Текст книги "100 великих тайн дипломатии"

В Российской империи процессы формирования дипломатической службы были связаны с эпохой деятельности Петра I. В 1720 году была образована особая Коллегия иностранных дел, сменившая Посольский приказ. Во главе коллегии были поставлены канцлер граф Г.И. Головкин и вице-канцлер (или, как тогда говорилось, подканцлер) П.П. Шафиров. При них были «канцелярии советники» А.И. Остерман и В.В. Степанов. Их обязанностью было «сочинять грамоты к чужестранным государям, рескрипты к министрам, резолюции, декларации и прочие бумаги великой важности и тайны». Работа коллегии шла при прямом участии царя. При обсуждении особо важных «государственных тайных дел» он «высокой особой присутствовать в коллегии изволит».

Венский конгресс. По рисунку Ж.Б. Изабе. 1810-е гг.

При Петре I в дипломаты могли выбиться совершенно новые люди, не бывшие ни боярами, ни дьяками, – из трудолюбивых крестьян. Однако Петр приветствовал на дипломатической работе и служивших России иностранцев.

С образованием коллегии у дипломатов появились новые обязанности, расширяющие сферу их деятельности. Одной из них стал, например, контроль над прессой зарубежных стран, информирование печатных изданий о политике государства или борьба с вредными для России настроениями и взглядами. Ложные сведения следовало вовремя замечать и опровергать.

Шли в дело и подкупы. В заботу сотрудников коллегии входили взятки, которые при необходимости можно было давать нужным лицам: редактору – чтобы печатал полезные для страны материалы, газетчику – чтобы затрагивал нужные темы, чиновнику – чтобы давал сведения или продвигал нужный вопрос. В 1701 году князь П.А. Голицын сетовал на недостаток средств для подкупа иностранных чиновников при Венском дворе, где «не так мужья, как жены министров бесстыдно берут». В 1711 году в Турции визирю, муфтию, а потом английскому и голландскому послам давались большие взятки за содействие заключению мирного русско-турецкого договора. Летом того же 1711 года во Францию «с целью продолжения политического диалога» был послан дипломат Б.И. Волков (В.С. Бобылев «Внешняя политика России эпохи Петра I»). Едва приехав, он рекомендовал редактора газеты «чем-нибудь приласкать, чтобы принимал и печатал добрые о нас ведомости».

Связи с представителями правящих кругов использовались, если нужно было что-то узнать, донести до сведения или, говоря современным языком, пролоббировать в чужом государстве на пользу России. Например, Андрей Артамонович Матвеев, изрядно образованный дипломат, служа в начале XVIII века в Гааге, «на каждую неделю уставил быть в своем доме собрания всем здешним первым господам и госпожам, для собрания и забавы картами и иных утех», чтобы «лучший способ к пользе и воле монаршей учинить». Еще в 1706 году, отправляя Матвеева в Англию, Петр I поручил ему привлечь на свою сторону самого герцога Мальборо – «серого кардинала». Русский царь тревожился, говоря, что герцог «понеже через меру богат, однако ж обещать тысяч 200 или больше». Тревожился не зря: герцогу понадобилось русское княжество в подарок. Наступив на гордость, Петр готов был расстаться с Владимирским, Киевским, Сибирским, приложив к тому орден Андрея Первозванного, самый большой в мире рубин и доход в 50 тысяч. Но Мальборо вскоре стало не до того, и сделка не состоялась.

Существовали и другие весьма «деликатные» дела – сродни разведслужбе. Посол в Турции П.А. Толстой, обладавший тонкой политической интуицией, вынужден был в 1703 году терпеть враждебную России деятельность визиря, советника султана. Ничего не оставалось, как найти на визиря «компромат»: оказывается, Далтан Мустафа-паша втайне от султана разжигал восстание крымских татар против собственного правителя. После этого визирь был снят с поста 24 января 1703 года и через три дня убит. Таким образом дипломат убрал опасного для себя человека с помощью информации, тем более что у каждого человека, находящегося на высокой государственной службе, есть свои скелеты в шкафу.

