Текст книги "Уникальная картина мира индивида и ее отображение на тексты: на примере текстов людей, совершивших ряд суицидальных попыток"

Глава 7. Вторая часть экспериментальной проверки гипотезы: гомоморфизм «кортеж переменных => фрагменты картины мира индивида» (индивидуальные соответствия)

В этой части экспериментальной проверки, построенной как квазиэксперимент, исследовалась возможность установить гомоморфизм между некоторой частью кортежей текстовых переменных для различных по структуре, стилистике и коммуникативному предназначению текстов, и одним и тем же автором, породившим эти тексты в разное время и в различных обстоятельствах.

Следовало подтвердить или опровергнуть, что не только групповые, но и индивидуальные выборы значений переменных системны и что система выборов сопряжена с психической реальностью индивида.

В случае успешного установления гомоморфизма между цепочкой совпадающих значений переменных и общей определяемой частью неопределенного набора событий внутреннего мира индивида можно было полагать выдвинутую гипотезу доказанной в той степени, в какой удалось исключить возможность случайных совпадений в пересечении множеств переменных.

Проверка этой части гипотезы была проведена посредством квазиэксперимента. В качестве квазиэкспериментальных групп были выбраны 4 давно умерших и поэтому недоступных для непосредственного диалога человека: Чехов, Достоевский, Гоголь и Набоков. Материалом послужили все опубликованные тексты этих четырех авторов. Их полное исследование открывало возможность рассмотреть в лонгитюде множество текстов одного человека: ранних, зрелых, поздних, различающихся по стилю, по коммуникативной направленности и функции, порожденных в самых разнообразных жизненных ситуациях и психических состояниях их автора. Подобный охват, невыполнимый при работе с короткими текстами ТМ, должен был определить, существуют ли постоянно присущие человеку кортежи текстовых параметров, кодирующие элементы его экзистенциальной картины мира, и если да, то изменяются ли основные коды его текстов в зависимости от возраста, жизненной ситуации, функциональной направленности высказывания, или же они остаются неизменными и постоянными на протяжении жизни человека. Кроме того, это объемное исследование могло дать ответ и на второй вопрос: существуют ли некоторые обычные, «нормальные» сочетания параметров и, соответственно, отклонения от них, или эмпиричесие наблюдения за текстами ТМ, описываемые критерием «часто/ редко» не имели под собой реальной почвы.

Контрольной группой в квазиэксперименте стал «псевдоавтор», представленный текстами 50 реальных русских авторов 19-20 вв. Таким образом, за каждым из массивов текстов экспериментальной группы стоял реальный человек с предположительно присущей ему и только ему экзистенциальной картиной мира; за контрольным набором текстов скрывалась не личность, а конструкт-«псевдоавтор», заведомо не имеющий уникальной единой экзистенциальной картины мира.

Благодаря этому планируемые результаты должны были различаться следующим образом.

• Каждый из четырех человек экспериментальной группы в случае подтверждения гипотезы должен был быть представлен текстами, имеющими уникальный набор частотностей по Стандартному списку бинарных переменных.

• Тексты «псевдоавтора» контрольной группы должны были принципиально отличаться некоторыми частотностями по Стандартному списку бинарных переменных.

Процедура квазиэксперимента состояла в том, что из массива текстов каждого автора и из псевдотекста «псевдоавтора» были взяты 50 «проб». Каждая из «проб» представляла собой связный 100-словный фрагмент текста, извлеченный из массива. Фрагменты извлекались не случайным образом, а по схеме: от ранних произведений к поздним, включая дневники, письма и рецензии. При извлечении фрагментов соблюдался принцип «постоянства длины шага»: фрагменты выбирались механически на приблизительно равном (по количеству страниц) расстоянии друг от друга. Интуитивно «пробы», взятые из текстов четырех авторов, различались достаточно легко. Три эксперта, хорошо знакомые с литературой 19 в., которым были предъявлены карточки с «пробами» без обозначения авторов фрагментов, почти безошибочно соотнесли их с соответствующими писателями. Средняя ошибка экспертов составила около 20 % (соответственно 36, 40 и 41 ошибочных соотнесений на 200 «проб»), причем все ошибки были связаны с попарными неразличениями фрагментов из Набокова/ Чехова и из Гоголя/Достоевского. Таким образом, можно было предполагать попарное подобие текстов (собственно, это предположение, еще до опроса экспертов, и явилось эвристической предпосылкой выбора именно этих авторов).

