Текст книги "Всемирная история в сплетнях"

Прекрасная Колетт и ее женщины

Со дня смерти Ландрю прошло семнадцать лет, и во Франции состоялась последняя публичная казнь: на гильотину был отправлен другой серийный убийца – Эжен Вейдманн. Произошло это 17 июня 1939 года на том же месте в Версале. И даже защита преступника была поручена тому же самому адвокату что в свое время потерпел неудачу с Ландрю.

Биография Вейдманна – это типичая история подонка, начавшего с мелкого воровства и закончившего самыми отвратительными убийствами.

Его первая жертва – Жанна де Ковен в своем последнем письме к друзьям в Америку сообщила: «Я познакомилась с очаровательным и очень неглупым немцем, который называет себя Зигфридом. Может быть, другая вагнеровская партия подойдет мне – кто знает? Завтра я собираюсь посетить его виллу в чудесном местечке, недалеко от поместья, где Наполеон признался в любви Жозефине». Романтичная девушка не подозревала, что на следующий день галантный «Зигфрид» задушит ее и зароет ее тело в саду. «Она была такой нежной и такой доверчивой… Я сдавил ей горло, и она упала на пол, словно кукла», – признался он на допросе.

За юной балериной последовали таксист, гувернантка, бывший сокамерник, агент по недвижимости – все они были погублены ради денег.

Безжалостный убийца перед казнью впал в мистический экстаз и на эшафоте истово каялся в грехах и много молился, его истерика передалась собравшейся толпе, что вызвало давку и привело к публичному скандалу. Это послужило поводом к запрету публичных казней во Франции. Среди зрителей присутствовала знаменитая писательница Габриэль Колетт: газета «Пари суар» заказала ей эссе о казни Вейдманна.

Габриэль Колетт – дочь офицера, героя итальянской кампании, потерявшего в сражениях ногу, она родилась в Бургундии в 1873 году. В двадцать лет вышла замуж за Анри Готье-Вильяра, известного под псевдонимом Вилли – писателя, журналиста, музыкального критика. Габриэль страстно желала этого брака, восхищаясь талантом своего избранника, который был старше ее на пятнадцать лет. Увы, ее ждало жестокое разочарование: «писатель» и «критик» оказался лишь ловким предпринимателем, нанимавшим «литературных негров» для воплощения своих «проектов». Он ни строчки не написал сам! Потрясение молодой супруги было столь велико, что она даже угодила в психиатрическую лечебницу, но с мужем не развелась, а, напротив, выйдя из больницы, стала одним из его «литературных рабов». Целых пять лет она почти не выходила из дома, создавая серию романов о девушке-подростке Клодине, прототипом которой была она сама. По рассказам Колетт, муж попросту запирал ее в комнате и не выпускал, пока она не напишет требующееся количество страниц. Конечно же издавались эти романы под псевдонимом «Вилли».

Романы стали весьма популярными, и Анри, решив получить дополнительную прибыль, принялся выпускать женские платья, «как у Клодины», косметику «под Клодину», даже открыл косметический салон, который, впрочем, довольно быстро обанкротился.

Долгое время Колетт терпела супруга, которого ее позднейшие биографы характеризуют как «шарлатана и дегенерата»; Готье-Вильяр не сумел оценить ни ум, ни талант своей жены, зато некоторые стороны ее натуры его шокировали: порой Колетт допускала увлечения на стороне, но предметом ее вожделения становились не мужчины, а женщины. В 1904 году супруги, наконец, расстались. Колетт ушла от мужа к писательнице Натали Барни, начала печататься под собственным именем, сотрудничала с газетами, выступала как театральная актриса.

Американка Натали Барни родилась в очень богатой семье, ее отец был потомственным промышленным магнатом. Англичанка по происхождению, она предпочитала родному французский язык. В 11 лет родители отдали ее в школу-интернат во Франции, именно там девочка осознала, что она лесбиянка. Не желая уродовать свою жизнь потаканием общественным понятиям о том, что прилично, а что нет, Натали решительно отказалась от замужества. Ее юность прошла в Вашингтоне, а потом родители разрешили ей переехать в горячо любимый ею Париж. Натали было уже за тридцать, когда она купила дом на улице Жакоб и организовала там свой блестящий литературный салон. Яркая эффектная женщина, обожавшая легкие белые платья, она привлекала массу поклонников-мужчин, но никогда не отвечала на их чувства, зато не упускала случая соблазнить женщину, если та ей нравилась.

