Текст книги "Небесная тропа"

Глава 10

После пробуждения от ночного кошмара Ольга Михайловна больше не могла заснуть. Ощущение несчастья ее не покидало. Телефонный звонок (звонивший говорил вежливо, но почему-то не представился), только усилил ее тревогу. Ее мальчик назначил встречу и не пришел! Она была уверена, что ее сын привык держать слово, в отличие от нынешних молодых, и, значит, не прийти он мог лишь по одной причине: что-то плохое случилось! Ему помешали!

Не останавливаясь, бродила она по квартире, мысль об ЭРике доставляла невыносимую боль. Ей казалось даже, что она может умереть от этой боли. Неужели он никогда больше не постучит в ее дверь? О, Господи, пусть он вернется! И, будто откликаясь на ее безмолвную мольбу, кто-то, не жалея кулаков, забарабанил в дверь.

– ЭРик! – ахнула Ольга Михайловна и заспешила открывать.

Но вместо ЭРика в квартиру ввалилась целая компания: племянница Ирина с опухшим покрасневшим лицом, ее супруг, Николай Григорьевич Белкин, и следом еще какой-то тип с кирпичной физиономией, вовсе незнакомый.

– Ирочка, что-то случилось? – Ольга Михайловна в растерянности переводила взгляд с одного лица на другое, не ожидая от этой встречи ничего хорошего: с племянницей они давно не ладили.

– О наших бедах потом, – хмыкнул Белкин, щуря глаза, – сначала о ваших радостях. У вас ведь радость, не так ли?

Ольга Михайловна против воли кивнула, не удержалась.

– Да, ЭРик вернулся.

– Неужели? Тот самый Эрик? Ирочка, это же тот самый Эрик! – театрально умилившись, всплеснул руками Белкин. – И где же он? Познакомь нас.

Ольга Михайловна нахмурилась – рассказывать этой компании про свои тревоги у нее не было ни малейшего желания.

– Сейчас его нет дома.

– Уже ушел?! – состроил изумленную гримасу Белкин. – Или еще не возвращался?!

– Скорее второе, – подал голос Тимошевич.

– Да хватит комедию-то ломать! – взорвалась Ирина. – У нас дочка пропала, а ты про какого-то жулика сказки слушаешь!

Не церемонясь, распахнула она дверь в маленькую комнату.

– Смотри-ка, здесь в самом деле кто-то квартируется. – Она схватила со стула ветровку. – Что-то не похоже, чтобы сия одежонка принадлежала человеку лет за пятьдесят. Скорее, она подойдет какому-нибудь мальчишке.

– Да, он выглядит моложе. Гораздо, – нехотя подтвердила Ольга Михайловна.

– Может быть, это ваш внук, а не сын? – съехидничала Ирина.

– Покойница Эмма Ивановна, уж на что незлобливый была человек, а тебя не любила. – Ольга Михайловна попыталась отнять ЭРикову ветровку, да не тут-то было – хватка у Ирины всегда была цепкой.

– А вас-то кто любил, бабулечка? – передразнила Ирина. – Муженек ваш, может быть? Так, хоть и девчонкой была, а помню, как он вас каждодневно третировал. Или, может, Сенька Гребнев? Так он по пьяни рассказал, какой лютой ненавистью вас ненавидит.

– Меня ЭРик любит, – сказала Ольга Михайловна очень тихо. – Он мой сын, и я его люблю.

– Откуда же он взялся, этот ваш непонятный сыночек? – поинтересовался Белкин. – Или он – инопланетянин?

– ЭРик из параллельного мира. На трамвае приехал.

– Ах, на трамвае! Почему на трамвае? Почему не на автобусе?

– Во что веришь – объяснить невозможно, – заметила Ольга Михайловна.

– Тетя Оля, вспомните, сколько раз вы рассказывали, как Эрик умер! – взорвалась Ирина. – Как вы надели на него белый вязаный костюмчик, чепчик из гаруса, зашили в голубое шелковое одеяло и на саночках отвезли на кладбище. Вы даже не знаете, где его могила – в братской похоронили. Как же после этого он мог вернуться?! Как?!

Ольга Михайловна отвернулась, и слезы покатились по ее щекам одна за другой, частой капелью.

