Текст книги "Верь И Чувствуй"

Глава 19

Сусанна упаковывала вещи в чемодан, когда взгляд ее зацепился за стопку рисунков. Немного подумав, она решила взять их тоже. Пока она собиралась, то и дело подходила к окну и выглядывала, неосознанно ища глазами припаркованный у парадного входа автомобиль, ожидающий ее. Она понимала, что это глупо и неразумно, но ничего не могла с собой поделать. Ждан получил расчет и сдал ключи от гаража. На этом его работа в качестве личного водителя закончилась.

Сусанна несколько раз порывалась позвонить ему или написать, но каждый раз откладывала телефон. Что она может ему сказать? О чем попросить? Если б он хотел, он бы сам приехал или как-то дал о себе знать. Но от него не было ни весточки…

Сусанна решила ехать на Mustang. Она прикипела к этой машине. Много приятных воспоминаний с ней связывало. Сложила вещи в багажник и, ни с кем не прощаясь, уехала. Включила радио, и узнаваемые переборы Dream of Californication горячих «перцев» заполнили салон. Она прибавила громкость: лейтмотив ее настроения как нельзя лучше гармонировал с мелодией. За окнами падали пожелтевшие листья. Солнце золотило кроны берез, а ветер пригибал ветки и усыпал дорогу первыми предвестниками осени. Она ехала не спеша, шурша колесами по разноцветному ковру.

Через несколько километров от города в южном направлении она подъехала к серому каменному трехэтажному зданию. Оно стояло буквой «П», и над центральным входом красным шрифтом на белом фоне значилась надпись – «Центр профилактики и борьбы со СПИДом» – и красная ленточка как международный символ.

На стоянке к ней подошел пожилой мужчина невысокого роста с добротным пузиком. Пружинистая походка, красная бейсболка и пышные седые усы делали его похожим на тренера детской футбольной команды.

– Добрый день! Вы надолго?

– Здравствуйте. А что, уже выгоняете?

– Да ну, скажете прям! Я к тому, что если на прием, так машину здесь можно оставить. А коли в профилакторий, то лучше на другую стоянку отогнать.

«Тренер» оказался надсмотрщиком парковки.

– Я дойду до врача. Если примут, я бы хотела остаться.

Мужчина очень серьезно на нее посмотрел:

– Здесь никого не выгоняют. Ежели человек пришел, значит, нужна помощь, а в этом здесь не откажут.

Он указал Сусанне направление, и она поехала по лесной дорожке, огибая здание. Увидела внутренний двор, вымощенный тротуарной плиткой. Образуя круг, стояли деревянные скамейки со спинками, рядом с каждой – урна. В центре возвышался каменный фонтан, своими изгибами символизирующий красную ленточку. Из внутреннего дворика вела дорожка в лес к корпусам профилактория.

Сусанна запарковала машину и заметила на этой стоянке, как и на предыдущей, двух больших сторожевых собак на привязи. Интересно, спускают ли их на ночь? Она закинула на плечо голубую лямку рюкзачка от Gucci, который гармонировал со светло-серым спортивным костюмом Paul&Shark. Прижала к груди папку с историей болезни от своего лечащего врача и пошла в здание. Дрожь волнения пробежалась по позвоночнику, когда она подходила к стойке администратора.

Девушка с забранными в высокий хвост длинными светлыми волосами подняла на Сусанну ясный взор подведенных зеленых глаз. На ней была белая блуза с длинным рукавом, на шее – шифоновый зеленый шарфик под цвет глаз. На груди бейдж с именем Нина и рядом брошь в виде красной ленточки. Интересно, это просто логотип центра или..?

– Здравствуйте! Чем могу вам помочь?

– Простите, у вас на груди лента. Это просто значок компании, в которой вы работаете? – Сусанна сама удивилась, что вопрос сорвался с ее губ.

– Это знак того, что мой ВИЧ-статус положительный, – серьезно, без тени смущения ответила Нина.

– Простите… – окончательно смутилась Сусанна.

