Текст книги "Племянница"

Глава 9. Картина

Несколько часов Эстер спала крепко и спокойно. Но, когда уже начала заниматься заря, беспокойно заёрзала в постели и внезапно очнулась, чувствуя лёгкую бодрость. Очевидно, рассвет наступил только что: солнце ещё даже не поднялось, лишь маленькие серые облачка плыли по розовеющему небу.

Спать больше не хотелось. До подъёма оставалось не меньше четырёх часов – обычно Алиса и другие фрейлины заходили в комнату к девяти утра. А на часах – без десяти пять. Даже прислуга ещё спит. Было ещё время поваляться в постели, пока не наступит новый день в новом мире. Но Эстер решила воспользоваться случаем.

Её манила комната, которую она видела, путешествуя по замку с Седриком. Старик отвёл её туда, но показал не всё. Там было много портретов людей, некогда живших в Лонтале. А Седрик удосужился рассказать лишь о некоторых, и то о каких-то лордах и графах, чьих имён она и не запомнила. Но ни слова, ни одного упоминания о людях, о которых ей действительно хотелось узнать. О маме и папе. Может, хотя бы на холстах она увидит их лица…

Заветная комната находилась на четвертом этаже, да только в северном крыле, а не в южном, как покои Эстер. Значит, нужно пробежать через длинный коридор, разделяющий две стороны крепости, и ни с кем не столкнуться, а затем подняться по лестнице. И хотя в любую минуту она рисковала попасться на глаза страже, желание увидеть родителей влекло столь сильно, что Эстер почти и не страшилась.

Стражники, к счастью, не дежурили у её дверей, поэтому девушка прошмыгнула в коридор, и, повернув направо, перешла на быстрый шаг. Как она сейчас благословляла свою ночную обувь, что делала поступь бесшумной!

В северном крыле все спали крепко.

«Повезло», – обрадовалась Эстер. Почти повезло.

Пересекая коридор с парой десятков дверей, чтобы вернуться в заветное место, она услышала голоса, что раздавались совсем близко – по видимости, в одной из комнат, мимо которых она проходила. Люди там говорили так шумно, будто их совсем не волновало, что кто-то может услышать. Не справившись с любопытством, Эстер прислонилась к двери.

– Я всё п’гавильно сделал! Она должна была её получить!

– Ты не думал, что это наведёт её на ненужные мысли? Не думал, что это может плохо сказаться на Ариенн! Ты хочешь участи того колдуна, да? – скрипучий голос показался знакомым. Она продолжала подслушивать, не задумываясь ни на секунду: её ли это дело?..

– Не думаю, что она чём-то догадается, Гейбон…

– Ты постоянно коверкаешь моё имя! Когда-нибудь я отрежу тебе язык и исправлю твой дефект навеки!

– П’гости… Я… я обещаю, всё будет в по’гядке!

– Проваливай!

Послышались торопливые шаги. Эстер поспешила спрятаться за широкую гардину у окна. К счастью, Абитур ничего не заметил.

Вновь в голове появились вопросы, на которые не было ответов. Что они скрывали? С кем говорил библиотекарь? Кто такая Ариенн?

Впрочем, времени на раздумья не хватало. Абитур ушёл, а его собеседник, похоже, выходить не спешил. Эстер смекнула, что нужно как можно скорее уходить, иначе, не ровен час, её заметят. К счастью, нужное место располагалось в паре шагов. Она открыла деревянную дверь – та на удивление не предупреждала скрипом – и наконец достигла желаемой цели.

Перед взором возник целый калейдоскоп лиц. Эстер охватили восторг и благоговение. Теперь она осталась в одиночестве и могла разглядывать эти портреты, ничего не смущаясь. Искусство всегда вызывало благоговейный трепет, заставляя часами рассматривать творения древних художников, восхищаясь мастерству, с которым исполнена каждая линия, каждый штрих, каждая деталь. Эстер хотелось верить, что и её труды когда-то будут пробуждать те же чувства.