– Он из другого мира, этот мой ЭРик, – прошептала Ольга Михайловна. – Я там умерла, а он остался.

– Чушь! – заорал Белкин. – Он не мог воскреснуть! По всем законам физики, химии, биологии и генетики – не мог! Этот тип – обычный жулик, проходимец, ублюдок, бомж, шантажист, насильник! Это он украл Танчо! Если с ее головы упадет хоть волос, я его разорву на куски!

– Он лучше всех, лучше вас всех, – не уступала Ольга Михайловна.

– Может быть, вы его к себе на площадь прописать хотите? – вновь вмешалась в разговор Ирина. – А? Квартирку ему завещаете? – Она ощупала ветровку и вытащила из кармана паспорт. – Кстати, тут и документик нашелся. Ну-ка, посмотрим, кто же наш обожаемый сыночек на самом деле? – Она открыла изрядно замусоленную красную книжицу и прочитала: «Крутицкий Эрик Сергеевич»…

И примолкла. Белкин, готовый отпустить очередную реплику, подавился словами. Тимошевич скорчил мину, которая должна была означать: чего не случается на белом свете! Ольга же Михайловна ничуть не удивилась.

Ирина нелепо хихикнула и перевернула страницу.

– «…родился 14 января 1940 года в городе Ленинграде…» Черт знает что! На фото глянь! – Она повернула паспорт к Белкину.

На всех трех страницах было вклеено фото юноши с длинными светлыми волосами.

– А прописка? – спросил Николай Григорьевич.

Ирина перевернула странички и ахнула.

– Что ж это такое! Что?! – она вдруг заорала совершенно истерически и и разорвала паспорт вдоль.

– Что ты наделала! – ахнула Ольга Михайловна и схватилась за сердце. – Хулиганка!

– Пускай этот мерзавец попробует восстановить свою паспортину! – усмехнулась Ирина.

– Убирайтесь! Пошли вон отсюда!

– Нет уж, Ольга Михайловна, никуда мы не уйдем, – покачал головой Белкин. – Дождемся-ка мы возвращения вашего воскресшего сыночка и поговорим с ним о параллельных мирах.

Глава 11

Так по-дурацки Танчо не подставляли ни разу в жизни.

– Нет уж, таких приколов я не потерплю, – повторяла она в тихой ярости, вышагивая по бесконечному коридору квартиры господина Милослава.

Сам хозяин по-прежнему лежал на полу у дверей дальней комнаты возле пролома. Вокруг его головы образовалась лужица крови, смешавшейся с известковой пылью. При каждом вздохе в горле Милослава что-то хрипело и булькало и в ноздрях появлялись розовые пузыри. Танчо глянула на него с отвращением и жалостью. И хотя ее щека до сих пор горела от полученной пощечины, собственные превентивные меры показались слишком уж жестокими. Надо было как-то помочь пострадавшего. Но как – она не знала.

Сквозь пролом Танчо пробралась в Катюшину квартиру. Сумочка отыскалась быстро. Теперь можно было и уходить. Но что-то удерживало. Что – Танчо и сама не знала. Жалость к Милославу? Вот еще! Таких ублюдков жалеть просто неприлично! Любопытство? Или… нечто необъяснимое? Танчо набрала в морозильнике у Катюши в полиэтиленовый мешок льда и направилась назад к пролому. Она уже собиралась перелезть обратно в логовище Милослава, когда ее внимание привлек один из кирпичей из рассыпавшейся кладки. К обломку кирпича болезненным наростом прилепился кусок засохшего раствора. И из этого нароста торчал уголок железной коробки. Разумеется, Танчо не могла пройти мимо. Схватив молоток, которым она прежде разбила челюсть Милославу, Танчо принялась крушить кирпичи. После третьего удара коробка вылупилась наружу, как горошина из перезревшего стручка. Оказалось, что в кирпиче для нее было сделано специальное углубление. Надо же! Клад! Интересно, что же там, внутри! Драгоценности? Старинные монеты? Или… Нет, нет, это не побрякушки и не деньги – то, что находилось в коробке, манило Танчо к себе, она почувствовала это, едва взяла находку в руки. Коробка была небольшая, размером с детский кулачок, но необыкновенно тяжелая. Даже набитая свинцом, она не могла весить столько! От времени краска на поверхности крышки стерлась, однако время не покрыло ее ржавчиной – коробка горела ровным синим блеском. Обламывая ногти, Танчо открыла крышку и … Внутри ничего не было: Танчо отчетливо видела грани коробки, отливающие синим светом. Но когда Танчо захотела коснуться пальцем донышка, то палец натолкнулся на твердую поверхность вровень с верхним краем. Тогда Танчо попыталась вытряхнуть содержимое себе на ладонь. И опять ничего не вышло: прозрачная субстанция составляла единое целое с футляром. Не долго раздумывая, Танчо закрыла крышку и положила коробочку в сумку. Теперь надо поскорее убираться отсюда. То, ради чего Танчо явилась сюда, уже сделано.