Салон Барни посещали Оскар Уайльд, Луи Арагон, Анри Барбюс, Джеймс Джойс, Айседора Дункан, Андре Жид, Труман Капоте, Жан Кокто, Синклер Льюис, Сомерсет Моэм, Марсель Пруст, Райнер Мария Рильке, Франсуаза Саган, Фрэнсис Скотт Фицджеральд, Рабиндранат Тагор, Торнтон Уайлдер, Анатоль Франс, Мата Хари…

В числе ее любовниц была знаменитая куртизанка Лиана де Пужи и талантливейшая поэтесса Рене Вивьен, умершая от алкоголизма и анорексии, не дожив и до 30 лет. Пылкий темперамент заставлял Натали искать все новых и новых любовных приключений. Биографы насчитали у нее более сорока более или менее длительных любовных романов и бессчетное количество мимолетных связей.

Барни была очень ветрена, большая часть ее увлечений длилась недолго. Роман с Колетт тоже кончился быстро, но они до конца жизни остались друзьями.

Порой в особняке красавицы-американки жили сразу несколько ее любовниц. Это были писательница княгиня Элизабет де Грамон, известная социалистка Долли Уайльд, племянница Оскара Уайльда, и художница Ромена Брукс. После самоубийства Долли в 1941 году (она была больна раком и страдала от героиновой зависимости) Ромена и Натали прожили вместе еще почти 50 лет.

Следующая пассия Колетт – Матильда де Морни, маркиза де Бельбёф (1862–1944), известная так же как Шевалье, Мисси и Иссим, вызывала у современников весьма противоречивые чувства. Некоторые ею восхищались, но большинство испытывало враждебность.

«Она была безупречно-бледной, подобно некоторым древнеримским мраморным статуям, пронизанным светом, говорила приглушенным мягким голосом; держалась непринужденно, как мужчина, и отличалась превосходными манерами, скупыми жестами и мужской горделивой осанкой. Ее фамилия по мужу еще производила впечатление. Друзья, как и недруги хозяйки, величали ее лишь по титулу… и по имени; и то и другое звучало прелестно и прекрасно сочеталось с ее широкоплечей фигурой сильного, осторожного и довольно стеснительного мужчины», – описывала Колетт свою любовницу много лет спустя после их разрыва.

«В моем роду были бастарды от матери к сыну на протяжении трех поколений», – шутил отец Матильды, герцог де Морни. И действительно: он сам был внебрачным сыном Гортензии, супруги Людовика Бонапарта от связи с генералом Шарлем Жозефом де Флао, считавшимся внебрачным сыном Талейрана. Примечательно, что бабушка этого генерала по материнской линии была любовницей Людовика XV, и его мать тоже считалась незаконнорожденной. Супругой герцога стала Софья Трубецкая – внебрачная дочь Николая I. Таким образом, Матильда могла считать своими родственниками двух императоров, короля Людовика XV, а также великого министра и дипломата Талейрана.

Главным талантом ее отца было умение делать деньги. Он участвовал в самых рискованных операциях и всегда выходил из них победителем. Он умер спустя два года после рождения Матильды, оставив ей большое наследство. На богатой наследнице женился маркиз де Бельбёф, явно польстившийся на наследство: в юности Матильду считали очень некрасивой.

Брак этот не стал счастливым, но не внешность молодой супруги стала этому причиной. Напротив: Матильда расцвела и считалась в обществе привлекательной и пикантной «амазонкой». Ее андрогинность и независимый вид отвечали духу времени и привлекали мужчин, но Матильде нравились не мужчины.

