Текст книги "Если вы не в этом мире, или Из грязи в князи"

– Нравится? – подошел сзади граф.

– Впечатляет, – не стала отрицать. А чего скрывать, если меня от их вида кидает в дрожь? – Угробить меня мечтаешь?

– Ни в коем разе! – открестился «добрый родственник». Расплылся довольной улыбкой: – У меня на тебя большие планы!

Зашить бы ему рот суровой ниткой, как бы хорошо жилось окружающим!

– Настолько большие, что ты меня решил сначала удивить видом лошадей, а потом где-то по дороге им скормить? – кивнула я в сторону монстриков. – Очень дальновидно…

– Что ты понимаешь! – надулся Алфонсус. – Это специально выведенные для королевских конюшен…

– Людоеды, – подсказала я.

– Да! – машинально согласился «дядюшка», но тут же опомнился: – Нет! Это гурзацы!

– Хорошо, что не абзацы, – пробормотала себе под нос, тихо радуясь, что ни седлать, ни распрягать, ни кормить мне ВОТ ЭТО не придется.

– Прошу. – Граф галантно предложил мне руку.

Я покривилась, но деваться было некуда, если только не собиралась изображать Джеймса Бонда и штурмовать в юбках крепостные стены. Зачем мужикам бесплатный цирк показывать? Вдруг за чистую монету примут и в труппу пригласят? О! Тогда же гонорары посыплются… Нет, все же в плохом всегда есть что-то хорошее, главное, его вовремя разглядеть и выковырять!

Маленько поломавшись для приличия, подала «родственнику» затянутую в лайковую перчатку руку и потопала смиренной овцой к рыдвану.

Кстати, внутри эта похоронная коробочка оказалась очень даже ничего. Обитые темно-синим атласом стены, мягкие удобные скамейки со спинками. Под ними была даже жаровня на углях, представляете! Видимо, чтоб зимой в дороге не мерзнуть. А! И в стенах страховочные ремешки, за которые полагалось по пути держаться. Чем-то напомнило родные «Жигули».

Меня посадили на сиденье и покинули в одиночестве. И скатертью дорожка! Воздух будет гораздо чище! А то тут некоторые заменяют собой целый комплекс химзаводов по производству нервнопаралитических газов.

Спустя какое-то время дверца распахнулась. В карету залезла грымза, не к ночи будь помянута. Училка разоделась по такому случаю в болотного цвета дорожный костюм с кружевным жабо, приколоченном к блузе монструозной брошкой размером почти с малый щит пехотинца.

– А вы куда едете? – вырвалось у меня, пока я с изумлением рассматривала спутницу.

– Ваше высочество! – проскрипела мадам Люлю, усаживаясь напротив и расправляя юбки. – Вы плохо занимались на моих уроках! Незамужняя дама не может путешествовать в одиночку в обществе мужчин. Ей необходима компаньонка.

– Мадам Домуля, вы противоречите сами себе! – Будет хоть чем заняться в дороге… мозги прокомпостировать – это святое! – Путешествовать в одиночку в компании – это взаимоисключающие понятия…

– Дама должна быть под присмотром более старшей дамы или родственницы! – отрезала «сушеная вобла» и добавила: – Предвосхищая ваши вопросы, отвечу – я еду с вами в качестве дуэньи!

– Мадам, может, не стоит себя так утруждать? – сделала я попытку отвертеться от подобной чести. Слишком от нее дурно пахло.

– Стоит! – отрезала мадам, устраиваясь поудобнее и предвкушая садистские удовольствия. – Вам не пристало ехать одной! Заодно по дороге повторим этикет и правила поведения при дворе.

Я закатила глаза и попыталась изобразить обморок. Получилось не слишком убедительно, хотя я старалась. К тому же у мымры оказался с собой стратегический запас баночек и флаконов с нюхательными солями, и спустя минут пять после обоняния сих дивных ароматов я была согласна день и ночь учить этикет, лишь бы не нюхать это амбре. Я потом не могла прочихаться. Вскоре экипаж тронулся с места, и мы поехали.

Когда мы бодро миновали внутренний двор, во внешнем к нам присоединилось еще несколько карет, десяток повозок и где-то сотня всадников, добавлю – среди них, кроме десяти рыцарей, множество военизированных конников. Ну не знаю я, как называется, когда мужик на лошади весь в шипованной и обитой бляшками коже… (кто сказал – извращенец?) и железе.

