Текст книги "Клуб одиноких сердец"

Глава 2

Татьяна Викторовна сегодня пришла домой немного раньше, чем обычно. Она сделала это нарочно: действительно, что-то слишком мало внимания она стала уделять своему домашнему очагу. А дочка в таком тревожном возрасте… Правда, до сих пор она не беспокоила Татьяну Викторовну, – похоже, ее интересовали только книги, классическая музыка и хорошее кино. Любая другая мать только радовалась бы такой дочери; это Татьяна Викторовна знала по разговорам посетительниц ее клуба. У тех с дочерьми была масса проблем: то дочь злоупотребляет косметикой, то приходит поздно, то от нее пахнет табаком, учебу забросила, ничего кроме «Колобка» не читала, в голове только мальчики…

Но Татьяну Викторовну, как женщину разумную, заботило общее развитие дочери. Она знала, что в Олином возрасте пора интересоваться мальчиками и нарядами… И вот сегодня она ушла с работы пораньше, купила по дороге домой продуктов, заехав в супермаркет, испекла печенье, которое Оля так любила, когда была малышкой… Надо же, – сто лет не стояла у плиты, не пекла вкусненького. Все дела, дела!

Дочери долго не было, и Татьяна Викторовна уже начала беспокойно выглядывать в окно. И заметила издалека хрупкую фигурку Ольги в беличьем полушубке, а рядом с дочкой шел высокий молодой человек в белой куртке и без шапки. Татьяна Викторовна, было, подумала, что это кто-то из одноклассников, но вот парочка попала в свет фонаря, и обеспокоенная мать увидела, что молодому человеку, по меньшей мере, лет восемнадцать.

Немного утешило ее то, что Оля и мальчик даже за руки не держались: просто шли рядом, очевидно, увлеченно о чем-то разговаривая. Около подъезда они остановились, молодой человек вытащил записную книжку и стал в ней что-то царапать. Ага, значит, они только что познакомились, и теперь Лелька дает ему свой телефон!

Татьяне Викторовне вдруг стало неудобно подглядывать, словно она делала что-то очень дурное. Кто знает, может, этот мальчик поцелует дочь на прощание… Но не успела мать отойти от окна, как все кончилось. Оля развернулась и побежала к подъезду, и Татьяна Викторовна невольно залюбовалась ее точеной фигуркой и тем, как она красиво и свободно бежит, помахивая своей сумкой на длинном ремне…

Задумавшись, Татьяна Викторовна отошла от окна и прошла в прихожую, чтобы дочери не пришлось рыться по карманам, разыскивая ключи. Она открыла дверь и тут подъехал лифт.

– Привет. Ты дома? – удивилась дочь. Видно было, что она замерзла: губы совсем побелели, но зато как ярко блестят ее зеленые глаза!

– Вот, пораньше пришла, – тихо сказала Татьяна Викторовна, подумав, что если бы дочь все время так выглядела, то ее можно было бы считать красавицей. У Ольги были правильные черты лица, но это лицо часто портили признаки меланхолии: опущенные вниз углы рта, потухший, замутненный взгляд. Точно так же ее фигуру портила сутулость. Но сейчас совсем другое дело, у нее даже плечи распрямились!

Татьяна Викторовна ожидала, что дочь захочет посидеть с ней на кухне, попить чаю с печеньем, поболтать и посмеяться, как это бывало раньше, еще до того, как мама стала день и ночь пропадать на работе… Но у Оли были свои планы. Она только на минутку появилась в кухне, посмотрела в окно и ушла к себе.

– Оля! Ужинать! – крикнула Татьяна Викторовна. По давно установленному неписаному правилу она не входила в комнату к дочери без ее приглашения.

– Я не хочу, – звонко отозвалась Оля. – Мне уроки надо делать.

Пожав плечами, Татьяна Викторовна отошла от двери. Что ж, наверное, дочь пережила достаточно много новых впечатлений, и ей нужно побыть немного в одиночестве, чтобы их все переварить. Жаль, конечно… Могла бы и поговорить, поделиться.

