Текст книги "В тени старой шелковицы"

21 февраля 1952 года

Здравствуйте, мои дорогие Олечка, Боренька и Микунчик! Добрый день и вам, мои остальные родные и друзья!

Как вы знаете, 28 декабря прямо с суда в Липецке я оказался в заключении. 8 февраля я получил извещение из Верховного суда РСФСР об утверждении приговора, 13.02 я был отправлен в Воронеж, а 20.02 выехал сюда. Здесь очень хорошее место, получил хорошую кровать, постель, чистота и полный порядок. О моем здоровье совершенно не беспокойтесь. Я здоров и чувствую себя отлично.

Меня только удивляет следующее обстоятельство:

1) почему Фима не поехал, а он мог бы во многом помочь мне;

2) почему Мирра не приносила мне передачи. Она принесла мне только одну передачу 6 января и больше не появлялась. Между тем, у нее оставалось 225 руб., на которые можно было бы купить мне несколько передач. Кроме того я получил разрешение на свидание Мирры со мной, но она опять-таки не явилась. Я чувствую, что вы все растерялись и даже не могли обеспечить меня передачами.

3) Каковы мои намерения на дальнейшее? Я намерен здесь пробыть несколько месяцев, и в то же время прошу вас хлопотать о спецнаряде для меня. Надо Фиме обратиться к Скуратовскому (его адрес имеется в моем блокноте) и к адвокату Леонгарду через адвоката Раскина, а также заехать в ГУЛАГ и постепенно хлопотать о выдаче на меня спецнаряда на строительство или производство, на которых имеются зачеты и хорошая зарплата.

Параллельно с этим прошу получить у адвоката Раскина копию определения Верховного суда РСФСР и копию кассационной жалобы, которую писал адвокат Раскин. Я на днях напишу Раскину и попрошу его ответа на целый ряд вопросов. Я подготовил большую жалобу на имя Булганина Н. А., как большого специалиста по машинизированному учету, и пошлю эту жалобу только тогда, когда мне станет ясно, чего добился адвокат и на чем он потерпел поражение.

Еще раз прошу вас за меня не беспокоиться. У меня настроение бодрое. Можете не сомневаться в том, что мы скоро увидимся и я вернусь домой победителем.

7 марта 1952 года

Олечка, миленькая, родная, дорогая! Напрасно ты беспокоишься. Ты привыкла к тому, что когда я находился, допустим, в командировке, то я писал домой почти ежедневно. Но ведь теперь обстоятельства другие: формально я имею право писать только два письма в месяц (получать имею право неограниченное количество), и только благодаря тому, что цензор – настоящий советский человек и очень чутко относится к семейному человеку, я пишу тебе не менее одного раза в неделю.

За меня не беспокойся. Я нахожусь в хороших условиях. Секция сухая, теплая, со старичками-инвалидами, я им помогаю писать письма и т. д., отношение ко мне очень хорошее. Я уж тебе писал, что по общественной линии я веду большую работу инструктора по шахматной игре. Я просил также любую работу по специальности. Главбух обещал подобрать, так как сейчас все штаты заполнены.

Вчера я получил ту вещевую посылку, которая была послана Аней в Липецк и переадресована мне. Спасибо шариковцам[30]30
  Шариковцы – жители квартиры на Шарикоподшипниковской улице в Москве: отец Соломона Яков Борисович Хоц и сестра Соломона Анна с мужем Иосифом и дочерью Любой. Бывать «на Шарике» – означает бывать у них в гостях.


[Закрыть] за эту посылку. В ней оказались две гимнастерки (одна суконная, другая хлопчатобумажная), обе как раз по мне, так что я положил на хранение свой пиджак и в гимнастерке выгляжу настоящим полковником. Две смены белья, теплые носки – все это кстати. Сегодня я получу перевод Ани в 50 рублей. Категорически, Олечка и Саррочка, запрещаю вам высылать мне какие-либо посылки. Достаточно того, что я пока не могу помочь моей семье и детишкам, а вы отрываете от детей и посылаете мне. До того момента, когда я начну работать по спецнаряду и помогать моей семье, помогут мне мои сестры. А к тому, что я получаю, мне не хватает всего лишь 100—120 руб. в месяц. Никаких продуктов мне не посылайте. Например, сахар-песок имеется в нашем магазине в любом количестве по 10 руб. 20 коп. килограмм, свинина стоит здесь 18—20 руб. кг. Стоит ли посылать сюда посылки? Незачем.

