Текст книги "Анонимная война. От аналитиков Изборского клуба"

Деколонизация сознания в обществоведении предполагает прежде всего а) избавление от комплекса неполноценности, что является необходимым условием демифологизации восприятия, б) рассмотрение предмета (в данном случае ИЦ) в цивилизационном контексте страны-противника, в) разработку собственного понятийного аппарата, исходящего из реального предназначения анализируемых структур и их актуальной, в том числе и потенциальной, роли.

Тезис первый. Многочисленность интеллектуальных центров в США (на 2010 г. – 1816, по данным Дж. Макганна) уместно рассматривать как: а) одно из проявлений традиции ассоциирования и самодеятельной активности вообще, характерной для синтетической американской культуры (ср. численность и многообразие религиозных общин и сект), б) явление, определяемое, в частности, специфическим статусом университетов (Ван Лили делит американские ИЦ на частные, государственные и университетские по принципу принадлежности, рассматривая университетские эндаументы как особую форму собственности), в) результат «наложения» (амальгамирования) идеологического, кланового и партийного противоборства.

Тезис второй. Как клановое, так и партийное противоборство в США является стимулом для формирования новых структур, но не обязательно служит эффективности и последовательности внешней политики. Изменение внешнеполитической стратегии под влиянием клановой борьбы может растрачивать вклад ИЦ в предшествующую, иногда многолетнюю стратегию. Пример: отказ Госдепа при Джоне Керри от «вовлечения традиционных мусульманских партий» в реформирование стран Магриба (Египет, Тунис, Ливия, Марокко) и политический «слив» движения «Братья-мусульмане» обессмысливает не только государственные и частные инвестиции в «ихванский» проект, но и интеллектуальный результат ИЦ (Дохийский филиал RAND Corp., Middle East Policy Council, Центр межрелигиозного диалога Georgetown University, Brookings Institution, POMED и др.). Легко предсказать, что конкурирующий клан (в данном случае – команда Хиллари Клинтон) в стратегии реванша будет опираться на «оставшееся не у дел» внешнеполитическое лобби, реабилитируя его интеллектуальную составляющую.

Тезис третий. Осязаемые внешнеполитические результаты деятельности ИЦ США (от Манхэттенского проекта до второй фазы «арабской весны») являются результатом не только прямого и опосредованного вовлечения ИЦ США в конкретные стратегические задачи, но и взаимодействия с ИЦ Великобритании. С 1970-х годов подключаются евроатлантические и израильские ИЦ, с начала 1980-х активно вовлекаются интеллектуальные ресурсы исламских стран и их диаспоральные структуры.

Взаимодействие американских ИЦ с наднациональными структурами, начиная с правления Вудро Вильсона, прогрессирует пропорционально ветвлению и размножению наднациональных политико-идеологических, финансовых и гуманитарных институтов, неуправляющих и управляющих фондов, НПО широкого и предметного профиля (см. Приложение 1). При этом во второй половине 2000-х, на фоне кризиса, в США усиливается внутреннее сопротивление как самой внешнеполитической экспансии США, так и применению во внутренней политике лежащих в ее основе идеологических установок (поддержка «постиндустриальных» отраслей в противовес производственной индустрии) и инструментов контроля вразрез с Конституцией США (вторжение IT-корпораций в частную жизнь граждан по контракту со спецслужбами). На фоне структуризации изоляционистского крыла в Республиканской партии США это сопротивление «снизу» проникает в сами спецслужбы, в том числе через альтернативные ИЦ и НПО.

При оценке значения и влияния субъектов интеллектуальной активности, плоды которой имеют внешнеполитическое применение, уместно ввести дополнительный ряд параметров, характеризующих 1) событийный контекст создания, роспуска или переформатирования той или иной значимой структуры, 2) функциональное предназначение (исследовательское или идеолого-пропагандистское), 3) уровень миссии (глобальный, континентальный, национальный, местный), 4) степень открытости (публичности), 5) характер интернационализации (межправительственный, межуниверситетский, межобщественный, межведомственный, межпартийный).