В процессе формализации к каждому из фрагментов был применен Стандартный список бинарных переменных, однако процедура обработки была изменена: если для обработки текстов ТМ применялся бинарный критерий «да/нет» (данный параметр присутствует/не присутствует), то теперь подсчитывалась частотность данного параметра (применялся критерий «часто/редко»). При подсчете частотностей соблюдались существующие лексикографические принципы, по которым, в зависимости от требуемой точности, обычно рассчитывается частотность встречаемости слова на тысячу слов либо на 10 тыс. слов. Нами был избран условно средний по точности вариант – расчет на 5 тыс. слов. Выбор был обусловлен тем, что подсчету подлежали не лексемы, а семантические и глубинно-синтаксические структуры, частотность которых теоретически на порядки превосходила частотность лексем. Факт высочайшей частотности был обусловлен тем, что суммы параметров Ag+nAg, Ex+In, P+Pr+F+A равны единице, то есть любой встреченный в любом тексте предикат обязательно занимает одну из двух позиций (и никакую другую) по первым двум группам параметров и одну из четырех позиций (и никакую другую) по третьей группе параметров. Четвертая группа параметров, Nf (количество фигур), из бинарной превратилась в 100-арную. В связи с заменой критерия «да/нет» на критерий «часто/ редко» группа параметров Nf сократилась с двух параметров до одного: 2 позиции – Nf>1, Nf=1 – свелись к одной (Nf). Параметр Nf в 100-словном фрагменте теоретически мог принимать значения от 0 до 100, хотя 100 фигур в 100-словном фрагменте могут встретиться лишь в списках наподобие телефонного справочника или классного журнала. Это означает, что хотя сумма возможных значений увеличилась в 100 раз, неизменным осталось главное: в 100-словном фрагменте параметр Nf обязательно был заполнен. Поскольку группа параметров Nf, фиксировавшая число фигур в тексте и исходно включавшая 3 параметра, сократилась до одного, Список, примененный к произвольным текстам, также сократился от 15-позиционного до 14-позиционного, что практически не отразилось на точности подсчета вероятности случайных совпадений, которая осталась исчезающее мала. Пятая группа параметров, ZonA-E, также не изменилась принципиально, и в 100-словном фрагменте обязательно присутствовала в том или ином числовом отображении, причем теоретически вся группа могла быть пустой, то есть состоящей из одних нулей.

Формализованные данные по четырем реальным авторам и «псевдоавтору» были сформированы в матрицу, где столбцами были представлены 14 текстовых переменных, а строками – авторы соответствующих массивов текстов. Ячейки матрицы заполнялись числами, выражающими абсолютную и процентную частотности каждой из переменных для каждой 100-словной «пробы». Затем из таблицы были выделены все константы. После этого по отдельности были отсортированы константы, действительные для всей матрицы в целом, и константы для каждого из авторов.

Результатом квазиэксперимента стало получение общих и индивидуальных закономерностей для числовых значений параметров, представленных в таб. № 1.

Индивидуальные характеристики картины мира, выраженные в параметрах списка, по четырем авторам, представлены таб. № 1.

Таблица № 1.

*в % на 50000 слов (5 серий по 10 100-словных проб).

** абсолютное число на каждые 10 100-словных проб.

*** среднее число на 50000 слов (5 серий по 10 100-словных проб).

7.1. Общие закономерности.

Результатом исследования текстов четырех реальных авторов по параметрам было получение закономерностей, общих для всех четырех массивов. Общие закономерности, на наш взгляд, могут быть с высокой долей вероятности экстраполированы за пределы изученных четырех массивов текстов и расцениваться как некоторая «норма», разумеется, с возможностью дальнейшего уточнения.

Семантическая группа (параметры 1–2).

