Автор книги: Марина Цветаева
Жанр: Поэзия, Поэзия и Драматургия
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Тарпейская скала
Капитан Карел Павлик, возглавивший сопротивление немцам
В. Камуччини. Смерть Юлия Цезаря
«Поздравляет – каждый март: // – С краем, с паем с новым!»
В марте 1938 года немецкие войска захватили Австрию, в марте 1939 года – Чехословакию.
«Да скалой Тарпейской!»
Крутой отвес возле римского Капитолийского холма, с которого во времена Античности сбрасывали непокорных рабов, заключенных-беглецов, преступников.
«Злое дело не нашло // Пули: дули пражской».
14 марта 1939 года произошел единственный случай организованного противостояния чехословацких вооруженных сил германской оккупации: в городе Мистек (Моравия) 3-й батальон 8-го Силезского полка всю ночь сопротивлялся попыткам немцев занять его казармы. Лишь утром 15 марта чехи капитулировали. Солдат отправили обратно в казармы, уже занятые немцами, офицеров посадили под домашний арест.
«Вспомни, вспомни, вспомни, вождь, – // Мартовские Иды!»
Ида – у древних римлян день, разделяющий месяц пополам. 15 марта 44 года н. э. был убит римский император Гай Юлий Цезарь.
6. Взяли…Чехи подходили к немцам и плевали. (См. мартовские газеты 1939 г.)
Брали – скоро и брали – щедро:
Взяли горы и взяли недра,
Взяли уголь и взяли сталь,
И свинец у нас, и хрусталь.
Взяли сахар и взяли клевер,
Взяли Запад и взяли Север,
Взяли улей и взяли стог,
Взяли Юг у нас и Восток.
Вары – взяли и Татры – взяли*,
Взяли близи и взяли дали,
Но – больнее, чем рай земной! –
Битву взяли – за край родной.
Взяли пули и взяли ружья,
Взяли руды и взяли дружбы…
Но покамест во рту слюна –
Вся страна вооружена!
9 мая 1939
Въезд А.Гитлера в Карловы Вары 4 октября 1938 г.
«Вары – взяли и Татры – взяли…»
Вары – Карловы Вары, курортный город на западе Богемии, центр лечения в источниках горячей минеральной воды, одно из самых популярных туристических мест в Чехии. Исцеляться на местные источники приезжали как реальные исторические личности (например, Николай Гоголь), так и литературные персонажи русских авторов XIX–XX веков. Как и другие богемские города, Карловы Вары были оккупированы в марте 1939 года немецкими войсками.
Татры – самая высокая часть Карпатской горной системы. Находится на территории современной Словакии и частично Польши.
7. Лес8
Видел, как рубят? Руб –
Рубом! – за дубом – дуб.
Только убит – воскрес!
Не погибает – лес.
Так же, как мертвый лес
Зелен – минуту чрез! –
(Мох – что зеленый мех!)
Не погибает – чех.
9 мая 1939
О слезы на глазах!
Плач гнева и любви!
О Чехия в слезах!
Испания в крови!*
О черная гора,
Затмившая – весь свет!
Пора – пора – пора
Творцу вернуть билет.
Отказываюсь – быть.
В Бедламе нелюдей*
Отказываюсь – жить.
С волками площадей
Отказываюсь – выть.
С акулами равнин
Отказываюсь плыть –
Вниз – по теченью спин.
Не надо мне ни дыр
Ушных, ни вещих глаз.
На твой безумный мир
Ответ один – отказ.
15 марта – 11 мая 1939
«Они не пройдут!» Республиканский плакат
Бетламская королевская больница. 1928 г.
Пациенты Бетламской королевской больницы
«Испания в крови!»
Речь идет о гражданской войне, шедшей в Испании в 1936–1939 годах. Вторая испанская республика (при поддержке СССР, Мексики и в начале конфликта Франции) сопротивлялась военно-националистическому мятежу генерала Франциско Франко, которого поддержали Германия, Италия и Португалия. В марте 1939 года мятежники при помощи союзных войск сломили сопротивление республиканцев, высшее военное командование Испанской республики устроило переворот, сместило правительство, и 28 марта 1939 года националисты без сопротивления вошли в Мадрид. Началось массовое преследование сторонников республики.
«В Бедламе нелюдей…»
Бедлам (Бетламская королевская больница, изначально Госпиталь святой Марии Вифлеемской) – название известной лондонской больницы для умалишенных, основанной в XVI веке. К описываемому моменту стало именем нарицательным, синонимом хаоса, попирания основ.