Только теперь она заметила, что в комнату уже заглядывает солнце. Казалось, что она рассматривала находку минут пять. На самом деле миновало несколько часов: ночь успела кончиться, наступило утро. Оказывается, созерцание пустоты может так увлечь!

Танчо перелезла через проем и подошла к Милославу. Раненый очнулся и теперь сидел в углу, привалившись спиной к стене.

– Я принесла тебе лед, – сказала Танчо. – Сейчас в «скорую» позвоню.

Милослав попытался что-то сказать, оскалился, десны и зубы его были в крови. Но сказать ничего не мог. Тогда поднял руку и изобразил неприличный жест.

– Ах так! – взвилась Танчо. – Ну и сиди здесь в своем углу, козел трахнутый.

Она швырнула мешок со льдом на пол. Полиэтилен лопнул, на паркете растеклась лужа: лед успел растаять.

Танчо прошла уже половину коридора, когда над ее ухом раздался звонок. От неожиданности Танчо вздрогнула всем телом. Звонок повторился.

– Фу ты черт! – пробормотала она, сообразив, что это всего лишь звонок телефона.

Аппарат висел на стене в коридоре – облезлый черный паук, а на обоях вокруг паутина бесконечных записей: номера и имена вперемежку. Поколебавшись, Танчо сдернула трубку и сказала очень тихо:

– Да.

– Светочка, это ты? – спросил удивительно мелодичный мужской голос, и тут же сам исправил свою ошибку. – Ну конечно же это ты, Танюша. Как я мог ошибиться! Талисман у тебя? – Танчо молчала. – У тебя. Ты не могла не почувствовать Перунов глаз, находясь рядом. Молодец, девочка! Смотри, не уходи, дождись меня! – Смех у говорящего, в отличие от голоса, был отвратительный.

Танчо швырнула трубку. Страх скользким червяком шевельнулся под ребрами. Бежать! Танчо помчалась по коридору. Распахнула дверь, выскочила на площадку, и тут кто-то сзади схватил ее за руку, беглянка едва не упала от неожиданного рывка. Танчо вскрикнула и обернулась. Но, к своему удивлению, никого не увидела. Она вновь рванулась; но рука, державшая сумочку, не смогла миновать дверного проема – ее будто сжали невидимые клещи. Танчо шагнула назад. Рука тотчас освободилась. Танчо потерла внезапно онемевшее запястье и вновь сделала попытку выйти. Тот же результат! Рука вновь застряла в невидимой ловушке.

Коробка! Теперь Танчо уже не сомневалась, что именно странный клад, найденный в стене, не хочет выпускать проклятая квартира. Бросить коробку? Ну, нет! Это просто кощунство. Лучше отсечь руку или ногу. Расстаться со своей находкой нельзя!

