Текст книги "Welcome to Трансильвания"

Ошибка Моны Лизы

Свечи горели.

Две бледно-голубые свечи в тонком, прозрачном канделябре.

Зыбкое мерцание, подрагивая, разливалось в пространстве, преломлялось в причудливых изгибах цветного муранского стекла. Подсвечник был сработан так искусно, что казалось – сам источает таинственное свечение.

Стильная вещица.

И дорогая, вне всякого сомнения.

Ростов вопросительно взглянул на Лилю.

Дело, разумеется, заключалось не только в роскошной безделушке.

Стол был накрыт подчеркнуто торжественно.

Белая скатерть, нарядный фарфор, парадный хрусталь. Тонкими ломтиками нарезаны аппетитные деликатесы. Натюрморт сильно смахивал на картинку в глянцевом журнале.

Так не похоже на Мону Лизу.

Совсем не похоже.

Спору нет, Лилия любила вкусно поесть. Однако предпочитала, чтобы ее обслуживали другие. Сама готовила редко, неохотно. И вдруг – загадочная метаморфоза.

Брови Ростова поползли вверх и там на пару секунд застыли.

– А еще мы будем пить коньяк…

Она говорила вкрадчиво, тоном игривым, многозначительным, но одновременно с интонациями маленькой девочки, кокетливой и немного капризной.

Ростов наконец вернул брови на место и громко фыркнул:

– У нас появился богатый любовник?

– Глупый мальчик. Совсем глупый мальчик, к тому же ревнивый…

Он фыркнул еще громче:

– Вот еще! Если коньяк хороший…

– Хороший, можешь не сомневаться. Очень хороший… А насчет любовника ты, пожалуй, прав.

– Поздравляю.

– Спасибо.

– Кушайте на здоровье. Так где коньяк-то?

– Даже не спрашиваешь, кто он?

– Кто? Коньяк? Ну и кто же, Наполеон?

– Не смешно.

– Как – кому. Ладно, говори. Тебя, похоже, распирает. Кто он?

– Одна неблагодарная свинья по кличке Миша.

– Тезка?

– Полная. Я бы даже сказала, абсолютная. Михаил Борисович Ростов, иными словами.

– Не понял?

– А что ты вообще понимаешь? Что видишь, замечаешь? Ничего! Кроме собственного «я».

– Ты намерена продолжать в том же духе? Свечи тогда лучше потушить. Не находишь?

В принципе, он был готов к очередной сцене.

Отношения они теперь выясняли часто, но всякий раз так похоже, что он почти не задумывался, парируя ее обвинения и упреки. Словно старый, усталый актер, занятый в одной-единственной роли, каждый вечер на сцене маленького театра.

Сегодня, впрочем, на пыльной сцене неожиданно появились новые декорации.

Партнерша, однако, осталась прежней.

Словом, Михаил Ростов нисколько не обольщался относительно дальнейшего.

Но вышло иначе.

Лиля неожиданно остановилась. Смолкла. А через несколько секунд обронила примирительно, с некоторым даже извинением в голосе:

– Нет уж, свечи давай оставим. И вообще, садись за стол, пожалуйста. От коньяка, надеюсь, не откажешься?

Вернулась вкрадчивая многозначительность. И мерцание свечей отразилось в холодных светлых глазах призывным блеском.

Не дожидаясь ответа, она торжественно водрузила на стол массивную бутылку «Hennessy».

Лениво плеснулась густая янтарная жидкость.

В мягком сиянии свечей растворился новый оттенок.

Ростов уговаривать себя не заставил.

К разговору они вернулись некоторое время спустя.

– И по какому случаю все же банкет?

– По случаю первой победы.

– Вот как? А кто победил? И, собственно, кого? И о каком, кстати, любовнике шла речь?

– Я победила тебя. А любовник? Ты и есть любовник, как это ни забавно. Правда, теперь богатый. А был – бедный. Вот так.

Коньяка в бутылке сильно поубавилось.

На щеках у женщины вспыхнул яркий румянец. Нельзя сказать, что лицо от этого сильно выиграло. Скорее – наоборот. Стало проще. И старше.

Особого значения это, впрочем, уже не имело – Ростов был изрядно пьян.

И от этого – в отличие от Лилии – бледен.

– Интере-е-сно! И каким же образом произошло это замечательное перевоплощение?

