Текст книги "Клуб одиноких сердец"

Глава 9

Макс бежал к Оле Касаткиной. Если бы кого-нибудь в их классе спросили, где она живет, – никто, кроме Крайца, не смог бы ответить. Но на то он и Макс, чтобы все про всех знать! Он бежал во всю прыть, но уже с самого начала переулка понял, что опоздал. У подъезда Олиного дома стояла «Скорая помощь» и слышались рыдания. Плакала Татьяна Викторовна, Олина мама.

– Что случилось? – прошептал мальчик, и увидел, как из подъезда выносят носилки. На них лежала Оля, и лицо ее было белее, чем простыня. Она как-то болезненно сжалась в комок, руки и ноги подрагивали, словно их дергала за веревочки какая-то неведомая сила…

Уже потом, когда опасность миновала, когда усталый врач сказал, что Олина жизнь вне опасности, и она спокойно спит, Макс взялся проводить Татьяну Викторовну домой, чтобы она принесла оттуда Оле одежду для больницы.

Татьяна Викторовна была совершенно растерянна. Всю ее обычную уверенность как рукой сняло, когда она узнала от приехавшего врача, что у ее дочери передозировка наркотика. Ей очень нужно было с кем-то поговорить, на кого-то опереться, и тут подвернулся Макс. Он так солидно и спокойно держался, что несчастной матери даже не странно было разговаривать о своих проблемах с мальчишкой. Между тем, Макс рассказал ей все, что успел узнать.

– Так что, скорей всего, она принимала наркотики под принуждением, или вообще не знала, что она принимает, – закончил он. – Хорошо, что все так быстро выяснилось. Хотя, самом деле, это ужасно! Ведь все могло бы быть гораздо хуже!

– Да, но как, как я ее проглядела? – тихонько вздохнула Татьяна Викторовна. – У меня же никого, кроме нее, нет на свете, а я так мало уделяла ей внимания, все время пропадала на работе!

– Теперь все будет по-другому, – в тон ей отвечал Макс. – Мы ведь тоже виноваты. Видели, что с ней что-то происходит, чувствовали, но предпочитали не вмешиваться. Так что мы даже больше виноваты…

Они дошли до дома Касаткиных, и Татьяна Викторовна пригласила Макса зайти. Они пили чай, говорили об Оле, которая сейчас мирно спала в больничной палате; Татьяна Викторовна рассказывала мальчику про детство Оли, про то, что ее интересовало, чем она увлекалась, показывала ему детские фотографии дочери, и, постепенно, в душе мальчика вырастал живой интерес к этой девочке. Этот интерес был всегда, но до сих пор не проявлялся – из-за Олиной сдержанности, из-за занятости Макса.

Теперь он решил, что постарается сделать все, чтобы такого больше не повторилось. И в первую очередь для этого надо устроить всей компании душеспасительную беседу, и чтобы попало каждому по первое число! А потом нужно, пока не поздно, поговорить с Леной…

На следующий день Макс и наметил самое трудное. Он встал пораньше и, что вообще-то было для него не характерно, сделал гимнастику. Надо было быть в наилучшей форме.

Потом он отправился в гости к Лене, и волновался хуже, чем перед свиданием. То есть, обыкновенно ничто не могло вывести его из равновесия, а теперь он шел по улице, нарочно удлиняя путь, и судорожно соображал, как поведет разговор, что скажет сперва, что потом, и какой тон изберет для своей тирады.

Наконец, больше времени не осталось. Он был перед подъездом Лениного дома. Оставалось войти и подняться на этаж. Макс никогда не откладывал ни визит к зубному врачу, ни тяжелые разговоры с родителями. Все неприятное он старался делать, как можно скорее. Поэтому с внешней невозмутимостью вошел в подъезд, отыскал там нужную дверь и позвонил. Вместо одного звонка получились два коротких, как будто полупридушенных. Макс отдернул палец от кнопки звонка и заложил обе руки за спину.

Дверь открыла Лена. Теперь она выглядела так же, как в последние дни учебы – Оля. Такая же похудевшая, с ненормальными искорками в глазах. Кроме того, Макс заметил, что она стала злой, нервной. Это ее ужасно портило. Она заранее раздражалась, что Макс пришел в такое неподходящее время, когда ей никто не нужен, и она только и ждет, чтобы можно было выбежать на улицу и поехать в центр, где читают лекции.