Люди на этих портретах были частью истории замка Лонталь – свидетелями той жизни, которую ей не суждено постичь. Но где-то среди анфасов и профилей наверняка скрывались её родители. Эстер видела их фотографии и раньше, но теперь ей безумно захотелось узнать, как они выглядели здесь, в Элессе…

Она бродила по комнате, но ничего не могла найти. И уже стала терять надежду и хотела было развернуться и уйти, как вдруг наткнулась на странное полотно без подписи. С картины на неё смотрела светловолосая дева с персиковой кожей и покрытым очаровательными веснушками лицом. В её взгляде, почти магнетическом, блестел янтарь, и Эстер не могла оторвать от неё глаз. Голубые и нежно-розовые цветы были вплетены в её кудри, а на губах играла мягкая улыбка. Облачённая в капот из зелёного сукна, девушка касалась шеи пальцами, намереваясь, похоже, поправить серёжку или сложить ладони в жесте мольбы.

«Почему она кажется такой знакомой?.. Где я могла её видеть?..» – спрашивала Эстер себя. Захотелось забрать портрет, вырвав холст из рамы, и смотреть на него тогда, когда вздумается. Но как можно пойти на такое святотатство, как можно даже подумать о таком?..

Она едва переборола себя, чтобы наконец двинуться в сторону выхода и уйти незамеченной.

***

На светский ужин явилось немало гостей. Это были знатные господа и дамы, и их важность чувствовалась не только в поведении, но и в том, как они держались – гордая осанка, выдержанный и холодный тон беседы, прозорливость взглядов. Их наряды напоминали одеяния светских лиц из века этак восемнадцатого, но никто не считал свою одежду старомодной. Все будто сошли со старых картин, но каждый из гостей держался так естественно, что смеяться совсем не хотелось. Напротив, Эстер чувствовала почти благоговейный трепет, словно ей представилась уникальная возможность прикоснуться к давно ушедшей эпохе.

На светском ужине королева была как рыба в воде – максимально дружелюбная с гостями, она общалась с ними с мягкой улыбкой. И всякий раз, когда кто-то задавал её племяннице вопрос, она как бы невзначай, почти ненавязчиво, клала ей руку на плечо и отвечала сама.

Тем временем Эстер всё ещё пыталась осмыслить пережитое. Да, она попала в другой мир, где не было всего того, что она привыкла видеть: смартфонов, автомобилей, интернета, телевидения, радио… Зато есть конные экипажи, пышные наряды, пергаменты, секретеры, перья и чернила, а также монархия. Новый мир ощущался как сухое вино, попробованное впервые: сперва горько, тягостно, но постепенно, глоток за глотком, входишь во вкус.

«Тая бы разобралась, как себя вести», – иногда думала Эстер, но стоило только этой мысли проскользнуть, то появлялся кто-то из гостей с вопросом, словно нарочно выгоняя тётю из головы.

– Ваше Высочество, – обратился к Эстер старый винодел Эдмон Титтаи, – нравится ли вам вино? То, что вы пьёте прямо сейчас, получено путём полного, да-да, полного сбраживания винограда! Но не стоит налегать на него – вино надо пить мелкими глотками, чтобы им насладиться по-настоящему! Ох, прошу меня извинить, Ваше Высочество, если смущаю…

– Всё хорошо. Очень приятный вкус. Только, пожалуйста, не повторяйте «Ваше Высочество», меня зовут…

Ладонь королевы вновь упала на плечо Эстер.

– Ну что вы, господин Титтаи! Ваши вина безупречны! Никто не сомневается в качестве ваших напитков. И принцесса Деймона в восторге от него, да, милая? – проговорила Алетрина, ожидая «правильного» ответа.

– Конечно, – сказала Эстер.

– Благодарю за столь лестный отзыв, Ваше Величество! – поклонился винодел. – И вас тоже, Ваше Высочество!

Он оставил королеву и Эстер наедине у винного столика.

– Милая, ты не утомилась? – наклонившись к уху и по-прежнему держа ладонь на её плече, поинтересовалась монархиня.

– Нет, я…

– Не вздумай называть себя Эстер, тем более при гостях! – еле слышно скомандовала она. – Помни имя, которым твои родители нарекли тебя! Отныне ты Деймона Роддери, а имя, что дала тебе Тая, забудь!

Шёпот королевы утих, и, убрав руку с плеча, она исчезла, оставив племянницу в раздумьях.