Показателем предпочтений в описании реальности как внешнего или как внутреннего пространства является соотношение числа внешних и внутренних предикатов в тексте, то есть соотношение параметров In: Ex. В различных 100-словных пробах оно могло быть как больше, так и меньше 1, то есть один и тот же автор иногда предпочитал описывать реальность через внешние предикаты, а иногда – через внутренние. Соотношение параметров In: Ex в различных 100-словных пробах могло быть как больше, так и меньше 1. Однако отношение средних сумм по каждым десяти пробам всегда колебалось в пределах одного и того же числа 40:60 плюс-минус 5. При количестве проб равном или большем 10 выявленное соотношение устанавливалось и далее, при увеличении числа проб, оставалось неизменным.

Синтаксическая группа (параметры 3–4).

Показателем предпочтений в описании реальности с помощью свободных или вынужденных действий является соотношение числа агенсных и неагенсных конструкций в тексте, то есть соотношение параметров nAg: Ag. В различных 100-словных пробах оно могло быть как больше, так и меньше 1, то есть один и тот же автор иногда предпочитал описывать реальность через свободные действия, а иногда – через вынужденные. Однако отношение средних сумм по каждым десяти пробам всегда колебалось в пределах одного и того же числа 63:37 плюс-минус 5. При количестве проб равном или большем 10 выявленное соотношение устанавливалось и далее, при увеличении числа проб, оставалось неизменным.

Морфологическая группа (параметры 5–8).

Соотношение групп временных параметров. Показателем предпочтений в описании реальности как уже произошедших событий, событий, длящихся сейчас, событий, которым только предстоит произойти и событий, не соотнесенных с осью ПРОШЛОЕ – БУДУЩЕЕ, является соотношение числа форм прошедшего, настоящего, будущего и абсолютного времен в тексте, то есть соотношение параметров P: Pr: F: A. В различных 100-словных пробах оно могло быть различным, то есть один и тот же автор мог иметь различные предпочтения в описывании реальности, однако отношение средних сумм по каждым десяти пробам всегда колебалось в пределах одних и тех же чисел. При количестве проб равном или большем 10 выявленное соотношение чисел устанавливалось и далее, при увеличении числа проб, оставалось неизменным.

Параметры (5–6), P-Pr,

прошедшее и настоящее время, численно в сумме преобладают над остальными временными параметрами. В среднем сумма значений составляет P+Pr=64,5 % от общего числа предикатов. В тех случаях, когда параметр P приближается к своему минимальному значению, возрастает одновременно числовое значение Pr.

Параметр (7), F,

будущее время, является исключительно редким, встречаясь в среднем всего в 10 % случаев от общего числа предикатов.

Параметр (8), A,

абсолютное время, представляет собой обобщенную категорию, в которую, помимо «абсолютных высказываний», вошли все предикаты, не являющиеся глаголами и не локализованные во времени (напр., в высказывании: счастье-это когда тебя понимают – дважды использован параметр A). Число использований параметра A составило в среднем 25,5 % от общего числа предикатов.

Параметр (9), Nf

(число фигур) показал свою относительную стабильность: в среднем 3 фигуры на 100-словный фрагмент.

Параметры (10–14), Zon A-E,

как оказалось, имеет наименьшее по отношению к другим параметрам количество общих, надындивидуальных характеристик. Это несущественное частотное преобладание зоны A над всеми остальными зонами. Вообще же средняя частотность заполнения зон представлена соотношением: (A)8,25 // (B)6,25 // (C)1,5 // (D)2,75 // (E)7,25, что позволяет составить общее представление об обычной, средней частоте встречаемости соответствующих зон.

7.2. Индивидуальные характеристики картины мира четырех авторов.

Легко видеть, что и каждый из четырех реальных авторов, и «псевдоавтор» представлены каждый собственным уникальным кортежем, состоящим из численных выражений nAgAg, InEx, P PrFA, Nf, ZonA-E.

Однако существует два диагностических отличия кортежей, представляющих реальных авторов, от кортежа, представляющего «псевдоавтора».

Диагностическое отличие 1. Повторяемость численных выражений на 1000 слов (или на 10 проб).

У каждого из реальных авторов численные выражения параметров устанавливаются после обработки 10 проб и в дальнейшем практически не изменяются. Таким образом, для обработки текстов заведомо существующего человека достаточно получить десять 100-словных фрагментов его текстов, чтобы выявить постоянные числовые значения параметров из стандартного списка. Тексты «псевдоавтора», за которыми заведомо не стоит единой индивидуальной картины мира, не имеют стабильных числовых выражений параметров из стандартного списка. Для каждых 10 проб устанавливаются свои числовые значения параметров, не повторяющиеся более ни разу ни для каких других 10 проб, хотя их суммарное среднее не выходит за пределы суммарного среднего по четырем реальным авторам.