Некоторое время муж закрывал глаза на ее лесбийские связи. Молодая маркиза крутила романы с женщинами из самых разных слоев общества: от простой служанки до знаменитой куртизанки Лианы де Пужи. Скандал разразился, когда однажды в пароксизме страсти Матильда откусила клитор юной садовнице. Замять дело стоило очень больших денег. После этого по обоюдному согласию супруги расстались, хотя еще пятнадцать лет они не были официально разведены.

Отцовское наследство позволяло Матильде не заботиться о хлебе насущном. Пробуя себя в разных областях искусства: рисовала, занималась скульптурой, писала и ставила спектакли, она прославилась благодаря другому – Матильда не желала быть женщиной.

Еще десять лет она шла на компромисс, скрывая свою истинную сущность. Лишь после смерти матери она открыто бросила вызов обществу, сменив женские юбки на мужской костюм и приказав своим слугам именовать ее «господин маркиз». Она и выглядела совершенно как мужчина: широкоплечий, солидный, слегка полноватый. Лишь слишком маленькие кисти рук и ступни выдавали ее истинный пол. Чтобы увеличить размер ноги, Матильда даже надевала по несколько носков.

Лишь однажды она решилась снова переодеться в женское платье, собираясь присутствовать на похоронах брата. Однако в юбках она выглядела ужасно, словно ряженый мужчина, и родственники попросили ее не устраивать маскарад и прийти в обычном для нее брючном костюме.

В дальнейшем Мисси решилась на еще более смелый и экстравагантный шаг: решив, что коли природа не создала ее мужчиной, то перестать быть женщиной – в ее силах, она легла на операцию, хирургическим путем удалив себе грудь и матку.

Этот поступок вызвал у многих неприятие и даже отвращение. Матильда приобрела скандальную известность, о ней ходили самые грязные сплетни. Известный журналист Жан Лоррен – сам, между прочим, гомосексуалист, наркоман и сифилитик, – даже обвинял ее в некрофилии: якобы, когда одна из ее любовниц внезапно скончалась. Матильда ворвалась в комнату, где лежало тело с воплем: «Я хочу обладать ею в последний раз!» Опасаясь обвинений в клевете, он использовал в своих пасквилях псевдоним де Морни, слегка его исказив: вместо Мисси писал Мизи. Все понимали, о ком идет речь. Матильда долгое время терпела, но потом все же подала в суд и выиграла процесс.

Но ее репутация была испорчена безнадежно. В приличном обществе Матильда де Морни стала парией. Даже Натали Барни – лесбиянка, не скрывавшая своей ориентации, однако сохранявшая женственность и элегантность, – ненавидела Матильду и не желала ее видеть, хотя в салоне Барни часто бывали многие их общие знакомые. В отместку Матильда отбила у нее любовницу Колетт. Их роман носил явный оттенок садо-мазо, так, де Морни даже надела на подругу собачий ошейник с надписью: «Я принадлежу Мисси».

Колетт о Мисси:

«Фотография… запечатлела ее в брючном костюме, прилично одетой, но с признаками дурного, то бишь женского, вкуса. Загнутый угол носового платка в нагрудном кармане торчит на два пальца выше положенного. Края и раструбы отворотов фрака небезупречны, как и ботинки. Чувствуется, что женская фантазия, скованная под открытым челом лжемужчины, сожалеет о том, что не может выплеснуться в жабо, лентах и шелковистой ткани…»

Связь Колетт и Мисси продолжалась очень долго и привела еще к одному скандалу: в 1907 году на сцене «Мулен Руж» была поставлена пьеса «Египетский сон», где роли исполняли обе женщины. Представление имело успех, и обрадованная Мисси, одетая в мужской костюм, страстно поцеловала полунагую Колетт, изображавшую египтянку. Как это часто бывало в ее жизни, она не рассчитала эффект: журналисты принялись на все лады обсуждать поцелуй этих двух дам.

Очень немногие поддержали в те дни Матильду. Среди них был такой же отверженный, как и она сама, – Жак д’Адельсвард-Ферзен, несколько лет назад арестованный за богохульство и проведение черных месс, да к тому же обвиненный в педофилии. Конечно, слова человека с такой репутацией только подлили масла в огонь.