На выезде со двора карета остановилась, и в нее тихонечко, словно мышка-норушка, проскользнула Лара в накинутом на голову дорожном коричневом плаще, прижимая к себе объемистую корзинку. Горничная сразу же забилась в угол, с испугом глядя на гюрзу в жабо.

– Лара, иди сюда, – позвала я, приходя на помощь.

Девушка вздрогнула и послушно подвинулась ко мне.

– Это неприлично, – завела надоевшую шарманку мадам, сжимая свою «куриную гузку» и трепыхая облезлыми перьями шляпы. Как бы ей намекнуть тактично о сахарной эпиляции? Что уж на самом деле неприлично – так это культурной женщине в наше время такими черными усами на лице щеголять.

– Зато удобно! – отрезала я, отнимая корзинку у горничной и запихивая под сиденье.

– Ваше высочество, вы не можете… – начала привычную нотацию занудная тетка, разглаживая свое жабо.

– Молчать! – уже зверея, рявкнула я. – Приказываю открывать рот только по моей команде!

Мадам подавилась остатком фразы и заткнулась, опасливо косясь в мою сторону. И дальше сидела молча! Все же иногда хорошо быть принцессой!

К дверце кареты на кауром жеребце подъехал граф. Свесившись с седла, склонился к окошку и радостно сообщил:

– Выезжаем! К вечеру будем в Ардене, где переночуем и справим свадьбу…

– Стоять! – гаркнула королевская невеста, окончательно запутавшись. – Арден – не столица!

– О! – восхитился аристократ. – Моя племянница уже выучила географию!

– Порадовался? – набычилась я и, дождавшись кивка, продолжила: – Что мы забыли в Ардене?

– Собор, – ответил граф, явно издеваясь.

– Что «собор»? – У меня в мозгах началось короткое замыкание… Главное, чтоб не выбило пробки, а то всем хана! – Это игра такая? «Угадай мелодию»?

– В Ардене находится старинный собор, в котором венчались все сегальские монархи, – соизволил объяснить Алфонсус. – Вы тоже не станете исключением.

– Угу, – кивнула я, начиная понимать расклад событий. – А потом?

– Принцессы не говорят «угу», – в два голоса дружно выпалили граф и грымза.

– Вы всегда твердили – принцессы не говорят «ага»! Про «угу» речи не было, – немедленно отыгралась я. – Так что засуньте свои замечания в… за пазухи и ответьте на мой простой вопрос – что дальше?

– Дальше… вы, дражайшая родственница, став принцессой Сегала и проведя брачную ночь, на которую я возлагаю огромные надежды… – тут у графа начался нервный тик, призванный изображать игривое подмигивание, – проследуете вместе с мужем в столицу и там примете помазание, становясь королевой.

– Завтра-послезавтра?.. – с ужасом воззрилась я на торжествующего «дядюшку». – Так скоро?

– Да. – Граф висел около окна довольной спелой грушей. Уронить, что ли? – Принцу Матиасу на прошлой неделе исполнилось двадцать пять – возраст вступления на престол, если правящий король выражает готовность уступить власть. А его отец, король Амадин, согласен передать сыну бразды правления и удалиться на покой…

– Понятно, – почесала я нос, ударившись в глубокую задумчивость. Понятного было мало, и требовалось время для осознания и раскладывания по полочкам, поэтому я вопросы задавать перестала, опасаясь, что сгорит «материнская плата»… Отодвинулась от окошка, показывая своим видом окончание разговора.

Граф тонкий намек понял и, выпрямившись в седле, дал команду:

– Поехали!

Тоже мне, Гагарин доморощенный! «Он сказал: «Поехали!» Он взмахнул рукой»[11]11
  «Знаете, каким он парнем был», музыка А. Пахмутовой, слова Н. Добронравова.


[Закрыть].

Аристократ действительно взмахнул рукой. О, блин! У меня проснулся провидческий дар? А если я вспомню первую строку из песни: «Знаете, каким он парнем был…» – граф тут же скопытится? Хорошо бы…

Не повезло… Ускакал вперед и даже не чихнул. Жалость какая…

Наш кортеж неспешно тронулся в путь. Мы медленно проехали главные ворота, попрыгали по вымощенному камнем мосту и выкатились наружу.