Диагностическое отличие 2. Индивидуальный выбор параметра ZonA-E.

У каждого из четырех реальных авторов существуют предпочитаемые и избегаемые зоны в рамках параметра ZonA-E. У «псевдоавтора» не обнаруживается предпочитаемых и избегаемых зон. В отличие от остальных параметров, числовое выражение параметра ZonA-E у псевдоавтора не совпадает со средним числовым выражением этого параметра по четырем реальным авторам. Вследствие этого можно полагать, что если по десятку 100-словных фрагментов получены «обычные» числовые значения всех параметров, кроме параметра ZonA-E, где не обнаружилось предпочитаемых и избегаемых зон, то речь идет о «составном» тексте, за которым не стоит единый автор со своей уникальной картиной мира.

7.3. Выводы по второй части экспериментальной проверки.

Гомоморфизм «кортеж переменных => уникальное множество фрагментов картин мира одного человека «(индивидуальные соответствия) успешно установлен, поскольку удалось выявить, что a) множество всех исследованных текстов каждого из авторов (4 реальных человека + псевдоавтор) после установления подобия по параметрам разделилось на 5 подмножеств;

b) каждое из четырех первых подмножеств (тексты четырех реальных авторов) обнаружили уникальные для каждого 16-местные кортежи, состоящие из числовых значений параметров;

c) числовые значения каждого из 16 параметров, определившиеся по первому десятку 100-словных проб, взятых случайным образом из множества текстов каждого из авторов, совпали с точностью 3-5% с соответствующими числовыми значениями для второго, третьего, четвертого и пятого десятков 100-словных проб, взятых случайным образом из множества текстов того же автора, то есть кортежи по каждому из реальных авторов обнаружили свою регулярность и повторяемость;

d) это свидетельствует о том, что индивидуальная картина мира каждого из четырех реальных авторов существует, отображается на любой их текст и остается неизменной, по крайней мере в некоторых своих аспектах, на протяжении всей жизни;

e) отображения индивидуальной картины мира на текст могут интуитивно считываться экспертами; именно благодаря этому эксперты достаточно успешно атрибуировали фрагменты текста их авторам; однако по этой же причине они допускали характерные ошибки в атрибуировании, попарно смешивая фрагменты текстов тех авторов (Чехова и Набокова – Гоголя и Достоевского), чьи кортежи численных значений параметров имели пересечения (преимущественно по позициям 10–16).

f) обнаружились границы «нормальных» числовых значений параметров и их соотношений (см. строка таблицы 1 «Псевдоавтор»)

g) пятое подмножество, состоящее из текстов псевдоавтора, обнаружило средние числовые значения, не выходящие за пределы нормальных, по параметрам 1–9, и отличающиеся от нормальных значения параметров 10–16, но не дало совпадений по всему кортежу параметров;

h) числовые значения каждого из 16 параметров, определившиеся по первому десятку 100-словных проб, взятых случайным образом из множества текстов псевдоавтора, не совпали с соответствующими числовыми значениями для второго, третьего, четвертого и пятого десятков 100-словных проб, взятых случайным образом из того же множества текстов, различаясь на 35-45 %, то есть кортежи по пробам из текстов псевдоавтора не имели важнейшего качества кортежей по пробам реальных авторов: регулярности и повторяемости;

i) это свидетельствует о том, что не любые вообще тексты дают пересечения по кортежам текстовых параметров и что за отсутствием регулярных пересечений стоит отсутствие уникальной индивидуальной картины мира;

j) обнаружились диагностические критерии, позволяющие различать тексты, принадлежащие конкретному человеку с уникальной индивидуальной картиной мира, и тексты, принадлежащие группе людей, за которыми не стоит уникальной картины мира: в последних обнаруживается мозаичность благодаря механически объединенным фрагментам картин мира разных людей. Выявлено два критерия различения: наличие или отсутствие повторяемости кортежей параметров на массиве более чем 2000 слов (два десятка 100-словных проб); наличие или отсутствие предпочитаемых и избегаемых зон (параметры 10–16).

k) возможность случайных совпадений цепочек параметров была экспериментально исключена.