Между тем, Оле действительно было о чем подумать. Она открыла учебник, достала тетрадь, но до алгебры ли ей было теперь! Машинально покусывая кончик ручки, она вспоминала все, что сегодня случилось, вызывая в своей памяти все слова, сказанные Артуром. Она искала новых, глубоких значений в его фразах, и убеждалась, что Артур, – самый лучший, самый умный и утонченный человек на свете, что его словно создала и послала навстречу Оле какая-то могущественная сила. А какой он красивый! Какая у него гладкая и смуглая кожа, какие нежные карие глаза, какие густые волосы! И вел он себя очень прилично, даже сдержанно. Обычно парни такие нахальные, а Артур даже на «ты» не перешел до конца вечера…

Тут Оле пришло в голову, что это она должна была, согласно правилам этикета, предложить ему перейти на «ты», и пообещала себе мысленно исправить это упущение в следующий раз.

– Только вот не знаю, будет ли следующий раз, – со вздохом сказала Оля своему отражению в старинном зеркале. – Кажется, я выглядела полной идиоткой. Но если бы он не хотел поддерживать со мной знакомства, то, наверное, не стал бы просить у меня телефон, правильно?

Оля вздохнула и принялась за алгебру. Еще чего не хватало, наполучать двоек!

Вечер прошел в бесконечных мечтах, но теперь их главным героем был уже не Андрей Болконский и не ДиКаприо, а вполне реальный юноша, кареглазый и смуглый, самый красивый и понимающий на свете.

Следующий школьный день был ужасно скомканный. Оля как на иголках сидела и просто-таки смущала учителей и одноклассников своей небывалой активностью.

– Что это сегодня с нашей снежной принцессой? – шепотом поинтересовался Славка Рыжов у Иры Боковой, Олиной соседки по парте.

– Понятия не имею, – пожала плечами Ира. – Она даже снизошла до беседы со мной – сказала, что у меня красивая заколка и спросила, где я такую взяла, представляешь?

– Представляю, – ухмыльнулся Славка. – Весна скоро, даже такие холоднокровные зашевелились.

– Что ты хочешь этим сказать? – поинтересовалась Ира, хотя отлично все поняла.

– Чего-чего, – подмигнул Славка. – Влюбилась она, вот чего!

– Да брось ты, – с сомнением протянула Бокова.

А зря она сомневалась! Оля и правда была влюблена, влюблена с первого взгляда и по гроб жизни. Правда, сама она себе в этом не признавалась, считая, что просто увидела, нашла наконец-то такого человека, который поймет ее, и чьи мысли так схожи с ее собственными! Олю жгло нетерпение: быстрей бы оказаться дома и, заняв себя какой-нибудь книгой или фильмом, ждать телефонного звонка.

Но все получилось гораздо быстрей, и гораздо прекрасней, чем она ожидала. Оля торопливо оделась в гардеробе и выскочила на бульвар, сказав самой себе, что будет лететь, как птица, только чтобы, как можно скорее оказаться дома, рядом с черным блестящим телефоном! Она пробегала по бульвару, и тут кто-то негромко окликнул ее. Не веря своим ушам, она повернула голову и увидела Артура, который сидел на той же самой скамейке, на которой они познакомились вчера.

– Здравствуй, – сказал он, поднимаясь ей навстречу.

– Здравствуй… А что ты здесь делаешь? – сморозила Оля и смутилась.

– Ничего особенного, – виновато усмехнулся Артур. – Я думал – если я вчера тебя здесь увидел, то почему не могу увидеть сегодня? И вот, пришел.

Оля молчала, не зная, что сказать. Она была ужасно рада тому, что Артур так романтично пришел и ждал тут, словно на свидании. Жалко только, что никого из одноклассников не видно. Вот бы обалдели все эти глупые вертушки, если бы увидели, какой молодой человек ждал ее, Ольгу!

Поймав себя на такой недостойной мысли, Оля смутилась, а Артур принял это на свой счет.

– Я зря пришел? – спросил он виновато.

– Что ты, вовсе нет! – запротестовала девочка. Она была рада еще и тому, что ей удалось назвать Артура на «ты», и что он сам воспринял и перенял это обращение.

– Пойдем погуляем? – предложил он.