Цок-цок, бум-цок! Скрип-скрип… цок-бум!

Спустя пару часов лицезрения идиллически однообразного пейзажа мои глаза начали уставать, и потянуло в сон. Тем более что я прилично недобрала этой ночью.

В самом деле, буколические квадратики полей, невысокие холмы, небольшие, но быстрые реки, несущие чистую влагу горных ледяных вершин, навевали сонное умиротворение… Иногда по обеим сторонам дороги возникали темно-зеленые островки хвойного леса, опустевшие сады или ровные ряды виноградников. Кое-где виднелись крестьяне, собирающие урожай и складывающие тяжелые кисти винограда в корзины, которые навесили на серых приземистых осликов. Сельский рай!

Я так хорошо задремала, удобно устроившись на мягком сиденье.

Снился мне родной дом… Меня обнимала мама, прижимал к себе папа, и почему-то здесь же присутствовал рыцарь с фиолетовыми глазами…

Резко запахло чем-то неприятным и вонючим. Я вдыхала какую-то ядовитую дрянь, от нее даже во сне кружилась голова, она облепила рот и нос, жгла легкие…

Рыцарь прижал меня к себе покрепче.

В моем сне где-то на заднем фоне опять зазвучал странный речитатив. Словно мягкие белые снежинки облепляли наши тела, даря невесомую защиту, мягкую поддержку, приподнимая над землей…

Напевный речитатив, похожий на латынь, набирал силу, звучал все громче, противостоя низкому ведьминскому вою. Снежинки закрутились быстро-быстро и выстроились в непонятное слово «Ворратос» и…

Крак! Рыцарь внезапно оторвал меня от папы и резко бросил на пол, плюхнувшись сверху всей тяжестью.

Только я хотела сказать: мол, если он хочет ко мне приставать, то желательно в отсутствие родителей… а доспехи, как и лыжи, обязательно снимать до, а не в процессе, как… проснулась.

Я поначалу не разобралась, где и почему нахожусь. В ушах все еще звучал странный текст, голос Занука Училы срывался на крик, а ведьма Люля Домуля завывала дурниной… Тряхнула головой: наснится же такое! Еще и добряка-учителя в сон приплела!

Главное, на мне кто-то сидел и пихал мне под ребра увесистый локоть, а в районе мягкого места ощущалась чья-то активно пинающаяся нога. Лицом же я уткнулась в подушку.

Впрочем, Люля Домуля и впрямь завывала. От страха.

– Фто… Тьфу! – Выплюнула, попавшую в рот кисточку и попыталась отодвинуть перья шляпы, тоже нахально стремившиеся в мой желудок. – Что происходит?

– У кареты что-то сломалось, наверное – ось, или соскочило колесо! – просипела грымза, неловко сползая с моего царственного тела.

В карете резко пахло всевозможными лекарствами. Под ногами хрустели осколки аптекарских склянок, валялись вперемешку горсти различных порошков и пакетики облаток. Видимо, вывалились из несессера Люли Домулю. Там же белел ее платок, пропитанный таким же лекарственным амбре.

– Ваше высочество, позвольте вам помочь! – заворочалась где-то сзади Лара. Голос сонный-сонный. По всей видимости, тоже задремала.

– Все целы? – О! Граф легок на помине!

– Не знаю, – честно призналась, выпутываясь из юбок, кружев и перьев. Помахала рукой, разгоняя ядучие флюиды Люлиных испарений.

– Отвяжись, худая жизнь, привяжись – хорошая! – заявила я, осторожно пытаясь собрать себя по частям (и чтобы при этом лишних запчастей не оставалось!).

– Закончишь капризничать – выходи. Будем чинить экипаж, – заявил истинный мужчина, прямой сын нехорошего человека Василия Алибабаевича. «Графин» сбежал, бросив напоследок заманчивое предложение: – Заодно перекусим!

Вот это правильно! Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда!