Похожая история случилась с еще одним русским послом в Турции А.А. Дашковым. В начале 1720 года он при содействии французского посла в Константинополе Жана Луи д’Юссона, маркиза де Бонака, приступил к переговорам с турецким правительством. Дашков смог, находясь в Турции, узнать о тайных переговорах визиря с дипломатами Англии и Австрии, которые могли привести к Русско-турецкой войне. Заговор был раскрыт благодаря этим сведениям, и усилия посла завершились подписанием договора о вечном мире России с Турцией 5 ноября 1720 года.

Появилась и деловая связь, преемственность между дипломатами: сотрудники, уже побывавшие или работавшие за границей, информировали друг друга о положении в той или иной стране, о скрытых особенностях жизни в государствах.

На стыке двух эпох

Относительно счастливо сложилась жизнь Федора Алексеевича Головина, который был востребован при дворе из-за своих талантов, исключительной скрытности и умения исполнять самые удивительные и сложные поручения. Его можно было бы назвать «серым кардиналом», если бы его выдающиеся способности не проявились совершенно в других делах – дипломатических миссиях Российского государства, отличавшихся исключительным новаторством. Головин был своего рода послом по особым поручениям, а то, чем он занимался, до него не делал ни один государственный чиновник. Но время Петра I и требовало от его придворных особенных умений.

Часто упоминается о том, что Головин – человек на стыке двух эпох. Он вышел из феодального Средневековья, был воспитан в аристократической традиции и вступил в новый период жизни страны. О нем не так уж много известно, но, возможно, именно такая скромность или скрытность, нежелание становиться слишком заметным и были разумными качествами дипломата Нового времени: находясь при дворе, человек никогда не знал своей судьбы, и практичнее было не привлекать к себе слишком много внимания.

Ф.А. Головин. Портрет XVIII в.

Родился Головин в 1650 году. Его отцом был боярин и воевода Алексей Петрович Головин. Известно, что в детстве Федор проявил способности к языкам, любознательность и интерес к различным наукам. Причем его редкой и замечательной чертой стала постоянная тяга к обучению и совершенствованию, которая не покидала его всю жизнь. Не лидер, не бравый вояка, не деспот или самодовольный учитель, поучающий молодых, а именно вечный ученик, не разучившийся удивляться и испытывать интерес к новому. Возможно, именно это качество позволило Головину не бояться неожиданных поручений и необычных задач. Это своего рода азарт первопроходца.

Латыни Головина научил переводчик Андрей Белобоцкий, и вскоре Федор мог свободно читать римских классиков и вести переписку на латыни. Без посторонней помощи он выучил английский и монгольский языки. Хорошую практику ему дала деятельность стряпчего при отце. В то время будущему дипломату было чуть больше двадцати. Вскоре он получил чин стольника. Но главное ждало его впереди – освоение приамурских земель и дипломатический договор с Китаем.

Это первое дело Головина вошло в историю как первая дипломатическая миссия. В то время страной правила еще царевна Софья, а ее ставленник, первый министр В.В. Голицын, отправил Головина в чине окольничего разбираться с беспорядками в приамурской Даурии.

Активное освоение приамурских земель началось в середине XVII века, то есть тогда, когда Головин появился на свет. Но в те годы колонизация Приамурья не обходилась без трагических инцидентов. С 1650 по 1688 год русские крепости осаждали маньчжуры и китайцы, их налеты отбивали, но в отместку они выжигали земли вокруг крепостей, оставляя защитников без продовольствия. Местные племена выплачивали русскому правительству дань – так называемый ясак (от 7 до 9 тысяч рублей), а само Приамурье должно было стать основой продовольственной базы Восточной Сибири. В 1654 году, когда Головину было четыре года, там был сооружен Албазинский острог. Это было по-своему гиблое место, потому что участились нападения.