– Всё в порядке. Это как если бы вы спросили, замужем ли я, увидев кольцо на безымянном пальце. – Нина улыбнулась. – Но почему-то многие сначала спрашивают о ленте и только потом обращают внимание на кольцо и всё остальное.

На ее пальце действительно поблескивал золотой ободок кольца.

– Ясно. Так, – Сусанна опустила глаза и кашлянула, – я бы хотела пообщаться с врачом и остаться в профилактории. Если это возможно.

– Могу я взглянуть на ваши документы?

Сусанна передала папку, и пока та просматривала бумаги, оглядела холл. Светлый и просторный, он успокаивал, навевал умиротворение. Каменный пол был выложен замысловатой мозаикой. На каждом окне стояли многолетние цветы как символ жизни. И все стены были увешаны фотографиями в рамках. На них люди разных возрастов, национальностей и достатка лучезарно улыбались, глядя в объектив. Играли друг с другом или с детьми, и Сусанна почти слышала их заразительный смех. Занимались производственным делом или спортом. И всех их объединяло одно – красная ленточка.

Краем уха Сусанна слышала, как Нина сделала телефонный звонок.

– Следуйте за мной.

Она вышла из-за стойки, держа в руках папку Сусанны, и, пройдя мимо ошарашенной девушки, направилась к лестнице. Под свободной длинной бежевой юбкой отчетливо выделялся очень беременный живот.

– Я же говорю, на остальное обращают внимание уже потом, – оглянувшись, подмигнула она Сусанне. – Идемте.

В кабинете главврача пахло сандаловым деревом: в углу на столике дымилась палочка. Аромат, напомнивший Сусанне человека, по которому она жутко скучала. Она даже неосознанно поискала его глазами – так сильно этот запах ассоциировался с ним.

Добродушная полноватая женщина предложила Сусанне сесть. Она рассказала правила проживания в профилактории и назначила врача, который будет вести ее болезнь. Сусанна смотрела в ее ясные глаза и видела в них вселенскую усталость. Сколько, должно быть, отчаявшихся душ забредало в этот центр, ища помощи и поддержки. Сколько людей, потерявших надежду, искало здесь приюта. Сколько загубленных судеб она перевидала.

Когда всё было оговорено, появилась Нина, чтобы проводить Сусанну к корпусам. Они спустились во внутренний двор, и на этот раз он был переполнен людьми. Дети разных возрастов бегали вокруг фонтана, визжа, играя и дурачась. Кто-то катался на велосипеде, кто-то – на самокате. Кто-то даже осваивал роликовые коньки под надзором более опытных. Люди постарше сидели на скамейках или на бортике фонтана, который сейчас заработал, и переговаривались. Были и совсем пожилые.

– Откуда они все взялись? – не смогла удержаться от восклицания Сусанна. – Здесь ведь никого не было!

– В обеденное время все были в столовой, – пояснила Нина.

– И они все ВИЧ-положительные?? – изумилась Сусанна еще больше.

– Не все. Есть родственники и друзья, которые приехали навестить проживающих.

– Визиты осуществляются в строго отведенное время?

– Нет, это же не больница, – снова мягко улыбнулась Нина. – Но так уж завелось, что в основном приезжают в послеобеденное время.

Пока они шли по лесной дорожке, Нина рассказывала, что и где находится, указывая направления рукой:

– Весь этот лесок выделен для застройки профилактория. Здесь есть корт и небольшой крытый стадион со спортивным инвентарем. Там проводятся турниры и соревнования. Есть пешеходная тропа для прогулок летом, которая зимой превращается в лыжню.

– Эта территория огорожена?

– От кого? Отсюда не сбегают, а люди из мира обходят нас стороной по известным причинам, – Нина указала рукой. – Вон там студия творчества. Можно заняться вокалом или освоить игру на музыкальном инструменте. Есть всё для рукоделия или создания картин. Для мужчин есть мастерская, но и женщинам туда вход разрешен. Там же находятся библиотека и компьютерный зал.

– Откуда взялись все эти книги, компьютеры и прочее?

– Что-то оборудовали еще при строительстве, но бóльшую часть приносят проживающие и оставляют для общего пользования.