– А ты не догадываешься? Наш юный британский друг оказался не только милым и умным мальчиком, что, впрочем, было очевидно с первого взгляда, но и человеком порядочным. Настоящим джентльменом.

– Понимаю. Он сделал тебе предложение.

– Представь себе – сделал. Но получил отказ. Однако повел себя благородно. Так не похоже на наших скотов. Словом, он нашел людей, которые готовы финансировать твои исследования. Разумеется, там, в Британии. Ты можешь выехать в ближайшее время, хоть завтра.

– Зачем?

– То есть как – зачем? Милый, тебя ждет лаборатория и все необходимое для работы: квартира, а вернее – коттедж в чудном университетском городке… Нормальная, достойная жизнь, черт побери! Неужели не ясно?

– Ясно.

Ростов хотел ответить громко.

И резко.

Как, впрочем, всегда отвечал в таких случаях.

Голос, однако, прозвучал глухо, словно вокруг в пространстве разлилось что-то невидимое, густое и липкое. Брошенное слово немедленно увязло в нем, захлебнулось. И только слабый отголосок еле слышно прозвучал в полумраке.

Лиля между тем резко вскинула голову. Глаза стали злыми, холодными.

– Почему ты кричишь на меня?

Вопроса он не услышал.

Но безошибочно, читая по губам, угадал смысл, что было несложно.

Он часто кричал на нее, и она часто, с одинаковой, наигранной миной оскорбленного величия, задавала этот вопрос.

– Разве я кричу?

Ростов уже понял – ничего не происходило в пространстве.

Проблема заключалась в нем самом.

Наглухо – вдруг – заложило уши.

И еще что-то происходило в черепной коробке, чему профессиональное чутье Михаила Ростова не находило объяснения. Сильная судорога неумолимо сводила мышцы, она же, казалось, безжалостной хваткой сжимает мозг, отчего медленно темнело в глазах, странный шум неумолимо поглощал все звуки, доносящиеся снаружи.

– Тебе плохо?

Он уже ничего не слышал – шум победил.

Тьма, однако, еще не полностью поглотила пространство – Ростов видел, как стремительно меняется выражение ее лица.

Недоумение. Тревога. Страх.

Потом женщина попыталась встать, но отчего-то не смогла, только неуклюже взмахнула руками.

Лицо исказила гримаса ужаса.

Мысли Ростова путались.

Не без труда он все же составил из них связное суждение.

Последнее.

«Это не из-за меня, с ней тоже что-то не так».

Отдадим должное – на пороге вечного безмолвия доктор Ростов остался реалистом.

Решение генерала Томсона

Снова, в который уже раз за годы их знакомства, лорд Джулиан оказался прав.

А вернее, рассчитал все точно.

Поутру настроение Стивена Мура разительно изменилось.

Правда, этому предшествовал короткий телефонный разговор, состоявшийся поздно ночью.

Расставаясь с друзьями, отставной полковник Мур, возможно, и намеревался немедленно улечься в постель. И основательно выспаться.

Но не сумел.

Было еще темно, однако ночное небо уже полнилось предвестием скорого рассвета – тьма поблекла. Именно в эту пору телефон в квартире Полины Вронской зазвонил.

– Надеюсь, не разбудил вас, Полли?

– Разумеется, нет. Я обещала успеть до рассвета.

– Успеть до рассвета! В контексте той ереси, которую мы теперь перевариваем, звучит зловеще.

– Я бы сказала – соответствующе.

– Да, это больше подходит. Значит, ересь?

– Значит – нет. Хотя многое не поддается объяснению. По крайней мере вот так, с налета.

– Стало быть, вы намерены этим заняться?

– Скажем так, мне было бы интересно. Пожалуй, даже очень интересно.

– Так вперед! К тому же премного обяжете лорда Джулиана, а он никогда не забывает услуг.

– Боюсь, генерал Томсон не сумеет оценить это обстоятельство должным образом.

– О, Томсон! Действительно, он вряд ли будет в восторге. Но думаю – возможно, впрочем, самонадеянно, – я сумею, как и в прошлый раз, убедить старика. Разумеется, это будет непросто… Но попытаться… да… попытаться следует в любом случае.

– Что я слышу, Стив? Вы намерены принять участие?