В 1685 году маньчжурское войско из 4 тысяч солдат и 1200 китайских работников, вооруженных артиллерией, осадило Албазин. В гарнизоне острога было всего 350 человек да еще 98 пашенных крестьян, перебравшихся в Албазин. Сдаваться никто не хотел, но маньчжуры подожгли острог и одержали победу. Около 40 человек были отправлены с цинской армией, остальных под конвоем цинских солдат угнали в Нерчинск. Уцелевшие жители острога просили воеводу Ивана Власова из Нерчинска пустить их на Русь, но воевода боялся огласки этого поражения и отправил их обратно в Албазин.

Осенью албазинцы вернулись в острог, восстановили дома, собрали урожай и недолгое время жили относительно спокойно. Но так было лишь до следующего года, когда началось последнее нашествие. Это была настоящая осада: 826 человек в течение 10 месяцев оказывали сопротивление нападавшим, и почти все они погибли, в живых осталось 70. Никакой помощи им не оказали из-за неудобства и дальности расположения приамурской Даурии.

Для Головина эта история началась еще в 1685 году, когда к императору Петру обратился император Кан-си, предложивший заключить договор о размежевании границ. И 25 декабря 1685 года Федор Головин был назначен полномочным послом в Китай. Его экспедиция в Даурию длилась 21 месяц – почти два года с остановками. По прибытии в Тобольск Головин предусмотрительно собрал полк казаков из 1400 человек. Это была самая невероятная, разношерстная и, как теперь говорят, гетерогенная публика – крестьяне, каторжники, политические ссыльные. Обстановка накалялась, и в январе 1688 года монгольский хан потребовал передать ясачных людей ему в подданство. Он осадил Удинск и Селенгинск. Монголы не вызывали у Головина ужаса и не казались ему чем-то загадочным и непонятным: как мы помним, он с детства ими занимался и даже выучил монгольский язык. В сентябре 1688 года отряд Головина отогнал захватчиков и разбил их у реки Хилок. Угроза Забайкалью была ликвидирована. Миссия направилась в Нерчинск на переговоры. 12 августа произошла первая встреча русских и китайских послов. На ней зачитали текст договора на трех языках, хорошо знакомых Головину, – латинском, маньчжурском и русском. Были определены границы между державами, проходившие по реке Горбица, Сьяновому хребту и Охотскому морю. Задачей России была ликвидация укреплений Албазинского воеводства и выведение оттуда своих подданных. Историк В.С. Бобылев пишет: «Как известно, переговоры в Нерчинске проходили в крайне невыгодной для русской стороны обстановке. Вопреки предварительной договоренности, в окрестности Нерчинска была введена армия, во много раз превосходящая отряд охраны русского посольства. Находясь под угрозой применения силы, возглавлявший русскую делегацию Ф.А. Головин был вынужден подписать мирный договор, согласно которому Россия обязалась оставить открытые и освоенные русскими землепроходцами южные районы Приамурья и Усурийского края» (В.С. Бобылев «Внешняя политика Петра I»).

То есть договор во многом ущемлял интересы русских, ведь китайское правительство, обладая военным превосходством, помешало колонизации Дальнего Востока. Заслугой Головина в этом неблагодарном, но в то время неизбежном деле стало право Российской империи на территорию Забайкалья и берег Охотского моря. К тому же ему принадлежала пальма первенства в установлении свободных торговых отношений с Китаем. Только настойчивость русских дипломатов заставила китайскую сторону включить статью о торговле в трактат. Для России этот долговременный мир, установленный договором, имел особое политическое значение, и его положения работали почти два века – до 1858 года, когда были ратифицированы Айгунские соглашения.

После переговоров у Федора Головина все еще было много работы: он лично контролировал укрепление Нерчинска, руководил строительством деревянной крепости в Удинске, восстановлением платежей пушного налога с племен. Дипломат отбивал атаки монгольских разбойничьих отрядов на российской территории. В 1689 году он отправил экспедицию в верховья Аргуни, и там нашли серебряную руду.

Головин не был военным и в буквально смысле никогда не воевал, но ему приходилось участвовать в опасных кампаниях, руководить обороной, заготавливать амуницию и провиант для русской армии. Он вел сложную игру с целью заранее подготовить Европу ко 2-й азовской кампании и обеспечить положительное мнение о русских у придворных кругов крупнейших государств.