Главврач обещал в ближайшее время поставить меня на больничное питание, а это значит ежедневно молоко, масло, мясо, сахар и т. д.

Дорогой Боренька!

Я просмотрел твою партию с Микой, вы оба молодцы. Когда же вы успели изучить ферзевой гамбит? Ты, наверное, следишь в газетах за турниром в Будапеште. Как тебе нравятся успехи молодого одессита Ефима Геллера? Если он отличится, то ему дадут звание гроссмейстера. Так вот, Боренька, учись отлично и равняйся на Геллера. Со временем ты станешь хорошим специалистом и гроссмейстером. Крепко целую и обнимаю тебя, мой родной и любимый Боренька!

Дорогой Микунчик!

Напиши и ты мне твое мнение об игре Ботвинника, Геллера, Петросяна. Играй почаще с Боренькой. Слушайся бабушку и мамочку.

13 марта 1952 года

Дорогие Фима и Сарра!

В чем, собственно, дело? Скоро уже месяц, как я здесь нахожусь, а вы не написали мне ни слова. Прошу учесть одно, что свою защиту я принял лично на себя, и докажу вам всем, что с математической точностью, на основании советских законов, точных документов и веских аргументов я добьюсь не позже 35-ой годовщины Великой Октябрьской революции полного оправдания. Мне нужна от вас только периодическая информация о принимаемых вами мерах по моему делу для полного согласования действий. За это время я запросил 30 документов. <…> Подробные письма (заказные) я написал на имя адвоката Раскина Б. С. и послал – первое 22.02 и второе 10.03. На днях я получил копию определения Верхсуда РСФСР и окончательно убедился, что, хотя предстоит немало возни, но победа на моей стороне обеспечена.

Я думаю к 1 Мая закончить собирание всех документов и подготовку проекта моей жалобы в Верхсуд Союза ССР с одновременной подготовкой жалоб на имя тт. Булганина Н. А., Кагановича Л. М. и Берия Л. П.

21 марта 1952 года

Дорогой Микунчик!

Спасибо тебе, родной, что ты пишешь мне часто. Ты не огорчайся, что пока пишешь левой рукой. Когда я был маленький, я тоже писал левой рукой, и моя славной памяти мамаша долго возилась со мной, пока приучила меня работать правой рукой.

23 марта 1952 года

Я очень огорчен тем, что ты, Олечка, оказывается, долго болела и никак не могла оправиться, как выражается Сарра, от сокрушительного удара, т. е. от того, что случилось со мной. Напрасно, Олечка, так нельзя. Можешь не сомневаться в том, что в советских условиях я очень скоро и легко добьюсь своего полного оправдания. Над этим надо, конечно, поработать основательно. Прошу тебя, Олечка родная, будь за меня совершенно спокойна. Свою полную невиновность я докажу легко с математической точностью и скоро вернусь домой победителем.

26 марта 1952 года

Олечка, миленькая! Я очень беспокоюсь о состоянии твоего здоровья. Мне писала Сарра, что ты похудела, пожелтела и очень близко приняла к сердцу мои неприятности. Убедительно прошу тебя, родная, не огорчайся, это все временное явление и скоро пройдет. Береги свое здоровье. Оно еще очень нужно. У нас замечательные, но еще маленькие детки, им еще нужны и папа, и мама. Поэтому прошу еще раз – береги свое здоровье для меня и детей. Крепко целую и обнимаю тебя, мой родной Орленок!

Боренька, миленький!

Почему ты, родной, так редко пишешь папе? Ты, наверное, был на экскурсии в Москве в Музее подарков Сталину. Напиши мне обо всем подробно. Жду твоих частых писем. Крепко целую тебя, твой папа Соломон.

Микунчик, родной!

Напиши мне, миленький, какие книжки ты читаешь. Не балуешься ли? Не дерешься ли ты с Мариночкой и Галочкой?