С трудом разобравшись, где чьи конечности, и вернув их владельцам, мы вывалились наружу. Признаюсь, воспользовалась моментом и под шумок отвесила грымзе пару смачных пинков…

И, естественно, тут же вляпались в дорожную грязь! У меня даже начали закрадываться сомнения: может быть, я переместилась в прошлое? Очень уж все напоминает русские дороги, дожившие во многих местах в первозданном состоянии со времени своего создания от князей Рюриковичей до настоящей поры…

Приподняв юбки на положенную высоту, я уныло прошлепала, меся чвякающую грязь элегантными узконосыми сапожками с вышивкой и декоративными швами на боку, к обочине дороги, где слуги уже устроили место отдыха, раскатав ковер и разбросав по нему подушки. Тут же стояли несколько корзин со съестным.

Лара следовала за мной и тащила нашу корзину. Горничная, дойдя до места, засуетилась и быстренько распаковала объемную корзинку с «чем Вышний послал». На развернутой поверх ковра скатерти словно по мановению волшебной палочки появились тарелки, вилки, бокалы, бутылка вина, жареная дичь, хлеб, сыр и фрукты.

Выглядела еда свежей и аппетитной. Я сглотнула набежавшую голодную слюну, «истребителем» приземляясь рядом с жареной курицей.

– Ну-с… – «Боингом» – нет, бомбовозом! – тут же рядом уселся граф.

Но вот желать ему мягкой посадки отчаянно не хотелось. Тоже мне, аэродром нашел!

Гад чуть не испортил мне аппетит и пищеварительный процесс. Пришлось отвернуться и, медленно прожевывая пищу, рассеянно поизучать окрестности.

В отдалении рыцари и слуги бодро грызли каждый свою пайку. Мадам Домулю, видимо, с некоторых пор отлученная от хозяйского стола (как я слыхала краем уха, ее основной контракт на днях подошел к концу), сидела на невысоком стульчике, выпрямив спину и сделав на лице выражение о-очень голодной горгульи. Теперь я точно поняла, кого она мне напоминает…

И… рядом прогуливался мой профессор.

– Учитель! – позвала я, спешно проглотив недожеванное, и помахала рукой, приглашая к нам.

Господин Занук выглядел потрепанным и несколько… усталым. Но, заслышав мой призыв, степенно подошел и склонился в поклоне сначала передо мной, потом перед графом.

– Присаживайтесь! – радушно заангажировала я любимого учителя и краем глаза увидела, как перекосило моего драгоценного «дядюшку». Клево! Кого бы еще позвать?

– Ваше высочество… – начал пожилой учитель, поглядывая на графа.

– Я так хочу! – надула губы. – Принцесса я или нет? – Это уже к «родственнику» с явным намеком на толстые обстоятельства.

Аристократ намек понял и кивнул сначала мне, потом профессору. Последний аккуратно присел напротив меня и спросил:

– Что бы вы хотели узнать, ваше высочество?

Подвинув к нему блюдо с едой, ответила со всем гостеприимством, теплом и дружелюбием:

– Что бы вы хотели поесть?

И пока учитель думал, смастрячила бутерброд с курицей и всучила Ларе. Тут уж обалдели все! Просто немая сценка. Принцесса собственноручно готовит для горничной?! Шок, позор и нарушение устоев. Их история такого еще не знала.

Хех! Естественно! Она же меня на своем жизненном пути не встречала!

– Что смотришь, ешь давай! – Это испуганной горничной.

Для всех остальных:

– Вот так и готовят иноземное блюдо «бутерброды»! Еще можно добавить листок салата, свежих овощей и капнуть майонеза или кетчупа. – Лично к горничной, наставительно: – Запомнила? Сможешь повторить? Может, еще раз показать, как готовить это сложное и изысканное великосветское лакомство?!

Все были в ауте. У графа даже слов не нашлось.

– Учитель, вы собрались до завтра думать? Зря! Все к тому времени смолотит один прожорливый аристократ! – И кусок хлеба с куриной грудкой в руки профессора.

– Не спеши! – ласково похлопала по спине подавившегося от моей неслыханной дерзости Алфонсуса.

– Не спи – работай челюстями! – досталось окаменевшей Ларе.

Вроде бы ЦУ[12]12
  Аббревиатура. Означает «ценные указания».


[Закрыть] всем раздала… можно и отдохнуть от трудов праведных на свежем воздухе…

– Господин граф, – подбежал один из лакеев и бодренько закланялся, – небольшая задержка! Колесо сменили, но кони упрямятся…

– Не идут? – влезла я в разговор.

– Нет, ваше высочество, – мотнул головой слуга, кланяясь уже мне.