Когда светский ужин закончился, Эстер попыталась улучить минуту, чтобы попросить Алетрину о прогулке по городу. Но не удалось. Эстер постеснялась заговорить об этом и на очередном ужине, которые устраивала Алетрина. На один из последних приёмов королева пригласила своих приближённых – герцога Аграфа и герцогиню Карин. Они почти не говорили с принцессой, изредка бросая на неё заинтересованные, а иногда снисходительные взгляды. А монархиня, как всегда, отвечала на любые вопросы сама, заставляя Эстер чувствовать себя предметом мебели, а не принцессой.

Тоска исчезла лишь в день бала. Гостей собралось много, кто-то приезжал из других королевств. И это снова была знать, а без специального приглашения гвардия не пускала никого.

Просторный зал, что, казалось, вместит добрую часть Фэала, весь искрился, переливался разными цветами, приковывая взгляд и вызывая восхищение. Каменные стены, на которых красовались медные канделябры с восковыми свечами, украшали голубые гардины с четырёхконечной звездой – символикой Элесса, а с потолка свисала гигантская золотая люстра. Окна обрамляли высокие бирюзовые гардины, на стенах висели цветочные венки и гирлянды. Парадную дверь сторожили гвардейцы.

Чувство праздника и предчувствие чего-то нового не покидали Эстер весь вечер. В сопровождении королевы она вошла в зал, наряженная в изящное синее платье, сверкая драгоценной диадемой.

– Её Величество Алетрина Роддери, королева Элесса! И Её Высочество Деймона Роддери, принцесса Элесса! – торжественно объявил герольд, и зал разразился аплодисментами.

– Добрый вечер, дамы и господа! – подала голос королева. – Мы собрались сегодня здесь, чтобы поприветствовать мою дражайшую племянницу и наследницу престола Деймону Роддери!

Зал зарукоплескал ещё раз, а затем Алетрина продолжила:

– Прежде всего я должна внести ясность. Долгие годы принцесса Деймона Роддери считалась пропавшей. Её похитителями оказались маги, которым непостижимым мне образом удалось избежать заточения. – В зале, где ещё пару мгновений назад царила тишина, стал раздаваться осуждающий гул. Но стоило королеве поднять руку, как гости тут же затихли. – Деймону почти семнадцать лет прятали в таком месте, выдавали за деревенскую девочку. И она лишь недавно узнала о том, кем является. Через неё маги вознамерились манипулировать мною, чтобы освободить других колдунов из заточения. Они прятали её в такой глуши, что никто и подумать не мог! Но совсем недавно, слава Саму, прилетел орёл с письмом от анонимного доброжелателя. Он рассказал, что встретил в Фэале неизвестную девушку, которую здесь ранее никто и никогда не видел, по всем описаниям похожую на пропавшую принцессу. Был подряжен отряд гвардейцев, и Деймону удалось вернуть. И вот она здесь… Поприветствуйте Её Высочество!

Вновь раздались аплодисменты, люди радостно закричали, салютуя принцессе. И пока зал шумел, Эстер не слышала ни звука. Она обдумывала эти слова, слова, что не имели ничего общего с реальностью. Королева лгала так отчаянно и с таким упоением, будто сама верила в то, что говорит. Неизвестные маги похитили её… Ну что за чушь! Почему нельзя сказать правду?! Что случится, если люди узнают о том, что она всю жизнь провела в другом мире?

Так вот какая она, власть… Полная лжи и фальши! Видимо, трона достоин лишь тот, кто способен искусно вешать лапшу на уши, умалчивая подробности и ища виноватых. Тот, чья совесть давно похоронена или её и вовсе не существует.

«Мне нет здесь места», – поняла Эстер с грустью. Но такие помышления вряд ли пришлись бы королеве по душе. Переборов желание развернуться и броситься прочь, принцесса поклонилась гостям. На негнущихся ногах стала спускаться в зал, и тут оркестр заиграл медленный скрипичный вальс, тягучий и плавный.

У подножья лестницы её ожидал симпатичный парень в голубом камзоле. Изящно поклонившись, он приветливо улыбнулся. Эстер покраснела и опустила глаза. Тот, не замечая её смущения, попросил:

– Ваше Высочество, позвольте пригласить вас на танец!

