавило мне опасной убежденности, что, если я пойду одна, ничего со мной не случится. Это было так рискованно… Зачем?..

Звуки тем временем приближались. Либо это я к ним приближалась. Не успела последняя мысль пронестись в моем сознании, как ноги сами встали как вкопанные, не успев еще получить сигнал от мозга.

– Ну же! Идите! – говорила я им, но нижние конечности словно жили своей собственной жизнью, не собираясь мне более подчиняться.

– Да! – выкрикнул кто-то неподалеку отсюда.

Почему-то я села. Затем легла на сырую и грязную землю. В чужой куртке. Услышав еще один звук, я поползла по-пластунски в том направлении. Достигнув кустов, выглянула и наткнулась на такую картину, что челюсть, скрипнув, отвисла до земли.

Светлана Барская и Альберт Морозов предавались разврату на подмятой траве, еле сдерживая рвущиеся в атмосферу выкрики и стоны и не замечая никого и ничего вокруг.

– Ни фига себе, – пробурчала я, не боясь быть услышанной. Да что они себе позволяют?! Тут люди гибнут, их тела пропадают, а они… Как можно в такой момент думать о любви? Впрочем, о большом и светлом здесь никто и не думал. Другое дело, что Свету еще можно оправдать, она с минуты на минуту ожидает приход смерти, оттого пытается взять от жизни, пока не поздно, все, что может. Но водитель хорош! Старый пень! Он ей в отцы годится!

Негодуя, я начала медленно отползать назад, вперед ногами, и отползала до тех пор, пока что-то не уперлось в мои стопы. «Дерево», – подумала я и, не глядя назад (зрачки мои все еще были прикованы к срамной картине: какая-то неведомая сила удерживала взор на стонущей паре), попыталась обойти преграду, направив ноги немного вбок, но преграда и тут возникла. Что за ерунда? Бегающее деревце? Такого не бывает!

Только я хотела обернуться, как дерево сзади сказало:

– Ты еще и вуайеристка.

Я заорала. Пара тоже заорала и продолжила в убыстренном темпе, чтобы поскорее закончить начатое и посмотреть, кто же тут балуется рядом с ними. Александров мгновенно схватил меня за руку и побежал, чуть склонившись. Я последовала его примеру, также согнувшись в беге, хотя, даже склоненный в три погибели, он все равно был выше меня, так что смысла в этом не было. Ветер и ветки деревьев, мимо которых мы проносились, били в лицо.

Остановившись далеко оттуда, негр взялся меня хвалить:

– Молодец, хорошо бегаешь. И дыхание умеешь контролировать. Бегом занималась?

– Немного, – резко ответила я и набросилась: – Ты что, сдвинутый? Зачем ты так меня подставил?! Меня теперь на смех поднимут!

– Сама ты сдвинутая. Я тебе шепотом сказал, они бы не услышали. Чего кричала?

– Как чего? Испугалась! И вообще, хватит за мной по пятам шастать, что за идиотская манера? Ты же шел к своим фонтанам, вот и шел бы!

Мы начали шагать в сторону дома.

– Так я и шел, а потом стал за тебя тревожиться. Ты одинокая хрупкая девушка, а тут такие нравы… Мало ли что? Хотя сейчас я убедился, что крутых нравов ты не боишься и с радостью к ним бы присоединилась, если бы позвали, я прав?

Я только рот открыла.

– Придурок, – наконец удалось что-то вымолвить, после чего, встав на мыски, отвесила ему смачный подзатыльник (тип на это лишь ухмыльнулся), дав себе зарок с неграми больше не общаться.

Слово я свое сдержала. Мы так и дошли до сторожки: чернокожий что-то говорил, спрашивал, шутил, я же молчала, точно рыбка золотая, представляя себе, что иду одна. Возле дома меня перехватила Катька.

– Вот ты где! Прикинь, все разбежались, как крысы с тонущего корабля, вот и пойми теперь, преставился кто уже или я могу пока спокойно дышать, дожидаясь своей очереди… Кстати, Света среди пропавших.

Мы с негром переглянулись.

– Не переживай, Кать, с ней все в порядке.

– Да? – как-то странно протянула подруга, словно была недовольна таким поворотом. – Ну ладно. Слушай, у меня к тебе разговор есть. – Покосившись на Кешу: – Конфиденциальный.

Тот понял и молча ретировался, удалившись за входную дверь, мы же остались на улице.

– Знаешь, зачем я к Женьке ходила?

– Ты как-то забыла меня просветить, – позволила я себе обиженно фыркнуть.