9
Не бесы – за иноком,
Не горе – за гением,
Не горной лавины ком,
Не вал наводнения, –
Не красный пожар лесной,
Не заяц – по зарослям,
Не ветлы – под бурею, –
За фюрером – фурии!
15 мая 1939
В. Бугро. Орест, преследуемый фуриями
«За фюрером – фурии!»
Фурии – в древнеримской мифологии – богини мести. У древних греков назывались эриниями. Изображались о образе женщин, на головах которых вместо волос росли и шевелились змеи. Согласно легендам, фурии преследовали грешников, совершивших самые тяжкие преступления, и постепенно сводили их с ума.
10. Народ11
Его и пуля не берет,
И песня не берет!
Так и стою, раскрывши рот:
– Народ! Какой народ!
Народ – такой, что и поэт –
Глашатай всех широт, –
Что и поэт, раскрывши рот,
Стоит – такой народ!
Когда ни сила не берет,
Ни дара благодать, –
Измором взять такой народ?
Гранит – измором взять!
(Сидит – и камешек гранит,
И грамотку хранит…
В твоей груди зарыт – горит! –
Гранат, творит – магнит.)
…Что радий из своей груди
Достал и подал: вот!
Живым – Европы посреди –
Зарыть такой народ?
Бог! Если ты и сам – такой,
Народ моей любви
Не со святыми упокой –
С живыми оживи!
20 мая 1939
<12>
Не умрешь, народ!
Бог тебя хранит!
Сердцем дал – гранат,
Грудью дал – гранит.
Процветай, народ, –
Твердый, как скрижаль,
Жаркий, как гранат,
Чистый, как хрусталь.
Париж, 21 мая 1939
<13>
Молчи, богемец! Всему конец!
Живите, другие страны!
По лестнице из живых сердец
Германец входит в Градчаны.
<Этой басне не верит сам:
– По ступеням как по головам.>
– Конным гунном в Господень храм! –
По ступеням, как по черепам…
<1939>
Но больнее всего, о, памятней
И граната и хрусталя –
Всего более сердце ранят мне
Эти – маленькие! – поля
Те дороги – с большими сливами
И большими шагами – вдоль
Слив и нив…
<1939>
Douce France[13]13
Нежная Франция (фр.).
[Закрыть]
Комментарии
Мне Францией – нету
Нежнее страны –
На долгую память
Два перла даны.
Они на ресницах
Недвижно стоят.
Дано мне отплытье
Марии Стюарт*.
5 июня 1939
Мария Стюарт
Марина Цветаева. 1939 г.
«Дано мне отплытье // Марии Стюарт».
Мария Стюарт (1542–1587) – дочь шотландского короля Якова V и французской принцессы Марии де Гиз. С младенчества – королева Шотландии, в детстве была обручена с французским дофином и с восшествием того на престол под именем Франциска II стала королевой Франции (1559–1600). Муж вскоре умер, и, не желая оставаться на вторых ролях с почетным титулом королевы-матери, Мария Стюарт вернулась в Шотландию. Ее короткое правление сопровождалось многочисленными заговорами, восстаниями и религиозными распрями. Оказавшись замешанной в убийстве своего второго мужа графа Дадли, Мария Стюарт была изгнана из Шотландии. Прибыв в соседнюю Англию, она стала фактически узницей Елизаветы I, ибо в свое время сама претендовала на английский престол. После 18 лет заключения в Шеффилдском замке Марию Стюарт в конце концов обвинили в заговоре против Елизаветы I и обезглавили. Сравнивая себя с шотландской королевой, которой отплытие из Франции не принесло ничего хорошего, Марина Цветаева фактически предрекает свою скорую смерть.
Ариадна Эфрон. 1930-е гг.
Сергей Эфрон. Париж. 1937 г.
Георгий Эфрон. 1930-е гг.
