Текст книги "Верь И Чувствуй"

Ждан наклонил голову. Сусанна, обезумевшая от страсти, ловила его губы ртом, но он припал к груди. Она выгнулась дугой в его сильных, надежных руках и задохнулась от наслаждения. Как давно ее не касался мужчина в интимной ласке! Казалось, это было в прошлой жизни! Острое, почти болезненное тепло разбежалось искрами по телу. Она крепче сжала ноги, вдавливая его в себя и возбуждаясь еще больше, чувствуя через джинсы эрегированный член.

А Ждан всё пробовал ее на вкус. Смаковал. Сладость плоти смешивалась со вкусом железа во рту, и эта комбинация сводила с ума. Ему мало. Хотел взять всё и сразу. Уложил ее на стол, ртом припал к груди, вбирая в себя, а рукой смял другую грудь, наслаждаясь ее полнотой и упругостью. Его возбуждение достигло пика, и он стал всерьез опасаться, что взорвется, так и не побывав в ней.

Он отстранился и рванул девушку на себя. Она очутилась на ногах. Развернул ее порабощенное тело и прижал спиной к себе. Одурманенная Сусанна прогнулась, закинула руки ему на шею и повернула голову, слепо ища губами его рот. Ничего не имея против ласк, он поцеловал, но при этом стал торопить развитие событий. С силой прижал ее голые ягодицы к возбужденному до крайности паху. Вспомнил, что нет презерватива, да и ладно!

– Давай, детка, – горячо зашептал ей на ухо. – Ты же горстями пьешь противозачаточные. А я чист, как совесть младенца.

Горстями. Пьешь. Противозачаточные.

Эти слова отрезвили ее, пробили брешь в ее затуманенном сознании. Горстями пьет, но не противозачаточные! Она догадалась по его рукам, что он занялся штанами. Как же далеко она зашла! Как много позволила ему!

Сусанна одернула руки, согнула ногу и изо всех сил лягнула его. Удар шпилькой пришелся в мягкую плоть над коленом. Парень охнул от неожиданности. Следующий удар локтем – аккурат по печени. Он согнулся и отпрянул. Ничего не предвещало беды, и вот – пожалуйста!

Сусанна развернулась к нему разгневанным лицом:

– Не смей меня касаться! Никогда!!

– Да что с тобой такое?! – взорвался он в ответ. – Только что ты была совсем не против!

– У меня ВИЧ! – желчью выплюнула в него правду, не в силах больше утаивать ее, и сразу метнулась искать свои вещи. Она не выносила смотреть в глаза людей после такого признания. Как правило, в них читался страх и жалость. Она презирала первое и ненавидела второе.

Шок. Удар по мозгам. Мир поменялся в мгновение ока. Раскаленного добела возбуждения как не бывало. В ушах эхом разносилось одно слово.

– Как… ВИЧ?.. – глуповато переспросил он, моргая и приходя в себя. Развернулся к Сусанне. – Откуда?

– От верблюда! – зло выкрикнула она. Бросила попытки найти топ и надела курточку на голое тело, застегнув молнию до самой шеи. Оправила юбку. – Ты думаешь, тот бомжара, что изнасиловал меня, предохранялся?! Думаешь, он был так любезен, что позаботился о средствах контрацепции?!? Да он ходячий разносчик вирусных инфекций! Венерический букет заболеваний! Он сам стоял одной ногой в могиле и меня за собой утянул!

К концу обличающей тирады из глаз девушки обильно текли слезы. Она развернулась и побежала прочь из бокса. Цок-цок-цок-цок.

До парня с трудом доходил смысл сказанного, и еще сложнее он его переваривал. Опомнился, лишь когда услышал, как завелся двигатель машины. Рванул с места и выбежал на свет фар.

– Сусанна, постой! Погоди! – он выставил перед собой руки, но она уже тронулась, в последний момент объехав его, и скрылась за поворотом, оставив после себя черный след шин на бетоне.

Он догонит ее на мотоцикле. Раз плюнуть! Побежал обратно и, только увидев его, вспомнил, что тот стоит наполовину разобранный.

– Черт! – он пнул коробку из-под фары. – Дерьмо!