Таким образом, результаты квазиэксперимента можно уверенно расценивать как подтверждение второй части гипотезы: индивидуальная картина мира человека-автора текста существует и представлена набором параметров из стандартного списка параметров. Каждый из четырех реально существующих людей, породивших массив текстов, представлен своим уникальным набором числовых значений параметров. Равновеликий исследованным массив текстов, за которым не стоит уникальной отдельной личности со своей единственной в своем роде картиной мира, отличается от массива текстов реальных людей с их индивидуальными картинами мира отсутствием повторяемости числовых представлений параметров и отсутствием предпочитаемых и избегаемых зон по параметру ZonA-E.

Глава 8. Третья часть экспериментальной проверки гипотезы: сопоставительный анализ результатов первой и второй частей экспериментальной проверки гипотезы

После получения частных результатов по первой и второй частям экспериментальной проверки гипотезы открылась возможность для содержательного прочтения индивидуальных наборов числовых представлений параметров. Для этого потребовалось провести сравнение числовых представлений параметров по массивам текстов (М4+1) и по текстам суицидентов (Msui).

Полученные результаты по четырем авторам, равно как и результаты по людям, совершившим неоднократные попытки суицида, выявили связные, структурированные фрагменты индивидуальных картин мира, которые теперь стало возможно корректно сравнить между собой. Однако прямолинейное, лобовое сравнение данных эксперимента и квазиэксперимента не представляется возможным, поскольку в первом случае параметры оценивались как переменные со значениями (=1) «представленные в тексте» и (=0) «не представленные в тексте»; во втором случае действовал похожий, но иной критерий: параметры оценивались как присутствующие «чаще» или «реже». И все же возможно до определенной степени точности выразить первый критерий через второй. Очевидно, что тексты четырех авторов значительно сложнее, многообразнее и богаче, чем тексты ТМ «Мой главный поступок». Поскольку расширить и обогатить тексты ТМ не представлялось возможным, необходимо было найти формально корректный способ «сужения» и «обеднения» текстов четырех авторов.

Для этого из множества 100-словных проб, составивших эмпирическую базу квазиэксперимента, было выделено подмножество, которое соответствовало по своим понятийным характеристикам понятию «поступок». Этим подмножеством стало множество таких 100-словных проб, где описание действий, совершаемых по воле формально присутствующих в тексте персонажей (фигур) превалировало над описанием событий и категоризаций. Соответствующее числовое выражение с помощью параметров было nAg: Ag<1. Именно такое отношение соответствующих параметров наблюдалось в массиве всех текстов ТМ, участвовавших в эксперименте. Оно наблюдалось в 30 текстах контрольной группы и в 3 текстах экспериментальной (в текстах не-суицидентов, случайно попавших в экспериментальную группу) и по сути соответствовало инструкции, полученной испытуемыми в ходе эксперимента: описать поступок (а не событие, пейзаж, случайное происшествие и т. п.).

Для удобства дальнейшего описания отношение nAg: Ag было обозначено как коэффициент kAg. Частота встречаемости 100-словных фрагментов текстов с kAg<1 была обозначена через введение коэффициента pAg.

Легко видеть, что коэффициент kAg качественный, он показывает степень контрастности между «поступками» (агенстыми конструкциями) и «непоступками» (неагенсными конструкциями) внутри связного текста или фрагмента текста.

Коэффициент pAg, напротив, количественный, он показывает количество «поступков» по отношению к количеству «непоступков» в массиве текстов, объединенных по некоторому принципу, например, по принципу принадлежности единой (по гипотезе эксперимента) экспериментальной группе или по принципу принадлежности одному и тому же человеку.

Аналогичные коэффициенты, заменяющие отношение «присутствует-не присутствует» на отношение «чаще-реже», были введены для описания отношений In: Ex (отношения случаев обращения к внутреннему пространству к случаям обращения к внешнему пространству).

Качественный коэффициент kEx показывает степень «контрастности» между случаями обращения к внешнему и к внутреннему пространствам внутри отдельного текста.

Количественный коэффициент pEx показывает отношение количества текстов в массиве, в которых преимущественно используется внутреннее пространство, к количеству текстов, где преимущественно используется внешнее пространство.