Эстер подняла глаза и смутилась ещё сильнее. Перед ней на одном колене стоял миловидный блондин, чьё розовое, почти фарфоровое лицо не портили ни щетинка, ни прыщик. Это же принц Клемент из Лиссии! Уж о ком, а о приглашённых принцах, принцессах и других знатных гостях Эстер знала. И такой красавец никогда бы и не взглянул на неё… Впрочем, так было в прошлой жизни, на Земле, где её звали Эстер Браун.

– С удовольствием, – поборов смущение, согласилась она.

Сперва поклонившись, Клемент взял её за руку, Эстер положила другую ему на плечо. И пара завертелась в вальсе – первом танце, который она исполняла в реальной жизни, а не в своих мечтах. Отточенными движениями он кружил её по залу, крепко удерживая за талию.

Дыхание сбивалось, и Эстер молчала, чтобы не ляпнуть в порыве какую-нибудь нелепость. Но Клемент улыбался так приветливо, что верилось: он рад, что она подарила ему этот танец!

Как же хорошо, что по бальному этикету именно кавалер должен вести танец, иначе она опозорилась бы на первом же шаге! Хотя… она пересмотрела столько фильмов, в которых влюблённые парочки вальсировали посреди толпы, что смогла запомнить движения. А когда флейты зазвучали ещё громче, зал с сотней глаз, сосредоточенно наблюдающих за ними, словно растворился, и они кружились только вдвоём, наслаждаясь этим волшебным мгновением, которое выскользнуло из её воображения и обросло плотью. Но мгновение это, как и любой приятный миг, закончилось так быстро, что она и не заметила.

Музыка затихла, и Эстер, вернувшись из прекрасной дрёмы в реальность, поклонилась Клементу, и он ей. Поцеловав ей руку и поблагодарив за то, что принцесса оказала ему такую честь, Клемент скрылся в толпе.

Восторг и трепет покрыли Эстер с ног до головы. Руки дрожали, а сердце стучало так, будто она только что пробежала марафон. Она никогда не ощущала ничего даже отдалённо похожего на эти чувства!

Снова зазвучал протяжный вальс. Эстер посмотрела в сторону Алетрины. Та наблюдала за племянницей, и в глазах читалось наставление: «Такова жизнь в королевском замке, дорогая!» К королеве подошёл темноволосый мужчина в синем сюртуке, и Эстер узнала в нём графа Лесто, что, по всей видимости, посещал все королевские приёмы и уделял монархине много внимания. Он поклонился, подал ей руку, и они закружились в танце. «Интересно, какой по счёту у неё этот бал?» – подумала принцесса. Но из размышлений об этом её выгнал голос за спиной:

– Позвольте пригласить вас на танец, Ваше Высочество!

Эстер обернулась. Перед ней предстал смуглый юноша с тёмными вьющимися волосами, одетый в чёрный фрак. На указательном пальце его правой руки сиял перстень с рубином. Эстер смутилась, заметив его интерес, но теперь уже старалась не выдавать стеснение столь сильно.

– Меня зовут Аллиан, я приближённый графа Листара, – представился он, поклонившись.

Эстер посмотрела на графа, что стоял издали, наблюдая за танцующими и бросая взгляды на неё и на юношу. С Майном Листаром она познакомилась на одном из светских приёмов. Эстер отметила их сходства – тёмные волосы, смуглая кожа, гордая осанка и змеиная улыбка на лице.

– Рада знакомству, – сказала Эстер и дала согласие.

Сначала пара слегка поклонилась друг другу, а затем принцесса положила хрупкую ладонь на широкое плечо Аллиана, а его рука обхватила её талию. Растворившись в веренице других пар, они закружились так стремительно, что у неё захватило дух. И, полная восторга, она забыла обо всех тревогах и полностью отдалась моменту. Платье изящно струилось при каждом движении, шурша полами, и Эстер боялась сделать один неловкий шаг и нечаянно испортить кривым штрихом чудесный рисунок, который они создавали кружась. Но Аллиан умело вёл её.

– Вы отлично танцуете! С моей стороны было бы нахальством ангажировать вас ещё раз?

– Ну что вы, я с радостью!

– Ваше Высочество, вы так прекрасны, что любоваться вами – одно удовольствие. Клянусь, если бы я только мог, то весь вечер танцевал с вами одной! – заявил Аллиан, сжимая её руку.