Весной 1937 года в Москву приехала дочь Ариадна. Осенью того же года в Советский Союз бежал Сергей Эфрон, раскрывший свою связь с НКВД. Оставшаяся в Париже Марина Цветаева практически оказалась в изоляции – большинство ее знакомых и ранее перестали с ней общаться, а те немногие, кто поддерживал ее в последние годы, прекратили отношения, узнав о просоветской деятельности мужа. Средств к существованию у Цветаевой практически не осталось, публиковаться она больше нигде не могла, стипендия Пражского университета перестала выплачиваться, комитет по оказанию ей помощи самораспустился. В этот же момент Георгия пришлось забрать из школы – он был отчислен за просоветские высказывания. Есть информация о том, что примерно в это же время Марина Цветаева стала получать некую денежную помощь от представителей советского посольства, которые и предложили ей уехать в Москву, к мужу и старшей дочери. Вместе с тем, по воспоминанию чешской переводчицы Анны Тесковой, она хотела вернуться в Прагу, но та уже была оккупирована немцами. Между побегом Сергея Эфрона и переездом в СССР Марины Цветаевой и Георгия прошло полтора года. За это время они перебрались из снимаемой квартиры в парижский отель, распродав и раздав хозяйственную утварь, параллельно Марина Цветаева разобрала весь свой творческий архив – все тексты, написанные за годы, проведенные во Франции, с 1925-го по 1939-й. Готовясь к отъезду, она благоустраивала могилы похороненных в Париже родственников: свекра Якова Эфрона, свекрови Елизаветы Эфрон-Дурново, Кости Эфрона, младшего брата мужа. Есть сведения о том, что в 1943 году уже восемнадцатилетний Георгий Эфрон собирался написать повесть о семье своего отца, в том числе о смерти малолетнего дяди и самоубийстве бабушки.
Проводы Ариадны в Москву. В. И. Лебедев, Ирина Лебедева, Георгий Эфрон, Марина Цветаева, М. Н. Лебедева
Сергей Эфрон на даче НКВД. 1937 г.
Сергей Эфрон – заключенный
Елизавета Яковлевна Эфрон. 1930-е гг.
В июне 1939 года Цветаева с сыном сели на пароход «Мария Ульянова» и 18-го числа прибыли в Ленинград. На следующий же день Цветаева приехала в Москву. Она с семьей стала жить на подмосковной даче в поселке Болшево. Их соседи по дому – бывшие белоэмигранты Клепинины, коллеги Сергея Эфрона. Марина Цветаева пыталась воскресить старые знакомства. В числе ее немногих тогдашних собеседников – Борис Пастернак и Мария Белкина, позже написавшая большое исследование о жизни и творчестве Марины Цветаевой.
Но советская идиллия быстро закончилась: 27 августа арестовали Ариадну, 10 ноября – Сергея Эфрона. Ни у Марины Цветаевой, ни у Георгия не было постоянной прописки. После арестов дом опечатали. Цветаева с сыном нашли временный приют у Лили (Елизаветы) Эфрон, сестры Сергея, – той самой, которую она оклеветала в письмах к мужу, обвинив в смерти дочери Ирины.
Марина Цветаева пыталась найти постоянное место проживания, навести справки об арестованных муже и дочери.
Георгий Эфрон: «Жаль отца; жаль, что он угодил в тюрьму. Бедный отец! Но надеюсь, что его оправдают. Алю жалко, но отца больше жалко. Как он самоотверженно работал во Франции! Сколько он там замечательного дела сделал» (Из дневников).
«– Пора! для этого огня…»
Комментарии
– Пора! для этого огня –
Стара!
– Любовь – старей меня!
– Пятидесяти январей
Гора!
– Любовь – еще старей:
Стара, как хвощ, стара, как змей,
Старей ливонских янтарей*,
Всех привиденских кораблей*
Старей! – камней, старей – морей…
Но боль, которая в груди,
Старей любви, старей любви.
23 января 1940
А. П. Райдер. Летучий голландец
Ливонские рыцари
«Старей ливонских янтарей…»
Ливония – историческая область на территории современных Эстонии и Латвии, существовавшая в XIII–XVI веках и названная так немецкими рыцарями-крестоносцами по имени одного из населявших ее народов – ливов. Издревле славилась своими янтарными запасами.
«Всех привиденских кораблей…»
Корабли-призраки, легенды о которых существовали еще в Античности.
«Ушел – не ем…»
Комментарии
Ушел – не ем:
Пуст – хлеба вкус.
Всё – мел.
За чем ни потянусь.
…Мне хлебом был,
И снегом был*.
И снег не бел,
И хлеб не мил.
23 января 1940*
«…Мне хлебом был, // И снегом был».