– Карбюратор смотрели? – на полном серьезе полюбопытствовала я. В конце концов, хлеба уже налопалась. Теперь хотелось зрелищ…

– Ась? – открыл рот лакей.

– Заткнись! – прошипел «дядюшка» и вскочил с места, будто его слепень ужалил за крайне неудобное место.

– Слушаюсь и повинуюсь! – издевательски пропела я и обернулась к профессору: – Многоуважаемый учитель, вы не могли бы поехать со мной в одной карете? Пожалуйста! Мне еще столько хочется всего узнать! – И побольше умильности во взоре.

– Но… как же приличия… этикет, – растерялся господин Занук.

– Хм, – почесала я нос (никак не могу избавиться от этой привычки!). – А мы скажем, что собрались компрометировать не меня, а мадам Люлю…

– Ваше высочество, я чем-то вас обидел? – гневно воззрился на меня через монокль побагровевший Занук Учила.

– Шучу, – тут же поправилась я. – Мадам Люля поедет с нами и проследит, чтобы я к вам сильно не приставала.

– Хорошо, – согласился ученый и, пользуясь отсутствием графа, сграбастал яблоко и грушу. Похоже, он голоден гораздо сильнее, чем осмеливается показывать.

– Прошу всех садиться! – заорал граф, стоя около гарцующей упряжки.

Учитель встал и галантно помог подняться мне и Ларе. Мы медленно направились к починенной карете, пока горничная собирала остатки продуктов в корзину.

Алфонсус плюхнул на голову шляпу, которую до этого держал в руках, и попал пышным пером по морде одного из монстриков. Конь немедленно заинтересовался: кто ж там такой смелый? Подняв голову, животное увидело качающиеся перед носом зеленые перья и, скорей всего, решило, что пришла пора обедать. Жеребец звучно фыркнул и зажевал графский головной убор.

Граф заподозрил что-то неладное слишком поздно, когда уже большая половина перьев была благополучно пережевана. Мне, честно говоря, было прикольно наблюдать за разыгрывающимся спектаклем, а учителю… тому вообще кроме науки все побоку… Господин Занук с легким интересом отстраненно пронаблюдал, как граф играет с конем в распространенную игру «перетяни шляпу», и заявил:

– Гурзацы всегда отличались всеядностью и неразборчивостью в пище, это ставит их выше других пород…

– Профессор, – задумчиво перебила я, с удовольствием наблюдая, как славный конь мирно дожевал шляпу и присматривается к камзолу, тоже зеленому, – а мясо они едят?

– Нет, – поправил монокль господин Занук, – гурзацы животные травоядные.

– Жаль, очень жаль… – расстроилась я и полезла в карету. Вслед за мной молодцевато запрыгнул профессор. За ним заползла грымза и уселась в уголочке, надув губы и жутко переживая о чем-то своем, девичьем и невостребованном. Вскоре к нам присоединилась запыхавшаяся горничная с корзинкой. Еще через пару минут в окно заглянул слегка обслюнявленный граф без шляпы и по головам пересчитал присутствующих.

Вскоре кортеж тронулся с места и продолжил путь.

По дороге мы с профессором обсуждали лингвистические тонкости языка. У меня уже случались прецеденты, и я с удовольствием делилась своими знаниями. Помню, как на одной вечеринке общалась со «знатоком» английского языка, который на полном серьезе убеждал меня, что:

«Lеt’s hаvе а раrtу» – давайте организуем партию.

«Саn Yоu hеаr mе» – ты можешь меня здесь.

«Undrеssеd сustоm mоdе» – голая таможенная модель.

«Маniсurе» – деньги лечат.

Остальное я в трезвом виде не воспроизведу, а в пьяном… мне столько не выпить… А досконально не запомнила я чужие перлы потому, что тогда полегла от хохота замертво и оказалась временно нетрудоспособна по причине похрюкивания и икания.

Время за интересной беседой пролетело незаметно. Солнце уже плавно двигалось к закату, когда в отдалении раздалось дикое гиканье и топот копыт.

– Что это? – попыталась высунуть свой любопытный носик из кареты. Но мне его тут же прищемили этикетом. Грымза впервые за несколько часов разжала временно заржавевшие челюсти и просветила:

– Граница. Друзья жениха встречают невесту.

