Текст книги "В тени старой шелковицы"

Приветствую, Олечка, твое решение писать мне еженедельно с Боренькой по одному письму. При удобном случае не возражаю получать иногда и дополнительное письмо. Ко мне все здесь относятся хорошо, и препятствий к выдаче писем не будет.

Вчера у меня была Миррочка, принесла кислого молока. Она выглядит хорошо и вовсе не похудела. Просто перегружена работой.

5 марта 1951 года

Прошу учесть, что Мирру я почти не вижу. Она была у меня 8.02, 19.02, 28.02 и вчера 4.03, но ей не дают свидание. Она по положению не имеет на это право. По положению на свидание имеют право только прямые родственники: жена, дети, отец, мать, братья и сестры. Но если бы Мирра была понастойчивей, она бы уже давно была у начальника колонии и, пользуясь тем, что я лежу в санчасти, легко добилась бы свидания. Мы же, больные, находимся на особом режиме, и нам не разрешается отлучаться никуда даже из своей палаты.

8 марта 1951 года

Здравствуй, дорогой Боренька!

Извини меня, родной, что я стал неаккуратно писать тебе. Постараюсь теперь быть поаккуратней. Итак, до матча Ботвинник – Бронштейн осталась только неделя. Помни, деточка, свое обещание: собирай кусочки из газет, которые касаются турнира, сделай такой альбомчик, в котором собери все, что касается турнира, а также шахматные бюллетени. Учись, миленький, на отлично. Я скоро приеду домой и тогда научу тебя играть лучше Ботвинника, а Микунчика научу играть лучше Бронштейна.

Крепко, крепко целую и обнимаю тебя.

Напиши мне, как слон спас хозяина от тигра.

Здравствуй, дорогой Микунчик!

Как ты, мой ненаглядный шахматист, поживаешь? Попроси мамочку, чтобы она написала мне, читаешь ли ты книжечку «Робинзон Крузо». Боренька написал мне, что ты тоже часто смотришь картины. Пусть мама напишет, а ты продиктуй, какая картина тебе больше понравилась и почему.

9 марта 1951 года

Здравствуйте, дорогие!

Считаю, дорогие, что Вы сделали большую ошибку, что скрывали от меня до настоящего времени, что [мое] дело в надзорном порядке в Верхсуде Союза. Кроме того, мне до сих пор неясны мотивы, по которым Верхсуд РСФСР отверг протест прокуратуры. Фима пишет, что это результат сильных и основательных возражений адвоката Флатте. А Мирра (с которой я имел только одно свидание в 20-х числах февраля) говорила, что протест даже не обсуждался по той причине, что он прислан с опозданием. Сам черт не разберется, в чем же дело.

Киселев нагнал столько страху на Ольку за мои жалобы, что она на свидании умоляла меня не писать больше никаких жалоб. Между тем, я допустил большую ошибку, что сразу после суда (узнав о протесте) не написал жалобу на имя тт. Кагановича Л. М. и Хрущева Н. С. Ведь, по сути дела, решением Воронежского облсуда разгромлены все варианты обвинительного заключения, а ст. 111 – это результат того, что надо было как-то спасти «честь мундира». Вот это-то и надо было написать в моих жалобах в правительство.

Многого вы не знаете. Например, такой факт, о котором мне в частной беседе рассказал эксперт Нечаев. «Ваши жалобы произвели большой переполох в Москве». Особенно большой произвела моя жалоба от марта 1950 г. (ее я написал т. Л. М. Кагановичу 6/III-50 г., накануне выборов в Верховный Совет Союза с вопросом, почему я, имея колоссальные заслуги по паровозным заводам (что удостоверили Веллер и Андреев), из-за происков липецких деятелей лишен возможности выборов в Версовет Союза?). И было приказано Нечаеву бросить все работы и срочно выехать в Липецк. Сам председатель суда Лебедев мне заявил, что мои жалобы были очень убедительными, громили основательно обвинение и доказывали особо пристрастное ко мне отношение, но только он советовал мне немного изменить резкий и оскорбительный тон.