– Ой, извини, я так занята была этими мыслями… В общем, я решила, пока погода нормальная, нужно собрать группу из трех-четырех человек и отправиться в рейд по жилым зданиям. Женя говорил, что они проверяли только ближайшие дома. Но не могли же вывезти целый город? Я придумала идти вдоль главной дороги и попутно заходить во все дома, которые покажутся обитаемыми, стучаться в двери и просить помощи. У кого-то, возможно, работает телефон. А может, там и сеть возьмет.

– Ну сеть-то вряд ли. Мы же возле воды, если у нас не ловит, значит, нигде не ловит.

– А мне вот кажется, что, наоборот, волны помехи создают, да и деревья всё перекрывают.

– Ну не знаю. Но у людей хотя бы радио есть, и они наверняка в курсе вещей. А мы тут словно в изоляции: ничего не видим, ничего не знаем.

– Вот и я о чем! – обрадовалась Катька, перебив меня.

– Действительно стоит сходить и выяснить у народа, как да что с этим ураганом. Так что идея хорошая, – закончила я мысль. – А что Женька сказал? Он пойдет?

– Да щас! Он сказал, что это ерунда, и меня он никуда не отпустит! Он хочет, чтобы я была перед его носом двадцать четыре часа в сутки!

– Ну, ввиду предшествующих событий это вполне нормальное и даже закономерное желание.

– Ага, но спасать-то нас кто-то должен!

Выходит, второе. Не диверсия, но миссия. Похвально.

– Катя, Женя прав. Мы женщины, нам страшнее по квартирам побираться. Вот бы Кешу с Альбертом снарядить в добрый путь! Я бы им и бутербродиков собственноручно сварганила на дорожку!

– Поди докажи им, что это нужно! Мужчины – они какие? Если сами что придумали – гениальная идея, если баба доперла – глупость, значит. Короче, идем с тобой вдвоем, деваться некуда.

– Ты что, спятила? Я боюсь одна.

– Так я и говорю: вдвоем.

– С тобой все равно что одна. Даже хуже. Я – так осторожничать люблю, а ты все время напролом прешь. В такие проблемы втравить нас можешь, что пожалеем, что среди убийцы жить не захотели!

– К чему этот пессимизм все время? – скривилась Любимова. – Запомни: жалеть всегда лучше о том, что сделано, чем о том, что не сделано. Вперед и с песней!

– Запевай! – прикольнулась я.

– Зеленою весной, – завели мы обе, идя по тропе к главным воротам, усиленно маршируя, – под старою сосной…

– С любимою Ванюша прощается! – подхватил кто-то сзади нас. Обернувшись, мы увидали Павла, спешащего за нами.

– Ты что делаешь? – ополчилась на него Катя. – Куда ты прешься?

– Как куда? За вами. Жека велел следовать неотступно!

– Вот блин, – Катя добавила еще что-то беззвучно, одними губами, глядя в небо. Наверно, материлась. Или молилась – опять же, с подругой никогда не знаешь наверняка. – Приставил тоже… Соглядатая… Так, Юля, – подруга приблизилась к моему уху, – не говори ему, куда идем. Оторвемся от него, и тогда рванем!

– Я все слышу! – порушил Катькины надежды Самойлов.

– Ладно, брось, – примирительным тоном сказала я: не хватало еще ссоры между друзьями. – Пусть он идет с нами, с мужчиной не страшно.

– Почему ты вечно воспеваешь мужчин? – завела привычную феминистскую шарманку Екатерина. – Они ни на что не способны. К тому же глянь на него – какой он мужчина?

– Так, я не понял! Это что за наезды? – Павел прищурился, готовясь к атаке.

– Успокойтесь! – прикрикнула я. Взяла под руки обоих. – Вперед, мы должны выполнить миссию – спасти мир от нашествия непонятных трупов.

– Трупы? – испугался Паша. – Где? – Начал оглядываться.

– Надеюсь, что больше нигде.

Через некоторое время мы стояли возле подъезда первого найденного в этом направлении четырехэтажного дома с горящими окнами. Еще был день, но ввиду пасмурной и туманной погоды в квартирах уже было темновато. Кто-то же включил свет! А все остальные здания, попадавшиеся на пути, обитаемыми не выглядели.

Я посмотрела на дом снизу вверх. Он был грязно-желтого цвета с привычными глазу надписями на стенах типа «Маша, я тебя люблю», «Васька – гад, каких свет не видывал» и так далее. Примечательно, что большинство выведенных красящими веществами слов содержало орфографические ошибки.

– Павел, остаешься на стреме. Юль, пошли.

Мы вдвоем вошли в подъезд. Вокруг пахло кошками, страдающими энурезом, и табаком. Позвонили в первую квартиру.

Никого.

– Что за ерунда? – недоумевала я.

– Не паникуй, первый блин всегда комом.