Адресат этих стихов – литературовед Евгений Тагер, в тот момент – начинающий поэт. Узнав от Пастернака, что Марина Цветаева с сыном живут в Голицыно, он с женой приехал туда работать. Они общались с Цветаевой достаточно тесно, однако после отъезда Тагера в Москву отношения прекратились, переписка практически сошла на нет.
23 января 1940.
В январе 1940 года Марина Цветаева с сыном уехали почти на полгода в подмосковное Голицыно, снимали комнату рядом с писательским Домом творчества (к нему было прикреплено их питание). Вероятнее всего, с этим устройством помог Борис Пастернак. Проведя в Доме творчества несколько месяцев, они обзавелись первыми новыми знакомствами. Некоторым из новых собеседников Марина Цветаева пробовала читать стихи, но желаемый отклик не нашла. Среди знакомых Георгия был критик Корнелий Зелинский, который через некоторое время не пустил в печать подготовленный сборник стихов Марины Цветаевой.
Георгий Эфрон: «Отрицательную рецензию ‹…› на стихи матери дал мой голицынский друг критик Зелинский. Сказал что-то о формализме. Между нами говоря, он совершенно прав, и, конечно, я себе не представляю, как Гослит мог бы напечатать стихи матери, совершенно и тотально оторванные от жизни и ничего общего не имеющие с действительностью. Вообще я думаю, что книга стихов или поэм просто не выйдет. И нечего на Зелинского обижаться, он по-другому не мог написать рецензию. Но нужно сказать к чести матери, что она совершенно не хотела выпускать такой книги, и хочет только переводить» (Из дневников).
Марина Цветаева (в центре) с сыном Георгием (справа). Голицыно, 1940 г.
Примерно в это же время Марина Цветаева начала работу переводчиком. Ее первый заказ – перевод с подстрочников средневекового грузинского поэта Важа Пшавела. Цветаева не знала языка, не видела оригинала, не слышала ритма. Чуть позже она получила более «профильные» заказы – на переводы баллад о Робин Гуде, немецких народных песенок.
«– Годы твои – гора…»
Комментарии
– Годы твои – гора,
Время твое – царей.
Дура! любить – стара*.
– Други! любовь – старей:
Чудищ старей, корней,
Каменных алтарей
Критских* старей, старей
Старших богатырей…*
29 января 1940
Л. Коринт. Детство Зевса
«…любить – стара».
МЦ: «Все, что любила, – любила до семи лет, и больше не полюбила ничего. Сорока семи лет от роду скажу, что все, что мне суждено было узнать, – узнала до семи лет, а все последующие сорок – осознавала» (Анкета, январь 1940).
«Каменных алтарей // Критских…»
Речь идет о расположенном на острове Крит античном святилище – так называемой Диктейской пещере, в которой, согласно легендам, был рожден Зевс.
«Старших богатырей…»
Возможно, речь идет о персонажах грузинских старинных легенд, над переводами которых Марина Цветаева работала в то время.
«Не знаю, какая столица…»
Комментарии
Не знаю, какая столица:
Любая, где людям – не жить*.
Девчонка, раскинувшись птицей,
Детеныша учит ходить.
А где-то зеленые Альпы,
Альпийских бубенчиков звон…
Ребенок растет на асфальте
И будет жестоким – как он*.
1 июля 1940
«…столица: // Любая, где людям – не жить».
С лета 1940 года Марина Цветаева с сыном жили в коммунальной квартире. По воспоминаниям многих, она с огромным трудом приспосабливалась к коллективному быту, не переносила рядом случайных людей. Жизнь в коммунальной квартире на Покровском бульваре (последний московский адрес Марины Цветаевой) казалась ей невыносимой. Воспоминаний ее соседей нет, но те, кто делил с ней площадь на даче в Болшево, в квартире Елизаветы Эфрон, позже – в эвакуации, рассказывали одни и те же вещи, характеризующие ей как не самую лучшую соседку. Но и она свои бытовые условия того периода считала нечеловечески ужасными.
Георгий готовился к школе (советская система образования разительно отличалась от французской), Цветаева зарабатывала на жизнь переводами. Любопытная деталь: мать и сын писали в одинаковых тетрадях: он вел в них личные дневники, она – дневники, черновики переводов, черновики писем. Несколько таких тетрадей сохранилось.
В 1940–1941 годах Марина Цветаева сотрудничала с издательством «Художественная литература», она числилась внештатным переводчиком отдела дружбы народов.
«Ребенок растет на асфальте // И будет жестоким – как он».