Прошлого не вернешь. Рекомендую вам не скрывать от меня ничего. Прошу приказать Мирре, чтобы она была понастойчивей, явилась бы к начальнику колонии и добилась свидания со мной. За меня совершенно не беспокойтесь, возможно, что меня на днях выписывают из санчасти, как хорошо поправившегося, на работу инструктора по шахматам.

Соломон

11 марта 1951 года

Твое письмо, Олечка, напоминает мне чеховский рассказ «Сирена», когда секретарь Жилин обращается к проголодавшимся судьям со словами: «А хорошо бы сейчас гусятину с утятиной». Так и ты: пишешь, что ты получила муку, делаешь пироги, но пока еще до меня дошел только один пирог 4 февраля, а теперь уже 11 марта. Так не сули мне журавля в небе, а дай лучше синицу в руки. С удовольствием еще раз отведаю твои вкусные пироги.

Деньги – 75 рублей – я еще до сих пор не получил. Но пока я в санчасти, я получаю удовлетворительное питание. Мои сестрички опять отличились – ни одной посылки. Больше к ним обращаться не намерен. Попроси Фиму и Сарру по возможности помочь мне эту пару месяцев, которые здесь пробуду. В долгу не останусь. Мирра принесла сегодня кислого молока, кусок колбасы и 20 рублей денег. Постараюсь видеть ее каждое воскресенье.

19 марта 1951 года

Вчера впервые за два почти года был в кино. Смотрели кинокартину «Встреча на Эльбе». Хорошая, замечательная картина. Обо мне не беспокойтесь. Большое спасибо и за присланный диуретин.

21 марта 1951 года

Напрасно ты думаешь, что я поступил нетактично по отношению к Мирре. Она приходила и приходит очень редко ко мне. Вот, например, она была у меня 11.03, а сегодня уже 21.03, а ее нет. В конце концов, мне не так важна крынка молока, как живой привет от вас. Вот почему в своем письме Мирре я писал резко: «Неужели, Мирра, ты назначена директором завода и не можешь ввиду перегруженности уделить мне 15 минут в неделю. Тем более что свидания мне разрешены (по воскресеньям), а ты находишься на расстоянии трех трамвайных остановок от меня». Вот и вся моя нетактичность. Я Миррочку дорогую никогда не забуду за ее внимательное ко мне отношение в течение полутора лет. Но, видимо, ей достаточно надоели поездки ко мне, и она решила показываться один раз в две недели.

Здравствуйте, мои дорогие Боренька и Микунчик!

Итак, прошло два тура шахматного матча на первенство мира между Ботвинником и Бронштейном. Я смотрел и очень внимательно изучал обе партии (по газете «Правда»). Игра как Ботвинника, так и Бронштейна очень сильная и продуманная. Они оба играют блестяще. Во всяком случае, они оба стремятся к победе. Напиши мне, Боренька, научился ли ты по записям в газете рассматривать партии, с кем ты рассматриваешь их и какие выводы ты сделал из их игры. Во всяком случае, совершенно не ясно, кто победит.

А ты, дорогой Микунчик, напиши мне, что ты читаешь. Попроси мамочку, чтобы она достала тебе что-нибудь из рассказов писателя Маршака Самуила Яковлевича. Он пишет очень красивые детские рассказы и песенки.

30 марта 1951 года

Очень доволен, что дома все в порядке. Особенно доволен и горжусь родным Боренькой, что он принес табель с одними пятерками. Честь и хвала ему – молодец!

Напрасно ты нападаешь на Микунчика. Поверь мне, что он тоже будет учиться на отлично. Ведь ему же только шесть лет.

Не забудь, моя дорогая Олечка, что дети нуждаются в материнской ласке и отцовской заботе. А ведь моя дорогая детвора уже целых почти два года не видит отцовской заботы. Так что же ты хочешь от дорогого, ненаглядного Микунчика, коли он с четырехлетнего возраста испытывает определенные страдания? Не нажимай на него, придет время, и он займется учебой.

Я играю часто в шахматы с одним больным студентом Володей. Из 12 партий я выиграл 10 и две сыграл вничью. На днях я буду читать лекцию-доклад на тему: «Шахматное творчество Ботвинника и Бронштейна».