Более адекватная оценка требует также совершенствования описательного понятийного аппарата. Учитывая феномен позиционного камуфляжа (вплоть до подмены функции), этот аппарат должен исходить из реального места в иерархии, предназначения и предметной роли изучаемых структур. Дифференциация описательного аппарата не исключает внедрения аналогов иностранных терминов, используемых не самими институтами, а их квалифицированными описателями: policy group (структура отстаивания политической стратегии), promotion group (структура популяризации), watchdog (надзорно-дискредитационная НПО), pressure group (структура давления), propagandist arm (пропагандистское подразделение), QUANGO – квази-НПО, наконец, front organization – структура прикрытия, false flag organization – псевдонезависимая структура, прикрывающаяся (обычно радикальным) идеологическим флагом. Существенно, что из вышеназванных характеристик лишь последние три носят оттенок оценочности (осуждения или иронии). В то же время категории watchdog («структура наблюдения», буквально «сторожевая собака») и pressure group («группа давления») включены в систематику Wikipedia, которая в интересах своей репутации стремится к максимально объективному позиционированию.

При разработке исчерпывающей классификации ИЦ целесообразно учитывать следующие обстоятельства:

а) в структуре государственных ИЦ ведомственная принадлежность не тождественна функции. Так, американские центры разработки ядерного оружия (Lawrence Livermore National Laboratory – LLNL, Los Alamos National Laboratory – LANL), вместе с дочерними ИЦ, находятся на балансе Департамента энергетики. Дифференцировка финансирования госкорпораций, в том числе в процессе конверсии военных институтов, приводит к сосуществованию в рамках одной структуры ряда центров с различными источниками финансирования. Стратегические внешнеполитические задачи при этом остаются прежними: конверсия предназначена в первую очередь для поиска невоенных средств, достигающих тех же целей, что и военные действия, но с меньшими издержками;

б) ИЦ, созданные в рамках стратегических задач по прямой государственной инициативе в рамках высших школ общей и военной специализации, а также в рамках многопрофильных аналитических институтов, как правило, изначально финансируются совместно государством, частными фондами и привлеченными средствами корпораций, с учетом их заинтересованности. Смена парадигмы развития меняет приоритеты в участии корпораций: в постиндустриальный период добывающие корпорации вытесняются компаниями IT-сектора и поставщиками сопутствующих товаров и услуг, что в сочетании с партийной конъюнктурой сказывается на реальном влиянии ИЦ;

в) статус ИЦ, в том числе его востребованность на внешнеполитическом уровне, подвержен влиянию как конъюнктуры правящей партии, так и персональных факторов (влияние владельца фонда, финансирующего ИЦ; личный авторитет государственного деятеля – основателя ИЦ; опека со стороны госкорпоративного или университетского руководства; близость к «команде» действующего президента или его сильнейшего конкурента). Отдельные ИЦ, как и СМИ, возникают как побочные продукты «системы вращающихся дверей» в качестве синекур для лиц с особыми заслугами в избирательной кампании, так и, напротив, вследствие персональной опалы влиятельных лиц.

2. Параполитический субстрат интеллектуальных сетей

В исследовательской и популярной литературе уделяется существенное внимание роли непубличных структур (ответвлений масонских лож и рыцарских орденов, неомасонских и эзотерических обществ, закрытых элитных обществ и клубов) в политике США на всем протяжении ее истории. Для такого интереса есть как минимум три оправданных повода:

а) исторический – исходная мотивация интеллектуального ядра переселенцев в США, воспитанного ранним Просвещением и противопоставлявшего себя как европейским монархическим государственным системам, так и церковной иерархии; проектирование и строительство нового типа государства, требовавшего первичного меритократического отбора для закладки правовых основ, институтов, звеньев управления и правосудия;

б) культурный – отражение идей европейского масонства в политическом мышлении отцов-основателей (Founding Fathers) США, в конституционном и гражданском праве, в символике США, а также в культурной традиции синтетической американской цивилизации (закрытое ассоциирование как неизменная составная часть т. н. гражданского общества);

в) идеолого-политический – участие масонства и постмасонства в идеологических инициативах, результатом которых становится возникновение новых религиозных, сектантских и мистико-философских движений, играющих непосредственную роль в перекраивании карты мира (конец XIX в. – теософское движение в Европе, рационалистическое движение в исламе, бахаизм в Персии, ахмадийя в Индии, середина XX в. – трансгуманистическое движение, New Age и др.).