На этот раз Оля решила больше разговаривать, чтобы Артур не думал, что она двух слов связать не может. Она рассказывала про свои книги, диски, кассеты, про своих друзей детства: зайца Прошу и ежика Сяпу, про свой дом, где она проводила больше всего времени. Когда они наконец-то пришли к подъезду Олиного дома, у нее уже сформировался вполне определенный план. Она решила пригласить Артура к себе в гости, но не знала, в каких выражениях это сделать. По счастью, он сам подсказал ей выход, когда сказал:

– А сегодня гораздо теплее, чем вчера, правда? И снег начал таять. Потом подмерзнет, – будет гололед, а сейчас у меня ботинки насквозь мокрые.

– Нельзя ходить в мокрой обуви! – заявила Оля безапелляционно. – Давай зайдем ко мне и посушим твои ботинки возле батареи.

– Странный повод для первого визита в дом к девушке! – засмеялся Артур. – Но, видно, деваться некуда!

– Точно! – тоже засмеялась Оля.

Они поднялись на пятый этаж, и девочка открыла квартиру.

– У тебя никого дома нет? – спросил Артур.

– Нет. Мама допоздна на работе пропадает, – вздохнула Оля.

Пяти-комнатная квартира, недавно отремонтированная и заново обставленная, произвела, как видно, впечатление на парня.

– И вы вдвоем тут живете? – спросил он, обернувшись к Оле.

– Да, – хмуро ответила она. – Ты не думай, это не так уж и здорово. Особенно когда сидишь тут одна целыми днями…

– Тебе, наверное, одиноко? – понимающе спросил Артур, и когда Оля кивнула, он продолжал:

– Ты знаешь, мне кажется, я понял, почему ты так часто чувствуешь себя одинокой. Просто ты другая, ты иная, чем все эти люди… Тебе нужны единомышленники, люди, которых не волнует мелкая суета этого мира.

– Да, – сказала Оля. Больше всего на свете она сейчас боялась сказать какую-нибудь ерунду, и потому решила быть немногословной и значительной, чтобы выглядеть интересно. Немного подумав, она добавила:

– Знаешь… Мне бы еще хотелось быть похожей на тебя.

– В каком смысле? – спросил Артур и Оле вдруг показалось, что он очень обрадовался чему-то.

– Ну, мне бы хотелось быть такой же веселой, уравновешенной, спокойной… Хотелось бы обо всем так же судить. Я знаю, это приходит с опытом, про это все говорят.

– Ерунда, – ласково перебил ее Артур. – Просто я занимался на одних курсах… Я и сейчас там работаю.

– А что за курсы? – заинтересовалась Оля.

– Как тебе сказать… Вообще-то, это называется несколькими довольно сложными словами. Но на самом деле это просто искусство познать себя и привести свой организм в равновесие со всем окружающим миром: с природой, с мегаполисом, с другими людьми. Меня просто научили поддерживать это равновесие, которое так часто нарушается, понимаешь? И еще у меня появилось много новых друзей.

У Оли загорелись глаза.

– А ты меня можешь, ну… Туда повести? – сказала она и смутилась. Что она себе позволяет, на самом деле! После двух дней знакомства напрашивается таким беспардонным образом!

Но, кажется, все было в порядке, потому что Артур смотрел на нее спокойно и ласково.

– Могу, – сказал он задумчиво. – Ты действительно хочешь этого?

«Как он серьезно ко всему относится» – подумалось Оле. «И как это здорово!»

Впрочем, ей все в Артуре казалось замечательным.

Потом они пили чай с печеньем на кухне, разговаривали о каких-то незначительных вещах, а Оля могла думать только об одном, – когда Артур возьмет ее на эти свои курсы? Она знала: он не обманет ее, но ей хотелось как можно скорее попасть туда, познакомиться с друзьями Артура и найти с ним еще одну общую тему для разговора, еще одну точку соприкосновения…

Скоро Артур ушел. Оля долго смотрела в окно, глядя, как он удаляется, и душа ее пела. Он сказал: «Я скоро позвоню». Он скоро позвонит! Она ему нравится! Это видно, это понятно!