Если будет возможность достать шиповник – витамин С – он необходим для укрепления десен. Вообще, я делаю капремонт своего организма. Хочу вернуться совершенно здоровым. Диуретин здесь получен из Воронежа, так что его не посылайте.

Здравствуй, дорогой Микунчик!

Горячо целую тебя, мой родной, и жду, когда ты уже напишешь папочке хоть несколько слов. Много заниматься не надо, но написать папе парочку слов к Первому мая все-таки надо. Я слышал, что ты – литератор, хорошо декламируешь стихи и песни распеваешь. Молодец! Так и надо. Пусть отныне песни и радость будут во всей нашей семье.

3 апреля 1951 года

Здравствуй, дорогой Боренька! Получил твое письмо от 26 марта. Хотя ты и хочешь, чтобы чемпионом мира по шахматам стал Бронштейн, я склонен предположить, что чемпионом мира останется Ботвинник. Бронштейн в своей игре допускает много ошибок, у Бронштейна не хватает выдержки, так что все шансы на стороне Ботвинника. Напиши мне, Боренька, поподробней, что ты видел в картине «Чапаев». Я когда-то читал книгу писателя Фурманова «Чапаев», а картину я уже забыл.

8 апреля 1951 года

Прошу написать мне, когда наступает праздник еврейской Пасхи, а также день моих именин по еврейскому календарю. Напишите, как вы готовитесь к предстоящему Первомайскому празднику.

10 апреля 1951 года

За мое здоровье совершенно не беспокойся. Я великолепно помню свое обязательство перед вами, мои дорогие, вернуться домой с новыми силами, бодрым и совершенно здоровым. Очень много читаю, много играю в шахматы, но время тянется недопустимо медленно. Очень доволен, что ты читаешь книги знаменитого еврейского писателя Шолом-Алейхема. Советую достать в московской библиотеке очень сильное его произведение «Кровавая шутка», а также «Похождения неудачника».

Очень доволен, что мой славный и родной Фимочка уделяет большое внимание моей детворе – Бореньке и Микунчику. От всей души приношу ему братское спасибо. В соревновании по оказанию мне помощи «в минуту жизни трудную» Фима, несомненно, вышел на первое место, и за хорошим бокалом вина мы совместно это отметим. Осталось, родная, еще 54 дня до дня моего возращения. Ты заметила, что по старому еврейскому обычаю, я отмечаю только те даты, которые делятся на 18. Наберись, дорогая, терпения, скоро встретимся в счастливой семейной обстановке. О своем деле я почему-то совершенно не беспокоюсь. Слишком оно уже затянулось, а по старой еврейской поговорке, все затянувшееся не может быть плохим. Еще раз прошу написать, как вы готовитесь к встрече праздника Пасхи и Первое мая.

13 апреля 1951 года

Очень жаль, что мои лучшие друзья уже не работают там, где они работали раньше. Продумав все, я решил, что сейчас писать жалобы уже немножко поздновато. Времени ушло много, и я почему-то тоже уверен, что все кончится хорошо.

От души желаю Вам хорошо встретить Пасху и 1-ое Мая. Я получил письмо от Ани и Иосифа, что первый день Пасхи – 21/IV.

Здравствуйте, дорогие Боренька и Микунчик!

Я очень рад, дорогой Боренька, что ты смотрел в кино картину «Сын полка». А почему ты не пишешь, смотрел ли эту картину наш дорогой Микунчик? Поздравляю Вас, мои дорогие сыночки, с наступающим праздником еврейской Пасхи и приближающимся всемирным праздником Первого мая. По мне, дорогие мои сыночки, не скучайте. Скоро, скоро ваш папка приедет домой совершенно здоровый, бодрый, полный энергии и сил.