В современной американской литературе сосуществуют три подхода к интерпретации роли и места тайных обществ в истории США и в роли США на мировой арене в новой и новейшей истории:

а) апологетический, ярко представленный книгами Патрика Мендиса «Торговля во имя мира: как ДНК Америки, масонство и Провидение создали новый мировой порядок, в котором нет руководства» (Trade for Peace: How the DNA of America, Freemasonry, and Providence Created a New World Order with Nobody in Charge, 2009) и «Коммерческое Провидение: тайное предназначение Американской империи» (Commercial Providence: The Secret Destiny of the American Empire, 2010);

б) мистико-алармистский, приписывающий тайным обществам исключительные свойства вплоть до иновидового и инопланетного происхождения (с мифологемами на основе интерпретированной теософской мистики – например, Дэвид Айк) или по меньшей мере согласованное определяющее влияние на все внутри– и внешнеполитические решения в США и в мире (Кристофер Боллин, Гэри Ках и др.),

в) политико-драматический, представляющий США как арену непрерывной борьбы тайных обществ с различным внутренним и общемировым целеполаганием, периодически проявляющей себя в таких феноменах, как Гражданская война в США в 1861–65 годах, борьба за формат федерального кредитного института в 1906–1914 годах, выход из Великой депрессии и отстаивание разных концепций глобальной архитектуры в 1929–1946 годах (У.А. Солсбери, Т. Чейткин и др.).

В книге Тони Чейткина «Предательство в Америке» (Treason in America, 1984) патриотические масоны-пуритане из круга Бенджамина Франклина, «близкие к Партии содружества Джона Милтона в Англии, Les Politiques во Франции – графу Ришелье, Мазарену, Кольберу – и немецкому кругу Лейбница», противопоставляются пробританской части масонства шотландского обряда как носители противоположных устремлений и этики. При этом центрами концентрации «предательского» масонства называются бостонский олигархический круг (которому противостояла историческая «чайная партия»), а из старых университетов – Йель, Гарвард и Принстон. Приводя подробные генеалогические данные, Чейткин указывает на связи «предателей» с британской Ост-Индской компанией, предшественницей глобальной наркоторговли (одним из выходцев из ОИК был Элиху Йель).

Первая интерпретация является несомненно пропагандистской, особенно учитывая бэкграунд П. Мендиса, в частности, занимавшего в 2000-х годах пост главы секретариата Бюро по образовательным и культурным вопросам Госдепа (бывшее Агентство информации США). Изображение Вашингтона как всемирного центра, построенного в качестве столицы мира по масонскому плану, а самого масонства – как «скрепляющего раствора» между идеалистической («джефферсоновской», идущей от переселенцев-миссионеров) и прагматической («гамильтоновской», «джеймстаунской») ипостасями Америки, диалектически разрешающего все противоречия, имеет откровенно агитационный и более того, лакировочный оттенок, ибо, чем ближе к текущему времени, тем больше эти противоречия выдаются за «несущественные» и «преходящие»; предназначение труда автора-пантеиста, как видно из стилистики международного пиара, состоит в доказательстве запрограммированности и непререкаемости американского лидерства в мире и его трансляции другим цивилизациям (особенно китайской).

Историки масонства из Великой ложи Британской Колумбии и Юкона (Канада) утверждают, что никаких данных о масонском посвящении госсекретаря Томаса Джефферсона, заказавшего проект столицы США, не существует; что автор градостроительного проекта Вашингтона Шарль-Пьер Ланфан был посвящен в Ложу Голландии в Нью-Йорке (ту самую, где позже проходил посвящение Ф.Д. Рузвельт), но не поднялся там выше подмастерья; что Версаль, который был для Ланфана моделью, имеет такую же планировочную конфигурацию, возможно, навеянную европейскими масонами, но никак не связанную с проектом «столицы мира»[18]18
  http://www.freemasonry.bcy.ca/anti-masonry/washington_dc/washington_dc.html


[Закрыть].