Танчо беспомощно огляделась. Из глубины коридора к ней кто-то бежал. Она вгляделась. Сердце вдруг подскочило в груди и застряло в горле: Милослав несся к ней огромными прыжками, и в руке его мутно блестел стальной меч. Перекошенное окровавленное лицо с выпученными глазами, золотая оправа болталась на одной дужке без стекол, – господин Хорец был ужасен и смешон одновременно. Что он собирался делать? Неужто взмахнет мечом и отрубит ей руку? Танчо показалось, что она отчетливо расслышала эту мысль, клокотавшую в полубезумном сознании. В последнее мгновение, когда Милослав замахнулся, хрипя от натуги, Танчо отскочила в сторону и прижалась к стене. Свист клинка, дуновение воздуха – инерцией меча Милослава вынесло на площадку. Танчо рванула дверь на себя, Милослав успел ухватиться за косяк, пытаясь помешать, но было слишком поздно: дверь захлопнулась. Снаружи донесся истошный, почти звериный вой. В ответ Танчо заорала сама. Вой почти сразу прекратился, несколько минут было тихо. Пленница замерла, прислушиваясь. Она даже приблизила ухо к замочной скважине. И тут дверь содрогнулась от удара. Танчо отскочила. Новый удар. Потом еще и еще. Танчо в ужасе смотрела, как прогибается сталь, уступая чудовищной силе. Только теперь Танчо по-настоящему испугалась, страх отравой проник в каждую клеточку ее тела и парализовал. Танчо не могла пошевелиться, она даже ничего не слышала – только удары собственного сердца. Наконец от очередного удара стальной щит лопнул, и в рваную дыру просунулась рука. Операция по пробиванию стальной двери не оставила на коже даже царапин. Рука ощупала сталь изнутри, будто оценивала трудность проделанной работы, и потянулась к замку. Щелкнул предохранитель, рука исчезла, и дверь стала медленно открываться. Танчо хотела вновь заорать, но вместо крика с губ ее слетел странный сипящий звук…

– Вы звали меня, сударыня? – спросил знакомый насмешливый голос.

На пороге стоял ЭРик Крутицкий. Танчо подумала, что она спит. Таких совпадений не бывает, просто не бывает, и все! Она старательно протерла глаза. После этой процедуры ЭРик никуда не исчез, зато рядом с ним возник пес ростом с хорошего теленка.

Танчо истерически захохотала:

– ЭРик, ты! Ха-ха, вот, ха-ха, не ждала, ха-ха…

Ее спаситель шагнул в квартиру, обнял Танчо за плечи и слегка встряхнул.

– Успокойся, нам пора убираться отсюда.

Танчо вновь принялась хохотать:

– Я бы с радостью, но тут привязь. Понимаешь… Невозможно! Талисман не пускает!

– Какой талисман?

– Перунов глаз. Я его из стены достала. Один тип им очень интересовался. Может, и тебе один этот талисман тоже нужен? – девушка опять хихикнула – но это уже был последний всплеск истерического веселья. – Талисман теперь у меня в сумочке. Но вынести его из квартиры невозможно. Сама я могу выйти, но рука с сумкой застревает. Так что придется здесь сидеть и ждать Фарна.

Танчо тут же шагнула в дверной проем, чтобы продемонстрировать недоброжелательное поведение Милославовой квартиры. ЭРик не поверил, рванул Танчо наружу, но ничего не вышло: руку держали невидимые клещи. На коже вокруг запястья осталась красная полоса.

– Больно же! – закричала Танчо.

ЭРик вынужден был отпустить ее руку: его удивительная сила, приобретенная после воскрешения, в данном случае помочь не могла.

Только теперь Танчо вспомнила про Милослава и огляделась. Хозяин квартиры исчез. На площадке сидел огромный черный пес, явившийся сюда вместе с ЭРиком.

– Послушай, а где этот подонок?! Может быть, он знает, как отсюда выйти?

– О ком ты говоришь?

– О Милославе! Ты должен был его встретить.

При этих словах пес скромно потупился.

«Неужели это чудище слопало Милослава?» – изумилась Танчо.

Но вслух не спросила.

– Может быть, мне удастся пройти с талисманом через дверной проем? – предположил ЭРик.

Поколебавшись, Танчо протянула ему сумочку. Но и у ЭРика ничего не вышло: сам он без труда миновал проем, но его рука, державшая талисман, как прежде рука Танчо, застряла. Мышеловка не собиралась выпускать добычу. Танчо предложила выйти через Катюшину квартиру. Она уже не надеялась на успех, но со свойственной ей методичностью пыталась испробовать все возможные варианты. Опасения оправдались: из соседней квартиры талисман нельзя было вынести точно так же, как и из хором Милослава. Под конец было опробовано выбрасывание странной коробки в окно. Но вместо того, чтобы вылетать в раскрытое окно, коробка отскакивала от невидимой преграды, как от стены, и падала на пол.