Взъерошил волосы, потом уперся руками о стол, который сохранил тепло ее тела. Как такое возможно?! Как?!? Он всё еще не мог поверить услышанному…

Глава 16

Сусанна лежала на кровати животом вниз, согнув ноги и переплетя между собой стопы. Скомканное одеяло валялось на полу. На прикроватной тумбе стоял поднос с недоеденным обедом. Она упиралась на локти и заканчивала набросок карандашом. Одна бретелька хлопковой майки с изображением волка из мультика «Жил-был пес» спала на плечо. Комнату заполняли мощные аккорды Nightwish. Она взяла рисунок, вытянула руку и оценила его издалека. Широкоплечий мотоциклист в шлеме с затемненным визором очень напоминал Ждана. И мчался он на таком же, как у него, моте.

Она вернула творение на место и стала дорисовывать демонические крылья за спиной пилота. По всей комнате были разбросаны однотипные изображения: парень мчится на мотоцикле. На одном она пририсовала к моту крылья, как у Пегаса, и пустила его рассекать кучерявые облака с пилотом в седле, одетым в белые, воздушные одежды. На другом он мчался по радуге, низко пригнувшись к рулю, наперегонки с другими гонщиками – к пьедесталу на самой вершине. Но в большинстве своем картины носили мрачный характер и все без исключения изображали одного единственного человека. Он вырывался из адского пламени, или в последний момент успевал выскочить из-под сошедшего оползня, или взметался из огнедышащего жерла вулкана, или несся напролом с каменистой горы вниз от смертоносной лавы.

За окном сверкнула молния, и через несколько секунд оглушительным раскатом грома разразились небеса. В окнах задребезжали стекла, и на миг погас свет. Сусанна стала добавлять клубы огня, охватившие колеса мотоцикла. Был среди прочих ее любимый рисунок. Портрет Ждана, который она написала по памяти. Он вышел очень реалистичным. Особо живо ей удалось передать его нагловатую ухмылку на чуть откинутой назад голове и задиристый прищур глаз.

Крупные капли дождя горстью ударились в окно. Стало шумно, и Сусанна прибавила громкость. Она почесала кончиком карандаша кожу головы и решила добавить рога на шлем и копыта вместо ног. А может, еще и остроконечный хвост дорисует. В общем сегодня она позволит себе всласть поизмываться над парнем.

Между тем главный прообраз ее картин ехал по городу, объезжая лужи, уворачиваясь от машин, и проклинал так не вовремя обрушившийся ливень. Он выехал, когда еще было сухо, а подкатил к дому Сусанны порядком вымокший. Ворча себе под нос, он загнал байк в подземный гараж, повесил сушиться куртку, рядом разложил перчатки и оставил шлем. Пересел на Mustang и подрулил к парадному входу.

Телефон Сусанны ожил и замигал. На экране высветилось «Выходи» от абонента, которого она больше не рассчитывала увидеть. Она подошла к окну в майке и хлопковых трусиках в ромашку и одернула штору. Грозовая туча уходила, унося с собой дождь, и на горизонте начало светлеть. А внизу, под окнами, стоял Ford. Сусанна растерялась, не зная, как реагировать. Человек, которому она последний раз сказала о своем недуге, стал находить предлоги, чтобы избегать с ней встреч, а потом и вовсе исчез. Этот, спрашивается, что тут делает??

Повинуясь своему взбалмошному характеру, она проигнорировала его послание, как и его самого, и снова забралась на кровать. Выключила музыку и врубила телек. «Черепашки-ниндзя». Вторая часть. Только началась. Зачет.

Через десять минут телефон снова ожил, и новое сообщение носило явно угрожающий характер. «Выходи или я сам за тобой поднимусь». Сусанна раздраженно фыркнула. Она не станет больше от него прятаться. Это он теперь должен ее чураться. Она накинула на плечи кроваво-красный халат с изображением Дракулы и летучих мышей. Она не собиралась наряжаться ради двухминутной встречи, на которой пошлет его ко всем чертям и удалится обратно к себе. Натянула зеленые тапочки в виде крокодилов. Надела броню из агрессии с шипами подлиннее и спустилась.

Ждан вышел из машины, когда Сусанна подходила. Он не усмехался, как обычно, ее диковинному виду, не отпускал комментарии. Даже небрежный пучок из дредов, сидящий как-то криво на ее голове, не вызвал его ленивой улыбки. Он смотрел внимательно и пристально прямо ей в глаза, ни на что больше не отвлекаясь. Смотрел так, будто хотел найти ответы на мучавшие его вопросы.

– Ну? Чего тебе? – воинственно спросила она, скрестив руки под грудью.