9 июня 1952 года

Здравствуйте, дорогие Олечка, Фима, Сарра и Евгения Соломоновна! Добрый день и вам, дорогая детвора: Боренька, Мишенька, Мариночка и Галочка!

Решил написать вам сегодня откровенное письмо. Один из моих друзей-шахматистов врачей дал мне совет проделать следующее для ускорения благоприятного решения моего вопроса:

1) написать от имени Фимы или Оли (обыкновенно это делается от имени жены), заявление в ГУЛАГ (Главное управление лагерей) при МВД, в санитарный отдел. Составление этого заявления я возложил бы на нашего Яшу, так как он и медицински, и юридически грамотный человек. В этом заявлении должна быть подробно указана история моей болезни, [должно говориться] о том, что я болен хронически устойчивой гипертонической болезнью. Надлежит также указать, что и сейчас состояние моего здоровья продолжает оставаться тяжелым (кровяное давление верхнее от 200 до 225, а нижнее – стабильное 125—130) и часто бывают гипертонические кризы и приступы, и потому [родственники] просят о моем досрочном освобождении по актации, учитывая мою первую судимость.

Надо кончить с полугодовой спячкой по моему вопросу и добиться путем личного твоего, дорогой Фима, посещения ГУЛАГа письменного ответа (они обязаны его дать) на имя Воронежского облИТК (областного отдела исправительно-трудовых колоний) с указанием о срочной проверке моего здоровья. Получив этот документ (копию и №) на руки, прошу тебя, Фима, выехать в Воронеж к начальнику Санотдела облИТК тов. Мухе (такова его странная фамилия) и добиться от него письменного или другого указания о проверке состояния моего здоровья. Законы на моей стороне, а в моих болезнях ничего надуманного нет, но надо действовать, а не спать летаргическим сном, как это вы соизволили прошедшие полгода. «Кто ничего не делает, у того ничего не получается».

Я приведу только один факт: один воронежский главбух Минаков (при сроке в 15 лет) освободился по истечении 3,5 лет. Это не значит, что работа по моему полному оправданию должна прекратиться. Досрочное освобождение по болезни не снимает судимости, а я должен добиться также полной реабилитации.

А ты, Олечка, обязана бывать на Шарике и у Мани. Судьба Соломона и, следовательно, твоя и наших детей должны быть дороже самолюбия.

10 июня 1952 года

Сегодня я одержал на шахматном фронте еще одну знаменательную победу. Закончился турнир колонии на 1-ю категорию (я в нем завоевал 10 очков из 12 возможных и завоевал первое место и первую всесоюзную шахматную категорию). Далее двигаться в этом вопросе в наших условиях пока невозможно, но участие в нескольких турнирах за последние 4 месяца показало, что когда я попаду на волю, я легко и без особого напряжения добьюсь звания мастера (от всей души надо поблагодарить Якова Борисовича за присланную им блестящую книгу знаменитого шахматиста Чигорина[31]31
  Чигорин М. И. (1850—1908) – сильнейший шахматист России в конце XIX века, шахматный теоретик и литератор, основоположник отечественной шахматной школы.


[Закрыть]). На этом я пока заканчиваю на пару месяцев свою шахматную карьеру.

Теперь меня задерживают получение книг по бухгалтерскому и машинизированному учету, которые я жду от тебя. Поверь мне, что если я получу необходимую литературу по машинизированному учету, то не позже 35-ой годовщины Великой Октябрьской революции я подготовлю такую замечательную книгу по машинизированному учету, которая станет настольной книгой любого директора, главбуха и плановика машиностроительных заводов нашей страны. Над этим я поработаю (по получении необходимой литературы) 4—5 месяцев и с разрешения начальника колонии намерен ее отправить на имя заместителя председателя Совета министров Союза ССР Булганина Н. А. (как крупного специалиста по машучету) и в Комитет по Сталинским премиям. Основная идея своего творчества у меня уже полностью закончена, так что остается только засучить рукава и изложить все в удобоваримой форме.

Еще раз прошу за меня совершенно не беспокоиться, здоровье мое улучшилось, и я ни в чем не нуждаюсь. Маня одела меня с головы до ног, прислав замечательные летние брюки, туфли, белье и т. д. Единственно, в чем я нуждаюсь, – это сахар и сухофрукты. На летний период я переведен врачами на бессолевую диету (мне запрещено употребление мяса, масла, рыбы и т. д.). Сахар же и сухофрукты я имею право употреблять в неограниченном количестве.