– Что будем делать? – спросила Танчо, когда они вернулись на исходные позиции, то есть в коридор квартиры Милослава.

– Есть два варианта, – сказал ЭРик. – Либо мы бросаем талисман и уходим, либо пытаемся вытащить его из квартиры.

– Талисман я не брошу! – объявила девушка не терпящим возражений тоном.

ЭРик согласно кивнул:

– Да, этого нельзя делать. Иначе талисман попадет в руки Фарна.

– Фарн – это… – Танчо осеклась.

Ну конечно же, это тот белобрысый тип, о котором твердил ЭРик. Теперь разговор с Фарном во всех подробностях всплыл в ее памяти. Разговор был странный: Фарн настойчиво просил ее отправиться на вечеринку к Катюше, намекая на некие важные грядущие события. Танчо же, не питая ни к кому в группе особой симпатии, отказывалась. Фарн настаивал. Потом, потеряв терпение, схватил ее за руку и встряхнул. Электрический разряд пробежал по ее телу, и Танчо грохнулась в обморок. Придя в себя, она начисто забыла о встрече, но на встречу с друзьями отправилась.

Припомнив все эти подробности, Танчо почувствовала невыносимую тоску. Что ж получается, она – только игрушка в руках белобрысого Фарна. Все было запрограммировано: и ссора с Милославом, и бунт, и проламывание стены. А она-то почитала себя такой исключительной! Нарядная марионетка, самовлюбленная пешка в чужой игре! Какой удар, какое унижение!..

– Скорее всего, на квартиру наложено заклятие, – долетел до нее незнакомый голос.

Она оглянулась, но никого, но никого, кроме ЭРика и черного пса не увидела. Неужели пес заговорил? Танчо усмехнулась: новое открытие ее почти не удивило.

– Похоже, что так, – согласился со своим четвероногим спутником ЭРик.

– Вот и отлично, беги скорее к Анастасии и выясни, как его снять, – предложил пес.

– Почему я? – удивился ЭРик. – Скорее, ты должен бежать.

– Ты забыл, хозяин, посмотреть на часы, – покачал головой пес. – До двенадцати еще уйма времени. Если Фарн явится сюда, то от тебя не останется мокрого места. Так что бежать придется тебе.

– Ничего не выйдет! Я не могу оставить Танчо здесь одну.

– Почему одну? Я буду ее охранять, – заявил пес. – От меня толку будет больше – так просто Фарн меня теперь не схарчит. А ты возвращайся к полудню и бей Фарну морду.

– Но разве тебе не положено ждать двенадцати часов? – усомнился ЭРик в правильности рассуждений своего спутника.

– Зачем? Я же не менял свою сущность? Я всегда был Плевком. А внешность не имеет значения.

ЭРик вопросительно глянул на Танчо. Ну конечно, дама должна сама решить: приказать рыцарю умереть за нее или позволить скромно удалиться и остаться целым и невредимым.

«Фарн велел мне здесь его дожидаться, – подумала Танчо. – Значит, как ни верти, но я должна остаться. Но что еще я должна сделать – кто мне ответит?..»

– Что ж ты стоишь, ЭРик? – спросила она насмешливо. – Твой покрытый шерстью приятель говорит вполне разумные вещи.

ЭРик медлил.

– Не волнуйся, я не обижусь на тебя. Какой смысл подыхать вдвоем, если можно вдвоем спастись, – продолжала Танчо все тем же насмешливым тоном. – Надеюсь, ты не страдаешь амнезией, этой болезнью большинства, и не забудешь вернуться.

– Я вернусь, – ответил ЭРик и, притянув Танчо к себе, торопливо чмокнул в губы.

Танчо хотела сделать вид, что разозлилась, но тут же передумала. Дверь за ЭРиком захлопнулась. Танчо зачем-то глянула в дыру, проделанную его кулаками. Да, силища у мальчика есть. Неужто Фарн еще сильнее?.. Танчо невольно содрогнулась.

– ЭРик вернется, – сказала она вслух.