– Я? Ничего такого пока не сказано, дорогая леди. Ничего такого. Я, кажется, взял тайм-аут до рассвета. То есть – черт вас побери с вашими «вампирскими» традициями! – до утра. До завтрака. Так-то. Извольте подождать.

– Конечно, Стив. Я и не думала торопить, вы сами заговорили о генерале Томсоне.

– Что ж из того? Независимо от того решения, которое я приму утром, говорить с Томсоном, очевидно, придется мне. У вас есть другие варианты?

Само собой, других вариантов у нее не было.

Как не было их и у Стивена Мура – утром он просто и деловито включился в обсуждение общих планов.

Никто, впрочем, не требовал от полковника торжественной декларации и принесения присяги.

С генералом Томсоном дело обстояло сложнее.

Ночью Полина составила небольшую – на полторы страницы – записку с изложением фабулы происшествия, а вернее, целой цепи загадочных происшествий, связанных с неожиданным фамильным интересом герцога Текского.

Надо полагать, материал получился занимательным – генерал Томсон не без интереса погрузился в чтение.

Воспользовавшись паузой, Стив оглядел пространство кабинета.

Ничего нового для себя он не обнаружил – все, как и в прошлый раз.

Суровый аскетизм, воплотившийся в строгий авангард. Кажется, это называется минимализмом и стоит недешево, но таинственное «Saladin Services», надо полагать, может позволить и не такое.

Тем более теперь: мир откровенно, панически напуган террористами всех мастей – услуги профессионалов из «Salаdin», вне всякого сомнения, нарасхват.

Генерал будто услышал.

– Занимательная история, ребята… В другое время я бы, пожалуй… Да… В другое время. Но не теперь. Надеюсь, Полли, вы не сочтете меня административным монстром?

– Значит – нет, Джон?

– Значит, нет, Стив. При всем моем расположении к Полине, к тебе и к сэру Энтони… Нет. Впрочем, это вовсе не значит, что Полина не сможет консультировать вас на расстоянии. Не так уж мало, старина, если вдуматься. Здесь к ее услугам огромная информационная база, ну… и прочие возможности, о которых мне не хотелось бы распространяться. Теперь, когда я в курсе вашей проблемы, считайте, что Полли может действовать почти официально. Потом, когда все разъяснится – я полагаю, вы не сомневаетесь, что все разъяснится самым реалистическим, а вернее, материалистическим образом? – надеюсь, потешите старика Томсона занимательной историей.

– Ну, разумеется, генерал, вы будете первым, кому откроется истина. Вам, впрочем, не привыкать.

– Иронизируешь?

– Злюсь.

– Но, Стиви…

– Оставь, Джон… Я же сказал: злюсь. Это эмоция. А разум согласен с тобой полностью.

– Я рад. И кстати, как ты обошел свое нынешнее начальство? Не говори мне, что легко получил отпуск.

– Еще не получил, но рассчитываю получить.

– Просто так?

– Не просто. Румыния, старик, не так уж тиха и патриархальна в свете нынешних проблем. В лесах Трансильвании нашим аналитикам мерещатся теперь не упыри, восставшие из древних могил, – но боевики венгерских националистов. Иными словами, ситуацию в Трансильвании, населенной, как ты знаешь, венграми, все чаще сравнивают с ситуацией в Косово. «Демократический союз венгров в Румынии» – есть, друг мой, такое политическое образование – открыто заявляет о «культурном геноциде» венгерского народа. Пока только культурном. Нам ли не знать, старина, что обычно следует потом?

– Да уж… По-твоему, ситуация зашла так далеко?

– Еще нет. Потому я прошусь в отпуск. Всего лишь в отпуск. Иными словами, собираюсь совместить приятное с полезным. И надеюсь, что руководство пойдет мне навстречу.

– Твое – пожалуй. Передо мной же стоят несколько другие задачи и потому отпустить Полину… нет, сейчас не смогу.

– Понимаю.

– А вы, Полли?

– Очень хорошо понимаю. «Второе Косово», не приведи, конечно, Господь, не по нашей части…

– Что же – по нашей? Я правильно уловил многоточие?

– Совершенно правильно, генерал. В большом массиве информации, собранной покойным герцогом, едва не затерялось крохотное обстоятельство, которое, как мне кажется, могло вас заинтересовать. Меня – заинтересовало.