17 июня 1952 года

Прошу через посредство Скуратовского (его телефон имеется в моем блокноте) выяснить в ГУЛАГе и следующие перспективные вопросы (т. к. без дела я долго быть не могу):

1) возможность моего откомандирования по спецнаряду в радиус Москвы и условия жилья и оплаты;

2) то же в отношении откомандирования на Стройки Коммунизма;

3) бывают у нас и случаи откомандирования на вольные этапы – т. е. заключенный направляется этапом, допустим, в Красноярск, и там он должен работать по своей специальности в течение того срока, который он отбывает, однако совершенно как вольный гражданин. В таких случаях им предоставляется право привезти с собой семью с оплатой подъемных.

1 июля 1952 года

Если раньше у нас бывали задержки за почтой и цензурой, то теперь у нас появился новый цензор – очень толковый и умный человек, и теперь у нас с почтой налажено так, что задержек нет абсолютно никаких как с отправкой, так и с получением писем.

Я сейчас усиленно работаю над жалобой на имя т. Булганина Н. А., которую думаю выслать отсюда между 10 и 15 июля. Прошу помочь мне в следующем: мне крайне необходима чистая (нелинованная) хорошая бумага, так как посылать жалобу в правительство необходимо на хорошей бумаге. Та бумага, которую я от тебя получил пару месяцев тому назад, была почтовой, и от нее осталась только одна пачка (для писем), так как черновики по моей работе отняли у меня немало бумаги.

Так как копии жалобы я намерен выслать вам (для адвоката и для вас), то необходимость срочной высылки мне бумаги совершенно очевидна, тем более что я параллельно готовлю жалобы на имя т. Берия Л. П. и Маленкова Г. М. Стиль жалоб будет математический. В них я постараюсь с математической точностью доказать мою полную невиновность, и я не сомневаюсь в том, что мое дело будет затребовано и приговор будет отменен. Разница между моей жалобой и жалобой адвоката та, что адвокат ставит вопрос об отмене приговора и передаче моего дела на новое рассмотрение. Я же ставлю вопрос об отмене приговора и полном прекращении моего дела. Как ты знаешь, черновики жалоб у меня уже полностью готовы, но с учетом юридических моментов жалобы адвоката я переделываю свои черновики.

Обо мне совершенно не беспокойся. На этот период целиком оставляю шахматы и другие заботы, и хочу дать полноценную работу, чтобы получить наиболее эффективный результат от жалобы.

Настроение у меня бодрое, я абсолютно уверен в своей победе, но надо помнить слова нашего великого Сталина И. В.: «Победа не приходит сама, ее обычно притаскивают».

Ольге Яковлевне Деготь (сестре) 15 июля 1952 года

Здравствуй, моя дорогая сестричка Олечка! Здравствуйте, мои дорогие Миша, Юрик, Вовочка и бабушка!

Обращаюсь с письмом непосредственно к вам по следующей причине: в моем здоровье наступило ухудшение (кровяное давление 225/125) и, самое главное, значительно ухудшилась работа сердца. Но прошу вас, ради бога, не передавайте об этом ни папе, ни моей жене и детям. Меня поместили в стационар (местную больничку) и принимают все меры к моему излечению. Но мне крайне нужна немедленная помощь деньгами и витаминами.

Письмо адвокату Б. С. Раскину 18 июля 1952 года

Уважаемый Борис Семенович!

Моя супруга Ольга Михайловна сообщила мне Вашу точку зрения по вопросу о моих жалобах. Я готов еще раз воздержаться от их посылки и вооружиться терпением, которого, признаться, у меня уже не хватает. Больше всего меня возмутило то, что на личном приеме какой-то гражданин Х вам отказал в Вашей жалобе. Весьма и весьма странно. При такой хорошей аргументации, даже не затребовав дело, сразу отказать. Видимо, «честь мундира» у некоторых работников выше всего. Вот почему я подготовил три жалобы:

1) первую на имя председателя Верховного суда Союза ССР Волина А. А. (лично);

2) вторую на имя т. Булганина Н. А.;

3) третью на имя т. Кагановича Л. М.