Вторая интерпретация является мифологической, вплоть до расхождения (вслед за Е.П. Блаватской) с элементарными представлениями о биологическом наследовании; в менее фантастическом варианте – не объясняет ни действительно драматических эпизодов в истории США, в том числе проистекающих из перипетий отношений США и Британии в XIX–XX веках, ни тех дорогостоящих в любом смысле способов, с помощью которых разрешаются внутренние (клановые) конфликты в США, ни происхождения реальных экономических проблем, которые в конечном итоге принуждают США к аутсорсингу геополитики в пользу стран-вассалов. Мифологический алармизм по существу является вывернутой наизнанку апологетикой: гиперболизируя влияние тайных обществ, он возвышает эти общества до такой степени, что придает самым низменным и сиюминутным интересам мифологический ореол.

Третья интерпретация представляется более применимой как для исторического, так и для текущего геополитического анализа – разумеется, с поправкой на предвзятости представителей этого направления и на влияние политической конъюнктуры на отнесение ими тех или иных современников к разрушителям или созидателям. Тезис о британском происхождении идеологической мизантропии, лежащей в основе т. н. постиндустриальной эпохи (диаметрально противоположной не только ценностям авраамических религий, но и франклиновской «американской мечте»), представляется вполне убедительным, тем более что авторы аргументируют его не только предрасположенностью островной империи к таким концептам и не только рождением мальтузианства именно в Англии. Еще одну особенность Британской империи авторы этого направления усматривают в ее методах покорения других народов, где еще в XVIII веке завоевание «огнем и мечом» сочеталось с манипуляцией массовым сознанием, в результате которого народы-мишени либо сами истребляли друг друга по навязанному сценарию, либо предавались массовому саморазрушению (употребление опиума в Китае). Продолжение той же манипулятивной практики на новом технологическом уровне они видят как в феномене «революции рока, секса и наркотиков» 1968 года, так и в современном массовом уходе молодежи в виртуальный мир, трехмерные пространства которого сопоставимы с зрительными иллюзиями при приеме наркотиков.

Следует отметить, что в апологетических книгах П. Мендиса идеолог свободной торговли Адам Смит возводится в культовую фигуру (что необходимо автору для возвеличивания глобализации), что расходится как с мотивами «отцов-основателей», начавших бунт против Лондона с защиты внутреннего рынка, так и с реальными социально-экономическими эффектами глобализации. В качестве двух системообразующих «семян» американской культуры Мендис называет «колонистов» и «пилигримов», но не упоминает третий элемент – беглецов от закона, субстрат теневого класса с собственными мотивами, способами присвоения и средствами самоутверждения.

С другой стороны, сам выход в свет и широкая реклама вышеназванных книг П. Мендиса (вслед за провалом целого ряда глобалистских идеологических инициатив) может служить, с одной стороны, показателем заинтересованности аппарата Барака Обамы в создании вокруг него мистического ореола, с другой – заинтересованности лояльных параполитических групп в собственном самоутверждении: обе книги снабжены добрым напутствием экс-ректора George Washington University Стивена Трахтенберга, не скрывающего (что характерно для этого университета) своей принадлежности к масонству шотландского обряда.

Апологетическая интерпретация роли тайных обществ в США выводит на свет связь масонства как с системообразующими высшими школами, так и с элитными англо-американскими фондами и интеллектуальными центрами. Стивен Трахтенберг входит в совет директоров The American Ditchley Foundation и является его казначеем. Глава совета директоров этого фонда, экс-замгоссекретаря Строб Тэлботт, совмещал эту должность с руководством Brookings Institution. Здесь же присутствует Джозеф Сэмюэл Най – не только политический философ и экс-глава американской ветви Трехсторонней комиссии, но и организатор целого ряда новых ИЦ – от пресловутого Института Эйнштейна (The Albert Einstein Institution) до Центра за новую американскую безопасность (Center for a New American Security, CNAS). Что касается материнского Ditchley Foundation (учрежден в 1958 для продвижения англо-американских отношений), то в число управляющих в разные периоды входили ведущие политические лица Англии от всех трех партий современного мейнстрима (в том числе консерватор и нынешний премьер Дэвид Кэмерон и экс-министр иностранных дел лейборист Дэвид Милибэнд, также имевший премьерские амбиции) и целый ряд лиц, входящих в непубличные трансатлантические клубы, не являющиеся ложами или орденами, а также в широко известные международные НПО.