– Я слушаю, Полина.

– Костаса Катакаподиса, главного подозреваемого по делу о загадочной гибели профессора Эрхарда и всей его ученой компании, румынская криминальная полиция отпустила. Алиби было безукоризненным. Однако смириться с этим румынам было непросто – других подозреваемых не обнаружилось, а дело… Дело буквально кровоточило. И они не смирились. Иными словами, за греком следили еще некоторое время после освобождения. Так вот, не задерживаясь в Румынии, тот вылетел в Турцию и… немедленно оказался на борту яхты «Ахерон»… У вас не возникает никаких ассоциаций?

– Река, впадающая в ад. Или – по другим источникам – сам ад, одно из его имен?

– Верно, Стив. Еще чудовище, порождение сатаны. Или страшная смерть. Словом, нечто ужасное, всегда связанное с гибелью и с преисподней. А вам, генерал, ничего не приходит на память?

– «Танатос»?

– Верно. «Танатос», затонувшая прошлым летом у берегов Южной Африки.

– Яхта по имени «Смерть»? Любопытно, кому в голову пришло подобное?

– О, Стив, эта голова, а вернее, ее обладатель – суть большая головная боль генерала Томсона. Простите за дурной каламбур, джентльмены.

– А вы всерьез полагаете, Полли, что это снова он?

– Он удивительно последователен, мой генерал. И обожает самые мрачные аналогии. Чем мрачнее – тем лучше. К тому же носится теперь с идеей клонирования, будоражит консервативные правительства и общественное мнение. И, надо сказать, делает это мастерски.

– Фанфарон. Не терпит тишины вокруг свой персоны.

– Возможно. Словом, некоторое время назад наш друг организовал утечку информации. А вернее, одной-единственной бумаги.

– Список тех, кого собирается клонировать на каком-то необитаемом острове?

– На острове или на борту современного лайнера, дрейфующего в нейтральных водах, дело не в этом. Шокирующая суть заключалась именно в списке.

– Помню газетную шумиху.

– Гитлер, по-моему. Ленин. Джек-Потрошитель. Кто-то из египетских фараонов.

– И Дракула.

– В самом деле? Но будем откровенны, Полли, вы действительно усмотрели в этой истории его следы? Либо очень стараетесь их обнаружить?

– Стараюсь. Но отнюдь не на пустом месте. Пока, скажем так, в тумане мне видятся некие следы. Туман, надеюсь, рассеется.

– Как скоро? И что для этого необходимо?

– Все необходимое – пара запросов – уже отправлено. Это – во-вторых. А во-первых – как только я получу ответ.

– Что именно вас интересует?

– Кто именно – де-факто, а не де-юре – финансировал последнюю экспедицию доктора Эрхарда?

– Ту самую, которую якобы загрызли вампиры?

– После того, напомню, как ученые обнаружили череп Дракулы. Или по крайней мере некий череп, который мог быть черепом Дракулы.

– И второе?

– Судьба Костаса Катакаподиса, греческого врача, следы которого, как вы помните, теряются на «Ахероне».

– Относительно владельца «Ахерона» вы, как я понял, уже не сомневаетесь?

– У меня более нет повода для сомнений, генерал. Ночью я связалась с нашими людьми в Турции.

– И?

– Его зовут Ахмад Камаль. Последнее время, впрочем, он предпочитает именоваться Ахмадом аль Камалем.

– А раньше – Алексом Камали.

– Да. Времена меняются.

– Вот это верно! И надо думать, господа, настало мне время оставить вас в одиночестве.

– О Стивен!

– Прости, старина, мы действительно несколько увлеклись и действительно забылись.

– Не обижайтесь, Стив. Возможно, это увлечение окажет нам добрую услугу.

– Торопитесь, Полина. Но если вашу растерзанную экспедицию действительно снарядил Камаль, у меня появится основание сказать «да».

– Относительно моего участия в экспедиции лорда Джулиана?

– При всем уважении к сэру Энтони, я бы все же сказал: в авантюре лорда Джулиана.

– То же самое ты говорил и по поводу «Титаника». Но – к черту фразеологию! Или казуистику? Я бы хотел, если возможно, получить некоторые объяснения…

– Да, Стив. Возможно. Тем паче если Полина снова – в который уже раз – окажется права. А она окажется, можешь в этом не сомневаться. Иначе…

– Иначе ты отпустил бы ее с легкостью. Тем более что короткий отпуск наша леди наверняка заслужила.