Макс понял, что будет трудно. Очень. Он придумал по дороге тысячу поводов, чтобы завязать беседу, а потом незаметно перейти на то, о чем он и хотел с ней поговорить. Но в самый последний момент, как всегда, предпочел сказать правду.

– Привет, Лен! Как дела? – проговорил он быстро. Вытащив руку из-за спины, поправил очки и снова ее спрятал, – У меня к тебе очень серьезный разговор.

Все это он выпалил так быстро, что Лена не успела даже поздороваться в ответ.

– Ты можешь сейчас выйти прогуляться по парку? – спросил Макс, завидев в щели дверного проема кого-то из домочадцев Лены.

– Зачем? – недружелюбно спросила девчонка. Пока это было первое произнесенное ею слово.

– Правда, это очень важно, – сказал Макс, начиная волноваться,– это касается того… собрания, куда ты ходишь.

Он попал в точку. Это подействовало на Лену наилучшим образом. Она быстро, но все еще без тени улыбки сказала Максу, чтобы он зашел, пока она переоденется. Дома оказалась одна глухая бабушка, поэтому на помощь родственников Макс уже не рассчитывал.

Лена, поспешно меняя домашнюю затертую маечку на уличную футболку, соображала, что может быть нужно этому парню, которого ее «духовная мама” Оля считала главным противником истинно верующих среди всех в классе. Если он собирается переубеждать ее в истинности ее религии, то лучше бы было, конечно, сразу указать ему на дверь. Но всегда оставалась возможность, что и он захочет посетить лекцию. Может быть, тогда отец Мартин будет ею особенно доволен?

Лена вышла из своей комнаты, все еще очень неприветливо глядя на Макса. Тот чувствовал себя явно не в своей тарелке.

Выходя из подъезда, мальчик все еще молчал. Лена начала терять терпение.

– Так зачем ты ко мне заходил? Ты хочешь что-нибудь мне сказать? Если ты думаешь, что я буду слушать о…

Лена хотела сказать, что она много раз слышала нелепые обвинения в адрес ее друзей, и Макс может не стараться пересказывать все это по новой. Она знает, что все это – слухи, которые распускает сатана. Но она ничего этого не успела сказать. Макс наконец-то открыл рот.

– Я просто хочу тебе кое-что показать. У тебя есть час– полтора свободного времени?

– А что? – не спешила соглашаться Лена.

– У Оли проблемы, – сказал Макс таким тоном, что сразу становилось ясно, – это серьезно. Макс глядел в пол. В голосе у Лены наконец-то появились человеческие, не заученные интонации:

– Что случилось?

Они сидели в больничном коридоре. Рядом, за стеной, спала Оля. Ее вывели из шокового состояния, но ей нужно было еще находиться в больнице не меньше недели. С ней постоянно была ее мама.

Макс с Леной сидели на больничной кушетке, опустив головы оба.

– Теперь мне все понятно, – сказала Лена

– Из наших наверняка больше никто не попадется в эту ловушку, – сказал Макс как всегда серьезно и немного патетично, – но как сделать, чтобы в нее не попался вообще никто?

– Не знаю, – сказала Лена.

– Надо придумать, – уверенно ответил Макс.

– Мы подумаем над этим все вместе. Да?

– Конечно.

Ребята снова замолчали. Каждый из них думал о своем. Серьезный Макс задумался над тем, что они пока еще не достаточно обращают внимания на окружающих, что все-таки надо быть добрее к друг другу.

Лена же наконец-то решила для себя, что не стоит больше замыкаться и в одиночестве лелеять свою боль, предаваясь сладкому затягивающему отчаянию. Еще ее тревожило, что наркотик мог уже вызвать у ее организма зависимость.

– Макс, – жалобно сказала девочка. – Ты сходишь со мной на прием к наркологу?

Мальчик без пояснений понял ее опасения.

– Конечно, Лена, – просто сказал он. – Я твой друг, и не уставлю тебя наедине с этой проблемой.

– Спасибо.