Я хочу обратиться лично к Председателю Верхсуда, чтобы никто в аппарате не взял на себя смелость самостоятельно решать этот вопрос. Жалобу на имя т. Булганина я подготовил, потому что т. Булганин в своей прошлой практике также сталкивался с антимеханизаторскими вылазками, когда организовывал машучет на Электрозаводе и в Госбанке. Жалобу на имя т. Кагановича Л. М. я подготовил, потому что в моем деле имеет место прямое игнорирование указаний т. Кагановича Л. М. Предполагаю выслать на имя моей семьи (для передачи Вам) проект моей жалобы на имя Волина не позднее 1 августа. Прошу Ваши замечания по жалобе передать через моего брата или жену. Если бы Вы дали мне разрешение на посылку жалоб, то мое дело было бы затребовано наверняка, так как отказавший Вам гр-н Х. «только на овец молодец, а на молодца – сам овца».

Уважающий Вас С. Хоц

25 июля 1952 года

Неудачи Раскина в данный момент вполне естественны, так как ему приходится выносить на себе результаты бездеятельности на прошлом суде пьяницы и предателя адвоката Киселева. До сентября месяца никаких жалоб я никуда посылать не буду, за это время я надеюсь увидеться с Фимой, и мы посоветуемся, что делать. На следующей неделе я вышлю тебе два заказных пакета:

1) в первом пакете – проект моей жалобы на имя председателя Верховного суда Союза ССР;

2) во втором пакете – все приложения.

Жалобы на имя тт. Булганина Н. А. и Кагановича Л. М. будут с небольшими изменениями идентичны жалобе в Верхсуд Союза. Попрошу тебя ознакомить с ними

1) Фиму – как механика;

2) Яшу – как юриста;

3) папу – как талмудиста.

Ты над этим не смейся, потому что родоначальником всей юриспруденции является талмуд – раздел «Юредея», откуда и происходит слово «Юридия».

31 июля 1952 года

Я нахожусь в отличных условиях. Я нахожусь в стационаре, в небольшой и очень уютной палате, сплю у открытого окна, выходящего в сад, уход врачей замечательный.

Должен тебе сказать, что я, несмотря на строгий стационарный режим, работаю очень много и сегодня закончил проект моей жалобы в Верховный суд Союза. Местные мои друзья – специалисты считают, что это целый юридический трактат.

6 августа 1952 года

Здравствуйте, мои дорогие! Олечка, родная! Что случилось? Сегодня уже 6.08, а от тебя я имею письмо только за 27.07, причем в письме за 27.07 ты пишешь, что через пару дней ты будешь в Москве и мне напишешь. Что же случилось с тобой?

Меня это очень беспокоит, тем более что нога у тебя больная, да и общее состояние вряд ли хорошее. Еще раз, Олечка, родная, умоляю тебя – выполни мою просьбу – регулярно один раз в пятидневку писать мне. Установи такой график писать мне шесть писем в месяц по графику, а именно: 5, 10, 15, 20, 25 и 30, и это сразу внесет успокоение в мое сердечко. Нет писем около десяти дней. И я уже не сплю ночами и думаю, что же случилось с моей родной, многострадальной Олечкой. Неужели ты не можешь из уважения ко мне перейти на писание писем строго по графику?

Вчера я отправил тебе заказной пакет-проект мой жалобы на имя Председателя Верховного суда Союза ССР Волина А. А. Над жалобой-проектом я поработал около месяца и посылаю его вот для каких целей:

1) пусть его посмотрят все наши: Фима, Яша, Иосиф и папаша, и я хочу знать их мнения и замечания;

2) пусть его посмотрит и изучит адвокат Борис Семенович и официально сообщит мне (непосредственно или через тебя) свои замечания по каждому разделу;

3) я поручаю папе обратиться только за консультацией к всемирно и всесоюзно известному московскому адвокату Брауде. Когда я прощался с папашей перед отъездом в Липецк, он мне сказал, что если будет надобность, то он через своих знакомых евреев обеспечит мне помощь Брауде.

8 августа 1952 года

Здравствуй, мой родной и дорогой Боренька!