Любимовой удалось вселить в меня оптимизм, и в следующую на площадке квартиру уже звонила я, готовя мысленно трогательную речь. «Сами мы не местные, а кушать хочется, подайте, кто сколько может…» Шучу, не эту, конечно. Любимова меня бы укокошила за такие выкрутасы.

Вторая дверь тоже не порадовала нас ничем. Зато третья открылась, но несильно – ровно настолько, насколько позволяла цепочка.

– Здравствуйте, – пропела подруга, узрев перед собой старушку – божий одуванчик.

– Чего хотели?

– Простите, у вас телефон не работает? Мы застряли на территории парка, не можем уехать. Очень нужно позвонить.

– Знаю я вас таких! Пока одна звонит, вторая по шкафчикам шарит! – уставились на Катину спутницу с недоверием в глазах. Нет, ну почему бабка решила, что воровка из нашей пары именно я? Почему бы это не мне звонить, пока Катька будет деньги красть? Несправедливо!

– Как вам не стыдно? – возмутилась Любимова, и дверь сиюминутно захлопнулась. – Карга старая! – крикнула Катька на весь подъезд, опозорив и себя, и вашу покорную слугу, так что на втором этаже звонить принялась снова я, отстранив на время помощника от операции.

Две двери проигнорировали нас, за третьей послышалось шевеление и шум отпираемых замков – словом, история повторилась. Однако на сей раз на пороге предстал пузатый дядечка, который явно был нетрезв, так что на двух прелестных див отреагировал следующим образом:

– О, какие цыпы! Заходите, заходите…

– Нет! – испугалась я. – Мы, видать, ошиблись маленько, извините…

– Да нет же, не ошиблись вы! Заходите, вам непременно сюда!

– Да нет! Нам не сюда! До свидания.

Я отступила, но проворный мужик умудрился ухватить меня за локоть и попытался втолкнуть в квартиру, тут подоспела Катька и ударила его шпилькой по колену. Тот взвыл и выпустил на нас длиннющую тираду, пришлось срочно ретироваться из подъезда.

– Дурдом какой-то! – ругалась Катя, выходя на свежий воздух.

– Да уж, не то слово!

Я осмотрелась. Павла нигде не было видно.

– Где Паша? – спросила я подругу, надеясь, что она окажется менее близорукой, чем я, ведь Самойлов должен был находиться где-то прямо у нас под носом.

– Не знаю. Наверно, он штурмует второй подъезд, помочь решил. Или… Вот гадость! Он пошел стучать Женьке! Сволочь! Женька меня убьет, когда узнает, что я ослушалась и выходила за оговоренные пределы!

– Что это за пределы? – проявила я искренний интерес.

– Пределы – это дом и пять шагов в любую сторону от него, дальше этот жлоб выходить мне запретил. И нечего смеяться! – потому что я в открытую хихикала. – Прикинь, он говорит, мол, никогда не знаешь эту природу. Может, то, что происходит сейчас, – лишь затишье перед бурей, вдруг вы с Юлькой будете где-то далеко и вас засосет в воронку. Так и сказал! Ну где ты воронку здесь видишь, а?

– Я лично не вижу, – улыбалась я. – Кать, пойми, он волнуется за тебя. К тому же он уверен, что среди нас убийца. Да и я эту версию со счетов пока не сбрасываю.

– Я тоже, – чуть помедлив, ответила она и полезла в сумочку проверить, не заработал ли телефон. – Поиск сети… Проклятье.

– Ну что, идем? – кивнула я на второй подъезд.

– Давай.

Человеческий фактор мы встретили, лишь добравшись до третьего этажа. Странный дом и странные люди… Возможно, причиной не открывшихся на звонок дверей являлось то, что никого попросту не было дома, однако, вопреки этому самому логичному объяснению, почти каждый раз мне слышались шаги по ту сторону, следовательно, если это не галлюцинации, то нам просто не хотели открывать.

И вот наконец свершилось. Доброжелательно настроенная тетка средних лет смело распахнула перед нами двери и, выслушав, посторонилась, чтобы вошли, что мы и сделали.

– Это вам сильно не повезло, – покачала головой сердобольная жительница данного района. – Город еще вчера эвакуировали, но мы не успели, все произошло слишком быстро, а самим уехать не на чем. По радио сказали, ураган надвигается. Велели всем оставшимся заколотить окна и уйти в глубь квартиры, а также спрятать подальше все колюще-режущие предметы. Только где ж их заколотишь-то, окна? Чай, не в деревнях живем. Я вон занавесила и все, сижу жду. А что я еще могу сделать? – Женщина оглядела нас сочувствующим взором и поинтересовалась: – А сколько вас там, в доме-то?

– Восемь, – вздохнула Катька. – Нам бы позвонить, – жалостливо продолжила она, – человек у нас умер. А сотовые не работают.