Отношения между Мариной Цветаевой и Георгием периодически накалялись. Судя по его дневникам, они то ссорились, то мирились, Цветаевой не нравились его знакомства, они оба никак не могли привыкнуть к окружающей их советской действительности.
Георгий Эфрон: «Сегодня иду с матерью смотреть американский фильм «Большой Вальс» (о Штраусе). Я этот фильм уже видел, но матери скучно идти одной, а я хочу, чтоб она этот отличный фильм увидала, так вот я и тащусь» (Лето 1940 года).
«Так ясно сиявшие…»
Комментарии
Так ясно сиявшие
До самой зари –
Кого провожаете,
Мои фонари?
Кого охраняете,
Кого одобряете,
Кого озаряете,
Мои фонари?
…Небесные персики
Садов Гесперид…*
Декабрь 1940
Дж. А. Пеллегрини. Геракл в саду Гесперид
«Садов Гесперид…»
Геспериды – персонажи древнегреческой мифологии, сказаний о подвигах Геракла. По одной версии, они – нимфы, дочери Геспера (Ночной звезды) и Нюкты (Ночи), по другой – дочери Атланта (оттого их звали Атлантидами). Охраняли сад с золотыми плодами (чаще всего упоминались яблоки), посаженный Герой, богиней мудрости. Впрочем, есть версия, что они плоды как раз воровали, и для защиты сада Гера поставила стоглавого змея Ладона. В любом случае плоды у Гесперид были, и, когда их похитили разбойники, а Геракл освободил, он получил в награду за этот подвиг одно из яблок – символ мудрости и плодородия.
«Пора снимать янтарь…»
Комментарии
Пора снимать янтарь,
Пора менять словарь,
Пора гасить фонарь
Наддверный…
Февраль 1941
Марина Цветаева, Георгий Эфрон, Лидия Лебединская, Алексей Кручёных. Москва, 1941 г.
В марте 1941 года ежемесячный журнал Союза советских писателей «Тридцать дней» опубликовал стихотворение Марины Цветаевой «Вчера еще в глаза глядел…». Стихи, написанные в 1920 году, вышли с купюрами под заголовком «Старинная песня». Это была единственная прижизненная советская послеэмигрантская публикация Марины Цветаевой. Следующая советская стихотворная публикация Цветаевой состоялась через 15 лет после ее смерти, в 1956 году, в альманахе «День Поэзии».
В 1939–1941 годах на родине она публиковала только переводы поэтов народов СССР, работая, чаще всего, с подстрочниками. В январе 1941 года она участвовала в стихотворных переводах с идиша на русский стихов еврейских поэтов для сборника «Из еврейских поэтов Западной Украины и Западной Белоруссии» (подписанный к печати в мае 1941 года, он так и не вышел). Цветаева делала эти переводы с подстрочника (она не знала идиш), и это – ее последняя законченная переводческая работа, ее предсмертный труд. В июне 1941 года она начала работать с текстами Габриэля Гарсиа Лорки, но закончить перевод помешала война.
«Всё повторяю первый стих…»*
«Я стол накрыл на шестерых…»*
Комментарии
Всё повторяю первый стих
И всё переправляю слово:
– «Я стол накрыл на шестерых»…
Ты одного забыл – седьмого.
Невесело вам вшестером.
На лицах – дождевые струи…
Как мог ты за таким столом
Седьмого позабыть – седьмую…
Невесело твоим гостям,
Бездействует графин хрустальный.
Печально – им, печален – сам,
Непозванная – всех печальней.
Невесело и несветло.
Ах! не едите и не пьете.
– Как мог ты позабыть число?
Как мог ты ошибиться в счете?
Как мог, как смел ты не понять,
Что шестеро (два брата, третий –
Ты сам – с женой, отец и мать)
Есть семеро – раз я на свете!
Ты стол накрыл на шестерых,
Но шестерыми мир не вымер.
Чем пугалом среди живых –
Быть призраком хочу* – с твоими,
(Своими)…
Робкая как вор,
О – ни души не задевая! –
За непоставленный прибор
Сажусь незваная, седьмая.
Раз! – опрокинула стакан!
И всё, что жаждало пролиться, –
Вся соль из глаз, вся кровь из ран –
Со скатерти – на половицы.
И – гроба нет! Разлуки – нет!
Стол расколдован, дом разбужен.