Как ты, миленький, проводишь время и отдыхаешь в пионерлагере? Почему ты не написал об этом маме? Прошу тебя, мой родной, не увлекайся слишком игрой в шахматы. Ты еще успеешь, подрастешь, а я скоро приеду домой, и мы с тобой вместе тогда займемся игрой в шахматы так, чтобы, когда ты вырастешь, ты стал таким же гроссмейстером, как Керес и Геллер.

Здравствуй, мой родной и миленький Мишенька! Что это ты последнее время не пишешь мне ни слова? Я очень соскучился по тебе, мой родной! Прошу тебя, Мишенька, подготовься как следует к поступлению в школу. Через три недели ты уже станешь большим, ты уже будешь учеником первого класса школы. Тебе надо учиться лучше всех и быть первым учеником в первом классе.

Бобров, 18 августа 1952 года

Я являюсь одним из местных «адвокатов», и, помогая товарищам, я добился следующих результатов: из десяти дел, которые я вел за это время, шесть человек вышли на волю, двум – снижены наказания более чем наполовину и только по двум жалобам (делам) я получил отказ, причем по всем этим делам были отказы (до того как я за них принялся) кассационных инстанций. За свою работу я получаю натурой (продуктами), причем не обходится без курьезов: один помощник начальника станции напился пьян, исколотил жену (но это в порядке вещей) и явился пьяным на станцию. Устроил дебош и получил за это по второй части 74-ой статьи (хулиганство) 5 лет. В снижении наказания ему было отказано Воронежским облсудом и Верхсудом РСФСР. Моя жалоба по его делу попала в Верхсуд Союза ССР, и ему снижено наказание до 1 года (по 1-й части). Так как он отбыл уже 11 месяцев, то через месяц он вышел на волю.

Не прошло двух недель, как я получил от него передачу – белых деревенских пирогов и 200 штук сырых яиц. Ты не представляешь себе, как я измучился с этими яйцами: чемодана нет, хранить негде. Я их превращал в яичницы, всмятку, крутые мне есть нельзя, так как они скрепляют желудок. Больше двух недель мучился, пока я одолел эти «бейцим» [яйца].

Я выиграл восемь дел из десяти. Из десяти дел, которые я вел за это время, шесть человек вышли на волю, двум снижено наказание и только по двум получен вновь отказ.

Даже сейчас, в стационаре, играю, не глядя, на пяти досках в шахматы.

24 августа 1951 года

Здравствуй, мой дорогой проказник, сыночек родной Боренька!

Зачем же ты, мой милый, так огорчаешь своего папашу? Целый месяц я от тебя не имею никаких писем, и ты не представляешь себе, сколько я переживал из-за тебя. Разве так можно? Мое письмо уже, наверное, застанет тебя дома. Так вот, прошу, напиши мне, миленький, подробное письмо о своем житье-бытье в пионерлагере, как ты проводил время, какие у тебя были успехи и неудачи на шахматных турнирах? Как ты переживаешь игру наших замечательных советских мастеров на Всемирной шахматной олимпиаде в Хельсинки? Очень прошу тебя, Боренька, помогай нашему новому школьнику Мишеньке освоить учебу. Пиши мне часто.

12 сентября 1952 года

Я решил немедленно в сентябре (23—25 числа) перейти в решительное наступление на обвинение. Дремать больше и надеяться на адвоката нечего. Меня задерживает только:

1) внесение редакционных поправок и исправлений в проект моей жалобы;

2) получение от Иосифа Григорьевича дополнительных документов, в которых я ему несколько раз писал. Жду специально заказного письма с рецензиями и коррективами в проект моей жалобы и дополнительными документами.

Я ни в чем не нуждаюсь и нахожусь в отличных стационарных условиях. Деньги, которые вы предполагаете из своих заработков потратить на меня, лучше потратьте на дорогих деточек. Сейчас осень, скоро наступит слякоть, все ли в порядке у детей с обувью и галошами, все ли в порядке с осенними пальто, я же ни в чем не нуждаюсь. Единственно, что мне хочется, – это видеть родного человека, чтобы можно было узнать более подробно про ваше житье-бытье и кроме того обсудить вопросы моего полного оправдания, чтобы можно было в кратчайший срок добиться полной реабилитации.