– Садись в машину, потолковать надо.

Редкие капли дождя всё еще падали с неба, но никто из них не обращал на это внимания. Оба были сосредоточены друг на друге.

– И о чем?

– Сядь и узнаешь.

Понятно. Эта словесная баталия может длиться долго. Сусанна изобразила максимальное недовольство на лице и нехотя подчинилась. Она знала, о чем будет разговор. Парень оказался не из пугливых, коли так быстро поборол свой страх и пошел с ней на контакт. Значит, будет жалость – чувство, которое она терпеть не могла в отношении себя. Но еще гаже услышать жалость от него. Увидеть соболезнование в его глазах, будто ее уже нет в живых.

Сусанна села, громко хлопнув дверцей. Ждан тоже сел, завел двигатель и не спеша поехал.

– Не боишься заразиться? – с издевкой бросила она.

– Ерунды не городи, – спокойно ответил он. Она почувствовала себя глупо и неловко. Ей захотелось жвачку, или уткнуться в телефон, который оставила дома, или закурить, в конце концов. Она стала постукивать пальцами друг о друга.

– Куда ты меня везешь? В центр СПИДа? Сбагрить, как мой папаша, специалистам, чтоб зараза не путалась под ногами? Избавиться от позора семьи, чтоб не мешалась? – так и плевалась ядом девушка. В этот раз Ждан смотрел на нее так долго, что она испугалась за возможную аварию по его вине. Но он ничего не ответил. Так и ехали молча, в тишине. Ждан даже радио не включил.

Привез ее на обзорную площадку города, о которой Сусанна слышала, но так еще ни разу здесь не была. Он проехал мимо основного тусовочного места, которое сейчас пустовало из-за ненастья, и остановил машину. В зарослях кустов был небольшой просвет, человека на два, не больше. Из земли торчала старая, местами сколотая бетонная плита. Кусок железной арматуры на высоте метра копировал ее углы. Это закрытая обзорка. Рядом, на более высоком месте, обустроили каменными ступенями и перилами новую, а эту со временем забросили, и о ее существовании знают немногие. Однако вид на ночной город с нее открывался не менее восхитительный, а заброшенность местечка делала его по-настоящему укромным.

Сусанна вышла из машины и подошла к ограждению. Зацепилась пучком дредов за низко нависшие ветви кустарника и расплела его. Опустила ладони на мокрый и холодный каркас, некогда служивший перилами, вдохнула всей грудью. Подул сильный ветер, и ее передернуло: зябко в одном шелковом халатике.

Ждан вышел следом. Прислонился к капоту пятой точкой, скрестил перед собой вытянутые ноги и закурил. Он наблюдал за девушкой и заметил, как она вздрогнула. Зажав сигарету зубами, он расстегнул темно-серую толстовку, и молния распополамила Джиперса Криперса.

– Надень, – предложил он и протянул ей кофту. Сусанна обернулась, и глаза ее вспыхнули яростью:

– Боишься, что замерзну и подохну прям тут, на твоих глазах?! Ведь моя слабая иммунка не способна справиться даже с легкой простудой! Это ты хочешь сказать?! – взвилась она не на шутку.

– Да что ты бесишься?! Откуда столько злобы?! Почему ты срываешься на мне?? Я-то тебе что плохого сделал?!? – взорвался он в ответ, убрав сигарету изо рта, и бросил в нее толстовку, оставшись в одной футболке, – надевай чертову кофту и не выделывайся!

Ого! Давненько она не получала такого нагоняя! Если вообще когда-то получала… Сусанна накинула толстовку, и ее окутал свойственный только ему особый запах.

– Почему ты обвиняешь весь мир в том, что с тобой произошло? – продолжил он чуть спокойнее, струсив пепел. – Это было и было. Всё. Оставь прошлое в прошлом и живи дальше. Блин, да я всю ночь не спал! Я столько информации про этот ВИЧ перелопатил! Это не конец света! Люди могут с ним жить не меньше обычных, здоровых людей. И живут! Помогая своему организму антиретровирусной терапией.

Сусанна обратила внимание на его уставший, помятый вид, на покрасневшие глаза и поверила, что он говорит правду. Что парень действительно ради нее изучал этот вопрос. И всё ее естество прониклось к нему благодарностью за его участие, но слова… глупые слова вернули ей воинственный настрой.