В этот вечер уроки были забыты. Оля лежала на своей любимой тахте, слушала музыку и мечтала.

На следующее утро Татьяна Викторовна была немало удивлена: дочь, которая очень мало времени уделяла своей внешности, теперь закрылась в ванной на целый час и вышла оттуда совершенно преображенной. Она по-новому причесалась: не стянула свои длинные прямые волосы в старомодный «конский хвост» с помощью дешевой резинки, а вымыла, как следует, расчесала их и сделала косой пробор, закрепив кокетливыми заколочками, которые мама купила ей уже давно, но все не могла уговорить носить.

Косметикой Оля не пользовалась никогда, да и незачем ей было: кожа у нее была гладкая и ровная, что редкость в подростковом возрасте, брови и ресницы черны без туши, а пухлые губы алели, словно накрашенные. Но сегодня ей хотелось чего-то особенного, хотелось выглядеть взрослее и старше, поэтому она чуть-чуть подвела глаза по верхнему веку тонкой черной чертой, слегка напудрилась и воспользовалась полупрозрачными румянами.

С удивлением Татьяна Викторовна заметила, что дочь накрасилась мастерски, хотя никто ее этому не учил. Правда, в доме водились журналы, которые покупала для себя Татьяна Викторовна, и дочь могла почерпнуть кое-какие наставления оттуда. Хотя, мама никогда не видела, чтобы Оля заглядывала даже на полку, где лежали эти журналы… Ну что ж, значит, всему свое время. Дочь повзрослела.

И Татьяна Викторовна в своем сознании связала это внезапное повзросление с появлением молодого человека, который тогда провожал Олю. Про себя она решила, что не будет препятствовать встречам дочери с этим мальчиком. Ну и что ж, что он немного старше, это значит, что он серьезней будет к ней относится. Если уж он так благотворно подействовал на Олечку, – нет смысла ограждать ее от этого влияния.

А вот в школе на Олин макияж никто не обратил внимания, и ее впервые это задело. В принципе, девочке было наплевать на своих драгоценных одноклассничков. Но почему они ведут себя так, словно ее не существует на свете? Она сознавала, что сама все время старалась привлекать к себе как можно меньше внимания, что сама выпала из жизни класса и по своей вине не завела себе друзей. Но теперь ей уже было все равно: у нее есть Артур и скоро появятся еще друзья!

Артур позвонил на следующий вечер, когда Оля уже извелась от ожидания. Она сердилась на Артура, она уже думала, как он мог так обмануть ее, не оправдать ее надежд… Оля уговаривала сама себя, что у человека могут быть разные дела, что нельзя же встречаться каждый день… Но душа ее рвалась и кричала, что дел у человека никаких быть не может, а встречаться каждый день не только можно, но и обязательно нужно!

Но долго сердиться Артура она не могла, и потому, когда узнала его голос в трубке, – обрадовалась так, что долго и слова не могла выговорить в ответ! А когда пришла в себя, то наконец-то поняла, о чем говорит Артур: он звал ее на свои курсы, говорил, что зайдет за ней завтра и поведет туда, что он там уже говорил об этом и ее все ждут и хотят видеть, что он всем своим друзьям уже рассказал, какая она замечательная, и все теперь желают с ней познакомиться…

Оля положила трубку и подошла к зеркалу. Ее щеки разрумянились без краски, глаза стали глубже и приобрели таинственный блеск, губы были полуоткрыты. Оля смотрела на себя в зеркале и очень себе нравилась, она чувствовала, что именно с этого момента, именно с этой ее новой красоты, начинается какой-то важный этап в жизни…

Глава 3

– Кто там? – спросила Даша, удивившись такому позднему визиту. Отец был в командировке, бабушка легла спать рано. Только Даша, закончив работать над домашним заданием, засиделась у телевизора.

– Мышка, это я, Света!

Даша открыла дверь.

– Ты чего бегаешь по ночам? – удивилась она. – Случилось что-нибудь?

– То же мне, ночь, – хмыкнула Света, входя. – Время-то детское. А тут такая новость!

– Ну?

– Ольга Касаткина вернулась!

– Да ты что?

Преувеличенно демонстрируя удивление, Даша бессильно села на пуфик, стоящий в прихожей.