17 сентября 1952 года

Горячо поздравляю вас с наступающим праздником – еврейским Новым годом. Пусть наступающий Новый год будет годом радости и счастья, благополучия и здоровья для всей нашей семьи.

Теперь о поправках к проекту моей жалобы. Редакционные поправки существенные, и я их все принял. Что касается принципиальных поправок, то я не могу их принять и вот по какой причине. Дело в том, что я освещаю три принципиальных вопроса:

1) вопрос ремонта машин,

2) имеет ли место ущерб,

3) имеет ли место хищение.

Поскольку на суде не было квалифицированной технической экспертизы, а бухгалтер-эксперт оказался несведущим человеком, то все судебные инстанции запутались в элементарных экономических вопросах. Доказывая свою полную невиновность, я ставлю теперь вопрос о полном прекращении моего дела.

Итак, на сегодняшний день я закончил на 99 % жалобы на имя Верхсуда СССР, тт. Булганина и Кагановича. Параллельно я готовлю жалобы на имя тт. Молотова В. М. и Берия Л. П. Первые жалобы я намерен отправить между 23 и 25 сентября.

Дорогие Боренька и Мишенька!

Прежде всего горячо поздравляю вас с праздником – еврейским Новым годом. От всей души желаю вам здоровья, счастья и успехов в учебе в новом году. Учитесь на отлично, и вы станете достойными гражданами и высококвалифицированными специалистами. Очень хотел бы, чтобы вы по-серьезному занимались древней и мудрой шахматной игрой, о которой Вл. Ильич Ленин говорил, что «на квадрате шахматной доски выковывается упорная воля к победе». Равняйтесь по талантливому комсомольцу, а теперь международному гроссмейстеру Геллеру.

17 сентября 1952 года

Дорогие дядя Муня и тетя Анюта, а также дорогая тетушка, имя которой я забыл! Прежде всего, от всей души поздравляю вас с наступающим праздником – еврейским Новым годом, – и от всей души желаю вам здоровья и счастья, благополучия и радости за все то хорошее, что вы сделали мне в минуту жизни трудную и, несомненно, делаете моей многострадальной семье. Обо мне совершенно не беспокойтесь. Я нахожусь в хороших условиях, и хотя мое сердечко иногда пошаливает, врачи здесь хорошие и я чувствую себя неплохо. Даже здесь я не теряю ни одной минуты и усиленно повышаю свою квалификацию. Я поставил себе задачей (на основании моего тридцатилетнего опыта работы) написать книгу по обобщению опыта моей работы на крупнейших заводах – гигантах страны, и это даст мне право завоевать в 1953 году звание «лауреата Сталинской премии». В настоящее время я усиленно работаю над вопросами моего полного оправдания.

Можете не сомневаться в моей полной и скорой победе.

Ваш всегда бодрый племянник Соломон

12 октября 1952 года

На днях я получу разрешение у начальника колонии и отправлю тебе посылкой мое теплое пальто. Хочу, чтобы ты переделала из него два пальто для ребят, либо продай мое пальто и на эти деньги одень ребят. Они ведь школьники, им надо ходить прилично одетыми. А шинель меня вполне устраивает, она очень приличная для носки. Кроме того мне полагается получить здесь зимнее полупальто, так что за меня не беспокойся.

11 ноября 1952 года

Здравствуй, Олечка, миленькая, родная, дорогая!

Здравствуйте, мои дорогие и родные сыночки, Боренька и Мишенька! Добрый день и вам, мои дорогие Евгения Соломоновна, Фима, Сарра, Мариночка и Галочка!

Прежде всего, мои дорогие, горячо поздравляю вас с днем рождения нашего дорогого Мишеньки и от всей души шлю вам всем мои искренние поздравления и пожелания здоровья и счастья всем вам. Надеюсь, что день 16 ноября (именины Микунчика) вы достойно отметите. Праздники я провел неплохо, но довольно скучно, так как за последнее время стал очень скучать по вам, мои дорогие, и в первую очередь, по Олечке, Бореньке и Мишеньке. Между прочим, сегодня уже 11 ноября, а никаких результатов по моим жалобам я пока не имею… Но ладно, вооружимся терпением и будем ждать.

Через семь дней Соломона Хоца не стало.