– Оставить прошлое в покое?!? Что ты мелешь?? Ты сам себя слышишь?? Это, знаешь ли, не так просто, когда оно перечеркнуло саму возможность моего нормального существования в будущем! – Сусанна просунула руки в длинные рукава и громким «вжиком» соединила обе части кровожадного монстра. – Это сейчас ты, начитавшись кучи сайтов об этой инфекции, успокоился, поняв, что просто при разговоре воздушно-капельным путем эта зараза тебе не передастся! Или через рукопожатие. Или через объятия. Или даже через поцелуй! А вспомни свою первую реакцию! Ты испугался! Само нахождение рядом с ВИЧ-инфицированным порождает в людях страх! От меня шарахаются, как от прокаженной!

– А почему ты сама не шарахнулась от того бомжа, который к тебе приставал возле клуба? – вдруг вспомнил Ждан сцену, где она стояла не шелохнувшись в грязных объятиях пьяного мужичишки. – Или это ты так «отрывалась», что было пофиг?

– Не-ет… я знала, что он хочет со мной сделать, и было противно, но меня как будто выключили! Не могла даже пальцем пошевелить! Перед глазами как наяву поплыли кадры из прошлого: вот я лежу, распластанная, на грязном асфальте, а на мне пыхтит и хрюкает, как свинья, тот первый подонок. Вот я в больнице на обследовании, мне приносят результаты анализов, и я вижу свой положительный ВИЧ-статус. Я думала, умру от страха!

Ее голос зазвенел от непролитых слез, и она отвернулась. Окинула взглядом иллюминацию ночного города и попыталась отвлечься, успокоиться. Ждан выбросил окурок и подошел к ней.

– И именно поэтому ты обзавелась дружками-маргиналами, которым вообще по фигу, кто ты такая и что с тобой происходит?

– Не смей трогать их! – Она вихрем развернулась так, что дреды ударили его по груди, и разъяренной тигрицей ткнула в него пальцем с длинным ногтем. Глаза ее заблестели, но уже совсем не от слез. Походу, Ждан ступил на опасную территорию. – Они единственные не отреклись от меня, когда я так нуждалась в поддержке! А все мои прежние «друзья» из высшего общества, равные мне по статусу и положению, отмахнулись от меня, стоило им услышать об этом! Они не стали утруждать себя тратить свое драгоценное время, как ты, чтобы разобраться, что к чему. Они просто слились! Вот где оказалась эта вшивая дружба! А эти «маргиналы», как ты их назвал, были со мной тогда и остаются по сей день! И кстати, – неожиданно вспомнила она в запале негодования, – это не я сбила тебя! Фурия сидела за рулем!

Лицо Ждана смешно вытянулось:

– И ты выгораживала ее?!

– Да! Потому что она с сестрой и парни – вот и все, кто от меня не отвернулся!

– Отвернулись, потому что ты сама преподносишь эту информацию, как апокалипсис! От подачи многое зависит. Как ты ее изложишь, так ее и воспримут. – Он почесал затылок и провел рукой к макушке, взлохматив волосы, подбирая слова.

– Ты сама боишься этой инфекции, потому что до конца не веришь, что с ней можно жить! Ты добровольно травишь свой организм всякими пьянками-гулянками, вместо того чтобы помогать ему бороться! И ты сама преждевременно накладываешь на себя руки!

– Жить?!? А как с ней можно жить?! С постоянной оглядкой на любой свой поступок?! Беспокоясь из-за каждого сквозняка?! Это не жизнь, а вечная перестраховка! Вечная тревога по малейшему поводу: а выпила ли я таблетку? А помыла ли я руки? И самое глобальное – не заразила ли я кого-нибудь из людей бытовым путем, даже не подозревая об этом?!? – Сусанна обхватила себя за плечи. Ждан приблизился еще на шаг и оказался вплотную к ней. Сусанна видела все эмоции и переживания на лице парня. Он хотел достучаться до нее. Вселить веру в будущее всеми доступными способами.

– Диабетики постоянно ставят себе уколы инсулина, но при этом могут, как и все, заниматься спортом, путешествовать, развлекаться и всё такое. Люди с низким гормоном щитовидки вынуждены каждое утро принимать этот гормон, но при этом также ни в чем себе не отказывают. Таких людей много, и все они живут полноценной жизнью, помогая своему организму извне. Ты можешь жить так же!