Это «пересечение» структур разного типа и локализации, как и сочетание статусных лиц с различными общественными ролями, свидетельствует о том, что интеллектуальные центры, причастные к внешней политике, следует рассматривать не изолированно, а в широком контексте общественных связей с учетом нескольких этапов исторического бэкграунда США.

Первый этап американской общественной истории характеризовался возникновением не только разнообразных церковных общин и дочерних орденов и лож, но также так называемых социальных (джентльменских) клубов, предназначенных для интеллектуальных дискуссий. Некоторые из них – как, например, клуб Junto, учрежденный Б.Франклином, давно ушли в историю, однако некоторые джентльменские клубы просуществовали не одно столетие (старейшему из них 320 лет). В клуб «Космос» (Cosmos Club), существующий с 1878 года, входили будущие президенты Уильям Тафт, Теодор Рузвельт и Вудро Вильсон, будущий куратор Манхэттенского проекта Ванневар Буш, будущее экономическое «светило» Кеннет Рогофф, будущий астроном и мистик Карл Саган, а также такие лица, имена которых не исчерпываются должностями: Нельсон Рокфеллер, Роберт Макнамара, Ричард Холбрук. В состав клуба «Алиби» входили Кристиан Гертер – делегат Парижской мирной конференции и соучредитель Совета по международным отношениям (CFR), нефтяник Прескотт Буш, его современники Джордж Маршалл и братья Аллен и Джон Фостер Даллесы и его сын Джордж Буш-старший.

Роль джентльменских клубов не сводится ни к структурам корпоративной координации, ни к иным «собраниям по интересам», но тем не менее несомненно вносит вклад в формирование мироощущения будущих политиков. Британский премьер Ллойд Джордж, вспоминая о Парижской конференции, иронизировал: «Я оказался между Иисусом Христом и Наполеоном», – имея в виду соответственно Вудро Вильсона и Жоржа Клемансо. Те принципы мироустройства, которые были надиктованы в 14 пунктах Вильсона, спустя почти 100 лет продолжают тяготеть над международным правом – несмотря на то, что сам Вильсон, вернувшись в Вашингтон, был освистан конгрессом вместе с его идеей Лиги наций, и эта инициатива перешла в руки Лондона.

Американская традиция образования студенческих обществ (как открытых братств и сестринств под греческими литерами и дискуссионных клубов с также греческими названиями, так и тайных орденов с элементами посвящения, символикой и обрядами) столь же стара – она зародилась еще в первых 9 колледжах, открывшихся до Декларации независимости – и столь же актуальна в настоящее время, в том числе в силу пожизненного закрепления членства в ассоциациях выпускников (alumni). При этом существенно, что попечители университетов спонсировали именно тайные общества через специально созданные фонды, самостоятельные от университетских. К концу XIX века университетские тайные общества фактически формируют собственную иерархию. Их статус повышается настолько, что например, Франклин Рузвельт, уже став президентом, продолжает сожалеть о том, что вопреки его стараниям, он не был принят в гарвардское тайное общество «Фарфор» (Porcelain), существующее с 1791 года.