– Ух ты! – Меня так и тянуло посмотреть на свежие лица.

– А вам, ваше высочество, нужно сидеть за занавесками кареты скромно и тихо! – злобно продолжала мадам Люля. – Вас ни в коем случае до свадьбы не должны увидеть посторонние!

– Это что за конспирация? – изумилась я.

– Это обычай, освященный веками! – отрезала родственница горгульи.

– Какие же королям Сегала доставались невесты, что их даже до свадьбы показывать боялись! – искренне посочувствовала я бедным мужикам.

В карете воцарилась тишина. Каждый думал о своем…

Кстати, как только появились новые персонажи, карету окружили наши рыцари и соорудили из своих тел бронированный заслон. Чувство возникло такое, будто я в танке или в бронетранспортере… Может, попробовать вылезти и речь толкнуть? Типа, Ленин на броненосце?

Вот таким макаром мы доехали до места, где нам полагалось ночевать. Ничего в окошко я не видела, потому что меня оттуда постоянно оттаскивали в четыре руки. Да и кроме конских боков, сапог и железяк нереально было чего-нибудь разглядеть.

Колеса прогрохотали по брусчатке, потом по камню и… остановились.

Мадам Люлю откуда-то вытащила кусок плотной ткани, и они вдвоем с Ларой эту… извиняюсь, байду намотали мне на голову, полностью лишив возможности что-либо видеть!

– И как я пойду на улицу? – глухо высказала им свои сомнения брачная жертва.

– Не беспокойтесь, ваше высочество, – заверила меня грымза. – Все предусмотрено!

И точно… как только я при поддержке Лары сделала шаг из кареты на что-то твердое, как это твердое поднялось и поплыло…

Я громко завизжала от неожиданности и страха! Платформа подо мной дрогнула. В целях спасения собственной жизни я все-таки приглушила громкость и в мыслях решила вволю поорать позже, когда окажусь на земле, или полу, или траве. В общем, на том, что не едет и не качается…

Хорошо хоть под руками ощущалась перекладина! Можно было предположить – это нечто вроде помоста или повозки. Меня ж руками трогать ни-ни! А теперь и глазеть низзя!

Ткань на мне белая, приехали мы в сумерках, и тут же возникли интересные ассоциации… Крепко задумалась: а если немного помахать руками и повыть – примут за привидение или по шее накостыляют? О! А меня же никак низзя! Красота!

Меня, ослепшую, словно крот, куда-то злодейски затащили и аккуратно поставили на твердую поверхность. Спустя какое-то время прискакала довольная как слон Лара и с оживленным щебетанием начала разматывать тряпку на моей голове. Наконец я смогла увидеть, куда же меня доставили.

Мы находились в уютной комнате, похожей на мою прежнюю спаленку по размеру и стилю. Отличие заключалось лишь в том, что здесь присутствовало большое зеркало во весь рост.

– Ваше высочество! – заскакала вокруг меня горничная в полном экстазе (как будто это ей сейчас предстояло выходить замуж за принца, а не мне). – Отпустите меня пораньше, пожалуйста, нужно ваше свадебное платье как следует отгладить и подготовить!

– Да, конечно, – рассеянно отмахнулась я. – Иди, если надо…

– И еще… – Лара присела в книксене. – Тут к вам просится на аудиенцию маркиза Мордебуль с дочерьми.

– Это кто? – удивилась. – Не знаю сию даму. Что ей от меня нужно?

– Это хозяйка замка, которой выпало редкое счастье и великая честь вас принимать! – объяснила служанка, сноровисто меня разнуздывая.

Что редкое – поверю! Как-никак, короли Сегала не каждый осенний сезон в их соборе женятся.

Как всегда, мне перепала необъятная фланелевая ночная рубашка с оборочками, огромный, бронированный ватином чепчик, в котором голову не сможет застудить даже Гаргантюа, и теплый халат, отороченный мехом.

– Ну, если хозяйка… – задумалась я и разрешила: – Пускай приходит. Дозволяю!

В конце концов, нужно же поглядеть на верных поклонниц: «Нашлись добрые люди… Подогрели, обобрали. То есть подобрали, обогрели…»[13]13
  Крылатая фраза из фильма «Ирония судьбы, или С легким паром!».