Эстер мысленно порадовалась тому, что на ней надеты перчатки. Благородному юноше вряд ли пришлись бы по душе её потные ладошки.

– Сожалею, но я обещала танец принцу Ме́ддо и графу И́рману! Вы очень милы… Я вернусь к вам позже.

– Как угодно, Ваше Высочество!

По завершении танца они поклонились друг другу. Но Аллиан не собирался отпускать Эстер; и когда она протянула ему ладонь, он крепко сжал её, притянул к себе и прошептал на ухо:

– Я без ума от вас, Деймона!

От его слов в груди заныло, и алая краска прилила к лицу Эстер. Аллиан улыбнулся, обнажив ряд белых зубов. Смущённая, она отвернулась и отошла, стараясь не смотреть ему в глаза. Отчего-то она боялась остаться с Аллианом наедине – он пробуждал в ней какие-то странные чувства, незнакомые и пугающие.

Когда Эстер окончила танец с принцем из соседнего королевства, а затем, через некоторое время, поклонилась и графу Ирману, Аллиан снова появился перед ней.

– Не мог дождаться!

Музыка заиграла вновь, и он мягко подхватил Эстер, вскружив не только её тело, но и голову. Он был настойчив и в то же время осторожен, словно видел в ней желанную добычу, которую боялся упустить. Эстер расслабилась, будучи ведомой, и потерялась в танце, лишаясь рассудка.

– Деймона, я так хочу увидеть тебя вновь… Только не среди этой шумной толпы. Наедине, – шепнул Аллиан на ухо, и она почувствовала его дыхание, даже не заметив, как быстро и легко они перешли на «ты» вместо формального «вы».

Сердце на секунду замерло, а затем бешено застучало. Эстер ощутила прилив эмоций; в ней медленно зарождалось новое чувство, которому она не смогла бы дать названия. Её тянуло к нему, нещадно тянуло. И она, забывшись, открылась ему в ответ:

– Я… я тоже хочу этого.

– Я приду послезавтра, в полночь. Буду ждать в конюшне. Конюхи будут уже спать… – сообразил Аллиан и, встав на одно колено, поцеловал ей руку. Музыка стихла, и они поклонились друг другу, а потом и попрощались.

Когда Аллиан ушёл и бал окончился, Эстер ещё долго не могла забыть об этом вечере. Первый в её жизни бал надолго врезался в память: временами она думала о нём, то радуясь, то огорчаясь, и вновь и вновь проигрывала этот день в памяти. В полотне её жизни, с композицией прежде скучной и полной тусклых цветов, наконец появились яркие краски. Чаще всего Эстер вспоминала бал с восторгом и упоением, но в те мгновения и подумать не могла, что однажды пожалеет почти о каждом своём слове и действии.

Глава 10. Письмо

Спустя пару дней после бала Алетрина, сидя за письменным столом, вглядываясь в свиток, едва справляясь с напряжением. В этом куске пергамента скрывалось то, на что она не могла повлиять, как бы ни хотелось. Хотя это была лишь карта Камеи, одного из городов Руании – страны, что находилась вдали от элесских земель. Почему-то этот город вгонял в тоску и злость. Она была наслышана о дурной славе Камеи. Там нередко собирались ведьмы и устраивали шабаши – жуткие и развратные танцы вкупе с обрядами, на которые даже смотреть противно.

Когда-то Алетрина считала, что её мир непоколебим и бесконечен. Тогда она была моложе, но, взойдя на престол, смирилась с тем, что ничто не вечно. И это касалось не только её жизненных идеалов. Теперь она понимала, что хочет сделать. Алетрина смотрела на карту, желая лишь одного – навсегда уничтожить даже память об этом проклятом месте.

В дверь постучались.

– Войдите! – сказала королева, и в комнате возникли седовласый старик и девушка с ярко-красными волосами, убранными в высокий хвост. Они поклонились Алетрине, а та лишь кивнула в ответ.

– Ваше Величество, – начал старик. – У меня есть информация.

– Выкладывайте, – чуть напрягшись, велела королева. – Это то, о чём я думаю?

– Да. Рейна была в пригородном селении близ Фэала. Я выследил её в таверне «Левиафан».

– Одна?