– А ты откуда знаешь?

– Ха! Будущие журналисты должны все знать и повсюду успевать. Мамина сотрудница в клуб здоровья ходит, где Ольгина мать директрисой. Она и рассказала.

– Погоди, да ты расскажи, где Касаткина пропадала?

– Она же ходила последнее время на какие-то курсы парапсихологии, что ли… Ну вот, у них там был назначен семинар в другом городе. Вот она и махнула туда, представляешь?

– А что же никого не предупредила? Хотя бы записку оставила, или позвонила бы потом!

– Она сказала, что написала записку, но, вместо того, чтобы оставить ее, по забывчивости сунула в свою сумочку. Так и уехала, и не нашла ее потом.

– Ох, и влетит ей!

– Да ладно, не влетит. Хотя и стоило бы. Там ее мать от радости чуть с ума не сошла! Так что все ей сойдет…

Девочки еще немного поболтали, и Даша стала провожать гостью.

– Беги, Светка, а то поздно. Еще и ты пропадешь, – что делать будем?

– Ну ладно, побегу. Увидимся завтра в школе.

Разумеется, на следующий день в школе все внимание было приковано к Оле. А она выглядела хорошо, как никогда, и, казалось, совсем не обращала внимания на заинтересованные взгляды одноклассников. Тут только все заметили, что Оля очень переменилась. Она была бодрой и веселой.

– Наделала всем хлопот, а сама вон какая радостная, – то и дело слышались шепотки со всех сторон.

Но с самой Олей никто заговаривать не решался из-за какого-то внутреннего неудобства. Только классная руководительница, неугомонная Ада Игнатьевна, завидев Олю, сразу же сочла нужным высказаться:

– Что же ты, Касаткина? Неужели трудно предупреждать? Ты оторвала от дела многих людей, заставила волноваться своих товарищей.

– Извините, пожалуйста, – громко ответила Оля, и многие в классе вздрогнули от того, как звонко и уверенно прозвучал ее голос. – Извините, – Оля обвела глазами класс, словно извинялась перед всеми и быстро села на свое место.

– Прямо принцесса Диана, – хмыкнула Лена Потапова, глядя как невозмутимая, ясноглазая Оля садится на свое место, как встряхивает гривой непокорных светлых волос и осматривается по сторонам с чувством собственного достоинства. – Есть же на свете люди, у которых все хорошо. А тут хоть руки на себя наложи…

Ее соседка по парте Вера испуганно отодвинулась. Не то, чтобы ей незнакомы были Ленины проблемы, она просто не ожидала от нее таких слов. Разумеется, у Лены неприятности, у нее безответное чувство. Но нельзя же так переживать! Сама Вера буквально месяца три назад страдала и мучалась от неразделенной симпатии к Кириллу Ханееву, симпатичному неформалу. Он привлек ее сердце своей неподражаемой иронией, виртуозной игрой на гитаре и массой прочих зримых и незримых достоинств. Один только недостаток был у Кира:– ну никак он не хотел отвечать Верочке взаимностью!

Но у Веры была своя гордость, она не стала надоедать мальчику изъявлениями своих чувств, не стала ходить за ним хвостиком, как это делала, скажем, Галя Филипова, подружка бывшая! Вот у нее-то никакой гордости нет, она за Кириллом на цыпочках бегала и выпросила у него разрешение говорить всем, будто они дружат! Ну и добилась того, что он ее отшил прилюдно.

Сама же Верочка пострадала немного, используя это чувство, как стимул для творчества. На какие чудесные картины вдохновила ее безответная любовь! А потом чувство, не получавшее подпитки, само по себе сошло на нет, ничего, кроме пользы, Верочке не принеся. Другие же девчонки не умеют так, и Ленка Потапова из их числа.

Как она бегала за этим красавчиком, будущим дипломатом, а, на данный момент, – обычным выпендрежником Димой Проскуриным! Он считал ее своей девчонкой, это правда, но обращался, как с рабыней. Никогда не подарил ни букета цветов, никакой пустяковины, разговаривал с ней презрительно и холодно, все время раздражался, и на праздновании Нового года оскорбил ее прилюдно, так и сказав – при всех и в глаза! – что она ему смертельно надоела… Даже у Ленки хватило гордости не продолжать отношения с этим грубияном. Уже после того, как он прилюдно извинился перед ней, Лена не захотела вернуться к прежним отношениям.