[Закрыть]

Лара выскочила за дверь, и минут через двадцать ко мне вежливо постучались. Я вспомнила уроки грымзы, плюхнулась в кресло и надменно произнесла:

– Войдите!

Дверь в комнату распахнулась. Вовнутрь заплыли белыми лебедями (а также черными воронами) три разновозрастные дамы.

Впереди процессию лобызания моего царственного зада… ой, тела! – возглавляла сухопарая дама лет сорока с каштановыми волосами, уложенными в сложную прическу. Шедевр куаферского искусства милосердно разбавили фальшивыми накладными локонами, кокетливо ниспадающими вниз.

Пронзительно голубые глаза мадам Мордебуль смотрели на окружающий мир с глубоким презрением, а на меня – с неописуемым подобострастием. Было заметно, что устоявшееся каждодневное выражение ее все еще красивого лица – надменно-высокомерное, лишь для меня эта особа сделала кратковременное дозированное исключение.

Обретя величественную монархиню, сидящую в кресле орлицей в родном гнезде, мадам расплылась в улыбке, подобрала двумя пальчиками подол голубого муарового платья и присела в низком реверансе:

– Прошу простить нас, ваше высочество, за столь поздний визит!

Интересно, а если не прощу – свалит из вежливости или нахально останется?

За мадам заприседали чередой в реверансах глубоко декольтированные мамзельки Мордебуль, одетые в розовое и желтое платья. Прям цветник! И я в своем коричневом халате среди них… в качестве… гм, удобрения…

– Прощаю! – величественно кивнула и небрежно взмахнула рукой. – Прошу присаживаться. Будьте любезны объяснить, чем обязана вашему визиту.

Маркиза выпрямилась:

– Благодарю вас, ваше высочество! Позвольте представиться: маркиза Омаль Мордебуль Катецкая и мои дочери – Лавандия…

Шатенка в розовом снова присела в реверансе, окончательно вываливая при том и так донельзя обнаженную грудь. Я даже позавидовала!

– …и Сирения!

Рыжеватая блондинка повторила гимнастический этюд сестры.

– Принцесса Алиссандра, – представилась я в ответ, не утруждая себя перечислением всех трехкилометровых титулов, которых полностью, если по-честному, и не знала. – Присаживайтесь!

Дамы чинно расселись в креслах, благовоспитанно сложили ручки на коленях и… замолчали. И зачем, спрашивается, пришли? Тело отпевать?

– Так чем обязана? – повторила свой вопрос.

– Мы пришли поддержать вас перед свадьбой, ваше высочество, – мужественно ответила маркиза. – Оплакивать вашу юность!

– Очень приятно, – заверила их я. – Поддерживаться и оплакивать насухую будем или как?..

Хозяйка хлопнула в ладоши, и вскоре слуги снабдили нас чаем с пирожными. Мдя… сладко, но мои нервы не лечит.

– А покрепче… ничего не будет? – поинтересовалась, разглядывая накрытый стол.

Маркиза подняла брови, но скромно воздержалась от высказываний в адрес царского алкоголизма, лишь снова хлопнула в ладоши и распорядилась принести бутылку вина и бокалы.

Вот это по-нашему! И стресс снимет, и настроение подымет, и женский коллектив сплотит!

Вино вскоре доставили и разлили по бокалам.

– Давайте выпьем за встречу! – подняла я первый тост. Дамы пригубили.

– До дна! – строго сказала я. – А то обижусь!

Дальше дело пошло более-менее гладко. Тосты сыпались из меня, как горох. После третьей бутылки мы поделились друг с другом сокровенным: все мужчины – ужасные обманщики! После пятой пришли к умной мысли: без мужиков можно вполне прожить, но с ними все же лучше! После седьмой маркиза закручинилась и перечислила наизусть всех любовниц мужа по именам и параметрам. Мы ей посочувствовали и решили пойти выяснять отношения с каждой! И пошли! Но по дороге передумали и отправились осматривать местные достопримечательности.

Ночь прошла радостно и весело… и еще почему-то было безумно щекотно от приятного и легкого ощущения снежинок, падающих вокруг меня, которые не студили воздух, не морозили и не холодили, а ласково танцевали бесконечный хоровод вокруг моего разгоряченного тела.

– Ваше высочество, ваше высочество, – бессовестно затормошили меня с утра. – Ой!