Сусанна поправила лямку рюкзака.

– Есть те, кто живет здесь постоянно?

– Еще ни один не оставался. В основном люди находят здесь душевный покой и умиротворение, гармонию с самим собой, уверенность, общаясь с такими же, как они. Набравшись сил, они возвращаются к жизни в социуме. Здесь они чувствуют себя как бы оторванными от мира. А отдохнув, идут сражаться дальше, доказывать самим себе в первую очередь, что они ничуть не хуже остальных. – Нина немного помолчала, глядя вдаль перед собой, а затем продолжила. – Это как оплот для тех, кто устал биться с презрением и осуждением окружающих. Противопоставлять себя одного целому обществу. Бороться с их страхом и доказывать, что мы такие же люди, как и все. Кто устал достукиваться до людей и убеждать их, что мы не опасны для них при соблюдении элементарных правил. И когда такой человек подходит к моральному истощению, он находит спасительный очаг здесь, где не нужно ничего никому доказывать, или объяснять, или в чем-то оправдываться. Здесь все друг друга понимают без лишних слов.

– Вы тоже здесь не проживаете? – перешла Сусанна на личную тему.

– Нет, не проживаю. У меня есть свой дом, любящий муж и кокер-спаниель.

– А ваш супруг, он… – замялась Сусанна.

– Не стесняйтесь говорить об этом вслух. Чем чаще вы будете это делать, тем меньше комплексов останется. – Девушка оказалась еще и неплохим психологом. – Нет, Миша не ВИЧ-инфицированный.

– Должно быть, он любит вас безгранично, раз смог пережить вместе с вами такую новость, – по-доброму позавидовала Сусанна.

– Вы правы в одном, он действительно меня сильно любит, и поверьте, это взаимно. Но мы познакомились, когда я уже была заражена. Мой тогдашний молодой человек не смог с этим смириться, и мы расстались.

– Знакомая история, – и девушки понимающе переглянулись.

– Миша же, наоборот, подбодрил меня, обнадежил светлым будущим. Именно благодаря ему я продолжаю жить счастливо. Я и работу поменяла. В прежнем коллективе я стала изгоем, а здесь меня приняли, как свою.

– И вы решились завести ребенка?

– Почему бы и нет? Я люблю деток и всегда хотела своих. При грамотной и тщательно подобранной программе ведения беременности малыша можно обезопасить от передачи инфекции. И я так и настроена сделать.

Они дошли до того места, откуда открывался вид на проживание.

– Там общие корпуса, – вернулась Нина к экскурсионной части, указав рукой. – Их заселяют люди, оказавшиеся без средств к существованию, которые рады любой помощи. Здесь они живут и питаются за счет профилактория, набираются сил и восстанавливаются. Подыскивают работу и возвращаются в мир. Кстати, у нас есть штатный психолог, если вас заинтересует. Он один из наших, если что, – подмигнула она. Показала рукой в другом направлении. – Есть домики побольше и поменьше, на несколько комнат. Там, как правило, проживают семейные или компании. И есть одноместные номера по типу мотеля. Они представляют собой изолированные комнаты со всеми удобствами, с индивидуальным входом, но под общей крышей. Столовая находится в главном здании в левом крыле. В правом – кабинеты врачей.

Сусанна выбрала последний вариант. Она сходила за вещами, разместилась, обустроилась и… неожиданно для себя открыла мир, в котором можно не стесняться саму себя перед другими и не бояться показаться неудобной. Она открыла для себя мир свободного общения с людьми, без рамок и ограничений, когда можно говорить на любые темы. Она словно нашла родственные души, обрела второй дом, где стиралась социальная пропасть между людьми, где все общались на равных и всех объединяло одно.