А Дима, надо сказать, и сам не очень-то к этому рвался. Но только вот Лена не на шутку страдала, между тем, как мальчик ничего такого не испытывал.

– Ты все по Димке страдаешь? – шепотом спросила Вера у своей соседки. Лена только плечиком дернула, делая вид, что внимательно вслушивается в объяснения Ады Игнатьевны.

Но Веру обмануть было трудно: в том, что касается сердечных дел, она за последнее время приобрела какое-то удивительно тонкое чутье. Но продолжать разговор с Потаповой она не стала: во-первых, все же урок идет, а во-вторых, что ж делать, если Лена сама не хочет, чтобы друзья ей помогли? Вера знала, что помощь в сердечных делах со стороны товарищей никогда ни к чему хорошему не приводит, и хорошо еще, если не вредит!

Между тем Лена чувствовала себя очень несчастной. На какое-то время дружба с Димой заменила ей все, затмила весь мир и стала главным предметов ее мечтаний и планов на будущее. Она ни о чем другом и думать не могла, и не представляла себе жизни без Димы!

Именно после того, как он обратил на нее свое благосклонное внимание, она стала более уверенной в себе: ну, как же, первый красавец класса согласился с ней дружить! Теперь же, когда отношения с Проскуриным были разорваны, и надежд на их возобновление не было никаких, Ленино самомнение очень сильно пострадало. Она не была согрета вниманием (пусть даже и относительным) самого красивого мальчика, она давно лишилась своей поэтической славы, потому что в пылу нового чувства совсем забросила поэтическую тетрадь, и она, наконец-то, прозрела, поняв, что вокруг сколько угодно девчонок красивей ее, стильней, чем она, да и умнее, в конце концов!

Вон, хотя бы, та же Касаткина. Никто на нее внимания не обращал, как будто ее и не было, Лена даже. с трудом могла припомнить, как она выглядит, а она, между тем, глядите, как приподнялась! Интересно, что с ней такое произошло?

Лена бы с удовольствием поговорила с Ольгой Касаткиной: так она призналась сама себе. Но, даже, если бы она и осмелилась подойти к своей нелюдимой однокласснице, – у нее вряд ли получилось бы с ней поговорить. Вовсе не имея намерения следить за Олей, Лена увидела, что возле школы ее ждал высокий парень в очень красивой белой куртке. Оля пошла ему навстречу и взяла под руку. Они не поцеловались при встрече, но Лена почувствовала, что их связывает нечто большее, чем дружба, что они знакомы уже довольно давно.

– Елена, ты что это тут застряла? Домой не собираешься, что ли?

Лена оглянулась: за ее спиной стояли Света и Славка.

– Мадмуазель, у вас тут, может быть, свидание? Может быть, мы мешаем вам? – начал тут же выпендриваться Славка. – Так мы удалимся!

– Нет, это не у меня тут свидание, – заметила как бы, между прочим, Лена. – Вы во-он туда посмотрите.

– А что? – удивилась Светка.

Лена оглянулась: Касаткиной с молодым человеком уже не было видно, они свернули в переулок.

– Да наша Касаткина с парнем только что встретилась, – ответила Лена, не отдавая себе отчета в том, что в ее голосе звучит ядовитая зависть. – Такой красавчик, прямо куда там! То-то я смотрю, она так прихорашиваться стала.

– Завидовать нехорошо, – поучительно заметила Света. – Славка, мы идем?

Они ушли.

– Скажите, пожалуйста, учительница нашлась, – мрачно сказала Лена. Для нее перемены, произошедшие в Ольге Касаткиной были теперь вполне понятны. Ну, конечно же, это все из-за любви! И еще неизвестно, на какой она там семинар ездила!