И снова…

– Ваше высочество, пора вставать!

Я дернула ногой, наотрез отказываясь поддаваться гнусному призыву, но сон уже уходил, спугнутый настойчивыми домогательствами. Зато лежать стало неудобно и что-то кололо…

Села и попыталась сообразить: кто я и где нахожусь.

– Что ты себе позволяешь? – завизжал над ухом граф противным голосом.

Я чуть до потолка не подскочила. С его голосом только в туалете по ночам сидеть и одиноких страждущих пугать!

– Да как ты!..

У-у-у! Шарманка испорченная! Да чтоб у тебя все пружинки наружу повылазили!

Открыла глаза и злобно уставилась на расфуфыренного нарушителя спокойствия, прыгающего около кровати, словно привидение замка Моррисвиль, и брызжущего ядовитой гадючьей слюной.

– Че те надобно, старче? – проскрипела, ощущая всем организмом пустыню Гоби. Правильно говорят: «С вечера хорошо – а утром головка «бо-бо», во рту «ка-ка», а денюжки «тю-тю»!» Ну, хоть развлеклась за чужой счет! Сколько ж мы вчера выпили?

– Что это? – начал яростно тыкать в меня пальцем невоспитанный «родственник».

– Это я, если ненароком ослеп и не узнал, – сообщила близорукому графу.

– Вижу, что ты! – завопил он еще громче раненым подсвинком. – А на шее у тебя что?

– На шее? – Я пощупала и обнаружила источник колючести. Сняла. Им оказался миленький еловый веночек с ленточками… черными.

– Что это?!! Я тебя спрашиваю! – бесновался Алфонсус.

– Букет невесты, я думаю! – невинно ответила я, покрутила в руках венок и отложила в сторону.

– Это похоронный венок! – взорвался «дядюшка».

– Да? – изумилась я, держась за голову. – То-то мне показалось, что для парка грядок многовато…

– Что ты делала на кладбище ночью, ненормальная? – не желал успокаиваться буйный граф. И что ж ему так приспичило?!

– Гуляла! – ответила, мучительно морщась от головной боли. В мечтах сияла бутылка запотевшей от прохлады минералки и пачка благословенного аспирина. Вышний, я девочка скромная и не требую от тебя «Алкозельтцер», но умоляю: сниспошли мне пачку аспирина. Здесь! Сейчас! И бутылку с газировкой. Бутылка, всего одна бутылка – и я навек твоя!!!

Горничная во время нашего диалога заглядывала в комнату раз двадцать и так же быстро испарялась. На двадцатом скоростном посещении она взяла себе в подмогу еще десяток таких же, как она. Это нас с Альфом сильно нервировало.

– Зачем? – Ну чего он такой приставучий? Кто ж с похмелья такие сложные вопросы задает?

– Место присматривала. – На! Отвяжись!

– Хм… себе? – Ядом Алфонсуса можно было снабдить всю фармацевтическую промышленность его страны.

– Зачем же? – Кряхтя, я слезла с кровати и отправилась на поиски любой жидкости. – Мне еще рано, но у меня есть родственники!

– Стерва! – хлопнул дверью граф-холерик от слова «холера» и вышел под звон разлетающихся стекол и шум обваливающейся штукатурки.

– Есть в кого! – не осталась в долгу я и щедро отхлебнула прохладной водички из кувшина для умывания. Человек в крайности и не на такое способен!

В дверь виновато просочилась Лара и деловито захлопотала, сервируя завтрак. Не знаю, как там насчет «Не хлебом единым», а у меня в таких случаях лозунг «Не дай себе засохнуть!» стоит на первом месте! После пары чашек лечебного травяного отвара я расцвела, воспряла духом и наконец заметила мающуюся зачатками совести горничную.

– Хочешь что-то спросить?

– Ваше высочество, – деликатно замялась Лара, – а зачем маркиза притащила в замок статую ангела?

Опс! То-очно! Омаль настойчиво искала – с кем бы наставить мужу рога. И нашла. Здоровенного мужика. С крыльями. Кажется, мы его дружной компанией выкорчевывали и таранили на своих плечах в замок, потому что он, дескать, бедный, на улице замерз. И маркиза возжелала его отогреть. Помню, надпись там была крайне занятная и весьма поучительная: «Незабвенному шерифу от благодарных разбойников!»