Тихим ясным днем Сусанна сидела боком на скамье в лесочке между корпусами. Она переносила на бумагу вид молодой, одиноко стоящей на возвышении пихты. Погода радовала бабьим летом, и солнце, словно не желая подчиняться ходу природы, пригревало. Сусанна сняла свитер крупной вязки и обмотала за рукава вокруг пояса. Осталась в джинсах и голубой майке с принтом Голлума. Со стороны трассы послышался рев мотора. Он быстро приближался, и ее сердце трепетно забилось. Но он так же быстро стал удаляться, и всё вновь вернулось на круги своя, оставив легкий след разочарования. Каждый раз ею овладевала глупая надежда, что это едет он, хотя умом понимала, что ждать бесполезно, если он даже не позвонил. Да и откуда ему знать, где она? Сусанна вернулась к рисунку, стараясь избавиться от мыслей о нем.

– Крутой «рукав», – прокартавил мужской голос. На эту же скамью перед девушкой приземлился молодой парень в черно-желтой бейсболке козырьком назад. Джинсы и толстовка на нем были как с чужого плеча – слишком большие и слишком свободные. Сусанна взглянула на молодое гладко выбритое лицо парня:

– Куда мне до тебя!

Над бровью – замысловатая надпись. Под глазом – слеза. В межбровном пространстве – перевернутый крест. Возле уха – алмаз. На лбу с угла спускается паутина. И что-то ей подсказывало, что это далеко не все нательные рисунки.

Парень опустил глаза на ее грудь, а потом откинулся на спинку и закинул ногу в сникере на колено, а руки убрал в карманы.

– Ты новенькая? Я тебя раньше не видел.

– Типа того.

– Сразу видно. «Старички» крепят на грудь красную ленту, как будто это делает их избранными.

– Выходит, ты тоже «новичок»?

– Не-а. Я здесь уже больше месяца. Думаю сваливать скоро.

– Есть куда?

– А то! Мать каждый день названивает, просит, чтоб домой вернулся.

Сусанна пригляделась к парню. Сколько же ему лет? На вид совсем молоденький.

– А где твоя ленточка? – задала вопрос. – Или ты бунтарь?

Парень невесело усмехнулся:

– Добунтовался. – Оттянул высокий ворот-стойку толстовки, и Сусанна увидела сбоку на шее красную татуировку в виде изогнутой ленты. – Вот моя лента.

– Как… заразился? – с запинкой поинтересовалась она. Ей всё еще было непривычно вот так просто взять и спросить об этом. Обычно это больная тема, и люди неохотно ее поднимают. Но здесь, на примере других, она увидела, что чем чаще человек проговаривает это вслух, тем больше накопленного негатива из него выходит. И со временем эта тема перестает ранить и царапать.

– По пьяни сделал татуху и не проследил, чтоб мастер заменил иглу.

– Почему он сам этого не сделал?! – изумилась она.

– А ты думаешь, он был трезвый? – взглянул на нее, заломив бровь. – Вот так по глупости всё и случилось.

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

Совсем мальчишка! И надо же, как нелепо загубил жизнь еще в начале пути!

– А ты как? Переспала с парнем, который не предупредил?

Настала очередь Сусанны невесело усмехнуться.

– Почти.

Парень повернул к ней разрисованное лицо, ожидая развернутого ответа. Ей до сих пор было нелегко говорить об этом, но она поборола себя:

– Мы с друзьями тусили в ночном клубе. Стало жарко, вышли на улицу освежиться. Летом дело было. Они покурили и ушли, а я в телефоне зависла и задержалась. Какой-то тип огрел меня по голове, а когда очнулась, он уже делал свое дело, завалив меня на асфальт.

– Понятно, – он кивнул и снова стал смотреть перед собой. – Жертва насилия. Тут все, так или иначе, жертвы насилия. Я Кирилл, кстати, – он протянул ей кулак, весь забитый татуировками.

– Сусанна, – она стукнула своим кулачком об его.

– Ты веришь в Бога?

Оп-па! А вот это неожиданно!

– Не-не, ты не подумай! Я не свидетель Иеговы (запрещенная организация на территории РФ), – замахал он руками, и Сусанна обратила внимание, что и вторая его кисть полностью «забита». – Я имею ввиду, вот ты веришь, что Он смог послать на Своих детей такую кару?

Оба поняли, о чем речь.