Как смерть – на свадебный обед,
Я – жизнь, пришедшая на ужин.
…Никто: не брат, не сын, не муж,
Не друг – и всё же укоряю:
– Ты, стол накрывший на шесть – душ,
Меня не посадивший – с краю.
6 марта 1941
Арсений Тарковский. 1930-е гг.
Елабуга. 1940-е гг.
«Всё повторяю первый стих…»
Это стихотворение, написанное в марте 1941 года, считается последним произведением Марины Цветаевой.
«Я стол накрыл на шестерых…»
Эпиграфом послужила искаженная цитата из стихотворения Арсения Тарковского «Стол накрыт на шестерых», написанного в годовщину смерти его подруги Марии Фальц, в котором лирический герой собирает за одним столом горе, печаль и своих давно умерших отца, брата, возлюбленную – людей, которых он любил больше всех в жизни. А с Мариной Цветаевой Арсений Тарковский познакомился в отделе литературы народов СССР, с которым сотрудничал с 1933 года (она появилась здесь в 1940-м). Тарковский был одним из немногих, с кем Цветаева обсуждала стихи своего сборника (весной 1941-го стало понятно, что он так и не выйдет). Узнав о ее смерти, находящийся в тот момент в Москве Тарковский написал стихотворение – одно из первых, посвященных ее гибели.
«Чем пугалом среди живых – // Быть призраком хочу…»
Рассказывая о последнем годе жизни Цветаевой, многие вспоминали, как она часто заговаривала о самоубийстве, мотивируя это тем, что сыну без нее будет легче. Начало войны застало их в Москве. Георгий, как и многие его сверстники, тушил «зажигалки» на крышах, дежурил там во время бомбежек. Цветаева начала хлопоты об эвакуации, но Литфонд, занимавшийся писателями и их семьями, не справлялся с наплывом желающих покинуть столицу. Дата отъезда переносилась несколько раз. Наконец 8 августа 1941 года они уплыли из Москвы на пароходе «Александр Пирогов». Их провожали Борис Пастернак и Виктор Боков. С ними должна была уплыть и Лидия Либединская вместе со своей маленькой дочерью, но в последний момент они по семейным обстоятельствам остались в Москве. Согласно маршруту, пароход «Александр Пирогов» шел по Волге, потом свернул в Каму, направляясь в Татарскую АССР. Семьи более заслуженных советских писателей были расквартированы в городе Чистополе, в 140 км от Казани, менее значимые (с точки зрения сотрудников Литфонда) лица селились в городе Елабуге, в 200 км от Казани. Именно в Елабуге, в доме на улице Покровской, остались Цветаева с сыном. На тот момент город был маленьким, найти работу многие эвакуированные не могли. Цветаева была готова преподавать французский язык, Георгий – работать помощником художника-оформителя в местном клубе, однако устроиться им не удалось. Было принято решение перебраться в Чистополь. Но на территории СССР действовал драконовский закон о прописке, менять место проживания без согласия с властями люди не имели права. Эвакуированные сразу прописывались по месту своего временного проживания, и сменить маленькую Елабугу на Чистополь Цветаева самостоятельно не могла. Обосновавшись в доме Анастасии и Михаила Бродельщиковых, она отправилась в Чистополь, добиваться смены прописки, но ей отказали. Сохранилось еще одно заявление, направленное Мариной Цветаевой 26 августа в совет Литфонда: в нем она просила зачислить ее судомойкой в штат сотрудников писательской столовой, которую планируют открыть в Чистополе. (Штатная должность давала право на смену прописки.) Считается, именно тот факт, что Цветаевой отказали, послужил катализатором для самоубийства. В силу своей отстраненности от реальности, в силу незнания советского быта, она не понимала, насколько сложно было в тот момент устроиться в столовую, в любое учреждение, напрямую связанное с провизией. Ей казалось, что место судомойки – самое унизительное, что, предлагая себя на эту должность, она спускается на самый низ социальной лестницы. На деле же в те дни должность судомойки – это хлебное и достаточно престижное место. На него было много претендентов.
Просьба Марины Цветаевой принять ее на работу судомойки в столовую Литфонда
27 августа, получив отказ в Литфонде, Цветаева вернулась в Елабугу. Днем 31 августа, дождавшись, когда хозяин дома уйдет на рыбалку, а хозяйка и Георгий на трудовые работы, она свела счеты с жизнью, повесившись в сенях дома.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