Она почти ему верила. И она должна была признаться, что этот странный парень начинает ей нравиться. Когда он ушел, сердце ее начало ныть, причиняя почти физическую боль.

– Можно, я вам песню спою, принцесса? – спросил пес.

И, дождавшись одобрительного кивка, задрал голову к потолку и завыл.

Глава 12

ЭРик минут пять давил на кнопку звонка, прежде чем дверь отворили. На пороге возник Барсик в полосатых пижамных штанах, в драной майке, порвавшейся на круглом животе. И вдрызг пьяный. Однако, несмотря на алкоголь, вид у Викентия Викентьевича был наимрачнейший.

– А, это вы, сударь, – пробормотал Барсик, часто моргая и строя гримасы: то морща и без того бугристый нос, то выворачивая наизнанку лиловые губы. – Анастасиюшки нет, да и вообще никого нет. Тишина. Мертвейшая тишина… – Горестно всхлипнув, он направился в свою комнату. ЭРик последовал за ним. – Все ушли. Нету никого… – Барсик распахнул дверь и приглашающе махнул рукой. – Заходи. Нету их больше. Ни единого.

– О ком вы? – не понял ЭРик, думая о своем.

– Шуликунчики мои ненаглядные! – Из глаз Барсика градом покатились слезы. – Все твердили наперебой: изведи их, изведи, надоели! Вот я и послушался, извел их, несчастный! О, глупец! – Барсик вцепился в остатки волос и завыл еще громче. – Ну и какая радость в том, что их нет?! Какая радость в мертвой тишине?! Какая радость, что никто не рвет одежду, не рассыпает крупу и не ворует мясо из кастрюли, ну скажи, какая?! Нет, гадостнее этого дня не бывало.

Барсик, шатаясь, добрался до стола и, схватив початую бутылку водки, опростал ее в рот.

– Мне нужно снять заклятие, наложенное Фарном, – сказал ЭРик.

Барсик поперхнулся, остатки сорокоградусной потекли по его подбородку.

– Нет, увольте, против Фарна – ни-ни! Все вопросы к Анастасии.

– И скоро она будет?

– Сие неведомо. Может, скоро, а может и до вечера не появится.

– Не дурите! – прикрикнул на него ЭРик. Викентий Викентьевич начал его раздражать: пьяный повадками он до боли походил на Рикова отца – та же манера головой качать и пальцем грозить. – Мы нашли талисман, и если он достанется Фарну… Ну, вы нам поможете?

– Т-талисман… Какой… и-ик… талисман?

– Перунов глаз.

– Пе-перунов… глаз? И что с ним? – Барсик так изумился, что мгновенно протрезвел.

– Талисман заперт в квартире Милослава Хореца, и мы никак не можем его оттуда вынести.

– «Мы», – передразнил Барсик и громко икнул. – Кто такие «вы»? О себе во множественном числе не стоит говорить. Рановато начинаете.

– Мы –это я и Татьяна Белкина, как выяснилось, по матери – правнучка штабс-капитана Крутицкого, то есть мы с нею – родня, и, по всей видимости, имеем какое-то отношение к Перунову глазу.

– Да, да, понимаю, именно вы имеете к нему отношение, – поспешно закивал Барсик, – но я-то не хочу никакого отношения иметь. Никакого! – поднял вверх палец Викентий Викентьевич. – Вот так-то! – И потянулся вынуть из щели между шкафами очередную бутылку.

Этот жест вывел ЭРика из себя.

– Заткнись! Анастасии не боишься – меня бойся! – зарычал ЭРик и с такой силой сдавил руку Барсика, что тот по-поросячьи взвизгнул от боли.

– Нет, что вы! Я готов! Ой, ой, только пусти…

Барсик извивался, как мышь, у которой хвост прихлопнуло мышеловкой. Хвостом в таких случаях приходится жертвовать. ЭРик разжал пальцы, и Барсик рухнул на пол, баюкая прищемленную руку.

– Что за изуверство, – запричитал пострадавший, вновь заливаясь горючими слезами. – Неужели нельзя как-нибудь иначе, по-человечески? Доводы там, доказательства, убедить логически…

– Ты же трус, – пожал плечами ЭРик. – Тебе доводы не нужны – только сила.