Известный писатель Робер де Монтескью, считавший себя потомком д’Артаньяна, пытался объяснить, что поведение маркизы было лишь невинной попыткой эпатажа, а вовсе не доказательством ее крайней безнравственности. Но де Монтескью и сам часто попадал на страницу сплетен, хотя старался не афишировать свой гомосексуализм, а потому к его уговорам мало кто прислушивался.

Даже родственники Матильды отказались с ней общаться. Нервы у Колетт не выдержали, и она уговорила Мисси для виду расстаться. Впоследствии они расстались по-настоящему: Колетт отбил у Мисси силач и бывший боксер Олимп Эрио, ставший очень богатым, получив наследство после смерти своего старшего брата-фабриканта.

Годы шли, и у Мисси оставалось все меньше друзей: от воспаления легких умер Марсель Пруст, покончил с собой Жак Ферзен, и даже ее старый и верный враг Жан Лоррен давно отправился в мир иной. Одиночество все сильнее тяготило маркизу, которая, по выражению Колетт, всю жизнь отстаивала свое право, даже, вернее, свою обязанность не быть счастливой. В 1942 году Матильда прочла автобиографический роман своей подруги «Чистое и порочное» и после этого полностью разорвала с ней отношения. Матильде де Морни было не впервой узнавать себя на страницах книг: разные авторы изображали ее в качестве то мужчины, то женщины, превращая спокойную и даже немного стеснительную маркизу в роковую амазонку. Писательница Рашильд (тоже лесбиянка) назвала ее «маркизой де Сад» – и Матильда восприняла это как должное. Но текст Колетт, содержавший поистине убийственные наблюдения, жестоко оскорбил ее. Чего только стоит сцена выяснения отношений между двумя лесбиянками, явно списанная с натуры:

«Она выставила ночью за дверь, в сад, красивую блондинку Лулу, с которой жила, чтобы та поняла, чего она хочет, то есть сделала окончательный выбор между ею, Люсьеной, и своим мужем.

Перед рассветом Люсьена свешивается над балконом.

– Ты решила? – спрашивает она.

– Да, – отвечает Лулу, шмыгая носом от холода.

– Ну и что же?

– Ну так вот, я возвращаюсь к Эктору. Я подумала, что он может делать то, чего ты не в силах делать.

– О! Естественно! – восклицает Люсьена с мрачным видом.

– Нет, – говорит Лулу, – это не то, что ты думаешь. Я не так уж дорожу тем, о чем ты думаешь. Сейчас я скажу тебе. Когда мы с тобой бываем на людях, едем за город или сидим в ресторане, когда мы путешествуем вместе, все принимают тебя за мужчину, это понятно. Но мне стыдно быть с мужчиной, который не в состоянии помочиться на стену».

В мае 1944 года одинокая и опустошенная Мисси попыталась покончить с собой по-мужски, сделав харакири.

Увы, попытка оказалась неудачной: врачи сумели спасти жизнь, которая была ей совсем не нужна, и сразу же после выхода из больницы скандально знаменитая маркиза все же ушла из жизни более прозаическим способом, положив голову в газовую плиту.

Колетт пережила Матильду более чем на десять лет. В ее жизни было еще много бурных романов и приключений. Расставшись с боксером, она увлеклась актрисой и певицей Эмили-Мари Бушо, выступавшей под псевдонимом Полер. Эта актриса славилась на весь Париж своей изумительно тонкой талией – не более 13 дюймов. Она часто рекламировала корсеты, и эти фото, восхищавшие современников, сейчас скорее пугают.

Полер родилась в Алжире, где отбывал ссылку ее дед. С раннего детства она пела в алжирских кафе, а в 16 лет приехала в Париж, где стала выступать в мюзик-холлах. Тугие корсеты не повредили ее здоровью: Полер выступала как драматическая и опереточная актриса, танцевала, пела, снималась в кино, позировала Тулуз-Лотреку и Антонио де ла Гайдара. Умерла она в возрасте 65 лет. Незадолго до смерти в одном из интервью Полер выразила сожаление, что, несмотря на обилие ролей, ей так и не довелось сыграть роль «хорошей женщины».