17 апреля 1951 года

В письме от 15 апреля, которое я написал [отцу и сестрам] с целью, чтобы оно попало к сбору всей семьи к Седеру, я дал вежливую, но основательную головомойку своим сестричкам и своякам. Предлагая им брать пример с дорогого Фимочки, я резонно спрашиваю в письме: «Почему не были приняты меры сестрицами и свояками к обеспечению приезда в Липецк адвокатов Раскина или Трахтенберга? Почему я был брошен своими родичами на произвол судьбы? Адвокаты – это те же шахматисты – завоевывая одно позиционное преимущество за другим, закрепляя позиции путем приобщения важных документов и искусным опросом свидетелей, фиксируя соответствующие показания в протоколах, громя экспертизы при неправильных заключениях, хороший адвокат мог бы в моем деле легко добиться оправдательного приговора. И я прямо и основательно прочистил своих сестричек и свояков, что если бы в нашей семье было единство и настоящее «брудершафт», мне не пришлось бы испытать и одной десятой части того, что я испытал… В своих редких, но метких письмах я избрал метод критики и самокритики по адресу моих родичей.

Желаю вам, дорогие, хорошо провести Пасху, а на будущий год мы встретим Пасху бодрые, веселые, а наших Бореньку и Микунчика научу, чтобы они знали, что такое «нахес», «афикоман», хорошее вино, кнейдлах и т. д.

Крепко целую вас, мои дорогие!

От души желаю, чтобы мы скорей в дружной семейной обстановке зажили зажиточной жизнью.

18 апреля 1951 года

Сегодня получил твое, Олечка, письмо от 15 апреля и основательно огорчился. Такого странного и грустного письма, я, откровенно говоря, никогда не получал от Олечки. Совершенно непонятно! Когда у меня были более тяжелые времена, Олечка, твои письма вносили бодрость и уверенность во мне, а теперь, когда остались только считаные дни до окончания нашей разлуки, ты написала письмо в таком грустном духе, что я просто ничего не понимаю.

1. Вот из-за этого твоего письма я всю ночь не сплю и думаю, что же, собственно, произошло у меня дома. Странно, почему не пишет Боренька? Может быть, дорогой Боренька заболел, тогда надо от папы ничего не скрывать и написать, чем болен Боренька и какие меры по его лечению приняты.

2. Если что-нибудь имеется неприятное по моему делу, то я тысячи раз категорически запретил скрывать от меня что-нибудь. У меня нервы достаточно крепкие, и если преследование меня со стороны героев из Липецкой прокуратуры будет продолжаться, то я устрою такой всесоюзный скандал, равного которому не знала революция.

3. Если ты, Олечка, просто устала, то, во-первых, я тебе просто запрещаю задерживаться и переутомляться на работе. Во-первых, ты не спецставку получаешь, во-вторых, у тебя дома маленькие дети, к тому же временно без отца, и, в-третьих, надо тебе помнить и о своем здоровье, которое еще очень нужно мне и нашим детям.

22 апреля 1951 года

У меня блеснула такая идея: по имеющимся у меня черновикам я могу переписать копию моей жалобы от 4.12.50 г. на имя Прокурора РСФСР и имею возможность выслать ее вам. Если в этом есть надобность, напишите мне, и я немедленно вышлю ее. Больше писать жалобы в данный момент не считаю целесообразным по причинам моей оторванности и незнания копии протеста, определения Верхсуда РСФСР и существа возражений адвоката Флатте. Жду более частых писем.

Здравствуйте, мои дорогие Боренька и Микунчик!

Прежде всего, поздравляю вас, мои дорогие сыночки, с праздником еврейской Пасхи. Напишите мне, мои дорогие, кушали ли вы мацу, кнейдлах и что вкусного приготовила к празднику наша дорогая бабушка. Как и где вы провели праздник? На будущий год мы, мои дорогие сыночки, проведем праздник с нашей дорогой мамашей и со всей нашей семьей по всем правилам.

25 апреля 1951 года

Очень рад, Олечка, что ты будешь иметь возможность отдохнуть хоть 12 дней. Я представляю себе, как ты устала и сколько ты перестрадала за это время. Имеется, однако, мудрая еврейская поговорка: «Сеющие в слезах обязательно пожнут в радостях и песнях». Наши тяжелые времена проходят, я скоро вернусь домой, и заживем счастливой, семейной жизнью.

