Текст книги "Дорога длиною в жизнь"

К вечеру усталость такая, что с ног валишься, но приятная усталость.

Вале Женя обязательно привозил букет. В июне жарки – нежные сибирские розочки, только без всяких шипов, ярко-оранжевого цвета, будто лакированные! В июле это были колокольчики на длинных изогнутых тонких ножках с двумя-тремя крупными бутонами-лилиями сочного лилово-фиолетового цвета с тремя пушистыми тычинками посередине. Или охапку полевых ромашек. У этих соцветия, наоборот, мелкие, но кипенно-белые с ярко-жёлтой сочной, как солнце, сердцевинкой. А иной раз вручал и только поспевшую голубику прямо с веточками, такой вот аппетитный букетик! А запах! А в августе – обязательно букет очаровательных саранок, сибирских лилий. Валя их любила больше всего. Это настоящее творение природы: изящно изогнутые лепестки (видимо, не зря их называют ещё «царские кудри») ярко-оранжевого цвета с тёмно-бордовыми, почти коричневыми крапышками и несколькими тычинками с тёмными наконечниками. Если же вы захотите их понюхать или прижать букет к своей белой кофточке, то надолго оставите память о них в виде пятен оранжевой пыльцы, стереть которые практически невозможно!

Иной раз Женя брал с собой и старших дочерей, пока Валя сидела дома с маленькой Оксаной.

Ох уж и рассказов потом было! Не переслушаешь! На несколько сочинений на тему «Как я провёл лето»!

Наперебой взахлёб рассказывают они потом, как видели олениху с оленёнком, переплывающими реку, как выйдя из лодки на берег, чтобы отдохнуть и попить чайку, слышали рычание медведя и воооот такие следы на песке, и они разводят ручонки до бесконечности, показывая размер медвежьего следа. Что ж, настоящие рыбачки! Всегда нужно чуть приврать для остроты впечатлений!

16

Муж ничем серьёзным никогда не болел. Нет, неправильно. Скорее, не жаловался. Лечиться он терпеть не мог, в больницу обращался, только когда уж совсем приспичит – спину сорвёт или сердечко серьёзно даст о себе знать.

Вот тогда-то доктор Людмила Сергеевна Киселёва (Женя её очень уважал, сейчас таких уж нет!) отрывалась на нём по полной программе:

– Евгений Николаевич! Ну разве так можно! С вашим врождённым пороком сердца!

Он же только смущённо улыбался. Совсем не умел заботиться о себе. На рыбалке осенью или ранней весной не раз и в воде ледяной оказывался.

Наверное, вот после таких походов отец и застудился. Всё терпел, значения не придавал…

– Вашему мужу нужна срочная операция, – говорил ей седовласый врач областной больницы. – Вы меня слышите?

Она вроде слушала его и не понимала, всё силясь осознать, о чём это он? Операция? Всё запущено?

Валя очень старалась не думать о плохом.

Но страх мерзкой холодной и почему-то мокрой змеёй прополз по рукам до плеч, обогнул шею вокруг головы и спустился леденящим ужасом по спине куда-то вниз, к ногам.

Следующие полгода Валя помнила смутно. Последние полтора месяца Женя уже не вставал, она была рядом. Сначала приходила фельдшерица, ставила обезболивающие, потом Валя сама приноровилась, потренировавшись на резиновом мячике. Были и сильные таблетки, которые приходилось убирать от мужа подальше, чтобы не достал, и ружьё унесли из дома к соседям.

Женя ушёл всего через полгода после операции.

Валя крепко держала его за руку, когда он открыл глаза, ясные, голубые. Он, чуть приподнявшись, посмотрел куда-то в угол комнаты и чётко проговорил: «Коля?» – и, спокойно улыбнувшись, медленно выдохнул.

Кто приходил проводить его, а вернее, встретить? Может, Валин братишка, а может, Колька Елисеев, Женин лучший друг, погибший на драге за два года до этого.

Валя плохо помнит день похорон и до сих пор, хотя прошло уже больше двадцати лет, не может об этом говорить. Да и как об этом говорить-то?!

Сколько бы ни прошло лет, пять, десять, двадцать, не важно – ушедшие родные всегда с тобой, всегда в тебе, это часть тебя.

17

Время не лечит – это всё не правда, и боль не притупляется с годами.

Но как бы странно это ни звучало – спасение она находила всё в той же песне, в хоре и в своих подружках-хоровичках.

Выросли дети, внуки, и нечем стало заполнить образовавшуюся дома пустоту. Надо было чем-то себя занять, и тут как нельзя кстати Валю позвали в хор, она была безмерно благодарна этому приглашению.

Первое впечатление: «Как здорово, что я здесь, что меня взяли, что я скоро буду петь и опять выступать на сцене, как когда-то!»

И вот прошло уже почти 15 лет. Валя забывала о своём возрасте, о болячках, когда приходила в музыкальную школу на репетиции или на праздничный концерт в дом культуры.

И вновь со сцены как когда-то звучало:

– Выступает хор ветеранов «Рябинушка». Солирует Валентина Бодрова.

Хор для неё стал отдушиной и лекарством. А может не столько даже и хор, сколько сама музыка, русская песня. Вся её жизнь была наполнена песней.

– Название передачи «С песней по жизни» – как раз про меня! – улыбнувшись, подумала Валя.

Скоро Валентине исполнится 80 лет. Какая-то странная цифра, совсем никак не ассоциирующаяся с её, Валиной, жизнью. Но восьмёрка сама по себе Вале нравилась, она напоминала перевёрнутую бесконечность и давала надежду ещё пожить.

И Валя спешила, торопилась жить.

Улыбаться солнышку, радоваться, когда у дочерей и внуков всё хорошо, волноваться и переживать за всех своих близких и друзей, хвастать обновками, подаренными дочерьми, наслаждаться возможностью встречи с подружками, чтобы посплетничать и попеть в своё удовольствие.

Она даже освоила новомодные гаджеты, купила себе смартфон и планшет, в которых с удовольствием находила и слушала любимые мелодии, вот как сейчас:

 
Ты глядел на меня, ты искал меня всюду,
Я, бывало, бегу ото всех, твои взгляды храня.
А теперь тебя нет, тебя нет почему-то,
Я хочу, чтоб ты был, чтобы также глядел на меня.
А за окном то дождь, то снег,
И спать пора, и никак не уснуть.
Всё тот же двор, всё тот же смех,
И лишь тебя не хватает чуть-чуть…
 

Поезд, прогудев приветствие, наконец-то остановился. Вале показалось, что ехала она не трое суток, а целую вечность.

Скоро она увидит свою малышку – правнучку Василиску и, наклонившись над ней, чмокнув вкусную сладкую щёчку-булочку, скажет:

– Ну, здравствуй, новая жизнь!