– Безусловно. Но вернемся к объяснениям. А вернее, к Ахмаду Камалю.

Отставной бригадный генерал Томсон пребывал в отличной физической форме.

Нечто похожее на зависть шевельнулось в душе отставного полковника Стивена Мура, на глазах которого пятидесятилетний крупный блондин быстро поднялся из массивного кресла, стремительно, одним легким броском пересек внушительное пространство кабинета, через секунду – не более – оказавшись у противоположной стены. Череда отточенных движений – ни грани нарочитости в них, чтобы – упаси Боже! – не оскорбить присутствующих подозрением. Однако ж в результате широкая спина генерала будто ненароком полностью заслонила неприметный стеллаж, заставленный неброскими книгами. Непросвещенному наблюдателю вполне могло показаться, что Джон Томсон, собственно, и направился туда, чтобы выбрать одну из книг. И слегка замешкался, отыскивая нужную.

Стивен Мур, однако, был наблюдателем просвещенным.

Папка, виртуозно извлеченная генералом Томсоном из скрытого сейфа, содержала на вид около ста разномасштабных страниц.

Похоже было на чье-то личное дело.

Или агентурное.

Что, впрочем, мало отличается друг от друга.

– Здесь многое о нем. Хотя, разумеется, далеко не все. Кое-что дополнит Полина.

– Опасный тип?

– Некоторые считают именно так. Кое-кто, однако, не принимает его всерьез.

– А ты?

– Я? Я скажу тебе вот что, Стивен Мур: если и в этом вопросе Полина не ошиблась – она получит отпуск. И даже несколько больше, чем просто отпуск.

– То есть?

– То есть я последую примеру твоего руководства, Стиви. Совмещение приятного с полезным – удобный статус для человека, работающего на чужой территории. Не находишь?

Вопрос остался без ответа.

Для людей, хорошо понимающих друг друга, слова подчас не нужны вовсе.

Через пару часов Полина Вронская вновь переступила порог генеральского кабинета в скромном неприметном особнячке на лондонской Sloane Square[32]32
  Улица в респектабельной части Лондона.


[Закрыть].

– И?

– Если вы намерены сдержать слово – с этой минуты я в отпуске.

– Информация проверена?

– Неоднократно. И с большой пользой, кстати. Коллеги из Цюриха, к примеру, сообщили о любопытной беседе: господин Камаль, оказывается, битый час уговаривал доктора Эрхарда возглавить ту злополучную экспедицию. Не жалел красок, живописуя возможности клона Дракулы. И прочих знаменитых монстров. Любопытная, кстати, беседа. Наш друг увлекся, похоже, и сказал кое-что лишнее. Ничего нового, но прежде он остерегался озвучивать подобные мысли.

– И они молчали?

– Но мы не спрашивали. В официальные «черные» списки Камаль не включен, и его тематика, как вы знаете…

– Знаю, черт побери, можете не сыпать соль на раны. Однако беседу все же фиксировали?

– Едва ли не случайно, как я поняла. Официант в пиано-баре «Dolder»[33]33
  Фешенебельный отель в Цюрихе.


[Закрыть] работает давно и, полагаю…

– Наделен чутьем, позволяющим вставать в стойку не только по свистку.

– Именно. Беседа показалась ему заслуживающей внимания, хотя ничего предосудительного вроде не содержала.

– Что ж! Скажем ему спасибо.

– А мне?

– А вам, дорогая леди, хм… хорошего отдыха, удачи и… Who dares, wins![34]34
  кто рискует, побеждает! (англ.) – девиз британских коммандос.


[Закрыть] Надеюсь, не забыли?

– Who dares, wins, генерал! Я помню.

Возвращение Костаса Катакаподиса

Он полагал, это будет намного страшнее.

Готов был переступить через собственные страхи, превозмочь ужас, словом – пережить неизбежное, что непременно захлестнет сознание, стоит только вернуться в то место.

Однако ж возвращаться было нужно.

Ибо согласие было дано, а нарушать слово, данное человеку, заручившемуся этим согласием, было, пожалуй, еще опаснее, чем возвращаться в развалины Поенари.

Такая коллизия.