Но Лена ошибалась. Да, собственно, и сама Оля тоже ошиблась поначалу. Когда Артур привел ее в большую трехкомнатную квартиру, где размещался клуб «Просветление», Ольга поразилась. Она никогда не видела людей, похожих на Артура, и первое, чем он поразил ее, – был неотразимо добрый взгляд. А теперь она видела вокруг себя точно таких же людей. Юноши, девушки, от пятнадцати до, примерно, двадцати пяти лет окружили ее, приветствовали радостными возгласами и улыбками, и ей показалось, что они все уже очень давно знают и любят ее.

Квартира была хорошо и странно обставлена: на полу в большой комнате лежал ковер, по стенам стояли мягкие полукресла. В углу был большой телевизор (самой последней модели, как отметила Оля, такие она только в рекламе видела!), видеомагнитофон, стереосистема. Висели полки, на которых были аккуратно сложены кассеты, диски и пачки каких-то тоненьких брошюрок. Из соседних комнат тоже слышались голоса, там явно кто-то был, а из кухни тянуло вкусным запахом, – там пекли пироги. В общем, обстановка была самая милая и домашняя.

Артур познакомил Олю со всеми своими друзьями. Некоторое время она чувствовала себя, несмотря на их радушие, немного стесненно. Ей пришло в голову, что, в сущности, она совершенно не знает, чем тут занимается Артур, и в чем состоит деятельность этих «курсов», про которые он рассказывал. Речь ведь шла о каких-то расплывчатых вещах. Оле стало страшно неуютно, как неуютно бывает непосвященному человеку в среде посвященных. Это не прошло мимо внимания ее новых знакомых.

– Не беспокойся, сестра, – негромко сказала ей замечательно красивая девушка с огромными голубыми глазами, худенькая и маленькая, как пичужка, одетая в синее платье какого-то причудливого покроя. – Тебе нужно немного времени, чтобы привыкнуть к нам. А до тех пор пусть тебя ничего не смущает. Если Господь послал тебя к нам, значит, ты уже избранна и призвана…

Оле сразу захотелось спросить, для чего конкретно она «призвана», но само ощущение избранности было очень приятно. Разве она сама всегда не чувствовала, что она не такая, как все, что она предназначена для чего-то лучшего и большего, чем обычная человеческая участь? Между тем, словно повинуясь какому-то неслышимому сигналу, все присутствующие в комнате стали рассаживаться по стульям, что стояли вдоль стен. Артур потянул Олю за руку, и они сели рядом.

– Что теперь будет? – спросила Оля тихонько. Она, конечно, могла бы потерпеть немного, но уж очень интересно было!

– Не бойся, – ласково улыбнулся молодой человек. – Сейчас придет отец Мартин, будет беседа и пение. А потом чаепитие, будем слушать музыку… Не беспокойся, все будет хорошо.

Сказав так, Артур взял Олину руку. Ей стало неловко, и она попыталась высвободить ладонь, но юноша посмотрел на нее с удивлением. Оля вдруг сразу расслабилась. И в самом деле, что тут дурного? Если они все здесь называют друг друга братьями и сестрами, если они все так близки и так добры друг к другу, то зачем их стесняться?

Занятая своими мыслями, Оля даже не заметила, как посреди комнаты появился высокий худой человек в темном костюме.

– Приветствую вас, дети мои! – сказал он хорошо поставленным, красивым голосом с легким иностранным акцентом, и Оля дрогнула, выйдя из оцепенения.

«Это, должно быть, отец Мартин» – сообразила она.– «Интересно, заметит ли он появление нового лица, или нет? Как глупо, что я не расспросила у Артура все досконально!»

Но, кажется, все ее беспокойства и, правда, были напрасными. Если отец Мартин и заметил присутствие нового лица, то он ничего не сказал.

– Начнем же, дети мои, нашу беседу, – сказал он негромко. – Сегодня мы поговорим о том, необходимо ли извиняться.

Оля удивилась, но тут же пришла в себя: «А что ты, собственно говоря, ожидала? Артур же говорил, что это курсы морального совершенствования. Значит, здесь говорят и о таких вещах тоже, само собой…»

– Часто мы неохотно признаем свои ошибки, опасаясь унижения. Мы пытаемся оправдаться тем, что в проблеме виноват кто-то другой. Итак, важно ли извиняться? И можно ли извинениями чего-то достичь? – продолжал отец Мартин.