После введения качественного коэффициента kAg открылась возможность сравнить тексты четырех авторов (М4+1) с текстами ТМ. Поскольку инструкция ТМ предполагала, что испытуемые будут описывать именно «поступок», для сравнения были отобраны лишь те 100-словные фрагменты четырех авторов, в которых kAg был меньше или равен 1, то есть описывался «поступок». В сравнении были использованы тексты четырех авторов и «псевдоавтора» (М(4+1)), тексты ТМ контрольной группы (Mcontrol) и тексты ТМ экспериментальной группы суицидентов (Mexprm).

Сравнения были проведены по следующим точкам.

0. Количественный коэффициент pAg послужил критерием отбора текстов для сравнения: сравнивались все тексты контрольной группы и все тексты экспериментальной группы с подмножеством текстов квазиэксперимента таким, что pAg<1.

1. Точка сравнения kAg: степень контрастности между агенсными и неагенсными конструкциями;

2. Точка сравнения pEx: количественные соотношения между высказываниями о событиях внешнего и внутреннего мира;

3. Точка сравнения kEx: степень контрастности между высказываниями о событиях внешнего и внутреннего мира;

4. Среднее количество фигур Nf;

5. Предпочитаемые и избегаемые зоны ZonA-E.

Сопоставление текстов с помощью введенных коэффициентов показало:

у Чехова kAg=0,8 и pAg=5:5=1. Другими словами, в тех случаях, когда этот автор сообщает о волевых действиях, «поступке», количество агенсных конструкций превышает у него количество неагенсных в 0,8 раз, а само количество «проб», в которых сообщается о «поступке», равно количеству проб, в которых сообщается о «непоступках»: неволевых действиях (случайностях, категоризациях и пр.), соотносясь 1:1;

у Достоевского kAg=0,71 и pAg=3:7=0,4. Другими словами, в тех случаях, когда этот автор сообщает о волевых действиях, «поступке», количество агенсных конструкций превышает у него количество неагенсных в 0,71 раза, а само количество «проб», в которых сообщается о «поступке», меньше, чем количество проб, в которых сообщается о «непоступках»: неволевых действиях (случайностях, категоризациях и пр.), соотносясь как 3:7=0,4;

у Гоголя kAg=0,47 и pAg=2:8=0,25. Другими словами, в тех случаях, когда этот автор сообщает о волевых действиях, «поступке», количество агенсных конструкций превышает у него количество неагенсных в 0,47 раз, а само количество «проб», в которых сообщается о «поступке», меньше, чем количество проб, в которых сообщается о «непоступках»: неволевых действиях (случайностях, категоризациях и пр.), соотносясь как 2:8=0,25;

у Набокова kAg=0,63 и pAg=4:6=0,67. Другими словами, в тех случаях, когда этот автор сообщает о волевых действиях, «поступке», количество агенсных конструкций превышает у него количество неагенсных в 0,63 раза, а само количество «проб», в которых сообщается о «поступке», меньше, чем количество проб, в которых сообщается о «непоступках»: неволевых действиях (случайностях, категоризациях и пр.), соотносясь как 4:6=0,67;

у «псевдоавтора», который в данном случае выступает как некая усредненная норма, kAg=0,74 и pAg=0,76.

Применив коэффициенты к экспериментальному массиву, состоящему из 40 текстов (30 текстов контрольной группы и 10 текстов экспериментальной группы), мы получили значения kAg=0,67 и pAg=33:7=4,71, причем именно 7 текстов суицидентов оказались нарушающими нормальную картину: все 7 имели pAg>1, то есть количество «непоступков» в каждом из них превышало количество «поступков».

По всему массиву текстов ТМ pEx=(43:57)=0,75, то есть текстов, где преимущественно используется внутреннее пространство, меньше, чем текстов, где преимущественно используется пространство внешнее, в 0,75 раз. При этом качественный коэффициент kEx=(37:63)=0,59 показывает степень контрастности между использованием внешнего и внутреннего пространства в тех текстах, где превалирует внешнее пространство: внешнеее пространство имеет преимущество над внутренним в 0,59 раз. В приведенной ниже таблице 3 сравниваются массивы текстов четырех авторов, «псевдоавтора» и массив текстов ТМ по двум количественным и двум качественным коэффициентам.