3 мая 1696 года Федор Головин вместе со своей эскадрой вышел из Воронежа. На совещании, проходившем на галере «Принцыпум», было решено совершить нападение на корабли, стоявшие на рейде неподалеку от Азова. Но разведка доложила, что там стоят 24 судна и 13 турецких галер, поэтому операцию отложили.

К 20 мая приготовления к осаде были закончены, и казаки отряда Миняева напали на турецкий флот, уничтожив часть кораблей и рассеяв остальные. Это привело к капитуляции Азовского гарнизона после двухмесячного сражения.

Между тем обстановка в центре менялась. Царевну Софью постригли в монахини, Князя В.В. Голицына сослали, и во главе Посольского приказа и правительства оказался одиозный дядя императора Л.К. Нарышкин – отъявленный пьяница и бездельник. Вместо него делами занимался думный дьяк Емельян Игнатьевич Украинцев – посланник России в Швеции, Дании, Голландии, посол в Турции и Польше. Он был дипломатом нового, петровского образца и ориентировался на Запад. В декабре 1696 года Украинцев объявил об указе царя снарядить миссию в европейские страны.

В задачи миссии входили консолидация сил в борьбе с турецкой агрессией и получение финансовой и военно-технической поддержки от христианских государств. Возглавил миссию Федор Головин.

В книге В.С. Бобылева упоминается этот значимый для России эпизод дипломатической деятельности: «Наряду с военной активизировалась и дипломатическая подготовка к новому раунду борьбы с Турцией. По расчетам Петра успешный исход этой борьбы во многом будет зависеть от победы союзников на море, в связи с чем он приходит к мысли о необходимости расширить антиосманскую коалицию державами, обладавшими мощными военно-морскими силами. С этой целью в 1697 г. в Западную Европу было направлено Великое посольство во главе с Ф.Я. Лефортом, Ф.А. Головиным и П.Б. Возницыным. В составе посольства находился и сам Петр под именем бомбардира Петра Михайлова. Выезд царя за пределы России являлся событием небывалым. Об отъезде Петра официально не сообщалось ни внутри страны, ни за границей. Царь считал, что положение инкогнито облегчит ему руководство переговорами и даст возможность пополнить свои знания в области кораблестроения, технологии оружейного дела, фортификации, подготовки солдат и офицеров, военной кодификации и т. д. Весь состав посольства, включая солдат Преображенского полка, насчитывал более 250 человек. В марте 1697 г. Великое посольство тронулось в путь».

10 марта 1697 года дипломаты выехали из села Никольского и 18 мая прибыли в Кенигсберг. К 16 июня они добрались до Вены, а к 16 августа до Амстердама. Им везде оказывали достойный прием, а Головину вручали подарки. В Вене он получил благословение от монарха и множество памятных сувениров. Он даже стал вторым после А.Д. Меншикова подданным России, возведенным в графский титул Священной Римской империи. Но вся эта пышность лишь отвлекала внимание от главного: никто не собирался помогать русским в осуществлении их главной цели. И как тут не вспомнить о событиях двухвековой давности – о миссии Ивана Фрязина в Рим в 1471 году. Там русское посольство, приехавшее лишь для того, чтобы дать согласие на свадьбу, склоняли к участию в походе на турок. Теперь, через двести двадцать шесть лет, ситуация изменилась: все было наоборот, и Европа неохотно обсуждала совместную роль в борьбе с турками, ограничиваясь устными, ничего не значащими обещаниями.

Вновь дипломату Головину удалось решить задачу только наполовину – на ту половину, которая была связана с торговлей. Вопросы торговли становились сильной стороной этого человека. Кроме того, Головин смог сломать барьер западного недоверия к России, преодолеть политическую изоляцию страны на Европейском континенте, завербовать на русскую службу около 800 инженеров, врачей, офицеров, закупить десятки тысяч ружей со штыками, которых в нашей стране тогда не было. Он и позднее, уже став государственным администратором, продолжал большое внимание уделять материально-техническому обеспечению армии.

Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе, и для Головина эта миссия, как и все предыдущие, стала кропотливой работой и практическим осуществлением задач. Но о какой-то другой дипломатии в то время и помыслить было невозможно.

Успехи, пусть и не полные, но достойные, не прошли даром. Головина стали назначать на административные должности. Больше его с дипломатическими миссиями не посылали, но поставили руководить Новгородским, Малороссийским, Устюжским, Смоленским, Ямским приказами, Монетным двором, Галицкой четвертью, Палатой серебряных и золотых дел, а также Оружейной палатой. Ответственность и работоспособность Головина были явно оценены по достоинству. 11 декабря 1698 года Головин, не обладавший знаниями и опытом во флотских делах, возглавил Военный морской отдел, после чего набирал кадры для флота и армии, контролировал производство и закупку оружия, транспортные перевозки, то есть опять занимался практической работой. 19 февраля 1699 года, на исходе XVII столетия, он стал начальником Посольского приказа.

Головин оказался человеком современным, даже в бытовых вещах. Он один из первых надел европейское платье, тогда как в России все еще ходили в старорусской одежде и переносили эти привычки на западные рауты. Так, историк Л.И. Бердников пишет, что «к модникам чиновным монарх был весьма снисходителен. Достаточно назвать бывших у него в фаворе Петра Толстого, Бориса Шереметева, Федора Головина, Павла Ягужинского и других, облачавшихся в богатые модные французские костюмы». И далее: «Любопытно, что и те двести московитов из Великого посольства в Европу (1697–1698 годов) также сперва щеголяли в пышных старорусских костюмах. Однако уже в январе 1698 года все участники русской дипмиссии облачаются в европейские одежды. По возвращении же московитов в Россию их европейское платье поначалу воспринимается как щегольское и даже вызывает насмешки современников. Так, князь Федор Ромодановский, узнав, что посол Федор Головин оделся в немецкое платье, назвал его поступок «безумным». И не подозревал Ромодановский, что совсем скоро (12 февраля 1699 года) знаменитые ножницы Петра I будут властно укорачивать полы и рукава стародавних московских кафтанов и ферязей; последуют и законодательные акты, предписывающие под страхом наказания ношение исключительно европейских костюмов…» (Л.И. Бердников «Дерзкая империя»).

Последней важной миссией Головина стала подготовка к Русско-шведской войне. Зарубежные страны по-прежнему не горели желанием поддержать Россию, хотя работа Головина даром не прошла и посольства Российской империи появились в Австрии, Голландии, Польше, Турции. Именно с этого момента начал формироваться корпус дипломатов европейского образца. Армию после поражения под Нарвой удалось восстановить во многом благодаря усилиям нового дипломатического корпуса, сумевшего помешать активной деятельности Карла XII.

В ноябре 1699 года внешнеполитический поворот России завершился созданием Северного союза. Это потребовало кардинальных изменений позиции Москвы по турецкому вопросу. В декабре 1699 года Петр направил для Емельяна Украинцева новые инструкции: теперь русской делегации следовало отказаться от прежних требований ради заключения мира. Головин тогда писал Украинцеву из Воронежа: «Изволь Ваша милость ведать, что сей мир зело здесь нужен потому, что некоторые новые к прибытию сего государства дела начинаются и уже начались».

В 1706 году весна выдалась напряженной. Петр уже давно находился на Украине в ожидании шведов. Ему нужен был Федор Головин – человек, державший в голове все данные и способный на любые неожиданные предприятия. Император вызвал Головина к себе, но тот задерживался и выехал из Москвы только в конце июня. Доехать успел только до Нежина: там внезапно заболел и 30 июля скончался. Его похороны были пышными, но сама церемония запоздала на несколько месяцев – до 22 февраля 1707 года.

И все же нельзя не признать, что загруженный поручениями и обязанностями Федор Алексеевич Головин прожил относительно счастливую жизнь. Его не казнили, не репрессировали, не ссылали; ему удалось реализовать большую часть своих человеческих возможностей и умереть в почете и уважении.

Федор Головин воспитал и оставил России много новых дипломатов, способных добиться большего, чем он. А это главное для опытного и талантливого человека.