Большое спасибо тебе, мой дорогой Микунчик, что ты своей рукой написал мне «Целую тебя, папочка. Мика Хоц». Ты написал еще один рисунок – вагончик или паровозик. Чувствуется, что ты у меня старый паровозник – выдвиженец Коломенского паровозного завода.

2 мая 1951 года

Здравствуйте, мои дорогие сыночки Боренька и Микунчик! Как вы поживаете, мои дорогие? Как и где вы провели первомайский праздник? Жду от вас, и в первую очередь от Бореньки, подробного письма, где и как вы, мои дорогие сыночки, провели праздник. Я провел праздник весело. Вчера почти целый день сидел у радио, слушал замечательные московские передачи (парад, демонстрацию и отличный концерт), и я был мысленно с Вами.

Кроме того, я играл вчера сразу с семью шахматистами на семи досках, причем каждому из моих соперников дал вперед по коню. И несмотря на это, выиграл шесть партий и только одну проиграл.

10 мая 1951 года

Вчера – 9 мая – день победы над Германией – я слушал вечером богатый и замечательный концерт по радио краснознаменного ансамбля Советской армии, который транслировался из Колонного зала Дома союзов, а в 10 часов вечера я слушал московский салют в честь Дня Победы. Благодарю тебя, Боренька, за твои умные слова о том, что когда я приеду, мы с тобой и с Микой и с мамой поедем вместе на демонстрацию 7 Ноября.

14 мая 1951 года

Усиленно готовлюсь к поездке домой. Уже постирал все белье. Это у нас трудная проблема, так как наша колония – это мужской монастырь. Одни мужчины и ни одной женщины, так что больших трудов стоит найти мужчину-прачку.

Дорогой мой и ненаглядный братец Фима!

Ты даже не представляешь себе, с какой радостью и волнением я читаю и перечитываю твое письмо. Порядок здесь такой: в конце мая меня сфотографируют (для нового паспорта). 4-го (иногда в 12 часов дня, а иногда в 5—6 ч. вечера)[28]28
  4 июня 1951 года истекали два года, на которые был осужден Соломон Хоц.


[Закрыть] выпускают на волю, за паспортом надо пойти в милицию. Если выпустят рано, то в тот же день я выеду домой. Если же выпустят (как это часто бывает) в 5—6 ч. вечера, то паспорт я получу в 12 часов дня 5.06. Ждите моей срочной телеграммы. Подготовку я веду усиленную. Отдыхать я не собираюсь, так как я совершенно выздоровел, и надо скорей включиться в помощь моей многострадальной семье.

19 мая 1951 года

До моего возвращения осталось 18 дней. Я сегодня подал заявление, и по закону мне должны предоставить бесплатный билет до места возвращения, т. е. до ст. Сходня, в жестком вагоне. Плацкарту придется купить за свой счет. Надеюсь, что Мирра со мной доедет до Грязей, а там я пошлю телеграмму о дате выезда, и Фима сможет меня встретить на Казанском вокзале. Ничего страшного, если никто не встретит. Авось я как-нибудь до Сходни доберусь. Еду домой с отличным настроением.

20 мая 1951 года

Очень вам благодарен за витаминную посылку. Как раз вчера – в день моих именин – я получил ее и отметил день рождения. Все просто прекрасно: пирог, лимон, сливки, конфеты, – все очень вкусно и, откровенно говоря, все подоспело кстати. Теперь я распределил продукты равномерно до конца моего срока.

За меня совершенно не беспокойтесь. Я совершенно здоров. Чувствую себя отлично. С каждым днем настроение все улучшается. Время хотя и тянется довольно долго, но зато «langsam, aber sicher»[29]29
  Langsam, aber sicher – медленно, но верно (нем.).