– Ну, ты сравнил, конечно, – ВИЧ и диабет, – иронично усмехнулась Сусанна. Обошла его и побрела к машине, чувствуя, как промокают тапочки из текстиля. – Реакция окружающих совершенно разная на эти категории больных. Сахарный диабет – это наследственное заболевание. Оно не может передаться постороннему человеку. А вирус иммунодефицита может. Люди чураются нас, боятся… – Она стала выводить узоры пальцем на капоте. – Большинство считает нас обреченными людьми. И когда ты один, сложно противостоять мнению большинства. Оно душит и подавляет волю. Убивает проблески надежды еще в зачатке. Люди, не задумываясь, клеймят нас, ставят штампы и навешивают ярлыки – наркоман или проститутка. И мы становимся изгоями общества.

– Да какая тебе разница на большинство! – возмутился Ждан и даже всплеснул руками. – Это безликая серая масса, имеющая один интеллект на всех! Большинство считает нас, байкеров, суицидниками! И неважно: едет ли турист на дальнобой, ни разу не нарушив правила движения, или какой-то отчаянный перец вваливает на заднем колесе по центру города в плотном потоке машин, реально представляя угрозу и самому себе, и другим участникам движения. Перепрыгивает ли ямки на закрытой спортивной площадке подросток на двухтактнике или беспредельщики учиняют нелегальные гонки, опять же подставляя других, – всех под одну гребенку. Забей на мнение большинства! Найди своих, близких по духу людей. Они тебя поймут и примут. Но я немного не о том. – Ждан с силой провел ладонью по лбу, подбирая нужные слова. Повернулся к ней и, жестикулируя рукой, заговорил:

– Если человек хочет жить, никакие приемы таблеток или уколы его не спугнут. Это ничто по сравнению с таким глобальным понятием, как жизнь. Это лишь мизерная составляющая многогранной полноценной жизни. И если для того, чтобы сполна принимать участие во всех сферах своего жизненного пути, нужно принимать таблетки, – да и ладно!

– Это тяжело – каждый день принимать таблетки. Каждый божий день! – ее голос дрогнул. Она откинула голову и посмотрела на вечернее небо, будто этим движением хотела удержать в глазах слезы. Ей больно думать о том, какой ее жизнь стала теперь – зависимой от таблеток. Больно вспоминать, как всё просто было раньше. А ведь тогда она воспринимала это как должное и не ценила.

– От них обязательно есть побочный эффект. Приходится терпеть, смиряться, ждать, что пройдет. Постоянная тошнота выматывает. Долбанная диарея держит начеку, потому что не знаешь, где и когда «прижмет», и приходится выстраивать планы на день, учитывая это! Это ужасно! – выкрикнула она в пустоту перед собой и стукнула кулачком по машине. – Если врач поменяет лекарство, к нему снова приходится привыкать, перенося на себе все тяготы побочек. И так всё время!

Сусанна провела ладонями по лицу, незаметно смахнув выступившие слезы. Глубоко вздохнула, унимая дрожь, и сложила руки под грудью, спрятав пальцы в рукава толстовки. Ей было непривычно об этом говорить. Она еще ни разу ни с кем не обсуждала это. Она вообще никогда об этом не говорила, прячась в замалчивании проблемы, как моллюск в раковине.

– Это не жизнь, а существование между приемами таблеток, – глухо продолжила она, глядя куда угодно, только не на Ждана. – Всё строго по графику, без малейших отклонений. Завершив один прием, я жду, когда придет время для следующего. Я не могу расслабиться, забыться и отключиться – в голове каждый раз срабатывает таймер. Где бы я ни была, в каком бы увлекательном и захватывающем месте, я всё время помню, что надо принять таблетки. Я не могу сполна насладиться зрелищем или сломя голову отдаться эмоциям, потому что думаю об одном – не пропустить прием таблеток. Это как писк комара – надоедливый и раздражающий, мешающий и постоянно напоминающий о себе. И никуда от этого не деться. Только в алкоголе я нашла забвение.

Ждан подошел и встал за спиной у девушки. Она почувствовала его присутствие рядом. И те слова, что обжигали ее изнутри невысказанностью, вырвались из груди вместе с рыданием:

– Я как бомба замедленного действия! Могу взорваться в любую секунду, уничтожив окончательно и безвозвратно себя и всё вокруг! Только не по своей воле, а из-за какой-нибудь нелепой случайности! Из-за недосмотра с моей стороны и безалаберности с другой!