– А хоть и трус! – Барсик обиделся. – Ты ж ко мне за помощью пришел, а не я к тебе. Вот возьму… – залупнулся вдруг Барсик.

– Вставай, – сказал ЭРик. – Наплюй на свой страх перед Фарном и вставай. Из любви к Анастасии – встань!

Барсик вновь захныкал, но неожиданно смолк, сглотнул и решительно набычив голову, полез по лесенке на самый верх за потрепанными толстенными фолиантами.

– Будем рассуждать логически , – забормотал он, раскладывая книги на столе и стирая рукавом пыль с заскорузлых, потрескавшихся от времени переплетов. – Кто такой Фарн? Всего лишь безумная, гипертрофированная жажда власти. Ну-с, так что же он сделал?

– Квартира заперта заклятием, мы не можем вынести талисман.

Понимающе кивнув, Барсик раскрыл фолиант. Прочитал пару строк, снова листнул, прочел абзац, ведя по строчкам пальцем, и вдруг сонно качнулся, глаза его закатились, он бы опрокинулся на пол, если бы ЭРик не подхватил его. Встрепенувшись, Викентий Викентьевич спешно протер кулаками глаза, зевнул, рискуя сломать челюсть, и непонимающе глянул на ЭРика. За мгновение сонного оцепенения, что на него накатило, он начисто забыл, о чем шел разговор. Но сознаться в этом счел для себя зазорным и, придав лицу сосредоточенное выражение, перелистнул несколько страниц.

– Так… На чем бы там, бишь, остановились? – деловито проговорил он и, искоса глянув на ЭРика, поинтересовался: – Успех в любви нужен? Так это пожалуйте. Вот, к примеру: «Сложить вместе пять своих волосы и три волоса любимой особы».

– Нет. Мне нужна запертая комната.

– Так и говори, – кивнул Барсик, – ну-ка, посмотрим, что там про комнату. – Он опять перелистнул несколько страниц и принялся водить пальцем по строчкам. – Ага, нашел! «Помешать выйти из комнаты: высушить и стереть в порошок сердце волка – пятьдесят пять гран – и сердце лошади – пятьдесят гран – и насыпать на порог у входных дверей».

– Нет, ты не понял, – замотал головой ЭРик. – Заклятье уже наложено, его надо снять. Мы должны выйти и вынести талисман! – проорал он в ухо непонятливому помощнику.

– Что тебе посоветовать… – вздохнул Барсик, чувствуя, что опять засыпает и изо всех сил тараща глаза. – Вот хорошее средство: «Взять веник, аккуратно завязанный и нарядный, обмести им квартиру, приговаривая…»

– Там десять огромных комнат, – перебил его ЭРик.

– Да, пожалуй, не подойдет, – согласился Барсик. – Это средство от неудачи. А тебе надо другое…Может, что-то общее попробовать? – предложил помощник Анастасии поспешно, заметив нетерпеливый жест ЭРика. – Гвоздь вбить в верхний косяк или… А, вспомнил! Дам-ка я тебе крушину, повесь ее над дверью – она любые козни вмиг разрушает.

Барсик сполз со стула, достал с нижней полки стеллажа огромный полиэтиленовый пакет и принялся вытаскивать оттуда запыленные газетные свертки, мешочки, конвертики, пакетики и раскладывать все это на полу. При этом Барсик совершенно бессознательно продвигался в сторону простенка, в котором стояла заветная бутылочка.

– Вот, держи. – Барсик протянул ЭРику побуревший от времени газетный сверток с надписью «Крушина». – Это, парень, точно поможет!

ЭРик с недоверием взял пыльный сверток, повертел в руках и зачем-то понюхал, после чего принялся оглушительно чихать.

– Ты, парень, можешь на меня положиться, – закивал Барсик. – Анастасия на меня всегда полагается. Что тебе теперь Фарн?! Чушь! Тьфу! Топай, парень! Вперед, к победе!

Приговаривая все это, Барсик подталкивал ЭРика к выходу. И едва дверь за надоедливым гостем закрылась, как Барсик кинулся к простенку между шкафами и вытащил заветную бутылочку.

– Скорее, – бормотал он, наливая водку в стакан, – эликсирчик мой волшебный, уйми тоску непосильную.