[Закрыть], медленно, но верно. Конечно, неделю-другую я дома отдохну, но не больше, потому что в этом нет надобности. Последний месяц, после того как кровяное давление стабилизировалось на уровне 150, а всякие головокружения и сердечные боли совершенно прекратились, является для меня настоящим отдыхом, и я чувствую себя совершенно выздоровевшим человеком. Мои донбассовцы-врачи уже посмеиваются: «Оказывается, гипертония излечима». Они, между прочим, применяли ко мне одно время метод сонной терапии, и иногда я спал (из-за рецептов) по 15—16 часов в сутки. Сейчас я принимаю ежедневно только иодистый калий и, еще раз повторяю, моей гипертонии и сердечной болезни и след простыл. Играю в шахматы. Много читаю. В данный момент читаю Островского «Рожденные бурей». Вчера слушал замечательный концерт по радио из Москвы. Особенно мне понравилась песенка «Эх, Самара-городок» и хоровая «Москва – Пекин».

20 мая 1951 года

Здравствуйте, мои дорогие сыночки Боренька и Микунчик!

Шлю вам, мои дорогие, привет и горячие поцелуи. Скоро, скоро, мои дорогие, приеду домой, и больше никогда не разлучимся. Наша дорогая мамочка писала мне, что бабушка сшила вам новые ковбойки – подарок Павы.

Учти, дорогой Боренька, что в этом году у тебя прибавится еще один урок – я буду обучать тебя еврейскому языку, и мы будем читать с тобой книги знаменитого еврейского писателя Шолом-Алейхема.

21 мая 1951 года

Здравствуйте, мои дорогие сыночки Боренька и Микунчик!

Очень рад за тебя, Боренька, что ты успешно заканчиваешь учебу во 2 классе и с отличными отметками переходишь в третий класс. Большое спасибо тебе, мой миленький Микунчик, что и ты, Малыш, ведешь счет дням, когда же, наконец, твой папка Соломон вернется домой. Имейте терпенье, мои дорогие сыночки, скоро, скоро я вернусь домой, и мы больше никогда не будем разлучаться и заживем все вместе счастливой семейной жизнью.

А почему же ты, мой дорогой Микунчик, не посылаешь мне своего рисунка – паровозик и много-много вагончиков?

24 мая 1951 года

Вчера вечером я получил твое, Олечка, письмо от 19 мая и Боренькино письмо от 20 мая. Благодарю вас, дорогие, за хорошие письма. От всей души я доволен за нашего славного дорогого Бореньку и за его первые успехи и переход в третий класс с отличными отметками. Постараюсь по приезде домой отметить его успехи какой-нибудь хорошей отцовской премией. Но вот в одном, Олечка, ты не права: почему ты заранее делаешь выводы о том, что наш Микунчик – «это ветер», и с ним будет не так «торжественно»? Разве сейчас ты имеешь право делать такие опрометчивые выводы? Какие ты на это имеешь основания? Абсолютно никаких. Парнишка он способный, соображает неплохо, а то, что он пока не проявляет особого энтузиазма к учебе – это вовсе не показательно. С нашего дорогого Микунчика достаточно того, что он целых два года провел без отцовской заботы. Я не сомневаюсь в том, что наши дорогие Боренька и Микунчик станут со временем с нашей помощью выдающимися инженерами-конструкторами и лауреатами Сталинских премий. Желаю им обоим больших успехов в учебе.

Приближается день нашей встречи. За меня не беспокойся. Я уж теперь за эти два года стал спокойным, выдержанным, научился тактичности и умению переносить всякие неприятности и поэтому готов спокойно реагировать и на приятные вещи.

29 мая 1951 года

Здравствуйте, мои дорогие сыночки Боренька и Микунчик!

Наша славная, дорогая мамочка написала мне, что вы хотите обязательно встречать меня на Казанском вокзале в Москве. Не возражаю против этого. Однако прошу выполнить следующие мои указания:

1) осторожно садитесь на поезд, который идет из Сходни в Москву, так как на Сходне он стоит всего лишь одну минуту и бывает много народу при посадке;

2) осторожно проходите дорогу с Ленинградского вокзала на Казанский вокзал, так как на Комсомольской площади проходит очень много трамваев, автобусов и автомашин;

3) когда подойдет воронежский поезд, в котором я приеду, не спешите к вагонам до полной остановки поезда. Станьте в стороне, не отходите от мамаши и спокойно ждите моего выхода из вагона.

Только при точном выполнении этих моих условий я разрешаю вам встречать меня на вокзале.