– Ведь, типа, если мы созданы Им по образу и подобию Его, значит, Он нас любит. Тогда зачем обрекать любимых на страдания? – парень задумчиво посмотрел в небо.

– Вот у меня, к примеру, есть мопс. Он ни разу на меня не похож, но я всё равно люблю его. Он храпит во сне и пускает слюни. Этот засранец испоганил всю мебель, но я всё равно его люблю. Когда он сгрыз мою гитару и порножурналы, я не стал его наказывать, потому что люблю его. Если он нагадит в моей комнате, не дотерпев до прогулки, я всё равно его не наказываю. Потому что люблю эту шерстяную жопу, – он искренне заулыбался при воспоминаниях о проделках своего маленького друга.

– И тогда у меня возникает закономерный вопрос: а так ли уж Бог любит нас? Дальше больше: а есть ли Он на самом деле?

Сусанна отложила набросок.

– Почему ты думаешь, что это кара? Может, это твое испытание? Как в компьютерной игре – прошел этот уровень, вышел на следующий. Стал еще сильнее, еще круче. Слышал фразу: «Бог каждому дает по силе его»? Вот и в этой жизни Он дал тебе испытаний по твоим силам. Выдержишь – молодцом! Идешь дальше.

– А если нет? – Кирилл бросил на девушку заинтересованный взгляд.

– Возвращаешься и заново проживаешь эту жизнь – повторно проходишь этот уровень.

– То есть, возможно, я накосячил в прошлой жизни и в этой расплачиваюсь?

– Как-то так, – Сусанна пожала плечами. Парень развернулся к ней, закинув согнутую ногу на скамью, и всю силу праведного негодования пустил на нее:

– Это беспонтовый расклад! Откуда мне знать, что я там натворил в прошлой жизни? Я ведь даже не помню этого! Дайте мне причинно-следственную связь! – он ударил ребром ладони по другой раскрытой ладони. – Типа, в этой жизни набедокурил – в этой же и отдувайся! Тогда урок будет усвоен!

Он снова сел, как прежде.

– А ты когда-нибудь задумывалась, зачем тебе такое испытание? – уже спокойнее продолжил он.

– До сегодняшнего дня ни разу!

– Вот и я ни разу, – признался он, а потом лукаво сощурился на нее. – Четкий гашиш попался!

У Сусанны вытянулось лицо:

– Чтооо?!?? – ее разноцветные глаза соревновались, кто больше.

Кирилл заливисто расхохотался:

– Да шучу я! – и продолжил смеяться, даже когда Сусанна подобрала горстку опавших листьев и бросила в него.

Они просидели до самого ужина, болтая обо всем на свете. За это время Сусанна успела набросать его портрет. Вышло неплохо.

Позже она познакомилась с молоденькой девушкой, которая подпольно, скрывая от родителей, сделала свой первый аборт. Что-то пошло не так, у нее открылось кровотечение, и ей сделали переливание крови, как выяснилось позже, зараженной. Здесь были люди даже пенсионного возраста, историю которых Сусанне еще только предстояло узнать.

В знак смирения и покорности судьбе, в знак официального причисления себя к гетто ВИЧ-инфицированных Сусанна обрилась налысо. Была среди всех девушка – мастер-универсал. И швец, и жнец, и на дуде игрец. Обустроила уголок в студии творчества и проводила там косметические манипуляции. Она-то и срезала сначала дреды, а потом, по просьбе Сусанны, прошлась машинкой. Солдат Джейн – так прозвал ее Кирилл. И в первый же день непривычная к солнцу кожа головы сгорела. Не имея своего головного убора, она вынуждена была просить у других. В ходе примерок выяснилось, что у нее очень маленькая голова, и ей подошла детская кепочка с Микки Маусом над козырьком. Ребенок десяти лет пребывал вместе со своей мамой в профилактории и имел положительный ВИЧ-статус. Еще одна новость, которая сразила Сусанну наповал.