Снова мимолетно скользнула в сознании тревога.

Не та, большая, осознанная, перед встречей с роковым местом.

Другая.

Что за человек был все-таки его нынешний наниматель?

Да что там – наниматель!

Что за резон лукавить перед собой?

Хозяин.

Персона необычная, пугающая и манящая одновременно. Модное ныне словечко «харизма» удачным штрихом довершало его портрет. Харизматическая личность.

Вот только от кого та загадочная харизма: от Бога ли, от его вечного оппонента?

Гнал от себя предательские мыслишки Костас.

Но, как ни странно, именно они сослужили вдруг добрую службу.

Страх пропал, а вернее, сильно поубавился. И ясно, отчетливо, будто сказано было прямо теперь, что называется – в спину, звучало в голове: «Итак, главное – кто? И дальнейшая цепочка – зачем, как далеко готов идти, каких захочет отступных?… Кем бы он или они в конце концов ни оказались, я хочу, чтобы вы ясно и безусловно вложили в их головы одну только мысль, Костас, – я не отступлю. Ибо я вообще никогда не отступаю. Но договориться со мной можно. Всегда. Об этом тоже не следует забывать, Костас…»

Он помнил.

Предельно ясно.

Никакой мистики. Сил, разбуженных легкомысленными жертвами, древних преданий, проклятых замков, крови убиенных младенцев, жаждущих отмщения.

Ни-че-го!

Они.

Вероятно – хорошо осведомленные и оснащенные, возможно – опасные, но в любом случае совершенно реальные – они. Сумевшие ловко перейти дорогу, опередить, пролить реки крови, напустить колдовского туману и – в конечном итоге – завладеть мистической игрушкой.

Что ж! Суровый хозяин, похоже, оказался чертовски проницателен.

Теперь он хотел знать: зачем?

Это следовало выяснить в первую очередь.

И как можно быстрее.

Иначе он наймет других людей.

Тогда… Впрочем, тогда начиналась совсем другая история. В русле которой доктор Катакаподис, несмотря на мирное медицинское образование, действовать был приучен споро и ошибок, как правило, не допускал.

Сейчас ему приходилось заниматься делом не столь привычным.

Костас философствовал.

Делать, впрочем, было нечего.

По определению.

Допотопную русскую машину со странным названием «пазик» нещадно трясло и швыряло на ухабах разбитой дороги из Бухареста в крохотный Тырговиште.

В обшарпанном салоне к тому же стоял адский холод – о том, чтобы заснуть, не могло быть речи.

И Костас размышлял.

Снова о том же, о странном человеке, на службе у которого состоял который год.

Был ли тот безбожником?

Костас не рискнул бы утверждать подобное, тем более – категорически.

В какого бога верил, а вернее – какой неземной силе служил? Вот как следовало бы, наверное, обозначить проблему. Но и тогда ответ не напрашивался сам собой.

Следовало еще изрядно пошевелить мозгами.

Одно было ясно: в кого бы ни веровал хозяин, это были скорее партнерские отношения, нежели слепое подчинение одного другому. Или – другим.

Выходило довольно цинично. Спору нет.

Но именно этот цинизм, как ни странно, сейчас действовал на Костаса успокаивающе. Исчез – а вероятнее, просто отступил недалеко и ненадолго – парализующий душу и тело мистический ужас.

И – тысяча чертей! – грек почти готов был спросить визитную карточку у господаря валашского Влада, объявись тот собственной персоной в полупустом, грязном салоне автомобиля.

Дракула, разумеется, не объявился.

Зато Костаса встретили в Тырговиште едва ли не как его полномочного представителя.

Газеты нет-нет да поминали всуе главного подозреваемого по поенарскому делу, присовокупляя безобразную полицейскую фотографию – в профиль и анфас.

Словом, в воздухе сквозило трусливое любопытство вкупе с заметным желанием быстрее отделаться от незваного гостя.

Обращались, однако, вежливо.

И даже подобострастно, дабы не навлечь ненароком нечаянной беды.

Словом, машину до Дрегича, маленькой деревушки, прилепившейся у основания злополучной горы, Костас раздобыл довольно скоро.

Время было позднее – близилась полночь, но, несмотря на это, осведомленная местная публика не только не отговорила приезжего от немедленного путешествия, но и понимающе покачала головами вослед.