– Девоньки, никак вы не позвоните. Все кабели до самого Ленинграда оборвало. Уже есть убитые и раненые. – Понизив голос, обрадовала: – К нам оно идет.

– Кто – оно? – испугалась я.

– Торнадо это. Так что прячьтесь в доме, ложитесь на пол, лучше под кровати забейтесь, но подальше от стекол: вмиг разобьет. А заколотить уже не успеете. Да и нечем вам. И уж полицию подождать придется, когда непогода утихнет. Если утихнет.

– То есть? – насторожилась Любимова, обменявшись со мной многозначительным взглядом.

– Хотите знать мое мнение? – Хозяйка квартиры подалась чуть вперед, очутившись очень близко лицом от моей физиономии. – То, что сейчас происходит, – это начало конца.

– Что? Начало конца? Как это?

– Конца света.

Я невольно отшатнулась, припечатавшись задней точкой к двери.

– Нам пора, – поняла мою реакцию подруга и вывела нас обеих на лестницу. Спускаясь, сказала: – Что-то мне не нравится это. Этот конец света совсем некстати. Нам бы сперва с несчастными случаями разобраться. И с запиской.

– Опя-ать, – простонала я.

– Ты посуди, что получается. А вот тут покумекала немного. – Мы вышли из подъезда и застыли на месте. – Ты сможешь сейчас визуализировать себе это послание?

– А что нужно-то? – Вероятно, я могла выполнить просьбу, но, если честно, было лень.

– Ну просто закрой глаза и представь себе его. Этот лист и почерк, которым выведены слова. – Я послушалась, закрыла и представила. – Удалось? Вспомнила?

– Ну?

– А теперь открывай.

Я распахнула веки и уставилась в то, что мне подсунули. Это был блокнот покойных Фали и Фели, который Любимова, точно какая-нибудь фетишистка, с некоторых пор неотлучно таскает с собой. С одной стороны разворота писала новую песню Феля, с другой трудился над чем-то Фаля, так как почерк был конкретно мужским.

– Твои мысли.

– Я поняла, чего ты добивалась, – кивнула я. – Да, письмо нам адресовали явно не они, почерк был иным. Но коли они никак не связаны с запиской, да и вообще записка ни с чем, что сейчас творится, не связана, почему она пропала? Может быть, ты плохо искала?

– Я хорошо искала, – безапелляционно заявила та. – В том-то и дело, что сейчас я окончательно убедилась, что записка очень тесно переплетается с тем, что мы имеем.

– Каким это образом?

Любимова нахмурила брови и погрустнела.

– Вот пока не знаю. Ладно, сдаюсь, я не убедилась, а всего-навсего послушала свою интуицию. Но она меня ни разу еще не подводила, и ты это прекрасно знаешь.

– Да, знаю, – пришлось признать мне. – Катя, есть одна любопытнейшая новость для тебя. Труп Фалалея кто-то снял с дерева, перерезав веревку. – Я вначале не хотела ее пугать, оттого молчала, но раз уж она сама завела эту тему…

– О господи! – Подруга схватилась за грудь. Та быстро вздымалась и опускалась, опять вздымалась и снова опускалась. – Теперь ты видишь?! Это кошмар какой-то! Происходит что-то невероятное, а я никак не могу построить логическую цепочку! Я анализирую, анализирую, и ничего не выходит! Я не знаю, чему верить! Иногда мне вправду кажется, что проклятие существует и мы все умрем! Но все-таки я более склонна верить Женьке и его уму. Если он говорит, что убийца есть, значит, он есть, только неясно, относится ли к этому смерть Агаты и то, что Светку чудом не пришиб абажур? А вот остальные три случая – металлисты и индеец – кажутся мне конкретными убийствами. А ты что считаешь?

– Я считаю, что записка не имеет к этому отношения. А еще я считаю, что пора отправляться домой, а то потемнело как-то сразу. И где Паша, в конце концов?

– Не знаю. Странно это, мог бы предупредить, что уходит, не так уж долго мы были в подъезде, мог и подождать. Ладно, давай заглянем в последний, вдруг он там?

Мы заглянули. Прошлись до последнего этажа, спустились вниз, вышли из дома.

– Значит, он ушел, – резюмировала я.

– И нам тоже пора, – пугающим голосом сказала Катька, побелев лицом, направив взор на небо за моей спиной.

Я обернулась, и глаза мои расширились от ужаса: на нас с устрашающей скоростью надвигалась огромная черная воронка, уничтожающая все, что попадалось на ее смертоносном пути. Минут через восемь-десять на этом пути окажемся мы, после чего бесповоротно попрощаемся с жизнью.

– Бежи-им!! – заорали мы хором и нажали внутреннюю педаль газа до упора.