Таблица № 2.

8.1. Обсуждение результатов.

Полученные результаты объясняют и верифицируют эвристические представления как о попарном сходстве исследованных писателей, так и об «обычности» текстов контрольной группы авторов ТМ и «необычности» текстов экспериментальной группы суицидентов.

Так, интуитивно ощущаемое сходство между Чеховым и Набоковым, с одной стороны, и Достоевским и Гоголем, с другой, может быть описано следующим образом:

Чехов и Набоков часто сообщают о поступке (0,5 и 0,4 соответственно) и часто нуждаются в «мире вокруг» (0,8 и 0,9 соответственно). При этом «мир вокруг» Чехова более динамичен (в нем больше поступков), чем «мир вокруг» Набокова (в нем больше категоризаций). Кроме того, у этих двух авторов почти в любом произвольно выбранном фрагменте текста присутствует хотя бы один Я-объект (ZonA), внутренний мир которого непосредственно известен автору (и, соответственно, открыт читателю); почти всегда присутствует также хотя бы одна фигура из (ZonE), которая является предметом пристального рассматривания; напротив того, (ZonC) почти всегда пуста.

Достоевский и Гоголь редко сообщают о поступках (0,3 и 0,2 соответственно), и умеренно часто нуждаются в «мире вокруг» (0,6 каждый). Кроме того, в текстах этих писателей относительно часто присутствуют фигуры из (ZonD), то есть «просто какие-то люди», некоторые из которых переходят в (ZonE), становясь объектом разглядывания. Следует добавить, что если исключить из отобранных 100-словных фрагментов Достоевского собственно авторские слова и реплики фигур в статусе Я-объектов, то по оставшемуся массиву текстов, состоящих только из речи персонажей, численные совпадения коэффициентов с гоголевским текстом оказывается почти полным. Другими словами, персонажи Достоевского говорят «как Гоголь» (и сам Гоголь, и его персонажи). Эксперты, атрибуировавшие фрагменты, ошибались именно в тех пробах, где содержались развернутые реплики персонажей.

Тексты контрольной группы оказались, как и ожидалось, близки по числовым значениям параметров «псевдоавтору» и не выходили за границы «нормальных» значений и соотношений.

Тексты суицидентов обнаружили яркие отличия от всех остальных исследованных текстов.

По группе AgnAg выявилось абсолютное предпочтение безагенсных конструкций, то есть полный отказ от признания самой возможности волевого действия. Все события, описываемые в текстах экспериментальной группы, представлялись их авторам как «случившиеся», произошедшие по воле обстоятельств, а не из-за сознательно принятого волевого решения. В связи с этим коэффициент pAg оказался больше 4, в то время как границы нормы для него определились меньше 1, и ни одна из прочих исследованных групп не показала значений этого коэффициента, выходящих за пределы нормы. По этой же причине коэффициент контрастности kAg, условно записанный как 999(9), стремился к бесконечности, в то время как его нормальные значения также не превышали 1.

По группе ExIn оба коэффициента – и коэффициент частотности pEx, и коэффициент контрастности kEx – оказались весьма низкими (первый приближался к нижней границе нормы, второй был немного ниже нормального). Иначе говоря, испытуемые экспериментальной группы в весьма редких случаях испытывали потребность обратиться к событиям внешнего мира (низкий pEx), но и события внутреннего мира никогда не становились ведущими (малая контрастность kEx). Надо отметить, что у некоторых исследованных в квазиэксперименте авторов (данные по Набокову включены в таб.2, другие авторы, в том числе Пушкин, влились как составляющие в конструкт «псевдоавтора»), также встретились низкие значения по этим коэффициентам. Однако ни разу не встретилось случая, где частотность и контрастность предпочтений внешнего мира внутреннему были одинаково низкими. Если автор чаще предпочитал говорить о внешнем мире, то в тех редких случаях, когда его начинал занимать мир внутренний, он поглощал его целиком.

По параметру Nf тексты экспериментальной группы показали значения ниже нормы. Все они были «однофигурными», то есть никаких конкретных персонажей, кроме самого Я-объекта, в них не встретилось, что можно расценить как свидетельство крайнего эгоцентризма.