– Нет, Ваше Величество. С ней был мужчина.

– Как он выглядел?

– Я не рассмотрел лица из-за плаща. Но кормчий назвал его Леоном.

Королева нахмурила брови:

– Это всё?

– Нет, Ваше Величество. Потом появился какой-то верзила и увёл их. Я…

Не дослушав, Алетрина обратила взор на девушку, стоящую рядом и молча слушающую их разговор с презрительной ухмылкой:

– Что ты узнала, Голандора?

– О-о-о, многое, Ваше Величество! – загорелась она, захлопав ресницами, – Рейбон неплохой следопыт, но до меня ему ещё далеко! Или тебя лучше называть дедушка Гутер?

– Что ты узнала, Голандора? – пресекла её королева, точа взглядом.

– Ваше Величество, они идут в столицу. Тая… то есть Рейна… ищет Оскальда Беннета.

– Как ты это поняла?

– Колдуньей быть хорошо! Отслеживающая магия позволяет мне узнавать о её планах.

– Да что ты? – Алетрина сжала руку в кулак. – Тогда почему ты нашла мою племянницу только спустя семнадцать лет? Почему не сделала этого намного раньше?!

– Моя магия не распространяется на иные миры, Ваше Величество! Она действует, лишь если тот, кого я ищу, находится в том же измерении, что и я. Знаете, сколько миров мне пришлось обойти? Это всё равно что иметь один ключ, когда перед тобой миллионы дверей, и не знать, для какой он предназначен!

– Меня не интересуют твои оправдания! Отправляйся за Рейной, и помешай ей и её союзнику совершить задуманное.

Голандора кивнула и поклонилась монархине, а затем, словно туман, быстро растворилась в воздухе, оставив после себя только алую дымку, что исчезла пару мгновений спустя. Алетрина посмотрела на старика:

– Рейбон, твоя миссия выполнена. Думаю, тебе давно пора на заслуженный отдых. Я распоряжусь, чтобы на острове Син ты более ни о чём не беспокоился.

– Благодарю, Ваше Величество! – поклонился Рейбон и хотел уже покинуть её кабинет, но королева остановила его.

– Может, ты хочешь сказать мне что-то ещё? – спросила она не то с требованием, не то с интересом, смотря на старика так внимательно, что ему стало не по себе. Взгляд королевы обладал какой-то магической силой: тот, на кого она взирала, едва ли мог что-то утаить. Впрочем, Рейбону скрывать было нечего.

– Нет, Ваше Величество, – ответил он, и Алетрина отпустила его.

В одиночестве она продолжила разбирать письма. Каждое было серьёзнее другого, и у неё всё сильнее болела голова от забот, свалившихся на плечи. «Прочту ещё пару писем и спать», – подумала она. Но, развернув бежевый пергамент, чуть обуглившийся по краям, вскоре забыла об этом обещании.

Королева сразу узнала форму сургучной печати. Орёл – птица куда более быстрая и надёжная, чем прежде используемые для пересылки писем голуби и горлицы – прилетел из Руании, а значит, вряд ли в этом письме есть хоть что-то приятное.

Моя дорогая Летти!

Мои новости, боюсь, не подарят тебе ни радости, ни утешения. Ведьмы пугают людей до смертельного ужаса своими демоническими танцами и заклинаниями, от которых стынет кровь в жилах. Смею предположить, что они пытаются призвать своих бесов, чтобы те разворотили Камею и погубили горожан.

Добрый юнец, у которого я покупал хлеб, не так давно сбежал с одной из них. Когда я его видел в последний раз, он страшно изменился, не узнавал никого и в его взгляде крылось что-то противоестественное. Эта ведьма так околдовала его, что он даже имени своего не помнит! Его отец места себе не находит!

А ещё их шайка чуть не превратила в руины наш дом. Меня они не тронули (на что им, право, такой старик, как я?), но всё разворошили и устроили тут бедлам. Ведьмы забрали все твои письма, и сожгли их у меня на глазах, приговаривая: «Пусть сгорит королева!»

Дорогая моя, опасайся! Боюсь, однажды негодные ведьмы доберутся и до тебя!