Жан Лоррен написал о ней:

«Полер! Возбуждающая и возбужденная Полер! Не обычная женщина, каких вы знаете много, а хрупкий росток с талией, стянутой до невыносимой боли, которую едва можно вытерпеть без стона. Кажется, что это изумительно стройное тепо, зажатое в тесный до судорог корсет; готово вот-вот переломиться…

Под ореолом замысловатой шляпки, украшенной султаном из разноцветных листьев, – большой чувственный рот; огромные черные глаза, обрамленные темными кругами, умеряющими накал ее зрачков. Этот зловещий лик Саломеи, заставляющий вспомнить о фосфоре, сере и красном перце, обрамляют жесткие непокорные иссиня-черные волосы. Возбуждающая и возбужденная Полер!

Дьявольская мимика, быстрая речь и изумительный танец! Желтая юбка высоко вздымается, обнажая нот в слишком коротких чулках, Полер подпрыгивает, вспархивает, извивается, выгибается дугой, а танце участвуют ее бедра, спина, живот, все выпуклости ее тела. Гибкая словно ивовый прутик, она кружится, свивается в спираль, крутится как юла, дрожит как осинка на ветру, полностью отдаваясь музыке и словам песни! И лишь когда танцовщица замирает, публика, до того сидевшая в оцепенении, взрывается аплодисментами».

Расставшись с Полер, Колетт пережила роман со знаменитым поэтом-декадентом Габриэлем д’Аннунцио, потом вышла замуж за барона Анри де Жувенеля, которому она даже родила дочь Колетту Эта девушка потом вспоминала, что ее детство не было счастливым: сама Габриэль Колетт никогда не хотела иметь детей и стала плохой матерью. Супруги расстались после того, как поползли слухи, что у Колетт роман с семнадцатилетним сыном Анри – Бертраном.

Во время войны, работая в госпитале, писательница близко познакомилась с Мюзидорой – актрисой кино. Роман Колетт «Странница», в котором она вывела Мисси в качестве персонажа по имени Максим, очень понравился Мюзидоре, и она даже экранизировала его, сыграв главную роль.

Мюзидора (1889–1957). Выражение «женщина вамп» знают все. А многие ли задумывались над его происхождением? Почему вдруг роковую красотку стали сравнивать с вампиром? Случилось это в 1915 году, когда на экраны вышел фильм-сериал Луи Фейада, который так и назывался «Вампиры». Речь в нем шла о банде воров и убийц, которые на самом деле кровь не пили, а лишь использовали символику вампиризма. О том, какие мрачные подвиги они совершали, можно понять из названий серий: «Красная криптограмма», «Призрак», «Исчезновение мертвеца», «Сатана», «Составитель ядов», «Владыка грома», «Прерванный праздник», «Кровавая свадьба» и т. д.

Главную злодейку – прекрасную, обольстительную, умную, сильную и ловкую – звали Ирма Веп. Это была анаграмма слова «вампир». Она выдавала себя то за светскую львицу, то за певицу варьете, то за простую телефонистку или горничную.

Отправляясь «на дело», Ирма Веп любила надевать черное обтягивающее чтрико.

Надо указать, что Мюзидора была не первой актрисой, облачившейся в столь откровенный наряд. До нее на французских экранах блистала Жозетта Андрио (1886–1942). Эта дама не была писаной красавицей и до киносъемок никогда не выступала на сцене, зато она занималась верховой ездой, плаванием, велосипедным спортом и акробатикой. Один из кинорежиссеров, специализировавшийся на криминальных боевиках, оценил ее спортивную подготовку и предложил сняться в нескольких приключенческих фильмах. И завертелось! Героиня Андрио – шпионка-патриотка Протея выслеживала вражеских агентов, воровала секретные документы, спасалась от погони, выделывала акробатические трюки, демонстрировала приемы джиу-джитсу… Словом, была настоящей «роковой женщиной» – героиней нового, XX века. Именно в фильмах о Протее впервые появилось знаменитое эффектное черное трико, впоследствии ставшее «униформой» многих киношных злодеев и их антагонистов. Оно было сшито из плотной хлопчатобумажной материи и обрисовывало спортивную фигуру Жозетты, целомудренно скрывая подробности.