Оля внимательно слушала.

– Братская любовь – опознавательный признак настоящих последователей Иисуса, – говорил отец Мартин. – Он сказал: «По тому узнают, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою». Библия призывает христиан любить друг друга от чистого сердца. Постоянная любовь обязывает извиняться. Почему? Потому что человеческое несовершенство неизменно ранит чувства, и если пораненное чувство не исцелять, то любовь затухает. Стараясь извиняться всегда, когда это необходимо, мы, скорее всего, обнаружим, что люди реагируют на это благосклонно. Возможно, они и сами возьмут с вас пример и станут извиняться. Так почему бы не взять это за правило? Пусть в мире считается, что извинение – признак слабости, но на самом деле оно свидетельствует о христианской зрелости. Каждое извинение – урок смирения, воспитывающий большее внимание к чувствам других.

Оля очень внимательно слушала и постепенно начинала понимать, о чем говорил Артур. Конечно, это все было немного примитивно, то, что говорил отец Мартин. Но ведь на самом деле: если бы все люди придерживались таких же примитивных и простых правил, то на свете было бы гораздо проще жить! И как он хорошо сказал о ранимых чувствах!

«Беседа» длилась недолго, но к ее окончанию Оля была просто очарована отцом Мартином. Сначала он показался ей несимпатичным: у него было какое-то костлявое лицо и колючие маленькие глазки, но его голос… Голос был очень приятным, он успокаивал, убаюкивал, он мягко вливался в душу, и становилось понятно, что обладатель этого голоса: замечательный, лучший на земле человек, и все, что он говорит, верно и справедливо.

Потом на середину комнаты вышла девушка, которая заговорила с Олей перед при встрече.

– Это Христиана, она на третьей ступень Просветления. Скоро она пройдет обряд Посвящения в тайные знания, и окажется на четвертой ступени, – шепотом сказал Артур.

Оле очень хотелось спросить, что все это значит, но она опять не решилась. Она заметила только взгляд, который Артур бросил на девушку, и ей стало завидно. Она нравилась ему, он восхищался ею! И Оля решила, что она будет прикладывать все возможные усилия, чтобы Артур смотрел на нее точно так же.

Христиана стала читать стихи:

 
Дорожите люди все
Библией сегодня.
В ней в Божественной красе
Милость всем Господня!
 
 
Это силы Божьей речь
Тайны раскрывает.
Это острый Божий меч
Цепи рассекает!
 
 
Это зеркало времен,
Божье отраженье,
В ней рожденье всех племен,
всех происхожденье!
 

Христиана читала еще довольно долго. Оле стихи не понравились, они были какие-то неуклюжие, хотя она и сознавала, что написаны они очень искренне и с большим чувством. Но больше всего ее поразил внешний вид Христианы в то время, пока она читала. Девушка стояла на цыпочках, вытянувшись в струнку и зажмурившись. Вся ее фигура словно устремлялась в небо, она, как будто, готова была взлететь, а на фарфорово-бледном лице сияла нежная улыбка.

– Тебе понравились стихи? – спросил Артур, когда Христиана села на место.

– Д-да, – немного замявшись, сказала Оля. – Очень искренне написано…

Две девушки вкатили в комнату сервировочные столики, на которых стояли блюда с печеньями и пирожками, а также чайные чашки. В то же время кто-то включил музыкальный центр, и из динамиков потекла нежная, спокойная музыка. Оле тоже дали чашку горячего, душистого чая и пирожок. Она совсем отогрелась душой в этой спокойной и приветливой обстановке, ей казалось, что всех этих людей она знает уже очень много лет.

В это время Артура кто-то окликнул, и девочка увидела, что его манит к себе рукой отец Мартин. Парень, извинившись перед Олей, отошел к нему, и они стали о чем-то разговаривать. О чем, – Оля не могла слышать на таком расстоянии, но, судя по тому, что они все время посматривали на нее, Оле стало казаться, что говорят они именно о ней. Но когда Артур вернулся, она ни о чем не стала его спрашивать, решив, что если он захочет, – расскажет сам.