Еще одна тенденция второй половины XIX века, мощным импульсом к которой стало аболиционистское движение и его триумф в итоге Гражданской войны, состояла в преодолении расовых, этнических, а затем и гендерных ограничений в американском масонстве. Судя по реакции Альберта Пайка (оказавшегося на проигравшей стороне) на образование афроамериканской масонской сети Принса Холла, это был болезненный процесс. Более того, возникший раскол (подобно расколу западного христианства) привел к возникновению множества новообразований – от этнических братств («Бнай Брит») до разнообразных харизматических и постхаризматических (американские сведенборговские ложи) закрытых сообществ. В то же самое время в США распространяются как «континентальные» сети, уже подвергшиеся внутренней трансформации под влиянием восточных философий (исключение термина «великий архитектор» из конституции «Великого Востока Франции»), так и неорозенкрейцерство. Это «расцветание всех цветов» приводит: а) к идеологическому расслоению мейнстримного масонства, б) к возникновению параллельных мейнстримных и немейнстримных англо-американских околофилософских форматов, в) к возникновению на периферии масонства так называемых аффилированных обществ, связанных с амбициозными группами в военном истеблишменте.

В таких «производных» обществах основатель и предводитель имеет иной статус, чем переизбираемый грандмастер обычной мейнстримной ложи, – тот же статус, что учитель (гуру) в оккультных кружках или харизматических сектах. По существу, поэтапное меритократическое посвящение подменяется прямой индоктринацией, построенной на суггестии (массовом внушении). «Оккультизация» параполитики становится закономерным итогом интеграции в европейскую и особенно англо-американскую философию мизантропических восточных учений и культов, «оплодотворенных» фрейдизмом. Суггестивная индоктринация, как правило, опирается на архаические элементы психики, как любые формы воздействия, основанные на эффекте гипноза, в то время как ключевыми элементами психоанализа и производных техник является принуждение личности к отказу от родового опыта.

Портрет «бэби-бумера» Уильяма Джефферсона (Билла) Клинтона украшает Зал славы «Рыцарского ордена соратников Жака де Молэ», в котором он пребывал двадцать лет (до 1979 г.), получив отличие «легиона чести». Эта аффилированная сеть носит имя последнего грандмастера исторического Ордена тамплиеров (казненного в 1314 году Филиппом Красивым), и была создана в 1919 году специально для приема молодых людей, потерявших отцов на войне. «Отцом» (Dad) называли основателя – масона шотландского обряда 33-й степени Фрэнка Шермана Лэнда, который шесть лет спустя «ушел с основного места работы».

В том же Зале славы можно увидеть портрет Ричарда Кинга, имя которого известно всем ротарианцам (он был президентом Rotary International), легендарного мультипликатора Уолта Диснея, а также многих деятелей американского игрового кинематографа и телерадиовещания. Среди них – многолетний комментатор канала CBS Уолтер Кронкайт, столь же знаменитый в Америке, как Левитан в Советском Союзе.

Имя Уолтера Кронкайта связано еще с двумя структурами. Одна из них не является публичной, но овеяна множеством легенд – это калифорнийский Богемский клуб, где его голос на каждом ежегодном мероприятии озвучивал ритуальный символ – Сову. Вторая, публичная структура именуется Drug Policy Alliance. Это самая крупная в США общественная организация, отстаивающая легализацию наркотиков. Ее спонсором более 20 лет является Джордж Сорос, а самая известная фигура из его функционеров-«пенсионеров» – экс-заместитель директора ЦРУ Фрэнк Карлуччи.

Кронкайту позволялось то, что не позволялось никому другому в пропагандистском аппарате США. Он сообщил о смерти Джона Кеннеди, когда за его жизнь еще боролись врачи. Он объявил, что война во Вьетнаме обречена, упредив решение президента Джонсона. Он «отправил в отставку» Ричарда Никсона за день до реальной отставки. Наконец, при Клинтоне (которого, в отличие от Никсона, он защищал с пеной у рта), он заявил буквально следующее:

«Наши обязательства перед миром нарушают сенаторы из правого крыла, поддерживаемые Христианской коалицией. Их предводитель, Пэт Робертсон, пишет, что пока не придет Мессия, никакого мирового правительства быть не может. Что ж, тогда присоединяйтесь ко мне. Я готов сидеть по правую руку от Сатаны».

Мистика, связанная с «князем тьмы», как известно, характерна для Богемского клуба, который, как феномен идеологии и влияния, опять же следует рассматривать в специфическом историко-культурном контексте Калифорнии.