В отличие от наряда Протеи, трико злодейки Ирмы Веп было шелковым и очень тонким, хоть и непрозрачным. Оно сидело на актрисе, словно вторая кожа. Да и внешне Мюзидора была совсем иной: бледная худенькая стройная брюнетка с огромными черными глазами – она принадлежала к самому модному в то время типу женщины.

Настоящее имя роковой красавицы было Жанна Рок, а псевдоним, в переводе с греческого означающий «Подарок муз», она позаимствовала из одного старинного романса.

Как и многие актрисы того времени, Мюзидора сначала получила известность на сцене, выступая в престижных театрах «Монпарнас» и «Фоли-Бержер». В кино она впервые снялась совсем не в роли роковой аристократки: в ленте «Тяжкий крест» она изображала молодую заводскую работницу. Конечно, это была не совсем ее роль. Но «Тяжкий крест» посмотрел знаменитый режиссер Луи Фейяд и немедленно предложил актрисе сняться в его сериале «Вампиры» о зловещей банде убийц и воров.

Фильм произвел сенсацию, им восторгались Луи Арагон и Андре Бретон, Мюзидора в одночасье стала звездой. Зрители восхищались не только ее красотой и актерской игрой, но и тем, что она сама исполняла все многочисленные трюки в фильме. «Это была гениальная картина. Это почище „Фантомаса“ было. И гораздо лучше сделано. Гораздо лучше по всему: по построению, по игре актеров», – писал о фильме молодой Леонид Трауберг.

Но – увы – Фейяд оказался жертвой собственного таланта: зло в его фильме получилось слишком привлекательным – во многом благодаря Мюзидоре. «Вампиров» обвинили в том, что они увеличивают число реальных преступлений, и администрация банка-спонсора прекратила финансирование.

Недолго погоревав, Фейяд начал снимать новый серийный фильм «Жюдекс» – гимн благородным сыщикам, поборникам правосудия. В нем тоже снималась Мюзидора.

Мужественное поведение Колетт во время войны, ее забота о раненых заставили общество забыть о ее скандальных похождениях, писательница даже была награждена орденом Почетного легиона. Она много издавалась, ее романы отлично продавались, о ее творчестве с похвалой отзывался сам Жан Кокто, она была знакома со многими интересными людьми…

С годами Колетт остепенилась: в 1935 году она в третий раз вышла замуж за Мориса Гудеке, еврея по национальности. Брак этот был очень счастливым и прочным, но после оккупации Франции Гудеке был арестован и отправлен в концлагерь. Колетт, забыв о своей прежней ветрености, приложила нечеловеческие усилия, чтобы спасти ему жизнь. Благодаря помощи своих друзей Коко Шанель и Саша Гитри ей удалось вытащить супруга из пересыльной тюрьмы. Следующие несколько лет, вплоть до конца войны, она прятала его в загородном имении.

Впоследствии, совершенно бездоказательно, и Шанель, и Гитри были обвинены в коллаборационизме.

Колетт о Шанель:

«С ее упрямой энергией, умением дать отпор, манерой слушать и готовностью защищаться, которая иногда превращает ее лицо в глухую стену, – это маленький черный бык».

«Успех этой рассудительной покорительницы мира моды – в ее исключительной работоспособности».

Вплоть до смерти Колетт интенсивно работала, несмотря на то, что страдала сильным артритом и не могла передвигаться самостоятельно. Она не только писала романы, но и сотрудничала с газетами и журналами, порой создавая статьи на совершенно «неженские» темы, так, ей принадлежит эссе о казни серийного убийцы Вайдманна – последнего публичного гильотинирования во Франции.

Когда Колетт умерла, католическая церковь отказалась совершать погребальный обряд над умершей, поскольку та была разведена, но Французская республика устроила Колетт пышные официальные похороны. Останки писательницы покоятся на кладбище Пер-Лашез.