С любовью,

Эстамп Роувен

Алетрина дрожащими руками свернула пергамент. Хотелось отодвинуть в дальний угол мысли о том, что ждёт Камею, но они кружили вокруг, как хищные птицы. Сколько она помнила, Эстамп крайне редко покидал родной город. Близкий друг короля Эммера Роддери, он души не чаял в его средней дочери. Роувен заваливал её письмами, а когда она стала королевой Алетриной, он ласково сокращал её имя как Летти. Иногда по делу, а порой, ведомый неудержимыми чувствами, строчил о своей любви без всякой надежды на взаимность. И когда она поняла, что его слабость может быть полезна, Роувен стал её информатором.

Королева отодвинула свиток к краю стола. Погрузившись в размышления, она не услышала тихий стук в дверь. Через пару секунд стук стал громче и увереннее, и Алетрина проговорила: «Войдите!» Дверь мягко скрипнула, и из проёма выглянула Эстер.

– Деймона? Ты почему не спишь?

– Простите… лучше я зайду потом.

– Всё в порядке, милая. Что-то случилось?

– Нет, я… я хочу поблагодарить вас за тот бал. В моей жизни ничего подобного не случалось! Я весь вечер протанцевала, а ещё познакомилась… со многими интересными людьми. Спасибо за этот чудесный праздник!

Королева улыбнулась уголками губ и, вздохнув, спросила:

– Это всё?

– Нет, – твёрдо сказала Эстер. – У меня есть просьба.

– Да?

– Ваше Величество… я очень хочу посмотреть на Элесс! Хочу увидеть город, пообщаться с людьми, узнать страну, которой должна править! Пожалуйста, поймите меня! Мне надоело сидеть в замке! Я просто сгораю от любопытства! Кто, как не вы, может понять меня?

Всё время, пока Эстер говорила, королева молчала, и на её лице не отражалось ни одной эмоции. За вопросами последовала тишина, и принцесса нервно дёрнулась – она, видимо, ожидала любой реакции, кроме молчания. Но затем Алетрина вынесла вердикт:

– Нет.

– Но я…

– Об этом и речи быть не может, – отрезала королева.

– Но… почему?..

– Пока тебе не положено выходить из замка без моего сопровождения. А я не могу сейчас покинуть его.

– Как же так? Когда я смогу погулять?

– Всему своё время.

– Правда? А что же мне тогда делать? Скучать в замке, учиться вашим премудростям? Я не могу всё время сидеть взаперти! – выпалила Эстер, чуть ли ни плача.

– Таков удел королевской особы, Деймона, – изрекла Алетрина, но в голосе проскользнули печальные нотки. – Ты полагала, принцессой быть – одна утеха? Забыла, какая ответственность лежит на твоих плечах?

– Невыносимо! Я не подписывалась на это! Я хочу увидеть мир, гулять, наслаждаться жизнью! Разве я о многом прошу?! А ещё… я к Тае хочу!

– Что?!

Вихрь ярости поднялся сейчас в Алетрине; кажется, дай она ему волю – и он нещадно снесёт на своём пути всё. Она замахнулась, чтобы дать пощёчину, но, стоило лишь посмотреть на Эстер, как рука, словно обретшая собственный разум, тут же опустилась. Испуганная и растерянная, племянница вдруг напомнила королеве саму себя в детстве. Как часто мать заносила плеть для удара, какой страшный у неё был взгляд! В самых ужасных снах бич превращался в чёрную змею, что проползала прямо в постель и кусала в шею, и её яд проникал в кровь, не оставляя ни шанса выжить.

– Эстер… – вполголоса проговорила Алетрина. – Веди себя как подобает принцессе. Прекрати капризничать и ступай к себе.

– Да, Ваше Величество… – покорилась Эстер, услышав своё имя, так непривычно прозвучавшее из уст королевы, и мигом удалилась. В свои покои она бежала так быстро, будто за ней гнались, и чуть не сбила с ног одну из служанок. Добравшись, она громко хлопнула дверью и упала на постель, как если бы опять свалилась в реку, но теперь удар был куда мягче. Обида каплями раскалённого металла жгла душу, мешала мыслить разумно, и Эстер горько разрыдалась.

– Ненавижу! – прокричала она в пустоту.

«Тая, ты так нужна мне сейчас! Где же ты?!» – со щемящей тоской подумала она, но в комнате было темно и тихо.