– Тебе страшно, – Ждан положил горячие ладони на плечи девушки, и она вздрогнула, – потому что в тот момент, когда ты узнала о диагнозе, рядом не оказалось никого, кто смог бы поддержать тебя. Подсказать, что это не конец света и с этим можно жить. Я не говорю о запойных вечеринках в ночных клубах. Я имею в виду другое. – Он провел ладонями вниз и вверх по ее плечам. – Да, это вердикт. Как ни крути, это – хреновый всратый вердикт. Но приняв и полюбив себя в таком другом состоянии, можно научиться и жить по-другому. Да, твоя жизнь станет отличаться от той, к которой ты привыкла. Но и это – жизнь! Единственная, неопровержимая, истинная ценность. Кстати, это твои слова. – Он продолжал гладить девушку по плечам, успокаивая, поддерживая. И вдруг замер.

– Блин, я не пойму: почему ты не обратилась за помощью к психологу? Поделись ты тогда своими опасениями, тебе помогли бы справиться с ними!

Сусанна шмыгнула носом:

– Отец хотел меня упрятать в Центр профилактики и борьбы со СПИДом. Я расценила это как отправку в ссылку и заупрямилась.

– И напрасно. Там такие же люди, как ты. С ними найти общий язык гораздо легче. – Ждан обнял ее со спины, привлек к себе и уткнулся носом в дреды. Заговорил приглушенным голосом:

– Всё общество поделено на субкультурки, где находят единомышленников, где общение протекает на одной волне. Байкеры кучкуются, вместе проводят праздники и мероприятия, где не нужно всем и каждому объяснять, что мы не суицидники. Потому нам и прикольнее друг с другом.

Он дотянулся до запястья, где чернела надпись Memento mori, и провел большим пальцем по ней.

– Эта фраза призывает ценить то, что имеешь сейчас, иначе взглянуть на мир, пока ты еще жив. Смерть – это кончина любого из нас. Но помнить нужно не о ней, а о том, что ты можешь сделать при жизни. Тогда ты успеешь исполнить всё задуманное.

Ждан развернул девушку к себе и обхватил ее лицо ладонями, вынуждая смотреть на него. Блестящие заводи глаз отражали свет фонарного столба. Щеки поблескивали влагой.

– Все отвернулись от тебя, не желая разбираться и докапываться до сути этой инфекции. А ты, отталкиваясь от их реакции, поверила, что ты – истинное зло. Но это не так, – он вытер большими пальцами слезки, что скользили по ее щекам теперь непрерывно. Так точно даже она не смогла бы описать свое подавленное состояние. – Воспринимай это как свою особенность. Гетерохромия – это тоже твоя особенность.

Он заглянул в ее разноцветные глаза, которые поначалу вводили в ступор. Но со временем он привык, и даже стал получать эстетическое удовольствие, глядя в них.

– Да уж, – хмыкнула Сусанна. – Только она не мешает мне спокойно жить.

– Всё дело в твоем отношении. В твоем выборе принять себя такой или спрятаться за внешними атрибутами. И пока что ты выбираешь второе. – Ждан гладил пальцами ее щеки, убирая влагу, и говорил тихим, хрипловатым голосом. – Все твои пирсинги и татуировки сделаны для того, чтобы выделить тебя из толпы. Чтобы все в первую очередь обращали внимание на это. Ты прячешься за своей яркой неформальной внешностью, отгораживаешься от людей, чтобы они не заглянули внутрь и не увидели тебя настоящую. Сломленную, перепуганную девочку, которая запуталась и не знает, как быть дальше.

Сусанна обвила руками его за пояс и носом уткнулась в изгиб его шеи. Он положил руку ей на талию, а другой стал убирать взлохмаченные дреды у виска.

– Перестань специально укорачивать свою жизнь. Елы-палы, да у любого человека не хватит здоровья вести такой образ жизни, как у тебя! Начни любить себя и заботиться о себе. Лучше тебя самой этого никто не сделает. Научись ценить простые вещи и не разбазаривать себя на ерунду.

– Например? – она повернула лицо к его руке, как котенок, ища ласки.

– Твои картины. Ты реально классно рисуешь! Если это твой талант, грех упускать возможность и не развивать его. Ты можешь использовать его на благо. Так ты сможешь оставить память о себе. А это и есть что-то значащее, чего бы ты хотела добиться в жизни. Так ведь?