Шли дни. Она жила в этом удаленном мирке и наконец полюбила себя. Она приняла себя со своим новым статусом. Она поняла, что терзания, которыми мучила себя весь прошедший год, – это были предупредительные сигналы о том, что она жила против себя самой. Она перестала ненавидеть окружающих, прятаться за своей ширмой и желать другой жизни. Она увидела, что жизнь, которая ее окружает сейчас, предоставляет все возможности для роста. Она поняла, что готова и что ее время пришло, чтобы навязать самой себе исполнение своих же собственных желаний. И одно из них – делать не то, к чему обязывает высокий статус дочери депутата или велит положение, а то, к чему тянется душа. Она перестала корить судьбу, Бога, своего отца за то, что с ней случилось, поняла, что всегда, при любых обстоятельствах, находится в нужном месте и в нужное время. Всё, что с ней было, произошло не просто так.

Она приняла решение впредь больше не красть у себя самое драгоценное, что дано любому человеку, – время. Она решила делать только то, что доставляет ей радость и делает ее счастливой. И она полностью отдалась живописи. Она осознанно освободила себя от всего, что причиняло еще больший вред ее здоровью. От людей, вещей, алкоголя, морального разложения и негативных эмоций. От всего, что влекло ее вниз.

Она полюбила и простила своего отца, поистине оценив, сколько сил и времени он вложил в «подарок» для нее, которым могут пользоваться все нуждающиеся. Поняла, какой неоценимый вклад он внес в жизни «особенных» людей, и поблагодарила его за это. Набрала как-то вечером, и они проговорили по душам долго, до глубокой ночи, так откровенно, как еще никогда, разрушив последние барьеры между ними.

Она дала себе четкую установку прекратить жить прошлым и беспокоиться о будущем. Оставила прошлое в прошлом и стала жить только настоящим моментом. Перестала бояться споров, конфронтаций, недопониманий и проблем с самой собой и с другими людьми. Поняла – так будет всегда. Нужно научиться относиться к этому без ущерба для себя и своего психоэмоционального состояния, и, пока у нее есть время, этим она и займется.

Так было днем, а по ночам она скучала по нему. Долго лежала без сна, пересматривая рисунки с его изображением. Или вспоминала их единственную ночь вместе, когда Ждан любил ее до изнеможения, до хриплых стонов сорванными связками, до дрожи усталости, переходящей в дрожь возбуждения, и так до рассвета. Она понимала, что ведет себя глупо. Нет бы позвонить, признаться, что ей недостает его. Ведь жизнь дана всего одна! Так можно всю ее просохатить, лелея свою гордость и не делая шаг первой. Только кто от этого выиграет? Кому станет лучше? Уж точно не ей. Но она молчала. Смотрела на безжизненный телефон и еле сдерживала слезы. Молчал и он. Только непонятно по какой причине. После их откровенного разговора она бы ни за что не поверила, что он испугался. Наоборот, это он возродил в ней веру в будущее. Ну не мог он после таких слов взять и бесследно исчезнуть из ее жизни!

Сусанна часто вспоминала гонки в Тупике. Его главную, ведущую роль там. Яростный, неистовый, идущий напролом, живущий на последнем дыхании, он пугал ее своей безудержной страстью. И восхищал одновременно. Ей не хватало его запала. Его горячности, импульсивных порывов. Азарта в его глазах. И, конечно же, его наглой ухмылки на самодовольной физиономии.

Он появился в ее жизни в то самое время, когда она окончательно запуталась в себе и опустилась на самое дно. Появился и вытащил ее оттуда. И теперь она скучала по нему. По-настоящему скучала. Душой требовала его. Не телом – душой. Ее выворачивало наизнанку от недостатка его рук и глаз. И хотелось кричать на весь мир, как она скучает.

Случались и трудные дни. Когда ею овладевали такое отчаяние и такой цинизм собственной гибели, от чего она думала, что ее внезапная и скорая смерть принесет всем только облегчение, как и ей самой. Но она продолжала жить, найдя в себе новую и неожиданную эмоцию, от которой снова рождалось что-то важное и значимое. Что-то, из-за чего она вздрагивала и загоралась желанием жить дальше.